Dive

Cry, happiness can't lasts forever.

Die, let's dive in the dark together.

Dive – Christian Gates

      Локвуду никогда не были известны высокие чувства.       Когда с замиранием сердца смотришь на человека, которого любишь до беспамятства, когда пульс учащается, а в животе всё приятно скручивается даже от одного его упоминания. Он никогда не любил настолько, чтобы быть буквально одержимым, причём одержимым до такой степени, что его радовала одна лишь мысль о том, что он сидит на том же месте, что и предмет его вожделения.       Он никогда, Боже упаси, не проводил бессонные ночи, лежа в своей постели и тупо втыкая в потолок, думая, а чем же сейчас занимается он? Его никогда и абсолютно никто не интересовал так, чтобы ему хотелось угождать этому человеку во всём, в чём только можно. Чтобы он был готов смотреть все те фильмы и читать те книги, что смотрел или читал любимый человек, только чтобы потом обсудить это с ним. Он абсолютно никогда не загонялся по пустякам, когда любимый человек отворачивался от него; его никогда не интересовала чья-то жизнь дальше, чем классические вопросы "как ты?" после сложной работы, ведь это его работа и сотрудники всегда были на первом месте. Или, почти всегда.       Когда Локвуд понял, что влюблён, пути обратно уже не было. Он абсолютно безвыходно и беспросветно влип по самые уши и, самое удивительное было в том, что он даже не пытался что-то с этим сделать. Он глотал все свои эмоции как запретный плод, который был ему не дозволен, но он всё равно продолжал вкушать его до потери сознания, упиваясь сладостным эффектом.       Загвоздка была лишь в том, что любой запретный плод опасен для того, кто к нему притронется. В нашем же случае, влюблённость Локвуда была опасна для его карьеры. И под самый конец, когда он, наконец-то осознал всю глобальность ситуации, в которой он находился, было уже слишком, чертовски поздно. Можно было подумать, что его ситуация не была бы такой безысходной, будь он бдительнее и осторожнее, но дело в том, что любовь непредсказуема. Он мог думать, что это просто временное помешательство, а на самом деле просто навязывал себе эту мысль, пытаясь избавиться от чувств. Он мог рвать и метать, и всё равно вернулся бы к факту, что у него и правда появились чувства.       И ситуация эта, по сути, не была бы так безысходна, если бы Локвуд был осторожнее в своих чувствах и предпочёл бы себе любовь вроде хорошенькой девушки, одевающейся в брендовых магазинах и озабоченной своим внешним видом и светскими сплетнями.       Но Локвуд никогда не был мелочным. Отнюдь, его планка всегда была слишком завышена и он предпочитал преодолевать проблемы глобального характера мелким и незначащим. Наверное, именно поэтому своей первой влюблённостью Локвуд выбрал Квилла Киппса. Ну, как выбрал? У него просто не было выбора.       Квилл был одним из самых лучших людей на свете, что Локвуд когда-либо знал. Он был безупречен в фехтовании и, хоть Локвуд до последнего не хотел этого признавать, Квилл превосходил в нём даже самого Энтони. Он был отменным шутником и замечательным лидером. Пускай сам Локвуд часто возмущался на этот счёт, но в глубине души он знал - это так. Мужчине всегда нравилось думать о Киппсе больше, чем ему стоило.       Возможно, это и может звучать слишком смазливо или совсем не так, как обычно бы думал привычный для всех Локвуд, это было его настоящим, и безусловно - его подлинными чувствами. Квилл не ощущался ни как мимолётное влечение, ни как способ доказать самому себе, что он всё ещё может чувствовать что-либо по отношению к другим людям. Нет, Локвуд даже наоборот - не хотел всего этого.       Он всегда мог искусно управлять своими поверхностными эмоциями и чувствами вроде гнева или грусти, скрывая их за маской безразличия, но всё, что было связано с Квиллом не ограничивалось обычными "поверхностными" чувствами.       Локвуд чувствовал не требующую отлагательств потребность всегда находиться рядом с Киппсом, поддерживать беседу с ним и отвечать колкостями на его шутки, уместные или не совсем. Не имело значения и место, где они могли находиться. Пускай, вдвоём или всей компанией, в доме с призраками или гуляющие на улице и обсуждающие планы на будущую неделю. Будь то поверхностный диалог об обсуждении работы или глубочайшие дискуссии на тему дебатов новых представителей парламента в Соединённом Королевстве, Локвуд чувствовал в нем неистовую необходимость.       И то, что он испытывал удовлетворение после каждого такого диалога, заставляло Локвуда чувствовать себя безысходно пропавшим в этой пучине. Погрязшим по самую голову.       Это и явилось одной из причин, по которым сейчас Локвуд стоял на пороге его новой квартиры в Тютинге, которую Квилл недавно приобрёл в связи с увольнением из Фиттис.       Мужчина на секунду замешкался, сомневаясь, что вообще поступает правильно, придя к нему. Но оглядываясь назад, Локвуд тяжело вздыхает и тянется к звонку слева от двери. Пути назад уже нету.       Спустя пару долгих секунд, отдающихся у Локвуда в ушах, за дверью послышались тяжёлые шаги, а затем из-за двери показался и сам Квилл. Судя по всему, внезапный приход друга слегка его разбудил, судя по заспанному взгляду и помятой ночнушке на нём.       — Тони! Чем обязан таким ранним визитом? — увидев его на пороге, Квилл слегка удивился, ожидая увидеть кого угодно, но только не своего друга, которому, вероятно, пришлось проехать пол Лондона, чтобы оказаться у него.       — Привет, Квилл, — улыбнулся ему в ответ Локвуд. На секунду мужчина остановился, пытаясь всё же осмыслить сам для себя зачем же он здесь. Вероятно, потому что образ его лучшего друга не оставляет его мысли в покое уже на протяжении нескольких месяцев? Про себя Локвуд усмехнулся, понимая, что это точно не те слова, с которых ему стоило бы начать. — Да Барнс с утра пораньше решил побаловать меня своими новыми поручениями насчёт нового расследования вокруг Кембриджского музея. Помнишь же, там в последнее время призраков тьма тьмущая. Ну, я и решил заодно заскочить к тебе ненадолго. Всё же, не чужие же люди, –  всё, что он говорил, было чистой правдой. Локвуду действительно нужно было выполнить кое-какие дела в Департаменте.       Но он оказался на пороге дома Киппса не по чистой случайности. Энтони обдумывал этот разговор с самого первого дня, как понял, что влюблён. Он засыпал и прокручивал всевозможные исходы его признания, заполнял отчеты в офисе и мечтал о том, как бы они проводили время вместе, если бы оказалось, что Квилл тоже заинтересован в Локвуде. Все его мысли всегда вертелись вокруг Квилла Киппса, и как бы ему не хотелось это отрицать, нередко Локвуд ловил себя на мысли, что он думал о мужчине слишком много. Чересчур. А особенно в последнее время, когда Квилл редко появлялся на рабочем месте, взяв отгул на две недели, обосновывая это тем, что ему нужно отдохнуть от безвылазной охоты на призраков.       Локвуду все это казалось абсурдным, слишком сюрреалистичным и нереальным, чтобы являться правдой. До самого последнего момента он пытался отрицать свои чувства к Квиллу. Но как можно устоять, когда на кону его чувства?       Киппс посмотрел на мужчину с улыбкой.       – Да, понимаю тебя, – он обернулся за спину, находя взглядом окно. – Тем более, в такой ужасный ливень... Проходи, конечно!       Он отлип от стены и дал Локвуду пройти внутрь. Парень нерешительно шагнул за порог, закрывая на замок дверь за собой.       – Как давно ты снимаешь эту квартиру? – спросил юноша, снимая свои ботинки. С кухни повеяло запахом лаванды и чая. Локвуд зажмурился, постаравшись унять дрожь. Он всего лишь пришёл проведать давнего друга, ничего такого, из-за чего стоило бы реально волноваться. Но навязчивые мысли все равно не покидали его.       — С тех самых пор как меня погнали из Фиттис, – Квилл вышел ко мне, держа в руках две пачки чая. – Чёрный или зелёный?       — Пожалуй, зелёный.       Локвуду не пристало вот так просто входить в чей-то дом только из-за ухудшившихся погодных условий, да ещё и нагружать человека дополнительными просьбами. Но, все же, Квилл не кто-то. Он его друг. Он ведь все понимает.       Ну, или Локвуд думал, что понимает.       – Отлично, – Квилл улыбнулся, ставя чайник на плиту. – Чайник закипит через пару минут, можешь пока осмотреться. Тут нечего скрывать, не думай, что я устроил тут какой-нибудь бордель с призраками.       Локвуд снова усмехнулся, чувствуя, как напряжение немного отступает. Квилл всегда умел разрядить обстановку. Он прошел в гостиную, взглянув на книги на полках. Они были самые разнообразные: от исследований о паранормальном, до старых романов. Локвуд взял один том в руки, рассматривая пожелтевшие страницы.       — Не знал, что ты читаешь, – съязвил Локвуд, ставя книгу на место.       – Ну а как иначе? – Квилл пожал плечами, доставая с полки две кружки. – Нужно же где-то брать знания об этих наших "милых" друзьях с того света.       Локвуд смотрел, как Квилл ловко достаёт заварку и ставит чайник на огонь. Его движения были плавными и грациозными. Локвуд невольно залюбовался им: его взъерошенные рыжие волосы, расслабленная манера, и даже эта помятая ночная рубашка, добавляли ему очарования. Он вдруг остро почувствовал желание прикоснуться к нему, коснуться его щеки, провести пальцами по его волосам. Эти желания сжигали Локвуда изнутри, превращая в пепел все его мысли о благоразумии.       – Что-то случилось? Ты какой-то задумчивый, – произнес Квилл, повернувшись к нему спиной.       Локвуд моргнул, возвращаясь в реальность. Он и не заметил, как засмотрелся на друга.       – Да, нет, все в порядке, – ответил Локвуд, стараясь говорить как можно более непринужденно. – Просто... думал о предстоящем расследовании. Ты же знаешь, чем сложнее дело, тем больше я погружаюсь в свои мысли.       Квилл не повернулся, продолжая заниматься чаем.       – Понимаю. Я тоже такой, – Квилл помешал заварку в чашке. – Но, может, стоит немного отвлечься? Хотя бы на время чаепития.       Он обернулся, и его взгляд встретился с взглядом Локвуда. На секунду воцарилась тишина, напряжение между ними стало почти осязаемым. Локвуд почувствовал, как кровь прилила к щекам, и отвёл взгляд в сторону. Он не был готов к этому. Не сейчас.       – Да, конечно, – произнес Локвуд, стараясь отвлечься от взгляда Квилла. – Чай это всегда хорошая идея.       Квилл поставил кружки на стол, и наполнил их горячим чаем. Лавандовый аромат окутал их, создавая атмосферу уюта и спокойствия. Но в душе Локвуда бушевала буря, сметая все его попытки успокоиться. Он понимал, что находится меж двух огней. Двух огней, способных изменить его жизнь навсегда.       Локвуд сделал глубокий вдох, стараясь унять дрожь в руках. Этот чай, эти посиделки – всё это было лишь ширмой, за которой он скрывал бушующее в нем море эмоций. Он не мог больше терпеть. Слова, которые он так долго обдумывал, рвались наружу, как призраки из потустороннего мира, жаждущие обрести свою форму.       – Квилл, – начал Локвуд, его голос звучал непривычно тихо. – Чисто в теории...       Квилл поднял на него взгляд, в его глазах отражалось спокойствие и любопытство. Он поставил кружку на стол и сел напротив Локвуда, полностью сосредоточившись на нем.       – Да? – спросил он, и теплота его голоса заставила сердце Локвуда забиться еще сильнее.       Он снова отвернулся, посмотрев на старые книги на полке, словно ища там ответы на свои терзания. Он пытался подобрать слова, но все они казались недостаточными для того, чтобы описать то, что он чувствовал.       – Если бы я сказал, что ты мне симпатизируешь, – он запнулся, делая еще один глубокий вдох. – Как бы ты отреагировал?       Квилл на секунду задумался, подбирая правильные слова.       – Ну, я бы сказал, что это интересно.       – А если отбросить часть с теорией? – Локвуд сам не понял, как эти слова вырвались из его уст. Он качнул головой, понимая, что только что сказал.       В комнате повисла тишина, настолько густая, что казалось, ее можно потрогать. Локвуд ждал, не смея поднять взгляд на Квилла. Он знал, что его признание было рискованным, но он не мог больше молчать. Ему нужно было высказаться, пусть даже ценой их дружбы.       – Тони, – произнес Квилл, и его голос звучал как-то странно, не так, как всегда. В нем было что-то, что заставляло сердце Локвуда сжаться. – Я… я не знаю, что сказать. Я…       Локвуд поднял на него взгляд, и увидел на его лице странное выражение. Это был не гнев, не отвращение, а что-то более болезненное – растерянность и жалость.       – Мне приятны твои чувства, правда, – сказал Квилл, его голос стал тише. – Я ценю нашу дружбу и ты очень важен для меня, но… я не могу ответить тебе взаимностью.       Локвуд почувствовал, словно ледяная вода окатила его с головы до ног. Слова Квилла показались для него словно пуля, пронзившая его сердце и разбившая на тысячи осколков. Он ожидал отказа, но, даже будучи готовым к худшему, это все равно ранило его до глубины души.       – Я понимаю, – прошептал Локвуд, стараясь скрыть боль, которая волнами накатывала на него. Он резко встал, отодвинув стул. – Наверное, я не должен был вываливать это на тебя так резко.       – Тони, подожди, – Квилл тоже поднялся, и Локвуд невольно посмотрел на него. В глазах Киппса было сожаление. – Я не хотел причинить тебе боль.       – Нет, всё в порядке, – сказал Локвуд, стараясь придать своему голосу уверенности. – Я… просто пойду.       Он развернулся и быстро направился к двери, стараясь скрыть слезы, которые вот-вот должны были хлынуть из его глаз. Разочарование сквозило в каждой его клетке. Разочарование в себе, в этом мире, в лучшем друге. Разве может судьба быть так жестока по отношению к нему? Жгучий стыд вперемешку со слезами скатывались по его щекам, обжигая изнутри. Как он мог быть так наивен, полагая, что Квилл сможет ответить ему взаимностью? И как он вообще мог сказать ему что-то такое безумное, как несколько минут назад?

***

      Глаза застилала пелена слёз. Локвуд и не знал, что может быть настолько чувствительным. Полностью опустошенный, он неспеша направлялся на Портленд-Роу, вдыхая ледяной воздух, что прожигал своим холодом изнутри. Поправляя рабочий пояс с рапирой, Локвуд свернул за переулок.       С одной стороны, его не должен был так огорчить его отказ. Локвуд ведь и не надеялся на его взаимность, ему лишь хотелось думать, что на самом деле всё взаимно, но в душе он уже всё знал. Знал, что они в любом случае не смогут быть вместе. Это звучало так сюрреалистично и нереально, что на его месте не стоило даже надеяться.       Когда Локвуд вдохнул снова, то заметил, что плачет. Слёзы, одна за другой скатывались по его щекам, заставляя мужчину чувствовать себя слабым и беспомощным. Ему ведь стоило хотя бы попытаться? Ведь он признался Квиллу потому что больше не мог держать эти чувства в себе? Тогда почему он ощущает столь жгучий стыд после всего этого? Будто это он виноват в том, что Квилл не смог любить его в ответ. Даже смешно.       Локвуд усмехнулся. Боже, он и вправду любил его. Никогда и подумать он не мог, что однажды столкнется с такой ситуацией. Ведь это Локвуд всегда разбивал всем сердца, это Локвуд всегда был центром всеобщего вожделения. Это он был тем, кто без раздумий отшивал всех подряд. Конечно, он делал это в мягкой форме, как джентльмен, но сути это не меняло.       Локвуд никогда не думал, что окажется на месте всех тех милых девушек, что сохли по нему даже после того, как он ясно дал понять, что не заинтересован в отношениях с ними.       На улице начали загораться первые огни фонарей.       На стороне, по которой шёл Локвуд фонарей не было.       Очередная слеза застыла на щеке, и Локвуд поморщился. Ему нельзя плакать.       Когда мужчина вернулся на Портленд-Роу, солнце окончательно село за горизонт. В доме, царила мертвенная тишина и, закрывая за собой входную дверь, хлопающий звук пронесся эхом по коридору. Локвуд поежился.       В холле было очень холодно. Похоже, Джордж снова забыл оплатить счет за отопление.       Только подумав об этом, в голове мгновенно всплыла мысль о том, что у них не было действительного задания, над которым они вели расследование, так что, в теории, Джордж должен быть дома.       – Джордж?! – крикнул Локвуд в пустоту. Однако ему никто не ответил.       Вероятно, он пришёл домой первым.       Мужчина вытер лицо рукавом на левой руке и, разувшись, поднялся в комнату. Он небрежно швырнул пояс с рапирой в тёмный угол комнаты и сел на кровать, утыкаясь в руки лицом.       «Его чувства ведь не испортят их дружбу?» – рассуждал он. Локвуд бы очень этого не хотел... Квилл Киппс был слишком хорошим другом, чтобы вот так просто, всего после одной оплошности его потерять. Локвуд бы этого просто не пережил.       С этими мыслями и тупой болью в сердце Локвуд рухнул на кровать, проваливаясь в сон...

***

      Он проснулся от настойчивого стука в дверь. В комнате царила полная тишина, и звук показался на её фоне как гром среди ясного неба. Мужчина поморщился, фокусируя своё зрение на бортике кровати слева от него, перед тем как полностью проснуться.       Локвуд перевернулся на другой бок, сверля взглядом дверь. Устало вздохнув, юноша поднялся с кровати, вставая перед ней. С той стороны послышался очередной стук, и Локвуд потянул за ручку.       – Люси? – вырвалось из его рта. – Все в порядке?       Девушка стояла перед ним, вся побледневшая как пласт. Её остекленевшие глаза смотрели на Локвуда с надеждой, будто то, что она собирается сказать, ему не понравится. Однако, она всё не начинала говорить. Парень находился в замешательстве, не уверенный, что именно должен делать в такой ситуации. Особенно, когда несколькими минутами назад его мозги можно было сравнить с несуразной жижицей, не способной здраво рассуждать.       – Люси? – повторил Локвуд свой вопрос, но ответа от девушки он так и не дождался. Она сорвалась со своего места и прильнула к его губам. Её губы были холодными, потрескавшимися, и с солоноватым привкусом на них. Вероятно, она плакала.       Сначала Локвуд не на шутку опешил. Никогда он ещё не испытывал такого чувства. Угнетения, но при этом такой сильной необходимости. Мёртвый душой, но такой живой телом.       Ему хватило всего нескольких мгновений, чтобы прийти в себя и ответить на поцелуй. Локвуду стоило бы оттолкнуть её прямо сейчас, сказать, что она действует очень импульсивно и бессмысленно, и у него нету к ней чувств, но он просто не мог сдвинуться с места...       Ощущения противоречиво вспыхивали в нём подобно подоженным факелам. Это не ощущалось правильным, но дыра в груди разрасталась с такой стремительной скоростью, что в тот момент Локвуд был готов на очень многое ради того, чтобы перестать чувствовать ту прожигающую боль хотя бы на мгновение.       Следующее, что он почувствовал – свою деревянную дверь у себя за спиной. Губы Люси опьяняли, но в то же время заставляли его чувствовать себя таким грязным. Девушка коснулась лица Локвуда, нежно проходя холодными костяшками пальцев по выступу его челюсти и целуя снова. Мужчину обдала еле ощутимая дрожь. В голове мелькнула мысль о том, что им следует остановиться прямо сейчас. Но он тот час же потопил эту мысль в бездне пылающих в нем неразделенных чувств. Пускай Квилл и отверг его, Локвуд знал себе цену. И он не позволит ему перечеркивать всю свою жизнь только из-за того, что кому то не всрались его высокие чувства.       С этой мыслью он ещё сильнее впился в губы девушки, смакуя их и попутно толкая девушку на кровать. Его рубашка полетела на пол. Затем её кардиган.       Локвуд перестал думать, что всё это неправильно, когда оказался внутри Люси, совершая ритмичные толчки, из-за чего звуки соприкосновения липкой кожы разносились по спальне. Он перестал думать, что все это неправильно, когда Люси забвенно прошептала его имя сквозь стон, когда Локвуд ускорил темп. Он больше не ощущал той грязи, что поселилась в нем сначала. Лишь тупую боль, приправленную физическим удовлетворением.       Локвуду никогда не были известны высокие чувства.       Когда с замиранием сердца смотришь на любимого человека. Когда ноги подкашиваются от одного лишь сказанного им слова или когда не можешь мыслить рационально при виде него. Никогда он не чувствовал себя самым счастливым на свете лишь из-за того, что рядом был его любимый человек. И никогда не испытывал радости, когда человек, нравившийся ему, уделял ему больше внимания, чем остальным.       Локвуд никогда не пытался заглушить боль от неразделенной любви, трахая другую. Или ему просто хотелось так думать.