Ложная Идиллия

      Стекольный отзвук сменился предвкушающим молчанием, часы вот-вот пробили 12 и прозрачные бокалы вновь налились крепким алкоголем. Телевизионный ящик заиграл трезвучьем колоколов.

— С Новым Годом, друзья! С Новым 2004 Годом!

      Шальная пробка уже далеко не в первый раз вылетала из горлышка бутылки дешевого шампанского. Еще до полуночи мне не посчастливилось первому накидаться и откиснуть почти до самого боя курантов.       Наш несносный гогот не смолкал, наверное, часов с 9 вечера, прерываясь разве что на черт знает какую по счету стопку низкосортного спирта. А музыкальные телепередачи только и делали, что подстрекали нас, мол, кто кого перепьет, а потом — перепоет.       И пили мы начисто — без закуси: салатов, бутеров и даже картошки. Но с посменными перерывами на своевременный перекур после пары крепких стопарей. Кривые самокрутки в такие моменты кажутся дороже жизни, а завонявшийся табак — и того ценнее отца, а может даже и матери.       Нажраться уметь надо — говорил мой далеко уже не трезвый товарищ, что самый первый после полуночи расплылся на заблеванном коврике. Кажется, не самое приятное это зрелище. Иногда неволей думается, что бы обо мне подумали родители, будь они где-то рядом?       Наверное, к образу порядочного парня не идет очарование смердящих алкоголем недомерков. Но я все же тут и я все же с ними. Ору, горланю и чокаюсь ребрами рюмок и бокалов, на спор забившись о том, кто кого пересидит и не обоссытся. Не далеко я все-таки от них ушел.       Порой, за себя даже становится стыдно. Стыдно, покуда в обомлевшую гортань не вливается очередной стопарь холодной сорокоградусной.       Ближе к утру отголоски попойки постепенно сменились телевизионными аплодисментами, на пару заливающимися с истошным пьяным храпом из соседних комнат. Выстроенный частокол пустых склянок из-под спирта вгонял в еще большую тоску, а пачка сигарет пеплом рассыпалась на душе, со временем становясь все более пустой.       Часы нервно тикали, недавно отбивши пол седьмого, а рассудок уже битый час твердил, что пора кончать с этим алкогольным дурдомом. И лишь слегка протрезвев, мне пришлось решиться на этот шаг.       Голова шла ходуном, вертелась недурнее юлы, что даже огоньки гирлянд сливались в плавающие кляксы. Не мало усилий пришлось мне приложить, чтобы встать и не упасть под тяжестью трясущихся колен.       — Ты эт… куда эт?       — Я… Я пройдусь.       — А-а-а… Ну навай, Антокх, навай… — Привстав и неспешно пошаркав под собой, потрушивающиеся руки протянули мне черную болоньевую куртку на размер больше. — деыжи… И эт… Ну, ещо принеси, а? Выпить…       — Хватит тебе.       Через пару секунд куртка была уже на мне. Дверь со скрипом распахнулась и заиграл скрипучий хор крылечных половиц. Ладони обдало морозом, а из носа вылетел клуб белого дыма.       Снаружи еще не успело рассвести. Сумрак проглатывал улицы, противясь лишь фонарям, что до сей поры не успели погаснуть.       Мой путь лежал прямиком по проселочной дороге. Идти нужно было банально по прямой, аккурат петляя меж фонарных столбов и сугробов. Однако, под чарами крепкого алкоголя, ноги понесли меня совсем не в ту сторону.       Одинокие тропы, что мирно покоились у самого края поселка, насколько я себя помню, никогда ничем не освещались. Но лишь они были самым коротким путем до дома. Вероятно, не самой лучшей идеей было идти по ним до рассвета, но решение уже было заведомо принято моей нетрезвой головой.       Только отблеск луны в утренней полутьме стал для меня единственным источником света. Путеводителем во мраке. И я шел. Шел дальше, пока и он не перестал мне сопутствовать.       Остальная часть тропы простиралась через редкую рощицу, слегка гранича с залежами отсыревшего бурелома. Дальше шагать пришлось во мраке.       Размашистым пьяным шагом я брел в полутьме. Отсюда виднелось лишь небо. Небо на фоне кончиков сосен и блеклые звезды, что уже исчезали под натиском первых лучей рассвета. Но сколько бы мне не приходилось идти, тьма вокруг все не рассасывалась.       С каждым новым шагом узнавать окрестности становилось все сложнее. Темнота словно пробиралась под самую шкуру. Словно окутывала и впитывалась, покалывая губы.       Знакомые деревья сменялись иными — незнакомыми. И вдруг чей-то тихий шорох донесся издали, стоило мне разминуться с деревом. Он повторялся снова и снова, покуда я ходил кругами, ища источник.       Допился — я искал тому объяснение, теша свое подсознание. Но где-то в глубине я понимал, что здесь что-то не так. И чем глубже я забирался, тем больше был в этом уверен.       Каждый метр переливался в шаг в неизвестность. Неужели заблудился? Быть того не может! Однако, до сих пор не рассветало, а мрак сгущался, словно черная липкая жижа в ржавой бочке.       Шорохи не утихали. Они то приближались, то отступали. Будто дразнили, покусывая уши.       — Есть здесь кто?       Подрагивающим голосом слова сорвались с губ. Но ответа не последовало.       Дальше так не могло продолжаться. Развернувшись, я пошел обратно по своим следам, щурясь и вглядываясь в снег. Ком подступил к горлу, когда я понял, что они обрываются у ближайшего пня.       — А-А-А-А-А       Вдруг девичий визг раздался из глубин леса. Стая ворон разлетелась с веток в разные стороны. Мурашки роем пробежали по коже, а по спине прошелся морозящий холод.       Первородный страх одолел мое тело. За пару секунд я успел протрезветь и рвануть оттуда что есть мочи. Попал… Попал я! Убьют!       Ноги несли противоположно направлению крика. Но, казалось, он лишь становился ближе. Наступал мне на пятки и дышал в спину. Словно охотился на беззащитного зверя, попутно терзая другую добычу.       БЫСТРЕЕ! — Эхом раздалось в голове.       Чье-то присутствие вселяло дрожь. Тихие шорохи становились все громче. Темные образа сливались с тенями деревьев. Визг не стихал.       — Ты чего забыл здесь, ма-а-альчик?       — Чего тут ищешь, глу-у-упый?       — Смер-р-рти ищешь, идиот?       — Тебе не место здесь! Усек?       Их голоса доносились отовсюду. Изо всех сторон разносились девичьи вопли. Сил бежать уже почти не осталось.       — Я… Я понял! Я домой шел! Я уйду! Уйду, обещаю!       — Врешь! Врешь не уйдешь, белобрысый! — Завопил басистый голос.       Сердце забилось чаще. Точно убьют! Смерть! Пропал я!       Но вдруг спереди пробился свет. Черный бор сменился домом у подножья леса. Сменился моим домом.       Снаружи успело рассвести. Начинался снегопад. Было пасмурно.       — Сто-о-ой! — Взвыл тот голос, затерявшись среди сосен.       Меня было уже не остановить. Миновав коряги, я перепрыгнул через забор. Трясущийся ключ вошел в замочную скважину. Последнее, что я увидел — это чей-то силуэт и алый шарф, мирно качающийся на одной из веток.       На следующий день на столбу развивалась листовка:

Внимание!!!

Пропала ученица 11В класса

Полина Морозова