Шестая Тень / The Sixth Shadow

— Хей, Сай… как думаешь, ты мог бы научить меня рисовать? Сай моргнул. — Зачем? Действительно, зачем. Ну, в общем и целом, у Сакуры закончились варианты. Поскольку она, на самом деле, не знала что делать или как с ним сблизиться, из-за того, что мальчик был таким социально неловким, она попыталась прийти на тренировку раньше, чем кто-либо другой (зная о его привычке делать то же самое), с целью попытаться завязать разговор без помех. К сожалению, хотя она была так же рада, как и все остальные, что Какаши все еще был в больнице, недостатком этого было то, что у нее оставалось намного меньше времени, чтобы подружиться с Саем, прежде чем появились Наруто и Ямато… и благодаря неловкости мальчика, ей пришлось разобраться в нескольких довольно неудобных взаимодействиях с ним те несколько раз, когда они все-таки разговаривали. Сай постоянно неправильно понимал ее намерения и реагировал соответствующим образом, часто ставя ее в неловкое положение. Однажды Сакуру даже заставили объяснить ему «человеческое поведение при ухаживании» и то, что ее действия были платоническими, а не какой-то странной техникой флирта. Ага. Неловко. Она спотыкалась на минном поле, которым была их зарождающаяся дружба (как она надеялась), пока ей не пришло в голову просто… сделать с ним то, что Саю действительно понравилось бы. — Э-э… наверное это было бы… неплохо, я думаю? — Уродина, для меня очевидно, что ты слишком целеустремленная, чтобы просить об обучении чему-то только ради «наверное, это было бы неплохо». Пожалуйста, назовите свою истинную цель. Сакура вздохнула. Ну вот опять… — На днях я слышала, как некоторые из моих коллег сплетничали о моем грубом поведении… Я хочу доказать им, что у меня тоже есть чувствительная, творческая сторона, черт возьми! — В этом заявлении подразумевается тот факт, что ты считаешь рисование женственным занятием, — невозмутимо сказал Сай. И… он только что нахмурился? Черт возьми! Почему она должна была позориться каждый раз, когда открывала рот?! — Ах, нет! Это совсем не то, что я имела в виду. Я считаю, что рисование — это действительно успокаивающее занятие… — Я понимаю, — прервал ее Сай. — В конце концов, ты довольно жестокая. Это естественно — хотеть научиться контролировать свои порывы. Контролировать порывы? Жестокая? Что, простите? — Что ты только что сказал, мелкий говнюк? — огрызнулась Сакура. — Что ты жестокая, — как ни в чем не бывало кивнул сам себе Сай. — Ты постоянно совершаешь такие действия, как избиение, громкая ругань и другие полу-насильственные акты по отношению к Слабаку. Твой стиль ведения боя также очень агрессивен. Я уверен, что это расценивается как «жестокость». — Боги, спасибо, Сай. Ты заставишь меня покраснеть, если будешь продолжать в том же духе. Бледный мальчик бросил на нее растерянный взгляд. — Это был не комплимент. — Я знаю, — усмехнулась Сакура. — Я знаю. Еще более растерянный взгляд. — В любом случае… насчет уроков рисования… ты в деле? Как оказалось, заниматься живописью, черчением, набросками — чем угодно — с Саем было на самом деле очень весело. Сакура всегда подозревала, что у нее хорошая зрительная память, но этого было недостаточно, чтобы быть хорошей художницей. Хотя она неплохо проявила себя в реализме, большинство каракулей (она бы не назвала это дерьмо рисунками), которые у нее получались, были скучными и довольно не вдохновляющими. Если бы она хотела чего-то настолько похожего на реальную жизнь, она могла бы просто сделать фотографию. Как бы то ни было, это дерьмо просто напомнило ей о неловком этапе, через который она прошла, рисуя Саске со всех сторон, когда ей было двенадцать. Чем меньше она будет думать о тех днях, тем лучше. В это время Сай… наблюдать за тем, как он рисует, было по-настоящему захватывающим опытом. Он приходил в ее маленькую квартирку, и они садились за ее обшарпанный обеденный стол, нуждающийся в замене, всегда заваленный свитками и кисточками для чернил, и бледный мальчик просто… погружался в свой собственный маленький мир и творил. Сакура никогда не знала, что у него получится, по крайней мере, не до последней четверти, когда странные формы, которые он набрасывал, внезапно превращались во что-то более конкретное, в видение того, что должно было произойти, странные линии внезапно соединялись, образуя связное целое. Всего несколькими кистями, такими тонкими и легкими, что он почти не тратил чернила, можно было создать целое животное или пейзаж. Сай никогда не заходил дальше. Иногда, однако, он использовал и цвета, и именно тогда он действительно придавал холсту форму, которая говорила с ней на интуитивном уровне. Рисунки Сая удивили ее тем, что на них никогда не было человеческой натуры, и все же они все равно выражали сильные эмоции. Грусть, по какой-то причине, резонировала с ней больше всего. Под воздействием кисти Сая, грусть приняла форму одинокого стола с полупустой бутылкой из-под полироли для оружия, опрокинутая на замшелое дерево. Черная жидкость для чистки стекала по брошенной катане, которая была оставлена обнаженной на столешнице, скользила по ней и собиралась вокруг одиноко стоящей пустой тарелки, в середине которой было вареное яйцо и два салатных листа. Это было нереально. Остальная часть комнаты не была отображена и заменялась глубокой океанской синевой, которая, казалось, вторгалась в реальные видимые объекты. В ней закручивались человекоподобные формы, потрескавшиеся и из-за иссохшейся глины, становились заметны только после того, как сощуриться на мешанину зеленого, голубого и темно-синего. Неподалеку от катаны на столе лежала одинокая сломанная палочка для еды, один край которой свисал и превращался в черную иву, сливающуюся с тенями внизу. Простое описание может показаться довольно случайным. Образы картины не были чем–то таким, о чем обычно думаешь в контексте печали — и все же, глядя на нее, испытываемое абсолютное одиночество было неописуемым. Это тронуло Сакуру, стоило ей взглянуть. Она сказала Саю, что у того настоящий талант к искусству, и это была чистая правда. В бою он может и старался быстро черкать на своих свитках животных, но его картины были чем-то большим… Это была даже не просто грусть, которую он хорошо изображал: у Сая был целый репертуар эмоций, которые он мог каким-то образом передать через свои картины… если бы еще его лицо было таким же выразительным. Действия мальчика действительно говорили о том, что он чувствовал. По крайней мере, Сакура так думала, когда он позволил ей сохранить свою картину о грусти. Он назвал это «Уродливый стол». Сакура не была уверена, должна ли она была принять это близко к сердцу или нет. В любом случае, она была очень тронута тем, что он подарил ей. Он даже подписал ее и написал ей небольшое посвящение. «Для Уродины. Я надеюсь, что этот Уродливый Стол придется тебе по вкусу» Сакура, не теряя времени, повесила его к себе на стену. Уродливый Стол вскоре обрел соседа в лице счастливого рисунка от Сая — «Сахарная Вата» — поскольку он утверждал, что если бы у Сакуры был только грустный рисунок, она бы смотрела на него и постоянно впадала в депрессию. Она так же быстро, как и до этого, повесила Сахарную Вату рядом с Уродливым Столом. Что-то подсказывало ей, что ее квартире скоро грозит опасность превратиться в частную художественную галерею Сая. Сай, решила она, в каком-то смысле был похож на снег… Его кожа кипенно-белого цвета, выражение его лица такое же пустое, как его пустые холсты, но под ним скрывалась жизнь. Точно так же, как фермеры любили снег, потому что он орошал их посевы и приносил хороший урожай. — Эй, снежинка, — сказала Сакура в один из таких вечеров в день рисования. — У тебя чернильное пятно на лице. Сай моргнул, глядя на нее. — Уродина… Я не знаю, как тебе сказать, но сейчас еще не зима. Сакура улыбнулась ему. Ей было интересно, когда он поймет, что это его новое прозвище. Да, это звучало так, словно это придумала пятилетняя девочка. Подайте на нее в суд. Однажды Сай ушел из ее дома, после одной из таких посиделок, а Сакура села за свой маленький кухонный стол и достала кое-какие документы, которые ей нужно было заполнить для Кумы. Мужчина отправил ей ее досье, попросив изменить любую важную информацию, которая может быть использована против нее в будущем. По-видимому, в Конохе была комната, полная поддельных файлов именно для этих целей… поскольку Сакура стала «кем-то, за кем нужно следить» всего месяц назад, у них все еще была возможность изменить доступную о ней информацию. Вот почему Сакура сейчас сидела и просматривала содержимое своего личного дела. С первого взгляда она поняла, что ей нужно будет многое поменять, поэтому достала запасной лист бумаги, чтобы помечать любые изменения, которые придут ей в голову. К большому удивлению, быстро просмотрев свое досье, она обнаружила, что в нем было довольно много ложных фактов. Ее возраст, например, был одним из таких фактов. Еще во времена учебы в Академии, до встречи с Ино, Сакура осталась на второй год. Это было нормой для гражданских лиц. По первости ей совсем не нравилась Академия, и то, что все клановые дети с самого начала справлялись намного лучше нее, совсем не мотивировало. Только после встречи с блондинкой под задницей Сакуры зажегся огонь желания преуспеть, но на тот момент она уже потеряла год. Другими словами… ей было почти семнадцать, а не почти шестнадцать, как говорилось в ее досье. Любопытно, что эта часть была заполнена Ирукой-сенсеем, который знал, что она оставалась на год. Сакура задавалась вопросом, не солгал ли он нарочно, чтобы облегчить ей задачу. В конце концов, повторение года было пятном на вашем послужном списке. Однако теперь, когда она давно закончила школу, указывать свой неправильный возраст казалось бессмысленным. Чем старше она была, тем больше люди уважали ее. Поэтому она вычеркнула указанный день рождения и написала в скобках свой настоящий.       

Должно быть, кто-то допустил ошибку, регистрируя мой день рождения. Это кажется разумным, учитывая, что я на год (почти на два) старше многих моих одноклассников по Академии. Если бы вы могли еще больше изменить мой возраст, я была бы вам признательна. Это добавит путаницы.

Написав это, Сакура пожевала ручку, переходя к части файла, рассказывающей о ее прошлом. О семье. К ее удивлению, этот раздел также содержал неверную информацию. Или, скорее, он не обновлялся с момента ее выпуска.

Харуно Сакура, достойная дочь двух гражданских торговцев среднего класса, говорилось в досье. Харуно Мебуки и Харуно Кизаши признаны благонадежными в результате нескольких проверок их прошлого. Они, похоже, очень восхищаются шиноби в целом, причем это почти граничит с боготворением. Семья управляет небольшим круглосуточным магазином, который привлекает много гражданских клиентов. Вполне возможно, что в будущем магазин может расшириться. Вывод: семья достаточно обеспечена экономически для поддержки образования дочери как шиноби.

Вот и все. Там ничего не было о смерти ее родителей или о том факте, что они пытались добиться расширения магазина, в результате чего были взяты кредиты, которые нанесли Сакуре финансовый ущерб, и ни первоначального магазина, ни нового филиала больше не существовало. Согласно этому, ее нынешний адрес все еще должен был быть ее старым домом. От одного взгляда на название ее старой улицы на глаза навернулись слезы. Они капали на файл незаметно для нее. Что это значило…? Сакура всегда просто… вроде как предполагала, что ее шишоу, по крайней мере, знала, что она сирота. И Шизуне. Шиноби, такие могущественные, как Цунаде, всегда казались настолько всезнающими, что она никогда не переставала сомневаться в этом предположении… но, думая об этом, Сакура никогда не упоминала при них, что она была сиротой. Могли ли они… не знать? Однако это было невозможно. У нее и раньше в квартире бывали АНБУ. Они видели, где — как — она жила. Но опять же, возможно, они не понимали, что им нужно сообщить что-либо о ее жизненной ситуации хокаге. Как бы то ни было, Сакура просто тупо уставилась на листок бумаги, ее желудок скрутило в узел. Время после вторжения было таким хаотичным… она решила, что имеет смысл, что ее досье не обновлялось. Сакура вспомнила тот первый день после смерти своих родителей, когда она стояла в очереди за своей новой квартирой, ожидая среди множества других осиротевших генинов… Человек за стойкой был так взволнован, что, вероятно, не делал надлежащих записей, хотя должен был. …поскольку смысл в любом случае заключался в фальсификации ее досье, Сакура не видела причин что-либо менять в этой лжи. Если возможный враг поверит, что она все еще живет в другом месте и зависит от своих родителей, это может обернуться ей на пользу. Следующим был раздел о ее учителях. По какой-то причине, помимо Хатаке Какаши и Сенджу Цунаде, кто-то записал, что Намиаши Мегуми наставляла Сакуру в различных случаях. Она сделала пометку рядом со своим именем, проясняющую это конкретное заблуждение, и тоже вычеркнула имя Какаши заодно. Люди из Дознания, вероятно, подумали бы, что она хотела удалить любые следы того, что Какаши был ее учителем, чтобы заставить людей еще больше недооценивать ее, но простая правда заключалась в том, что она не хотела, чтобы его имя было где-либо в ее досье, если это вообще возможно. Сакура не хотела, чтобы он получил даже сноску. Не было никакой информации о природе ее чакры, поэтому она решила использовать и это.

Моя настоящая природа чакры — ветер, а вторая — вода. Запишите, пожалуйста, что это вода и земля.

По части сюрикендзюцу и установки ловушек Ирука-сенсей превознес ее до небес. Это были два предмета, в которых она была лучшей в Академии, в основном потому, что тут не нужен был родитель-шиноби, чтобы преуспеть. Также потому, что была задействована физика, а Сакура была ботаником. Некоторое время она раздумывала, не написать ли, что у нее это тоже плохо получается, но потом решила этого не делать. Если бы ее досье было слишком явно жалким, кто-нибудь мог бы догадаться, что что-то нечисто. Поэтому она написала:

Оставьте отзыв Ируки-сенсея о моем таланте к ловушкам и сюрикендзюцу как есть. Постарайтесь сделать так, чтобы казалось, что это навыки, которыми я очень горжусь, несмотря на то, что это основа, которую должен знать каждый. Таким образом, возможный враг будет считать, что это все, чем я располагаю.

Сакура просмотрела свои заметки. По сути, это был фестиваль самобичевания. Наконец, в самом конце шел раздел, описывающий ее навыки гендзюцу. Ее исключительный контроль над чакрой упоминался много раз до этого, но сноска в конце заметок привлекла ее внимание. Она была нацарапана знакомым почерком Ируки-сенсея:

Сакура-чан обладает удивительным талантом к обнаружению гендзюцу. Я полагаю, это связано с ее отличной зрительной памятью, а также с тем, насколько хорошо она ощущает свою чакру. Я редко видел, чтобы ученик так быстро замечал иллюзии и разрушал их. Люди с гендзюцу-типом личности чрезвычайно редки, но я верю, без тени сомнения, что Сакуру можно считать одной из них.

Это была высокая похвала, но ленивый почерк Какаши ниже довольно быстро развенчал это:

Не согласен. Я применил к ней гендзюцу D-ранга, и она потеряла сознание.

Сакура смотрела на его куриные закорючки почти целую минуту после того, как прочитала их. Она уже собиралась отойти от своих ненавистных мыслей и продолжить просматривать свое досье, когда заметила маленькую стрелочку в конце отвратительных каракулей Какаши. Она прищурилась, понимая, что стрелка, должно быть, означает перевернуть страницу, несмотря на то, что на другой стороне писать не полагалось. Сакура нахмурилась и перевернула страницу. К ее растущему удивлению, Какаши нацарапал что-то еще своим едва разборчивым почерком. Мужчина использовал для этого карандаш. Цветной карандаш. Однако сами слова были еще более удивительными. У Сакуры упала челюсть.

Для промежуточных экзаменов на чунина я рекомендую Намиаши Мегуми как наставника в медицинском обучения. Посмотрим, что из этого получится.

Позже было добавлено кое-что еще:

Харуно освободилась от гендзюцу А-ранга во время вторжения (см.: Кабуто Якуши). Возможно, результаты ее тренировок с Намиаши. В ожидании дальнейшего наблюдения.

И затем, датированный самым последним:

Не проявляет никакой мотивации стать компетентным шиноби. Оба раза бросала занятия с Намиши в больнице на полпути. Проигнорировала мои предложения обучить ее. Отзываю рекомендацию.

Карандаш, который она держала, разломился в ее руках, как веточка. Этот лживый сукин сын. О чем, черт возьми, он имел в виду? Он это выдумал или что-то в этом роде? Это поэтому Намиаши числилась ее учителем? Сакура никогда даже не разговаривала с этой сукой до того, как ее повысили до хирурга А-ранга в больнице. Что, черт возьми, это должно было значить? Она с ненавистью посмотрела на листок бумаги. Читал ли это ее шишоу? Знала ли она, что какой-то драный файл утверждал, что Сакура немотивирована и ленива? Сколько людей видели эту хрень? Она была крайне возмущена. Как он смеет? Как смеет Какаши распространять такую ложь о ней? Она знала, что он был отъявленным лжецом, но она не ожидала, что это будет проявляться настолько грубо. Дрожащими от гнева пальцами она нацарапала ниже:

Удалите информацию о том, что я гендзюцу-тип. Это не общеизвестно, и вместо этого лучше притворяться, что у меня слабость к иллюзиям. Оставьте записку Хатаке Какаши о моей некомпетентности в разрушении иллюзии D-ранга. Удалите то, что я смогла вырваться из иллюзии Кабуто Якуши.

Представления о том, что она была некомпетентна, в фиктивном досье, сыграло бы ей на руку. Однако Сакура была слишком зла, чтобы просто оставить все как есть, и, хотя ее разум говорил ей, что это плохая идея, она добавила:

Однако я хотел бы отметить, что я никогда не тренировалась у Намиаши Мегуми. ПОЖАЛУЙСТА, обратите внимание, что это ошибка, и Хатаке никогда не поручал этой женщине быть моей наставницей и не делал никаких так называемых предложений обучить меня.

Да, только люди из Дознания могли это прочесть, но ей было все равно. Она должна была кому-то рассказать. Сакуру трясло от ярости. Сакура ничего так не хотела, как чтобы ребята из Дознания написали, насколько охуенно она владеет гендзюцу, но Кума был прав. Чем больше ее враги недооценивали ее, тем лучше. Она была человеком логики и знала это. Но все же... гнев бурлил в ней, как закипающая вода. Она была готова сломать Хатаке хребет, если он попадет к ней в руки. Сакура была так зла, что ей нужно было сделать перерыв, чтобы выполнить несколько дыхательных упражнений и выпить немного апельсинового сока, прежде, чем читать остальную часть своего досье. Что касается остальных вопросов, Сакура вскоре узнала, что Кума выполнил свою часть сделки. Официальная версия о таблетках теперь заключалась в том, что их изобрели в АНБУ, но оперативник, о котором идет речь, сохранял анонимность по соображениям безопасности. "Его" имя было затемнено на различных файлах — хотя для любых ищеек был оставлен ложный бумажный след. Естественно, Сакура воспользовалась тем, что Кума использовал ее в качестве посредника, чтобы поговорить с шишоу, чтобы создать у Цунаде впечатление, что настоящим изобретателем был чунин, на которого они возложили создание ее таблеток, а не она сама. Она даже сказала командиру, что ее шишоу ответила, что они оба должны ссылаться на фальшивый псевдоним в будущем, когда Сакура действительно упоминается в контексте изобретателя, чтобы убедиться, что никто из подслушивающих не раскроет уловку. Это был надежный план. Она каким-то образом обманула свою шишоу. Бум. Невообразимо. Однако, если она думала, что это был конец всей затеи, Сакура прискорбно ошибалась. Цунаде вызвала ее в свой офис на следующий день после того, как она завершила оформление документов для своего заявления на поступление в АНБУ с Кумой, и, боже, она выглядела взбешенной. — Сакура — что? — прошипела она, размахивая упомянутыми документами. Сакура моргнула. Ой. Вот дерьмо. Она была так зациклена на том, чтобы прикрыть дело о солдатских таблетках, что забыла упомянуть о предложении Кумы присоединиться к АНБУ — и о том, что она приняла его — почему-то предполагая, что он сам расскажет шишоу, хотя они заранее договорились, что Сакура проведет этот разговор между ними. Идиотка. Она была такой идиоткой. — Ах… это. Что ж… Кума-сан предложил мне должность в АНБУ. Но только для теневых дипломатов, — добавила она, заметив выражение лица шишоу. Цунаде выглядела потрясенной. — Сакура, одно дело желать обучиться дипломатии, и другое дело — обычная глупость. — Но…. — Сакура нахмурилась. — Я не понимаю… Я подумала, что это был бы хороший способ убить двух зайцев одним выстрелом — знаете, улучшить свою дипломатическую подготовку и одновременно тренировать боевые навыки. — Мне все равно, — женщина все еще прожигала взглядом дыры в документах Сакуры АНБУ. — Извини, что я это говорю, но мне придется тебя развернуть. Ты моя ученица, Сакура, и ты только что вышла на международный уровень. Позволить тебе присоединиться означало бы просить других поохотиться на тебя. — Но шишоу… — Нет, Сакура! У тебя на спине мишень. Цунаде хлопнула маленькой брошюрой по столу. Должно быть, она читала ее прежде, потому что книжка уже была открыта на определенной странице. Сакура тупо уставилась на нее. Ее лицо смотрело в ответ. Она знала эту фотографию — это была ее генинская фотография… единственная фотография, которую она когда-либо делала… просто что. — Почему моя фотография времен генина на этом, — Она оборвала себя, прочитав текст, напечатанный рядом с картинкой. — Подожди… Шишоу… это…? Так и было. Книга бинго. Сакура никогда не видела подобного раньше, но это не могло быть ничем иным. — Книга бинго, — подтвердила Цунаде. Она перевернула ее так, чтобы Сакура могла видеть текст вертикально. — Читай. Сакура послушалась. ИМЯ: Харуно Сакура ПСЕВДОНИМЫ: — РАНГ: чунин, хирург ВОЗРАСТ: 15-16 (?) ОПИСАНИЕ: 160 см. (приблизительно), короткие волосы (розовые), нет видимых шрамов, зеленые глаза, бледная кожа, непрактичная одежда красного цвета МЕСТО ЖИТЕЛЬСТВА: Коноха (точное местонахождение неизвестно) ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ: Коноха СЕМЕЙНОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ: неизвестно ОТНОШЕНИЯ: Годайме Хокаге, Шаринган Какаши, Джинчурики девятихвостого, Учиха Саске ПРЕДПОЛАГАЕМЫЙ УРОВЕНЬ УГРОЗЫ: S-ранг ИЗВЕСТНЫЕ УБИЙСТВА: Акасуна-но Сасори, управляемая марионетка третьего Казекаге СТИЛЬ БОЯ: обладает техникой крушения валунов Сенджу Цунаде (сосредоточена на верхней части тела), продвинутая способность к исцелению ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЧАКРЫ: контроль, как полагают, выше 90-а процентов, небольшой запас чакры, сродство к стихиям неизвестно ВОЗМОЖНЫЕ СЛАБЫЕ СТОРОНЫ: примитивное тайдзюцу (следует известным стандартам А.К.), небольшие запасы чакры, отсутствие дипломатических навыков, отсутствие сродства к стихиям, отсутствие специализированного оружия, медленная скорость перемещения НАГРАДА: 20 миллионов ре Сакура непонимающе уставилась на книгу. Все, на чем она могла сосредоточиться, было последнее предложение. — Двадцать… двадцать миллионов ре?! Просто… что. Почему они установили такую невероятную сумму за ее голову? Как кто-то мог так сильно желать ее смерти? — Да, это то, как оценивает Ива, — спокойно согласилась Цунаде. — Кири мудро решила пометить тебя «бежать при встрече» и покончить с этим, но это не значит, что их оперативники не попытаются захватить тебя, чтобы продать в Иву. Кумо хочет, чтобы тебя схватили живой или мертвой за чуть меньшую цену — всего за три миллиона. Суна — наши союзники, так что, по крайней мере они не пытаются тебя убить. Насколько нам известно. Сакура начала чувствовать слабость. — Я… Я не понимаю. Это так много денег… и бежать при встрече? Я думала, Кума-сан это выдумал! Разве это не тот уровень угрозы, который они присвоили Иондайме-сама после того, как он доказал, что может в одиночку уничтожать целые взводы? Я далека от того, чтобы... — Сакура, заткнись. Заткнись и просто подумай. Во-первых, система ранжирования уровней угроз — от D до S-ранга. Бежать при встрече — это всего лишь инструкции на случай столкновения. В данном случае решение Кири отметить, чтобы сбежали сразу же, является политическим. Брови Сакуры поползли вверх. — Но не разумнее ли было бы вести себя так, будто они меня не боятся? Я… Боюсь, я не понимаю. — Ты в курсе о том, что недавно был свергнут режим Ягуры, верно? Сакура кивнула, она читала об этом. — Акацуки поймал его несколько месяцев назад. — Да, туда ему и дорога, — прорычала Цунаде. — Единственная положительная вещь, которую сделали эти ублюдки. В любом случае, благодаря смене режима, стратегия Кири заключается в том, чтобы залечь на дно и стараться никому не наступать на больные мозоли, пока они восстанавливают свои силы… любые мозоли, такие, как убийство ученицы хокаге, например, если ты понимаешь о чем я. — Имеет смысл… но как же тогда они получают свои деньги? — спросила Сакура. — Я читала об их экономике, так что я знаю, что до пятидесяти процентов их общего дохода связано с убийствами целей из книги бинго… у них больше нукенинов, чем у любой другой нации. Чем они будут заниматься теперь, если не могут пойти убивать цели, указанные в книге бинго? Брови Цунаде поднялись. — Я вижу, ты погружена в тему. Сакура мысленно пустилась в пляс. — Значит, я права? Они никак не могут прекратить охоту за целями из книги бинго? — Ну… новая Каге, похоже, настроена так и поступить. Я не уверена, как именно она планирует компенсировать недостаток доходов, но это уже совсем другой разговор. Суть здесь в том, Сакура, что Кири знает, что убить тебя было бы не очень дипломатичным решением. Отсюда и приказ «бежать при встрече». Это способ сказать ее собственным шиноби, чтобы они держали свои руки подальше от Харуно Сакуры. — Но тогда это здорово! — воскликнула Сакура, чувствуя невероятное облегчение. Наемники из Кири — это не шутка. — Не совсем, — вздохнула Цунаде. — Больше похоже на политический кошмар. Я не доверяю этим парням пока мне не чем их прижать в ответ. Благодаря их записи «бежать при встрече», даже если с тобой что-то случится, Кири может притвориться невиновным, заявив, что ты не значишься в списке прибыльных целей в их книге бинго, тем самым заявить о своей невиновности. Что бы ни случилось, они получат свои деньги. В книге бинго сказано, что ты вне пределов досягаемости, но это не значит, что кто-то из Кири не попытается преследовать тебя, понимаешь? Это менее вероятно, но мы не можем этого исключать. Сакура сглотнула. — Я… понимаю. Так что они бы — что? Прикинулись бы ниндзя из Ивы, чтобы попытаться убить меня? — Скорее всего. Сакура сделала успокаивающий вдох. Слегка истеричный вдох. Все эти люди… все эти люди хотели ее смерти…? Целые нации? Теоретически она знала, что книги бинго существуют, что наличие твоего имени в одной из них (или во всех) было вехой, которой большинство шиноби никогда не имели чести достичь… и даже так… только сейчас до нее по-настоящему начало доходить, насколько обоюдоострым мечом было значиться в книге. Что, если она умрет из-за этого? Если бы существовала кнопка, на которую можно нажать, чтобы вернуть все назад, Сакура бы нажала на нее прямо сейчас. — Я просто… Я этого не понимаю! — Воскликнула Сакура. — Почему кто-то думает, что я так много стою. Я имею в виду… двадцать миллионов? Это безумие. И в книге даже постоянно говорится о том, что у меня полно слабостей. Почему они хотят так много денег, если я такой плохой шиноби? Цунаде закатила глаза. — Ты и твои проблемы с самооценкой. Вы пропустили ту часть, где говорилось, что твой предполагаемый уровень угрозы считается S-рангом? Сакура покраснела. Годайме вздохнула. — Но они не ошибаются насчет твоих слабостей, Сакура. Информация в книге в основном точна, что плохо для нас. Один из этих придурков в Суне, должно быть, слил информацию о тебе другим странам. — Так ты думаешь, они правы? — потребовала Сакура. — Что я… что у меня…- она прочитала вслух: -… примитивное тайдзюцу, которое следует, э–э… известным стандартам А.К., и небольшие запасы чакры, и что я отстой в дипломатии, и отсутствие элементальных дзюцу делает меня… — Ради бога, Сакура, — оборвала ее женщина. — Не смотри так расстроенно. Ты прекрасно знаешь, что твои запасы чакры не являются проблемой. — Но как насчет моего тайдзюцу? — Сакура запротестовала. — Ты тоже думаешь, что оно примитивно? — Ну… это правда, что твои формы не очень изящны, но они делают свою дело, чего еще тебе нужно? Это не соревнование по ката. Изящество ценят только идиоты. Сила и выдержка — вот что в конечном счете приведет тебя к успеху. Да, но она все равно хотела бы быть грациозной. Сакура не упустила из виду, что тайдзюцу Наруто теперь было намного более отточенным… одно это заставляло ее чувствовать себя неполноценной… не говоря уже о том, что она ни разу не смогла ударить Какаши во время второго теста с колокольчиками. Не было ни единого шанса, что она была настоящим ниндзя S-ранга. Будь все это проклято. Она была так взволнована, увидев свою страницу в книге бинго… теперь все, что она могла видеть, это ее неудачи. — В любом случае, что, черт возьми, означает «А.К. стандарты»? — упрямо спросила Сакура. Как могло ее «примитивное» тайдзюцу следовать каком-то шаблонам, если она даже не знала, что это такое? — Это означает Академия Конохи, — подсказала Цунаде. — По сути, в книге указано, что твое тайдзюцу является стандартным для выпускников Академии. Кулаки Сакуры сжались. — Но неужели это действительно так плохо? — она запротестовала. Ирука-сенсей рассказывал о том, что стандарт Академии был разработан самим Нидайме Хокаге специально для обучения следующих поколений каждый раз, когда кто-то из клановых детей пытался использовать свои семейные ката на занятиях. Тот факт, что каге придумал его, должен что-то значить, верно? Цунаде фыркнула. — Стандарт Академии — это достойный стиль, который нужно знать, и ты очень хороша в нем. Я могу сказать, что ты оттачивала свои формы, чтобы вывести их на более высокий уровень. Однако у него есть только один существенный недостаток. Сакура нахмурилась. Стандарт казался ей довольно сбалансированным… она не могла придумать ничего, что выделялось бы настолько, чтобы быть решающим. — Какой? — спросила она. — То, что большинство генинов, которые им пользуются, не так хороши в нем, как ты. Сакура моргнула. — Какое отношение это имеет ко мне? — Это имеет прямое отношение к тебе. В большинстве деревень вошло в привычку посылать высокопоставленных ниндзя следить за командами генинов, чтобы изучать ката Академии другой страны, поскольку почти у каждого ниндзя базовые формы, укоренившиеся с детства, проявляются в их индивидуальном стиле. В твоем случае это твой единственный стиль, делающий твое тайдзюцу гораздо более предсказуемым. Сакура нахмурилась. Здорово. Так что теперь, только потому, что она не была из клана, она была в невыгодном положении в очередной раз. Почему хоть раз в ее жизни не может быть нормальный уровнь сложности? Подождите секундочку. Разве ее шишоу не была последним оставшимся членом самого легендарного клана Конохи? Разве она не была Сенджу Цунаде? — Шишоу? — Сакура отважилась. — Вы считаете, что могли бы обучить меня ката Сенджу? Если мой стиль действительно настолько предсказуем… что же. Я бы хотела это исправить. — Сакура покраснела. — Я… Я имею в виду, только если вы не против! Я понимаю, что я чужачка, а не Сенджу, и мы говорим о наследии вашей семьи, так что… — Это не имеет значения, Сакура, — сказала Цунаде. — Ты — мое наследие. Если не тебя учить формам моего клана, тогда, черт возьми, кого еще? Какого хрена мне делать с историей своего клана? Унести ее с собой в могилу? Глаза Сакуры расширились. — Вы… вы… ваше наследие?! — она запнулась. — Я ваше…?! Женщина фыркнула, закатывая глаза. — Немного медленно соображаешь, не так ли? — Ш-шишоу… — Глаза Сакуры немного покраснели. Ей пришлось подавить желание заплакать. — Ты действительно научишь меня формам своего клана? Меня? — Если ты хочешь их выучить. — …Я бы с удовольствием бы выучила их, шишоу. Даже если бы ты сказала мне, что это странный танец вуду, я бы все равно захотела это выучить. Цунаде разразилась лающим смехом. — Ну что ж. Я полагаю, ты на том уровне, когда смогла бы включить ката в свой стиль без того, чтобы все твои приемы вуду были немедленно украдены. Глаза Сакуры расширились, в ее груди расцвела надежда. — Действительно? Вы научите меня?! Годайме улыбнулась, как акула. — Действительно. — Затем ее улыбка стала шире. — Но только если ты согласишься держаться подальше от АНБУ. Нет. Нет, она не могла так поступить. Глаза Сакуры расширились. Цунаде обманула ее. Она не могла в это поверить! Ее шишоу расставила ловушку, и Сакура попалась прямо в нее, как идиотка. Ее хорошее настроение резко испарилось. Она должна была знать, что ее шишоу что–то замышляет — как минимум, когда женщина предложила научить Сакуру таким желанным знаниям не с того ни с сего таким образом. Она, вероятно, даже показала Сакуре книгу бинго, просто чтобы заставить ее захотеть выучить ката, которые не следовали стандартам А.К. — Сакура? — Позвала Цунаде. Сакура судорожно сглотнула. Ее сильно беспокоило, когда ее товарищи по команде АНБУ в миссии Суна проигнорировали ее после того, как она облажалась… но тот факт, что даже Шишоу, казалось, думала, что она снова выставит себя дурой? Это задело. — Что скажешь, малышка? Ты хочешь начать? — спросила женщина. Кулаки Сакуры сжались. Нет. Она должна была доказать, что может быть АНБУ. Она должна была. Ее челюсти сжались. Глаза Сакуры поднялись, чтобы встретиться со взглядом ее шишоу. — Что, если я скажу, что все равно хочу присоединиться к АНБУ? Тишина. После того, как стало очевидно, что она не возьмет свои слова обратно, Цунаде посмотрела на нее взглядом «я не могу поверить в это дерьмо» и нахмурилась. — Сакура, это было не предложение. Ты не уйдешь в тень. — Но– — Я твоя каге, соплячка. То, что я говорю, закон. Челюсть Сакуры сжалась. — Но шишоу… Я действительно думаю, что это пошло бы на пользу моему росту– — Мне все равно, — отрезала женщина. — Если ты еще раз обратишься к Куме с этим вопросом, я вышвырну тебя из операционной быстрее, чем ты успеешь сказать «Пневмоноультрамикроскопический силиковулканокониоз». Сакура даже не смогла заставить себя фыркнуть в ответ на шутку. Цунаде, возможно, попыталась поднять настроение после того, как отдала ей прямой приказ, но было ясно, что женщина относилась к этому абсолютно серьезно. Как и Сакура. Она прикусила губу, вспомнив, как совсем недавно ей удалось перехитрить командира АНБУ — и пустить пыль в глаза своей шишоу с помощью этой штуки с таблетками. Что, если ей удастся сделать это снова? Сделав глубокий вдох через нос, Сакура устремила на Цунаде серьезный взгляд. Она подождала несколько секунд, пока не смогла сказать, что завладела вниманием женщины, затем сказала: — Нет, Шишоу, я не думаю, что ты выполнишь эту угрозу… даже если бы захотела. — О? С чего бы это? — небрежно спросила Цунаде. — Насильственное удаление меня после того, как я согласилась присоединиться, было бы оскорблением. — Оскорбление в адрес кого? Твоего эго? — Нет. Для АНБУ в целом. Сам командир направил мне приглашение. Это выглядело бы так, как будто Хокаге не ценит его вклад. Даже в этой книге сказано, что у меня уровень S-ранга, бежать при встреча и все такое. Мы обе, возможно, знаем, что многое из этого — просто политика, но я уверена, что многие АНБУ так не считают. Если вы откажете мне в запросе присоединиться, это либо плохо отразится на вашем доверии ко мне, либо на вашем доверии к АНБУ. Ни того, ни другого Вы не хотите. На мгновение, Цунаде уставилась на нее, как будто она никогда не видела ее раньше. Рука поднялась, чтобы почесать ее шею. Затем глаза женщины сузились. — Сакура, не заставляй меня повторяться. Прекрати нести чушь. Я говорю тебе, что ты не присоединишься. — А я говорю, что присоединюсь. По крайней мере, я принимаю приглашение Кумы. Если после этого вы захотите отозвать его, это ваше право. Сакура была отчасти рада, что теперь она прочитала так много отчетов Йондайме. Он был настоящим источником идей для шантажа. — Прекрасно, — выплюнула Цунаде, глаза сузились в щелочки. — Я не отклоню твою чертову просьбу, девочка, но я не собираюсь учить тебя чертовым ката, просто чтобы ты знала. — Я могу жить без этих приемов вуду, — выпалила Сакура в ответ, хотя часть ее уже сожалела о своем решении. — Тогда не приходи ко мне позже плакаться, — фыркнула Цунаде. — И не буду! — Посмотрим. Обе женщины начали давить друг на друга, но впервые в своей жизни Сакура отказалась отступать. Челюсть ее шишоу снова стиснулась. — Убирайся с моих глаз. Сакура повернулась и деревянной походкой вышла из офиса. Она почти вышла из комнаты, когда Цунаде окликнула ее: — О, и Сакура? По очевидным причинам, ты не можешь использовать ни одно из фирменных дзюцу, если тебе все-таки удастся присоединиться, иначе тебя узнают. Что? Сакура остановилась на месте, повернувшись, чтобы посмотреть на женщину. — В конце концов, продвинутое исцеление, дробящие удары и даже цвет твоих волос, — добавила Цунаде с легкой ухмылкой, — довольно уникальны, ты не согласна? Глаза Сакуры расширились от возмущения. — Но разве это справедливо, шишоу? Множество личностей ниндзя–АНБУ — это раскрытый секрет, и никто не делает… — Ты не обычный ниндзя, не так ли? Ты моя ученица. — Но– — Послушай меня, Сакура, — прошептала женщина, ее глаза были напряженными. — Если кто-нибудь хотя бы намекнет, что ты ушла в тень, я отстраню тебя навсегда. — Но… но… как я должна сражаться по стандартам уровня АНБУ, если я даже не могу использовать свое фирменное дзюцу? — Ты забываешь, что это мои техники, о которых ты говоришь. И отвечая тебе: я не знаю. Либо разберись с этим, либо не присоединяйся. Это было… Сакура посмотрела на торжествующее выражение лица своей шишоу и поняла, что это был шах и мат. И женщина знала это. Цунаде ухмыльнулась ей. Блондинка, казалось, сейчас была в удивительно приподнятом настроении, с небрежным видом разбираясь в каких-то бумагах, источая самодовольство из каждой клеткой тела. — Если это все, ты свободна. Удачи со вступительными экзаменами АНБУ. Удачи, чтоб ее. Сакура бросила на свою шишоу убийственный взгляд. Без сомнения, женщина ожидала, что она приползет обратно, умоляя, чтобы ее все-таки научили ката Сенджу. Но она отказывалась. Она отказывалась позволять Цунаде обращаться с ней как с ребенком. Приняв решение, Сакура подошла к столу и взяла печать [ОДОБРЕНО] со стола Цунаде и накрыла ею свои документы АНБУ. Женщина вытаращила на нее глаза. На мгновение Сакура и Цунаде просто уставились друг на друга, но когда блондинка не попыталась остановить ее, Сакура решила, что она добилась своего, повернулась на пятках и вышла из офиса, не сказав больше ни слова. Если Цунаде думала, что она сдастся только из-за этого, то она совсем ее не знала… Потому что до этого разговора Сакуре было бы все равно, если бы с АНБУ ничего не вышло. Черт возьми, часть ее, возможно, даже испытала облегчение… но сейчас? Сейчас она готова была рыть носом землю, чтобы убедиться, что у нее получится. После ссоры с женщиной ее первым делом было проинформировать Кума-сан о ее приказе сохранять анонимность… и о ее последующей проблеме, с точки зрения навыков. Сакура попросила о встрече в обычном месте, ожидая, что мужчина будет так же возмущен, как и она. Однако, когда она объяснила ему все той ночью, в тихом лесу тренировочной площадки пятьдесят три, Кума кивнул, как будто соглашаясь с несправедливым запретом ее шишоу! — Это имеет смысл, — размышлял он. — Я пригласил тебя в организацию так рано в начале твоей карьеры, потому что твоя безопасность находится под угрозой, и тебе нужно быстро совершенствоваться. Ты нужна нам сильной — не мертвой, Харуно. — Но… но как я должна сдать вступительные экзамены, о которых упоминал Шишоу, без фирменного дзюцу? — возразила Сакура. — Хм. Это то, с чем тебе придется разобраться самостоятельно. Сокрытие своей личности — это, вероятно, единственное, с чем у всех в АНБУ возникают проблемы поначалу. — Но… но я же знаю, что такие люди, как Хатаке Какаши, находятся в АНБУ, — возразила Сакура. — Все знают, что это так! Почему я не могу?.. — Хатаке Какаши — особый случай, — оборвала ее Кума. — Во-первых, он более чем доказал, что может защитить себя, даже несмотря на высочайшую награду каждой страны за его имя. Во-вторых, мы намеренно раскрыли его личность. Что? Сакура не была уверена, какое из двух заявлений ошарашило ее больше. Командир кивнул. — Конохе нужно поддерживать свою репутацию деревни, в которой каждые несколько поколений появляются безумные вундеркинды. Это единственный способ, которым нас будут бояться, несмотря на наше общее поведение «хорошего парня». Вот тут-то и появляются такие люди, как этот человек. — Но почему я не могу также использовать свои фирменные навыки? — Сакура настаивала. — Я убила Сасори из Красного Песка, разве этого не должно быть достаточно? Кума покачал ей головой. — Каждый АНБУ в этой деревне знает, как сохранить свою личность в секрете, когда это нужно. До самого последнего из них. Сакура открыла рот, чтобы снова возразить, но мужчина надавил на нее, прежде чем она смогла. — Раз уж ты так настаиваешь на упоминании Хатаке — у этого человека восемь разных личностей АНБУ, которые он меняет как перчатки. Пять для каждой из великих наций ниндзя и еще три для… специальных целей. Только одна из них связана с ним напрямую — остальные мы заставляем его использовать для того, чтобы вешать преступления на врагов, когда это становится необходимым. Кстати, никому об этом не говори, но ты поняла о чем я. Сакура разинула рот. — Подождите… Правда? Поэтому он использует шаринган и чакру молнии только тогда, когда он… э–э…? — Ину, — подсказал командир. — И да. Почему ты так удивлена? Он скопировал более тысячи дзюцу. Из всех жителей этой деревни Хатаке легче всего переключается между подставными личностями. Он также хороший актер, хотя он редко использует эти свои навыки, предпочитая работать с халтурной имитацией птичьего пения, которую он так любит использовать. Сакура фыркнула. Имитация птичьего пения? Это прозвучало почти как насмешка… или это отвращение Сакуры к Какаши исказило ее восприятие? Она нахмурилась про себя. Она только что выяснила, что засранец хорош в этом тоже. Это только заставило ее еще сильнее желать попасть в АНБУ. Она должна была туда попасть и сейчас. Она должна была. И если этот засранец мог сохранить свою дурацкую личность в секрете, то и Сакура сможет. Ей просто нужно было сначала выяснить, как это сделать. — Хорошо. Ладно, — смягчилась она. — Значит, я должна научиться скрывать, кто я такая, чтобы мне позволили присоединиться? Кума опустил голову. — Да, это практически неофициальное требование для вступления в организацию. — Но я также должна скрывать свою личность от людей в деревне… от всех, на самом деле, — размышляла Сакура. — Шишоу так сказала. Но это будет нелегко. Любой Инузука, который знает меня на самом деле, сможет узнать, кто я такая, только по моему запаху… или даже медик, который должен меня лечить. Как мне не допустить, чтобы стало известно, что я АНБУ? Кума задумчиво постучал пальцем по своему бедру. — Ну, во-первых, я бы сказал, что тебе придется прятаться не только от медиков и Инузуки. Было бы лучше сохранить свою личность в секрете даже от твоих будущих товарищей по команде, Харуно. — Это… не слишком ли это, Кума-сан? — Не тогда, когда мы оба знаем, что кто-то вроде Данзо Шимуры может извлечь выгоду из твоего присутствия, — мрачно ответил мужчина. — Есть всего несколько человек, которым я полностью доверяю. Даже в пределах АНБУ. — Что… что это значит? — В наших рядах есть «крот». Возможно, больше, чем один. — Данзо? — Да. Этот человек опасен, Харуно. Никогда не забывай, что ты должна опасаться не только внешних угроз. Сакура решительно кивнула. — Я буду иметь это в виду. — Хорошо. Если ты действительно серьезно относишься к АНБУ, тебе нужно придумать способ замаскировать свою внешность, который не был бы таким очевидным, как хенге. Большинство агентов могут положиться на него — внутри АНБУ существует негласный договор не разрушать ничье хенге — но мы не можем оставлять твое возможное выживание на чью-то добрую волю. — Я что-нибудь придумаю. — Хорошо. Я абсолютно уверен, что ты это сумеешь. Ты все еще уверена, что хочешь присоединиться? Сакура снова кивнула с серьезным выражением лица. — Да, я уверена. Командир АНБУ, казалось, был доволен ответом. — Очень хорошо. Тогда я объясню, что ты должна сделать. Сначала ты пройдешь психологическую оценку. По сути, Яманака должны покопаться в твоей голове и убедиться, что ты психологически стабильна. Отдел Пыток и Допросов свяжется с тобой по этому поводу. Сакура побледнела. — П-подождите… что? — Не волнуйся. Оценщики связаны строгими соглашениями о конфиденциальности, — «успокоил» ее Кума. — Эта часть предназначена только для того, чтобы отсеять претендентов, склонных к суициду. Как я уже сказал, тебе не о чем беспокоиться. Сакура чуть не застыла от ужаса на месте. О, если бы он только знал. Она очень, очень облажалась. — Верно, какое облегчение, — удалось выдавить ей. — Что происходит после психологической оценки? — Вы начнете с серии тестов на физическую форму и других оценок общих навыков, — объяснила Кума. — Помимо этого, существуют специализированные тесты для каждой отрасли. Все АНБУ должны пройти оценку боевого подразделения, но если ты хочешь участвовать в миссиях из других отраслей, таких как дипломатия, разведка или защитный корпус, то нужно будет пройти дальнейшее тестирование. — О. Звучит круто… какие экзамены мне нужно сдать? — Тесты на базовые навыки, конечно, которые сосредоточены в первую очередь на тайдзюцу, кендзюцу и сюрикендзюцу, экзамены на гендзюцу и сопротивление пыткам — нужно набрать высокие баллы в последнем, если ты стремишься к дипломатическому направлению — а также тест по сбору информации. Это старый школьный экзамен с ручкой и бумагой, который будет посвящен вашему интеллекту, плюс собеседование, чтобы узнать, на должном ли уровне ваши способности к запоминанию. Я сомневаюсь, что у тебя возникнут с этим проблемы. Сакура снова кивнула, чувствуя себя немного более комфортно в этой области. Память и академические знания были ее сильной стороной. Часть про пытки тоже не слишком ее беспокоила: по общему мнению, ее болевой порог был зашкаливающим, и она была хороша в разрушении иллюзий. — Что-нибудь еще? — спросила она. — Да… только одно — проверка боевых навыков, — сказал Кума, понижая тон. — Это последнее испытание, которое вы будете проходить — оно проводится только два раза в год, и все капитаны АНБУ будет присутствовать. Они захотят посмотреть на участников, чтобы решить, брать кого-то в свою команду или нет. Я должен держать детали в секрете, чтобы все было честно… но просто предупреждаю: от вас потребуется продемонстрировать какой-то особый навык, чтобы пройти, — сказал Кума. — Фирменное дзюцу, если хотите. Что же, дерьмово. — Но разве это не противоречит цели анонимной организации? — Сакура запротестовала. — Полагаю, я могу понять, почему ты так думаешь, — протянула Кума. — Тем не менее, АНБУ ищет ниндзя, которые на голову выше остальных. Базовых навыков недостаточно, понадобится что-то большее, чтобы добиться успеха тут. Любой, кто прошел тестирование боевых навыков, уже доказал, что он более чем искусен в основах. Нет, экзамен по рукопашному бою предназначен для того, чтобы отсеять всех тех претендентов, которые ничего не стоят без своих клановых приемов или той единственной нишевой специальности, в которой они преуспели. — Я понимаю, почему это было бы важно для клановых ниндзя, — сказала Сакура, — учитывая, что использование кеккей генкай — явный след нашей деревни, но я гражданская, так в чем проблема? — Ты права в том, что обычно этот тест не был бы для тебя проблемой, — согласилась Кума. — Однако, ты сама сказала, что Хокаге не позволит, чтобы твоя личность была хоть в сколько-то очевидна. Это означает, что тебе придется усердно подумать над разработкой альтернативного стиля боя. Сакура сглотнула. — Верно… — Даже сдав тест в общем порядке, если ты не докажешь, что достаточно способная — или достаточно отличаешься от Харуно Сакуры — командир — то есть я — может оставить за собой право завалить тебя. Но я этого не сделаю. Может быть, — добавил он, подмигнув. Она решила, что использовать базовую полевую медицину будет допустимо… но ей придется скрывать свой истинный уровень мастерства… Черт возьми. — Харуно, — сказала Кума, явно заметив выражение ее лица. — Медицинское ниндзюцу — далеко не единственное, что тебе дается. С тобой все будет в порядке. Что он имел в виду под этим? Что ей дается? Медицинское ниндзюцу было ее единственной специальностью! Она была буквально псом с одним трюком (точнее, ударом)! Сакура нахмурилась. — Хорошо… хорошо. Спасибо вам за пояснения о тестах. Эм… мне найти вас, когда я буду готова к сдаче? — Да. Обязательно сделайте это за несколько дней до начала. Нам также нужно будет заранее снабдить тебя маской и броней. — Хм. Я не знала, что люди действительно надевают маски перед прохождением? — Тесты проводятся в масках, так что да. Даже тем, кто потерпит неудачу, будет предложено сохранить свои маски — остаться пустыми. — Пустыми? — с любопытством спросила Сакура. Кума кивнул. — Пустые уже на ступеньку выше ниндзя из обычных рядов. Тот факт, что вас рассматривают в качестве кандидата в АНБУ в первую очередь, уже является признаком признания. Во время войны пустым разрешалось присоединяться без тестирования. Это означает, что, если дела пойдут наперекосяк, организация оставляет за собой право призвать любого пустого в свои ряды позже. О. Так что, по сути, это был своего рода подарок с подвохом. Сакура пожала плечами. Хорошо, что она хотела попасть внутрь. — Дает ли пустая маска какие-либо преимущества, кроме принудительного допуска? Кума усмехнулась. — Я полагаю, что да. Если ты считаешь преимуществом доступ ко всем тренировочным площадкам АНБУ. Ну, конечно, она считала! Разве этот парень не знал, насколько желанными были тренировочные площадки для гражданских лиц? — Ладно, тогда я согласна, — решила Сакура. — Мы можем закончить с этим сейчас? — О, я ждал, когда ты спросишь. Она следовала за агентом по узкому коридору системы подземных туннелей АНБУ, проходя дверь за запертой дверью… это все, что Сакура могла сделать, чтобы не упасть в обморок от нервного напряжения. Кума-сан бросил на нее косой взгляд. — Почему вы вообще решили, что мне пойдет маска? — спросила она, в основном, чтобы разрядить атмосферу.   Командир хмыкнул. — Ты думала, у нас просто есть коробка, полная случайных масок, которые мы раздаем людям? — На ее озадаченный взгляд он покачал головой. — Мы так не делаем. АНБУ может быть организацией, призванной хранить личности агентов в секрете, но было более чем доказано, что полное лишение человека индивидуальности обычно ничем хорошим не заканчивается.   Корень? Сакура незаметно продублировала знаками.  Он коротко кивнул. — Именно так. Вот почему процесс изготовления масок обычно довольно сложный. Тебе подберут как броню, так и маску, чтобы сэкономить время, но вам не разрешается раскрашивать свою собственную маску до тех пор, пока вы не сдадите экзамены. Это должно быть… что-то вроде обряда посвящения.   Сакура оживилась. — Это звучит как крутая традиция. — Это так. Сам нидайме установил ее, хотя в его время агентам было поручено самостоятельно создавать свои маски, а также раскрашивать их. Теперь мы этим больше не занимаемся. — Почему нет? — Слишком много бесформенных пятен. Сакура расхохоталась. — Я… поняла. — Ага. В любом случае, покраска маски происходит сразу после испытания, перед церемонией получения печати. Большинство новых товарищей будут наблюдать, как ты это делаешь, поэтому я бы посоветовал прийти, имея хотя бы приблизительное представление о том, что вы хотите нарисовать. — Спасибо, что предупредили. Э-э… могут ли меня заставить поменять рисунок, если он слишком отстойный? — Нет. На самом деле, ты не сможешь поменять его, даже если очень попросишь об этом. Ты знаешь, как некоторые относятся к традициям и тому подобному, поэтому убедись, что ты четко представляешь как будет выглядеть твоя маска, прежде чем сделать это. — Поняла. Сакура собиралась попросить у него рекомендации по цвету, когда они остановились. — Мы на месте, — сказал командир, постучав в большую дверь из красного дерева. — Мастерская художника. Он разработает твою броню и маску. — Сакура сглотнула. — Ему… можно доверять? — Да. Это один из немногих людей, которым ты можешь полностью доверить секрет своей личности. Не говоря больше ни слова, Кума толкнул дверь и вошел в комнату. Сакура набралась храбрости и последовала за ним. Внутри ждал мужчина. Он был пугающе нормальным на вид, жилистым и с редеющей линией волос. Он был одет как гражданский, в старые шорты цвета хаки и серую излохмаченную футболку, с разноцветными полосками ткани, свисающими с его плеч. — Это Масаши Кишимото, — сказал Кума, указывая на чудака. — Ах, это мое имя сегодня? — с интересом спросил Масаши Кишимото. Он поправил очки овальной формы, висевшие у него на носу. — Мне нравится, как оно звучит. — Вот и хорошо, Масаши-сан, — пробубнил Кума. Он повернулся к Сакуре. — Он будет отвечать за дизайн твоей формы и маски АНБУ. — О. Я думала, что форма у всех одинаковая? Кишимото разразился лающим смехом. — Одинаковая? Одинаковая?! Ты что, спятила, девочка? По твоему этот здоровенный медведь такой же, как ты? Нет! Тогда почему униформа должна быть одинаковой? Идиоты… Кума неловко кашлянул. — Масаши-сан… хотя моя маска и изображает медведя, я бы предпочел, чтобы вы не сравнивали меня с ним каждый раз, когда мы разговариваем. — Да, да, здоровенный медведь. Теперь ты можешь идти. Кума раздраженно сморщил нос и снова повернулся к Сакуре. — Что ж, я оставлю вас двоих с этим. Желаю… повеселиться. Затем он быстро исчез, дверь за ним закрылась с решительным щелчком. Сакура сглотнула. — Э-э… приятно познакомиться с вами, Кишимото-сан. — Для тебя я «художник-сама», безымянная, — фыркнул Кишимото. — А теперь раздевайся. — Эм… простите? — Сакура пискнула. Кишимото издал раздраженный звук. — Р-А-З-Д-Е-В-А-Й-С-Я. Ты что, меня не расслышала? — Это действительно необходимо? Он что, извращенец? — Мне нужно тебя обмерить, безымянная. — Вообще-то, мое имя Харуно Сакура, — огрызнулась Сакура, начиная испытывать неприязнь к этому мудаку все больше и больше. — Как ужасно пресно. Интересно, какому идиоту пришло в голову такое избитое имя, — фыркнул мужчина. — Твои родители не очень умны, да? — Они мертвы, — отрезала Сакура. — Хах. Доказывает, что я прав. В любом случае, раздевайся. Сакура фыркнула, но в итоге сбросила свою одежду. Сегодня на ней было стандартное снаряжение. Слава богу, что под ним была обнаженная броня. Кишимото просканировал ее прожигающим взглядом, начиная что-то бормотать себе под нос. Он, не теряя времени, схватил измерительную ленту, которая свисала с его плеч, и обмотал ее со всех сторон. — Ты… ты извращенец! — Сакура дала ему пощечину, когда он добрался до ее груди. — Руки прочь! Кишимото проигнорировал ее и продолжал записывать измерения. — Хм. Ты используешь обнаженную броню. Я бы попросил тебя снять ее, но раз ты такая ханжа, я полагаю, ее можно оставить. — Что? Простите?! Я могу пробить тобой стену, придурок! — Я искренне сомневаюсь в этом. — Ты не знаешь, что я ученица Хокаге?! — Мне нравятся сильные женщины, — задумчиво произнес Кисимото, прежде чем свернуть свою ленту. — Хотя у тебя не такое уж впечатляющее телосложение. На пятерочку. — Что, простите?! Держу пари, ты не рискнешь это повторить после моих кулаков! Кишимото пожал плечами. — Я полагаю, мы скоро это выясним, не так ли? Сакура моргнула, выходя из оцепенения, вызванного гневом. — Что? — На самом деле она не планировала драться с каким-то случайным подонком из АНБУ. Мужчина страдальчески вздохнул, глядя на нее. — Харуно Сакура. Разве ты не понимаешь, что моя работа заключается в том, чтобы изготовить броню с учетом твоих потребностей? Если я не увижу, как ты дерешься, как я должен знать, что мне делать? Сакура нахмурилась. — Ты это серьезно? Разве ты не… портной или что-то в этом роде? — Художник, — поправил он, надменно поправляя очки. — И довольно крутой. За последние два десятилетия я сражался с каждым АНБУ, проходящим через эти комнаты. Глаза Сакуры расширились. — Действительно? — Очевидно, — усмехнулся Кишимото. — В конце концов, я тот, кто делает их теми, кто они есть. Их создатель. — Он сделал широкий жест рукой, привлекая ее внимание к нескольким маскам АНБУ, висевшим по стенам комнаты, в которой они находились. По первости она предположила, что это просто пустая комната — она не спускала глаз с извращенца, — но теперь она заметила, что, хотя в ней совершенно не было мебели, к самой дальней стене были прибиты пять масок АНБУ, в то время как остальные три стены были покрыты стикерами и рисунками. Сакура с любопытством взглянула на них, но Кишимото быстро вернул ее внимание к себе. — Вон те маски — мои лучшие. Когда я встречаю здесь кого-то в первый раз, такого же, как ты сейчас, безымянного, я не знаю, кем он станет. Все, что у меня есть, — это чистый холст, на котором я могу работать. Жалкие минуты спарринга для того, чтобы подтолкнуть… это очень короткий промежуток времени, чтобы понять — и кто вы такие, и кем у вас есть потенциал стать, но такова моя работа. Сакура зачарованно уставилась на пять масок. — Это на самом деле звучит потрясающе. Ты Яманака? — Я Масаши Кишимото. — Да, точно. Ты сам ранее сказал, что это имя было фальшивым. — Разве? — Надоедливый мужчина ухмыльнулся. Сакура отвела взгляд от него и вернулась к маскам. Она подошла к стене, чтобы лучше рассмотреть их. В самом левом углу была маска всего с тремя отметинами: две линии, пересекающие скулы, и одна на подбородке. Сакура сразу же узнала их. — Нидайме хокаге? Я думала, он создал эту организацию. Был ли он участником, или это просто фанатом? Кисимото ничего не сказал, скрестив руки на груди, пока она продолжала свой осмотр. Следующей была маска ворона с нарисованным на лбу кругом в качестве единственного украшения и двумя неестественного вида глазами. Присмотревшись повнимательнее, она поняла, что круг на самом деле был фиолетовой змеей, кусающей себя за хвост… символ бессмертия в каких-то народных сказках, которые она читала в детстве. — Уроборос… — пробормотала Сакура. — Орочимару? И снова Кишимото ничего не сказал. Однако в глубине души Сакура знала, что она была права. Склонив голову набок, она продолжила свой осмотр. Рядом с маской Орочимару была маска, которую она также узнала, на этот раз по тому, что она копалась в файлах йондайме. Маска была в основном пустой, по какой-то причине походила на дельфина, за исключением золотой краски вокруг глаз и странной красной метки рядом с ушами… почему-то похожей на острый перец. Странно. Она никогда не думала, что увидит такую легендарную маску, как эта, лично. — Четвертый, — сказала Сакура, уважительно кивнув маске. Она повернулась к следующей. Скалящаяся собака. Естественно, эта ей сразу же не понравилась просто из принципа. …Ину. Ну конечно же, даже тут у него будет почетное место. Она прошла мимо без комментариев. Следом показалась маска, которая была проще всех, с двумя большими отверстиями для глаз, кошачьим ртом, который совершенно терялся на фоне пустого выражения лица, и с перевернутым треугольником на лбу. Красным… Сакура нахмурилась, гадая, кому она могла принадлежать. Она могла бы сказать, что целью было сделать так, чтобы маска казалась пустой, но по какой-то причине ей показалось, что маска выглядела испуганной. Белые глазницы указывали на то, что у владельца мог быть визуальный кеккей генкай, и вид отдаленно напоминал ласку… ах. — Учиха Итачи, — догадалась Сакура, усмехаясь. Она оглянулась на Кисимото. — Серьезно? Ты хранишь здесь маску массового убийцы? Кисимото пожал плечами. — Правда и ложь. Как знать. Глаза Сакуры сузились, гадая, к чему он клонит, затем она вернулась к последней маске. Она была совершенно пустой. — Это твоя, не так ли? Мужчина снова слегка пожал плечами. — Твоя догадка не лучше моей, безымянная. А теперь, если ты закончила тянуть время, пойдем сразимся. Он открыл дверь в подсобку, которую Сакура раньше не замечала. Она осторожно последовала за ним, понимая, что это была странная комната, полностью увешанная зеркалами. Это пугало ее — она могла видеть себя здесь со всех сторон. — Я все еще в своей обнаженной броне — это все равно что быть голой, за исключением того, что соски не видны. Как я должна драться? — ворчала она. Кишимото разразился лающим смехом. — Ханжа, — повторил он, затем бросил ей два подсумка с оружием. Меткость у него была хорошей — Сакура рефлекторно поймала их и пристегнула к бедрам. Следующей в нее полетела кобура для сюрикенов. — Итак, безымянная. Я полагаю, твоя цель — не драться, как Харуно Сакура, так что тебе лучше проявить творческий подход. Готова? Сакура настороженно посмотрела на него. Она коротко кивнула. — Раз… два… три! Мужчина исчез в клубах дыма. Сакура испуганно огляделась, ее руки инстинктивно сформировали кай. Гендзюцу, которое подкрадывалось к ней, сломалось. Она моргнула потрясенно, когда пустая комната внезапно наполнилась людьми — или, по крайней мере, зеркала. Совершенно разные лица смотрели на нее из каждого зеркала, странный фон, который казался знакомым, хотя все было черно-белым. Она могла видеть свое собственное отражение, бегущее вперед, так же, как и люди в зеркалах наблюдали за ней. Затем она начала узнавать их. Там был юный Наруто, хватающийся за свою повязку, выражение его лица было точно таким же, как когда он сказал седьмой команде, что станет хокаге давным давно, во время своего представления. Лицо Саске появилось следом, сплетенные пальцы, локти уперлись в колени. Затем Сакура увидела себя. Себя в детстве, мило краснеющей, когда она фантазировала о их совместном будущем с Саске-куном. Что это был за дерьмовый трюк? Зарычав, она бросилась к одному из зеркал, намереваясь разбить его супер-ударом, затем вспомнила, что ей не полагалось им пользоваться. Она стиснула зубы, бросая кунай с взрывпечатью. На этот раз в зеркале появился Какаши. Он стоял перед мужчиной, который, как поняла Сакура, был Учихой Итачи, его рука застыла над повязкой на его голове, как будто он намеревался снять ее. Изображение замерцало, приближая Какаши за секунды до того, как кунай с взрывпечатью врезался в зеркало, разбив крупный план его шарингана. К неимоверному ужасу, взрывпечать отскочила от стекла, отрикошетила от другого зеркала и полетела обратно на нее! Она был готова взорваться–! Дерьмо! Сакура отпрыгнула в сторону, заняв место за колонной, как раз в тот момент, когда печать взорвалась, разлетевшись миллионами маленьких осколков. Они бы вырубили ее, если бы она не отреагировала так быстро. Сакура лихорадочно соображала, что делать, затем применила свое дзюцу ветра D-ранга, чтобы отбросить осколки в сторону одного из зеркал. На этот раз ее техника попала точно — прямо по кадру с лицом Наруто, на котором он ползал по земле, опираясь на подбородок, — но, казалось, ничего не произошло. Сакура разочарованно зарычала, оглядываясь вокруг, но там, где раньше были занято каждое зеркало, теперь было пусто. Черт возьми! Где спрятался этот мудак-извращенец? Она снова огляделась, не в силах найти его убежище. Сакура нахмурилась, пытаясь придумать, что делать. Это упражнение было попыткой оценить ее навыки со стороны Кишимото, так почему, черт возьми, он не сражался с ней? Подождите… она вспомнила его слова. Разве он не говорил что-то о том, чтобы оценить и ее личность тоже? Должно быть, он пытается понять, как работает ее разум, ставя ее в непредвиденную ситуацию. Итак… что здесь было правильно сделать? Она предположила, что большинство людей в такой ситуации сделали бы одно из двух: либо дрались, либо прятались. Ни то, ни другое на данный момент не казалось особенно разумным выбором. Где бы она могла спрятаться в комнате, полной зеркал? И точно так же, с кем бы она дралась, если бы не могла видеть своего противника? Кишимото пытался лишить ее всех привычных вариантов действия, чтобы выбить из колеи. Как ни странно, осознание этого привело к обратному результату. Это была просто игра разума, совсем как эти странные обрывки воспоминаний в зеркалах. Она была хороша в интеллектуальных играх. Сакура села в центре комнаты и закрыла глаза. Если бы это было миссией, Кишимото достиг бы своей цели, заставив ее раскрыть свои навыки или слабости. Не делая ни того, ни другого, она фактически мешала ему. Победой здесь было… бездействие. Сакура сидела, скрестив ноги, в центре комнаты, приковав взгляд к зеркалу перед собой. Если она будет игнорировать черные изображения, мерцающие на стекле, она может осмотреться. Сакуре не нужно было вертеться на месте, как испуганной маленькой девочке. Она могла бы просто сидеть… и ждать. Так она и сделала. Она ждала. Кишимото появился из ниоткуда несколько минут спустя. Он сел перед ней, перебирая в руках нитки с задумчивым выражением лица. Он смотрел на нее так, словно она была интересной головоломкой, и ему нравилось ее разгадывать. Сакура отказалась позволить ему расколоть ее. Она сохраняла пассивное выражение лица и смотрела на него в ответ. В конце концов, она почувствовала, как другое гендзюцу сгущается вокруг нее. Она склонила голову набок, намереваясь сломать его, но поняла, что это было не гендзюцу, а попытка ментального захвата. Однако Сакура не напрасно была самым быстрым человеком, прошедшим курс сопротивления допросам. В ту же секунду, как она поняла, что любой, кто пытается проникнуть в ее разум, может чувствовать все, что может она, она придумала идеальное решение. На самом деле тема зеркала была довольно подходящей для этой ситуации. Даже не прибегая к помощи жестов, Сакура направила чакру в свои болевые рецепторы. Она начала с уровня боли «сломанное бедро» и продолжала увеличивать его. Ментальная атака отступила. Она открыла глаза. Кисимото снова исчез. Вероятно, зализывает где-нибудь свои раны, подумала она с усмешкой. Когда через пять минут он снова не появился, она начала немного беспокоиться. Неужели она его сломала? Сакура осторожно встала, решив пойти поискать мужчину. — Кишимото-сан? — позвала она. С одной из стен раздался голос: — Для тебя я Художник-сама! Сакура сделала паузу, глядя на конкретное зеркало, из которого доносился голос, пока не обнаружила скрытый механизм, открывающий дверь за ним. Она вошла туда, и на удивление место выглядело как очень уютная комната, если не обращать внимания на горящую печь внутри. Кишимото засыпал в нее какой-то белый порошок. Сакура на мгновение уставилась на чудака. — Э-э… Кишимото-сан, вы в порядке? — Я в порядке? — спросил мужчина так громко, что она подпрыгнула на месте. — Я в порядке? Ты с ума сошла?! — Наконец он посмотрел на нее, его глаза горели безумно. — Я более чем в порядке! Сиди на месте, безымянная! Мне понадобятся мерки твоего лица! — Ч-что?! — заикаясь, произнесла Сакура. Кишимото надвинулся на нее, ухмыляясь как сумасшедший, затем схватил ее лицо обеими руками и вдавил в странную миску полную пасты, которую, должно быть, держал до этого в руках. Сакура вырвалась на свободу только после того, как его хватка ослабла, брызжа слюной. — Я-я не могла дышать, ты, мудак! Какого черта? Кишимото снова стоял у печи, держа странную глину палочкой над огнем. Сакура уставилась на него, разинув рот, как рыба. Затем мужчина вытащил теперь уже блестящую глину и начал вращать ее осторожными движениями, все еще прижимая палкой. Сакура с удивлением подошла к нему, понимая, что он, должно быть, делает ей маску АНБУ. — Кишимото-сан? Это что? — — Тихо! Сакура со щелчком закрыла рот. У художника все еще был тот же пылкий взгляд, когда он крутил белый шарик, добавляя детали к форме с уверенностью эксперта, нанося больше глины на поверхность, чтобы создать рельеф. Сакура с удивлением наблюдала, как медленно вырисовывается форма. — Эм… каким будет мой позывной в АНБУ? — Кто знает, — задумчиво произнес мужчина. — Не узнаешь, пока медведь тебе не скажет. — По крайней мере, он ответил. Однако он по-прежнему казался полностью поглощенным своим ремеслом. Сакура нахмурилась. — Но разве вы не должны делать маски, которые выглядят как позывной, данный человеку? Кисимото фыркнул. — Дура! Настоящий художник никому не подчиняется. Нет, этот твой большой медведь берет свои подсказки от меня. Великого Масаши Кишимото! — Он подчеркнул это, взмахом руки сняв маску с огня. — Могу я взглянуть? — нетерпеливо спросила Сакура. Кишимото кивнул, поворачивая палочку так, чтобы она могла смотреть прямо в свою будущую маску. Дыхание Сакуры замерло у нее в горле. — Это… это не похоже ни на одно животное, которое я знаю. — Действительно? — равнодушно сказал Кисимото. Он снова взглянул на свое творение с благоговейным выражением на лице. — Ну, кого волнует, какое плебейское имя придумает медведь. — Он склонил голову набок. — Как думаешь, она подойдет тебе, Харуно Сакура? Сакура сглотнула. — Я ненавижу ее. Кишимото разразился лающим смехом. — Я не спрашивал, понравилась ли она тебе. Я спросил, подходит ли она. Сакура уставилась на маску. Она так сильно стискивала зубы, что они были близки к скрежету, у нее болела челюсть, кулаки были сжаты. — Нет. Не подходит! Забери ее обратно! Переделай ее. Мне, блядь, все равно. Это не будет моей маской. Кишимото мрачно усмехнулся. — О, не лги. Одна эта реакция говорит мне, что она идеальна. — Он промурлыкал последнее слово, с любовью лаская взглядом маску. — Что ж… теперь все, что осталось, — это покрасить ее. Как это сделать зависит от тебя. Некоторым людям нравится добавлять свой штрих. Другие предпочитают оставлять скучными. Зависит от тебя. Он повернулся, собираясь поставить маску в другую духовку. Сакура достаточно помнила о уроках физики, чтобы понять, что это, скорее всего из-за того, что если бы он оставил маску в комнате, она бы треснула от сильной разницы температур. Ему нужно было медленно остужать ее. — Я не хочу ее, — настаивала она. — Сделай другую. — Черта с два. Эта идеальна. Сакура впилась в него взглядом, который мужчина с легкостью проигнорировал. Как только он закончил охлаждать маску, он снова повернулся к Сакуре. — Теперь у меня есть твои мерки, так что я могу сшить броню для тебя. Внешний дизайн одинаков для всех, но у большинства агентов свои запросы. Будь то карман на заднице, чтобы можно спрятать танто, или сделать более объёмные сиськи, у всех людей есть та или иная просьба. А как насчет тебя? Сакура немного подумала об этом. — На самом деле, поскольку ты уже затронул тему груди, я хочу, чтобы мои сиськи были видны как можно меньше. Здесь я пытаюсь быть андрогинной. И если у тебя есть какая-то встроенная в маску функция для изменения голоса, это было бы здорово. — Для этого есть дзюцу, или медицинское ниндзюцу, учитывая, что ты ученица Годайме. — А как насчет того, чтобы скрыть мои глаза? — спросила Сакура. — У всех масок есть стекло, закрывающее глаза. Некоторые АНБУ, желающие скрыть свои глаза, просят, чтобы оно было черными, — сказал Кишимото. — Черный? Это кажется непрактичным. Разве у тебя нет другого цвета? — О, у меня есть, — сразу оживился художник. — Э-э… — Наконец-то. Кто-то, кто не настолько идиот, чтобы ухудшать свое ночное зрение только из-за фактора крутости. На самом деле у меня есть разные варианты. Мой собственный любимчик — прозрачное белое стекло. Будет сливаться с белизной маски, создавая восхитительно тревожный вид… и зрение совсем не пострадает. — Хорошо, тогда давай его, — решила Сакура. — Сделано. Есть еще какие-нибудь особые пожелания? — Ммм… потайной карман у меня на бедре и… — она начала перечислять свои обычные тайники, пока Кишимото записывал их на листе бумаги. — Это все? — скучающе спросил он. — Э-э, да. Смогу ли я что-нибудь добавить позже? — Да. Я отвечаю за ремонт брони, а также за модификации, — протянул мужчина. — Ты можешь прийти сюда в любое время, чтобы запросить изменения. Бесплатно для всех АНБУ. — О! Это здорово. Возможно, мне понадобится какое-нибудь крепление для веера. У меня чакра ветра, так что… Кишимото покачал головой. — Веер, нет. — Эм. Почему бы и нет? Я пока не могу им воспользоваться, но– — Извини, безымянная, но дни когда ты бегала за веером закончились. Сакура уставилась на мужчину, разинув рот. Он только что… он только что пошутил над тем, как она бегала за Саске?! Кем, черт возьми, был этот подонок? — …откуда ты знаешь о моем бывшем… эм… — Увлечении Учихой Саске? — спросил Кисимото, деловито записывая некоторые мерки для ее локтя. Сакура тупо кивнула. — Очевидно, я сделал свою домашнюю работу о тебе. — Ох. — Я собирался использовать его, чтобы проникнуть в твой разум, — продолжил он непринужденно. — Очевидно, что он — одна из слабостей твоей основной личности. — Э-э… — Очень жаль, что ты вышвырнула меня до того, как я смог начать. — Он повернулся, чтобы пронзить ее испытующим взглядом. — Несмотря на то, что ты успешно выгнала меня, я бы все равно порекомендовал тебе заняться самоанализом. Более талантливого палача не остановит небольшая боль. Сакура моргнула, глядя на него. Его совет казался в основном здравым, поэтому она решила немного поднапрячься. — Самоанализом? Что вы имеете в виду? — Ты довольно предвзята, — рассеянно сказал Кисимото. — Я не знаю. Просто объективно взгляни на себя когда ты теряешь контроль. Он закончил внимательно рассматривать подошву ее левой ноги. — Хорошо. Мы здесь закончили. Мужчина встал и протянул маску, которую она прежде видела как он делал (когда у него было время вытащить ее из духовки?), затем выжидающе уставился на нее. Сакура тупо уставилась на маленькую фарфоровую маску в своих руках. Она все еще была теплой на ощупь, но гораздо легче, чем она себе представляла. Она воплощала все то, от чего хотелось избавиться. Сакура нахмурилась, глядя на это. Зачем ублюдку было нужно, чтобы она выглядела именно так? — Ну? Чего ты ждешь? Надевай ее! — рявкнул Кисимото. Она нахмурилась, глядя на это. — На. Де. Вай.  Бросив злобный взгляд в его сторону, Сакура наложила отвратительную штуковину на свое лицо. Та прилипла сразу, без необходимости использовать чакру — загадка, над которой она подумает в другой раз. Кишимото мгновение пристально смотрел на нее, рассматривая со всех сторон. Он кивал сам себе и что-то бормотал. — Прекрасно. Совершенно — захватывает дух. Да. Быстро стало неуютно. Сакура неловко кивнула ему и пошла за своей одеждой в главную комнату, бросив мимолетный взгляд на пять масок на стене. Она вспомнила комментарий Кумы о том, что маски нужно раскрашивать. Нидайме — или кем бы ни был его подражатель — раскрасил свою на подобии отметин на лице — довольно неоригинально, хотя, оглядываясь назад, это могло быть уловкой, чтобы пугать врагов. Орочимару добавил свой маленький символ бессмертия и ничего больше, что было довольно в его характере, учитывая обстоятельства. Затем был йондайме с самой яркой маской из всех, который добавил странный рисунок перчика и немного золотисто-пурпурного вокруг глаз. Последнее могло быть намеком на то, что он был желтой вспышкой, но первое оставалось загадкой. Хатаке, на удивление, применил самый творческий подход из всех… хотя Сакуре было больно это признавать — маска Ину объективно была самой крутой. Проклятый Кишимото. Маска Учихи Итачи, напротив, была наименее выдающейся. Она выглядела так, как будто кровожадного социопата почти не заботило, как она вообще будет смотреться, просто добавил треугольник из всех возможных вещей и забыл об этом. Сакура наблюдала за пятью масками еще несколько секунд, задаваясь вопросом, добавится ли когда-нибудь шестая на этой стене. Когда она оглянулась, то поняла, что Кишимото уже исчез в дальней комнате. Мудак, снова подумала она. Однако он казался странно проницательным. Сакура прикусила губу. Что, если бы он мог дать ей какую-нибудь полезную подсказку? Проглотив свою гордость, она позвала. — Э-э… Художник-сан? У вас есть какие-нибудь советы касательно экзамена? Последовало долгое молчание. Сакура вздохнула. Верно. Он хотел, чтобы к нему обращались как к какому-нибудь богу. — Художник-сама? — раздраженно попыталась она снова. Наконец, из-за стены донесся голос Кишимото. — Да? Тебе что-то нужно? — Он практически источал самодовольство. Сакура едва удержалась от желания закатить глаза. — У тебя есть какие-нибудь советы для меня? О том, как раскрыть мой потенциал или что-то в этом роде? — Это довольно просто, безымянная, — раздался его голос. — Играй от своих сильных сторон. Сакура ждала, не появятся ли еще какие-нибудь «великие» жемчужины мудрости, но была только тишина. Она вздохнула. — Неважно. Сакура нахмурилась и потопала вон из мастерской. Снаружи никого не было, и в итоге ей пришлось бродить вокруг смущающее количество времени, пока она не наткнулась на что-то, что выглядело достаточно знакомым, чтобы сориентироваться. Кума нашел ее, когда она уже выходила из здания. — Ты закончила? — Кивок. — Это заняло много времени, — задумчиво произнес командир. Затем мужчина увидел ее маску и затормозил. — Что это, — сказал он безучастно. Сакура беспокойно заерзала. — Это… Я пыталась сказать ему, чтобы он ее изменил! Кума застонал. — Только не это опять. — Эм… что? — Кишимото почти никогда не прикладывает усилий к изготовлению масок. Но иногда… ладно. Бывают исключения. К счастью, такое случается не часто. Но, похоже, ты одно из них. — Что теперь? — обеспокоенно спросила Сакура. — Какой позывной я вообще получу с такой маской? — Честно говоря, я без понятия, — раздраженно фыркнул Кума. — Слушай, давай просто оставим Кураге, хорошо? Оно не занято, и, хотя у нас есть несколько повторяющихся псевдонимов, я думаю, что уникальная маска заслуживает уникального псевдонима, ты так не думаешь? Сакура кивнула, хотя она не была особенно воодушевлена. Ей совсем не нравилось имя Кураге… но она также не хотела показаться соплячкой командиру АНБУ. — Хорошо. Что ж, попробуй раскрасить свою маску в соответствии с темой, — вздохнул мужчина. — Э-э… как вообще нарисовать что-то, похожее на медузу? — …Я понятия не имею. — Он похлопал ее по плечу. — Просто делай все, что в твоих силах. — …Я постараюсь. — Тебе уже удалось сделать больше, чем большинству, — вздохнул командир. — Есть некоторая закономерность в усилиях, которые этот человек прикладывает к созданию маски. Сакура нахмурилась. — Э-э… правда? Я имею в виду… он просто настоял на том, чтобы подраться со мной, а затем попытался проникнуть в мой разум из ниоткуда, прежде чем мы смогли даже подраться как следует. — О? — Кума с интересом наклонилась к ней. — Он действительно это сделал? — Разве это не стандартная процедура? — Вовсе нет. Сакура моргнула. — П-правда? — Она изо всех сил пыталась догнать командира, который продолжал идти. — Подождите! Что, если он — ну, знаете, — она понизила голос, — крот? Вы думаете, он пытался залезть ко мне в голову за информацией? Кума фыркнул. — Нет. Как я уже сказал, он безвреден. — Но тогда? — Я тоже не знаю. Этот человек непредсказуем. Обычно он терроризирует потенциальных рекрутов в своей зеркальной комнате в течение нескольких минут, прежде чем велеть им уйти. — Подождите… он не пускает их в комнату с печью? В этот раз Кума действительно повернулся, чтобы посмотреть на нее. Действительно посмотреть на нее. — Повтори еще раз? — …комната с печью? Вы знаете… где он делает маски? Командир АНБУ уставился на нее. Она не могла сказать, какое у него было выражение лица из-за маски, но он смотрел на нее почти десять секунд, ничего не говоря. — Э-э… Кума-сан? Я сказала что-то странное? Мужчина не ответил, бросив на нее еще один косой взгляд. — Хм. — Казалось, он был погружен в свои мысли. Сакура подавила желание дернуться. — О, пока я не забыл, — продолжил командир. — Теперь, когда у тебя есть маска, даже если она пока не раскрашена, ты можешь получить доступ ко всем тренировочным площадкам АНБУ для подготовки к экзаменам. Сакура оживилась при этих словах. — Какие-нибудь рекомендации? — Тренировочная площадка сорок четыре для упражнений на выживание в различных условиях, тренировочная площадка шестьдесят шесть, если вы готовы к спаррингу с настоящими АНБУ — обычно специалисты по кендзюцу посещают ее для практики. Однако они жестоки к новичкам. Я бы не ходил туда, если ты хочешь избежать публичного унижения. Сакура сглотнула. — Неужели больше нигде нет более… ну… нейтральных? — Хм, — задумчиво произнес мужчина. — Я полагаю, большинству новичков нравится тренироваться на седьмом полигоне, когда там не много народу — предполагается, что это приносит удачу. К сожалению, ваш дорогой джонин-сенсей продолжал заказывать ее для тебя и твоих замечательных товарищей по команде несколько лет назад, и теперь, похоже, он собирается вернуться к своим старым привычкам. — О, — сказала Сакура. — Я понятия не имела. — Да, конечно, — саркастически сказал Кума. — Теперь, когда команда снова вместе, Хатаке опять может начать прибирать к рукам все лучшие места… так что ты можешь столкнуться с ним там, пока будешь под маскировкой, если не будешь достаточно осторожна. Просто предупреждаю. Верно. Избегать седьмой тренировочной площадки любой ценой. Принято. Кума почесал затылок. — В любом случае. Как только ты получишь свою защиту, ты будешь допущена к экзаменам. Мы отправим ее тебе домой, как только она будет готова. У тебя есть шесть месяцев до истечения срока действия твоего приглашения, так что не берись за какие-либо долгосрочные миссии, хорошо? У нее есть в запасе шесть месяцев до сдачи экзамена? Внутри затеплилась надежда. С шестью месяцами в запасе… возможно, она смогла бы нагрузить свое тело достаточным количеством тренировок, чтобы компенсировать недостатки от сохранения анонимности. Незаметно для Кумы, на ее губах появилась улыбка.