Годжо Сатору открывает глаза

      белая ночь опустилась как облако, ветер гадает на юной листве. слышу знакомую речь, вижу облик твой       ну почему это только во сне?       #       Сквозь метель, которая нещадно засыпала все, что можно и не следовало бы, слабо проглядывались даже очертания домов. Но один из них Сатору узнал.       — Остановите, — голос — холодное эхо вьюги — даже не дрогнул, никак не выдал смутное внутреннее беспокойство.       — Ваша гостиница дальше, Годжо-сан… — растерянно произнес водитель, взглядом уже ища место для остановки.       — Я знаю. Остановите, — повторил мужчина, хватаясь за ручку двери.       Очередное задание в дальнем районе Окинавы. Надо же, сколько воспоминаний. Одна из больших миссий с ним проходила в Окинаве, и Годжо, оказывается, даже помнит место, где они останавливались.       Годжо Сатору идеален.       Очевидно, что у него хорошая память.       Особенно на Гето Сугуру.       Водитель послушно остановился у обочины. Директор Яга сказал довести шамана до нужной гостиницы, но мужчина спорить дальше не осмелился, да и смысла в этом не было: если Годжо решил что-то сделать, он сделает это. Разобьётся в лепешку, но сделает.       Сатору открыл багажник, не торопясь схватил свой чемоданчик и поплелся в сторону ветхой гостиницы, даже не взглянув на несчастного водителя, провалившего поручение только что, оставляя его на обочине в одиночестве. Не то чтобы Годжо беспокоился за него, и не то чтобы беспокоился за кого-либо вообще.       «Вставай, Сугуру, не время киснуть!»       У непобедимых нет брешей.       «Ты в последнее время много куришь. Если решил по-тихому смыться таким образом, то план отстой, Гето, я тебя из-под земли достану»       Но у Сатору есть одна, и это брешь в лице Сугуру.       Годжо открыл дверь. Действие сопроводилось завыванием январской метели. Холод влетел в помещение вместе с мужчиной. То ли погода сочеталась с шаманом, то ли он сам стал ее воплощением. За стойкой, кажется, все та же владелица подобия гостиницы. Сатору не беспокоится по этому поводу: в самом деле можно было отправить его сюда и без кочевок, однако Яга сказал сначала наблюдать, потом бить. Годжо согласился, но они оба знали, что он вернётся уже на следующий день, даже если проклятие особого ранга, даже если способности существа не выявлены.       — Пятьдесят четвертая комната, — тихо выдохнул Сатору, наблюдая за тем, как хозяйка копошится в ящичке с ключами, и в такой же манере молча удалился.       Половицы скрипели под чужим весом.       «Придурок, следуй за мной и не скрипи, все спят»       Годжо попытался наступать на другие дощечки, по которым шел когда-то, но идея провалилась. Всё-таки прошло много времени, думает Сатору, глупости всё это. Сменив шаг на более широкий и резкий, шаман быстро доходит до нужной комнаты, сжимая несчастные ключи в кулаке. Железо больно впивалось в кожу, оставляя красные отметины.       Сердце застучало немного чаще, руки почти что задрожали, но Сатору никогда не признается в этом.       Глупости всё это, снова думает он, открывая пятьдесят четвертую комнату, комнату его воспоминаний.       «Не зли меня, Сатору, возьми чёртово одеяло и накройся по-человечески, я не буду делать всё за тебя на миссии, если заболеешь»       Дверь захлопывается благодаря сквозняку.       Есть вещь, которую непобедимый Годжо Сатору преодолеть не может даже спустя долгие годы.       Шаман кидает чемоданчик в угол и падает на скрипнувшую, будто от негодования, кровать. Глаза тупо смотрят в одну из тёмных тонких трещин, расходившуюся наподобие паутины, на потолке, пока рой мыслей, словно поломанное радио, помехами путается в голове, всё связанный с одним единственным человеком.       Сатору не замечает, как проваливается в сон.       — Годжо! — недовольно слышится сверху.       Он мычит, переваливаясь на другой бок, и накрывается одеялом по самый нос. Тепло, уютно и хорошо. Было бы что обнять, и Сатору готов лежать так целую вечность.       — Вставай, — уже не так воинственно продолжает Гето, — нам уже нужно выходить, — к концу он почти шепчет, с нежностью глядя на умиротворённое лицо друга.       — Пять минут, — еле разборчиво хнычет Годжо, пытаясь скрыться от всех звуков, залезая с головой под одеяло.       Сугуру вздыхает, аккуратно трясет чужое плечо и попадается. Сатору резко вытаскивает лапища из-под одеяла, цепко хватает своими длинными пальцами чужое запястье и тянет на себя. Под ругань и тычки в бок уснуть снова, конечно, не получится, но Годжо все устраивает. Он перехватывает Гето за талию, закидывает на чужое бедро ногу и утыкается лицом в шею, словом, обвивает Сугуру полностью. Теперь все идеально, всё правильно, и Сатору не хочет вставать абсолютно точно, пока может лежать так с Гето. Последний притих и, полежав как бревно с минуту, повернулся лицом к Сатору, разглядывая: светлая кожа, волосы, брови, ресницы, он будто светился сам изнутри. У Сугуру перехватило дыхание, в голове вертелась всё одна мысль: «ангел», но Гето отталкивал её, как мог, позволяя себе только наблюдать. Вторая рука Сугуру, неудобно лежавшая между ними, легла на бледную скулу Сатору, касаясь и оглаживая почти невесомо, нежно, и Гето улыбнулся, пододвигаясь ещё ближе и мягко целуя сухими губами в лоб.       Годжо Сатору открывает глаза.       Фантомные прикосновения исчезли, Сугуру рядом — тоже. В комнате только Сатору с будто стеклянными от слез глазами, пустующее второе спальное место и бесконечная пустота внутри.       Годжо садится на кровати, растерянно глядя вокруг и натыкаясь на электронные часы на прикроватной тумбочке. Четыре часа утра. За окном снова послышался вой вьюги, смешанный с мерзким скрипом, издаваемый стеклом из-за длинных веток дерева, норовящихся пробить насквозь или окно в пятьдесят четвертую комнату, или грудь Сатору. Сердце сжимается, и горячие слезы теперь не остановить: перед глазами не мягкая улыбка, а мертвецки бледное лицо Сугуру, истекающего кровью.       «… из-под земли достану, Гето!»       Не достал, не смог, не был рядом.       Через шестнадцать часов Годжо будет стоять в кабинете директора Яга, слушая привычные нотации, Секо всё так же будет курить излюбленные сигареты, изучая все больше медицинских пособий, маленький Мегуми будет пытаться освоить новые техники. Всё остаётся прежним, разве что…       «Мы же сильнейшие».       Гето Сугуру больше нет.       Сильнейший шаман в мире Годжо Сатору остаётся без брешей.