Короли Игнисаквы

Чонгук по привычке проснулся с первыми лучами солнца. Только повернув голову вбок и убедившись в том, что вчерашняя ночь не была сном, он сумел полностью расслабиться. Стоящая в покоях тишина была приятной, в ней витал необходимый сердцу аромат. Рука сама потянулась к щеке спящего омеги. Такая нежная кожа, как и он сам. По крайней мере, пока спит. Видеть, чувствовать рядом семью было необходимостью. Эта необходимость по крупицам сводила его с ума. Незнание было страшнее многого. Теперь он всегда будет знать, чем его муж и сын занимаются. Теперь он в любой миг может оказаться рядом с ними. Путь домой был долгим. В три раза дольше, чем мог бы быть. Но это того в любом случае стоило. Прикосновение к сыну, поцелуи мужа, спокойствие и целая ночь в их распоряжении. Оно того стоило. Решение лететь иным путём было принято внезапно. Выход к морю не так далёк от столицы, обычно в Игнисакву летели по прямому маршруту. Чонгук добирался в три раза дольше, летя в обход над Ревьерой и Номадом. Летел достаточно высоко, чтобы остаться незамеченным в соседних королевствах. В столицу Игнисаквы он прилетел со стороны гор, там же и было принято решение идти через лес пешком. Чонгук вставал с постели медленно, чувствуя боль в мышцах. Сегодня всё должно окончательно разрешиться. Подтянув одеяло Тэхёну до плеч и поцеловав сына в лоб, он надел повязку и обувь, поднял с пола меч и направился к дверям. На удивление, мёртвых, спрятанных в соседней пустующей комнате стражников никто за целую ночь так и не заметил. В коридорах стояла тишина. Покои Хосока располагались недалеко. Правда, уверенности в том, что брат сейчас там, не было. В груди вместе со стуком шагов забилась тревога — Вуур волновался. Не всегда всадники могли так ярко чувствовать своих драконов. Раньше Чонгук мог разделять тревоги Вуура только непосредственно находясь подле него. После пробуждения дракона связь стала ещё крепче. Положив руку себе на грудь, альфа беззвучно попросил Вуура не спешить, а после, остановившись у нужных дверей, вошёл в покои брата, что отчего-то не были никем охраняемы. Хосок спал. И спал довольно крепко, раз не услышал уверенные, приближающиеся к кровати шаги. Его грудь плавно вздымалась, лицо было расслабленным. Чонгук уже хотел было хлопнуть брата по щеке, как вдруг взгляд заскользил к стене, у которой стояли костыли. Для чего они Хосоку? В мыслях мгновенно зазвенело: ему сломали ногу. Напряжённый взгляд с костылей перешёл на одеяло. В ладонях закололо, и альфа сжал их в кулаки. — Хосок, — оглушив безмятежную тишину. Ресницы брата затрепетали, и он, резко распахнув глаза, приподнялся на локтях, заозиравшись по сторонам. — Чонгук? — полным неверия голосом. — Когда ты вернулся? — Ночью. Зачем тебе костыли? Тридцать секунд — именно столько Чонгук сумел прождать, сверля брата взглядом, прежде чем рука сама потянулась к одеялу. Одно движение — и в ушах забились колокола. Стоило ли ожидать чего-то подобного? Стоило. Но он не ожидал, поверив Тэхёну, поверив в каждое его слово. «Цел», — снова и снова раздавалось в ушах. Плотно сжав челюсти, Чонгук отступил на шаг от чужой постели, не отводя взгляд от перебинтованной культи. В груди жар схлестнулся с холодом. Слишком многое пронеслось в голове, но отчётливее всего был страх за будущее брата. Как он будет ходить? Лёд старался потушить жар, утешительно шепча: Хосок жив. Разве можно это будет назвать жизнью, если он не сможет ходить? — Это... — хрипло вымолвил Хосок, забегав глазами по покоям. — Юнги вызвал меня на небесный бой. Так вышло, что часть моей ноги оказалась под Вэси. Лекари не смогли ничего сделать. Отчего-то перед братом Хосоку стало стыдно. До ужаса. За проигрыш? За слабость? За то, что не смог отстоять их имя? За всё... — Прости... — тихо выдавив из себя. — Я проиграл... Извинения Хосока сломали что-то глубоко внутри. За что брат извиняется? За вырвавшееся с его губ извинение до боли в груди захотелось разорвать Юнги на части. На сотню мелких частей, чтобы от него ничего не осталось. «Цел», — не переставая звучало в голове, сдавливая внутренности. Голосом Тэхёна. Голосом лжеца. С сорвавшимся со рта рычанием в стену полетел стул. Всё, что стояло на небольшом столике, тоже оказалось на полу, а после и сам стол полетел в стену. Перед взором стояла красная пелена, уши заложило. Чонгук пинал и швырял всё, что удавалось разглядеть, не в силах взять себя в руки. Цел. Да где он цел?! Пусть бы лишился руки, но не ноги! Как он будет ходить?! — Чонгук, пожалуйста, успокойся, — раздавалось так близко, но так далеко. Зажмурившись, Чонгук закрыл руками лицо. Влажность он даже не заметил, тут же её стерев вместе с пеленой. Цел и невредим. Не глядя на учинённый погром, он поспешно зашагал к дверям, изнемогая от нужды вытрясти из омеги правду. — Стой! — крикнул Хосок, потянувшись за костылями. — Брат, у них много людей, и у них есть оружие против драконов. Тэхён ещё не говорил с тобой о небесном бое? Всё можно решить без смертей. — Отдыхай, я позже к тебе зайду, — не оборачиваясь. Аккуратно прикрыв двери, Чонгук прижался к ним спиной. Его не волновало ни то, что произошло, ни то, как это произошло. Его волновало отсутствие у брата ноги и то, какая жизнь его ждёт с такой потерей. С глубоким вдохом альфой было принято решение. Единственное верное. Единственное возможное. Оно ничего не исправит и не вернёт Хосоку ногу, но оно заставит справедливость рухнуть Юнги на голову. Прежде чем войти в покои Тэхёна, Чонгук досчитал до десяти, стараясь совладать с собой, насколько это сейчас было возможно. Не помогло — аромат роз молниями прошёлся по всему телу. Захлопнув за собой двери, он направился к постели, на которой омега, вздрогнув от хлопка, резко привстал. В голубых глазах замешательство медленно сменялось пропитанным горечью осознанием. Недоволен, что правда вскрылась? Лжец. Даже глаза не опустил, только привстал, собираясь слезть с кровати. Чонгук не дал ему ступить на пол, сократив расстояние и нависнув над ним, побудив отсесть от края. В столкнувшихся взглядах виднелся разрастающийся ураган. Ещё ближе, и носы едва не соприкоснулись. Плотно сомкнув губы, альфа сдерживал рычание, грозящееся опалить омегу жаром. Беззвучный вопрос походил на звон колоколов, что так и не забились. Громко. Пронзительно громко. — Ты видел Хосока, — выдохнул Тэхён, не спрашивая, констатируя факт. — Почему ты мне солгал? — с отравляющей горечью в голосе. Попавший в спину змеиный яд молниеносно растекался по всему телу. — Чонгук... — У него нет ноги! — оглушительно взревев в чужое лицо. Омега не шелохнулся и не отвёл взгляд, сверля ледяными глазами в ответ, будто не был ни в чём виноват. — Отвечай! Почему ты солгал?! Снова! — Я не знал, что у него нет ноги, — не повышая тон. — Ты сказал, что он цел, — с ядом в голосе акцентируя последнее слово. Нагнувшись так близко, что кончики носов соприкоснулись, Чонгук вновь взревел: — У него нет ноги! Ты это понимаешь?! — Я не знал! — больше не выдерживая давления, Тэхён отполз назад и выпалил так же громко: — Я не заходил к нему! Плач Саатуса был тише криков его родителей. Никто не обернулся и не понизил голос. — Всё, о чём я тебя просил — это не лгать мне и не предавать меня! — двинувшись вперёд, чтобы выплюнуть омеге в лицо: — Ты снова и снова мне лжёшь! Лживая змея! — Не ори на меня! Тэхён по привычке мгновенно влепил Чонгуку звонкую пощёчину. Только после раздавшегося шлепка оба расслышали надрывный плач сына. Спустившись с кровати, омега взял малыша на руки и перенёс его в кроватку. За спиной крепчал хвойный аромат, его обладатель по пятам следовал за ними. Хвоя сегодня была горькой. Угнетающей. Сдавливающей внутренности и макушку. Отойдя от кроватки, несмотря на продолжающийся плач, Тэхён сложил руки на груди и процедил ровным тоном: — Я увидел Хосока только после того, как ты улетел. — Зачем тогда солгал? — сократив оставшееся расстояние, Чонгук мимолётно коснулся подбородка омеги, а после зарылся рукой в его волосы и несильно их сдавил. Со рта рвалось рычание. Грудь Тэхёна с тяжестью поднималась и опускалась. Потянув вниз его волосы на затылке, заставив поднять голову выше, альфа прорычал: — Смотри на меня. Ты сказал, что видел его, сказал, что он жив и цел. — Сейчас же отпусти, если не собираешься меня бить, — Тэхён сжал обеими руками чужую ладонь. Такую пылающую злость во взгляде альфы он не видел слишком давно. Должно быть, только в день, когда его щёку опалило жаром из-за добавленного в еду яда. — Сейчас же. — Я не собираюсь тебя бить, — злобно прошептав омеге в губы, Чонгук отпустил его волосы и отшагнул назад. Одного шага было мало, близость душила обоих. Отступив ещё на три шага, Чонгук закрыл руками лицо, укрывшись от хлынувшего из сердца Тэхёна недоверия. Оно, сжирая омегу, поспешно заполняло всё помещение. Ещё немного, и оба утонут. Что бы альфа ни сделал, что бы ни говорил, омега не верил, не доверял. Казалось, никогда не сумеет довериться. — Объясни, почему ты солгал, — не приближаясь и не повышая голос. — Думаешь, мне было легко в тот день?! Я уговаривал вас обоих! — идя на поводу жалящей внутренности боли, Тэхён сам приблизился к Чонгуку и толкнул его в грудь. — Ты бы не улетел, если бы я не солгал! — И поэтому ты решил солгать мне прямо в лицо?! — подавшись вперёд, альфа сомкнул руки на плечах омеги и встряхнул его. — Ты знал, что я ненавижу ложь! После всего, что я тебе рассказывал, ты снова бессовестно мне солгал! Тэхён до последнего терпел, чувствуя усилившийся жар в местах, где его кожу сжимали чужие пальцы. И наверняка бы сумел стерпеть ещё немного, если бы кожу перестали трогать. Чонгук сжимал плечи несильно, но этого было достаточно. Больше не удавалось ни двинуть руками, ни выкрикнуть что-либо в ответ. В миг, когда жар уже невозможно было терпеть, омега судорожно простонал, поморщившись. Его мгновенно отпустили. Так резко, что он едва устоял на ногах. Не в силах это выносить, он ринулся к тумбе, на которой стояла травяная настойка. Один, два, три. Трёх глотков было мало, но Тэхён вынудил себя остановиться, помня, что пить можно не больше двух. — Что это? — Чонгук, тенью проследовав за омегой, положил руку ему на лопатки и заглянул ему за плечо. — Что за бутыль? Это спиртное? — Не трогай! — дёрнувшись, Тэхён треснул альфу по рукам и отошёл от него, не давая касаться спины. — Тебе больно? — не по виду, по запаху считав истинного. Несильные касания не могли сделать больно, значит, дело не в них. Окинув Тэхёна с головы до ног пристальным взглядом, Чонгук не мог понять, в чём было дело. Тяжесть давила на внутренности, не давая вдохнуть полной грудью. Только когда омега, поведя плечами, зажмурился, словно от боли, альфа выпалил вспыхнувшую в мыслях догадку: — Тебя что, били? Дичайшее предположение могло подтвердиться. Полос на нежной коже всегда было много, их оставил пусть и сгинувший, но Ким-Хаан. Мог ли его первенец взяться за кнут? Мог ли Юнги избить Тэхёна, подобно отцу? Чонгук со всей силы сжал зачесавшиеся кулаки, которые до ужаса хотелось разбить о шрамированное лицо. — Тебя избили кнутом? — в голосе всё ещё слышалось нежелание верить в произнесённое. — Юнги тебя избил? — Из ума выжил?! — ошарашено выпалил Тэхён, едва сумев удержать себя от ещё одной пощёчины. — Что ты несёшь?! Мой брат меня не бил! Никогда! — Тогда почему тебе больно? — Чонгук только сейчас увидел, как близко подошёл и что за спиной омеги находилась стена. — Сними тунику. — Снять тунику? — толкнув руками альфу в грудь. — Может, мне ещё прямо сейчас раздвинуть перед тобой ноги?! — Тебя били? — пропустив всё мимо ушей. — Нет! — Тогда почему тебе больно? — Мне не больно! — вновь выплёвывая ложь истинному в лицо. — Тэхён, клянусь, если ты снова мне солжёшь... — И что ты сделаешь?! Не слыша ни плач сына, ни тяжёлое дыхание альфы, омега, задрав голову, ждал даже не ответа, а пощёчину. В груди до боли бешено колотилось сердце, но он не отводил взгляд. Нужда убедиться была сильнее. Ударит или нет? Говорил, что не прощал лжецов, что убивал их. Отчего-то казалось, что нет, не ударит. Сейчас Тэхёну хотелось раз и навсегда в этом убедиться. — Покажи спину! — раздалось яростно вместо удара. Чужие руки оказались повсюду. Сжимая ткань, Чонгук бесцеремонно тянул тунику то вверх, то лез к пуговицам на груди, за которые с силой тянул. Его дыхание было оглушающим. Вскоре пуговицы были сорваны, и туника спала с одного плеча, оголив его. — Чонгук! — взревел Тэхён, ударив альфу сначала по груди, а после по рукам. — Что случилось? — глухо выдохнув и отшагнув назад, заметив бинты на теле омеги. — Тебя избили? — Это ожог! — Кто это сделал? Юнги? Мгновения, когда Юнги стал для Чонгука самым ненавистным человеком, Тэхёну не удалось уловить. Раньше такой ненависти не было. Раньше Чонгук не винил Юнги во всех бедах. А может, Тэхён просто не замечал? — Это сделала Вэси. — Дракон Хосока? — неосознанно отшагнув ещё на шаг назад. — Я спустился в подземелье. Она была на цепи… — Тэхён сложил руки на груди, стараясь согреться от охвативших кожу ледяных мурашек. — Она словно сошла с ума… — Юнги и тебе навредил. У Чонгука подрагивали руки. Необходимость сдавить ладони на шее Юнги была всепоглощающей. Нельзя было давать ей волю. Всё из-за одного человека. Не будь Юнги, у Хосока были бы две ноги. Не будь Юнги, кожу Тэхёна не тронул бы жар. Наверняка, задержись он ещё хоть на день, эта тварь бы и к его сыну подобралась. — Причём здесь Юнги? — Из-за его действий Вэси это сделала, — отрезал Чонгук. — Из-за него у Хосока нет ноги, из-за него у тебя ожоги. — Это не его вина, — мотнул головой Тэхён и спокойнее повторил: — Так вышло. — Да даже если он зарежет человека у тебя на глазах, ты скажешь, что он не виноват, — ядовитое недовольство пылало в каждом слове, пока в сознании мелькало сказанное братом. — Хосок упомянул небесный бой. — Вы можете сразиться с Юнги в небе. Не на смерть. — Не на смерть? — оскалившись. — Да, победитель будет править Игнисаквой, а проигравший — Вендоном. — Как здорово ты всё придумал. Или это была идея твоего брата? — Это лучшее решение, — без толики сомнения в сердце настаивал Тэхён, шагнув в сторону истинного. — Для кого? — Для всех, — остановившись напротив альфы, омега положил ему ладонь на грудь. — Я понимаю, сейчас ты злишься, но ничего непоправимого не произошло. — У Хосока нет ноги! — раздалось подобно грому. — Но он жив! — выпалил Тэхён с такой же силой в голосе. — Юнги не стал его убивать! И Хосок лишился ноги даже не по вине Юнги! Они сражались в небе! Так вышло! В сердце сидела готовность хоть тысячу раз повторить то, во что омега верил. Его брат не заслуживал ненависти, которую получал. Никогда не заслуживал. — Не переживай, я не собираюсь разрушать наш с тобой дом. Мы решим всё мирно, — вдруг успокоился Чонгук. — Не стоит вовлекать драконов в наш конфликт. Это может плохо кончиться. Королю не пристало идти на поводу эмоций, и он не пойдёт. Ни на поводу ярости, кипящей внутри, ни на поводу злобы, атаковавшей руки. Кровавая пелена спала, на её место пришло насыщение, которое вскоре заполнит всё его тело. Нужно только заставить справедливость восторжествовать. — А небесный бой... — начал Тэхён, как только Чонгук направился в сторону дверей. — Юнги получит Вендон без боя, — ровным тоном, без толики былой злобы. — Он не готов отказаться от Игнисаквы. — Он получит Вендон, — повторил Чонгук, обернувшись. Больше его руки не тряслись и в груди не пекло. Принятое решение, подобно ласке, утихомирило весь гнев. Глядя Тэхёну в глаза, он сухо огласил приговор, прежде чем покинуть его покои: — Только сначала я заберу его ногу. Сдёрнув с брюк ремень, Чонгук поспешно обвязал им ручки дверей, заперев истинного внутри. Три секунды — ровно через столько в дверь затарабанили, посыпались угрозы и яростные вопли. Запрещая себе слушать и останавливаться, альфа направился на поиски. Вскоре за несколькими поворотами здесь и там начали мелькать слуги и стражники. На него смотрели, но панику никто не поднимал, наверняка не веря в то, что тот самый, кого все ожидали, уже находился в столице. В груди зачесалось — рёв Вуура рвался наружу. Совсем немного осталось потерпеть. Скрытые в лесу драконы, как и ночью, были никем незамечены. Чонгук не намерен вплетать Су, её он трижды с мольбой в голосе попросил оставаться в лесу, в отличие от Вуура. Этажом ниже, несмотря на ранний час, было многолюдно. Не имея точных сведений, альфа позволял интуиции себя вести. И она его не подвела. Впереди из дверей, ведущих в переговорную, вышел Юнги в компании незнакомого мужчины. Оба взволнованно о чём-то негромко переговаривались. Заметили-таки убитых стражников? Спокойствие в груди покорило и жар, и холод. Чонгук неторопливой, но твёрдой походкой, не останавливаясь, надвигался на врагов, не касаясь спрятанного в ножнах оружия. Снаружи по беззвучной команде, отданной одним сердцем другому, раздался нарастающий рокот. Рёв Вуура невозможно было спутать с другими, так громко умел рычать только самый большой обсидиановый дракон. Одновременно с оглушившим округу рёвом его наконец-то заметили. Юнги выглядел ошеломлённым. Чонгук позволил себе насладиться неверием в его глазах. Наверняка бы Ким-Хаан не поверил в увиденное, если бы не Вуур. Звон стали и рокот голосов звучали отдалённо. Со всех сторон мгновенно оказались стражники. Всё внимание Чонгука было направлено на того, кто стоял за ними, кто трусливо прятался за чужими мечами. — Поговорим? — властно ухмыльнувшись, предложил Чонгук, глядя Юнги в глаза. Осанка Чон-Драака была ровной, он даже не взглянул на выставленные перед ним лезвия мечей. Ни один меч не коснётся его кожи. Никто не осмелится, слыша грозное рычание совсем рядом. Несколько стен — не преграда для Вуура. Если понадобится, он все стены разнесёт. Но главное, Вуур был не один. В столице их было четверо. Пять вместе с Вэси. Каждый это знал. Ким-Хаан Юнги в том числе, именно поэтому он кивком головы позвал его за собой в уединённый кабинет. В этом кабинете Чонгук собирал своих людей. Двери плотно закрылись, отрезав двух верящих в своё право на корону альф ото всех. — Как ты попал в столицу? — первое, что сорвалось с уст Юнги. Именно это волновало Ким-Хаана сильнее всего. — Прилетел на Вууре, — хмыкнул Чонгук, сев за овальный стол напротив врага. — А что? Твои люди меня не заметили? У братьев Ким-Хаан были абсолютно разные глаза, хоть и цвет был один. Чонгук явственно считывал собственную готовность выколоть глаза напротив. Такая готовность никогда не проявится в сторону Тэхёна. Родной цвет бушующего океана в чужих глазах не сумел смягчить сердце истинного короля. Такая сила есть лишь у особенного омеги. У того, кто был рождён специально для него и для кого был рождён он сам. — Ты ведь знаешь о небесном бое? — спросил Юнги, стоило снаружи раздаться ещё одному рёву, звучащему тише предыдущего. Этот рёв отдался теплом в груди. Так ревел Агаар. — Тэхён рассказал мне о новых условиях его проведения, — позволяя оскалу мелькнуть на лице. — Ты в курсе, что это уже не традиция? Это... — Договорённость, — перебив врага. — Таким образом мы сохраним мир. — Вуур не по зубам твоему крошечному Агаару. — Боишься со мной сразиться? — Юнги не позволил собственному голосу дрогнуть, несмотря на боль, что от волнения скрутила живот. — Я скажу тебе прямо, — подавшись корпусом вперёд, Чонгук с глухим стуком поставил локти на стол. — Сегодня последний день, когда у тебя есть две ноги. — Хочешь меня убить? — Разве я это сказал? — едва сдержав щекочущий горло рык. — Я не собираюсь убивать единственного брата моего мужа. Живи на здоровье. Только с одной ногой. — Интересно узнать, как именно ты собираешься лишить меня ноги, и что на это скажет Тэхён. — А мне интересно другое. Ты всерьёз думаешь, что у тебя есть шанс против меня? — Шанс есть всегда, — так твёрдо, как никогда до этого. Вместо страха перед неизбежным столкновением, у Юнги в крови с бешеной скоростью растекалось ядовитое неистовство, распространённое на тех, кому было доверено следить за округой. Каким образом громадный зверь не был замечен? Почему колокола не звенят? Кто позволил вражескому дракону свободно лететь над Игнисаквой? — Я не мой брат, и Вуур не Вэси, — напомнил Чонгук, смерив альфу бесстрастным взглядом и до болезненной белизны сомкнув ладони в замок. — Если хочешь, мы можем сразиться в небе. Я скажу тебе, как всё будет. Ты проиграешь, я отрублю тебе ногу, и можешь улетать в Вендон. Можем не тратить время и сразу приступить к ампутации. — Тогда я вызываю тебя на настоящий бой, исходом которого станет смерть одного из нас, — точно уверившись в том, что враг не отступит и не согласится на иные условия, Юнги потянулся к своему кинжалу. Голосом брата в его мыслях вихрем пронеслись сомнения в принятом решении. Их он отогнал от себя, чувствуя вес не надетой сегодня короны. О долге короля знал каждый, его он обязан был исполнить. — Воспевая честь и доблесть, я вызываю тебя сразиться со мной в небе за звание Небесного короля. Капли крови закапали на стол. В их тихом стуке слышалась необратимость. — Да будет так, раз таков твой выбор. Чонгук, видя перед собой культю вместо здоровой ноги, какая раньше была у Хосока, вытащил из ножен кинжал. Клокочущий жар с удвоенной силой вспыхнул в груди вместе с приятной болью в руке. Умыться кровью сидящего напротив человека было желаннее многого. Несмотря на это, убивать врага было нельзя. Ладони встретились в крепком рукопожатии. С глубоким успокаивающим вдохом Чон-Драак вознамерился закончить небесный бой таким же исходом, какой отобрал у Хосока слишком многое.

***

I Ran (So Far Away) — Hidden Citizens 

Громким рёвом тень оповещает людей

О восстании достойном.

— Нет... — удушающим шёпотом вырвалось со рта Тэхёна. Древняя песня, пробившись сквозь стены замка, впорхнула в покои омеги. Её во всё горло пели жители столицы. Разве Чонгук бы согласился провести небесный бой по обговорённым условиям? Точно нет. Он не согласился. Тэхён это сердцем чувствовал.

В небе короли сменяют друг друга.

Пронзительное звучание встало комом в горле. Омега едва вновь не ринулся к дверям, лишь в последний миг сумел себя остановить из-за только уснувшего малыша. Казалось, вечность миновала с ухода Чонгука.

Мы поём небу, поём зверю, поём королям, схлестнувшимся в небе.

Тэхён слышал не только оглушительное эхо песни, но и сразу два рёва. Один звучал громче, а второй — агрессивнее. Наскоро надетая шёлковая рубашка и чёрного цвета брюки стали обжигающими. Собственная кожа начала душить омегу. С террасы ему не были видны пролетающие над столицей Вуур и Агаар — отсюда он мог видеть только бесконечный лес. «Только сначала я заберу его ногу», — пронеслось в голове равносильно хлёсткому удару. Ни за что. Никогда.

Яркие вспышки и яростный рёв,

Яркое пламя и ярость богов.

От невозможности оказаться в небе губы Тэхёна затряслись. Дрожь охватила плечи, ладони, колени и грудь. Сейчас бы спрыгнуть вниз. Будь они на первом этаже, он бы даже не раздумывал. С какой целью они в небе?

Король и дракон, два сердца в одном,

В едином порыве достойно спасают свой дом.

Как только вдалеке прозвучала последняя строчка древней песни, внутри что-то щёлкнуло, и омега вновь ринулся к дверям. На его руках виднелись царапины и синяки — столь сильно он желал оказаться снаружи. Стараясь не шуметь, он начал толкать дверь плечом, отчего по спине проходили болезненные разряды. По лбу стекал пот, дыхание вконец сбилось, когда внезапно, совсем близко послышался шорох с обратной стороны. — Откройте двери, — на грани крика. — Пожалуйста, откройте двери, мне нужно выйти отсюда. Тэхён прислонился щекой к дверям, несильно ударив рукой по дереву. Так долго. Мучительно долго. Ожидание сводило его с ума. Кто-то касался двери снаружи, но открыть её всё равно не выходило. — Пожалуйста, откройте двери! — чуть повысив тон и сразу оглянувшись в сторону кроватки. Послышался тихий скрип, и двери вдруг поддались. За ними стоял не стражник, а, к удивлению, травник. — Джин! Как ты... Ты сам пришёл? — Ваш муж и брат в небе, — сказал омега и медленно вошёл внутрь, держа в руке трость. — Знаю, — стараясь надышаться от облегчения хлынувшим отовсюду воздухом, Тэхён прижал руку к груди и провёл травника к своей постели. — Присмотри за Саатусом, хорошо? — Хорошо. Не подлетайте к ним слишком близко, они могут вас задеть, — посоветовал Сокджин, коснувшись чужой руки. — Спасибо. Больше Тэхён не смел терять ни секунды. Так быстро он бежал только раз в жизни, и тоже направляясь к Су. К ней он всегда бежал, когда беду не удавалось остановить своими силами. Лестницы и коридоры — всё смешалось воедино. Даже когда ступни коснулись травы, он не замедлился. Бежал так, будто за ним гнался разъярённый зверь, будто от этого зависела жизнь. Так и было. От этого зависела жизнь Юнги. — Су! — крик походил на рёв раненного зверя. У кромки леса, близ входа в подземелье собралось много людей. Голова каждого была поднята ввысь, каждый выискивал в небе скрывшихся за облаками всадников. Мимо них Тэхён пробежал незаметно, затерявшись среди увлечённой толпы. На него посмотрели только устроившиеся у кромки леса драконы. Чешуя одного походила на свежую кровь, а у второго отливала цветущей зеленью. Пало и Терра. Не Су. Не та, кто ему был необходим, кто мог спасти. Ринувшись мимо них, Тэхён скрылся среди громадных деревьев. Су должна быть поблизости. Выискивая её взглядом, он без остановки бежал, бежал, бежал... В миг, когда небо оглушил грозный вопль дракона, напомнивший гром, омега с криком упал на колени, споткнувшись. Руки и колени обожгло острой болью. — Су! — закричал Тэхён и, судорожно набрав в грудь побольше воздуха, заставил себя встать на ноги. — Су! В какую сторону бежать? Почему она не отзывается? Перед глазами встала жгучая прозрачная пелена. Стерев её, омега побежал вперёд. Она точно услышит. Не может не отозваться, он же её всадник. В порядке ли она? Несколько веток поцарапали его лицо. В ушах вместо собственного зова стоял топот и хруст мелких веток. Ноги подкашивались, сил практически не осталось. Подняв голову вверх, Тэхён тихо простонал, не увидев неба из-за расползающихся в стороны веток, сквозь которые не пробивался солнечный свет. — Су! Крик оборвался, когда впереди, на поляне, возник изящный белоснежный силуэт. Присутствие Су влило в тело живительную энергию, подарив второе дыхание. Расстояние сокращалось стремительно. Она негромко взревела и двинулась навстречу, сверкая яркими глазами. Несмотря на влитый в тело поток, грудь полыхала от боли. — Су-у! — хрипло выпалил Тэхён, влетев в неё, прижавшись к её груди всем телом. — Мы должны полететь туда! Их нужно остановить! Тревога, сковавшая тело омеги, мгновенно передалась дракону. Су осторожно ткнулась в его грудь головой, как только он отшагнул от неё и с мольбой в глазах глянул небо. Не заставляя его ждать, она нагнулась и тихо, побудительно проурчала. — Спасибо, — оставив полный нежности поцелуй на шее дракона, Тэхён начал забираться на неё. День, когда Су приняла его, наверное, может считаться лучшим днём в его жизни. В тот день на его сторону встал самый сильный из всевозможных союзников. Чем выше они поднимались, тем прохладнее становилось. На Су не было ни седла, ни поводьев, поэтому омега прикладывал все оставшиеся в руках и ногах силы, лишь бы не слететь вниз. Чувствуя это, девочка летела плавно, стараясь постепенно набирать высоту. — Быстрее! — с надеждой в голосе. За облаками ничего не было видно, зато вдали отдалённо слышался рёв. Высота захватывала дух. Тэхён старался не смотреть вниз, всё его внимание было направлено вдаль. Только шум ветра заглушал отдалённо слышимый гнев драконов. Вскоре впереди, за облаками, стало виднеться нечто яркое, огненное. Секунда — и они, прорвавшись через облака, увидели зависших в небе драконов, изрыгаемых пламя. У Агаара был подран бок, Вуур же выглядел невредимым. Су не подлетала слишком близко. Казалось, их даже не заметили. Огненный поток, исходящий от Вуура, был сильнее того, что испускал Агаар. Пламя поглощало пламя. Яркая вспышка ослепила на миг зрение — это жар, опаливший крыло Агаара. Тэхён не услышал сорвавшийся с собственного рта крик — так громко у него шумел в ушах ветер и бешеный стук сердца. — Юнги! — крик унесло ветром в иную сторону. Агаар не улетал, он, едва держась в воздухе, источал намерение сражаться до конца. Вновь рёв и снова жар. Вуур с ним играл, не нанося смертельные раны. Дожидался, пока Юнги и Агаар рухнут вниз? Тэхён открывал рот и снова его закрывал, чувствуя сдавившую шею верёвку. Невозможно дышать. Сомкнув глаза, он мысленно попросил Су подлететь ближе. Жар сменялся резкими порывами ветра, пока небо оглушало яростное рычание. В миг, когда в ушах стихло, когда тишина окутала небо, Тэхён открыл глаза. Драконы зависли в небе, все взгляды были обращены на них с Су. Будто время замерло. Ощутимее всего омегу пронзил тёмный взгляд Чон-Драака, в котором, помимо замешательства, мелькнуло беспокойство. Осознавая, кто одерживал верх, кто был в разы сильнее, он не отводил полный ледяной тревоги взгляд от истинного, даже не посмотрев в сторону брата. «Не надо», — беззвучно крича одними глазами. С Агаара стекала ярко-алая кровь. Кровь когда-то единственного защитника Игнисаквы. Тэхён чувствовал её металлический запах. Так тошнотворно. До ужаса. Собственная боль меркла, отчаяние в рёве Агаара преобладало над всем остальным. Даже тогда он не отвёл взгляд от Чонгука. «Пожалуйста, хватит», — на грани мольбы. Никто не нападал. Тэхён дрожал всем телом, с его губ всё не могло сорваться ни одно слово. Почуяв это, Су оглушила каждого яростным воплем, озвучив то, что было у её всадника внутри. Её поддержка не давала верёвке придушить омегу. Именно уверенность в одном единственном существе отчего-то сделала так больно, как ни одно другое прикосновение к незажившим ранам. Так горько, что не удалось сдержать первый громкий всхлип. Именно он сорвался со рта вместо слов. Не выдержав, Тэхён опустился грудью к спине Су, прижался лицом к её чешуе и заплакал. Больше он себя не сдерживал. Всё, что копилось в груди, всё, что терзало и мучило — всё вырывалось наружу солёными горячими слезами. Показалось, будто стало легче, но верёвка не отпустила горло. Омега открывал рот, стараясь заглотнуть воздух, и не мог. Нечем дышать. Совсем нечем. — Су, за мной! — раздался приказ Чон-Драака. — Плавно! Следом и плач стих — он застрял в горле, как только дракон полетел вниз. Не обращая внимания на боль в ладонях и бёдрах, Тэхён сильнее сжимал руками твёрдые отростки на спине Су, похожие на шипы. Сердце уже было где-то внизу, живот скрутило, едва удалось подавить подкатившую к горлу рвоту. Из-за потока нескончаемых слёз он ничего не видел. Близко ли земля? Очень. С грохотом Су опустилась на землю у кромки леса. Вблизи возвышался замок, его цвет походил на старую засохшую кровь. Ещё грохот и ещё один. Драконы приземлились? Проглотив ком в горле, Тэхён открыл покрасневшие глаза. В его сторону направлялся Чонгук. Позади Вуура приземлился Агаар, с него поспешно слезал Юнги. Неужели начнут сражаться на земле? Мечами? До смерти? Ни за что. Тэхён вытер влагу с лица и спустился на землю. Каждый сантиметр кожи горел от боли, всё тело подрагивало. Больше всего дрожали губы и руки. Один взгляд на ладони невольно сорвал со рта тихий писк. Царапины повсюду и кровавые разводы, будто кто-то бил его по рукам. Хвойный аромат оказался на расстоянии метра. Его бушующая сила напоминала оркаан. Омега сдавил израненные ладони, поклявшись самому себе, что изрежет их ножом, если голос, наконец, не проявится. — Я умру, если ты его убьёшь, — хрипло, ломко, но достаточно громко, чтобы его услышали. Чонгук оказался слишком близко. Встав вплотную, он закрыл собой всех, кто был позади. Так близко, что Тэхён даже почувствовал стук его сердца. Оно билось так же быстро, как его собственное. Как только к щекам прикоснулись большие ладони, омега вздрогнул и забегал мокрыми глазами по непроницаемому лицу альфы. Хотелось завопить и даже взмолиться, если нужно, но он стоял, не шевелясь, отчего-то решив попробовать поговорить с мужем так, как, бывало, говорил с братом. Правда, такой способ мог сработать лишь в одном случае: Юнги любил его и поэтому всегда шёл навстречу. — Чонгук, пожалуйста, давай спокойно поговорим? — Не плачь, — шепнул альфа, стирая такие неправильные слёзы с лица розы. — Ему правда жаль... — начал Тэхён, прижав израненные ладони к чужой груди. — Он не намеревался лишать Хосока ноги, клянусь. Пожалуйста, Чонгук, скажи, что не станешь... Судорожно всхлипнув, омега не смог произнести то, что с такой лёгкостью слетело с губ альфы. — Ты прав. Юнги намеревался убить Хосока, а не лишить его ноги. — Ради меня, — вырвалось отчаянно. Тэхён обхватил ладонь Чонгука и приложил её к своей груди. — Ради нас. Ты ведь знаешь, что я никогда тебя не прощу, если ты это сделаешь. Пожалуйста. — Только ради тебя, — Чонгук поглаживал омегу по щеке, готовясь огласить наказание, возникшее в мыслях в небе в миг, когда израненные плечи тряслись, а красивое лицо заливали слёзы. Раньше его порой злила стойкость истинного, а сейчас он поистине убедился в том, что лучше каждый день терпеть скандалы, чем снова увидеть эти ядовитые, сжигающие кожу слёзы на нежном лице. — У Юнги будет выбор: либо я отрубаю ему ногу и отдаю Вендон, либо пусть исчезнет. Навсегда. — Что?.. Так тяжело стало стоять ровно. Тэхён даже посмотрел вниз, но земля не шевелилась. — Мне всё равно, куда он улетит. Его не должно быть на моей земле, — звучало не терпящим возражений тоном. — Ты не можешь его прогнать, — даже не помыслив о первом варианте. — Роза, у моего брата нет левой ноги, а у твоего она есть. Пусть эта мысль не покидает твою голову. Так много печали виднелось в голубых глазах напротив, так много неверия. Эта печаль со временем пройдёт, когда Тэхён по новой обдумает произошедшее. Решение верное и справедливое. Каждый должен заплатить цену за сделанное. Повернув голову вбок, Чонгук поинтересовался, обращаясь к Юнги: — Ты меня услышал? Тэхён отступил на шаг от Чонгука и прижал ладони к шее. Его брата хотят прогнать. Навсегда. Как долго это навсегда? До самой смерти? Разве можно так... «У моего брата нет левой ноги, а у твоего она есть», — вновь и вновь звучало в ушах, разбивая сердце. Злость истинного была ясна омеге. Кристально. Но принять её и смириться с ней не выходило. Юнги ведь не заслужил. Как его можно прогнать с собственной земли, с места, где он был рождён?.. — Я улечу в Эффель, — вдруг заявил Юнги, с силой сдавив сердце омеги. — Что?.. — Тэхён вдавил ногти себе в шею. — Улетишь?.. Навсегда... — Завтра ты и все твои люди должны исчезнуть из Игнисаквы, — подобно грому отдал приказ Чонгук, сверля Юнги ледяным взглядом. — Агаар не сможет лететь в таком состоянии. — Пять дней, — согласился альфа, окинув вражеского дракона пристальным взглядом. — Даю вам пять дней, после все должны исчезнуть из моего королевства. В последний раз коснувшись щеки Тэхёна, Чонгук направился в сторону замка, позволяя братьям наедине смириться с неизбежным и, быть может, опасаясь сдаться перед силой грустных глаз цвета океана. Вууру был отдан безмолвный приказ следить за Ким-Хаанами и синим драконом. Такой же приказ был отдан Намджуну и Маркусу, стоящим недалеко от входа в подземелье. Чонгук кожей чувствовал на себе ошеломлённый взгляд Тэхёна. Так пронзительно на него мог смотреть только его муж. «Справедливо», — пронеслось у альфы эхом в ушах. — Чонгук! — выкрикнул Тэхён, не двигаясь с места. Его муж не обернулся. — Рапунцель, всё в порядке, — приблизившись к брату, Юнги завёл ему за ухо прядь распущенных, доходящих до плеч волос. — Я с ним поговорю. — Не стоит. Всё решено. Хоть и нехотя, но Юнги сумел признать поражение. Ради Агаара, ради Тэхёна, ради невинного малыша, ради каждого поверившего в него человека, ради всех, кто склонил перед ним голову. И ради себя. Будь Вуур не таким громадным, шансов было бы больше. Быть может, исход был бы иной. Вокруг выжидающе замерли вражеские драконы. Их пламя ничего не оставит от столицы. Взяв руки омеги в свои, он коснулся их губами. Каждое слово, каждая мечта брата отпечаталась клеймом на сердце. «Мы должны выбрать тот путь, который не приведёт к разрушению Игнисаквы», — отдавалось стуком в груди. «Я сделаю всё, чтобы вы были в безопасности», — собственная клятва обжигала внутренности. И сейчас Юнги мог сделать всё от него зависящее ради этого. — Не решено! — отказываясь верить, Тэхён вцепился в руки брата. — Он не может тебя прогнать! Вендон... — Вендона больше нет, — безжалостно разрушив последнюю надежду. — Скажи, тебе будет страшно остаться здесь без меня? — Да, — в голосе не слышались сомнения, только горечь. — Ты боишься Чонгука? — Нет. — Так тебе будет страшно без меня здесь или плохо? — не выдержав, Юнги прижал брата к груди. — И плохо, и страшно... — всхлипнул Тэхён, уткнувшись альфе в шею. — Помнишь, ты говорил, что мы бы всё равно разлучились? — Но ведь не так, — хрипло дыша. — Я хочу, чтобы ты правил Вендоном, хочу, чтобы ты был счастлив. Ты был рождён наследным принцем. — И я всю жизнь был несчастен, — сорвалось с губ судорожное признание, от которого Юнги долгие годы старался сбежать. — Ты прав, я был рождён, чтобы однажды стать королём. Но желал ли я этого? Это тяжёлое бремя, Тэхён. У меня никогда не было выбора. Я нёс это бремя, потому что должен был его нести, потому что именно для этого я был рождён. Я сам не знаю, хотел ли этого, желал ли стать королём... — слёзы брызнули и из глаз альфы, он уткнулся лицом в волосы брата. — Я уверен только в том, что это бремя всю жизнь меня душило. Думаю, сейчас я готов отречься от всего, готов оставить Игнисакву, готов улететь в Эффель, но только если ты сможешь быть здесь без меня. Таким образом мы сохраним мир. — Но я не смогу! — Тэхён задыхался, в его груди разрасталась огромная чёрная дыра. Так страшно ему не было, даже когда мама умерла. Её уход он разделил с братом, а без брата он останется совсем один. Навсегда. — У меня разрывается сердце! Чонгук хочет у тебя всё отобрать! Ты не можешь всё оставить! — Всё будет хорошо, — пообещал Юнги, поцеловав омегу в макушку. В это альфа хотел верить и на это надеялся. Отныне он старался думать о последствиях. Спасти брата от жара он не смог, но от войны сумеет. Так правильно. Так необходимо. Быть может, так и было суждено, ведь Вендон ныне был лишь эхом далёкого прошлого. Округу оглушил жалобный рёв белоснежного дракона, заставивший его хоть и слёзно, но улыбнуться. Тэхён не одинок. Его страх разделял Юнги, который до ужаса боялся оставлять омегу и лететь в неизвестность, а боль разделяла Су, готовая разорвать всех в клочья ради своего человека. И страх, и боль пройдут. В это Ким-Хаанам необходимо научиться верить.