Искусство вправлять кости

Последние выпадки Джеффри Вудса обернулись для его персоны не самым приятным поворотом. Мало того, что его забили до полусмерти, господа-надзиратели выдали ему штрафное наказание, в ходе которого Джеффу не разрешено было покидать пределы своей клетки на протяжении двух дней, а, стало быть, про еду и воду на это время можно было успешно забыть. Организму юноши пришлось несладко, но на короткий промежуток времени, пока не пришло осознание, что хуже уже быть не может. «Такова твоя жизнь, парень» — повторял, как мантру, задравший донельзя внутренний голос. И, что самое смешное, это помогало. Ледяные иглы четырёх стен уже не так терзали тело, как в первый день; кожа будто стала плотнее или твёрже по отношению к местной температуре. А что касается боли в теле, что после побоев, что после инцидента в душе, так она стала отрезвлять изнеженный мозг. Нет, нельзя сказать, что Джефф был неженкой, просто он столкнулся с ещё большими трудностями выживания, и, перебесившись, он принял решение, что будет держать свою больную голову на плечах вопреки здешним условиям. Вудс не собирался опускаться до местных вечно ноющих и орущих, как резаные, обитателей, ибо выглядеть слабаком, значит быть… слабаком. Лучше и не скажешь! Он пытался смириться с тем фактом, что заключённые за такой короткий срок успели всей толпой нагнуть его и раздолбить до одурения, но эти мерзостные образы время от времени снова представали перед ним во всём своём колорите, и он вздрагивал всем телом. Но Джефф также причитал себе за это, мол, сам виноват. Растерялся, испугался каких-то блядей, и в итоге сам оказался халявной сосалкой для них. «Это они должны тебя бояться, а не наоборот» — дотошно повторял мозг, попутно поливая своего хозяина смрадной грязью. Как сам Джефф Убийца вообще мог позволить им сделать с ним такое?! При желании он выкрутил бы им конечности голыми руками, но что не так? Испугался? Докатился, называется. А потом появилась ещё и эта белобрысая девка. Так вертелась вокруг него, пылинки сдувала. Котёнком называла! Ненормальная. Клара вызывала у Джеффа скручивание живота, как только поток мыслей возвращал его в медпункт. То, как она улыбалась, то, как она щурила глазки и пыталась с ним всячески няньчиться. Блевать радугой хочется. Джефф что, безобидное малое дитя? Кортни явно не понимала, с кем имела дело. Да, она работает в тюрьме, но разве такое отношение к заключённым приемлемо? А Вудс ещё, дурак, повёлся на её дешёвую «мимимишную» игру, совсем сопли раскидал направо-налево. Кэти наивная молодая дурёха, каких поискать. Надо ж так настырно лезть в пасть ко льву! Стоп. Кэти, верно ведь? Кэти?! Или Кира? …Джеффа опять подвела память на имена. — Ах, да похуй, — промямлил себе под нос парень, сидя за старой швейной машинкой и криво пришивая рукав к остальной рубашке. Вот и работёнка для заключённых подъехала. И это маленькое затхлое помещение, пропитанное жужжанием швейных машин и запахом мужского пота — первое, куда определили Джеффа после наказания. Не поесть, а именно сюда. Он старался не обращать внимание на бьющийся в агонии желудок, молящий угрызть хотя бы одну рыбью кость, и сосредоточиться на шитье. И пытался перевести внимание так, что быстро приноровился. Однако чуть не прошил себе пальцы, а иголка то довольно внушительная. За это время и без того худощавый юноша умудрился потерять ценные килограммы, да даже если Джефф пообещал, что больше не даст себя в обиду, понимал одно: следующие побои могут стать для него фатальными. Переломы костей будут в лучшем случае. — Вудс, что это за мёртвые петли? — смотритель навис над Джеффри грозовой тучей, со скепсисом оглядывая неопрятно сшитую рубашку. — А я похож на швею? — в его горле послышался тихий рык. Он не скрывал своего раздражения. — Так дело не пойдёт, эта одежда отправится в детский приют, и мы не можем её вручить детям в таком виде. — Да ладно, строите из себя супергероев? — Тебе было мало того наказания? Хочешь, чтобы снова окунули тебя в толчок? Джеффри сжал на ткани кулаки до белых костяшек, его окутала волна чувства несправедливости. — Нет, сэр. Я перешью это. Смотритель довольно кивнул. — Так-то, сопляк. Знай своё место. Тебе ещё двадцать рубашек по частям сшивать, работы до вечера. — Но я хочу есть! Вы хотите, чтоб я сдох с голоду?! — Хочешь честный ответ? — мужчина хмыкнул. — да, хотим. — Может, тогда сразу убьёте? На одного голодного рта в вашем сральнике меньше, — он прохрипел, морщась от голодных спазмов в животе. Зря он упомянул еду. Очень зря. — Не положено. Прав нет. Так что ты сам как-нибудь справишься без нашей помощи. — Но это нечестно… — Нечестно — убивать семилетнего ребёнка в его же доме, резать глотки в подворотнях и выкалывать глаза невинным людям. Так что не тебе уже говорить, что честно, что нет, — мужчина снова оценивающе посмотрел на рубашку. — чтоб к шести вечера все двадцать рубашек были готовы. Джеффри обречённо вздохнул. — Да, сэр. Я всё сделаю. Смотритель кивнул. И пошёл оценивать, как проходит работа других заключённых. На протяжении всего рабочего времени на Джеффри озирались куча любопытных глаз. Злорадствующих. Сжирающих. Разъедающих. Те, кто тогда присутствовал в душе, помнили всё. «Вам это нравится, не так ли?» — прозвучал вопрос беззвучно, когда Джеффри в тисках голодания и собственного раздражения пытался удержать внимание на распарывании неправильного шва, кое-как игнорируя их режущие взгляды. Но были глаза, что вонзались в спину похлеще ножа, и когда Джеффри настороженно глянул себе через плечо, встретился лицом с человеком, сидящим за швейной машинкой в другом конце помещения. Может, имя он забыл, но помнил этот взгляд. И улыбку. Словно ударенный током, парень резко отвернулся, стараясь и дальше продолжать работать. Но теперь его руки предательски дрожали. «Я не дам себя в обиду. Я убью его. Я выпотрошу его как рыбу, и буду наблюдать за его медленной смертью» — всё повторял и повторял его голос, но даже это звучало уже не так убедительно, как хотелось бы. У Джеффа не было обычного приступа агрессии, хотя убить он его хотел. Тут скорее властвовал страх, животный страх. А все эти мелкие угрозы были его успокоительным, дешёвым самовнушением. Как бы Вудс не старался себя переубедить, он действительно боялся того заключённого. И при одной мысли о нём дрянная память вбрасывала парня в день, когда тот мужчина поставил его на колени, как надругался. И у Джеффри оказываются свои уязвимости. «Хуже уже не будет. Ведь так?..»

***

Жутко пересолённый толчёный картофель и полукотлета-полукирпич были поглощены на раз-два, стоило Джеффри только на следующий день оказаться в тюремной столовой. Он ел и закатывал глаза от удовольствия, голод прекрасно справился со своей работой. За столами было шумно, заключённые активно беседовали меж собой, в перерывах, ребячески кидая друг в друга хлеб. «Вот дебилы, — ворчал про себя юноша, наблюдая со стороны за беспределом. — как можно так обходиться с едой?». Признаться, он ещё не наелся, так как порции обеда оказались маленькими. В любом другом случае Джефф не обратил бы внимания на данное увлечение, отнюдь, присоединился бы сам. А сейчас хотелось кушать. Он думал, может стоит подойти, поднять с пола и спокойно съесть? Всё равно он для всех стал посмешищем, терять уже нечего. Но был другой исход, которого парень боялся: его снова побьют, и местным надзирателям будет абсолютно плевать, пока у него будет ломаться одна косточка за другой. Пожалуй, стоит воздержаться. — Джеффри? Вот так встреча! Доброе утро, мальчик, — Джеффа будто окатило отбеливателем, когда он почувствовал чужие руки на своих плечах. Не стоило оборачиваться, чтобы понять, чей это голос. — как давно тебя не было на виду. Слыхал, тебя сажали на арест. Не так ли? — Тебе-то что, а? — Джефф не смотрел на него, пытался удержать внимание на своей пустой тарелке, маленько стуча подушечками пальцев по столешнице. — Ну, что ты так груб со своим новым другом? — Ты мне не друг. Свали на хуй от меня, — строить из себя крутого и бесстрашного может и дурак, но продолжать отыгрывать свою роль сможет далеко не каждый. Джеффри был в этот момент смешон и наивен, именно поэтому обидчик никак не среагировал, а лишь взял юношу за шею и повернул его голову к себе. Осипший голос Джеффа дрогнул: — что тебе нужно? Клянусь, я изведу тебя и всю твою семейку, если сейчас же не отстанешь! — У, дерзкий какой. В тот раз ты был послушнее, — он наклонился ближе, растянув рот в разъедающей душу улыбке. Джефф захотел скинуть руку мерзавца со своей шеи, но тот не дал ему это сделать и усилил хватку. Парень чувствовал, что дышать становится труднее, отчего пропустил тихий хриплый кашель. — не хочешь повторить? На столь заманчивое предложение Джеффри запустил мелкий плевок прямо в глаз неприятеля. — Ах, ты! — он дёрнулся назад, вытерая слюну с глаза, и Джефф хотел этим воспользоваться, прошмыгнув мимо мужчины, да вот не тут-то было. Мерзавец схватил Джеффри за ворот и, что есть силы, пригвоздил его голову к тарелке с недоеденным картофелем соседа. Столовая разразилась громким хохотом. Хлеб и зрелища — всё, как все любят. — жри своим блядским ртом, вонючая шлюха! Руки Джеффа были припечатаны к его голове стальной хваткой. Он уже не сопротивлялся. Боялся, хуже будет. Не хочется пока быть инвалидом. И снова всем плевать на пересечение всевозможных рамок. Ладно. Не ему судить. Было уже понятно, что никто его здесь не жалует, люди пытаются всячески затоптать. Теперь же в такой ситуации и в таком положении остаётся готовиться к худшему. — Гарольд, что Вы себе позволяете?! — позади послышался звонкий девичий голос. Джеффри, скрученный на столе, узнал его тут же, но не помнил, кому принадлежит, лишь знал, что это очень и очень хороший человек. — А? О, крошка Кэнди явилась по нашу душу? — Гарольд отпустил Вудса, приблизившись к белокурой девушке в белом халате, стоявшей со сложенными на груди руками. — Заключённые не имеют права причинять физический или моральный вред по отношению друг к другу. Разве Вы этого не знаете? — она подошла к опустившемуся на скамью Джеффу и загородила его собой. Тут он поднял голову, недоумённо сверля ей спину. «Что творит эта девчонка? Зачем лезет на рожон?». — О, смотри-ка, патлатый, твоя подружка пришла, — он пропустил гадкий смешок, смотря то на медсестру, то на Вудса одним и тем же неприятным, омерзительным взглядом, который, обычно, щёткой хочется соскребать с тела. — Не ищите себе лишних проблем, Гарольд, и будет Вам счастье. — Всё-всё, удаляюсь, — он поднял руки, мол, сдаюсь, и сделал пару шагов назад, один раз повернувшись в сторону Джеффри. — не скучай, красавчик. Мы ещё свидимся. Девушка цокнула языком, повернувшись в Джеффу. Негодование её сменилось на усталую улыбку. — Это ведь он был? — Чего тебе? — грубо буркнул Джеффри, зло опустив глаза. — чего пристала? — Я всего лишь хотела помочь. — Тебя не просили. Не лезь туда, куда не следует, — он отвернулся от неё, лучше усевшись за стол и отряхивая картофель с волос. — Зря ты так. — Я сам разберусь с собой, ясно? Я не маленький ребёнок, чтоб за мной слюни вытирать. Она грустно вздохнула. Всё-таки обиделась? Ну и поделом. Нехер около серийного убийцы виться, так ещё и пытаться защищать. — Ладно. Прости, что помешала, Джефф, — она развернулась на каблуках и поцокала в противоположную сторону. — Спасибо! — сорвалось с губ прежде, чем парень успел вникнуть в сказанное. Он нервно закусил губу, стоило ей услышать это слово и развернуться к нему. «Как же тебя? Клара, Карла, Кира, Кара, Кэролин, Кэтти…» — он перебирал в голове, пытаясь вспомнить её имя, но пока что безуспешно. — В этом месте тебе слишком достаётся. От обитателей, от смотрителей, — она вновь подошла к нему. От неё плёлся ненавязчивый шлейф сладковатого парфюма, напоминающий десерт, какую-то сладость. Конфеты… — знаешь, сегодня на обеде все мои коллеги решили не вылазить из своих рабочих дел, и стол сотрудников пустует. Если вдруг боишься, что тебе опять навредят, можешь составить мне компанию. «Этот запах… конфеты! Конфетка!!!» — Кэндис? — неуверенно прохрипел он, вставая со скамьи. — Ты помнишь меня? — Ну, как видишь, — Джефф оглянулся назад. Все заключённые будто по команде забыли о его существовании, переключившись на свои тарелки. На его лице поползла кривая улыбка. — это они на тебя так? — Думаю, они не хотят проблем с работниками «Уиннарта», — она улыбнулась, подойдя к нему ближе. — ну, так ты идёшь? — Не сказал бы, что они со страха трясутся с тюремщиков. Те, кажется, забыли, что у них за работка. — Да уж, в этом плане здешние смотрители, ну… — она пару раз заговорщески оглянулась, как бы смотря, чтоб никто не услышал, а затем наклонилась к Джеффу и шёпотом сказала. — как бы сказать, малость невнимательные. — Ага, «малость», — Джефф фыркнул. — как отсюда ещё никто не сбежал? — Сама не знаю. Есть у этого места свои хитрости, которые даже мне неизвестны. И у людей ещё ни разу не получилось сбежать. Повисла неловкая тишина. Джеффри её слова не обнадёживали. Дело дрянь. Наверно, в этом и заключалась очередная жестокость «Уиннарта»: смотрители полные раздолбаи, ты идёшь до столовой в одной шеренге с заключенными, ничем не привязанный, уже знаешь немного местность тюрьмы, и есть огромнейшее искушение сорваться и побежать. Джеффри даже помнил, как входил в это место. Казалось бы, легче и придумать нельзя. В этом и подвох, не так ли? Он ещё помнил того мужчину-каннибала, что потерял здесь руку в попытке сбежать. Неужто всё настолько дерьмово? — Ладно, я тогда пошла есть. — Предложение ещё в силе? — и снова Джефф не подумал, что сказать. Он уже поел. Нахрена она ему сдалась? Джефф закусил ошмётки нижней губы. Кэнди, широко улыбнувшись, кивнула. — Конечно! Пошли со мной, — она поманила его ладонью, приглашая следовать за ней, и он, колебавшись, всё-таки пошёл за ней. «Чего это ты, а?» — спрашивал он сам себя. То был небольшой «живой уголок» в самом конце столовой, немного окружённый растениями, в центре которых стоял круглый стол. На этом вся «жизнь» и закончилась. — Сиди тут, — сказала она, стукая ладонью по столу. — я сейчас подойду. Джефф недоверчиво покосился на столешницу, после наблюдая, как молодая медсестра удаляется в сторону буфета. Не ловушка ли? А вдруг сейчас придёт этот Генри и начнёт приставать к нему? Сможет тогда Вудс сдержать клятву и положить конец своим пыткам раз и навсегда? Он уже не был уверен, при виде этого человека у Джеффри начиналась лютая паника. Густав по-любому был каким-то педофилом, парень не сомневался. Как и не сомневался в том, что мужчина от него не отстанет. Джефф сел. Ждал. Но через минуту к нему порхала знакомая медсестра, держа на лице лучистую улыбку. В руке у неё был большой поднос. — Ну, приятного аппетита, — она поставила перед Джеффом тарелку с цезарем и села напротив него с такой же порцией салата. Парень скривил рот, посмотрев сначала на едево, потом на девушку. — не волнуйся, это съедобно. — Что ты задумала? — Почему ты думаешь, что я что-то задумала? — Мне не понять тебя и твои действия. Почему ты помгаешь мне? — он наклонился к ней ближе, растянув не самую радушную улыбку и склонив голову. — что, втрескалась? — Ага! Это было громко. Джеффа всего перевернуло, и он откинулся на спинку стула. — Вкрай ебанутая?! А в ответ ему громкий, звонкий, но смущённый хохот, спрятанный за бледный кулачок. — Я пошутила, глупый, ха! Хах! — она сжимала живот обеими руками, уже не так стесняясь своего смеха. Люди начали оборачивается. Ага. Реально больная. — просто, хах! Видел бы ты своё лицо! — Не напрягайся, а то родишь. — От кого? От тебя?! — её и без того румяные, малость пухловатые щёчки, стали пуще зрелой свёклы. — всё-все-всё, я всё! Прости, пожалуйста, хах! — А говорят, я больной. — Я же говорила, что со своими чудаковатостями в голове, — она стала размешивать салат, стараясь урезонить внезапно нахлынувшую смешинку, но всё ещё по-детски лыбилась. — а помогаю я тебе потому, что не терплю насилие в любом его виде. — А почти за сотню людей с вырезанными жизнями ты терпишь? — Нет, не терплю. — Тогда какая логика тобой движет? — он снова наклонился к ней. — разве не боишься, что станешь за сотню первой? Не боишься, что за твою наивную доброту я отплачу тебе ножом в спину, если не в глотку? — Ты этого не сделаешь, — в её серьёзном тоне прослеживались заметные трещины. Она смотрела ему в глаза, пытаясь всеми силами убедить его в этом. — я же знаю, — какой невинный блеф. Джеффри едко улыбнулся. — Ты крайне хуёвая актриса, Конфетка, — но весел он был не с того. Хоть Кэнди и хотела убедить юношу в том, что она, якобы, читает его, и знает, что он ей не навредит, весь смех держался на том, что так оно и было. Вот смотрел он на неё — и у него рука мысленно не поднималась этого сделать. Такое же чувство было, когда они впервые свиделись, когда она всем сердцем желала ему помочь, а он с тотального отчаяния раскис и желал найти в ней утешения. Вудс скривился, вспомнив это. Ему не нравилось быть слабаком. Последний раз, когда парню сделали больно, обидчики воздали по заслугам, и тот инцидент в Мадисоне сделал его только сильнее и совершеннее. Ну, так он думал. А здесь, в «Уиннарте», он подвергся унизительной пытке и размяк. Надеялся, что станет сильнее и отомстит, а сам от одного воспоминания о насильнике трусится, как крольчонок. — Ты правда хочешь меня убить? — Нет. Я тебя и пальцем не трону. Не потому, что ты строишь из себя ванильную принцесску, а потому, что я не хочу. Но запомни, — он выдержал паузу, наклонившись к ней ещё ближе, его жалкое подобие носа почти встретилось с кончиком носа девушки, отчего у той засосало под ложечкой. — ты ни черта обо мне не знаешь, как и о моих планах и мыслях. Так что не надо думать, что за пару стычек знаешь обо мне всё. Я не знаю, — последнее сказал нерешительно и приглушённо, с неохотой. Когда он успел стать таким треплом? — Я и не хотела показаться такой. Извини, — она отвела глаза, едва заметно посерев. — Не надо извиняться за просто так. Об таких вытирать ноги не жалко. — Я знаю. Ты не первый, кто мне это говорит. — И, уверяю, не последний, — он наколол на вилку ошмёток курицы и закинул себе в рот. — чёрт, почему вас кормят лучше нас? — Как бы тебе сказать, у работников «Уиннарта» больше привилегий, чем у заключённых. — Это был риторический вопрос, глупышка. Ну, наполовину, — Джефф оценивающе зыркнул на неё, заметив, что она стыдливо перевела взгляд в сторону. Что она такая обиженка? И слова уже сказать нельзя! — только без обид, ладно? — сказал уже чуть мягче, как мог. Двоякое чувство преследовало его по отношению к этой девчушке: она и бесила, и располагала к себе одновременно. Кэнди выглядела и вела себя, как та самая диснеевская принцесса, вышедшая из зачарованного леса, у которой в рядах друзей только говорящие птички и прочее тварьё. Бесила эта наивность в её мыслях и действиях; скромность, кротость, абсолютная невинность и, о Боже, желание прийти на помощь такому куску шлюшьего дерьма, как Вудс. Чего она добивалась? Джефф не удивится, если эта особа окажется убеждённой христианкой. С другой же стороны, она вызывала в нём нотки чего-то позитивного. В её чуть волнистых белокурых локонах, в её снежно-белом, идеально выглаженном медицинском халате, в такого же вида чепчике, в её округловатых румяных щёчках и в двух малахитах её глаз. Тут даже не совсем во внешности было дело. Это, скорее, некая аура вокруг неё. Она излучала позитивную энергию, от которой, горько признать, не хотелось отнекиваться. Напрашивается вопрос: что принцесса забыла в замке дракона, что побудило её идти прямо в зубастую пасть? — Можно задать вопрос? Кэнди оживилась. — Какой? — Что сподвигло тебя работать в такой дрянной тюрьме? Да и вообще, просто в тюрьме. — А, это, — она отодвинула тарелку от себя. — всё просто. Когда только выпустилась из института, я была готова сразу же приступить за работу по специальности, но, к сожалению, меня не хотела брать на должность ни одна больница, так как опыта нет и слишком молода. Я совсем отчаялась, но тогда мне посоветовали «Уиннарт». Тут как раз нуждались хоть в какой-нибудь медсестре. И то, что я была без стажа, никого не спугнуло. Так я и осталась здесь, поскольку сейчас очень сложно найти работу в месте поприличнее. Но я не жалуюсь, — она окинула взглядом шумную столовую, легонько улыбнувшись. — я привыкла к «Уиннарту». Я всегда рада приносить пользу. Даже для этого места. Приятно осознавать, что во мне могут нуждаться. — Разве ты не боишься, что тебе могут здесь навредить? Всё же не с воришками из супермаркета находишься под одной крышей. — В первые деньки было страшно, но ко всему со временем привыкаешь. — Ты такая наивная, я не могу! Тут сидят самые отбитые ублюдки, и ты так говоришь, будто тебе абсолютно поебать! — он вспыхнул в словах, раскинув руками. Кэнди вздрогнула от его реакции, положив руки себе на колени и опустив глаза, будто её отчитывает школьный директор. Да что же она такая зачуханная?! — я здесь всего трое суток, и уже успел... — Вудс осёкся. Ему было крайне неприятно вспоминать тот момент, а потому он на автомате резко обнял себя, потерев плечи шершавыми ладонями. — просто... неужто тебе не страшно быть убитой? Неужто не страшно быть досконально выебанной этими блядями за нашими спинами? Уж прости за мой литературный, но я серьёзно, — когда он успел научиться так рассудительно вести с кем-то диалог? Не слал на хуй или в «Засыпай», а вот просто задавал вполне себе оправданные и логичные вопросы, и не знающий человек сказал бы, что брат отчитывает безрассудную младшую сестру за опрометчивый поступок. Вряд-ли Джефф волновался за безопасность незнакомой девчонки, но ему просто хотелось понять. — что тобой движет? – А тобой? Вудс открыл рот, но так ничего и не сказал. Он никогда не углублялся в тему своего весьма экстравагантного «хобби», чтобы прям взять и часами анализировать. Просто людей за людей не считал, все были для него вонючими и лицемерными мешками с кишками. И он был таким. Только этого не отрицал и не собирался выёбываться, а просто брал и развлекал свою изощрённую натуру. Если весь мир — гнилая клоака, зачем навозному жуку пытаться строить из себя бабочку? — Тебе этого не понять, Конфетка. — А если я попробую? Один из тюремщиков подал сигнал, оповещающий о завершении обеда, и Джефф посмотрел на свою тарелку с недоеденным салатом. — Я не нуждаюсь в помощи наивной медсестрички, вокруг которой пархают розовые единорожки. — Почему сразу розовые единорожки? — Потому, что ты хочешь подружиться с самым узнаваемым серийным убийцей Соединённых Штатов. — А я тебе и не предлагала дружбу, Джефф. — Да?!.. — Джефф хотел сказать что-то ещё, но мысль внезапно оборвалась. А ведь действительно! Стоит себе и хлопает глазками, а ведь ему на выход пора. К нему подбежал надзиратель и толкнул в плечо. — Вудс, тебе особое приглашение надо? Джефф посмотрел на вредителя сзади с толикой разочарования и гнева, и даже мелкой досады. «Сгинь. Не видешь, с человеком светские беседы ведём?». Он тихо пропыхтел и без желания встал, повинуясь бородачу. — То есть… ещё нет, — сказала она Джеффу, когда его собирались уводить. Он посмотрел на неё с недоумением. — я ещё не предлагала дружбу, но ты меня раскусил, — она улыбнулась, переведя взор на тюремщика. — подождите минутку, сэр. Пожалуйста, — и, без всяких забастовок, мужчина послушно кивнул и отошёл метров так на десять. — Ого, какой послушный, — Джефф миолетётно посмотрел на него и тут же отвернулся. — Нужно лишь правильно попросить, — Кэндис встала из-за стола и подошла ближе к Джеффри, замком сложив руки за спиной. — Джеффри? — Ну что ещё? — Просто знай, что я тебя никогда не обижу здесь. Это место, как ты понял, не самое приятное. И если здесь всё невмоготу, то я всегда буду рада тебе. Секунда молчания — две на переваривание. «Что, блядь, она задумала?!». Он сделал несколько вдохов, затем довольно спокойно, даже для себя, спросил: — Что ты имеешь ввиду? Чуть приподняв уголки губ, Кэнди протянула ему свою ладонь. — Хочешь, я буду твоим другом?