Искусство вправлять кости

«Привет, Джеффри. Если ты это читаешь, значит, ты всё знаешь, и на территории «Уиннарта» я больше не появлюсь. Молодец, что смог разгадать моё письмо. Находясь в этом ужасе два месяца, я пришла к выводу, что тебя здесь быть не должно, потому что не хочу больше позволять своему отцу играться с живым человеком, как с тряпичной куклой, и не хочу больше позволять ему топить нанятых им людей в грязи. Не знаю, насколько правильный или опрометчивый мой поступок, может, я совсем сошла с ума, но собираюсь тебе помочь с побегом. Я надеюсь, что ты не утратил все силы и ещё способен бороться, так что читай и внимай…»

— Вот ещё выкройки, до шести вечера чтоб было всё пошито, — мужчина небрежно кинул на стол небольшую картонную коробку с буМажными выкройками детской одежды, заставив лежащую рядом лёгкую ткань упасть на пол. — Я понял, сэр, — послушный, покорный ответ. Костлявые руки молодого парня сами потянулись за упавшей тканью, на которой были уже наведены отметины для вырезания. В швейном корпусе никто не занимался работой молча, но никто и не шумел. Все шептались между собой, кидая немногозначные взгляды на его сгорбленную спину, украшенную свежими синяками; за всё то время новую рубашку ему так и не выдали. Днём ранее на все банковские карты нанятых людей поступила удвоенная денежная сумма от Честера Уинна, подкреплённая сообщением: «С Вудса глаз не спускать, держать в узде», а это означало, что теперь каждый его крошечный шаг будет сопровождён тысячами глаз. Один против нескольких сотен, не слабо, да? Да Джефф и сам чувствовал на себе все эти глазищи, прекрасно понимая, что шепчутся о нём, и что он тут вообще главный гвоздь пограммы. После признания Кэндис и её исчезновении из «Уиннарта» мысль о самоубийстве только подпиталась новой силой и стала более навязчивой, поскольку смерть представляла собой единственный выход, оставалось только проявить фантазию и придумать, как можно убить себя. В душе был не вариант, хотя там была длинная лейка, на которой можно повеситься, но вот Кэндис не стало здесь, и Джеффа вновь заставили мыться со всеми «заключёнными». За короткий срок это дало свои… плоды. Кормить стали тоже мало, и посредством голода, истощения организма из-за чрезмерных актов разношёрстного насилия, а вместе с ними и стресса, от Вудса остались считай что кости. Передвигаться становилось сложнее с каждым днём, голос стал вдвое тише и осипше, а лицо приобрело припухший от постоянных слёз и побоев вид. Тут и убивать себя не надо, сам скоро поляжет. В этой своей персональной пыточной. Не было цели, надежды, веры в завтрашний день, как бы забавно это не звучало. Да и когда она была, если к вере в лучшее его и то, получается, принудили. А потом Джеффри открыл стихи Блейка, как бы ища чуда. И оно там оказалось. В каждом стихотворении были по несколько букв, выделенных чёрной ручкой. Не стоило даже гадать, в каком порядке нужно было раскладывать буквы, требовалось просто прочитать их в ряд, чтобы получить сообщение, адресованное ему.

»…в корпусе, в котором тебя содержат, очень плохие замки. Это сделано для того, чтобы актёры, в случае чего чрезвычайного, могли с лёгкостью их вскрыть чем-то маленьким, что всегда могло находиться у них под рукой. У тебя, как правило, ничего с собой не бывает, поэтому я предлагаю тебе после дня работы в швейной попробовать тихо прихватить с собой либо иглу, либо булавку, потому что они маленькие и тонкие, легче протащить…»

Ну всё. Девчонка совсем тронулась, подумал тогда Вудс, найдя от Кэнди последнее сообщение к нему. Ни один человек в здравом уме никогда не будет помогать серийному убийце с побегом из тюрьмы, да и сама идея по сути своей была в его положении насмешкой Дьявола. Джефф Убийца не задерживался надолго в каталажках, смывался, сверкая пятками, но что может полудохлый калека против целой оравы беснующихся ублюдков, натыканных донельзя камер наблюдения и… примерно запомнившейся территорией тюрьмы? Хм-м-м… Джефф опустил голову к столу, изучая валяющуюся игольницу, из которой торчали ржавые и не очень булавки с иголками, и пораскинул мозгами: сейчас его жизнь проходит испытание «сдохни или умри», оставляя положение, на первый взгляд, без вариантов. Двадцать шесть пожизненных его никто держать здесь не будет, значит, замучают до смерти. С другой же, более сумасшедшей стороны, ему подкинули маленькую лазейку, которая даёт возможность попытать удачу. Хотелось подумать, что бороться уже не за что, лучше побыстрее умереть и прекратить истязания, но… что-то мешало. «Теряешь хватку, Убийца Джефф» — злой издёвкой проворковал ему внутренний голос, с чем тот не мог не согласиться, но было что-то ещё. Если допустить, что Вудс окажется на свободе, куда ему теперь деваться? Возвращаться на тропу преступности, слоняться по ночным улицам в поисках пропитания и очередной глупой туши? Всё против каждого нового вздоха Джеффа, и, возможно, его кончина здесь будет самым правильным исходом. — Ты сам виноват, — выдал сам себе никому ненужный, но вполне очевидный факт, с трудом выдавив из себя довольно прискорбную усмешку: сидит, придурок, ни то сопли жуёт, ни то под нос ржёт с того, в какое болото себя загнал. Опять вспомнил послание Кэнди под гнётом кричащих в слезах голосов, вновь и вновь погибающих от грязных рук. Утопая в собственном плаче, они тащили его с собой на непроглядное дно, привязывая к нему тёмные проклятия и тяжкие грехи. А Кэнди нигде не было… Она его не спасёт. Какая смешная девчонка: готова была помочь Джеффу, когда сама нуждалась в помощи. Пусть сама себя спасает, а этого уже не спасёт ничего. Руки давно привыкли к швейному ремеслу, так что шили, можно сказать, на автомате, пока Вудс витал на просторах невесёлых мыслей о своём незавидном положении, потеряв в этом водовороте счёт времени. Его затхлый мирок давным-давно померк. Сначала там образовались трещины, а затем и вовсе холодная и мёртвая пустыня, на пересохшей земле которой сидел почерневший от гнили скелет, держащий в руке такое же гнилое сердце. Если присмотреться вооружённым глазом, можно было заметить, как оно едва бьётся, но с немыслимым усердием. Это биение, эта музыка давалась очень тяжело, но оно того стоило, чтобы не дать воображению погасить образ танцующей в такт белокурой девушки в небесно-голубом платье, что молодой лебёдушкой грациозно лавировала вокруг больной костлявой фигуры. Манила каждым жестом, приглашая на совместный танец. Джефф никогда не танцевал ни с кем, не знал, каково это, но оказываясь рядом с Кэндис, это желание разливалось терпким трепетом по всему телу. Но вот её нет с ним, она кружила лишь в его мыслях. Это был всего-то полёт больной фантазии. Отдать бы всё, чтобы глазком увидеть её солнечную улыбку, но… увы и ах. Возможно, уже не в этой жизни. Дребезжащий звонок больно ударил по мозгам, а вместе с этим отрезвил. Шесть вечера. Посмотрев под руки, Джефф убедИлся, что вся заданная ему работа выполнена на ура, и что сегодня, возможно, обойдётся без новой порции трёпки. Пока надзиратели к Вудсу не подошли и не забрали, он опять обратил внимание на торчащие из натянутой на синтепон ткани иголки, пытаясь прикинуть исход событий. А надо ли ему это? Или нет? Да? Нет? Да? Нет? Ах, у него сейчас башка взорвётся! Краем глаза парень заметил, как в его сторону надвигается смотритель и, отключив мозг, его пальцы сами изъяли иголку и засунули в рот под язык. Во рту сразу образовался солоноватый привкус железа, так хорошо напоминающий кровь. Конец иголки слегка царапал уздечку языка, но не чрезвычайно. Терпимо. — Хэй, Вудс, дуй на место, — мужчина взял парня под локоть и повёл к ряду остальных заключённых, оставив его кропотливые труды нетронутыми. Их же потом забирают? Эти пошитые шмотки вообще кому-то нужны или это просто часть декора? Хотя кому это интересно, уж точно не Джеффу. Встав в ряд, заключённые вяло поплелись на выход, вздыхая и потягиваясь. Было видно, что этим ребятам тоже приходится несладко, протухая в живом крысятнике и оттачивая свои роли за денежки. «Сами виноваты, долбоёбы» — оценил про себя Джефф, водя кончиком языка по тонкой игле во рту, как вдруг стоящий сзади плотный мужчина наступил на собственный шнурок, чуть не упав, но задев Вудса. Последний визгливо вскрикнул, сжав рот ладонью из-за пронзительной боли. «Блядь!». Конец иглы впился в подъязыковое мясцо, войдя в него где-то на четвертинку железки. И иголку, и полость залило струйкой солёной крови. — Что ты визжишь? Иди, давай! — парня снова толкнули, на этот раз подгоняя, а тот только и смог вытереть выступивший пот со лба, но избавиться от впившийся под языком иглы — нет. Сейчас никак, даже если рот полыхал от подобного нежелательного пирсинга. Твари ненасытные; вечно лезут, вечно норовят всадить свою наигранную злобу куда поглубже, только бы размазать по стенам. Грёбанный «Уиннарт», чтоб его. Вудс, конеЧно, шёл, потому что деваться больше некуда, но его трясло от отчаяния и зудящей ярости. Хотели сломать, да? Сломали. Прямо сейчас можно проглотить эту иглу и надеяться, что, застрянь она не там, его уже не спасут, однако Джефф этого делать не стал. «Больше вы не поставите меня на колени, твари обсосанные. Я покажу всем вам». Игла не дрогнула в розоватой мякоти, Джеффри спокойно нёс её во рту, не выбиваясь из строя, лишь похрамывая. Выйдя в тюремные коридоры, Джефф допытывающе смерил взглядом креплённые к стенам камеры, додумывая, как можно избавиться от лишнего наблюдения, но они были установлены буквально на каждом углу. «Я сделал всё, что мог». Парень мысленно зарядил подзатыльник местному голосу, неуверенно переплетая пальцы на слабой надежде отыскать свой ключ к неясной свободе. Даже если больше нет смысла как-то жить, Джефф скудно осознал для себя вот такую деталь: он, как и Кэнди, не хочет дать её папаше раскромсать его до основания. Смерть не страшна, как и не страшна она от рук мистера Уинна, но суть в том, что такую щедрость позволять последнему нельзя. Жирно. Наконец хлад заплесневелых стен снова встретил Джеффа с не самыми, но распростёртыми объятьями, и юноша поспешил уйти в тёмный угол, отвернувшись лицом к стене, предварительно убедившись, что надзиратели ушли и не смотрят ему в затылок. Зажав ушко иголки подушечками большого и указательного пальцев, Джеффри медленно вытащил иглу из раненого мясца, проведя кончиком языка по немного зудевшей области. «Ну, классно вообще» — Вудс цокнул языком при мысли, что в баночку к его гробовым гвоздям плюсом прилетела и возможность воспаления, заражения и прочей гнойной херни, которая имела шанс также закопать в могилу. Взяв лежащий в стопке книг сборник стихов Блейка, Джефф открыл первую страницу, вложил в неё железку и закрыл, положив на место. Оглянулся: сквозь решётки просачивались упорствующие глаза хищников в человеческой шкуре, может, не так прямолинейно, но достаточно наглядно. Просто взломать замок и выйти, когда душе вздумается, и дурак не осмелится под таким открытым наблюдением. А ведь выход вон там, рядышком совсем. И так далеко тоже. Если память Джеффу не изменяла, то панель в лифте ограничивалась только одной кнопкой, спускающей в подземелье. «…Тебе придётся забыть про тот лифт, его там больше нет. Это был считай что муляж…» М-да, не густо. «…только ты не спеши замок взламывать. Поскольку ты главный объект в «Уиннарте», тебе нужно отвлечь от себя всех, кто здесь есть. Надо навести шум, а для этого тебе понадобится немного дымка…» Следующий день начался с душа, и сие событие на полном основании могло предзнаменовать новую трёпку. — Эй, Вудс, чем сегодня порадуешь? Тошнота не заставила себя долго ждать, но и вопреки этому Джефф старался не обращать внимания на гнусные провокации, молча стаскивая с себя одежду. Тратить ещё время на них. Смех один. Бросив одежду на скамью, Джеффри прошмыгнул мимо мучителей в общую душевую, кинув мимолётный взгляд на выглядывающие из углов камеры наблюдения. «…Охрана есть, но в основном видеонаблюдение полностью открыто для отца. Стены также нашпигованы диктофонами. У отца везде есть глаза и уши, так что держи во внимании всё, что делаешь и говоришь…» «Старый извращенец» — Джефф брезгливо сморщил сожжённый нос, отвернувшись от наёмных узников и переключившись на холодный душевой дождь. Нужно было утихомирить хаотичные мысли и сосредоточиться на том, что он делал на протяжении пяти лет: планировании. — Хэй, уродец смазлИвый, что отвернулся? Стесняешься? — пошли глухие смешки. — иди к нам, все свои. Уже привыкнуть должен. Нет, в этот раз всё будет по его правилам. — Эй, ты там оглох? Я к тебе обращаюсь, петушара, — тяжёлая мокрая рука легла на бледную шею. Раз, и Джефф сделал глубокий вдох. Два, и с тела снялось напряжение, получилось расслабиться. Три. «Проснись и пой, старуха Дункан». Не контролируемая больше хозяином худая фигура стремительно рухнула в ноги нескольким мужчинам, расплескав вокруг себя лужи воды. В голове раздался гудящий трезвон, перемешанный с продолговатой болью, но это ничего. Ничего страшного. — Вот блядь, что с ним?! — толпа встрепенувшихся мужчин замешкалась вокруг валяющегося без сознания паренька. — он дышит вообще? Чьи-то пальцы опустились к его шее на поиски сонной артерии, как вдруг тело конвульсивно задёргалось, словно ошпаренное током, вечно открытые глаза стали закатываться так, что зрачков не было видно, а изо рта вырывался противный взвизг с едва различимыми словами. — Сука! Заключённые отринулись от взбесившегося тела, одержимого неведомыми припадками. Он весь извивался, бил кулаками по кафелю и оглушительно орал на всю душевую, выкидывая в напряжённый воздух изо рта не самые членораздельные строки:

«Спал я, окруженный тьмою — Ангел вился надо мною… Я лежу в траве, а в ней Заблудился Муравей. Мраком он окутан темным — Страшно быть в ночи бездомным! Он идти уже не мог И в корнях корявых лег»

— Прекращай этот цирк! — тучный мужчина пнул обезумившего Джеффа в живот, но это заставило его вопить сильнее, царапать себя и биться об кафель, продолжая беснующийся монолог из стихов Уильяма Блейка:

«Видно, не дойду до дому! Дети по лесу глухому Тщетно кликают меня — Но во мраке ни огня…» И залился я слезами… Вижу — Светлячок над нами Засветился и сказал: «Кто ночного стража звал?!»

Мужчины засуетились над ополоумевшим созданием, переГлядываясь друг на друга и ожидая от ближнего своего какого-то исхода, даже чуда. Нет, они и раньше доводили Джеффа до неподвижного состояния, криков и агонии, но сейчас с ним творилось что-то не поддающееся пониманию. Словно бесы вселились. — Ну, и что делать?! — приходилось перекрикивать Джеффа, чтобы достучаться до других, поскольку парень орал просто невозможно. — Покончить с ним в конец? — Ты что, блядь?! Нельзя! Шеф нам давал другие указания! — А что с ним ещё делать?! — Не знаю, в медпункт. Актёры посмотрели друг на друга, никто не решался брать инициативу тащить жуткого калеку в медпункт первым, уже хотели позвать смотрителя, но один мужчина махнул на коллег рукой и состряпал: — Да хуй с ним, берите его, парни. Этот мужчина приблизился к Джеффу, перехватывая его кисти, отчего парень стал биться и орать ещё сильнее, пытаясь вырваться, но и тут ему перехватили ноги, и таким образом поволокли его из душевой в раздевалку. Тяжёлый случай, Вудс никак не унимался, был почти неконтролируем. Ему всадили битой пару раз, но и это не помогло, а, кажись, раззадорило, хотя, думается, куда ещё больше? Чокнутого чтеца стихов оставили биться на полу, пока сами заключённые быстро накидывали на себя одежду. — Так, вы его за ноги, а мы — за руки. Согласовавшись, Джеффу перехватили конечности и потащили на выход. По коридорам свободные от заданий и просто освобождённые заключённые шастали, как на прогулке, ведь Джеффа по плану освободят из душа нескоро, сначала с ним нужно поиграть, в который раз опустить в дерьмо и закатать в засаленный катышек, а уже потом возвращаться на исходные позиции, и проворачивать сию процедуру ещё несколько сотен раз. В последнее время все на ушах: ходят слухи, что скоро этот кошмар закончится и всех подопытных крыс разгонят по домам. А что до Джеффа? Ну, люди и так прекрасно видели, во что его превращали, как и во что превращались сами, так что, велика вероятность, что его заставят добить. А кто это произойдёт, от их рук или Честер выдаст идею, пока неизвестно. А может будет иной вариант. Здесь были те, которые желали бы отправить Джеффа Убийцу кормить червей, были те, у которых каждую секунду чесались руки неторопливо свернуть ему шею и в н-ный раз заставить его кричать от боли, кашлять кровью и молить на коленях о пощаде. Которой, кстати, не будет, как и всегда. Были те, кто не понимал, что сами стали потенциальными преступниками, да. Но были и другие. Либо не ослепшие, либо прозревшие. Мистер Уинн щедро наградил своих подопечных, нарекая более тщательно следить за главной вишенкой на этом тортике. — Интересно, что это значит? — низенький старик азиатской внешности в униформе надзирателя стоял на перекрёстке коридоров, прислонившись спиной к стене. Рядом с ним находился ещё один мужчина, тот самый однорукий темнокожий. Здоровой рукой он бегло нажимал кнопки на маленьком телефоне. — Я думаю, что-то грядёт. Может, конец, — посмотрев в крошечное окошко телефонного экрана, он улыбнулся. — я на это очень надеюсь. — Ага, самому в падлу уже здесь торчать. Бабки бабками, а в свинарнике этом быть уже сложно. Ни поспать, ни пожрать, ни даже посрать нормально нельзя. — Да не в этом дело, — темнокожий мужчина всё никак не сводил глаз с экрана, а улыбка стала блеклой, немного грустной. Там было сообщение: «У нас всё нормально. Сестра каждый день водит меня в больницу к мамочке. Доктора говорят, что мама скоро поправится, но она стала много и долго кашлять. Папочка, мы все тебя очень ждём и любим! Надеемся, ты скоро вернёшься с командировки!!! Обнимаю». — не нравится мне всё это. Мы неправильно поступаем с мальчиком. — С мальчиком?! С дуба рухнул, это ж Вудс! Он сам заслужил такого обращения к себе. Не был бы гандоном, не был бы и здесь, в этой помойной дыре. — Вудс или нет, мы совершаем немыслимое с ним здесь. И то, что он заслужил, — не оправдание нам. Куда бы лучше было отправить его на нормальный суд, а не это всё. — Слушай, приятель, ты сам сюда пришёл и знал правила, так что чего ноешь? Хуяришь себе засранца и получаешь за это бабло. Всё же просто! Да этого состояния хватит мне на то, чтобы мотнуть в Сингапур! Так что не дрейфь, старина, и отбрось минусы. В конце-концов, минус на минус даёт плюс, — азиат удовлетворённо хохотнул, пригладив затылок. «Старина» кивнул головой, слАбо улыбнувшись, но не от радости. Он всё знал, но теперь знал, кто он на самом деле. Настоящий уголовник. Такой же засранец. Ублюдок. Интересно, если он вернётся домой с деньгами, что скажет его смертельно больная жена и любящие дочери, что папа был не в командировке, а в сборище насильников, садистов и, очень вероятно, убийц? Да, он сам согласился, предполагал характер событий, но вживую созерцать всё это было куда сложнее, чем в мыслях. Когда парнишку избивают несколько человек, тащат за волосы, трахают во все дыры, когда ты видишь и слышишь эти крики о помощи, хриплые мольбы и безудержный поток горьких слёз, на время забываешь, что перед тобой гнусный серийник. Не видишь убийцу, видишь зашуганного пацанёнка. Не все это видели, или же видели, но получали удовольствие со своей работы. Однорукий мужчина раздражённо цокнул языком. — Нам буквально предложили вакансию преступников за большие деньги. Мы теперь монстры, дружище, — он встряхнул головой. Азиат уж было хотел что-то сказать, наверняка, что-то умное, но смолчал. Его приятель улыбнулся. — мы теперь монстры. Слева послышался оглушительный, будто звериный вопль, заставивший весь бродячий без дела актёрский состав насторожиться и отсупить от звука шагов так на десять. Четверо человек несли взбесившегося Вудса, туловище которого свисало, мокрые волосы волоклись по полу, а руки и ноги крепко были перехваченны четвёркой мужчин. Джефф был голым, поэтому все видели это зрелище таким, какое оно есть. Кто-то ржал, кто-то отворачивался, а кто-то устало вздыхал себе под нос, в который раз спрашивая воздух, когда этот беспредел уже закончится. В медпункте ныне царствовала только… тишина. Никого там не было, ни Кэндис, ни той пресловутой старушенции, и стоило мужчинам ворваться в кабинет и понять это, один из них ударил себя по лбу. — Вот сука! Забыл совсем! — тем самым привлёк к себе внимание товарищей. — Дункан тоже выбыла из игры. — Чёрт, — выругался другой, посмотрев на койку. — блин, ну кладём его. Тяжёлый, скотина, — неправда. Он был не тяжёлым, давно уже нет. Кожа и кости тому свидетели. Просто уже избавиться тянуло от полумёртвого подкидыша. И кинули его на эту несчастную больничную койку, пережившую на своём невесёлом веку не одно приключение. Джефф весь дёргался, избивая коленям, кулаками и головой стену помещения, захлёбываясь в вопиющих стихосложениях:

«Если горе у других — Как не мучиться за них? Если ближнему невмочь — Как же можно не помочь? Как на страждущих смотреть И при этом не скорбеть? Как отцу при детском плаче Не пролить слезы горячей?»

Окружающие парня не могли понять, в каком направлении им с ним действовать, как утихомирить беснующегося пацана. — Что делать? — Боссу звони! Грубые руки подставного заключённого нервно замельтешили, впиваясь пальцами в карманы штанов, чтобы нащупать заветный телефон. — Мужики, да ну его, идите сюда! — в дверном проёме показался ещё один человек, но в костюме охранника, а его озабоченный вид говорил, что его громкая просьба на отклонение не рассматривается. — Что ещё? Тут этот с ума сходит, мы не можем унять его. — Я знаю, как! Ряженые актёры с недоверием глянули на коллегу, потом на бьющегося в конвульсиях совершенно обнажённого Вудса, затем снова на первого. — Ты думаешь, стоит? — спросил у того один из заключённых чуть тише. — дрянная затея, знаешь. — Да тут куда не глянь, везде одна лажа, — охранник пораскинул руками, указывая то на медкомнату, но имея ввиду нечто куда большее, чем просто тусклые стены и валяющаяся туша Джеффа. — так что дуйте на выход. С неохотой, но все актёры вышли из медпуНкта, оставив Джеффа извиваться на койке одного. Как безответственно. Глупо. Возможен подвох? Может быть, но стоит ли сейчас сомневаться, когда есть шанс? Продолжая драть глотку и попутно бить кулаками по всему, что не движется, Джефф тихохонько слез с койки, семеня по полу на носочках. Пусть, сойти с ума можно лишь однажды, но никто не отменял актёрское мастерство. Худое слабое тело покрылось мурашками, но сейчас даже сил на постыдиться не оставалось, особенно, когда есть задачка поважнее. Руки сами нащупали выдвижной ящик в рабочем столе, перебирая судорожно всякий завалявшийся хлам и отшвыривая в разные стороны. «…На дне ящика будет лежать свёрток газеты, в который я спрятала зажигалку. Тебе нужно вынести её из медкомнаты…» Бледные пальцы неряшливо развернули заветный комок старой бумаги, в которой и был запрятан клад Кэндис. Джефф прикинул про себя, что с этой мелкой безделушкой далеко вообще-то и не уедешь, но если на минутку предаться полёту фантазии, то… «…Смотри, только ничего лишнего не подожги! Тебе же невыгодно будет, так что читай внимательно план действий…» А хрен там. Конечно, Вудс и так мало чего бы добился этой хернёй, используя избитые идеи избитого мозга в холостую, потому к словам Кэнди лучше прислушаться. Или привидеться, если на то пошло. «И куда это прятать? — взбрёл в голову вполне логичный вопрос. Куда девать зажигалку, будучи в том, в чём мать родила? — что мне её, в жопу себе запихнуть, ха?». Секундное тупое веселье прервалось из-за шума по ту сторону двери: заключённые о чём-то вовлеченно громко дисскутировали, спорили, и Джефф завопил громче, в который раз выплёвывая последние голосовые связки, лишь продолжить этот дешёвый, но, вроде работающий цирк уродов. А думать надо было быстро: куда пристроить находку? Ручка двери начала поворачиваться и Джефф повалился на пол, попутно спрятав зажигалку под мышкой, а уж потом барабанить пятками по полу и всё также извиваться подобно змею, проглотившему костыль. — Эй, он уже здесь! — крикнул здоровенный детина, держа при себе свёрток новой тюремной одежды. — уже подходить страшно. — Ну всё, Вудс, кончай цирк, — фальшивый надзиратель взял у товарища свёрток и кинул в сторону дёрганного бедняги, на что последний никак не отреагировал. И это заставило поморщегося от приевшихся воплей тюремщика гаркнуть громче: — я сказал, завали ебло! Ноль внимания. Это порядком начало выбешивать мужика, который не выдержал и вмазал ногой Джеффу в живот, заставив того сложиться чуть ли не пополам и выплюнуть воздух. — Меня плохо слышно?! Говорю, закрывай свой театр одного актёра, мы тебе не верим! Вот тут уже Вудс трястись остановился, да и он ослабил свой «театр», скукожавшись от боли в животе. Осталось только шипение. — А? — сдавленно издал он, с трудом подняв взор на кучку здоровяков. — Вставай, актёр хренов. — Ну слава богу, — переборов боль, Джефф встал на колени перед ними, всё также сжимая зажигалку под мышкой. — и что теперь? — голос был хриплым из-за разодранной глотки. Кажется, план провалился. «Спасибо, Кэнди, но мы оба знали, чем это кончится». — впрочем, валяйте. Делайте, что хотите, — парень смотрел им в упор мешаниной из ненависти и смирения. Всё равно этот трюк ничего не стоил. — мне уже плевать. — Ты взял, что надо? — Чего? — вопрос резанул слух, однако серийник оживился. Слова не сразу дошли до него, но когда начал соображать более-менее внятно, покосился на группу актёров с недоверием, хмуро буркнув: — может быть. — Отлично. Надевай шмотки и вали. «Какого хера?» — хотелось, конечно, воскликнуть, да и много чего ещё, да надо ли? Ладно-ладно, будь что будет, подумал Джеффри, и принялся напяливать на себя предложенную мужчинами одежду. Зажигалка всё также оставалась на своём месте. — Смотри, не потеряй по дороге, — строго сказал надзиратель, когда заковывал Джеффу руки в наручники за спиной, и тот покладисто кивнул, словно так изначально и было задуманно. Спрашивать, что, зачем и почему он не стал, да и вряд ли эти горе-артисты будут рады, раз сами ничего не говорят. У стен есть уши. Ещё есть камеры, но если эти бугаи в чём-то неосторожны, то это только их проблемы. В любом случае, сейчас лучше не совершать ничего лишнего. Когда Джеффри остался один в своей излюбленной камере, он ринулся в угол к сборнику стихов, чтобы припомнить строчки Кэндис: «…Дождись следующего дня принятия душа и займи крайнюю лейку слева от входа. Пронеси зажигалку. Там будет вентиляционное отверстие и слепая зона для камеры. Тебе нужно будет при удобной возможности закинуть в это отверстие зажигалку, предварительно зажечь. Это не совсем вентиляция, а труба которая ведёт прямиком в подземные камеры. Эффект будет не сразу, но лучше тебе это сделать к концу времени душа…» — Хрень какая-то, — пробормотал себе под нос Джефф, откладывая книгу. В чём прикол? Вентиляции, отверстия, трубы. Но он должен был отдать должное, Кэнди очень хорошо потрудилась над тем, чтобы изучить внутреннее положение «Уиннарта», раз позаботилась и о таких деталях. Значит, его побег вынашивала в голове не день, и не два, а задумала всё раньше. — ты и правда чокнутая, Конфетка. Однако Джефф так и придерживался течению обстоятельств. Его завели в раздевалку, где он спокойно разделся и, о чудо, обошлось без домогательств! Да и уже там мужчины вели себя относительно адекватно, громко болтая меж собой, меряясь хуями и обсуждая, у кого баба сисястее, будто бы в упор не замечая свою любимую боксёрскую грушу из костей и кожи. В общем ничего, что могло быть наигранно. Ну и, быстренько прошмыгнув без проблем в пока пустующую душевую, занял нужную ему лейку. Пустил воду, делая вид, что освежается, а сам ухо востро: позади слышен гогот голых мужиков, всё также в упор не обращающих на Вудса внимание. Может, так продолжится в процессе всего мытья? «Это ведь не совпадение, — отметил про себя Джеффри, украдкой посматривая на то, что за спиной. Даже внимание не обращают. — слушайте, ну это даже обидно». Парень усмехнулся, теперь надеясь, чтобы мысленная шутка не вышла карканьем по его душу. Далее обратил внимание на вентиляционное отверстие, отделённое от лейки тонкой стенкой. Снаружи это была просто маленькая люк-решётка с достаточно широким расстоянием между пластмассовыми белыми прутьями. В скольких домах Вудс за всю свою сомнительную карьеру не побывал, такое вентиляционное отверстие видел впервые. Да и вентиляция ли это вообще? «Похуй, — Джефф пожал плечами, опять подставив голову под лейку. Левая рука не отлипала от туловища, свисая вниз, так как зажигалка также была зажата под мышкой. — будем делать всё по инструктажу нашей затейливой Конфетки». И так десять минут, двадцать; Джефф оставлен в покое, и волей-неволей в его голове жужжит рой теорий, почему детины вдруг стали такие податливые. Прямо-таки Кэнди нагнула? Да нет, вряд ли. Когда бедолагу связывали в столовой, не похоже было, чтобы её слушали. В любом случае, что бы эти мрази не надумали на его счёт, нужно действовать по плану с перчинкой метода «на отъебись». Не в его случае сейчас пытаться корчить из себя опытного стратега. Аккуратно взяв зажигалку и заведя руку с ней за тонкую стену, он зажёг её с отличительным щелчком, отчего сам дёрнулся и в попыхах кинул в решётку вентиляционного отверстия. — Эй, что ты там возишься?! — рявкнул сзади пузатый бугай. «Блядь! — отдёрнул руку обратно к себе, сжав зубы и маленько топнул ногой, а потом понял, что привлёк к себе ещё большее внимание. — сука! Сука! Сука!». — Н-ничего, — Джеффри повернулся к ним, выключив воду и поджав плечи. — я помылся просто. И поспешил трусцой к раздевалке, к удивлению подметив, что и тут его никто не остановил. Зайдя туда, увидел надзирателя, прислонившегося к стене. Одной рукой причёсывал бороду, другой набирал что-то в складном телефоне. А потом обратил внимание на Вудса: — Ты всё? — парень кивнул, одевшись на раз-два. Тюремшик хмыкнул. — и это лучший планировщик? Смех один, — Джефф застыл, переваривая слова мужчины, пока наконец не спросил приглушённым голосом: — Да что здесь происходит, чёрт возьми? Тюремщик нахмурился, устремив на Вудса недобрый огонёк карих глаз, заставив последнего прикусить язык. «Всё, молчу, я молчу!». Заведя руки за спину, Джефф дал себя заковать и отвести в подземку. «…Нужно будет немного подождать…» И Джефф терпеливо ждал, скрежета зубами от предвкушения и подступающего по крупицам адреналина. Если всё сработает… — Эй, Вудс, что смотришь? — громко крикнул в его сторону мускулистый бородач из камеры напротив, сопровождая не самую внятную речь гоготом сродни деревенской бестолочи. — думаешь, забыли про тебя? Джефф фыркнул. Ещё бы забыли! Хоть по сей день упрямо делают вид, что гаркают меж собой, а на деле метают на него глазёнки свои противные. Снова. Вопреки каким-то сговоркам меж собой, мотив которых Вудс ну никак не улавливает. В сырой и прогнившей камере, казалось ему, стало теплее, но, наверно оттого, что ему новые шмотки подкинули, а если быть точнее, и новую рубаху тоже. А ведь всё и впрямь познаётся в сравнении. Но что-то всё же было не то: навострив глаз, Джеффри заметил, как по полу тянется едва заметное полотно полупрозрачной дымки. Странное явление, на которое, кажись, только он и обратил внимание. «Это оно, Конфетка?» — пронёсся сам собой вопрос, но не дав больше попыток размышлений, ведь следующим манёвром послужила оглушающая сирена.

Внимание! Внимание! Пожарная тревога! Просьба сохранять спокойствие и следовать указаниям

«…У тебя будет пара минут. Действуй быстро…» В подземном отсеке на потолке активировались устройства, отвечающие за пожаротушение, из которых густым потоком начал распыляться белый влажный туман, распространявшийся по помещению с огромной скоромтью, и за считанные секунды заполонил каждую камеру. Игла была уже в руках Джеффа. Когда он затерялся в густом непроглядном тумане, подошёл к проржавелой двери и нащупал замочную скважину, не с первого раза, но просунув во внутрь иглу. Дотронувшись иглой до механизма, стал проворачивать иглу по чуйке против часовой, после пары секунд дождавшись характерного щелчка. Дверь открылась. А в камерах во всю уже разгорался бунт и паника как минимум из-за пожарной тревоги, как максимум потому, что техника пожаротушения выпустила пар, малость похожий на дым. С верхних ярусов посбежались ряженые недо-надзиратели, и все яро загалдели: — Спокойно, всем оставаться на своих местах, пожара нет! К нам в передатчик упала зажигалка, от неё и дым забился, так что ложная тревога. «Передатчик? — на миг Джеффа это зацепило, но значению более не предал. В камере его уже не было, тюремщики, вслепую шедшие сквозь туман, заметят это нескоро, а сам беглец держался ряда камер, чтоб не столкнуться с кем-то. — что ж… этот этап пройден. Ай, Кэнди, ай, молодца!». «…Держись ближе у стен, чтобы избежать столкновений, выйди из подземного отсека и иди к перекрёстку, поверни направо. Тебе нужно подняться по лестнице на второй этаж…» Лестница, ведущая на верхний ярус, коридоры и перекрёсток, — всё было в этом белом тумане. Джефф мог слышать, как мимо него проносятся люди, громко чертыхаясь и проклиная в содеянном Вудса. Вудса… стоп! — Ёбаный Вудс, нахуя нам нужна эта головная боль? Нам бабки дали, а мы работу не выполняем. Только самих прирежут… — Помолчи, а?! Нас прихлопнут, если болтать лишнего будем, — тут же приструнил второй голос первого, пока они не стихли оба. Вот оно как… что же это получается, помогают всё-таки? «На два фронта играют, ай-яй-яй, — подметил Джеффри, пробравшись к лестничному пролёту, откуда тоже летели смотрители на всех парах, едва не зацепив парня, но тот кое-как сумел поизвиваться между ними, поскользнув на следующую лестничную площадку. — альтруисты хреновы. И что же мне, прикидываться дальше или как?». Но бесплатный сыр только в мышеловке, и даже сейчас нельзя было быть ни в чём уверенным. Может наоборот знают, что сбегает, а ловушку затеяли поизвращённее. Вариантов было много, но во всяком случае сейчас лишний раз лучше было не выпячивать себя целенаправленно. Стоило зайти на второй этаж, в нос ударил запашок стройки, штукатурки и шпаклёвки. Пожаротушительного пара здесь не было, а потому Джеффри мог видеть, что второй этаж был не полностью отделан, а будто бы застыл в самом расцвете ремонта: стены, потолки и колонны были едва покрыты шпаклёвкой, в каких-то местах проглядывался голый красный кирпич, повсюду валялись мешки с цементами, доски и прочие стройматериалы. Как будто бы делали наспех и не уложились в сроки. Джефф позабавился: «Так нестерпимо ждали моего визита в ваш сарай?». С потолка свисал провод, на конце которого мелькающе горела одна-единственная лампочка, из-за чего пустующее помещение было тусклым. Тут было довольно тихо, разве что шаги отвечали приличным таким эхом, а в остальном голоса остались внизу, где и началась заварушка. Кстати о ней. Сирена гудеть прекратила. Плохо ли это? Джефф пока не знал, но чуял, что ему надо торопиться. «…На втором этаже в самом конце слева есть дверь. Это служебное помещение, тире, комната отдыха для персонала. А ещё раздевалка. Тебе туда и надо, но убедись, что внутри никого нет…» Джефф подошёл к двери и немножко прислонился к ней, вслушиваясь в шум, которого, собственно, и не последовало. На свой страх и риск он потянул за ручку, открыв дверь. Здесь было поуютнее и светлее, а ещё пахло вполне себе съедобным едевом из чего-то мясного и картофельного. Желудок невольно скрутило, напоминая, что хозяин давно ничего не ел, но не это было сейчас главным. У стен стояли номерные шкафчики и диванчики, в центре располагалось несколько круглых столов. На одном таком стоял недопитый чай и надкусанная булка с маком. «Да пошло оно всё, жрать хочется, — очередной сигнал прямиком из желудка наконец дал команду взять несчастную булочку и почти целиком запихнуть в рот, отчего Убийца подавился. — Бляха! — Он схватился за стакан с чаем и влил себе в рот напиток поверх застрявшего куска проклятого лакомства. Всё-таки проскочило. — это была бы очень глупая смерть». Пройдя немного дальше, взгляд метнулся на дверь справа, откуда виднелась целая кладовая вешалок с бронированной чёрной униформой смотрителей. Зайдя туда, ему на ногу упал скатившийся со стены довольно увесистый автомат. Впрочем, такого же оружия тут было навалом, и в голову начали лезть интересные мыслишки по поводу того, как бы красиво он мог уйти отсюда. Дескать, с огоньком. Но и это он отпихнул в сторону, ибо только сам себя загубит. Также там была ещё форма заключённых, форма поваров и… врачебные халаты. На отдельном стуле был аккуратно свёрнут белый халат одной очень знакомой ему медсестры. Вудс взял этот халат и развернул перед собой, чтобы убедиться и ещё раз посмотреть на частичку, связанную с ней прежде чем покинуть это место. «Конфетка…». Где-то в груди противно заныло, взывая к виновнику внутренней боли. Увидятся ли они вновь? «…Тебе нужно будет зайти в раздевалку и прихватить униформу надзирателя. Не обыденную, а чёрную, со шлемом. Можешь взять с собой оружие, но не стреляй. По крайней мере, если ситуация не выйдет из-под контроля под ноль…» Никто не говорил, что зуд и мысленный плач по желанию прикончить кого-то прошёл, однако вопреки ломкам и внутренним истязаниям Джефф мог воспротивиться этому животному позыву, уступив набирающей обороты силе воли. Сняв с вешалки тяжёлую форму «крутых парней», парень принялся изучать, чтобы понять, как надевать сие творение человеческое. Ну, штаны были плёвым делом, разобрался. С берцами тоже хлопот не возникло, а вот верх доставил некоторые трудности: толстенный пуленепробиваемый жилет был одним целым с кофтой, которую нормально носить можно было, скрепив за шеей и между лопаток специальные заклёпки вместо адекватных пуговиц или молнии. «Что за чмырь придумал это чудо? Сам хоть раз нацелил на себя?» — кряхтел себе Джефф, кряхтел, да и защёлкнул злосчастный механизм, чуть не лишившись пальцев из-за крепкого сцепления маленьких наспинных фиксаторов. Снаружи послышался странный шум, словно прозвенел маленький колокольчик, что не могло не насторожить Джеффа. Закрепив ремни шлема под подбородком и взяв автомат, ряженый вояка вышел из раздевалки, но ничего подозрительного не нашёл. Хотя… — Хм? — глаза зацепили маленькую белую деталь, торчащую в стене, где кончался ряд шкафчиков. Такая же белая решётка, как в вентиляционном отверстии душевой. Помимо того, там что-то было. Не переборов любопытство, парень подошёл к решётке и увидел свёрнутую в трубочку бумажку, что лежала на металлической поверхности. Странно. Джефф думал, что все эти маленькие ходы ведут вниз, но во всяком случае он поддел пальцем бумажку и вытащил из решётки, и когда он это сделал, опять прозвенел звоночек и поверхнось улетела вниз. — что за чёрт… Вудс развернул листок, в котором оказалось послание: «Джеффри Вудс сбежал из камеры. Будьте бдительны, перекройте все ходы и выходы, как увидите — стрелять. Соучастников побега или тех, кто помогал, брать живьём». — Ого, даже так?

***

Ранее Честер не сводил взгляд с мониторов, выискивая каждую деталь как одержимый, стараясь не пропустить ничего. Рядом на стуле сидела Кэндис, посматривая то на экраны, то на отца, в тоску и дрожь её не бросало, сил уже не было. Сейчас она могла только ждать, когда этот Ад закончится, и, возможно, немного сметь надеяться на чудо. Кстати, об этом. Джефф не сдался, как она могла предположить сначала. Он расшифровал её послание, это было понятно по тому, как он пару дней ранее незаметно выкрал из швейного цеха иглу. Это был первый шаткий шаг, но и он даровал ей какую-то мизерную надежду на то, что что-то да и получится. Кто ж знает? И так первую половину недели они оба почти не выходили из кабинета, разговаривали тоже редко. Кэнди сейчас было не до этого, ей вообще не хотелось как-либо контактировать с отцом. И так была как на иголках, а уж потом, когда в душевой Джефф впал в бешенство… Кэнди и сама боялась потерять рассудок, хотела то отвернуться, то продолжать смотреть, хотела рыдать и орать на отца, чтобы тот это как-то остановил, ведь это было настолько… а потом до неё дошло. Когда его приволокли в пустующий медпункт, где не было ни Дункан, ни тем более её. Уинн-старший сидел с наушниками и слушал говоры ошарашенных мужиков, которые пытались предпринять действия. Уже было хотели звонить боссу, то бишь, Честеру, пока один из них вдруг не вывел их из медпункта. Вот тут мистер Уинн и заточил внимание, прищурившись. Переключив аудио-датчик с одного на другой, он мог расслышать, что говорят актёры: — Парни, ну наёбывает нас Вудс, не видите? — звучал немного размыто первый голос. — врёт как дышит. Ему что-то нужно там. — Допустим, — податливо согласился второй. — тогда нахрена мы его там оставили? — Выждем. Посмотрим. — Что посмотрим? — Да так я тебе с лёту и сказал! Тут прослушки везде! Дальше их почти не было слышно, но по камерам было видно, что актёр-надзиратель что-то шепчет на ухо узнику, заставив второго отшатнуться и воскликнуть: — Совсем сдурел?! А бабки нам на что?! — Да тише ты! — Да нахуя нам это надо?! Нам денег подкинули, чтобы… — Чтобы нас к итогу пришили! — сразу отрезал надзиратель. — да бросьте, парни, неужто и правда верите, что нас после всего этого дерьма отпустят вот так на свободу с деньгами? Да и вообще, стоит ли оно того? — А что нам остаётся? — Мы и правда ведём себя, как чмо последнее, — согласился третий из группы, пропустив горький смешок. — блядь, а я ведь просто дворник, улицы ссанные подметал. — Допустим, — не очень покладисто согласился другой заключённый. — но что это меняет? Сами же подписались на это, а теперь одумались? Вовремя вы переобулись. — А тебе самому-то не тошно с себя и того, что ты причастен к компашке чмырей, которые ебут этому мальчишке мозги и зад? — Он сам виноват! — Возможно открою тебе Америку, но ты не лучше. Как и все мы. И совершение преступления в отместку за другие преступления не избавляет от ответственности. Примите уже эту ёбаную правду хотя бы перед собой любимыми. Далее в датчике последовало напряжённое молчание, оппоненты переваривали все высказывания, пока член группы не спросил: — Ну и что нам делать теперь? Ответа не последовало, разве что к мужикам подошёл ещё один смотритель и протянул первому тюремную сложенную форму. После чего получатель первым вошёл в медпункт к орущему Вудсу, остальные за ним следом. Там-то всё и стало ясно. Кэнди сама видела с камер, что Джеффри хитрым способом смог раздобыть зажигалку, очередной пункт её плана сработал, а это не могло не радовать. — Надо же, — сладко протянул мистер Уинн, после выдав тихий смех. — кажется, твой маленький трюк немного срабатывает. Я бы сказал, что недооценил этого парнишку, не помогай ему кучка быдловатых придурков, которым я заплатил немалые деньги. — Думаешь, им до сих пор важны деньги? — Кэндис наконец-то отвела взгляд от экранов, посмотрев на отца с вызовом. — А ты думаешь, они о твоём Джеффе пекутся? Наивная. — Ты сам их слышал. Им уже всё равно на деньги, они осознают, кем стали. — Они просто заботятся о своей шкуре. — Шкура их как раз в порядке, хотя я более, чем уверена, что после всего твоего эксперимента ты их всех поголовно сдашь полиции. Шкура — это о другом. Тут совесть. Но тебе этого, наверно, не понять, — в её голосе пропали светлые, мелодичные нотки, и теперь она говорила немного низким, хрипловатым и холодным голосом. За всё прошедшее время после заключения сделки в волосах показалась ещё одна прядка седых волос. Всё это очень выматывало морально, особенно то любезно отцовское признание об инциденте в столовой. Кэндис теперь не знала, что делать и как будет жить, когда весь дурдом с «Уиннартом» закончится. Она чувствовала, что задыхается в стенах дома и окружившем её бремени. А ей хотелось дышать. — И что же тогда они, по-твоему, делают? — вызывающе спросил отец, не сводя глаз с экрана, за всё это время ни разу не посмотрев на дочь. Кэндис нахмурилась. — Они помогают ему. Не видно? — Они нарушают правила игры. — Если это и так, значит, будет тебе доказательством, что не всем в мире заправляют деньги, — Кэндис отвернулась от него, вернувшись к просмотру камер. — пора бы тебе это уже наконец понять. Спорить было бессмысленно, хотя девушка могла услышать, как отец сжал до хруста кулаки и тихо рыкнул себе под нос. В любой другой ситуации он сделал бы с ней что-то. Что-то нехорошее. Но ему было сейчас не до того. Настал день дымовой завесы, можно сказать, зажигательной кульминации, и Кэндис могла видеть, как её намудрённый извилистый план начинает срабатывать, и в в груди зажатое, съёжившееся сердце подзабилось непрошенной надеждой. Вместе с этим появились и первые признаки адреналина, ситуация стала накаляться. Вдруг поймают и всё провалится? А вдруг всё-таки выберется? Нет, невозможно. Кэнди правда-правда пыталась не давать себе этих ложных ожиданий, всё пыталась смириться, что Джеффа изловят. А потом казнят. Надо быть готовой, ведь это даже правильный и адекватный исход событий. Всё будет так, как и должно быть. Он преступник, потрошитель, детоубийца, кто угодно, и это девушка повторяла про себя как мантру, убеждая себя в правильности покарать преступника и в навязанном самой себе диагнозе стокгольмского синдрома. Но и это не помогало. Как бы Уинн не пыталась убедить себя в том, что Джеффри извращённый психопат, что она сама больная на голову и сошла с ума, сострадая этому психу и желая его спасения, ни черта не помогало. «Хорошее есть во всём, моя дорогая. Просто скрытую красоту не каждому дано увидеть, — Кэндис сильно зажмурилась, пытаясь выбросить из головы невольно навеянные памятью слова. — если тучи заслоняют собой солнце, это не значит, что оно и вовсе пропало, так ведь? — стиснула зубы, впившись ногтями в деревянную поверхность отцовского стола. — так и с людьми. — хотела, чтобы этот убедительный, поучительный, ласковый голос заткнулся раз и навсегда. — душа человека является на этот свет невинной и чистой, душа прекрасна. Как дитя. И лишь со временем черствеет, обременяя себя людской суетой и тяжестями жизни. Душа тлеет, да. Душа может завять и подвергнуться скверне, но, запомни, Кэнди, пока бьётся сердце, душа не умрёт, а с ней не умрёт и её первое проявление. Эта красота может скрываться, и скрываться хорошо. Иногда нужно копнуть глубже, чтобы отыскать этот свет, — но голос не утихал, не хотел, трезвонил навязчивым колоколом. Голос пробирался через хлипкие барьеры её сознания и давал о себе знать. Голос не хотел быть забытым. — и знаешь, что? Ты, девочка моя, хоть маленькая ещё, но тебе удаётся видеть этот свет там, где, казалось, его нет. Или не видно с первого раза. Этого дорогого стоит. Не растеряй этот дар, и души сами будут к тебе охотно тянуться». Монолог гувернантки из детства спустя столько лет был ясен, Кэндис запомнила каждое её слово до сего дня. И снова она оказалась не убедительна, даже к себе. После этого воспоминания в голове пролетели все отдельные кадры моментов с ней и Джеффом. Плохие, хорошие, весёлые, печальные, горькие сладкие. Все. Может, она, как однажды в шутку сказал ей Вудс, «в край ебанулась на старость лет». А может слова старенькой добродушной воспитательницы не были пустым звуком наивных сказок. По щеке Кэндис скатилась крохотная слезинка, и она опустила голову в ладони, прячась от собственной беспомощности и откровенного осознания, что она уже ничего не понимает. Как поступать, что думать и каким образом на всё это реагировать. Голова шла ходуном, и казалось, что мозг вот-вот взорвётся от давления. Во всей этой вакханалии она теряла возможность здраво рассуждать, мысли слипались в одну большую липкую кучку сплошного беспорядка, обволакивающего череп изнутри. Как… как от всего этого спрятаться? Как сбежать? И куда… ей просто хотелось, чтобы всё это прекратилось. Честер украдкой бросал взгляды на морально выпотрошенную дочурку, с чего-то вдруг тихо хмыкая. Словно всё это ему нравилось, словно это часть его маленькой игры на несколько фронтов. Тем временем он пока незаметно взял свой кнопочный телефон и втихаря набрал сообщение одному из людей в тюрьме, которое осведомит других актёров быть наготове, и которое позже будет написано на листке и отправлено по мини-лифту-передатчику в зону отдыха, якобы, остальным актёрам, но на деле в том месте был только переодетый и вооружённый Вудс. И по камерам мистер Уинн это прекрасно видел. А ещё ему было весело. Его маленькая играла набирала интригующие обороты, он был кукловодом, в чьей власти дозволено выбирать действия своим марионеткам и наблюдать за развитием сюжета, ведь, грех таить, даже он не знал точного финала. Только подкидывал этому цирку уродов новые добавки в своей программке. Честер был весь в предвкушении от накаляющейся интриги, аж живот скрутило. Ах, какая игра! Ему не терпелось узнать, что будет дальше…

***

— А ну, стоять! — шлемоголовые стрелки в чёрной броне наставили дуло на несколько десятков человек, заставляя тех спрятать руки за голову. Заключённые, надзиратели, все они. Все актёры. Один из них глухо из-за шлема принялся раздавать указания: — нам велено разыскать Вудса и прикончить, а также выявить крыс. Так что лучше сознайтесь по-хорошему, кто помогал в саботировании, и может, вас ещё пощадят, — подавляющее большинство согнали в столовую, ещё остальное количество актёров задерживали в коридорах и осматривали, старались никого не пропускать. Допрашивали. В столовой же повисло гробовое молчание. — вам лучше сознаться добровольно, иначе придётся разговаривать по-другому, — оружие было снято с предохранителя и нацелено на толпу. — Эй, вы совсем охуели?! — заорал резво долговязый заключённый, выпучив глаза от шока и разворачивающихся действий. — этого не было в уговоре, вы не имеете права, вы… Роковой грохот разнёсся по помещению, когда произошёл выстрел и возмущённый выскочка отлетел к стоящим сзади ротозявам. Во лбу застряла пуля, окружённая багровым обручем выступившей крови. По столовой прошлись крики, люди стали отшатываться назад, кто-то выбегал из рядов, но и их постигала та же участь, что и с долговязым. Актёры-салаги могли промахиваться, но были и опытные стрелки, что с первого-второго выстрела заставляли людей с дёрганьем и последним вскриком падать наземь. Кажется, кто-то не дочитал послание до момента «живьём». Люди стянули с себя последний ограничитель и стали устраивать беспредел, или таким образом решили усмирить взбунтовавшееся стадо. Чуть меньше, чем через несколько секунд под напором угрозы оказаться с продырявленным брюхом или мозгами, кверху стали тянуться руки. Одна пара, вторая, третья. И так набралось с десяток человек. Были там те, кто сговорились в медпункте дать Вудсу провернуть неведомо им, что. От них потом пошёл слушок, что Джефф, возможно, собирается устроить побег, и это привело к игнорированию пацана в душе подавляющим большинством. Они тоже поднимали руки, но нехотя. За кого-то это сделал, грубо говоря, инстинкт самосохранения, а остальные под влиянием толпы повторили. Кто надо, тот выдавал себя, их сажали на колени, велели прижимать руки к затылку и подставляли дуло ко лбу. Но… что уж таить. Панические переглядки в толпе, перешёптывания, язык тела, — всё говорило само за себя: большинство присутствующих подозревали о побеге, даже те, кто сейчас с лёгкостью могли прострелить башку своему товарищу. Вот только у последних были чёткие указания, и игру в этом погорелом театре нужно было продолжать. Выстрел! Однако…

Выстрел!

Иногда актёры слишком сильно вживаются в роль.

Выстрел!

В конце-концов, вся жизнь — театр! Один начал — подхватили и другие. Тела падали одно за другим, плоть разрывалась от рвущего свинца, сносились головы, раздрабливались черепа и вытекали наружу мозги. Кровь окрашивала оранжевую форму заключённых, заливала кафель, превращая поверхность в тёмно-тёмно-алую реку, заливала своих же хозяев. Выстрелы заглушали панические оры всех тех, кто стремительно слетал с катушек, и снова пытался бежать из этого Ада, но не добежали и до двери. Один из беглецов поскользнулся на расплющенных разжиженных мозгах некогда коллеги, завалившись в лужу крови на спину и оказавшись под прицелом человека в униформе. В больших перепуганных глазах было мутно от слёз и беспощадного головокружения, череп норовил взорваться от подскочившего давления и без помощи пули. Жертва пыталась что-то вымолвить, просить пощады или сказать хоть что-нибудь, но голос мог издавать лишь хнычущие пищащие звуки, кадыком и вовсе хотелось блевануть. Само воплощение первобытного страха и сжирающего отчаяния. Страх… как много его льётся через край, как сладок он на вкус, как дурманит и дразнит. Так и хотелось протянуть к нему худые руки и вцепиться голодной хваткой, вытряся всё это и поглотив. Зверушка так слаба и так жалостлива, она боится своего хозяина, боится той власти, которая есть у того в руках. Власти, которой так и хочется воспользоваться, чтобы показать, кто здесь у руля, а кто ползает на коленях. Автомат был медленно, но уверенно направлен убийцей в трясущийся рот. — Пожалуйста… пож…н-нет… Ну что за жалкое зрелище. Так и хочется размазать эту сопливую рожу сапогом по полу, а потому…

Выстрел

! Свинец пришёл по кафелю в паре дюймов от шеи и отрикошетил в сторону. Заключённый вскрикнул, но не издал более никаких других звуков, закатив глаза. — Не двигайся, — тихо отчеканил человек с автоматом, едва наклонившись. Вряд ли бы мужчина его услышал под шумом криков и пуль, но это было хоть что-то. Стрельба прекратилась, когда последний человек, выбежавший из строя, упал замертво, остальной же остаток скучковался вместе, отчаянно пытаясь не потерять равновесие и подавить поток воплей. Весь пол был залит кровью и усеян трупами, хотя кто-то умудрялся шевелиться. Но как бы то ни было, преступление совершено.

«Развяжи людям руки — и они сами охотно поразорвут друг другу рты»

Вудс отошёл от несостоявшейся жертвы, опустив автомат. Сейчас, прямо сейчас он мог лицезреть самое точное проявление и подтверждение его слов. И всё-таки он был прав: люди — животные. Стоило только дать вольность, стереть границы, развязать руки, и вот ими уже двигают неведомо, какие инстинкты. Нет, даже животные на такое не способны. Саботажников должны были брать живьём, а не убивать, но, видимо, какой-то кучке нанятых идиотов уже было плевать, что делать и как. — Какого хрена ты делаешь?! — один из мужчин в бронежилете размашисто так толкнул соседа в грудь, сделав к нему шаг вперёд. — сказано было живыми брать, а не стрелять по ним! — Так босс давал команду убивать бунтовщиков! — крикнул на него второй. — и ты сам стрелял по ним! — Да, но я за тобой, и… как дал команду? — А вот так! Читать сообщения надо, придурок! — Какие сообщения.?

***

Чуть ранее «Передать трём любым людям из спецподразделения надзирателей «Уиннарта» команду стрелять по бунтующим. Ни слова остальным» Сообщение отправлено 32 мин. назад Уинн удовлетворительно улыбнулся, отведя глаза от телефона, и посмотрев на пустующий стул, где несколькими секундами ранее сидела его дочурка, но с истеричным криком выбежала из кабинета, оставив дверь на распашку. Стоило мониторам осветить ей чудную картину на разразившиеся в столовой выстрелы. — Это всё сон… всё сон… — худощавые ноги неслись по лестнице, оставив позади подвернувшийся и слетевший каблук. Кэнди не разбирала дороги, неслась прямо к выходу, подальше от отца, от его проклятого кабинета и мониторов, от всего этого безумия. — я проснусь, я проснусь… я проснусь! На последних двух ступеньках она подвернула ногу и упала на четвереньки, разбив колени. А прислуга за ней следом, давай поднимать под локти, а она им вырываться. — Нет, пустите! Пустите, пожалуйста! — она пыталась вырваться из их хватки, выкручивать локти, но только больше людей перехватило её. — Простите, молодая госпожа, вашим отцом велено нам не отпускать вас, — прогундосил себе под нос лысый прислужник, удерживая крепче. Волосы её выбились и растрепались, закрывая глаза, ноги подкашивались и не держали. — Засыпай… просто засыпай… засыпай, пожалуйста… —нашёптывала она себе, как молитву, безнадёжно рассчитывая, что так она вырубится хотя бы ненадолго. Просто чтоб немного выпасть из мира, успокоиться. Как же она хотела, чтобы её все уже наконец оставили в покое, но… — Знаешь, дорогая моя, ты сама виновата. Наверно, не сегодня. Кэндис очень хотелось вытошнить из себя скрученный в колючую проволоку узел, царапающий изнутри её внутренности, мышцы и нервы, режущий кости и копающий до костного мозга. Вытянуть из себя каждую секунду, заполненную голосом отца. Но ведь в каждом есть что-то хорошее? — Если бы не ты и твоя жалкая попытка предоставить конченному ублюдку путь к свободе, ничего бы этого не случилось, — Кэнди медленно повернула растрёпанную голову к лестнице, на которой возвышался её дорогой отец. — возомнила себя спасателем? Ну что ж, получи и распишись. Трупы. Горы трупов невиновных людей. И всё из-за одного человека, который убивал вдвое-втрое того, что ты увидела, — а может он и прав? Может, она плохая, а не наоборот? Действительно ли жизни стольких людей пришлось положить ради одного убийцы? Она во всём виновата? Опять? — надеюсь, ты довольна своими трудами. — Почему они начали стрелять? — тихо, почти шёпотом спросила Кэнди, сомневаясь в собственном вопросе. — Почему, спрашиваешь? Потому что они слетели с катушек, почувствовали себя кукловодами. Может, сначала один. Затем второй, третий, и так по цепочке. Они поняли, что в их руках теплятся чужие жизни, они там хозяева, — Честер с вопиющим, особым вниманием наблюдал за каждым мелким изменением на лице дочери, от горечи до непонимания, от суждения до отчаяния. Он пригладил бородку, любуясь этим зрелищем. Всплесков эмоций, как брызгов из фонтана. Из её потерянного личика будто кто-то выдоил всю кровь, глаза застыли на месте, смотря в ничто сквозь ничто. Это опьяняло. — под действием адреналина кто-то спустил курок, а остальные последовали за ним, как стадо баранов. Всё до одури просто! — теперь Кэнди отвернулась от отца, надеясь спрятать свою выпирающую побеждённость. Скрыть отчаяние, то, как стремительно увядает надежда и вера в свои идеалы, свои взгляды. Правда мозолила ей глаза, и Уинн-старший ощущал это также остро, как и накал страстей в собственном шоу на выживание. — для тебя открытием стала одна из истин человеческой природы? Ты ещё не поняла? Дай людям волю, они будут рвать, грызть, кромсать, потрошить, — с каждым напираюшим словом у Кэндис сильнее звенело в ушах; руки потянулись плотно заткнуть уши, но и это не помогало ни капли. Неужто надеялась, что это поможет сбежать от всего этого? — ты слишком бесхребетна для этого мира. — Что тебе нужно от меня?.. — её голос был едва слышен. — В какой-то степени ты уже дала всё, что мне нужно было, однако… ты покинула нашу маленькую игру. А это против правил. — Игру, хах… — тихий, но истеричный смешок, после которого она поморщилась. — для тебя всё это лишь игра. — У нас была сделка. — Да. Сделка есть сделка. А ещё сделка обязует подчиняться определённым правилам, — воспользовавшись случаем, Кэндис сбросила со своих локтей руки слуг, сделав два шага вверх по ступенькам. Померкшие глаза с укором смотрели на родительскую фигуру. Уинн малость насторожился, но виду не подал. — А какие у нас были правила? — Не вмешиваться. — Что твоя рука делала под столом? — Честер прищурился, с недоверием окинув взглядом дочь. — твой большой палец то и дело, что дёргался там, — говорила про набор сообщения. — и что это были за щелчки? — а теперь про звуки нажатия кнопок. — мне стоит продолжать дальше? — Я не знаю, к чему ты клонишь. — Знаешь ты всё! — прокричала она во всю глотку, заставив оставшуюся позади прислугу вдзрогнуть. И добавила относительно спокойно, насколько могла: — ты писал что-то туда. Ты раздавал указания. Не так ли, папа? — её лицо скривилось от накрывшего отвращения. — а ещё меня во всём винишь, у тебя к этому особая любовь. Только в чём сейчас я виновата? — Это ничего не меняет, Вудс всё равно труп. Умрёт сейчас или тогда — какая разница? — Большая разница! Ты нарушил правила, — девушка вновь взорвалась, её зрачки расширились, когда она осознала одну очень важную деталь. Будто до конца не веря, она залепетала себе под нос: — и ты… ты приказал этим людям стрелять по актёрам, правда? Они мертвы, много… много человек было убито. И не Джеффри их убил, а… — снова поступила тошнота, в горле пересохло. Голос треснул, когда она вцепилась глазами в безстрастное лицо отца. — ты. — Ты утрируешь, моя дорогая, — Честер снисходительно улыбнулся, но не от доброты сердечной, не было того в его глазах. — не преувеличивай; их убили мои люди, да, но не я. — Ты к этому всему причастен, папа. Не отмахивайся, это на твоих плечах, — она сделала ещё шаг к нему. — может, ты прав в одном: пара первых выстрелов привели к тому, что остальные подхватили, но запустил процесс именно ты. Ты этого добивался? Тебе было просто интересно посмотреть, как поведут себя в такой ситуации люди? — её подбородок и руки дрожали от переизбытка накалившихся эмоций, что рвались наружу. Ей хотелось кричать громко-громко, чтобы всё это из себя высвободить, но пока из неё вышел лишь обиженный скулёж: — да что… да что ты за человек такой? Годы работы над «Уиннартом», чертежи тюрьмы, планирование развития событий, нанятые рабочие, и ради чего? Поиздеваться над преступником? Перелопатить судьбы людям? Полюбоваться всем, что натворил, и дать добро на самый настоящий теракт? Ответь мне, папа! — Кэндис уткнулась кулаками ему в грудь, заставив того на шаг отшатнуться. Она чуть было не свалилась на пол, но устояла, пытаясь успокоиться. — Это всё ради науки, тебе не понять, — Честер и пальцем не повёл, ответив совершенно спокойно, без йоты горечи или сожаления, или эмпатии. Нет, он был непоколебим. — Это не наука, это открытый садизм. И ты не учёный. Уж давно, как не учёный, — зубы скрипели от злости, вылившейся головной болью. — ты псих. Самый настоящий. Честер лишь фыркнул, только и всего, но ничего не ответил, а Кэнди и не ждала. Вместо этого выпрямилась, взглянув на отца с какой-то внезапной решительностью. — Мы переключились. Я вернусь к твоей «игре», но впредь не позволю, чтобы правила нарушались, — она протянула ему руку. — отдавай телефон. — Не думаю, что в этом есть необходимость. — Есть. Отдавай. Иначе мы всё пропустим, — Кэндис подошла ближе, настойчиво раскрывая ладонь шире. — отдавай. Честер легонько закатил глаза, еле слышимо прыснув смехом, однако повиновался. Вытащив из кармана складной гаджет, вложил в бледную ладонь дочери, а она в свою очередь прибрала его в карман юбки. Сделав несколько не самых ровных вдохов и выдохов, она перевела внимание на ступени, тихо, но относительно уверенно спросив: — Ну так мы идём?

***

«…Двигайся к парковке. Она находится на минус первом этаже под «Уиннартом», ниже подземных камер. Для этого тебе нужно будет вернуться к лестничному пролёту и зайти под лестницу. Там будет коридор, ведущий к лифтам на парковку, а ещё регистратура. Не знаю, будет ли на месте человек, но в любом случае лицо или документы показывать не нужно. У входа будет стоять контроль-сканер, к которому нужно приложить правое предплечье. На нём расположен чип с индификацией личности, носящей костюм. После этого лифт откроется…» Джефф опустил глаза к правому предплечью и увидел на чёрной поверхности плотной ткани металлическую пластину с замысловатыми маленькими волнистыми узорами и зигзагами, больше похожими на отпечаток пальца. Вспомнив слова из послания Кэнди, Вудс понял ещё одну деталь: из «Уиннарта» нихрена не невозможно сбежать, вот прям ни разу. Точнее было бы не сложно, если б не одно «но»: если бы «Уиннарт» и впрямь был настоящей тюрьмой. Но это же всё одна ёбаная декорация, люди как-то ведь спокойно заходили сюда, а он был здесь местной лабораторной крысой, для которой придумали легенду об охренеть, какой жёсткой каталажке со своими байками и пугалками. Но да, выйти отсюда, может кому-то и не составило бы труда, но не для Джеффа Убийцы. Всё так до одури просто, что очень сложно. И неужели цена свободы стоила всей этой кровавой бойни? Джеффри осмотрелся: В помещениях здания царила суматоха. Большая часть населения «Уиннарта» столпотворилась в коридорах, и все перекрикивали друг друга, один громче другого. Драли глотки, осыпая проклятиями и матом всех и вся. Всё, что есть, было и будет. Кто-то, не умея пользоваться словами, выясняли отношения кулаками, но и тех быстро разнимали надзиратели в чёрном. Джефф просто застыл в небольшом ступоре среди густой толпы, наблюдая за сбродом разорённых животных, думая, как бы пробраться к лестнице через это жидкое живое желе. О нём, как о беглеце, речи уже не шло, народ, мягко говоря, негодовал, за каким счастьем работники тюрьмы открыли огонь по своим же коллегам, ведь приказа убивать не было. Кто-то утверждал, что приказ был, что порождало ещё более громкий спор между ними всеми. Никто ничего не понимал. Да и Джефф, в какой-то степени, тоже. Вернее, понимал, просто даже он не был готов к такому уровню пиздеца, что произошёл здесь. Он не думал, что всё так обернётся. В столовой люди в чёрном отгоняли живучих ротозеев от трупов и рек крови на полу, чтобы лишний раз не маячили, кто-то пытался дозвониться до Уинна, но тщетно. Босс не отвечал. Народ не знал, что делать, и как выбираться из этого дерьма. Вудс, кстати, не стрелял. Ещё переодевшись в униформу, он хотел сразу идти к лифтам, но его поймали и приказали дуть к камерам и сгонять всех лже-уголовников в столовую. Пришлось выполнять, чтоб не попасться, и вот он стоял напротив подозреваемых с направленным на них стволом и неозвученным смехом со всей этой сумасшедшей ситуации. Он угрожает тем, кто ему же помогал. Интересный, однако, цирк. А когда открылся огонь, он чуть было машинально не последовал за остальными, но удержался. Джефф не стрелял, только стоял с поднятой пушкой, до конца не переваривая ту чертовщину, что происходила вокруг него. «Идиоты» — был вердикт Вудса, украдкой смотря в сторону столовой, ещё свежей братской могилы. Кто их за хвост тянул? Как много было на его стороне и, главное, нахрена? Понятное дело, если бы эти бестолочи не поддавались, вряд ли бы у него что-то получилось, но Джеффри не просил их. Ему не было их жаль ни разу, они все были ножом в его печёнке, просто не понимал хода их мыслей. Получается ли это, что его шкура стоила стольких жизней? Джефф усмехнулся под маской. «Надо же, я, оказывается, такой дорогой». Когда толпа в коридорах начала понемногу рассасываться, Джеффри пользовался моментом, продвигать по свободным участкам к лестнице, хотя местный сброд так и грозился наступить, толкнуть или же вовсе задавить. Но Вудс стоял на своём, стараясь никак не привлекать внимание. Всего-то один надзиратель идёт по своим делам. — Эй, ты куда собрался? — стоило ему только переступить дверной проём, ведущий к лестничной площадке, как его окликнул человек в такой же форме. Джефф поджал рваные губы, сдерживая рык раздражения и трёхэтажный мат, и ответил: — Разве мы не ищем Вудса? — Забудь про него, нам бунтовщиков по камерам разогнать надо. — У нас как бы приказ был его поймать, — настаивал на своём парень. — в отличие от стрельбы по своим. — Самый умный что ли? Сказали людей разгонять! — Вам платили парня опекать или народ убивать? Вы из-за одного пиздёныша столько народу перебили. Не круто, если он на свободе будет после этого разгуливать, — не смотря на всю абсурдность ситуации, в словах Джеффа была какая-никакая правда, но сдавать он себя за праведное суждение не собирался. — В героя решил поиграть? — на сие заявление Вудс прыснул тихим смехом. Герой? Ага, конечно! — Просто выполняю свою работу по инструкции. И вам всем советую. Вы и так в полном дерьме, — и, не желая больше терпеть присутствие типа-крутого-командира, Джефф развернулся на пятках к нему спиной, направляясь по ступенькам вниз к цоколю, где и должен был быть коридор, как вдруг настырный шлемоголовый рванул за ним, в попыхах как-то в контрасте через чур оживлённо бросив: — Знаешь, чувак, ты в чём-то прав. Я помогу тебе, — «Силы небесные, дайте не застрелить этого обдолбыша!». Джефф, мягко говоря, был не рад решению мужчины в униформе, но что он мог? Застрелить? А вот из принципа не будет! Да и шуму много будет. — Ты вроде шёл разгонять по клеткам толпу, — Джефф старался держать тон ровным, не светя лишний раз своим негодованием. — Думаю, наших ребят и так хватит на эту работу, а найти изворотливого маньяка тоже непросто. Тем более Джеффа Убийцу. Этот подонок может быть, где угодно. — Действительно… Дело дрянь. Джеффу нужно было идти к парковке, но за ним увязался этот вояка, и парень не знал, куда его деть, чтобы глаза не мозолил. Упёртый какой попался! Бродя по коридору, найти лифты было несложно, две кабины с железными дверьми распологались в стене в самом конце, а у них слева стояла стойка регистратуры, за которой стоял упитанный лысый амбал, смотрел что-то в своей квадратной коробке и жрал бутерброд с тремя толстыми кусками колбасы. Но сразу идти к этому клиенту Вудс не стал, решил каким-то таким образом спровадить незваного товарища. По обе стороны стен располагались пластмассовые белые двери. Согнать его туда и запереть? Такая себе идея, но откидывать на задний план пока не стоит. Вудс подошёл к одной из дверей, дёрнул за ручку, и та податливо открылась, вот только содержимое за ней парня не очень устроило: никакого помещения не было, только сплошная кирпичная стена, какой был заделан дверной проём. — А что ты делаешь? — этот придурок серьёзно не нашёл лучше, чего спросить? Вот без шуток, у Джеффри руки зачесались если не застрелить, так вмазать молодому, судя по голосу, парнише по первое число. — Вудса ищу. Не видно? — максимально спокойно сказал Джефф, отойдя от кирпичной стены. — Так ты что, не знаешь, что здесь всё двери — муляж? «Теперь знаю» — хотел съязвить Джеффри, однако удержался, обойдясь лишь одним: — Забыл. Джефф вздохнул. Не судьба так не судьба, но что с его горем луковым делать? — Слушай, может, он на парковке? — должен был быть, если бы не чудо в чёрной униформе, а так… — Что ему там делать без этого? — Джеффри поднял предплечье и тыкнул пальцем в чип. — кто ж его пропустит? — Ну… он же тот ещё змей, может, у него есть свои примочки. Я серьёзно, не недооценивай его. Лучше… пойдём проверим парковку? «Этот парень действует мне на нервы» — Как вариант, — Джеффу пришлось прогнуться. Конечно, всеми любимый и облюбленный Джеффри Алан Вудс будет там, да он и прямо сейчас здесь, вот только новообретённая компания в лице этого салаги портила ему всю малину. — может быть мне стоит одному спуститься на парковку, а ты поищешь на верхних этажах? В конце-концов, я не смотрел комнату отдыха и третий этаж. — А что на третьем этаже? — Совсем мозги растерял? Тюремный корпус, — наивные вопросы уже порядком подбешивали Джеффа, но что он мог сделать? Мир не без дураков. — Так там же ничего нет! Забыл? — А? — маньяк снова повернулся к нему, в шлеме вопросительно подняв брови. — то есть? — Ну, это ж декарация была! Временная тюрьма для того, чтобы Вудса к той лысой высотке запихнуть, — Джефф сильно-сильно сжал кулаки, выискивая в себе силы не наброситься на паренька и не разорвать его в клочья. Декорация, значит… и всё для того, чтобы посадить его в одну клетку с Гарольдом. И всё для того, чтобы в который раз довести до белой ручки. Несправедливо, обидно, горько. Удивлялся ли Джефф? Наверно, нет, но всякий новый раз, когда его так ломали, был похож на первый. — Ладно, забыл, — сухо выдавил из себя Вудс, направившись к регистратуре. — но ты всё равно иди в комнату, вдруг он там? Шлемоголовый нерешительно кивнул, побежав в сторону лестницы на первый этаж. Напряг временно свалился с плеч Джеффри, можно было немного расслабиться. «Наконец-то отвязался» — с выдохом подумал парень, подойдя к контроль-сканеру в виде выступающей из земли железной панели со встроенной красной лампой на конце, к которой, видимо, и нужно было подставить предплечье. — Снимите шлем, — но на такие чудные планы посягнул грубый голос толстяка, сидящего слева от него за стойкой регистратуры. Джеффри невнятно проворчал себе под нос, но всё-таки ответил: — А я обязан? У меня пропуск есть, — Джефф демонстративно поднял предплечье, указывая на чип, но здорового амбала, кажется, и это не устроило, и он продолжал настаивать на своём: — Вам сказано, снимите шлем. Живо, — такой себе командир, не дотягивает. «Большие желания для такого маленького человека… почти маленького». Если он сейчас снимет шлем, то всё пойдёт коту под хвост. А ведь Вудс так уже близок! — Нам некогда церемонии наводить, не видишь? — к Джеффу поспешил подойти отосланный из цоколя товарищ. За каким-то счастьем вернулся, гад. — мы вообще-то ищем Джеффри Вудса, так что не мешай. Оставив все церемонии, молодой надзиратель приложил предплечье к сканеру, после чего красная лампа загорелась зелёным. Двери лифта открылись, и он зашёл в кабинку, развернувшись к Джеффри. — Заходи быстрее. Вудс обречённо вздохнул, зайдя в лифт к незваному товарищу и проклиная всё и вся за то, что всё так сложно. Хотя когда в последний раз было легко? Ну и что Джеффу делать с этим чудом в шлеме? Двери закрылись и лифт спустился вниз. Бедовый товарищ тяжко вздохнул, потянувшись за шлемом и сняв его, открывая напоказ тёмную кожу и не очень короткие волосы, заплетённые в дреды. — Ф-ф-ф… Жарко! — гаркнул он, встряхнув головой. — и кто вообще придумал такой мудрённый костюм? — в ответ Джефф только пожал плечами, не горя желанием вести диалог. Была б воля — кокнул, и дело с концом, а так… ну, не мог он. — ты явно не любитель болтать, Ходек, — прозвище сильно резонуло слух, Джеффри повернул голову в сторону темнокожего не-приятеля, с ноткой пренебрежения прохрипев: — Как ты меня назвал? — молодой парень позабавился с реакции маньяка, тыкнув пальцем по вшитому в жилет бейджику, на котором и красовалось данное имя или фамилия. Ходек. — странный ты, чувак. — Тараканы, — обмолвился лишь этим, прежде чем снова отвернуться. Товарищ раскинул руками, воскликнув: — Ну да, у кого их нет? Тем более после того, что произошло наверху. Я, кстати, кажется, никого там не убил. Стрелять толком не умею, вот и мазал. Хоть где-то моя лажа пригодилась, не оказался среди кучки безмозглых амёб. Двери кабинки раздвинулись, приглашая двух охранников на притемнённую подземную парковку, сплошь усеянную авто разных цветов и марок. — Ну, пошли искать нашего беглеца, он ещё должен за всё ответить, — парень подбросил автомат в воздух и снова поймал, покрутив и направившись по бетонному полу на поиски. Джеффри хмыкнул. — Ходек… Максимально глупое имя. Или фамилия. В общем, Джефф не завидовал бедняге, которому достался этот набор букв, но внимание заострять не стал, а вышел следом за недо-приятелем, проходя вдоль машин. Большинство автомобилей не обладали того характерного блеска, а были покрыты либо толстым, либо не очень слоем пыли, и это могло натолкнуть на идею того, что актёры на своих машинах никуда не выезжали из «Уиннарта». Джефф не был в курсе всех подробностей в жизни их ролей, но оказался почти уверен, что Честер содержал наёмных узников прямо здесь, не выпуская, за что отдавал немалые бабки. Как ни верти, а Джефф не мог понять истинные мотивы этого старого маразматика. Неужели развлечение с одним психом-убийцей стоило стольких вложений, чтобы потом взять и всё запороть? Уинн проблем не наберётся из-за того, что произошло сегодня, а Кэнди… Джеффри остановился, застыв столбом. Что же будет с Кэнди? Мало того, что её ебанутый папаша подверг её такому зверству, отправив сюда, неизвестно, как ей сейчас дома, и, куда более пугающе, — что с ней будет, если всё вскроется? Она останется одна? Или, ещё хуже, обвинят и засудят как соучастника? У Вудса болезненно скрутило живот в тугой узел и, отнюдь, не от голода. Его пальцы задрожали. Плохо. Как же плохо сейчас находиться здесь, а не с ней; не знать, что с ней, в каком она состоянии, какие люди её окружают и в безопасности ли она? Глупый вопрос. Джефф всеми фибрами чувствовал, что она нихрена не в безопасности, если находится под одной крышей с этим монстром. — Нашёл чего-нибудь? — звонкий голос темнокожего товарища выбил его из омута бьющих по его существу мыслей, заставив вздрогнуть всем телом. — Нет. Джеффа нет, — слабо ответил он, стараясь утихомирить громко бьющееся сердце. Кэндис. Конфетка. Как быть? Что с ней будет?. — может тебе всё же пойти проверить, нет ли его на других этажах? Думаю, он с лёгкостью может спрятаться и в недостройках. — Ты думаешь? А если он здесь и с тобой что-то случится? — Ну, если ты ни разу не попал по тем бегунам, то ты мне ничем не поможешь, — и всё-таки Вудс не удержал в себе внутреннюю язву, но парнишу это, кажется, ни сколечки не расстроило. — Ха! Я тебе это запомню, Ходек! — подбежавший к нему парень озорливо толкнул Вудса в плечо, заставив ослабшее тело последнего отшатнуться шага на два. А этот придурок всё не знал меры. — ну давай, Ходек, скажи мне это в лицо! — и без всякого предупреждения он одним движением рассцепляет ремень и снимает с Джеффри шлем, тот и повести ухом не успел. — ох, ебать! — шлем падет на бетон и с треском катится к колесу машины. Джеффри замер, на короткий миг потеряв ориентир в окружении после долгого пребывания головы в бронированной чёрной оболочке. Карие глаза резкого надзирателя глупо и шокировано таращились на бледнючее лицо маньяка, жалкое подобие носа и белые полосы там, где были зашиты щёки. — ты… ты… — Я… я… — скривившись и кое-как прищурив глаза, передразнил его Джефф, испытав чувство дежавю. — вы всегда будете на меня так реагировать? Парень оцепенел. Молчал. Рука, в которой он держал автомат, подрагивала, не решая подняться и пристрелить гада. Да, Джефф тот ещё красавец писаный, он и сам это понимал, но реакция этого огурчика была до больного смехотворной. — Так и будешь стоять? — совершенно спокойно спросил Джеффри, держа во внимание весь бьющий ключом страх из этого бедняги. Вкусно? Честно, ему сейчас было немного не до этого. Редкий случай, но, что есть, то есть. — Т-ты убьёшь меня? — М-м-м… не сегодня. Повисла тяжкая, напрягающая пауза, в ходе которой темнокожий надзиратель переминался с ноги на ногу, пошагивая то немного назад, то в стороны, а Джеффри же наблюдал за этим перфомансом, склонив голову. Чудной парень, ведёт себя максимально странно, но, наверно, дело в Джеффе и его больно заметной адекватности. Он не набрасывается, не ржёт во всю голосину от трясучки жертвы и не размахивает ножом. Это походило больше на, грубо говоря, встречу знаменитости и фаната. Менее адекватным казался «фанат». — Тогда ч-что тебе нуж…нужно? — заикаясь, в итоге выговорил бедолага, бешено бегая глазами туда-сюда, влево-вправо, лишь бы не на широко раскрытые Вудса. — Я ухожу отсюда, — слишком просто, слишком спокойно констатировал Джефф с толикой решимости. Это был сухой факт. — и лучше тебе мне не мешать. — Н-но я должен, моя раб-бота… — Говно твоя работа, — тут же отрезал Вудс, тыкнув парнишке пальцем в грудь. — молодой огурец, а в такую члень себя ввязал. Лицо охранника приняло немного унылый оттенок, а внутри что-то больно ёкнуло. А то ли он не знал сам? Лишь ещё одно колкое напоминание. — Я не отпущу тебя, — парень сильнее сжал автомат и наставил дуло ко лбу Джеффа, но тот и не шелохнулся даже. И глазу не отвёл: смотрел, наблюдал. Ну вот, этот бедолага опять строит из себя крутого гангстера, но на его лице не было и намёка на уверенность, он был в смятении. Взгляд не задерживался на Вудсе более трёх секунд, потом неустанно метался. Сама невинность. — ты… ты преступник! Маньяк, детоубийца. Ты должен быть за решёткой. — Как и ты, — Джефф сделал шаг ближе, и его лоб соприкоснулся с холодным металлом дула. — легальная ли твоя «работёнка»? И вспомним сегодня. Как бы то ни было, ты соучастник преступления. Ты был в числе тех, кто стрелял по людям. И никто глазом не поведёт, убил ты кого-то или нет. Твоё имя будет в списке. Тебя посадят. Джефф невооружённым глазом мог видеть, как дёрнулись мускулы лица его оппонента и перехватило дыхание. Боится. Рот убийцы дрогнул в лёгкой улыбке. Нет, Джеффри вовсе не пытался его запугать или даже угрожать. Это обычная, горькая правда. Как это всё разрулит поехавший дед? Никак. Их посадят всех поголовно, и, кто знает, кого за решётку, а кого на электрический стул. — Возможно… — пробормотал парниша, смотря вниз, но стоял на своём. — но тогда ты пойдёшь с нами. Это будет честно. Из-за тебя столько наших полегло! — Я их не просил мне помогать. Никого. Что за дурацкая идея почти всей толпой ослушаться босса, когда вам за это платят? — Дочка Уинна просила. — Что? — громче задуманного крякнул Джефф, стоило ему услышать упоминание о Кэнди. Да ну! Неужто и в этом она была замешана? — за каким таким хуем?! — А я откуда знаю? Мой командир так сказал, — парень нахмурился. — потом аккуратно подноворил группу ребят, а те подговорили других, и очень быстро по «Уиннарту» разошёлся слух, что ты планируешь побег. Спустя недолгое время на наши счета поступила прибавка к сумме от Честера с наказнием следить за тобой, но… — он раздражённо цокнул языком, убрав оружие и откинувшись на копот стоящей рядом машины. — знаешь, люди, порой, такие идиоты! — Знаю, — с прискорбной ухмылкой пробубнил Вудс, сев рядом на капот. — и что? Народ решил вот так просто в дураков поиграть? Вот так просто? Кэнди вам что, больше заплатила? — Она вообще никому ничего не платила, — парниша помотал головой, горько вздохнув. — никого не призывала и не принуждала. Командир сказал, что она чисто по-человечески просила об этом одолжении помочь, если можем. По его словам, ей не нравилось то, что делает её папаня, что, выбивая тут из тебя всю дурь, мы сами превращаемся в невесть, кого. И что так будет лучше. Чтоб больше самим не провоцировать приобретённые привычки и чтоб помешать отцу. — Это приказ не выполнили, ладно. Но выполнили приказ стрелять в людей. — Не давали нам приказ! — как-то резко выпалил он, что аж выронил из рук автомат, и тот с грохотом ударился о бетонный пол парковки. — нам было сказано задержать саботажников, а не убивать. Я сам не понимаю, что произошло. Почему начали стрелять, да и почему я начал стрелять? — здесь он, скорее, спрашивал у самого себя, подняв ладони и посмотрев на них, будто бы не узнавая. — я… я не знаю. Хотя кто-то утверждал, что приказ был, многие не в курсе дела. Я тоже. И меня всё это пугает, — паренёк опустил голову вниз, прикрыв рот рукой. — что происходит… что происходит, не пойму. Во что я ввязался? — Джефф молчал, продолжая изучающе всматриваться в товарища, который наверняка уже находился на грани срыва. Джеффу не было жаль бедолагу, но осознание парнишкой всего веса его проступков вызывало небольшое уважение. У Вудса было искаженное, размытое понятие добра и зла, если было таковое, но размышляй он с точки зрения среднестатистического обывателя, подметил бы, что не каждый способен осознать всего веса своих проступков. Кто-то отрицает, кто-то прячется от этого, кто-то решает для себя, что так надо. Что так правильно. Но встретиться лицом к лицу со своей лажей дано не каждому. Но вот надзиратель поднял голову и обратил внимание на униформу Джеффри, аналогичную его униформе. — ты ведь тоже был среди нас. Ты тоже стрелял, не так ли? — Джефф отрицательно мотнул головой, сложив руки на груди. — Нет, я просто стоял с поднятым автоматом и не стрелял. Я… кое-что обещал одному человеку. — Ох, да? Неужто чушь о том, что ты больше не будешь убивать? — из уст темнокожего паренька сорвался горький смешок. — брось! Такие, как ты, не меняются. — Не меняются, — повторил за ним Джефф, отойдя от машины и встав напротив оппонента. — спасибо, мне не нужно лишний раз напоминать, что я тварь последняя. Я и так знаю, что я мразь, кусок дерьма, конченный на всю голову урод или как там вы ещё умеете выражаться. Прости за драму, но хочешь честно? Я ненавижу людей, для меня они не более, чем куски мяса. И я питаюсь их предсмертным страхом. Я хищник. Я, чёрт возьми, Джефф Убийца. И это моя правда, — он положил себе руку на грудь, ударяя о саму суть своего существования. — такое изменить нельзя, такое не прощают. И да, такое заслуженно наказывают. Я не скажу, что изменился, что стал или стану другим. И всё же да, я обещал! — эти слова были почти выплюнуты, да с таким отчаянием или, может, со страстью. — можешь смеяться, но да, я обещал никогда больше не убивать. На словах смех один, на деле это чертовски сложно, но что в этом ёбаном мире когда-то было легко? Я многим обязан одному человеку; жизнью, смертью, да блядь, всем! Человеку, который даже в таком куске говна, как я, увидел, блядь, другого человека! Не то, чтобы я в этом нуждался, но именно этот человек заставил меня усомниться в том, что мир — одна сплошная клоака. Этот человек дорог мне. Очень дорог. И чтоб меня поезд переехал, если я когда-нибудь нарушу своё обещание. Обрушив на бедного паренька свою пылкую речь, Джефф и не заметил как с его лба скатывается капелька пота. Да, наговорил так наговорил. И он не жалеет. Это был крик души. Прогнившей, грязной, порочной, но души. И пусть мир сожжёт его живьём, если обещание будет нарушено. Темнокожий парниша отвернулся, посмотрев в сторону бетонной колонны, наверху которой красовалась камера видеонаблюдения. Джеффри ждал. Просто ждал. Хотя давно должен быть уже не здесь, но за каким-то хером тратит драгоценное времена посиделки со случайным пацаном. — Нас двоих давным-давно уже должны были порешать. По логике. Как минимум, Честер должен видеть. — А ваш человейник всё никак не определится, что со мной делать, — без веселья фыркнул маньяк. — если и папашка Кэнди как-то в этом замешан, тогда мне проще застрелиться, чем понять, какого хуя тут происходит. — Я уже ничего не знаю, в любом случае… уходи. — А? — Джеффри как-то отрешенно покосился на паренька так, будто тот сказал супер неудачную шутку. — Вали отсюда, говорю, — резче выпалил надзиртель, встав с капота и раскинув руками. — иначе для чего всё это? Попытка чокнутой дочурки Уинна спасти твою шкуру, план побега, поддавки, глупое обещание и гора трупов. Для чего это всё, а? Если уж на то пошло, если в этом месте уже никто не знает, кто здесь за кого, то уходи, — не ожидая продолжения диалога, парень рванул к лифту, кинув малость офигевшему Вудсу через плечо: — посмотрим, через сколько тебя собьёт поезд. «И… всё?» — вопрос так и не слетел с губ Джеффри, хоть того и требовала ситуация. В какой-то момент он действительно решил, что этот парниша не даст ему так просто отделаться, в конце-концов, кто-то теперь будет думать, что расстрел того меньшего количества саботажников тоже на его плечах, но пусть думают, что хотят. Джефф глядел в спину удаляющегося молодого надзирателя, чувствуя смесь облегчения и неприятно щекотящего недоверия, однако ему захотелось вдруг сделать два шага вперёд и как воскликнуть: — Не собьёт! Словно был так уверен в этом на все сто. Повернулся парень к беглецу только тогда, когда вошёл в лифт, и, пожав плечами, вяло улыбнулся. На том и всё, двери кабинки закрылись. Джефф тоже улыбнулся. Улыбка вышла странной, немного кривой, но искренней. Как если бы свято поверил в то, что говорил. «Не собьёт, Конфетка. Я обещаю». Итак, если больше ничегошеньки не сорвётся, а окружающий мир и дальше будет делать вид, что его здесь вообще нет, Джефф планировал закончить начатое: он уже был на парковке, довольно большой, но явно не имеющей ещё одного яруса. Она была отделана обычным бетоном, это касалось стен, потолка, пола и колонн, и здесь, как и на этаже комнаты отдыха, пахло стройматериалами. И немного бензином. На некоторых колоннах были прикреплены таблички с нумерацией участков парковки. Джефф искал определённую табличку, идя вдоль рядов автомобилей. «…Тебе нужен участок, который обозначен как «C-029»…» И он рыскал в поисках этой таблички, вглядываясь в номера колонн и обходя ряды пёстрых и не очень машин. Конечно, в «нормальной» тюрьме таких парковок не встретишь, узники уж ясно на курорт или «подработку» в эти гиблые места не приезжают, а что касается «Уиннарта» комплекса «Выеби уголовника и получи бабки», — Ну, что сказать, не каталажка, а целый торгово-развлекательный центр. — Двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восесь… — шаги тут же остановились. Взгляд зацепился на ярко-жёлтую табличку, где чёрным было написано заветное: «C-29». — бинго! — на этом участке крксовалась одна-единственная машина. «…ты сразу увидишь авто…» Джеффри поднял брови и расплылся в довольной лыбе, мысленно хваля Кэндис и в который раз упрекая, что она чокнутая, ибо додумалась до того, чтобы подогнать ему машину. Всё это со стороны выглядело сюрреалистично. Он явно недооценил светлоголовую медсестру, но кто недооценил по-настоящему? «Уинн, жри дерьмо. У одной твоей дочери яиц больше, чем у тебя и всех твоих продажных сосунков». На участке одиноко стоял чёрный, блестящий «Фольксваген Жук», прямо как из автосалона. Значит, завезли тачку недавно. А кто, Кэнди тоже? М-да, и тут ведь заморочилась. Ненормальная. Парень бережно провёл рукой по капоту тачки, присвистнув. — Ну, красотка, — подойдя к топливному баку, он остановился, наклонившись к крышке. «…машина заправлена, но тебе нужно будет открыть крышку бензобака. Ко внутренней стороне крышки прикреплены ключи от автомобиля…» Не соврала медсестричка. Но способ исполнения… было забавно открыть крышку и обнаружить там нужные ключики, надёжно, но в несколько слоёв приклеенные к внутренней стороне скотчем. Это зрелище вызвало у Джеффри приглушённый смех, однако плюс в копилку достижений Кэндис за изобретательность. Когда он открыл машину, внутри салона автоматически загорелся свет, радостно приветствуя своего нового хозяина. Джефф даже не мог поверить, что эта машина его, но мало было её иметь, надо было ещё и умудриться уехать на ней. Он уставше, замученно, сонливо плюхнулся на водительское сиденье, уговаривая себя не заснуть прямо тут, но это было сложно. Хоть век и не было, он был готов прямо сейчас уткнуться глазами в потолок и так просто по-человечески поспать. Но знал, что нельзя. Вот окажется на свободе, уедет далеко-далеко, возможно, в другой штат, тогда первое, что сделает, это отоспится. А сейчас… — Как там Лью показывал… — Джефф крайне смутно помнил дни, когда его жизнь не пошла под откос и он жил с семьёй, будучи ребёнком. Но что-то припоминал того, как его старший брат уже в четырнадцать лет учился водить отцовскую машину, разумеется, под наставлением самого родителя. Джефф даже запомнил, как Лью пару раз прокатывал его, как объяснял, куда вставлять ключ, для чего коробка передач, поворотники, и где тормоз, а где газ. Поможет ли далёкое воспоминание на уровне бредовой фантазии заядлого наркомана? А, сейчас проверим! Машина завелась с негромким рёвом, но и этого могло хватить, чтобы привлечь чьё-либо ненужное внимание; хотя что это сейчас решает? Может, за ним из принципа не идут, а может там уже никому не до него после недавней заварушки. Настреляли так настреляли, что уж сказать. Зная, что с вождением по нулям, Джефф пристегнулся, хоть и не верил, что при крупном столкновении в какой-нибудь столб это спасёт. Смотря на «начинку» салона машины, парень отчаянно пытался вспомнить обустройство отцовской машины, будучи подзабыв такие банальные вещи, как имя своей матери, к примеру. Ну, как говорится, попытка не пытка. «Вот это вроде задняя передача…». Джефф взялся немного трясущимися руками за руль и начал сдавать назад, максимально осторожно, как мог, однако…

БУМ!

Это была смелая попытка, но Джеффри чутка не подрасчитал, врезавшись задницей «Жука» в колонну. По звуку не сильно, но достаточно, чтобы там что-то смялось. — Ну, конечно, а на что ты ещё рассчитывал, придурок? — с саркастичным смешком ругнулся себе на уме Джефф, пробуя аккуратно вырулить машину, чуть не столкнувшись с другой колонной. — тц! Понаставили тут, — однако этот манёвр вышел для него более успешным и, о чудо, он даже смог вывести автомобиль на проезжую часть парковки! От одного этого подвига ладони Вудса вспотели и заскользили по рулю. — это тебе не глотки резать. Аккуратненько, медленно, с почти-любовью Джефф надавливал на газ, проезжая мимо покоившихся машин, чтобы ненароком что-нибудь не зацепить, и съёживался каждый раз, парируя объекты, что были в нескольких дюймах от него. Никогда, наверно, никогда он ещё не был таким собранным, сосредоточенным, и дело не в сохранности чужих машин. Дай волю, он бы сам под капот каждой заложил взрывчатку и взорвал, а вот своя машина ему бы пригодилась надолго. Джеффри не знал, куда поедет, но знал, что он будет очень и очень далеко отсюда, если вообще когда-нибудь ещё появится в штате Иллинойс. Больно много впечатлений. Джефф выехал на дорогу, что в гору вела на поверхность. Надев пресловутый шлем, он немного прибавил газу и стремительно поехал вперёд, пока не остановился у красно-белого шлагбаума, рядом с которым располагался уже знакомый контроль-сканер и видеокамера. Открыв дверь авто, Джеффри приложил предплечье к сканеру и, когда на нём загорелся зелёный свет, высветив на обозрение знакомое сочетание букв «Ходек», шлагбаум открылся, а за ним и автоматизированные ворота, щедро приглашая путника в объятья невозможной, долгожданной свободы. Вудс на мгновение оказался взволнован, но быстро взял себя в руки, сосредоточившись на предстоящей дороге. Чёрт знает, какой по длине и времени. Давление на педаль, и машина стремительно выехала по горке ввысь: не в небо, но тоже сойдёт, особенно сойдут красные лучи садящегося солнца. Солнце… Казалось, прошла вечность с того момента, когда Джефф в последний раз видел этот надоедливый, вечно мозолящий измученные глаза круг, но сейчас оно ощущалось по-другому. Так или иначе, любоваться будет потом. Автомобиль двинулся с места, осторожно повернув налево. Джефф забыл включить поворотник, но в его случае ему ничем это не грозило. Поблизости не было ни копов, ни других участников дорожного движения; дорога была пуста, как и всё здесь. Ни деревьев, ни кустов, Чикаго был ломаной линией из небоскрёбов и прочих высоток, маячившей где-то на горизонте. Хотя нет, где-то там, далече, но не слишком, стояло угрюмое, до безобразия тёмное здание, чем-то смахивающее на помпезный особняк, окружённое массивными стенами, однако Вудсу было не до странной постройки местного типа-Дракулы. А что касается «Уиннарта»… Джефф подбавил скорости, удаляясь от того ада, в котором он обитал два невыносимых месяца, мельком посмотрев в зеркало заднего вида, туда, где посреди загородной пустоши стояло это огромное бетонное бельмо на глазу планеты, снаружи выглядящее как… просто гигантский куб. Весь комплекс, начиная от допросной, зала суда, тюрьмы и её начинки был заключён в один громадный куб? Чистейший, серый, без окон и дверей, разве что с теми воротами у подземной парковки и, возможно, с какой-то стороны куба был въезд на территорию, ведь именно таким способом Джефф попал туда изначально. В любом случае это неважно. Теперь всё неважно. То, что происходило — неважно. Начиная от пыток за деньги, одним большим смачным наебаловом, и заканчивая… Нога вдавила тормоз, и «Жук» начал с диким лязгом останавливаться, оставив позади себя размазанные чёрные следы шин. Джефф открыл дверь машины и выбежал на открытую пустынную местность. Он уже был далеко. Не знал точно, на сколько и где, но по ощущениям, прилично. Нужно было на воздух. На дворе нынче была ночь, застланная тучами. Сейчас ливанёт. Джеффри начал бесцельно расхаживать быстрым шагов вокруг машины, то и дело хватаясь за голову и что-то бурча. — Кэндис, — одно его не могло оставить, одно имя не могло потерять значение. После всего, что она для него сделала, после того, как она помогала ему в этом блядильнике, после того, как она помогла ему сейчас сбежать оттуда, снарядив заправленной машиной и… — охуеть! «…Также в бардачке я оставила консервы, яблоки, сок и немного денег. Надо же тебе куда-то деваться и как-то выживать…» Джеффри вернулся в авто и полез в бардачок «Жука», где его сразу же встретило добротное количество консервных банок с мясом, макаронами, фасолью, ещё чем-то, пакет с четырьмя яблоками, несколько маленьких коробочек сока и пара толстых пачек баксов, только на одной купюре имеющих внушительную цифру. «Ничего себе немного». Сумасшедшая. Откуда у неё столько, у папки стащила? Джеффри не мог поверить во всё это. Не в то, что он теперь имеет провизию на больше, чем одну жизнь, а в то, что такая молодая девчонка запарилась из-за него прямо конкретно так. «Ох, Конфетка, Конфетка…». Это подлило масла в огонь, что разожгло ещё более жгучее, яростно чувство, кричащее о неправильности его действий. Это неправильно — оставить её здесь, в этом городе, под крышей психованного тирана, который родную дочь подверг стольких зверствам. За одно подстроенное изнасилование на радость тем животным громкие аплодисменты. Нет. Она не могла, она не должна оставаться наедине с тем психом! А потом Джеффри мгновенно остановился, как ошарашенный молнией или, чем хуже, садящим осознанием: а чем он лучше? Такой же мудак, даже хуже. И как этот самый мудак вообще может рассуждать о праведности и благих намерениях папаши Кэнди? Его мозг, может, набит отборным сортом говна, но хотя б не страдает манией вспарывать людям животы просто, потому что потому. Потому что хочется и этого требуют чудовищные инстинкты с подросткового возраста. Он Убийца с большой буквы «У», и что этот самый Убийца может дать наивной молодой девушке? Да, пребывая в «Уиннарте», единственное, что там было прекрасно, — это она, её присутствие, но что теперь? Выследить и найти местоположение человека для Джеффри раз плюнуть, но правильно ли это будет. Вудс запутался, снова стал ходить туда-сюда, ну точно ошпаренный, ломая голову по поводу неё. Подхватить всю свою провизию и уехать в белый свет как последний трус? Нет? Я что ещё? Ах, ну, конечно! Разыскать любимую, ворваться в её дом, надурить злодея-папашку, выкрасть её и уехать в закат под радостный смех и какую-нибудь позитивную песню из радио. Ох, нет-нет-нет, и это ещё не всё! Потом пожениться, родить двое, трое, нет, пятеро детишек! Обзавестись домом на Мальдивах и хомячком по имени Гарольд! Вот оно, как в самом дешёвом, сопливом хэппи-энде диснеевского мультика! Что… нет? Из Джеффа сначала вылетело сдавленное подобие смешка, затем смех стал более громким, более горьким и более истеричным. Он стянул с себя шлем и от души кинул об дорогу так, что тот раскололся почти надвое. Смех был пугающим, пронзительным, истошным. Вудс схватился за голову, мотая ею в разные стороны, словно стараясь смахнуть мерзопакостный шум со своей головы. Или же из. Он изнеможённо опустился на край капота «Жука», закинув голову к небу. Смех ещё выходил из его глотки, но медленный, вялый, угасающий. С тёмного тучного неба на лицо Джеффри упало несколько первых капель дождя, смешиваясь с выступившими слезами на глазах. Смех затих, осталась улыбка, отнюдь, не радостная. Впервые в своей пропитанной кровью жизни он жаждал сделать правильный, осознанный выбор. А он не мог, не мог выбрать лучшее из двух зол. Впервые его так сильно, так безжалостно пожирала совесть, напоминая, кто он и в каком положении. А ещё крича, что, если сейчас он свалит один, значит, он предаст её, оставит одну. После всего, что она сделала для него. Но опять-таки… что ей может дать пресловутый убийца? Счастливую жизнь? Заслуженный покой? Любовь? Вудс любил Кэндис, да. Но в жизни этого мало, на одной любви не уедешь. Чёрт, Джеффри даже не знал, куда ему сейчас деваться! Вот сейчас, когда он выскреб себе путь к этой свободе, перед ним был голый лист. У него вообще не было плана. И он не знал, кем сейчас является. Грянул гром и на землю посыпались поблёскивающие капли дождя, намочившего чёрные волосы и униформу. Джефф опустил голову и обнял себя за плечи, чувствуя себя побеждённым собственным бессилием, как если бы находился не здесь, а там. В этой проклятой душевой. Разъебали до основания, а потом, как он понял, помогли. Интересный народ. Значит, и тут Кэнди приложила свою руку. Неужели её праведные речи так повлияли на них? Хах… И вместе со всем этим Джефф понял, что, поперёк желаниям, встретиться с ней он больше не сможет. — Прости, Конфетка… — Вудс слез с капота и вернулся в автомобиль, положив голову на руль. В конце-концов, они оба ещё тогда знали, что рано или поздно им придётся распрощаться. Но легче от этого не становилось. Джеффри снова открыл бардачок и достал оттуда пачку денег. Разорвать бы их к чертям собачьим. — Ну зачем ты так, а? Нет, Джефф знал, зачем. Он читал её послание от начала и до конца, и так несколько раз, ведь это последнее обращение к нему от неё. Кэндис правда этого хотела? Вудс выпрямился, расправив больные плечи. Ключ уже был вставлен в замок зажигания. Он уже ни в чём не был уверен, но может, просто может попытаться сделать так, как она хотела? Звучит глупо. Наивно. Но… просто попытаться? Парень убрал назад мокрые волосы, вытер с лица капли дождя и остатки слёз, и покрутил ключ. Машина завелась, заставив Джеффри сильно вздрогнуть, как от удара. Дальше только пустая дорога. Может, в никуда, а может… «До свидания, Кэндис»

Как знать?

***

Чуть раньше Как только машина выехала, доехала до шлагбаума и покинула парковку, Кэндис молча встала со своего места и направилась к выходу из кабинета. Она увидела достаточно. Честер смотрел в мониторы со сжатыми в кулак руками, ногти впивались в ладони до крови, но боли он не чувствовал. Было что-то другое. Признаться, такого исхода он не предполагал. Слишком легко, хоть и не без жертв. — Значит, ты и тут их подговорила. Девушка остановилась и, не глядя, слабо ответила: — Просто попросила. — Так не работает. Я им заплатил вдвойне, им нравилось его калечить! — Может быть, — Кэнди открыла дверь кабинета. — может, по твоей схеме так не работает. — Если он возьмётся за старое, это будет на твоих плечах. — А вот и нет. Ты всё это начал, тебе и расхлёбывать, — девушка прислушалась: еле слышно, где-то вдали слышался шум полицейской сирены. — как и то, что случилось в столовой. Ты долго играл в свои изощрённые игры, долго прятал свои истинные планы от людей и даже от правительства. Цена будет слишком высока. Надеюсь, ты доволен собой, отец. Кэндис вышла из кабинета, закрыв за собой, и направилась в свою комнату, на пути встретившись с двумя служанками, что напряжно перешёптывались о сиренах поблизости. Чикаго преступен, но они ведь живут за городом, тут никого, кроме них нет. Кэнди старалась не обращать на это внимания, она шла босыми ногами по холодному полу с гордо поднятой головой и, впервые за долгое время, живым взглядом. Будто всё стало яснее. Она быстро оказалась в комнате, закрыла на замок и прислонилась к двери. Сползла по ней вниз и прижала колени к груди, закрыв глаза. Сирены были всё ближе и ближе, а она улыбалась как дурочка. По ту сторону двери стало шумно, слуги устроили беготню. А она улыбалась. Тихо хохотнула, положив руку на худой живот. По щекам текли слёзы, отнюдь, не от грусти. Ей хотелось петь и танцевать. Впервые за столь долгое время она чувствовала себя по-настоящему свободной. Она победила. «До свидания, Джеффри»

***

»…Возможно, это немногое, что я могу для тебя сделать, но я бы хотела попросить тебя об одном. Не возвращайся больше. Будь подальше от «Уиннарта», от всего, что связано с этим местом. Не ищи меня, тебе нужно уехать далеко, чтобы не быть пойманным. В другой штат. И, ты знаешь, я до конца не могу понимать, что тобой движет, что в твоей голове и как ты видишь этот мир. Но я хочу, чтобы ты знал: не всё в этой жизни так паршиво. Не все люди ужасны или лицемерны, как может показаться. Этот мир непредсказуем, мы не можем знать, когда нам повезёт, а когда скатимся по наклонной. Но в любом случае не нужно отчаиваться. Я знаю, это может звучать банально, но как бы плохо ни было, какой бы жизнь не казалась противной, где-то среди этого хлама сокрыта красота. Её просто нужно разглядеть. Было бы смешно просить тебя обещать что-то, менять своё мировоззрение, образ жизни и мышление, но, пожалуйста, присмотрись к тому, что тебя окружает. Может, ты увидишь эту красоту там, где её не должно было быть. Так меня учил один человек. И я хочу, чтобы ты знал, что я нашла эту красоту в тебе. Мне жаль, что мы познакомились в такой ситуации и при таких условиях, я никогда не хотела тебе навредить, но рада, что ты был в моей жизни. Я буду скучать по тебе.

Кэнди»