Limerence

      ..Папайрус проснулся, когда комнату озарил искусственный свет. Он лежал на боку и смотрел на спящего брата.       Они располагались посреди кровати, на том же месте, где прошлой ночью смотрели телевизор. Санс не изменил своего положения, он лежал отвернувшись, но при этом настолько близко, что Папайрус чувствовал тепло его тела. И на какое-то время этого было достаточно.       Но чем больше проходило времени, тем сильнее Папайрус хотел ощутить его.       Очень медленно он переместил руку, пока кончиками пальцев не дотронулся до широких рёбер брата. Папайрусу стало интересно, насколько они гладкие или шероховатые, по сравнению с его собственными. Было нелегко побороть искушение выяснить это, просунув руку под плотную ткань пижамы, но он не хотел рисковать разбудить Санса и вернуться назад во времени, испортив прекрасный вечер накануне. Поэтому прикосновения младшего оставались лёгкими, словно пёрышко. Он сосредоточился на дыхании Санса, опасаясь случайно пощекотать его, но брат, казалось, был полностью без сознания. Отлично.       Пальцы Папайруса поползли к груди Санса, которую старший частично прикрыл рукой. Неважно; места всё равно оставалось достаточно, чтобы ощутить, как она поднимается и опускается в такт дыханию. Больше всего на свете он хотел прижать брата к себе, но понимал, что это могло разбудить его, и поэтому только придвинулся ближе. Вот так. Теперь с каждым вдохом грудь Папайруса касалась спины Санса.       Папайрусу становилось жарко, однако он не собирался отступать из-за небольшого дискомфорта.       С прежней осторожностью он опустил руку вниз, к животу Санса. Из-за избытка магии ткань плотно прилегала к нему даже без экто-тела. Если бы Папайрус слегка надавил, его рука прошла бы сквозь невидимый барьер и упёрлась бы в позвоночник Санса. Но сейчас ему хотелось совсем не этого. Младший предпочёл наслаждаться мягкими изгибами Санса, из-за которых он выглядел прелестно пухлым, когда был одет, и которые Папайрус хотел сжать.       Санс вздохнул во сне так безмятежно, словно ему нравились прикосновения, которые, насколько знал Папайрус, он не мог по-настоящему ощутить без сформированного тела.       Что действительно сформировалось, так это магия Папайруса, она была твёрдой и упиралась в штаны. Дыхание стало частым и прерывистым. Он хотел большего. Ни о чем, что могло разбудить Санса, не шло и речи, учитывая его реакцию на обыкновенный невинный поцелуй. Но что если… что если прикасаться к себе в присутствии брата? Если вести себя тихо и не слишком активно, возможно, Санс не проснётся во время всего процесса. А если и проснётся, что ж… Папайрус всегда сможет вернуться в прошлое как ни в чём не бывало.       Он приспустил штаны ровно настолько, чтобы освободить свой член, и, обхватив пальцами всю длину, зашипел. Кости казались холодными по сравнению с теплом магии, и, не долго думая, Папайрус прислонил лоб к затылку Санса.       — Ннгх..? — пробормотал Санс, но далее ничего не последовало: ни движений, ни изменений дыхания… Слава звёздам, он всё ещё крепко спал.       Папайрус сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но только крепче сжал пальцы, когда вдохнул запах Санса. Брат не обладал ароматом снежинок, тающих на сосновых иголках при восходе солнца, в нём не было ничего особенно поэтичного. Естественный слабый запах Санса напоминал Папайрусу о сытном позднем завтраке по выходным и сказках на ночь. Его запах сравним с родным домом и всем самым дорогим для младшего.       Душа вздрогнула, когда он медленно скользил рукой по члену вверх и вниз, представляя на нём пальцы Санса, его затуманенный желанием взгляд и синий румянец на лице.       Неожиданно Санс захотел повернуться, вместо чего с тихим стоном врезался в младшего. Папайрус ахнул, почувствовав прикосновение своей магии к крестцу Санса, и, не сдержавшись, потёрся об него.       — Ох, звёзды…       Взяв Санса за подвздошную кость, Папайрус осторожно развернул его в исходное положение. Однако, в этот раз он преодолел крохотное расстояние, разделявшее их, и наслаждался сладостным воздействием на свой член. Они подходили друг другу идеально.       Папайрус миллион раз фантазировал, как «случайный контакт» перерастает в полноценный секс, и вот часть этой фантазии воплотилась в реальность… Теперь он не был уверен, сможет ли устоять и не кончить Сансу на зад.       Его магия нетерпеливо запульсировала от такой прекрасной мысли.       Папайрус хотел продержаться как можно дольше. Он медленно двигал бёдрами, почти затаив дыхание, чтобы не издать ни звука, но едва не потерял самообладание услышав стон Санса:       — Ммм…       В его голосе слышались нотки… удовольствия? Удовольствия и, по большей части, сонливости. Дыхание оставалось ровным и глубоким.       Папайрус на мгновение замер, пытаясь успокоить взволнованную душу после того, как чуть не попался. Ему нравилось время от времени испытывать это чувство, когда он мастурбировал, не заперев дверь, зная, что Санс находится дома и при этом не спит. Теперь он мог полностью избежать последствий. И, возможно, пришло время играть по-крупному… Например, продолжить ласкать себя о крестец брата до кульминации, даже если это означало, в итоге, пожертвовать прекрасным вечером, который он так хотел сохранить.       Он того стоил. Ради возможности быть к Сансу настолько близко он был готов пожертвовать чем угодно.       Папайрус испытал настоящий гон, продолжив двигаться медленно, но интенсивнее. Он дрожал, пронзившее его наслаждение не было похоже ни на что другое, отчего прихватило дыхание, а во рту пересохло. Папайрус так сильно хотел его. Санс был для него сродни наркотику, чем большую дозу он получал, тем сильнее становился зависимым.       И затем, словно сам Ангел услаждал его, Папайрус почувствовал, как Санс прижался к нему, двигаясь в такт.

***

      Санс ещё не полностью проснулся. Он пребывал в блаженной полудрёме, где было тепло, уютно и комфортно. Он ощущал лёгкое покачивание, которое могло погрузить его обратно в сон, если бы не приятное тепло, касавшееся его крестца.       Постепенно движения стали более грубыми и настойчивыми, и Санс неосознанно начал потакать им. Это было приятное ощущение, которое заставляло его магию хаотично виться в области таза, не зная, какую форму ей принять.       Санс ощутил тёплое дыхание на затылке. Он понял, что чья-то большая ладонь сжала его бедро, и почувствовал, как твёрдое тепло становится влажным, соприкасаясь с его обтянутыми пижамой костями.       О, нет.       В панике он оттолкнул протянутую руку и резко поднялся с кровати, стремясь увидеть того, кто находился рядом с ним.       У него застрял ком в горле.       Это Папайрус.       Лицо младшего озаряло сияние оранжевой магии. Он хмурился и крепко жмурился, а его левая рука стремилась в сторону, где только что лежал Санс.       Это был Папайрус.       Тем, кто прикасался к нему, тем, кто сношал его… оказался его братишка.       И братишка всё ещё находился в разгаре, по-видимости, эротического сна; Санс заметил характерные движения бёдер, которые теперь прижимались к матрасу.       — Блять… — прошептал Санс.       Он отвернулся и юркнул в ванную. Оказавшись в безопасности за дверью, старший присел на корточки и закрыл лицо руками. Они дрожали. Всё его тело охватила дрожь.       Нет. Нет, нет, нет, он ни за что не позволит поставить под откос целый день из-за неловкого утреннего происшествия. Он не будет паниковать. Это ведь просто случайность. Никто не хотел ему навредить. Папайрус никогда бы не причинил ему зла.       Собравшись с духом, он сделал глубокий вдох и сосредоточился на настоящем: холодной плитке пола, приглушённом гуле флуоресцентных ламп, полотенцах пастельных тонов… Постепенно Санс успокоился, включил душ и разделся, запихнув пижаму в инвентарь, стараясь не смотреть на мокрое пятно сзади на штанах. Он надеялся, что оно высохнет к вечеру, когда ему предстоит снова надеть пижаму.       Под горячими струями воды Санс старался не думать о прошлом, своих страхах и причине, по которой данный инцидент так сильно встревожил его. Вместо этого, он напомнил себе, что предложил этот отпуск, чтобы подбодрить Папайруса, и заставил себя сосредоточиться на том, как они проведут этот день.       «Мы могли бы позавтракать в паучьем кафе, а потом прогуляться по торговому району… Папс сказал, что хочет пойти туда… И может быть, мы сможем… Возможно, мы сможем…»       — Возможно, мы сможем договориться.       Гастер, королевский учёный, встал из-за стола и, заложив руки за спину, начал очень медленно расхаживать по офису. Некоторое время он молчал, позволяя молодому интерну томиться в своем беспокойстве, пока в конце концов не спросил:       — Сколько тебе лет, Санс? Семнадцать?       — Вос-с-с… Восемнадцать, — прохрипел он, на грани очередного нервного срыва.       — И как долго ты здесь работаешь? — спросил Гастер, кружа вокруг своей маленькой добычи.       — Эм… Около т-трёх лет.       Теперь Гастер стоял позади Санса и смотрел на него сверху вниз.       — Неужели так давно? Хмм. — между ними повисло молчание. — Я уверен, ты согласен с тем, что я не должен больше мириться с подобными ошибками. Мне следовало бы тебя уволить. — Гастер улыбнулся, заметив, как Санс вздрогнул. — Ты согласен со мной, Санс?       Низкий скелет, напряжённый, как струна, не сразу смог ответить.       — …В-вы говорили ч-что-то про… д-договор? — спросил он шёпотом.       Гастер положил руку ему на плечо. Она была достаточно большой, чтобы полностью обхватить его.       — Несмотря на многочисленные ошибки, я всё ещё верю в твои перспективы. Было бы опрометчиво с моей стороны позволить такому блестящему уму, как твой, пропасть даром. Я немного подумал над этим и пришел к выводу, что тебе пойдёт на пользу более… непосредственный надзор, — Гастер скользнул рукой к грудной клетке Санса, наклоняя его назад, тем самым прижав их тела друг к другу.       — Не хотел бы ты стать моим ассистентом?       Нет, нет, нет, это было последнее, о чём Санс хотел думать. Он отогнал воспоминания, прежде чем они смогли затянуть его в пучину прошлого, и заставил себя вернуться к первоначальному ходу мыслей.       «Мы могли… мы могли бы поужинать на главной площади. Там наверняка стоит огромная ёлка, которая, как и каждый год, будет украшена. А… а когда стемнеет, красиво загорятся гирлянды…»       Он принял душ, вытерся, оделся и не успел опомниться, как взялся за ручку двери, ведущей в спальню. В этот момент Санс понял, что не хочет находиться в одной комнате с братом. По крайней мере, не сейчас. Неловкий инцидент произошёл совсем недавно и слишком встревожил его, чтобы проигнорировать ситуацию.       Санс, как можно тише, проскользнул из ванной и заставил себя взглянуть на кровать. Он облегчённо выдохнул, обнаружив, что Папайрус расслабился и крепко спал. Какой бы сон ни беспокоил его младшего братца, он закончился, и старшему, слава звёздам, больше не пришлось быть свидетелем этих движений.       Прихватив кроссовки, Санс бесшумно покинул спальню.

***

      — Блять… — Папайрус услышал шёпот Санса.       Несмотря на все усилия, он не мог удержать бёдра на месте, стремясь к любому контакту со своей магией. Папайрус не решился открыть глазницы и притворился спящим, прислушиваясь к движениям брата.       Вскоре он услышал, как закрылась дверь ванной… и не смог больше ждать.       Папайрус выхватил несколько салфеток из своего инвентаря и начал рьяно мастурбировать, всё ещё ощущая тепло и запах Санса на простынях. Он был ужасно возбуждён и понимал, что не продержится и пары минут. Это было к лучшему, ведь Санс мог вернуться в комнату в любой момент. Как он отреагирует, если застанет своего младшего брата в таком состоянии?..       Воображение Папайруса разыгралось не на шутку. Он услышал шум душа сквозь шорох простыней и тихо застонал, зная, что Санс не услышит, но хотел этого, хотел, чтобы его член обхватила небольшая рука брата, хотел, чтобы брат взял его в свой умелый рот, хотел покрыть спермой его прекрасные кости…       Со сдавленным мычанием он излился на салфетки. Всё тело содрогалось в сильнейшем оргазме, который он когда-либо испытывал. Следующие несколько минут Папайрус провёл в блаженстве, переводя дыхание. Его разум был пуст, за исключением единственной мысли:       «Сансу это понравилось».       Конечно, осознав этот факт, он испугался и спрятался в ванной, но было невозможно отрицать — брату определённо нравились действия Папайруса. Более того, он даже отвечал взаимностью!       Это был огромный шаг вперёд, который, несомненно, поможет Сансу открыться чувствам младшего. Теперь Папайрусу следует быть очень осторожным; если ему предстоит вернуться назад во времени, он должен определённым образом оказаться в прошлом после их пробуждения. Папайрус никогда раньше не пробовал провернуть нечто подобное и даже не был уверен, возможно ли это…       Гораздо раньше, чем Папайрус ожидал, он услышал, как дверь ванной снова медленно открывается. Санс, видимо, подумал, что он всё ещё спит.       О нет, что, если Санс, вернувшись в постель, обнаружит грязные салфетки у него в руке? Почему он до сих пор их не выбросил? Спрятав их в инвентаре, он даст Сансу понять, что не спит… О нет…       Его размышления прервал звук закрывшейся двери. Санс ушёл?.. Папайрус замер и прислушался. Не услышав никаких других звуков, он рискнул приоткрыть одну глазницу.       В комнате он остался один.       Папайрус сидел, устремив взгляд на дверь, в душе нарастало беспокойство. Не успел он задуматься, как через пару секунд на прикроватной тумбочке завибрировал его телефон.       Санс:       эй, бро, я вышел прогуляться по отелю. напиши, когда захочешь пойти в столицу, ок?       Папайрус с облегчением выдохнул. Всё оказалось так, как он и предполагал: брат только начал привыкать к новому опыту. И Папайрус мог его понять: даже будучи великим, он сам потратил немало времени, чтобы разобраться в своих чувствах к брату и решить, как в связи с ними поступить.       Всё в порядке. Он терпеливый монстр. Терпеливый монстр, у которого есть план, а теперь ещё и восприимчивый брат.