District of Shadows

      В Центре подготовки Беллатрикс и Гермиона провели уже больше трёх часов, но стилист так и не появился. Становилось очевидно: он не торопится встречаться с ними до завершения основного этапа работы своих помощников. Беллатрикс, явно раздражённая, скрестила руки на груди и сверлила взглядом белые стены. Гермиона пыталась сохранять спокойствие, но усталость от непривычных процедур давала о себе знать.       Сначала их обтерли жёсткими губками, счищая грязь и, как показалось Беллатрикс, несколько слоёв кожи. Затем ногти обеих аккуратно подрезали, придавая одинаковую форму. Но самым неприятным этапом стало удаление волос. С ног, рук, туловища, подмышек — даже часть бровей. Беллатрикс изо всех сил удерживалась от едких комментариев, плотно сжав губы. Гермиона терпела молча, сосредоточившись на равномерном дыхании.       — Молодцы, выдержали! — раздался оживлённый голос Нимфадоры Тонкс, поправляющей свои ярко-оранжевые волосы. — Мы нытиков терпеть не можем. Ладно, намажьте их лосьоном!       Флёр Делакур тут же подхватила флакон, начав наносить охлаждающий лосьон на кожу Беллатрикс, что та встретила ледяным взглядом. Пэнси Паркинсон, которая даже не пыталась скрыть самодовольной улыбки, занялась Гермионой.       — Честно, не так уж всё плохо, — протянула Пэнси, рассматривая лицо Гермионы. — Хотя я бы ещё над тобой поработала.       — Да, обе стали выглядеть чуть лучше, чем до нашей магии, — Флёр поправила волосы, гордо осматривая свою работу.       Беллатрикс, с явным презрением на лице, резко развернулась к помощницам:       — Если вы закончили любоваться собой, то, может, всё-таки позовёте стилиста? Или мы тут до вечера будем вдыхать запах вашего лосьона?       — Ох, какая ты… — начала Пэнси, но Тонкс только махнула рукой.       — Билл разберётся с этими «королевами», — буркнула она, выскальзывая из комнаты вслед за остальными.       Беллатрикс усмехнулась и покачала головой.       — Как же легко их вывести из себя, — сказала она, подходя к зеркалу и придирчиво разглядывая своё отражение.       — Возможно, стоило быть чуть мягче? — предложила Гермиона на что Беллатрикс резко обернулась.       — Ещё советы раздавать начнёшь? Запомни, Грейнджер, пока они думают, что нами можно управлять, это им на пользу. Не забывай, зачем ты здесь.       Гермиона слегка покраснела, но промолчала, разглядывая свои руки. В этой комнате было сложно забыть о том, почему они оказались здесь.       Дверь в комнату открылась, и вошёл мужчина лет тридцати, держащийся с непринуждённой уверенностью. Это был Билл Уизли — их стилист. Его появление выбивалось из ожиданий Беллатрикс и Гермионы: в отличие от большинства стилистов, кричащих своими яркими образами и манерными движениями, он выглядел совершенно естественно. Коротко подстриженные рыжие волосы, лёгкая золотистая подводка вокруг глаз, подчёркивающая его цепкий взгляд, и простой чёрный костюм. Беллатрикс смерила его взглядом, оценивающе выгнув бровь.       — О, а я-то думала, нас оденет очередной павлин с краской на всем, кроме глазных яблок, — хмыкнула она.       Билл лишь улыбнулся, не обратив внимания на её колкость:       — Рад познакомиться. Меня зовут Билл, я ваш стилист.       — Очень приятно, — сдержанно ответила Гермиона.       Билл начал медленно обходить девушек, словно художник, оценивающий чистый холст. Его взгляд был внимательным, но ненавязчивым, что всё равно заставляло Гермиону нервничать. Беллатрикс, напротив, гордо расправила плечи, как будто требовала, чтобы её осмотрели тщательно.       — У тебя интересная прическа, — сказал он, остановившись за спиной Гермионы. — Кто заплетал волосы?       — Я сама, было время пока ехали сюда, — ответила она.       Билл кивнул, будто остался доволен:       — Очень аккуратно. Это подчёркивает черты твоего лица. А ты, — он повернулся к Беллатрикс, — выглядишь так, будто готова к битве прямо сейчас.       — И не ошибся, — усмехнулась она. — Я и без всей этой возни готова выиграть.       — Это хорошо, но важно, чтобы ты и выглядела победительницей, — ответил Билл с лёгкой улыбкой, отходя к столу и жестом приглашая их сесть.       В комнате с высоким потолком стояли два красных дивана, между которыми размещался низкий стеклянный столик. Одна из стен была полностью стеклянной, открывая вид на шумный и яркий Капитолий. Билл сел напротив девушек и нажал кнопку на панели стола, после чего появился поднос с изысканными блюдами: цыплёнок в сливочном соусе с кусочками апельсина, нежные булочки в форме цветов и медового цвета пудинг.       Гермиона с удивлением смотрела на эту роскошь, мысленно пытаясь представить, сколько труда ушло бы на приготовление такого блюда в их дистрикте. Беллатрикс без церемоний взяла булочку и откусила, наслаждаясь вкусом.       — Ты, наверное, нас презираешь, — внезапно сказал Билл, встретив взгляд Гермионы.       Она удивлённо замерла. Неужели её мысли были так очевидны?       — Это нормально, — продолжил он. — Здесь слишком много показухи. Я понимаю. Но сегодня мы должны сделать вас главной темой для обсуждений.       Беллатрикс отложила булочку и хмыкнула:       — И как ты собираешься этого добиться? Нарядите нас в грязные мешки?       — Вовсе нет, — мягко возразил Билл. — Мы с моей коллегой Пэнси решили сделать ваш образ ярким и запоминающимся. Вы добываете камни, верно? Самые ценные, самые редкие. Дистрикт, где рождаются алмазы и лазурит. — Гермиона молчала, чувствуя, как её захватывает смесь тревоги и надежды. Беллатрикс же нахмурилась, явно обдумывая его слова.       — Мы хотим показать не просто работу в каменных недрах, а саму суть вашего дистрикта — красоту и блеск его богатств.       Беллатрикс наклонила голову, её тон был язвительным:       — Красоту богатств? Надеюсь, вы не планируете закутать нас в парчу и заставить изображать самоцветы?       Билл усмехнулся:       — Не совсем. Мы решили отразить процесс создания красоты. Камни приобретают свою ценность после обработки. Мы покажем, что вы — живые драгоценности, ограненные огнём.       Гермиона нахмурилась:       — И как это будет выглядеть?       Билл быстро ответил, словно предвкушая эффект:       — Представьте: тьма, яркие вспышки света, пламя и сияние. Вы будете выглядеть так, как будто сами являетесь частью магического процесса создания этих самоцветов.       Через несколько часов девушки стояли перед зеркалами, одетые в потрясающие наряды. Гермиона выглядела сдержанно, но в её облике чувствовалась сила. Облегающее трико цвета угля украшали тонкие нити, переливавшиеся золотом и рубинами. Её накидка — каскад алых и янтарных лент — создавала иллюзию языков пламени, которые, казалось, оживали с каждым её движением. Беллатрикс же казалась самой сущностью дикого огня. Её костюм, выполненный из ткани, переливающейся гранями холодного блеска, напоминал необработанный алмаз, искрящийся на солнце. Накидка — буря из пурпурных и тёмно-красных шлейфов — дополняла её образ непримиримой стихии.       Билл подошёл ближе, держа в руках небольшое устройство.       — Теперь начинается самое интересное.       Он включил механизм, и ленты их накидок вспыхнули синтетическим пламенем — безопасным, но невероятно эффектным. Огни плавно переливались, оживляя образы девушек. Гермиона выглядела завороженной, Беллатрикс лишь усмехнулась:       — Вы не перестаёте удивлять, Билл.       Вскоре их проводили к колеснице, где их ждали вороные лошади. Пэнси бросила последний взгляд на наряды, поправляя детали с вниманием, достойным истинного перфекциониста.       — Вы готовы стать звёздами церемонии? — спросила она, её глаза блестели от возбуждения.       — Готова родиться заново, — сухо бросила Беллатрикс, забираясь в колесницу.       Гермиона заняла место рядом с ней, её лицо выражало лёгкое волнение.       Начинает играть музыка, громкие аккорды которой заполняют воздух. За массивными дверями звуки кажутся оглушительными, а снаружи, вероятно, они заглушают всё остальное. Двери разъезжаются, открывая путь в сердце Капитолия, вдоль которого толпится множество людей. Через двадцать минут процессия достигнет Круглой площади, где президент Том Реддл выступит с приветственной речью, после чего прозвучит гимн. Затем трибутов проводят в Тренировочный центр — их временный дом и тюрьму до начала Игр.       Впереди, на колеснице с белоснежными лошадьми, появляются трибуты из Дистрикта-1. Их наряды, усыпанные искусными имитациями драгоценных камней, блестят в свете огней. Толпа встречает их бурными овациями, как всегда бывает с любимцами Капитолия. Следом выезжают трибуты из Дистрикта-2, 3, 4… и так до тех пор пока не доходит до двенадцатого дистрикта.       Под вечерним небом начинают сгущаться сумерки, когда к Беллатрикс и Гермионе подбегает Билли Уизли с устройством что показывал ранее.       — Пора, — коротко говорит он и нажимает на кнопку       Пламя вспыхивает мгновенно. Гермиона вздрагивает, а Беллатрикс даже не моргает. Огонь ощущается как едва заметное тепло. Билли, подбадривая, поднимает подбородок Гермионы рукой.       — Голову выше, — говорит он. — Улыбайтесь. Они вас полюбят.       Он взбирается выше, и, убедившись, что всё работает как надо, кивает. В последний момент он что-то кричит, пытаясь перекрыть шум музыки. Беллатрикс прищуривается, напрягая слух.       — Он хочет, чтобы мы взялись за руки, — бросает она и берёт Гермиону за ладонь, не дожидаясь её согласия. Билли, заметив это, одобрительно поднимает большой палец вверх. В следующее мгновение колесница трогается.       Толпа вдоль дороги сначала отвлекается на других трибутов, но как только пламя костюмов двенадцатого дистрикта загорается ярче в сумерках, все взгляды сосредотачиваются на Гермионе и Беллатрикс.       — Двенадцатый! Двенадцатый! — начинают скандировать зрители.       На огромных экранах мелькают их лица: Беллатрикс выглядит холодной и уверенной, Гермиона сперва напряжённой, но постепенно её охватывает азарт. Лицо озаряет робкая, но искренняя улыбка, и она начинает осторожно махать свободной рукой. Её жест вызывает восторг — толпа забрасывает колесницу цветами, а кто-то кидает чёрную розу. Гермиона ловит её и, поднося к лицу, шлёт воздушный поцелуй. Этот жест вызывает ещё большую волну криков.       На Круглой площади процессия останавливается перед дворцом. С балкона выходит Том Реддл, высокий мужчина с идеально выправленной осанкой и глазами, словно прожигающими насквозь. Его речь звучит размеренно, но с пугающей силой, и каждое слово поглощается толпой.       В это время камеры продолжают скользить по лицам трибутов, но объектив снова и снова возвращается к двенадцатому дистрикту. Горящие накидки и спокойная уверенность Беллатрикс притягивают внимание. Когда звучит гимн, объектив лишь мельком показывает остальные колесницы, чтобы снова сосредоточиться на них.       После окончания церемонии трибуты направляются к Тренировочному центру. Когда двери за ними закрываются, Беллатрикс, наконец, отпускает руку Гермионы, которую та держала всё это время.       — Спасибо, что не отпустила меня, — тихо говорит Гермиона, разминая пальцы.       Беллатрикс, не отрывая взгляда от двери, слегка усмехается.       — Ты меня переоцениваешь, — отвечает она. — Это был план Билли.

***

      Мысли Гермионы прерываются громким голосом Сивиллы Трелони, которая с энтузиазмом обсуждает успех двенадцатого дистрикта на церемонии открытия. Сивилла явно чувствует себя прекрасно в роли наставника и с удовольствием перечисляет, как именно она «продвигает» трибутов среди капитолийской элиты.       — Я, конечно, старалась изо всех сил, — говорит она, чуть прищурив глаза, — хотя этот Сириус даже не потрудился сообщить мне, что вы собираетесь делать на церемонии. Всё же, поверьте, я вас расхваливала как могла. Говорила о том, как одна из вас пожертвовала собой ради сестры, а вы обе так элегантно подчёркнули своё превосходство над дикостью собственного дистрикта.       Гермиона лишь сдержанно кивает, в то время как Беллатрикс, скрестив руки на груди, смотрит на Трелони. Упоминание «варварства» заставляет её брови едва заметно приподняться, но комментарий оставляет без ответа.       — Я сказала им, — продолжает Сивилла, — что, если надавить на уголь, он превращается в жемчуг! Не правда ли, метафора великолепна?       Беллатрикс криво ухмыляется, в то время как Гермиона старается скрыть своё недоумение. Уголь никогда не превращается в жемчуг. Жемчужины вырастают в раковинах. Наверное, она имела в виду алмазы. Хотя это тоже неправда. Конечно, спорить с Трелони нет смысла.       — Но подписывать договоры со спонсорами я, увы, не могу, — разводит руками Сивилла. — Это работа Сириуса. Если потребуется, я его буквально за шкирку притащу.       Судя по всему, Сириус снова исчез. С момента прибытия в Капитолий он ни разу не появился, что, по мнению Гермионы, не слишком удивительно.       Номер Гермионы оказался невероятно просторным, больше, чем её дом в двенадцатом дистрикте, и намного роскошнее, чем она могла себе представить. Повсюду мягкие ковры, бархатные шторы, мебель, обтянутая кожей, и гладкие столешницы из полированного камня. Потолки украшены резными панелями, а люстра из множества стеклянных подвесок мягко рассеивает свет. На столе у окна стоял поднос с экзотическими фруктами, а на кровати изысканное покрывало переливалось на свету, словно из сотканных нитей золота.       Её внимание привлёк огромный шкаф с множеством отделений. Внутри обнаружились платья, рубашки и брюки, которые выглядели так, словно их создавали специально для неё. Гермиона подошла к душевой кабине, где на панели мигали десятки кнопок. Каждый регулятор отвечал за определённую настройку: от температуры воды до ароматов масел. Попробовав наугад одну из функций, она почувствовала, как мягкие пузырьки обволакивают кожу. А сушилки, встроенные в пол, высушили её за секунды.       Комнаты обеих девушек располагались на одном этаже, и между ними был только короткий коридор. Это обстоятельство одновременно вызывало у Гермионы облегчение и настороженность. Несмотря на враждебность, которую она ощущала от своей напарницы, факт близкого расположения комнат придавал ей чувство стабильности.       Гермиона решила заглянуть внутрь комнаты Беллатрикс. В отличие от её собственного номера, здесь царила мрачная элегантность. Шторы тёмного бархата почти полностью закрывали окна, пропуская лишь тусклый свет. Мебель была строгих форм, выполненная из чёрного дерева, с изящной резьбой и металлическими вставками. На стене висел огромный портрет незнакомой женщины с высоко поднятой головой и проницательным взглядом. На прикроватной тумбочке лежала стопка книг, а на полу виднелись странные следы — будто девушка успела ходить по комнате босиком, оставляя едва заметный отпечаток влажных ступней.       Однако и в её комнате присутствовали те же роскошные удобства: огромная кровать, роскошный шкаф, оборудованный стильной одеждой, и душ, способный буквально исполнять желания.       Когда Гермиона вошла в столовую, Пэнси, Билл и Беллатрикс стояли на балконе, выходящем на город. Она обрадовалась стилистам, особенно когда узнала, что к ним присоединится Сириус. Если за столом верховодят Сивилла и Сириус, это обычно катастрофа. К тому же сейчас главное — обсудить будущую стратегию, а Пэнси и Билл уже показали себя мастерами.       Молодой человек в белой тунике молча подносил бокалы с вином. Гермиона хотела отказаться, но передумала: вдруг больше не представится случай попробовать? Раньше она пила только мамино лечебное зелье от кашля. Сделав глоток терпкой жидкости, она подумала, что от пары ложек меда вкус стал бы мягче.       Сириус появился, когда подали первое блюдо. Он выглядел чистым и ухоженным, словно над ним поработали стилисты. А главное — он был трезв. Никогда раньше Гермиона не видела его таким. Сириус выпил предложенное вино и принялся за еду. Это удивило её — обычно он пил, но еду игнорировал.       Пэнси и Билл, похоже, благоприятно влияли на кураторов. Во всяком случае, за столом все держались вежливо. Сириус и Трелони наперебой хвалили стилистов за успешное начало. Пока продолжалась светская беседа, Гермиона сосредоточилась на еде: грибной суп, зелень с крохотными помидорами, мясо с кровью, нарезанное тонкими лепестками, макароны в зеленом соусе, нежный сыр с виноградом. Молодые люди в белых туниках молча сновали вокруг, наполняя бокалы и меняя блюда.       Когда бокал Гермионы опустел наполовину, она почувствовала легкое головокружение и перешла на воду. Этот эффект ей не понравился, и она попыталась сосредоточиться на разговоре. Тема как раз коснулась костюмов для интервью, но её отвлекла официантка, которая принесла роскошный торт и ловко подожгла его. Языки пламени на мгновение вспыхнули и тут же погасли.       — Невероятно! Это спирт? — удивилась Гермиона, глядя на девушку. — Сейчас мне не до… Ох, я тебя знаю!       Она замерла, глядя на рыжеволосую девушку с яркими чертами лица и фарфорово-бледной кожей. Где-то они уже встречались. Чувство вины и страха пронзило Гермиону. Девушка отрицательно покачала головой и поспешно ушла.       Все за столом обернулись к Гермионе.       — Что за ерунда, Гермиона? — резко сказала Сивилла. — Ты не можешь знать безгласую.       — Что значит «безгласая»? — ошарашенно спросила Гермиона.       — Преступница, которой вырезали язык в наказание, — пояснил Сириус. — Скорее всего, за измену. Ты не могла её знать.       — Даже если и могла, не стоит обращаться к ней, — добавила Трелони.       Однако Гермиона вспомнила. Теперь, когда Сириус произнес слово «измена», перед её глазами всплыл образ Миртл Уоррен. Но она не собиралась в этом признаваться.       — Да-да, я, наверное, обозналась. Просто… — пробормотала она, цепляясь за первое, что пришло в голову.       Беллатрикс щелкнула пальцами:       — Ты, наверное, спутала с Пенелопой Клируотер.       Гермиона мгновенно подхватила:       — Точно, Пенелопа. Из-за волос, наверное.       — И глаза похожи, — поддержала девушка.       Обстановка за столом разрядилась.       — Вот и ладно. Разобрались, — сказал Билл, глядя на гаснущий торт. — Да, это был спирт, но он весь выгорел. Я специально заказал такой в честь вашего огненного дебюта.       После обеда Беллатрикс и Гермиона направились в гостиную, чтобы посмотреть повтор церемонии открытия. Среди трибутов нашлось несколько пар, выглядящих неплохо, но никто не мог сравниться с эффектом, который произвели Беллатрикс и Гермиона. Даже они сами ахнули, увидев, как их колесница выезжает из ворот.       — Кто предложил держаться за руки? — спросил Сириус, задумчиво потирая подбородок.       — Это была идея Билла, — ответила Пэнси, быстро переглянувшись с коллегой.       — Отличный ход, — одобрил Сириус. — Это выглядело свежо и в меру бунтарски.       Беллатрикс задумалась. Идея действительно выделила их: пока другие трибуты смотрелись отстранёнными, будто Игры уже начались, их жест единства — сцепленные руки, вызвал сочувствие и интерес публики, усилив эффект горящих костюмов.       — Завтра у вас первая тренировка, — продолжил Сириус. — Встретимся за завтраком. Я дам инструкции, как себя вести. А пока идите отдыхайте, пусть взрослые поговорят.       Беллатрикс проводила его взглядом и, едва заметно кивнув Гермионе, направилась к своим комнатам. Однако на подходе к дверям Гермиона остановилась, прислонившись к стене.       — Ты серьёзно?       Беллатрикс чуть прищурилась, вспоминая момент, когда защитила Гермиону, когда та упомянула знакомую. Глупость, конечно, вот так наугад назвать имя. И всё же Беллатрикс это скрыла, не дала никому возможности усомниться.       — Ты ведь понимаешь, что я прикрыла тебя? — сказала она, глядя прямо в глаза Гермионе.       Гермиона опустила взгляд. Она понимала, что задолжала. Ещё немного — и придётся рассказать правду. Да и что в этом страшного? Беллатрикс не выдаст её. Это всего лишь имя, мелочь. К тому же Гермионе самой хотелось кому-то выговориться, поделиться этим жутким воспоминанием.       — Ты не была на крыше? — внезапно спросила Беллатрикс, сменив тон.       Гермиона отрицательно покачала головой.       — Тогда пойдём. Там нас точно никто не подслушает.       Они направились наверх. Беллатрикс уверенно шла по лестнице, ведущей к крыше Тренировочного центра. Они прошли через небольшой купол и вышли в прохладную ночь. Гермиона невольно ахнула: город внизу сиял огнями, словно бесконечное поле светлячков.       — В Дистрикте-12 электричество бывает редко, — пробормотала Гермиона, глядя на это великолепие.       Беллатрикс молча подошла к ограждению.       — У тебя был шанс не ляпнуть про свою знакомую, — резко начала она, но потом смягчилась. — Ладно, рассказывай. Кто она?       Гермиона глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. Она подошла ближе к ограждению, но старалась не смотреть вниз — от высоты голова начинала кружиться. Ночной ветер растрепал её волосы, и она невольно натянула на себя рукава.       — Это было давно. Она жила в нашем дистрикте. Может ты её знаешь, её звали Миртл Уоррен, — начала Гермиона шёпотом. — Когда мы были детьми, Миртл была из тех, кто всегда помогал другим. Но она всегда плакала. Хотя как от такой жизни не плакать? У неё ещё прозвище потом появилось… Плакса Миртл.       Беллатрикс молча слушала, взгляд её был направлен вдаль.       — Несколько лет назад её семья начала голодать. Отец умер, а мать и она… они пытались выжить как могли, — продолжала Гермиона. — Миртл часто приходила на площадь и просила у прохожих еду. Никто не хотел с ней делиться.       Беллатрикс, скрестив руки на груди, слегка повернула голову.       — И что случилось? — спросила она, стараясь не выдать своей заинтересованности.       — Они пришли за ней, — ответила Гермиона, опустив взгляд. — Однажды утром её арестовали за «кражу зерна». Её забрали в Капитолий. Её мама больше ничего не слышала о ней. Только спустя год я увидела её случайно…       Голос Гермионы дрогнул. Беллатрикс нахмурилась:       — Увидела? Где?       — В лесу, недалеко от границы. Она была не одна. С ней был парень. Оба… оба выглядели так, словно не ели несколько дней. Они бежали от чего-то, а может, от кого-то. Мы с другом спрятались когда услышали шум. — Беллатрикс с интересом подняла бровь, но ничего не сказала, давая Гермионе продолжить. — Они не успели добраться до укрытия. Планолет появился из ниоткуда. Сначала их просто схватили, обернули сетями. Миртл подняли первой. Парень пытался отбиваться, но…       Беллатрикс чуть наклонилась к Гермионе:       — Но что?       — Ему не повезло. Они… — Гермиона сжала кулаки, пытаясь подавить дрожь. — Они проткнули его копьём, а потом подняли в воздух.       Беллатрикс медленно выдохнула, её взгляд стал ледяным:       — Капитолий?       Гермиона кивнула, опираясь на перила, будто в попытке удержаться на ногах.       — Я никогда не забуду, как Миртл кричала. Она звала его по имени. Планолет исчез, и всё вернулось на свои места, как будто ничего не случилось. Даже птицы снова начали петь.       Беллатрикс отвернулась и устремила взгляд в ночное небо. Казалось, она пыталась переварить услышанное, а, возможно, просто скрывала свои эмоции.       — И что ты сделала? — наконец спросила она, её голос был безучастным, почти холодным.       Гермиона посмотрела на неё, глаза блестели от накопившихся слёз:       — Ничего. Я просто смотрела.       Беллатрикс молча повернулась и посмотрела на Гермиону долгим взглядом:       — Ты знаешь, что это значит, да? — Гермиона кивнула.       Они стояли на крыше молча, каждый погружённый в свои мысли. Ветер гнал мелодичные звуки подвесок, как будто пытаясь заполнить пустоту между ними.       — Спасибо, — наконец сказала Гермиона.       Беллатрикс чуть приподняла бровь:       — За что?       — За то, что прикрыла меня.       Беллатрикс усмехнулась, но в её глазах не было тепла.       — Не думай, что я делаю это просто так, — и с этими словами она исчезла за дверью, оставив Гермиону одну на крыше с её мыслями и звоном подвесок.

***

      Беллатрикс, пробудившись в тревожном состоянии, почувствовала холодный пот на своей коже. Её сон вновь наполнили мрачные образы: кровавые сцены прошлых Игр, отчуждённый взгляд матери, и испуганная, хрупкая Нарцисса. Через окно начали пробиваться первые лучи рассвета, разгоняя серую мглу. Голова была тяжёлой, а привкус крови во рту выдавал следы того, что она, видимо, прикусила щёку во сне.       С усилием Беллатрикс поднялась с кровати и направилась в ванную комнату. Управление душем оказалось непростым — вода неожиданно сменяла температуру от ледяной до обжигающей. Тем не менее, эта неожиданность помогла ей окончательно проснуться. Лимонный аромат мыла остался на её коже, а грубая щётка, которой пришлось стирать остатки пены, вызвала ассоциации с суровостью дома.       Её утренний наряд был простым, но практичным: чёрные брюки, чёрная туника с длинными рукавами и кроссовки. Беллатрикс впервые за последнее время почувствовала себя в своей коже. Этот привычный облик напомнил ей о лесах, где она часто находила убежище. Эта мысль принесла короткое утешение.       На повестке дня стояли тренировки, но сначала был завтрак. В столовой Беллатрикс обнаружила длинный стол, уставленный разнообразными блюдами. Официант, стоящий неподалёку, жестом подтвердил, что она может взять еду самостоятельно. Она выбрала скромное, но питательное меню: яйца, мясо, немного фруктов и свежую булочку. Поглощая завтрак, Беллатрикс смотрела на Капитолий, утопающий в рассветных лучах.       Мысли её были далеко. Дома Нарцисса наверняка уже занималась чем-то. Мама, скорее всего, готовила утреннюю кашу, привычную и простую. Беллатрикс задумалась, какое впечатление их вчерашний показ в огненных костюмах произвёл на семью. Возможно, он подарил им надежду? Или, напротив, усилил тревогу перед грядущими играми?       Размышления были прерваны шумом шагов. В столовую вошли Сириус и Гермиона. Они коротко пожелали доброго утра и сели за стол. Беллатрикс заметила, что Гермиона была одета точно так же, как она сама. Это её слегка раздражало, но она решила обсудить это с Биллом позже.       — Как спала? — поинтересовался Сириус, наливая себе кофе.       — Могло быть и лучше, — отозвалась Беллатрикс, откладывая булочку в сторону. Аппетит пропал.       Когда все закончили трапезу, Сириус сделал глубокий вдох, достал из кармана флягу и сделал большой глоток.       — Переходим к делу, — начал он, облокотившись на стол. — Как будем тренироваться? Вместе или по отдельности?       — А зачем по отдельности? — спросила Беллатрикс, бросив взгляд на Гермиону.       — Предположим, у вас есть навыки, которые вы хотите сохранить в тайне, — объяснил Сириус. — Возможно, вы не хотите, чтобы другая сторона знала об этих умениях.       Беллатрикс задумалась:       — Всё, что я умею, Гермиона уже знает.       Гермиона слегка покраснела, но ответила:       — Я разбираюсь в травах и умею готовить лекарства.       Сириус одобрительно кивнул.       — Это полезно. Может спасти вам жизнь на арене. Но помимо этого потребуется ещё что-то. Беллатрикс, я знаю, что ты хорошо обращаешься с ножом.       — А ещё и с луком, — добавила Гермиона, напоминая, как часто её семья покупала дичь, добытую Беллатрикс.       — Хорошо? — интересуется Сириус.       Беллатрикс задумалась. Четыре года её семья выживала благодаря её навыкам охоты. Она превосходила многих, даже несмотря на то, что её отец был опытным охотником. Со временем Беллатрикс стала точнее и умелее, каждую неделю принося дичь домой       — Довольно хорошо.       Гермиона прервала её мысли.       — Беллатрикс слишком скромничает, — начала она, хмыкнув. — Мой отец покупает у неё белок и удивляется, что стрелы всегда попадают точно в глаз. То же самое и с зайцами для мясника. Беллатрикс даже оленя убить может.       Такая оценка её способностей со стороны Гермионы застала Беллатрикс врасплох. И с чего это она вдруг решила её расхваливать?       — Что это ты так разошлась? — спросила она, прищурив глаза.       — А ты сама? Я видела, как ты ловко управлялась с ножами, когда резала ту рыбу для мясника, — резко обрывает её Беллатрикс. — Почему об этом молчишь? Или это, по-твоему, пустяк?       — Да, на арене наверняка будет полно рыбы, чтобы я могла разделать её и накормить противников. Рыба — не оружие. Сама понимаешь, — язвит Гермиона, не скрывая раздражения.       — Но ты умеешь метать ножи, — отрезает Беллатрикс, её голос становится холодным и резким. — Я видела, как ты попала в цель на рынке. Если попадёшь кому-нибудь в голову, этого будет достаточно.       — Попадёшь, — передразнивает Гермиона. — Думаешь, я часто метаю ножи, чтобы убивать? Это совсем другое!       — Ты могла бы использовать это, — не сдаётся Беллатрикс. — А ещё твоя аккуратность и терпение. Ты всегда сосредоточена, когда делаешь что-то важное.       — Здорово, — голос Гермионы срывается, глаза горят от злости. — Сосредоточенность и аккуратность точно спасут меня от удара в спину. А если кто-нибудь нападёт на меня, что тогда? Я — труп!       — Никто не нападёт, если ты будешь думать! — огрызается Беллатрикс. — Сиди на дереве, прячься, смотри в оба. Ты можешь выиграть.       — Ты знаешь, что моя мать сказала, когда пришла прощаться? Она уверена, что победительницей станешь ты.       Беллатрикс на миг теряется, ошеломлённая этими словами.       — Нет, — шепчет она, — она так не могла сказать.       — Могла, — хмуро отвечает Гермиона. — Она знает, что ты выживешь. ТЫ! Не её родная дочь! — После небольшой паузы Гермиона закончила: — она сказала, что в этом году у Дистрикта-12 есть все шансы на победу. И что ты можешь стать победительницей.       Беллатрикс оторопела. Неужели мать Гермионы так сказала? Неужели она действительно считает её сильнее и способнее собственного ребёнка? В глазах Гермионы мелькает боль, и Беллатрикс понимает — та не врёт.       Воспоминания внезапно захватывают её.       — Только потому, что кое-кто мне помог.       Беллатрикс замечает, как взгляд Гермионы уходит куда-то в сторону. Та явно тоже помнит тот день. Плечи Гермионы слегка подрагивают, она делает жест, словно всё это неважно.       — На арене тебе тоже помогут, — неожиданно произносит Гермиона, её голос полон уверенности. — От спонсоров отбоя не будет.       Беллатрикс хмурится.       — Не больше, чем у тебя, — возражает она, чувствуя, как гнев пробирается внутрь. Гермиона, не отвечая, переводит взгляд на Сириуса.       — Она совсем не понимает, какое впечатление производит на всех, — тихо добавляет Гермиона, проводя пальцем по столу.       Беллатрикс напрягается. Что она хочет этим сказать? Беллатрикс помогут? Когда она с семьей умирали от голода, никто не помог! Ей ничего не давали даром. Дела пошли в гору, только когда появилась добыча. Беллатрикс умеет торговать. Или нет? Какое впечатление она производит? Слабой и нуждающейся в помощи?       Гермиона думает, торговля ей удавалась, потому что люди жалели Беллатрикс? Неужели так и есть? Возможно, кто-то и был с ней щедрее обычного, но она всегда считала, что это из-за отца, которого многие хорошо знали. Да и дичь всегда была первоклассная… Нет, никто её не жалел!       Беллатрикс сердито смотрела на булочку в своих руках. Гермиона явно нарочно пыталась её задеть, но зачем?       Несколько мгновений прошло в тишине, пока Беллатрикс не услышала голос Сириуса:       — Так. Так, так, Беллатрикс, гарантировать, что на арене окажется лук со стрелами, я не могу. Но ты должна показать распорядителям всё, на что способна. До того момента забудь о стрельбе. Что с ловушками?       Беллатрикс на мгновение задумалась, затем пробормотала:       — Простые силки поставить могу.       — Это уже кое-что, — сказал Сириус, кивнув. — Для добычи пропитания это может оказаться полезным.       Он перевел взгляд на обеих:       — Для вас обоих стратегия одна. Посещайте групповые тренировки, учитесь чему-то новому. Беллатрикс, потренеруйся метать ножи, а ты Гермиона не показывай что умеешь это делать. Побросай копья, например, освой булаву, или даже научись вязать толковые узлы. А то, что вы умеете лучше всего, приберегите для индивидуальных показов. Всё ясно?       Беллатрикс и Гермиона кивнули.       — И последнее. На людях держитесь вместе и во всем помогайте друг другу! — продолжал Сириус. Беллатрикс и Гермиона одновременно начали возражать, но он ударил ладонью по столу. — Во всем! Это не обсуждается! Вы согласились выполнять мои указания! Вы будете держаться вместе и вести себя как союзники. А теперь убирайтесь. В десять поднимитесь к лифту, вас Сивилла проведёт в зал.       Беллатрикс закусила губу, яростно отвернулась и ушла в свой номер, хлопнув дверью так, чтобы Гермиона точно услышала. Усевшись на кровать, она схватилась за голову.       Она ненавидела Сириуса, ненавидела Гермиону, ненавидела себя за то, что вспомнила тот злополучный день под дождем. Всё это — полная чушь! Притворяться союзниками с Гермионой? Подбадривать друг друга, изображая дружбу? А потом всё равно наступит момент, когда всё это рухнет, и придётся стать теми, кто они есть на самом деле — безжалостными врагами. Беллатрикс была готова к этому прямо сейчас, если бы только Сириус не продолжал навязывать свои нелепые инструкции.       — Ну, сама виновата, — подумала она. — Согласилась на совместные тренировки. Но я не имела в виду, что стану опорой для Гермионы!       В ушах звенели слова девушки: «Она не понимает, какое впечатление производит на людей». Беллатрикс сердито посмотрела в стену.       — Хотела унизить меня, — решила она. — Очевидно же.       Но где-то глубоко внутри закралось крохотное сомнение: а вдруг это был комплимент? Может, Гермиона имела в виду, что у неё есть шанс завоевать внимание или поддержку?       Беллатрикс тяжело вздохнула, опускаясь на кровать. Казалось, их отношения между друг другом становились всё сложнее.

***

      Помещения для тренировок находились в том же здании, этажом ниже. На лифте спуститься занимало меньше минуты. Когда двери открылись, перед ними оказался огромный зал, заполненный оружием и полосами препятствий. Хотя еще не было десяти, Беллатрикс и Гермиона пришли последними.       Остальные трибуты стояли в тесной группе, у каждого на одежде был прикреплен квадрат с номером дистрикта. Беллатрикс быстро осмотрелась, пока один из сотрудников прикреплял такой же знак ей на спину. Только она и Гермиона были одинаково одеты.       Когда они присоединились к остальным, к ним подошел главный тренер — высокий, массивный мужчина с густой бородой по имени Рубеус Хагрид. Его громкий голос разнесся по залу, привлекая внимание трибутов:       — Добро пожаловать! Сейчас я расскажу вам о программе тренировок.       Зал был разделен на секции. Каждую из них курировал свой инструктор.       — Вы можете свободно переходить от одной секции к другой, — продолжил Хагрид, — но следуйте рекомендациям своих менторов. Одни секции обучают навыкам выживания, другие — техникам боя.       Он сурово взглянул на трибутов:       — Однако помните: боевые упражнения с другими участниками строго запрещены. Если нужен партнер, используйте специальных помощников.       Пока Хагрид перечислял секции, взгляд Беллатрикс невольно скользил от одного трибута к другому. Это был первый раз, когда они стояли так близко друг к другу, все в одинаково простой одежде. Ее охватило чувство тяжести. Почти все юноши и значительная часть девушек оказались выше и крупнее нее, хотя многие выглядели так, будто их жизнь была полна лишений: кожа тонкая, ребра проступают, глаза впалые.       Тем не менее, Беллатрикс чувствовала, что у нее есть небольшое преимущество. Несмотря на худобу, она была сильной и стройной — результат постоянной охоты и добычи еды в лесу. Эти годы закалили ее, сделав выносливой и крепкой. По сравнению с остальными, ее здоровье выглядело куда более надежным.       Но это не касалось добровольцев из богатых дистриктов, которых всю жизнь готовили к Играм. Эти участники — обычно из дистриктов 1, 2 и 4 — никогда не голодали и умели пользоваться оружием. Беллатрикс знала, что их в Дистрикте-12 называют профи, и почти всегда кто-то из них побеждает.       При взгляде на таких соперников у нее улетучились надежды, что вчерашнее эффектное появление как-то их выделило. Другие трибуты могли им завидовать, но не из-за их способностей, а из-за их стилистов. Сегодня же профи смотрели на нее и Гермиону с презрением. Их уверенность, граничащая с высокомерием, и явная физическая сила ощущались на расстоянии. Самый мелкий из них был тяжелее Беллатрикс на добрых двадцать килограммов, а самый крупный — на все пятьдесят.       Как только Хагрид закончил объяснения, профи направились к секциям с самым опасным оружием, где начали демонстрировать свое мастерство, стараясь запугать остальных. Беллатрикс видела, как другие трибуты с опаской и неуверенностью брали в руки ножи или топоры, не зная, с какой стороны к ним подойти. «Хорошо, что я умею быстро бегать», — подумала она, вздрогнув от легкого толчка в бок. Гермиона стояла рядом, как велел Сириус, с озабоченным выражением лица.       — С чего начнем? — спросила Гермиона.       Беллатрикс взглянула на профи, выделывающихся перед всеми, и на их соперников — слабых, испуганных, словно впервые оказавшихся в таком месте.       — Давай начнем с узлов, — предложила она, кивая в сторону одной из секций.       Гермиона соглашается, и они направляются в почти пустующую секцию; инструктор, похоже, доволен, что наконец-то кто-то проявил интерес к его занятиям. Узнав, что Беллатрикс немного разбирается в силках, он показывает им простую, но эффективную ловушку, вздергивающую жертву за ногу вверх. За час обе трибутки осваивают этот навык до совершенства.       Затем они переходят в секцию маскировки. Где инструктор объясняет, как можно использовать природные материалы для создания камуфляжа. Гермиона быстро берет дело в свои руки, смешивая глину с угольной пылью и травами. Она внимательно наносит мазки на свою кожу, создавая узор, похожий на мох и ветки. Инструктор одобрительно кивает.       — У вас талант, — говорит он. — Чувствуется опыт.       — Это привычка, — поясняет Гермиона. — В аптеке родителей я часто смешивала отвары и пасты для мазей. Глядя на раны, нужно было не только их лечить, но и… скрывать иногда.       Беллатрикс наблюдает за Гермионой, испытывая легкую досаду. Маскировка действительно выглядит впечатляюще — узоры почти полностью сливаются с полом тренировочного зала.       — Удивительно, — говорит она, пытаясь скрыть раздражение. — Только вряд ли у тебя получится лечить соперников насмерть.       Гермиона бросает на неё быстрый взгляд, но продолжает работу, добавляя в узор темные полосы.       — Может, ты права, — отвечает она спокойно. — Но зато я знаю, как сделать яд из того, что найдется под рукой. А это, возможно, пригодится.       Эти слова застают Беллатрикс врасплох.       — Яд? — переспрашивает она, как бы невзначай.       — Да, — Гермиона отходит в сторону и жестом показывает на образец своего камуфляжа. — Всегда полезно знать, что вокруг тебя может быть не просто еда или защита, но и оружие.       — Что ж, — говорит она, с трудом скрывая интерес, — посмотрим, насколько хорошо ты это используешь, когда придется.       Гермиона молча кивает и уходит к другой секции, оставляя Беллатрикс с мыслями, которые ей вовсе не хочется признавать.