Пустой мир. Книга 1. Темные небеса.

Каждый, кто уверен в своей победе, рано или поздно обретёт её.

Ричард Бах

      Перед открытием Королевского турнира весь Рейнсвальд дрожал в предпраздничном настроении. Затихли приграничные конфликты, солдаты и наемники противостоявших сторон выходили друг другу на встречу и клялись в священном перемирии. Города, напротив, бурлили первыми парадами, фейерверками и уличными гуляниями. От самых верхних уровней до самых нижних, где люди даже не помнят, как выглядят небеса, распространялось предвкушение праздника. В церквях и соборах возносились гимны и песнопения, благодарившие Небеса за спокойные дни священных дней и просившие удачи рыцарям, отправлявшимся защищать честь своих земель на турнирных ристалищах.       Кёнингхорм в эти дни сиял множеством огней, а воздушное движение над ним превратилось в сплошной поток прибывавших кораблей. Со всего Рейнсвальда, со всех колоний, со множества освоенных островов и соседних государств прибывали корабли с гостями и участниками. Городские улицы были забиты нахлынувшим потоком людей, излишне большим даже для подобного мегаполиса. Цены на съемные апартаменты и номера в отелях взлетели до небес. И их все равно скупали как горячие пирожки, едва только объявления появлялись.       Новостные телеканалы и социальные сети разрывались от множества сообщений о том, кто прибыл и зачем на турнир. Велись бурные обсуждения о приглашенных и об участниках. Репортеры и обозреватели осаждали пропускные пункты в надежде пробраться на территории полей Ареса, чтобы набрать эксклюзивных материалов. А с другой стороны, полицейские силы и службы безопасности королевства валились с ног в попытках удержать контроль над ситуацией и обеспечить порядок.       И все это время на поля Ареса, где уже стояли многочисленные шатры и павильоны, а безупречно чистый и выровненный красный песок разделяли ристалища с трибунами, прибывали участники. Рыцари и благородные, гости из других королевств и государств распределялись организаторами по многочисленным шатрам, где их уже ждали подготовленные места для отдыха, тренировок и ремонта оборудования. Многие из них прибывали со своими свитами, где были и мастера по ремонту, и менеджеры, и стилисты и многие прочие, кто необходим для того, чтобы их подопечный выглядел на турнире в лучшем свете. Немало участников жаждало не только воинских успехов и признаний, но и громкой славы, а потому уже рвали рейтинги многочисленные шоу с интервью или дискуссиями участников. Брокерские компании принимали ставки и проводили целые марафоны в преддверии турнира.       День официального открытия турнира был столь ожидаем, что сам воздух начинал дрожать от надежд взбудораженных толп гостей и местного населения, прибывавшего, чтобы своими глазами увидеть невероятное зрелище открытия Королевского турнира. За места на трибунах платили чистым золотом, но этого все равно зачастую не хватало. Слишком много было желавших, и слишком быстро раскупались любые возможности собственными глазами увидеть открытие.       Каждый Королевский турнир начинался с парада, на котором каждый раз представлялось лучшее, что может показать Рейнсвальд. Это его вера, его идеи, история и устремления. Его лучшие сыны и знаменитейшие герои. Легенды королевства и его героические моменты поднимались вновь перед глазами зрителей, пока колонна парада двигалась от ворот королевского дворца через улицы столицы и далее через Королевские пустоши до самых полей Ареса.       В день и час, когда должен был начаться парад, толпы людей столпились вдоль выделенной дороги и на расставленных трибунах, гудя как разворошенный улей. Над ними летали полицейские дроны, следившие за порядком, а между ними и дорогой оставалась только тонкая цепочка полицейских дроидов, удерживавшая всю толпу на тротуаре.       Воздух дрожал от напряжения и гула человеческих голосов, когда раздались первые нотки парадного марша королевства. Динамики вдоль всей дороги подхватили общую мелодию, и им вторили звуковые системы дронов, выстроившихся цепью высоко над дорогой. Звуки марша эхом отражались от зданий и подхватывались все новыми динамиками в городе, создавая ощущение, что мелодия шла буквально отовсюду, заглушая любые прочие звуки и голоса.       Парадные ворота королевского дворца километровой высоты, сделанные из адамантия, украшенные золотом и драгоценными камнями, медленно раскрылись под звуки гимна. И оттуда показались первые порядки парада. Первым же, кто начинал парад, был офицер королевской стражи в начищенных доспехах, который, чеканя шаг, двумя руками держа за высокое древко, нес реликварий из чистого серебра высшей пробы, сиявший собственным светом. В нем хранилась святейшая из реликвий королевства – клинок и кости руки Первого Основателя. Человека, от которого в анналах истории не осталось даже имени, но того, кто первым вступил на земли Рейнсвальда и стал первым лидером людей, пришедших вместе с ним. Герой легенд и древних текстов, разогнавший тьму над землями острова и зажегший свет, который не прекращает сиять вот уже многие тысячи лет. Его мощам истории предают невероятные свойства и возможности, и они же считаются символом защиты и величия королевства. До тех пор, пока реликварий с его мощами хранится в центральном соборе столицы, Рейнсвальд не падет.       За ним, выстроившись треугольными рядами, шли двенадцать солдат королевской стражи, каждый из которых нес реликварий с артефактами каждого из первых баронов. Высоко поднятые на шестах, они сияли лишь несколько слабее самой главной из реликвий.       Дальше шли солдаты в парадных доспехах, и каждый держал на высоком древке штандарты феодов королевств. Они шли рядами по двенадцать человек. Первым рядом несли штандарты баронатов, и их гербы сияли в свете прожекторов. За ними тянулись графства, и далее – герцогства, казавшиеся бесконечными. Вся тысяча с лишним феодов королевства была представлена на этих знаменах, и все в общем ряду, символизируя единство королевства и его идеалов.       А вслед за ними из ворот показались большие мобильные платформы, сделанные в образе кораблей, но каждую из них венчала экспозиция, посвященная одному из важнейших событий в истории королевства или герою королевства. Статуи постепенно двигались из-за сервоприводов внутри, изображая сцены величественных осад, сражений и геройских подвигов. Прославленные деяния, освещенные огнем множества прожекторов, и дополненные голографическими проекциями, вновь представали перед зрителями под громкую музыку маршей.       Прерывая платформы, между ними шагали войска королевства в парадных доспехах, развернув знамена и обнажив клинки. Ряды солдат сменялись тяжелыми боевыми машинами, чьи шаги сотрясали землю, а вслед за ними катились ряды танков и самоходных орудий. В воздухе же рядами пролетала авиация, сияя включенными огнями и оставляя за собой сверкающие инверсионные следы.       И над всей колонной в небе десятки тысяч дронов, сияя разноцветными огнями, разыгрывали собственное представление. Фигуры геральдических животных, мифические драконы и животные, облики святых королевства всплывали в небесах словно на холсте, и тут же перестраивались во что-то новое в такт звучавшей музыки. Из ворот королевского замка выходили стройными рядами священники Церкви, неся пахнувшие ладаном кадила и покачивая ими в такт музыке. Вслед им выезжали новые платформы, посвященные Отцу и Его Детям. Все статуи были выполнены из белоснежного пластитека и, подсвеченные огнями, сияли словно маяки. Огромная статуя Отца, изображенного в виде мудрого воителя в доспехах, с большой бородой и постаревшим морщинистым лицом, приподнятой рукой благословляла всех, кто пришел посмотреть на парад. Сервоприводы позволяли статуе медленно поворачивать голову и покачивать рукой, пока проезжала мимо трибун.       Следом шли платформы с каждым из его Детей. Первым шел Воин – мужественный юноша с благородным лицом и в древнем доспехе, одной рукой поднимавший над головой тяжелый молот с длинной рукоятью. Его плащ развевался за спиной, а вокруг свободной руки вились дроны, имитируя исходившие из пальцев молнии. Подставив одну ногу на сраженное зубастое порождение Бездны, он словно бросал вызов всему злу, что грозилось вырваться в реальный мир.       Второй статуей Детей, показавшихся из ворот королевского замка, была статуя Творца – широкоплечий создатель реальности с небольшой бородой и проходившими по лбу морщинами от тяжких дум. Одетый в тогу, обнажавшей часть его мужественной груди, он одной рукой держал свиток с знаниями, где, как говорилось в легендах, записана вся история от самого первого дня, и во второй руке у него были весы, отмерявшие мировой баланс. Каждое злое и доброе дело бросали свой камешек в их чаши, и Творец внимательно следил за тем, чтобы равновесие сохранялось.       Третьей статуей была Дочь. Прекраснейшая из всех Детей, принесшая познания радости жизни, она одета в тонкое свободное платье, облегавшее ее идеальные формы, и длинные волосы развевались за спиной. Вокруг нее под поднятыми руками вырастали растения и деревья. И множество дронов, словно зарождавшиеся звезды, кружились у ее ладоней, как капли жизни, какие она проливала везде, где ступала.       Четвертым шел Охотник. Самый молодой из Детей Отца, принесший в мир жажду странствий и знаний, познания нового и достижения новых вершин. Изображенный с луком в руках, он в охотничьей броне стоял на покоренной вершине, прикрывая ладонью устремленный вдаль взгляд. Его колчан был еще полон стрел, как символ множества тайн и загадок, какие только еще предстояло раскрыть, а на поясе висела туго набитая котомка, предрекавшая новый далекий путь. Дроны проносились мимо него со всей стремительностью, оставляя световой след в глазах, складывавшийся в новый маршрут, куда Охотник ведет за собой всех людей.       Церковный хор и органная музыка сопровождали движение Великих богов, надежды всего человечества и защитников Рейнсвальда. Толпа приветствовала овациями их появление, и многие подхватывали слова священных гимнов, восхвалявшие и самого Отца, и его Детей. А вслед за ними шли платформы со статуями главных святых королевства, изображенных в величайшие моменты своей жизни. Прерывая их, шли церковные полки, гвардейские части патриархов и митрополитов, полки штурмовиков инквизиции и отделения воинствующих монахов. Боевые шагоходы несли развернутые знамена монастырей и обителей Церкви и Инквизиции. Крылатые дроиды, изображавшие архангелов, взлетали над процессией парада и выписывали сложные пируэты, в окружении мерцающих дронов. Им навстречу взлетали другие дроны, изображавшие порождение Бездны, и прямо над головами зрителей разворачивалось сражением между силами Света и чудищами Тьмы. Под вздохи тысяч и тысяч глоток архангелы сражали монстров, разлетавшихся красочными взрывами, и каждому удару вторили звуки церковных гимнов, словно биения сердец. Строго выверенные движения в воздухе превращали изображенную битву в настоящий танец, настолько же опасный, насколько и прекрасный.       Следующими из ворот замка выходили рыцарские ордена. Церемониальные отряды в парадных доспехах несли штандарты, расшитые золотом и серебром, гордо развевавшиеся над головами. Между ними шли платформы со сценами из наиболее славных деяний их героев. Огромные статуи рыцарей, громившие орочьи орды, мутантов и еретиков, снова и снова отражавшие вторжения многочисленных врагов или же истреблявшие угрозы на дальних границах королевства. Герои первопроходцы и военачальники, воины Небесных походов и легендарные странствующие герои, несущие свет королевства даже за его пределы – они все нашли свое отражение в парадном шествии.       За ними двигались войска феодов. Гвардейские части и элитные соединения, демонстрировавшие не только лучшие пехотные силы, но и разнообразную технику, от легких шагоходов до сверхтяжелых танков и орудийных платформ. Сотрясая землю шагами, из ворот королевского дворца под всеобщие возгласы восторга выходили древние боевые титаномахи. Огромные боевые платформы многометровой высоты, несущие сокрушительное оружие и большую часть времени запертые в своих хранилищах глубоко в недрах королевского дворца. Украшенные лучшие художниками королевства, с водруженными на них знаменами, титаномахи шли медленно, и каждый их шаг, как казалось, сотрясал саму земную твердь. Символ непостижимой мощи королевства и его сокрушительной силы, они гудели сервоприводами, и порой издавали громкие звуки, больше напоминавшие рев чудовищ, словно радуясь возможности выйти из своих хранилищ.       Парад растянулся не на один километр, и каждая новая платформа, каждое новое представление дронов и летающих машин вызывало новые возгласы удивления и овации толпы. Фейерверки и громкая музыка завершали картину невероятного представления, в котором сияла вся слава Рейнсвальда. От самых дворцовых ворот до полей Ареса тянулась парадная процессия, и за ней устремлялись толпы гостей. А на полях Ареса уже были открыты павильоны и первые ристалища. И там начиналась вторая часть процесса, где парадные процессии встречали выстроившиеся рядами участники турнира. Там были и благородные Рейнсвальда, и приглашенные участники из других государств, и те гости, кто прибыли, сами вызвавшись участвовать. Выстроившись по обе стороны центральной аллеи, они, сняв шлемы и склонив головы, приветствовали процессию реликвий королевства, пока остальная часть парада проходила вокруг полей большим кругом, прежде чем вернутся обратно в ворота дворца.       Священные реликвии несли к центральному холму, единственному, на плоской, как стол, равнине полей. Согласно древним легендам, когда-то именно с этого холма первый из королей Рейнсвальда произнес речь перед своими полками, провозгласив свержение прежних правил и провозгласив новые, ставшие основой того, что в будущем станет величайшим из королевств.       Его склоны давно были выложены розовым мрамором, а к вершине вели ступени лестниц из покрытого золотом адамантия. Статуи ангелов, сложивших руки в молитвенном жесте, стояли на постаментах, храня путь к вершине. И там, на самой высокой точке холма, на том самом камне, на каком стоял первый из королей, уже, выпрямившись в полный рост, стоял нынешний король. Иинан Третий, в золотом торжественном доспехе короля, словно и не пораженный недугами, стоял с открытым забралом. И над ним трепетали на ветру знамена короля и королевства. Стража трона окружала его, и рядом с ним стояли патриархи Церкви в белоснежных одеяниях и с красными повязками на слепых глазах.       Все взгляды, и прибывших гостей, и участников турнира, и сотен миллиардов зрителей, наблюдавших трансляцию в прямом эфире на всех экранах королевства и далеко за его пределами, были прикованы к гвардейцам, медленно и торжественно поднимавшимся по ступеням к королю. Они несли священные реликварии, и каждому их шагу вторили звуки гимнов королевства. Один за другим они останавливались, расходясь по обе стороны лестницы, пока не остался последний, несущий реликвию меча Первого Основателя.       Гвардеец остановился перед королем, и, опустившись на одно колено, медленно сложил древко реликвария. Взяв его на руки, гвардеец поднял его над головой, представив Иинану. В этот момент музыка стихла, и все движение остановилось. Слышно было лишь как трепещут знамена на ветру.       Створки реликвария медленно раскрылись, и король Рейнсвальда опустил руки, взявшись за рукоять древнего меча. Еще мгновение, и меч поднят над головой. Его слабое сияние не проходило, напротив, словно стало ярче, как только он был снова возвращен под открытое небо.       - Ныне, как и прежде, как и всегда, Рейнсвальд пришел на эти земли, дабы подтвердить право на свет! – произнес король, и его голос эхом множества динамиков разнесся по всем полям Ареса, по всем городам и экранам, громкий и четкий. – Здесь мы чествуем честь и славу, признаем мужество и бесстрашие. Здесь, в этих землях, где наши предки указали нам путь, где поколения славных воином снова и снова подтверждали право быть защитниками света, мы с вами стоим, чтобы воздать их памяти и почтить традиции! Мы собираемся здесь, чтобы доказать, что есть еще достойные! Есть те, кто готов нести свет!       - Пока есть Свет, я его защитник! – хором ответили участники турнира, поднимая вверх свои клинки. Их голоса сливались в общий гул, и слова превращались в отзвуки хора, больше и громче, отражаясь эхом снова и снова. Их подхватывали динамики, и каждый из гостей повторял их вслед за всеми. – Пока есть человечество, я сражаюсь! Пока есть королевство, я не проиграю!       - И пусть Небеса благословят вас! – ответил Иинан, опуская клинок. – Пусть воздадут достойным и окажут честь лучшим! Каждому из вас пусть светят Небеса! Будьте честны! Будьте храбры и справедливы! Будьте великодушны и доблестны! Сегодня День Возрождения! Сегодня день турнира!       Фейерверки по всем полям Ареса взмыли в воздух, раскрывая огненное шоу, а в небесах началось новое представление дронов. Турнир был объявлен, и ристалища уже ждали.

***

      Первый день турнира был лишь началом и при этом самым массовым из дней. В это время больше внимания уделялось празднованиям и торжествам, чем самим поединкам. Огромные территории ярмарок наполняли карнавалы и развлечения. Тысячи и тысячи прилавков в торговых зонах манили множеством чудесных товаров и угощений со всех краев Известного Пространства. Театральные постановки и цирковые шоу сменялись выступлениями клоунов и шутов, а на их фоне поднимались колеса обозрения и скоростные горки. Толпы зевак и туристов тянулись между прилавков бесконечным потоком, и торговцы едва только успевали выставлять новые товары.       Каждый здесь мог найти что-то удивительное и необычное именно для себя. Это был день впечатлений и удивлений. И благородные фамилии вместе с простыми горожанами ходили по улочкам развлекательных зон среди прилавков, удивляясь многообразию, что представало перед глазами.       Там можно было встретить гостей из самых далеких земель, и торговцев, прибывших с окраин Известного Пространства. Всегда выделялись павильоны Вольных Торговцев, такие же помпезные, как и они сами, и предлагавшие редкие диковинки и украшения, которые нигде больше не найти. Гости и жители королевства стекались к клеткам с удивительными животными, танцорам, удивлявшим невероятными пируэтами, и к прилавкам с чудными сладостями и вкусностями, порой обжигающе острыми, а порой слаще сахара.       На ристалища в этот день выступали молодые рыцари и новички. Еще не имевшие знаковой славы, но так отчаянно ее желавшие, они выходили в первый же день, под аплодисменты собравшихся зрителей. Их поединки были не столь впечатляющими, но порой не мене интересными. Проходили отборочные состязания в турнирах среди приглашенных гостей не из королевства и за право прохода в отборочные схватки главного турнира. На больших полях, выделенных специально для такого представления, в схватках сходились боевые мехи, и металл трещал под овации множества зевак, пока многотонные машины рубились друг с другом. А чудь дальше, на открытых боях, сходились массовые схватки участников, приходивших туда, чтобы не скучать в ожидании и потренировать свои навыки. Вооруженные кинетическим оружием, они бились стенка на стенку, сами довольно хохоча от происходившей на поле свалки, пока зрители кричали от восторга и поддерживали самых отчаянных рубак. На большой арене, закрытой силовым куполом, где под контролем и по времени сражения, менялся ландшафт, началась первая из королевских игр, где сотня бойцов, вооруженная до зубов, должна была сражаться друг с другом за право единственного победителя.       В это день все были равны, и забывались даже старые ссоры и обиды. Участники из разных государств, прежде готовые вцепиться друг другу в горло при любой возможности, на полях Ареса бились плечом к плечу, прокладывая путь к почетному званию лучшего бойца. Недавние враги на ристалище проверяли навыки друг друга на поле, а позже на трибунах стояли рядом, обсуждая удачные выпады или, напротив, рассуждая о промахах. Даже благородные с Саальта весело смеялись и шутили, общаясь с собеседниками из Рейнсвальда, словно между ними и не было вражды длиной в многие поколения.       День Возрождения – день, уважаемый всеми. А королевский турнир и поля Ареса – священная земля, которую нельзя оскорблять враждой и злобой. Это место чести и открытого соперничества, которая, как и меч, уравнивает всех – от последнего из нищих, до величайшего из правителей. И эту традицию на Рейсвальде свято соблюдали, того же требуя и от гостей.       И все же, куда больше интереса привлекали чудеса ярмарок первых дней. Многие благородные фамилии королевства, как и сами участники турнира, прибывали в первый день именно потому, что горели желанием посмотреть, какие чудеса уготованы на этот раз. И тем удивительнее они были, что ни одни человек, даже гуляя без сна и отдыха все время турнира, не сможет обойти все прилавки и павильоны.       Семейство Карийского барона также прибыло в первый день, ничуть не стесняясь желания пройтись по прилавкам и удовлетворить свое любопытство. Старый барон надеялся встретить кого-нибудь из партнеров и вместе с этим наладить новые знакомства, совместив приятное с полезным. Его супруга рассуждала о редких тканях и украшениях для дворца, а Изабелла не скрывала желания новых украшений и технических новинок из дальних земель. Ее в этом полностью поддерживала вдовствующая принцесса Элиана. А Квенти, успевший прийти в себя, хоть еще и держал руку на перевязи по настоянию врачей, рассчитывал не столько на прогулку среди павильонов, сколько посмотреть на турнирные схватки. И жалел лишь о том, что ранен и не может участвовать сам. В сопровождении своей свиты они прибыли на поля Ареса, пройдя через один из входов и очутившись на этом празднике жизни, даже растерявшись в первые мгновения и не зная, куда именно идти. Поток людей их увлек за собой, и скоро они уже во все глаза смотрели по сторонам.       Благородных гостей турнира было видно уже издалека, во многом благодаря следовавшей за ними свите, но также хорошо были заметны и те, кто шел им навстречу. Барон Карийский не планировал ничего особенного на этот день до тех пор, пока не окажутся на трибунах турнира, но все же вскоре встретился с несколькими своими союзниками и партнерами, и начинавшиеся разговоры значительно его задерживали. И потому вскоре часть его дети вместе с частью свиты, во многом из-за просительного выражения лица Изабеллы, не желавшей слушать эту нудную политическую болтовню, отсоединились, направившись своим путем. Наследная принцесса лишь дала обещания прибыть к назначенному времени к трибунам главного ристалища, несмотря на все свое нежелание там показываться.       У наследной принцессы были свои интересы. Вместе со свитой она провела и нескольких знакомых блогеров из подруг в «ЗовЗоне», и планировала провести прямую трансляцию прямо с турнирных аллей. Такие вещи в информационных сетях зачастую становятся даже популярнее официальных трансляций, и девушка рассчитывала привлечь аудиторию. Даже несмотря на то, что более строгая в вопросах порядка Элиана все же решила пойти с ней. Квенти же остался с отцом, учиться дипломатическому искусству.       Однако происходившее вокруг настолько увлекло принцессу, что она даже не знала, с чего следует начинать. Даже Раиса Ловус, с удовольствием согласившаяся сопроводить принцессу Карийского дома, в первые минуты не сразу сориентировалась, с чего лучше будет начать. Яркое окружение, громкая музыка и счастливые лица гостей были не самым привычным окружением для тех материалов, которые было привычно ей выкладывать. Кроме того, принцесса Карийского дома, наследница знатной фамилии, старший ребенок и уже в том возрасте, какой считался наиболее подходящим для предстоявшего замужества, считалась завидной невестой и не могла не привлекать к себе внимание. Ее платье в гербовых цветах Дома, голубом и белом, было хорошо заметно в толпе. Многие молодые и горячие юнцы горели желанием к ней подойти и представиться, привлечь ее внимание словами вежливости или небольшим подарками.       Такое отношение у принцессы не только не вызывало ничего, кроме раздражения, но еще и отвлекало и постоянно сбивало с уже сложившейся идеи, как следует начать. Даже советы Элианы никак не могли помочь. Единственным шансом избежать всего этого было совсем замкнуться в окружении телохранителей из свиты, но тогда можно смело забывать обо всех планах и просто идти к ристалищу. А этого хотелось меньше всего.       И, к ее удивлению и неожиданной радости, за очередным поворотом торговой улочки она увидела знакомые геральдические цвета телохранителей из свиты. Зеленые с золотом накидки поверх брони легких дроидов могли принадлежать только Тристанскому барону.       - Тот самый Эдвард Тристанский? – Раиса Ловус чуть не подпрыгнула, когда Изабелла указала на знакомую символику среди разношерстной толпы. Свита барона собралась около большого павильона какого-то вольного торговца. Где-то там должен быть и сам барон. – А это точно хорошая идея? Мне описывали его как человека весьма холодного и неприятного…       - Необычайно вежливый молодой человек, - не согласилась Элиана, а потом с упреком посмотрела на принцессу. – К тому, необычайно сдержанный. Только порой совершает глупые поступки…       - Во всяком случае, он не пытался предложить мне свою руку и сердце при первой же встрече! – уверенно заявила Изабелла, поправив выпавшую из прически волнистую прядь волос. – К тому же, это отличный повод напомнить про данное обещание!       Принцесса уверенно направилась через толпу к тристанской свите, цокая под платьем каблуками туфель по мостовой. Охрана моментально выстроилась по обе стороны от девушки, всем своим видом настоятельно рекомендую подвинуться и пропустить в сторону. Здесь, на турнире, не принято было распихивать гостей в стороны даже для пути благородной особы, но охранники буквально расчищали дорогу своим видом, чтобы Изабелле не приходилось протискиваться между чужих спин.

***

      Эдвард Тристанский прибыл на турнир чуть раньше, чем предполагал, хоть и не успел к официальному открытию. Его первый поединок все равно был назначен только на второй день турнира, но о его прибытии стало известно почти сразу же, и вскоре он получил не меньше двух десятков просьб от разных партнеров встретиться и обсудить несколько важных вопросов. Потому вместо спокойной подготовки и запланированной тренировки он выбрался на улочки развлекательной зоны, по пути определяя предстоящий маршрут, чтобы успеть встретиться со всеми. Только мысленно похвалил себя, что взял в свиту секретаря, для которой просчитать такие переменные не составляло сложности прямо в уме.       Одну из встреч назначили в павильоне вольного торговца Дессея Ант’Херзея, прибывшего с далеких западных окраин Известного Пространства, земель диких и мало изученных. Его павильон пользовался популярностью, но к приходу барона вольный торговец согласился прикрыть свои двери на полчаса, чтобы дать спокойно встретиться и поговорить. Здесь, среди выставленных артефактов древних цивилизаций и композиций с чучелами удивительных животных, в чуть притушенном освещении Эдвард, оставил свою свиту снаружи, и его сопровождал только вольный торговец.       Вольные торговцы, как и многие прочие гильдийцы, всегда старались выделиться и подчеркнуть свою индивидуальность. Расшитый золотом и серебром алый камзол, перетянутый широкими кожаным ремнями, где бренчали бронзовые побрякушки, короткая и ухоженная борода, из который свисало несколько длинных косичек, а волосы были сплетены в множество таких, стянутых на затылке кожаным шнурком. Его потемневшее и чуть заостренное лицо с узкими глазами, словно постоянно смотрел с прищуром, было словно вытесано из камня, с острыми чертами лица и выступавшими скулами. Даже говорил он с чуть заметным акцентом, не до конца дотягивая твердые звуки и смягчая окончания. Для рейнсвальдского уха это выглядело так, словно вольный торговец простыл и еще немного сипел.       - Прошу принять мои благодарности за ваше гостеприимство, - Эдвард приложил руку к сердцу, коснувшись позументов на левой стороне груди и чуть поклонился, на что торговец поклонился в ответ, - но я не имею возможности задерживаться, и потому прошу и вас поспешить.       - Не следует спешить туда, куда вы и так уже прибыли, уважаемый барон, - торговец только улыбнулся и жестом показал на фигуру в длиннополом платье, стоявшую у одной из композиций, где странное шестиногое лохматое существо отбивается от окруживших его охотников-мутантов с копьями. – Леди Кейнивал уже ожидает вас. А мне позвольте отлучиться…       - Госпожа, - Эдвард вздохнул и усмехнулся, подходя ближе. – Не думал, что встречусь с вами столь быстро.       - А я все же пользуюсь моментами, чтобы выследить моего барона, хоть он и так старательно избегает встречи со мной, - глава «ТехКо» повернула и чуть наклонила голову в его сторону. Теперь ее волосы были тщательно уложены в ракушки на висках, и длинная коса спускалась по спине. Вместо диадемы на лбу была маленькая брошь с мерцающим рубином, а большие глаза подчеркивал темный макияж. – Помнится, вы покинули станцию, оставив меня снова одну, лишь только с пожеланиями счастливого пребывания в качестве гостьи.       - Дела государственные не ждали, - Эдвард пожал плечами, тоже разглядывая экспозицию. Вид странных дикарей и животных ему наскучил, и он полностью повернулся к корпоранту. – Так что же все-таки заставило вас столь настойчиво просить встречи со мной прямо в первый же день турнира?       - Ну, я бы искреннее желала провести с тобой как можно больше времени желательно поближе, - Леди Кейнивал прошлась пальцами с длинными ногтями по его молнии его мундира и рассмеялась, - но я не люблю пользоваться для утех такими местами. Слишком вульгарно. Но! У меня есть для моего барона подарок, который ему обязательно понравится!       - Последним таким подарком от тебя были несколько голов моих бывших генералов, - Эдвард тоже отступился от правил этикета, - Так что я искренне заинтригован, что за подарок такой, какой не может ждать.       - О нем мне поведал мой хороший друг Дессей, - Лейна Кейнивал указала жестом на вольного торговца, подошедшего к ним с небольшой шкатулкой в руках. Подойдя ближе, он открыл крышку, и на небольшой бархатной подушке лежал нагрудный знак офицера тристанского флота, явно старый и зачищенный от патины. Эдвард непонимающе посмотрел сначала на торговца, а потом на корпоранта, постаравшись выразить в своем взгляде все непонимание и раздражение от столь глупой ситуации.       - Прежде, чем говорить, - Лейна покачала головой. – Посмотри повнимательнее. Тебе должны быть знакомы цифры.       Эдвард все еще недоверчиво взял значок. Обычный летный значок полевой формы, который обозначал принадлежность к воздушным силам феода. Таких были миллионы. И их единственной особенностью были лишь индивидуальные номера на оборотной стороне, указывавшие на определенный флот и соединение, к которому офицер был приписан. Специально для того, чтобы в случае их обнаружения среди обломков и тел можно было определить, откуда они прибыли. Просто ряд цифр и символов. Тристанский барон почувствовал, как перехватило дыхание, когда он посмотрел на номер. Первый ряд цифр он мог вспомнить, даже если бы его разбудили посреди ночи. Сорок пятая особая экспедиционная флотилия сборных сил. Флот, который отправился вместе с его отцом в путь, откуда тот уже не вернулся. Эдвард с трудом смог удержать себя, но все же крепко сжал значок в руке.       - Где? – только и смог он произнести.       - Выкупил у дикарей на дальнем западе. Далеко от привычных торговых путей, у границ Известного пространства. Тот дикарь, что продавал его, уверял, что нашел в шахте прямо в породе. Мы перебрали с металлоискателями несколько терриконов у шахт, но там добывают черный металл. Звенит буквально все, потому ничего больше не нашли. Я рассчитывал продать его как безделушку, но госпожа Кейнивал сказала, что он имеет куда больше значение, - вольный торговец развел руками. – Ничего подобного там я больше найти не смог. Только провели анализ…       - Он не мог быть прямо в породе, - выдохнул Эдвард. – Ему не столько лет…       - Ядерный анализ показал, что он был отлит примерно восемьдесят тысяч лет назад, - Дессей Ант’Херзей пожал плечами. – Можно взять разброс в несколько столетий, но не более того. У меня отличные лаборатории. Все-таки, надо знать ценность вещам…       - Это просто невозможно, - барон отрицательно покачал головой, пытаясь уложить сказанное в голове. – Этот флот покинул эти земли не более десяти лет назад.       - Эдвард, здесь вопросов больше, чем ответов, потому я так торопилась тебя найти, - даже Лейна успокоила свой тон, заметив, как барон переменился в лице.       - И я благодарен за это, - тристанский дворянин положил значок обратно в шкатулку и вздохнул, пытаясь сохранить ровное дыхание. – Это действительно важно. Гораздо больше, чем ты считаешь. Но я все равно не понимаю… Надо все еще раз проверить… Сколько хотите за эту находку? – спросил он, обращаясь уже к торговцу.       - Госпожа Кейнивал уже все оплатила, - тот только поклонился в ответ. – Все будет доставлено в целостности и сохранности туда, куда укажете.       - Я же сказала, это подарок, - Кейнивал улыбнулась. – Я не настолько черства, чтобы брать деньги за знание о пропавшем отце. Даже для меня есть понимание чувств.       - Баронат оплатит вам среднее время доходности павильона в тройном размере за каждую минуту нашей встречи, - Эдвард посмотрел на торговца, и тот снова поклонился, скрывая довольную улыбку. – И прошу вас предоставить всю информацию, какую вспомните, где, когда и у кого вы это нашли. И маршрут, какой ведет в те земли.       - Господин барон, - в павильон вошел Огейн, привлекая к себе внимание поднятой рукой. Он так же был в парадном мундире бароната, и на боку на поясе покачивалась церемониальная шпага. – Я прошу прощение за вторжение, но с вами хотят встретиться, а я не могу ее удержать без дипломатического конфликта… прошу вашего внимания!       - Дела не могут ждать? – Леди Кейнивал рассмеялась в ответ. – Мой барон, как же сложно вырвать твое время из постоянных забот!       - Искренне говоря, я сам не ожидал ничего подробного, - Эдвард сложил руки за спиной и пожал плечами. – Огейн, кто это?       - Изабелла Карийская, господин, - тот тоже развел руками, удивленный не меньше. – Говорит, что у нее к вам есть срочное дело.       - Ко мне? – Эдвард приподнял одну бровь. – Конечно, я готов ее выслушать. Только если это будет быстро.       - Господин барон! – Изабелла буквально влетела в зал, едва только Огейн открыл дверь. В своем платье она была стройна словно плеть, кружева прикрывали тонкую ткань, а подол едва заметно шелестел при каждом шаге. Шаль с гербом Карийского дома прикрывала ее плечи, развеваясь за спиной от быстрой ходьбы. – Господин барон! Вы не представляете, как я рада вас увидеть!       Вслед за ней, протиснулась еще пара человек из ее свиты, хоть и Огейн попытался их остановить. Однако, как настоящий мужчина, постеснялся быть слишком настойчивым, и все же уступил дорогу. Кроме того, при любой подобной встрече обязательно должны быть свидетели с обеих сторон, чтобы не допустить никаких сомнений в произошедшем. Одну из них Эдвард узнал, она была там же, в Карийском дворце, Элиана, вдовствующая принцесса, принятая Карийским домом по праву родства. А вот вторую он был уверен, что уже видел, но где именно, и как ее зовут, сразу вспомнить не смог. И вторая явно была не из благородных, и даже не могла принадлежать свите карийской принцессы. Вместо платья у второй девушки были штаны с высокими пластитековыми сапогами, словно как у простолюдина, и куртка-разгрузка без рукавов поверх обтягивающего бадлона. У Эдварда теперь от удивления вверх поползли обе брови.       - Госпожа принцесса, весьма удивлен вашим появлением! – тристанский барон вспомнил о правилах приличия и, приложил руку к сердцу, поклонился. – Чем имею честь вам служить?       - Господин барон! Я совершенно случайно увидела вашу свиту, и решила, что это отличный повод напомнить про данное вами обещание! – девушка подошла ближе и только теперь обратила внимание на стоявшую рядом главу «ТехКо». – Прошу прощения, мы не были представлены друг другу, и я не сразу вас заметила.       - О, ни в коем случае не обижена, Ваша Светлость! – Лейна искренне улыбалась, едва сдерживая смех. – Ваша экспрессия и без этого совершенно ломает образ рейнсвальдского дворянина! Я только спрошу, у вас на руке действительно зуммер «Алькотель»? И действительно последней модели?       Лейна указала пальцем в черной перчатке и с большим перстнем на тонкий ободок коммуникаторного устройства на запястье девушки, надетый прямо поверх перчатки. На голубой ткани его розоватый оттенок выделялся, но Эдвард сам даже не обратил на него внимания, если бы не указали.       - А, это! – Изабелла обрадовалась, словно ждала, что кто-то обратит внимание. – Да! Они только появились в продаже, но я заранее оформила предзаказ, и очень этому рада! Столько дополнительных функций! Я даже еще не все изучила! А вы тоже следите за обновлениями?       - Почти, - Лейна улыбнулась. – Я владею частью «Алькотель». И я искренне рада, что здесь дворянство тоже пользуется плодами наших трудов.       - Поразительно! – Изабелла шире открыла глаза. – Прошу простить меня за мое нетерпение, но…       - Не стоит, - Лейна поклонилась. – Я вижу, у вас дела к барону, и не желаю вам никак мешать. Наш разговор все равно закончен. К тому же, если барон пожелает, он всегда сможет меня найти.       - Алькотель? – переспросил Эдвард, посмотрев на Лейну. – Впервые слышу про эту компанию.       - Потому что она не производит оружие. Думаю, принцесса вам все объяснит, - Лейна кивнула ему головой, а потом и Изабелле. – Барон. Принцесса. Искренне рада нашей встрече. Не прощаюсь.       - Если что-то потребуется, немедленно сообщи, - кивнул Эдвард. – Тристанский дом в долгу перед тобой. В этот раз в том, который еще не оплатил. Лейна отступила в тень за экспозицией, оставив их наедине. Наедине условно, поскольку к Эдварду подошел Огейн, встав чуть позади, а со стороны Изабеллы присутствовали девушки из ее свиты. Барон смерил принцессу удивленным взглядом, еще раз посмотрев на ободок на запястье, но так и не сообразив, что же в нем может быть удивительного.       - Господин барон! – Изабелла выдохнула, снова на него переключившись. – Я планировала вам напомнить про данное обещание организовать поездку к границам королевства. Мой отец совершенно не желает об этом вспоминать, но я все же надеюсь, что вы не станете отказываться от своих слов!       Позади Эдварда Огейн выразительно прокашлялся. Он не был в курсе ни о какой поездке, тем более, со столь ответственным сопровождением. Барон же лишь тяжело вздохнул, уже сам жалея, что поторопился дать такое обещание.       - Конечно, принцесса, я об этом помню, но в настоящее время столько забот, что я вынужден буквально разрываться на части, чтобы успеть везде. Если вы согласитесь подождать еще немного, то я обязательно найду для этого время…       - Точно также, как и мой отец, - Изабелла закатила глаза. – Господин барон, мне следует вам напоминать, что пока вы затягиваете с вашим обещанием, у наших границ стоят тысячи и тысячи людей, которым требуется помощь! И без нее…       - Мутантов, - поправил Огейн, не сдержавшись, и тут же об этом пожалел, поскольку Изабелла переключилась уже на него.       - Людей! Это откровенный расизм давать подобные ярлыки несчастным, которых вы даже никогда не видели! – принцесса даже ткнула пальцем в его сторону, словно пыталась пристыдить. – Они не виноваты, что родились такими! И уж тем более не заслуживают такой участи, какую им планируют дворяне, несмотря на все старания добровольческих организаций! И должно быть позорно так их называть!       - Весьма в политике Тристанского бароната, - добавила сопровождавшая принцессу простолюдинка, активировав свой ободок на запястье. Точно такой же, как и у принцессы. Коммуникаторное устройство тут же спроецировало на руке и над ней несколько экранов с открытыми окнами и вкладками, а над кулаком появилось изображение нескольких двигавшихся сегментированных колец, фиксировавших начатую запись. – Господин барон, а вы могли бы прокомментировать ставшие популярными сообщения о том, что на границах Тристанский баронат проводит геноцид племен аборигенов, прикрываясь официальной политикой ассимиляции коренного населения?       - Прошу прощения? – Эдвард только теперь посмотрел прямо в ее сторону.       - Разрешения на съемку не было! Немедленно выключите запись! – втянулся Огейн, выйдя вперед, и попытавшись схватить девушку за руку, но та довольно ловко увернулась.       - Вы не имеет право! Я свободный человек и у меня есть право вести съемку в публичных местах! – девушка отскочила за принцессу, продолжая снимать. – Это попытка заткнуть свободную прессу!       - Огейн! – остановил его Эдвард, а потом холодно улыбнулся этой журналистке. – Ваши права действительно имеют значение. Особенно, когда вы пользуетесь привилегиями свиты благородного дома. Только смею напомнить, что своего согласия на съемку я не давал. Как и не давал согласия отвечать на какие-либо ваши вопросы…       - Прошу прощения, - Изабелла чуть наклонилась, прикрывая свою спутницу. – Это моя подруга Раиса Ловус. Я вам про нее рассказывала на совместном ужине.       - А! Именно, - Эдвард щелкнул пальцами, вспомнив, что уже видел это лицо на фотографиях, приложенных к делу. – Вот где я ее видел! Действительно! Ловус! Вы еще ведете новостной канал в одной из информационных сетей! Да, теперь я вас вспомнил! Что ж, если хотите, можете снимать.       - А отвечать на вопросы вы будете? – Ловус даже шею вытянула.       - Нет, - Эдвард улыбнулся принцессе. – Госпожа, прошу меня простить. У меня еще запланирована встреча. Мне нужно спешить.       - Опять убегаете? – в голосе Изабеллы проскользнули недовольные нотки. – Это выглядит так, словно вы пытаетесь сбежать от ответа на мои вопросы.       - У господина барона запланирована еще одна встреча, и еще требуется дойти до трибун… - влез Огейн, все еще сверливший взглядом Ловус, - Время имеет свою ценность. В отличие от некоторых, дворяне почти не имеют его в свободном распоряжении!       - А, так вы тоже торопитесь к центральным трибунам? – Изабелла расплылась в самой милой улыбке, на которую только могла быть способна. – Какое совпадение! Отец тоже меня просил туда подойти как можно скорее! И я буду очень рада, если вы составите мне компанию!       - Принцесса, вы представляете, что это может значить, если мы с вами вместе попадем под камеры таких вот журналистов? – Эдвард выстрелил взглядом в Ловус, которая ответила ему кислой улыбкой. – Сплетни не сделают пользы ни мне, ни вам. В особенности вам, как принцессе.       - Если бы меня занимали все сплетни, какие крутятся вокруг моего имени, я бы уже давно предпочла повеситься, - Изабелла только отмахнулась. – К тому же, вы барон Тристанский. Рядом с вами у меня есть возможность отдохнуть от чужого назойливого внимания. А заодно мы обсудим детали предстоящей поездки! У меня на нее уже множество планов!       - Кажется, у меня нет и шанса вам отказать, - Эдвард развел руками, признавая свое поражение. – Только я все равно не готов обсуждать в подробностях детали, поскольку слабо представляю, что именно вы хотите увидеть там. И боюсь, что увиденное в действительности вам придется не по нраву.       - Значит, слитые факты все же говорят правду! – заметила Ловус, подходя с другой стороны. – И правозащитники правы! Баронат действительно занимается геноцидом аборигенов!       - Еще раз посмеете вмешаться в наш разговор, и я буду вынужден просить принцессу удалить вас из свиты, - предупредил Эдвард. – Такое поведение не соответствует принятому этикету.       - Барон! Не вам говорить о правилах этикета! В отличие от ваших, на моих руках нет крови невинных! – Раиса Ловус продолжала снимать его недовольное выражение лица, пока Эдвард не повернулся к принцессе.       - Госпожа, - тристанский барон снова улыбнулся. – Я прошу вас что-нибудь сделать с вашими спутниками, пока они окончательно не расстроили наш разговор.       - Господин барон, не волнуйтесь! Наша подруга просто слишком взволнована, увидев вас лично, я постараюсь ее успокоить! – Элиана, молчавшая до этого момента и пытавшаяся образумить Ловус лишь взглядами, широко улыбнулась и дернула ее, подхватив под локоть. – Можете больше не обращать на нас внимания.       - Госпожа, - Эдвард улыбнулся Изабелле. – Раз уж вы так убедительны, то позвольте вас проводить.       - Позволю, - Изабелла улыбнулась, сделав реверанс, - однако не будьте слишком настойчивы, барон.       Эдвард не столько стеснялся компании принцессы, сколько она его стесняла, превратив функционально расписанный план дня в бессмысленную прогулку, от которой он не мог отказаться. Единственным плюсом, который мог найти в этой ситуации, было только то, что Изабелла вела себя совершенно иначе, чем ему было привычно в общении с люди, окружавшими в остальное время. Он даже не мог сразу подобрать слово, которое лучше всего соответствовало ее поведению так, чтобы не оскорбить. Она была другой. И если на встрече в Карийском замке она показала одну свою сторону, колкую и придирчивую, абсолютно запутанную во лжи этого мира, то здесь Эдвард увидел другую сторону принцессы.       Изабелла Карийская была наивна и любопытна, как дитя, вырвавшееся из-под строгой опеки родителей и впервые увидевшая большой мир. Несмотря на то, что разница в возрасте у них была не настолько велика, всего несколько лет, тристанский барон сразу понял, какая пропасть их разделяет. Изабелла не видела механизмов и шестерней, двигавшихся под оболочкой человеческих тел, превращавших их в одну общую смазку двигателей прогресса, и не пыталась нащупать рычаги управления и сдвинуть в свою сторону. Вместо этого она могла разглядеть внутренний мир чувств и эмоций, оценить прекрасное и понять красоту. Функционал ее интересовал ровно до тех пор, пока он поддерживал столь нужную для нее сторону эстетики и этики. И потому она с таким любопытством оглядывалась по сторонам, постоянно сбивая шаг, чтобы остановиться у очередного прилавка или витрины с диковинными вещицами далеких миров, на какие Эдвард сам никогда не обратил бы внимания.       И при этом принцесса горела своими идеалами не меньше, чем он сам. Изабелла Карийская действительно верила в то, что говорила. В ее сознании, отточенном королевской академией и прокаленном в наивных идеях людей, спокойно выросших на верхних и средних уровнях городов, спокойно укладывались вещи, которые сам барон считал абсурдными. И при этом защищала их она с такой же яростью, с какой он был готов защищать стены родового замка. Эдвард даже подумал, что испытывает к ней чувство определенного уважения. Пусть и как к оппоненту или сопернику в споре, но все же не мог оставлять без внимания твердый стержень внутри ее души. Такой, какой должен быть у настоящего дворянина.       - Госпожа, ваши аргументы выглядят, в лучшем случае, наивно… - Эдвард остановился, когда Изабелла в очередной раз замедлила шаг возле большого прилавка с декоративными поделками из странных светящихся камней. Каждый камень был своего цвета и был грубо обработан, так что его грани покрывала непрозрачная патина. Собранные в странные и запутанные композиции, они переливались всеми возможными цветами, издавая слабый гулящий звук. И стоило прислушаться, как вся эта абстракция обретала собственную мелодию, и у каждой из композиций была своя. Барон остановился, пока принцесса вместе со своими подругами с возгласами удивления рассматривала эти чудные товары. Эдвард же больше смотрел на продавца. Грузный мужчина с вялой бородкой и маленькими поросячьими глазками, блестевшими из-под низко посаженного тюрбана, расхваливал свой товар, говоря буквально без умолку и подталкивая благородных дам к самым дорогим прилавкам.       Тристанский барон зашел вместе с ними в павильон, оглядываясь по сторонам, и смерил продавца таким тяжелым взглядом, стоило тому только подойти ближе, как он сразу же вернулся к обработке принцессы.       - А ваши, барон, слишком консервативны, когда речь идет о чем-то более широком в понимании, чем традиции королевства, - ответила Изабелла, повернувшись в его сторону. За ее спиной хмурился Огейн, поскольку они уже опаздывали на следующую встречу, но барон только отмахнулся. Пусть переносит, как посчитает нужным. Сегодня сделает себе послабление. Принцесса приняла у торговца пару сережек из таких же камней, но уже в окантовке из белого и голубого золота. Они выглядели действительно красиво, и Изабелла поспешила их примерить перед услужливо поданным зеркалом. – Как вам, барон?       - Чудесно, - Эдвард улыбнулся, решив, что теперь уже подходящий момент. – А этот торгаш назвал вам материал, из которого они сделаны?       - Я думаю, драгоценный камень… Сказал только, что это большая редкость и найти их не так просто… - принцесса поманила торговца, только отошедшего, чтобы подобрать еще несколько украшений из запасников, пальцем, и тот тут же подскочил. – Милейший, а как называется этот камень?       - Ваша Милость, - тот расплылся в широкой улыбке, на фоне которой его маленькие глазки казались еще более жадными, почти скрывшиеся за жирными лоснившимися щеками. – Слезы фей их название…       - Слезы фей? – Изабелла удивилась. – Впервые слышу о таком…       - Посмотрите наверх, - барон показал пальцем под потолок павильона. Принцесса подняла голову, и увидала, что под натянутой тканью тента висят бутыли разных размеров, в которых отчаянно бьются маленькие гуманоидные существа с крылышками, разбрызгивая яркие искорки от каждого движения. Эдвард заметит, как переменилось лицо принцессы. – Ваша борьба за защиту всех живых распространяется только на мутантов или и на других полуразумных созданий?       - Что это? – девушка отстранилась.       - Феи, Ваша Милость, - поспешил добавить торговец. – Совсем свежий улов. Если хотите, я могу спустить любую из них и сделать украшение именно такого оттенка, но тогда с заказом придется подождать. Это не быстрый процесс…       - Сделать украшение? – переспросила Элиана, тоже смотревшая наверх.       - Да, Ваша Милость, - торговец развел руками. – Каждая фея обладает уникальным оттенком и вибрацией. И если их продержать достаточно долго в стекле, то они начинают терять свою суспензию, из которой можно изготавливать украшения. В фее ее немного, но правильно сочетая, можно составить любое украшение на ваш вкус…       - Эти камни…       - Кровь фей, разбившихся о стекло бутылки, а потом прокованная при сверхнизких температурах, - добавил Эдвард. – Я слышал о таком, но вижу впервые.       - Я никогда такое не надену! – Изабелла бросила серьги обратно торговцу. – Я хочу их выкупить и выпустить! Всех!       - Это невозможно, госпожа! – торговец замахал руками. – Большая часть из них уже выкуплена и ждет готовности!       - Еще раз посмеешь что-то запретить принцессе, и я сделаю так, что ты никогда больше своей тушей не появишься ни на Рейнсвальде, ни на одной из его колоний, - Эдвард моментально сменил тон, сжав плечо торговца так, что тот скривился от боли и присел, согнувшись в коленях.       - Я не могу… Ваше благородие! Это никак не возможно! – заныл торговец, почти заплакав. – Я могу продать еще не выкупленных, но их мало…       - Я не могу уйти отсюда просто так! – Изабелла тяжело выдохнула, глядя на бившихся фей. – Это же даже хуже рабства!       - Это называется «предпринимательство», - заметил Эдвард, продолжая сжимать плечо торговца так, будто собирался сломать ему ключицу. – Госпожа, не стоит следовать минутным позывам.       - Я никогда себе не прощу, если уйду отсюда просто так! Феи же разумны! Они же понимают, что происходит! – Изабелла беспомощно смотрела то на висевший под потолком товар, то на Эдварда, то на свою свиту. – Это слишком жестоко!       - Я заплачу тройную цену за каждую из них, - прошипел Эдвард повернулся к торговцу, наклонившись так, что слышать его мог только этот всхлипывавший человечек. – Соглашайся. И если будут вопросы, скажешь, что все выкупил тристанский барон. Если же твой ответ принцессу не устроит, то молись своим богам, если веруешь. Эдвард не знал, зачем он все же решился поддержать принцессу, но точно знал, что не хочет видеть ее расстроенной. Она была создана явно не для этого, и пусть тогда он сделает доброе дело, подарив ей еще одну искорку надежды, что в этом мире не все так плохо, как выглядит наяву.       - Господин барон… - снова начал ныть торгаш, но почти сразу же его лицо исказила гримаса боли, когда Эдвард сжал пальцы крепче, и ключица под ними все же захрустела. Вытянув лицо, торговец изобразил широкую улыбку. – Конечно, принцесса, как вам будет угодно… Я готов вам всех продать! Если…       - Я оплачу все счета, - Эдвард пожал плечами, отпуская торговца. – Считайте, что вы убедили меня в вашей наивности, и я готов сделать этот мир несколько лучше… Огейн, оставь этому ничтожеству лицевые контакты…       - Это все будет стоить как целый корабль, - Огейн выглядел максимально недовольным, но Эдвард ответил ему только широкой улыбкой.       - Их всех нужно отпустить! – Изабелла тут же замахала руками. – Снимайте эти клетки! Быстрее!       - Ваша Милость, я все сейчас устрою, только прошу, покиньте павильон… - торговец смотрел больше на Эдварда, но в его глазах уже снова светилась знакомая жадность. А тристанский барон продолжал неотрывно смотреть на него, пока все выходили из павильона. Остановившись около девушек, он сложил руки за спиной. А торговец потянул за один из рычагов у себя за прилавком, и все висевшие бутылки одновременно упали на пол, разбиваясь на тысячи осколков.       Сотни фей сияющими искрами вырвались из заточения, и их удивительная мелодия зазвучала громче, не приглушенная стеклом. Сияющий хоровод, оставлявший за собой мерцавший разноцветный след, воспарил в павильоне, и Эдвард был почти уверен, что услышал смех, слишком похожий на детский. Феи были загадочными и удивительными существами, необычайно редкими, и из-за того столь ценными. Их разум был слишком далек от человеческого понимания, но при этом эти крохотные существа удивительно легко понимали людей.       Феи взвились вверх, а потом всем хороводом полетели вперед, устремившись прямо к принцессе. И карийские, и тристанские охранники шагнули вперед, прикрывая Изабеллу, но цветной поток просто облетел их, вырвавшись на улицу под открытое небо. Они закружились вокруг принцессы, оставляя после себя искорки и мерцавший след, но и не думали ее касаться. Словно жест благодарности, перед тем как взлететь вертикально вверх под аплодисменты всех случайных свидетелей, в этот момент стоявших на улице. Хоровод фей распался высоко в небе, и они сиявшими искорками разлетелись в разные стороны, теперь уже покидая людей окончательно. Даже Эдвард проследил за ними взглядом, пока не пропали в отблесках света ярмарки.       - Я благодарна вам, барон, - Изабелла подошла к тристанцу, уже более смущенная. – Вы ведь это сделали не из-за того, что разделяете мои взгляды, а лишь для того, чтобы выполнить мое желание, не так ли?       - А если я скажу, что мне просто не понравился этот торгаш, который слишком много говорил и слишком много врал, пока пытался вам продать свой товар? – Эдвард усмехнулся, но Изабелла лишь покачала головой.       - Тогда я решу, что вы не хотите мне в этом признаваться, - принцесса Карийского дома улыбнулась. – И я все равно оценю ваш поступок так, как сама посчитаю нужным. Для меня это было действительно важным, и вы… вы сами слышали, как они смеялись! Это был действительно правильно! И если бы не вы, я бы сама это не заметила… Я благодарна вам, но не знаю, как могу отблагодарить…       - Не рассказывайте своему отцу, - Эдвард усмехнулся. – Он решит, что я тоже сошел с ума. И еще вас в этом обвинит.       - У меня есть только это, - Изабелла достала из манжета перчатки небольшой платок с геральдическим символом своего бароната. – Я знаю правила турнира не хуже вас, и, честно говоря, не хотела брать ни одного с собой, но матушка уговорила взять хоть один… Это вам…       Эдвард осторожно принял дамский платок принцессы. Пусть он имел и чисто декоративное значение, но для традиций турнира такие платки имели большое значение. Такие кружевные платки дамы на турнире давали своим избранным рыцарям как напутствие на ристалище. И если в самых древних временах это было символом признания своего защитника, то ныне традиция сохранилась, но изменилась.       Кружевные платки стали символом оказанного внимания, и многие участники турнира стремились получить как можно больше таких. Либо же многие девушки на трибунах приносили их десятками, раздавая всем, кто привлекал внимание. И все же такие подарки, когда платок всего лишь один, оставались большой ценностью для участника турнира. И большой честью было закрепить подобный дар на внешнем элементе брони, признавая и принимая оказанное внимание.       - Вы уверены, принцесса? – Эдвард осторожно принял платок двумя руками.       - Не переспрашивайте! Я не знаю, как надо себя вести правильно в такие моменты! – Изабелла покраснела еще сильнее, смущаясь.       - Для меня это большая честь, - тристанский барон приложил платок к груди. – Я все же скажу, что рад нашей сегодняшней встрече.