Преступление

Изменивший однажды, изменит дважды. Офицер Таками прекрасно это знал. Офицер Таками думал, что не придавал этому значения — пока один женатый коллега трахал его две ночи в неделю. Уверенно. Страстно. Горячо. И, вроде бы, этого было достаточно. После таких ночей офицер Таками смущающе смотрел на своего коллегу, широкими шагами разгуливающему по участку со нарочито серьезным видом. Совершенно для него естественным. Офицер Таками усмехался. Совершенно для него естественно. Он думал, сколько ещё у его коллеги было бы несчастных наследничков, если бы не все эти огненные ночи. Мысли о нерождённых детях приносили какое-то странное удовольствие. Как будто оправдывали их лёгкую интрижку. Лёгкую… Ночами бы офицер Таками точно так не сказал. Преступление против морали — ещё не преступление против закона. Офицер Таками успокаивал себя так. Но не во всех случаях это его успокаивало. Для установившихся отношений его слишком уж беспокоила озабоченность коллеги своими детьми. А точнее, их количеством. Он делал детей про запас, словно осенние заготовки. Все вопросы, который красноречивый офицер Таками так обходительно формулировал, можно было цинично обобщить… «Зачем тебе столько?» И ответы так цинично ограничивались наследством, которое наследнички должны были преумножить. И нельзя было сказать: наследники чего? О, там было. К сожалению. Тем более один, как однажды было сказано, «куда-то пропал». Даже глазом не моргнул. Тогда офицер Таками всерьез задумался о том, что связался с ужасным человеком. Офицеру Таками всё это не нравилось. Но кто он такой, чтобы задавать все эти вопросы? И кто ему Энджи, если они всё-таки волнуют? Офицер Таками так и не нашёл ответов… Вместо них он нашёл гигантский клубок змей, первая из которых выползла прямо на их смятые простыни. — Мне быть пожёсче? — Да и так хорошо, Энджи. — А Даби всегда просит пожёсче. — Даби?.. Коллега принял свой совершенно естественный серьёзный вид и прямо объяснил, что это «просто парень из местного борделя. Я его в клубе встретил». Даже название борделя сказал. И клуба. Даже глазом не моргнул. В сердце что-то кольнуло. Интуиция? Профессионализм? Офицер Таками никогда не слышал об этом борделе, а «имя» казалось до подозрительности неброским… Все местные бордели офицер Таками держал на карандаше. Да и сам порой баловался. Раньше. До Энджи. Что насторожило и заставило воспринять его слова как наводку, а не как досаную оговорку?.. Ревность? Любовь? Он старался не думать. И некогда уже было. Распутываясь, клубок змей запутывался всё больше. Но ястребиная хватка офицера Таками никогда не подводила. Особенно в охоте на змей. Такого борделя никогда не существовало. С другими клиентами Даби не был замечен в подобного рода связях. Но вот в других связях… Даби. Тойя Тодороки. Куда-то пропавший. И как объявившийся… — Чтобы сломать. Сломить. «И окончательно сломаться самому…» Холодные, и от того самые обжигающие слова. Ужасная противоположность. Ужасно на него похожая… — Я сам расскажу, господин полицейский. Садомазо. Как Энджи больше всего и нравилось. Только вот высший вид садомазохизма он всё же не вынес. Офицер Таками и Даби тоже оказались похожи. В том, что препятствовали дальнейшему появлению наследничков. И всех их преступления против морали не были преступлениями против закона. А потом… Даби опять куда-то пропал. Нацуо вскрыл вены. Рей отправили в психбольницу. Фуюми и Шото жили у эмоционально нестабильного парня последнего, и тоже вызывали опасения. А на похороны обезглавлевателя семьи пришёл только бывший офицер Таками. — Можешь радоваться, Энджи. Зато наследнички точно не передруться. Изменивший однажды, изменит дважды. Прячущий скелета в шкафу, прячет и второго.