Blood – are all that connected us.

запах алкоголя, дорогого дезодоранта, который резал нос слишком противно. лезвие, которое медленно проходит от локтя до запястье без напряженной силы, оставляя за собой еле заметную красную полосу. на кисти оно задерживается, надавливая край сильнее, образуя рану, из которой уже начинает стекать тягучая темно-бордовая кровь, что означало, что была задета вена. со стороны Линча вылетает болезненный вздох, прикрывая усталые глаза. что-то шепчет, сжимая плечо Лэмбтона, а потом проводя по оголенной коже руки, специально оставляя царапины от ногтей. он не хотел в этом учавствовать, не хотел ощущать все это. но сознание от алкоголя плыло, наоборот отдаваясь этим специально завораживающим действиям. аккуратны, приятны и умелы, что в них можно тонуть. боль в руке только сейчас доходит, когда порез становится глубже. следует наглый поцелуй в губы, проникая вглубь и сплетая языки. из их краев губ стекает красная жидкость, а именно дорогое вино, которое было во рту Лэмбтона. оно смешалось со слюной обоих, затем проглатывая это все. отстраняясь, чтобы отдышаться, все губы были запачканы, а на одежду капали капли с подбородка. на самом деле все было сложно. Генри на новый год в очередной раз приехал навестить своего Егора. только немного с иными планами. а именно - наконец-то заполучить его. сомнительно, что это произойдет добровольно. пришлось идти на крайние меры, хватая и насильно вливая алкоголь бокалом за бокалом в рот журналиста, до такой степени, пока он сам не захочет продолжать пить его. джон, лили и лукас должны приехать только завтра вечером, а до этого еще полно времени, чем можно заняться. Лэм обожал вид крови. а на Егоре она казалась.. прекрасно. слишком прекрасно, что нельзя было оторвать взгляда. хотелось полностью завладеть телом, слышать это стоны, оставлять порезы за порезом, чтобы слизывать эту сочную кровь. ухмылка на лице мужчины взросла, пока парень лежал под ним со стеклянным взглядом. он даже не заметил, как вся рука уже была в царапинах и порезах. вновь поцелуй, в котором Генри сильно прикусывает чужую губу, с которой вперемешку со следом вина образуется другая, чуть темнее, жидкость. соленоватая на вкус, как железо. но все равно идеальная. слизав ее, наконец-то оставил в покое бедного Линча, откладывая лезвие в сторону. рука скользнула вниз, быстрыми и грубыми движениями расстегивая свой ремень. журналист что-то мычит, пытаясь как-то отползти. даже в алкогольном состоянии он не хотел этого, было даже противно. но выбора не было, а никаких попыток против не получалось сделать. в крае одного глаза образовалась влага, отворачивая голову. такое зрелище лишь разожгло интерес и возбуждение Лэмбтона. наконец закончив с ремнем, откинул его в сторону, где уже давно валялась футболка Линча и пиджак с блузкой Генри. оттягивая штаны нижнего до колен, решил оставить так. тем более, так меньше будет брыкаться. оттянув резинку боксеров, слегка приспустил на бедре. тем временем сам провел языком от подбородка до ключиц, оставляя болезненный укус, за которым потом последовал нежный поцелуй. Линч прикусывает пострадавшую губу сквозь боль, пытаясь не издавать никаких звуков. хотя, это было тяжело. как же это повлияет на его психику, когда он протрезвеет. и как он расскажет об этом своим родным? скрыть это уж точно не получится. но сейчас это волновало меньше всего и в последнюю очередь. хотя так это помогало уходить в мысли, отвлекаясь от ощущений и происходящего. правда из этого спасательного круга вывела резкая пощечина, от которой Егор вскрикивает, а щека начинает краснеть и разливаться болью. – мистер Линч, как невежливо уходить в свои мысли. самое наслаждение – это процесс. грубо, не находите? но не волнуйтесь. со мной у вас не выйдет так. слышен хриплый голос почти сразу после этого действия. – ты.. я тебя ненавижу! да мне вообще противно с тобой даже лежать. грубостью отвечает Линч. голос плывет и дрожит, как обычно у пьяных людей. он хотел добавить угрозы полиции, но это бессмысленно. у такого, как Генри, слишком много связей и денег. он с легкостью может отвертеть себя от срока или заявлений. и как же, это, мать твою, бесило. раздражало! что хотелось сжать и выкинуть, как игрушку, которую ты ненавидешь всем сердцем. на это белобрысый смеется, расслабляя взгляд и издевательски смотря на свою жертву. – вы еще поменяете, свое мнение, мистер Линч. просто произносит в ответ он, а затем, слегка подвинув нижние одежды, берется за основание полового органа журналиста, сделав два резких движений вверх и вниз, останавливаясь. этим он вызвал вскрик в перемешку со стоном, а так же вздрог под собой. ухмылка на губах только росла. пальцы легонько сжали головку члена, затем равномерно двигаясь по всей длине, постепенно набирая темп. одна рука зеленоглазого сжала простынь, а другая сильнее плечо верхнего, что костяшки побелели, а хватка наверняка оставит после себя небольшой синяк. однако из-за высокого болевого порога, Лэмбтону, честно, все равно. стоны вылетали изо рта Егора. это было полным наслаждением и раем для ушей Генри. хотелось еще. еще. еще. еще. слышать как тот умоляет, как тот кричит его имя, как кричит остановиться или наоборот ускориться. от таких мыслей внизу стало теснее и жарче, а по вискам уже стекали горячие капли пота от душноты из-за близости между ними. отстранив свою руку, потянулся и подхватил с тумбочки смазку, которую прикупил заранее. – пожалуйста.. генри.. хватит. я не хочу, оставь меня. мямлит Линч. но, это, кажется, остается без внимания. вызывая своим игнором тихий всхлип из-за страха. он никогда не плакал, но в алкогольном состоянии при понимании, что его сейчас наглым образом изнасилуют, слезы стекали сами по себе. правда глаза расширились, а зрачки вздрогнули, когда резким движением Лэм вошел двумя пальцами на все три фаланги. вздрагивая и вскривая, Егор выгибается в спине, начиная дрожать. так ладно если бы просто вошел, но тот сразу начал двигаться в темпе чуть быстрее нормального. адская боль и тягучесть охватила вниз, заставляя издавать громкие стоны, которые скорее походили от боли, а слезы стекать по щекам. он пытался сжать колени, как-то отстраниться, даже отталкивать руками в грудь. все бесполезно. самый худший исход, который стоило ожидать. сколько времени на растяжку ушло неизвестно, но казалось - бесконечность. а Генри же не забыл про испачканное лезвие, валяющееся в стороне на кровати. сняв с себя штаны и боксеры следом, одну руку положил на бедро своей жертвы, сжимая его. потершись своим членом об него, стал входить медленно, слегка помогая другой рукой, чтобы попасть и войти точно. когда головка мучительно оказалась внутри, последовал толчок, который следовал о том, что половой орган уже наполовину внутри. ноги, в особенности колени, Егора задрожали. кричи и подобное уже стало таким базовым, что не стоит описывать это каждый раз. беловолосый, подхватив забытую вещицу на кровати свободной рукой, стал издеваться над той рукой Линча, которая была чиста. сначала тупой стороной лишь надавливания, без порезов. затем подставив острый край, стал вырезать "е+г=♡". а слегка пониже "г.л" обведенные в сердце. все простыни уже намокли кровью. около руки, где эти раны уже слегка свернулись, была темная кровь. там же, где сейчас занимается Лэмбтон – алая. естественно, пока он это все делал, не забывал про основное, делая грубые толчки с определенным темпом. ... взгляд журналиста был опустошен, как и голова. дальнейшие действия происходили как в тумане. он помнил лишь свои неосознанные крики и стоны. то, как выкрикивал чужое имя, то как кричал мольбы об остановке. а под конец услышал лишь слова "еще увидимся". размытая черная фигура покинула комнату, хлопая дверью. Егор всхлипывает, дрожащими руками закрывая лицо. все тело болит, особенно поясница, которая будет завтра болеть еще гуще, а так же руки, ясно почему. сил одеться или даже встать с кровати не было. когда отойдет, уже сделает все необходимое. а пока в крови, в сперме и в поте он просто останеется лежать и осознавать всю ситуацию, пока его ментальное состояние не скатится в самый низ.