Ангелы моего проклятия

— Ты не нужен никому, кроме меня. Ты ведь знаешь это? Я лишь невнятно хмыкнул. — Хороший мальчик… Я так и лежал, не имея права пошевелиться. Панически боясь, что во сне разомкну руки и меня накажут. Приходилось неподвижно лежать, молча наблюдая за засыпающим Достоевским. Он, к слову, спокойно не спал. Все время что-то мямлил в полудрёме и ёрзал. Но, в какой-то момент, найдя удобную позу, засыпает. Не нужно искать сотню глупых причин, почему Гоголь должен обнимать его. Ответ проще: боссу просто нравится так лежать. Коля потерял все, что имел. У Федора же… С самого начала не было ничего. Все-таки, это лишь два ребенка. Два выросших, но так и не повзрослевших ребенка. Утро началось с боли во всем теле. Причем такой, что хотелось кричать. Каждый синяк, каждый порез давал о себе знать. Про жопу можно даже не вспоминать, ведь ощущения от наручников на едва живых запястьях намного хуже. Федора рядом не было. Он ушёл? Что делать?! А если я захочу воды, или в туалет? Я попытался позвать его, но голос был сорван. Тихо хрипя, я повторял лишь одно имя, в надежде на чудо, которое так и не происходило. Я уже смирился со своей участью, но через пару минут в комнату все же зашёл босс. — Доброе утро, куколка. Пора пить таблетки. На тумбочку со стуком поставили стакан и пару белых таблеток. Несмотря на все, я был рад слышать знакомый голос. Искалеченные запястья освободили из плена и я смог сесть. Взяв с тумбочки лекарства, я проглотил их, запив холодной водой. — Как самочувствие? —… У меня всё болит… — Голодный, наверное? — Я кивнул. — Будь паинькой и я тебя покормлю. Давай ручки. — Босс… Вы всегда будете меня приковывать?.. — Доверяй, но проверяй. Хотя я сомневаюсь, что когда-нибудь буду доверять тебе достаточно, чтобы оставлять без привязи. — Это лишено смысла. В подобном состоянии, я при всем желании не могу сбежать. Меня грубо схватили за руки, пока я ели слышно мямлил, и приковали к кровати. — Я скоро вернусь. Не скучай, солнце. Я уже ненавидел все! Эту кровать, эти наручники, эту боль… и… И босса… Сейчас я готов это сказать. Он вернулся быстро, с двумя бутербродами на тарелке. — Устроит быстрый завтрак? — я согласно кивнул. Голод мучил тело. Меня освободили от наручников, но спокойно поесть не дали. Меня хотели усадить к себе на колени. Я же начал вырываться и протестовать. — Солнце, хватит. Меня обнимали за талию, силой удерживая на коленях. Я крутился и вырывался, размахивая ногами, пока Достоевский резко не отпустил меня и я полетел на пол. — Докрутился?! — Я попытался встать, но меня опустили, надавив на плечо. — Не хочешь на коленях, будешь сидеть на полу. К моему рту поднесли бутерброд, и я отвернулся. — Ты снова есть отказываешься?! Может, мне вообще на тебя не готовить и дать тебе сдохнуть?! — Мне 26. Я сам могу поесть, меня не надо кормить. — Нет, Коль. Без меня ты ни на что неспособен. И, если ты сказал, что будешь моей куколкой, то будь ей. Я хочу тебя покормить, и ты послушно откроешь ротик, не понятно? Или мне ремень достать? Снова ведь начнёшь обещать, что будешь слушаться. Ты знаешь, как я ненавижу, когда приходиться повторять по сто раз. — Простите, босс. Я все сделаю. — Тогда — ко мне. — Он похлопал себя по ноге и я послушно сел к нему на колени. — Выходит, можешь, когда хочешь? Я сжал кулаки, стараясь держать себя в руках. Я был слишком зол и смущён одновременно. Пока я ел с его рук, одной он поглаживал мои бедра. Едкий смешок раздался над ухом. — У тебя уши красные. Я тебя смущаю? — Его рука сжала мои ягодицы. Я был на грани того, чтобы врезать по этой самодовольной роже. Но я не мог, меня накажут. — Прошу, хватит… Я все съел, можете отпустить? — Зачем? — Острые зубы прикусили мне мочку уха. — …Мг… Мне очень некомфортно. — Тебе напомнить, кто истинный владелец этого тела?! Оно полностью мое и я буду делать с ним все, что захочу и когда захочу! Я уже готовился к новой волне садизма. И почему я настолько беспомощен? Мне очень страшно. — Ты весь дрожишь… — Федор положил голову на мое плечо, покрепче обнимая меня за талию. — Боишься? Я тебе не наврежу. Я просто хотел, чтобы ты посидел у меня на коленях. Знаешь… Я должен сегодня поехать в офис. Ты ведь не сможешь послушно посидеть? — … — И почему я не удивлен? Вот скажи, что мне с тобой сделать? — Босс… я… — Сможешь пару часов посидеть в моем кабинете?! Только сделай мне одолжение, не заставляй играть с тобой в прятки или догонялки. Все равно ведь поймаю. Я слегка кивнул. Меня оглядели самым строгим взглядом, на который были способны. — И ты сможешь, не донимая меня, тихонько высидеть? — Я все сделаю… — Что ж, посмотрим. — Он встал, демонстративно положив в карман электрошокер. — Ты знаешь, что будет, если снова обманешь? — Да, босс. Он подошёл ближе и погладил меня по голове, как какую-то собаку. — Хороший мальчик. Я собрался, чтобы в последний раз побывать в офисе, который стал мне вторым домом. Я понимал, что больше не увижу эти бесконечные коридоры и этажи. Эти лица и фальшивые улыбки. Едва ли меня и на улицу когда-нибудь выпустят, не то что в офис. Пока меня везли, я с грустной улыбкой старался запомнить каждую улицу. Федор остановился на парковке в главном здании. Он окинул меня взглядом, полным недоверия. Я отвернулся от его холодных глаз и тогда Достоевский схватил меня за ворот рубашки. — Посмеешь, нарушить обещание — убью! Меня отпустили, и я поплелся за ним в кабинет. Передо мной открыли знакомые двери, впуская внутрь. Я сразу прошел к окну, присев на широкий подоконник. Босс открыл стеклянный шкаф, и, без труда найдя нужную папку, сел что-то переписывать. От скуки хотелось лезть на стены. Я успел пересчитать все здания за окном и запомнить с десяток автомобильных номеров. Лил дождь, и мне осталось лишь наблюдать, как капли стекают по окну, стараясь угадать, какая капля первой стечет со стекла, разбившись о землю. Когда и это мне надоело, я присел в углу, облокотившись о стену и попытался заснуть. Мой покой нарушил стук в дверь. Я аж подскочил, не зная что делать, я посмотрел на Федора. Он лишь улыбнулся. — Войдите. В кабинет вошёл Сигма. Заметив меня, его зрачки лишь на долю секунды сузились, но он постарался сделать вид, что меня не заметил. — Босс. — Он поклонился. — Мы с Гончаровым успешно выполнили миссию. Все деньги пока находятся в «Небесном Казино». Ждем ваших дальнейших указаний. — Хорошо. Деньги надо перенести по частям, но этим займётесь не вы. Я лично передам указания Пушкину. — Хорошо. Я могу идти? — Ещё нет, подойди сюда. Сигма сделал пару шагов навстречу, остановившись с другой стороны стола. Федор медленно встал, обходя стол и проводя по дереву рукой. Сигма заметно напрягся, но не проронил ни слова. Я не мог пошевелиться, наблюдая за происходящим. Босс заправил пару сиреневых прядей за ухо, проходя за спиной он перевел руку на талию, а после и на ягодицы. Заканчивая круг, он взял Сигму за подбородок, разворачивая его к себе. Серые глаза, наполненные страхом и беспомощностью, смотрели на меня. А я продолжал стоять, не в силах сдвинуться с места. — Куда же ты смотришь?! Он грубо схватил подчинённого за челюсть. Я не мог даже закричать. Сигму швырнули об стену как куклу, и в этот момент я не выдержал, бросившись к нему. — Отойди, Коль! Разве не видишь, что кое-кому нужно преподать урок?! — Босс, прошу успокойтесь! Не трогайте Сигму, он ничего не сделал! — Коль... — Сигма слегка отталкивает меня. — Просто послушай его. Я делаю шаг назад, пока Федор продолжает швырять его по всей комнате. Схватив за волосы, он начал бить его лицом о стены, шкаф и стол, я же продолжал умолять Достоевского остановиться. — Федь, умоляю хватит! Хотите, накажите меня! Прошу, перестаньте! Он поднял на меня окровавленное лицо друга. А после отпустил, позволяя ему упасть на пол. — Сигма, Сигма... А ведь ты был таким послушным. Неужели это Николай на тебя так влияет? Ладно, с тобой я ещё разберусь, а пока иди и не попадайся мне на глаза. — Как прикажете босс. Он, как ни в чем не бывало, встал и, поклонившись, вышел из кабинета. Я подбежал к боссу. — Босс, что происходит?! Я кинулся к его ногам, лишь бы тот не злился. — А твой хороший друг ничего не рассказал тебе? Неужели все это время у него были секреты от тебя? Плохие у тебя друзья. Я же никогда не говорил, что не заводил сразу несколько игрушек. Сигма, всего-то, одна из предыдущих. И, в отличии от тебя, очень послушная. Кажется, я за три года наказал его меньше, чем тебя за пару дней. Он знает: если слушаться — получишь пряник, если нет — получишь кнут. Федор начал неосознанно гладить меня по волосам, пока я обнимал его ноги. — Но я никогда не любил его так, как тебя. Можешь не волноваться, ты всегда на первом месте. Твою мать! Этот псих издевался даже над Сигмой! Какой же я дурак, раз не слушал его. Сигма ведь говорил, что Федор плохой человек. И почему я его не слушал?! — Федь, прошу не трогайте Сигму... — А ты ревнуешь, что я и к нему прикасаюсь? Кхм... Я, конечно, не это имел виду и это тоже , но можно и подыграть. — Я не хочу, чтобы вы смотрели на других! Неужели меня вам недостаточно? — Коль.. — Он присел рядом. — Не расстраивайся так. Если хочешь, я вообще перестану даже прикасаться к Сигме. Хочешь ведь? — Угу... Хотелось бы рассказать Сигме о том, что его больше не тронут. Но меня явно не отпустят. Я ною после пары дней, а он терпит третий год... Хорошо, что я хоть как-то помог, пускай и поздно... — Ну же, вставай с пола, разболеешься сильней. Меня подняли на руки, и, оставив на своих коленях, сели в кресло. Я положил голову на его плечо, прикрывая глаза. — Отдохни, все хорошо. Я... Не думал, что тебя это так заденет. Знаешь, мне правда казалось, что ты ненавидишь меня. — Мне... Тоже так казалось... Ложь. Или не совсем? Я не смогу простить боссу все, что он сделал со мной и остальными. Но, в то же время... В редкие счастливые моменты я чувствую себя любимым и нужным. Я не верю, что я лишь игрушка, что босс просто хочет моей привязанности к нему. Он ведь тоже что-то чувствует? Разве не так? Где-то под ледяной оболочкой, глубоко в душе, но чувствует? Или мне просто очень хочется в это верить?...