Клетка

Сара хотела спать. Ужасно. Смертельно. Какая-то могущественная и чертовски упрямая сила тянула ее веки вниз, невзирая на попытки Сары разбудить себя щипками. Она подозревала, что от некоторых останутся синяки. Сара сжала руки в кулаки, безжалостно вогнав ногти в ладони, но это не помогло избавиться от тяжести в голове, которая так и норовила упасть ей на грудь. Несмотря на более чем бодрую манеру миссис Брукс излагать материал, Сара не могла сосредоточиться на теории кинодраматургии. Садиться в первые ряды, по которым чаще всего скользил взгляд преподавателя, определенно было плохой идеей. — Ты в порядке? — спросила Клэр шепотом. — Выглядишь бледной. — Я не выспалась, — пробормотала Сара. — Опять? Опять. Последние несколько недель стали для нее адом. Едва голова Сары касалась подушки, как в ее сны залезали монстры. Притворяясь то ее близкими, то существами неземной красоты, они под разными предлогами уговаривали Сару пойти с ними и раз за разом теряли лица, превращаясь в пугающих живых манекенов. Снова и снова Сара отталкивала их, сама не понимая как, снова и снова убегала и падала в дыры, высвобождавшие ее из тисков этих душных, изматывающих снов. В одну из ночей безликие избавили Сару от своего общества, и она смогла наконец поспать. Но ее радость длилась недолго. В следующую ночь их место заняли новые твари, уродливые и пугающие, как монстры из детских кошмаров. Сара могла поклясться, что они появлялись еще до того, как она успевала закрыть глаза. Их дрожащие, дымчатые силуэты выползали из тьмы, сливаясь с ней, крались издевательски медленно к ее кровати, а Сара могла лишь смотреть на них широко распахнутыми глазами, скованная параличом и неспособная что-либо сделать. Добираясь до нее, твари наваливались на Сару, тяжелые, как валуны, и давили ей на грудь, не давая дышать. Тогда тьма застилала Саре глаза, и под оглушительный грохот в ушах она проваливалась в сны, в которых монстры, обросшие плотью, преследовали ее, скрежеща зубами и выкрикивая зловещие фразы на языке, которого Сара не понимала. Пару раз им удалось пригнать ее к арке, за которой клубился черный туман, но в эти моменты Сарой завладевал такой ужас, что она просыпалась. Она чувствовала себя совершенно измотанной после этих снов и не знала, сколько еще сможет продержаться. Когда Тоби за завтраком, роняя с ложки шоколадные шарики, с восторгом рассказал о том, как он вместе со Шляпой летал во сне по волшебной стране, Сара едва не расплакалась. В детстве ей часто снились полеты, и она многое бы отдала, чтобы вернуть эти сны. Она отдала бы все, чтобы хоть раз на этой неделе поспать вообще без снов. Сара не знала, был ли Джарет виновен в ее кошмарах или же те были ловушкой ее собственного населенного страхами разума. То, что заставляло ее задыхаться от ужаса ночью, истлевало, как только солнечные лучи касались ее лица. Впечатления, доводившие Сару до безумия во сне, казались совершенно тусклыми днем. Воспоминания выцветали, теряли краски и становились совсем прозрачными. Нереальными. Иногда, просыпаясь в холодном поту посреди ночи, Сара вообще не могла вспомнить, что именно ей снилось, но страх и тревога, пропитавшие каждую клетку ее тела, не давали забыть о регулярности кошмаров. И усталость. Усталость стала ее верной спутницей. Встреча с Джаретом, в свое время доведшая ее почти до истерики, померкла, погребенная под ворохом повседневных задач. Сара помнила, что колдун пытался задушить ее и вырвал сердце, но детали их разговора стерлись, и, как она ни пыталась восстановить их, у нее ничего не вышло. Воспоминания ускользали, утекали в небытие, заставляя Сару сомневаться в них. Она не знала, случилась ли их с Джаретом встреча на самом деле или то был лишь сон, порожденный ее бурным воображением. Действительно ли ей удалось попасть в другой мир, или же подсознание, в глубине которого ютилась тоска по Лабиринту, которую Сара так и не смогла изгнать из себя, подкинуло ей красочную иллюзию, в равной степени основанную на мечтах и страхах. Сара не нашла ответа на свой вопрос, и все же она больше не решалась спать днем, боясь вновь попасть в ловушку обманчиво контролируемого сна. Шляпа не смог развеять ее сомнений. Зыбкий Лабиринт был частью Зыбкого Подземья — его нематериальной версии, о которой пернатый не знал ничего кроме того, что та была как-то связана со снами людей. Когда Сара рассказала ему о монстрах, преследующих ее в кошмарах, Шляпа выглядел так, будто слышал о них впервые. Все ее просьбы вспомнить что-то о способности Джарета влиять на сны привели лишь к тому, что Шляпа стал притворяться глухим. Сара понимала, что ее проблему нужно было решать. Ей в голову даже пришла идея обратиться к психотерапевту, но Сара быстро отмела ее. Что бы она сказала на приеме? «Четыре года назад моего брата похитили гоблины, но я отвоевала его у их короля, и теперь боюсь его мести. Он, правда, совсем не торопится мстить, что в какой-то степени меня даже расстраивает. Из-за этого я не могу нормально спать, ведь мне снятся жуткие сны, создающую иллюзию, что я все еще имею отношение к миру, который нравится мне куда больше собственного». Конечно, она не могла никому рассказать о причинах своих кошмаров, и, будучи замурованными в ее голове, они грызли Сару изнутри, желая прорваться наружу. Ей хотелось рассказать кому-то о своих тревогах, попросить совета, но рядом не было никого, кто не прилепил бы к ней ярлык «сумасшедшая» после таких откровений. Однажды, сидя перед зеркалом, Сара робко позвала Хоггла, хотя три года назад поклялась не гоняться за теми, кто ее бросил. Но Хоггл не пришел. В конце концов она решила прибегнуть к не самому эффективному, но отработанному методу решения проблем — надежде, что все само как-нибудь пройдет. Сара еле дождалась конца лекции, потом – едва не уснула в собственной тарелке во время ланча, не расслышав вопроса, сморозила какую-то глупость на практикуме и, отказавшись ужинать с друзьями в новой кафешке неподалеку от кампуса, поплелась домой. *** — Но ты же обещал! — Тоби… — голос Роберта звучал глухо и заунывно, словно эхо в колодце. — Ты обещал!!! — а вот крик Тоби звенел на весь дом. Сара закрыла за собой дверь, прощаясь с буйством разросшейся за март зелени и вступая в царство идеально чистых тумбочек и вымытых до блеска полов. Ее семейство собралось в гостиной в полном составе, что было редким явлением для среды. Даже упитанный серый кот, названный Чипом в честь мультяшного бурундука, присутствовал на семейном собрании. Вернее, он пытался на нем спать, свернувшись в клубок на диване и упрямо игнорируя шум, учиненный хозяевами. — Малыш, — Ирен попыталась мягко вклиниться в ссору, но смолкла, услышав хныканье, пока что тихое и неуверенное, но Сара знала по опыту, что, если ничем не отвлечь Тоби, хныканье перерастет в оглушительную истерику. — Зато Сара пойдет, да? — Роберт, видимо, тоже считал, что Тоби надо было отвлечь, и решил сделать это с помощью вовремя вернувшейся дочери. Он с надеждой посмотрел на нее, словно ждал, что Сара каким-то образом прочтет его мысли и поддержит его. Она вопросительно подняла брови, не слишком воодушевленная перспективой нырять с головой в скандал, начало которого она даже не застала. — У Сары в это время тестирование, так что она не успеет, — в голосе Ирен проступили раздраженные нотки. — Она предупреждала об этом две недели назад. Заранее,— она сделала упор на этом слове, укоризненно взглянув на мужа, и поджала губы. Кусочки пазла сложились для Сары в цельную картинку. Послезавтра начальная школа Баумер собиралась с гордостью представить публике свою версию «Робин Гуда», и честь сыграть благородного разбойника выпала Тоби. Это было ошеломительным успехом, учитывая, что в прошлый раз ему досталась роль говорящего пня. Миссис Блэр, руководитель театрального кружка, была сторонницей нестандартных подходов к постановкам. В качестве эксперимента она решила распределить роли для «Робин Гуда» жеребьевкой, но Ирен считала, что в случае с Тоби результаты были подстроены заранее. Она твердо верила в то, что говорящий пень настолько впечатлил Ребекку Блэр, что та решила превратить ее сына в звезду школьного театра. Когда месяц назад Тоби, запинаясь от волнения, с радостным блеском в глазах сообщил родителям о главной роли, папа пообещал посетить спектакль. Ирен напоминала ему об этом почти ежедневно, так что, если он решил соскочить за день до постановки… что ж, это было отчаянным шагом. — М-м… правда? — Ты сидел с нами за одним столом, Роберт. Он нахмурился. — Я забыл. — Так же, как забыл сказать о совещании, которое, конечно же, совпало со спектаклем. Мы обсуждали его еще месяц назад, я все время напоминала тебе о нем, чтобы в этот день точно не было неожиданностей. Но все получилось, как всегда, — она всплеснула руками. — Извини, — сказал Роберт раздраженно. — Иногда я могу что-то забыть, учитывая, сколько у меня работы. — Ну я же как-то держу в голове все секции Тоби, его выступления, ваши с Сарой планы и твое пальто, которое нужно забрать из химчистки завтра в семь, чего ты, конечно, сам сделать не успеваешь. — Потому что тебе не надо каждый день ехать к полвосьмого на работу, — огрызнулся Роберт. Ирен со свистом втянула воздух, ее глаза широко распахнулись. — Зато мне надо каждый день вставать в полшестого утра, готовить вам всем завтраки и собирать обеды, будить вас, потом вести Тоби в школу, убирать дом, а он, знаешь ли, немаленький, Роберт. Потом мне надо вести Тоби на секции, закупать продукты, стирать и гладить одежду, в том числе и твои костюмы, которые ты находишь в идеальном состоянии каждое утро… — с каждым словом ее голос становился все выше и выше, — забирать Тоби с секции, готовить ужин, снова убираться, делать с Тоби уроки. При этом мне еще надо успевать писать статьи и отвозить… — О-о-о, только не надо сейчас выяснять, кто из нас больше устает, — перебил Роберт, резким движением ослабляя галстук. По шее Ирен расползлись багровые пятна. — Я не… — она казалась уязвленной, — я ничего не выясняю. Я просто хочу, чтобы ты не думал, будто… — Ирен шумно выдохнула и скользнула взглядом по Тоби. Тот смотрел на родительскую ссору, приоткрыв рот. — Потом поговорим, — ее тон заледенел, а губы сжались в тонкую линию. Роберт закатил глаза и нахмурился, отворачиваясь от нее. Весь его вид говорил о том, что ему не хотелось продолжать этот разговор. Ни сейчас, ни потом, ни когда бы то ни было еще. — Ты обещал-а-ал! — взвыл Тоби, возвращая себе утраченное внимание родителей. — Мы… — всхлип, — мы хотели потом пойти на аттракционы! На вертушку! — Малыш, мы обязательно сходим с тобой покататься на вертушке после спектакля, — Ирен присела на колено рядом с сыном и нежно обхватила его лицо ладонями. От раздражения в ее голосе не осталось и следа. — Не хочу. Я хочу с папой! — Тоби отпихнул ее руки от своего лица, сверля обиженным взглядом Роберта, — Мне папа обещал! — Давай сходим на выходных, а? — попытался найти компромисс тот. Тоби всхлипнул, сложив домиком светлые брови. — Нет, ты обещал завтра! Ты обещал посмотреть, как я играю на сцене! — его губы задрожали. — Я буду стрелять из лука, как Робин Гуд, — сказал Тоби тихонько, глядя на отца с жалобной надеждой, словно берег этот аргумент до последнего, считая его самым весомым. Лук был тем, что нравилось Тоби в спектакле больше всего. Ему выдали один в театральном кружке, детский, пластмассовый с красными стрелами и желтыми наконечниками-присосками. Тоби весь месяц тренировался стрелять из него, но попадать в цель у него выходило так себе, из-за чего все Уильямсы периодически становились мишенями. Больше всего не повезло коту — стрела настигла его ровно в тот момент, когда он собирался воспользоваться лотком. По-видимому, это нанесло ему психологическую травму, потому что теперь, завидев Тоби с луком, он удирал от него со скоростью поистине фантастической для пухлой пушистой сардельки, которую Ирен собиралась посадить на диету. — Сынок, мне самому обидно, что не получится прийти. Я правда хотел… — взгляд Роберта был виноватым, — но, понимаешь… в этот день я буду слишком занят. Меня не отпустят с работы. В глазах Тоби появились слезы, и у Сары защемило в груди от этого зрелища. — Эй, я приду на спектакль, — выпалила она прежде, чем брат успел разрыдаться. — Не давай обещаний, которых не сможешь выполнить, — сказала Ирен резко. — Я знаю, что вас наказывают за прогулы. Тебе не нужны проблемы с учебой. — Я не пропущу, — сказала Сара. — Я просто сдам тест первой, напишу его быстро. Наверное, я все равно опоздаю, но приду. Слышишь, Робин Гуд? — она положила руку Тоби на макушку и взъерошила золотые кудряшки. — Мне не терпится посмотреть, как ты будешь стрелять. Только не попади мне в лоб, пожалуйста. Тоби хихикнул. *** Когда Сара влетела в зал, сердце готово было выпрыгнуть из нее через горло, а бок при каждом движении пронзала тысяча острых иголок. Наклонившись, она уперлась руками в колени, пытаясь отдышаться и унять дрожь в ногах, доставшуюся ей после стремительного забега на пятый этаж. Отсутствие лифтов в школе Тоби было еще одним подарком сегодняшнего дня. Немного придя в себя, Сара выпрямилась, и иглы в боку тут же дали о себе знать. С шипением втянув воздух, Сара мысленно выругалась, а затем завертела головой, выискивая взглядом Ирен. Ну конечно же, та сидела в самом первом ряду. Чудесно. Чувствуя себя неуютно из-за скользящих по ней недовольных взглядов, Сара быстрым шагом дошла до сцены и, скомканно извинившись перед мамочками, которым она загородила их чад, пробралась к мачехе. — Давай-давай, садись, — поторопила та, убирая с соседнего кресла сумочку и ставя ее себе на колени. — Спасибо большое, что пришла. Сара коротко кивнула и перевела взгляд на сцену. Там под воодушевляющую музыку пятилетние разбойники раздавали пятилетним беднякам вырезанные из желтого картона монеты. Их предводитель стоял чуть поодаль, гордо выпятив грудь и сжимая в одной руке пластмассовый лук, а в другой — красные стрелы. Он выглядел забавно в зеленой тунике, слегка великоватой для него и потому подхваченной поясом, немного сгладившим промах с размером. На его золотых кудряшках красовалась зеленая шляпа с красным пером, а за спиной висел тканевый колчан для стрел, который Ирен смастерила сама, исколов себе все пальцы. Что-что, а шитье в перечень ее талантов не входило. Добираясь на спектакль, Сара сломала ноготь, неудачно воткнув ключ в замок зажигания, чуть не попала под колеса грязно-желтого форда, перебежав дорогу на мигающий красный, при входе в школу поругалась с охранником, который все никак не мог понять, похожа ли Сара на фото из водительского удостоверения или нет. А уж о тесте, написанном почти наугад за три минуты, и говорить не стоило. Когда она получит результат, это будет полным провалом. Эти мысли навязчиво жужжали в ее голове, но тут Тоби посмотрел в зал, ища взглядом маму, и увидел рядом с ней сестру. Улыбка, появившаяся на его лице, была такой счастливой, такой по-детски искренней и радостной, что Сара мигом забыла обо всех своих злоключениях. Она улыбнулась Тоби в ответ. *** В этот день погода в саду стояла замечательная, ясная и в меру теплая — то что надо для прогулок. Она всегда становилась такой, когда сюда заглядывал их маленький шумный гость. Обитатели сада: крылатые, рогатые, безобидные и излишне зубастые, полностью завершенные и находящиеся в разработке — все они наслаждались теплом солнечных лучей и лаской легкого, чуть прохладного ветерка, идеально дополнявших друг друга. Кто-то дремал на ветвях деревьев, кто-то нежился на теплых, обросших мхом валунах, а самые скрытные затаились среди пышной массы цветущих кустарников. — Я бы хотел, чтобы ты мог посмотреть спектакль из зала, а не в волшебном шаре. Как жалко, что Сара наложила на тебя то дурацкое заклятие. Тоби шел по извилистой дорожке пружинистым шагом, вертя в руках подобранную по пути палку забавной формы. Он чуть не срывался на подскоки от распиравшей его энергии. Гравий хрустел под его ногами, как шоколадные шарики Милки Чок, которые Тоби регулярно выпрашивал у матери по утрам. Иногда успешно. — Я бы тоже хотел, дружище. Джарет шел вслед за ребенком, одетый в ослепительно белую рубашку с пышными рукавами и не менее пышным жабо, узкие белые штаны и плащ того же цвета. Солнечные лучи отскакивали от него, окружая фигуру колдуна сияющим ореолом. Мама никогда не позволила бы Тоби одеться подобным образом, зная, что тот испортит белоснежный наряд, даже не успев выйти из дома, но Джарет был настоящим волшебником, а к волшебникам, конечно же, грязь не прилипала. — Тогда я смог бы крикнуть тебе «Браво!», — сказал Джарет с улыбкой. — Но у меня никогда не вышло бы сделать это так же громко, как у твоей мамы. Клянусь магией, Тоби, когда она закричала «Браво!», мой замок задрожал, как при землетрясении. Думаю, ее было слышно даже на Марсе. — Или на Юпитере, — радостно подхватил Тоби. — Или на Сатурне. — Нет, ее было слышно даже в другой Вселенной! — выпалил Тоби и заливисто рассмеялся. Они поравнялись с кустами гортензии, усыпанной белыми розовеющими к верхушке цветочными шарами. Вдруг листва всколыхнулась, и из нее высунулась темно-серая узкая и угловатая морда с красными глазами-бусинами по бокам. Ноздри чудища затрепетали, словно оно принюхивалось, а затем морда повернулась в сторону Тоби. На гравий тяжело опустилась черная лапа с загнутыми когтями. Узкая пасть предвкушающе раскрылась, выставив напоказ частокол острых зубов… и тут же захлопнулась, сжатая сверху и снизу рукой в белой перчатке. Джарет с силой толкнул чудище обратно в кусты, и то, озадаченно моргнув, исчезло из вида. — Что это? — Тоби обернулся, услышав шорох. — Птица вспорхнула с ветки, — ответил Джарет, тепло улыбнувшись. — А-а-а. Тоби уже понял, что птиц в волшебной стране было много. О-о-очень много. Одни были обычными, точь-в-точь как в журнале «Мир вокруг нас», который мама впихивала ему в руки каждый четверг, запрещая смотреть телевизор, пока он не прочтет вслух хотя бы две страницы. А вот другие были странными, хотя и красивыми. Однажды Тоби увидел птицу, крылья которой были сделаны из огня, но она пронеслась над его головой так быстро, что он не успел как следует ее разглядеть. Джарет сказал, что эту птицу звали фениксом, и в мире людей она не водилась. Как же жалко. — Папа не пришел на мой спектакль, — вдруг вспомнил Тоби и разломил палку надвое.— А обещал, что придет. И… — он всхлипнул, заново переживая недавние события, — и мы хотели пойти на вертушку, а теперь пойдем только на выходных. Но я не хочу на выходных. До выходных еще а-мм… — он поднял глаза кверху, прикоснулся указательным пальцем к большому, потом — к среднему, загнул их, что-то шепча про себя, затем нахмурился и опустил руки, проиграв битву с устным счетом, — еще долго. — Что поделать, твоему папе нужно работать, — прошелестел Джарет, скользя вслед за Тоби так плавно, словно вместо сапог у его были коньки, а вместо дорожки — лед. — А я не хочу, чтобы он работал! — И кто же тогда заработает деньги на вертушку? — Мама, — твердо сказал Тоби. — Она пишет эти… как их… статьи! И за них тети из редакции платят ей деньги. — Этого недостаточно. — Почему? — Тети из редакции жадные, и платят твоей маме слишком мало. Сомневаюсь, что ее средств хватит вам на еду. И уж точно их не хватит еще и на вертушку. — Ну-у, — Тоби задумался. — Тогда я хочу, чтобы можно было сделать так, — он хлопнул в ладоши, — и чтобы деньги сами появлялись. Без работы. — Та-ак? — протянул Джарет с хитрой улыбкой. Он хлопнул в ладоши, задержав ненадолго руки в таком положении, а когда развел их, в каждой оказался зажат веер из новеньких хрустящих долларов. Глаза Тоби расширились. — Ага! — сказал он восхищенно, но тут же нахмурился. — И почему мама с папой так не могут? Джарет взмахнул руками, отпуская купюры, и те превратились в блестящих зеленых стрекоз. Тоби провожал их взглядом, пока те не затерялись среди флоксов. — Потому что они живут в обычной стране, а я — в волшебной. — Но я тоже хочу жить в волшебной стране, — протянул Тоби обиженно. — Это нечестно. Джарет хмыкнул. — Эти слова передаются у вас по наследству? — А? — Жизнь — чертовски нечестная штука, Тоби. — И все равно я хочу жить тут! — упрямо повторил тот, хмуря брови. — А как же школа? — улыбнулся Джарет. — Терпе-еть не могу школу, — Тоби картинно закатил глаза, подсмотрев это у старшей сестры. — Это худшее место во Вселенной, — с чувством выпалил он, взмахнув руками. Палочка выскочила у него из пальцев и улетела под ноги Джарета. — Ой, — Тоби кинулся за ней. — Нет, — сказал он, выпрямляясь. — Самое худшее место — это кухонный стол в пятницу вечером. Джарет усмехнулся. — Почему же? — Мама заставляет меня решать там математику, когда готовит ужин, — сказал Тоби, почесывая макушку, — и там всегда так вкусно пахнет, что я отвлекаюсь и не могу складывать эти дурацкие цифры. А мама не дает мне смотреть «Охотников за привидениями», пока я все не решу. Джарет поцокал языком. — Как жестоко. На его губах появилась улыбка, приятно-добрая, но с хитринкой. Тоби нравилось, когда волшебник улыбался, а делал он это часто. Ему вдруг подумалось, что и папе не помешало бы улыбаться почаще, а то он вечно ходил с таким видом, будто мама заставляла его есть цветную капусту на завтрак, обед и ужин. Но Тоби точно знал, что она этого не делала, так что у папы совсем не было причин быть хмурым, так ведь? — А у вас тут есть математика? Ну-у… то есть… у вас заставляют детей учить математику? — Тебя бы не заставляли. — Хочу жить здесь, — твердо сказал Тоби. — А если бы я жил здесь, мы бы катались каждый день на драконах? — Пожалей бедных ящериц, Тоби. — А на выходных? — Раз в три дня тебя устроит? — О-о-о, круто! Они дошли до лужайки, посреди которой росла старая дикая яблоня. Она нагло раскинула ветви во все стороны, словно пытаясь отвоевать себе побольше места, хотя вокруг нее и так ничего не росло. Яблоня была кривой и скособоченной, а ее узловатые, скрюченные ветки напомнили Тоби пальцы миссис Бримбс, их школьной библиотекарши. Когда Тоби спросил у мамы, что случилось с руками старушки, та назвала одно слово, рокочущее, как рычание бродячего пса, и острое, как ножницы. Ар-р-р-тр-рит. Тоби подумал, что, если бы деревья могли превращаться в людей, то яблоня обернулась бы миссис Бримбс, а если бы миссис Бримбс вдруг понадобилось стать деревом, она бы выглядела точь-в-точь как эта яблоня. — А друзей оставлять не жалко? У тебя они есть, полагаю. — Ну-у-у… есть Сэм и Молли. Но ведь их можно будет позвать в гости? — Это будет проблематично. — Что значит «проблематично»?          — Сложно. Тоби разломил палочку еще раз и, потеряв к ней интерес, отбросил обломки к яблоне-библиотекарше. — Но ты ведь справишься, — сказал он с такой непоколебимой уверенностью, на которую были способны только дети. — Ты же можешь все на свете. Джарет рассмеялся. — Мне льстит твоя вера в меня. Но неужели ты хочешь бросить родителей? Тоби нахмурился. — Они тоже будут жить здесь. Можно? — Вряд ли они захотят, дружище. — Я их уговорю! И Сару тоже. Джарет усмехнулся. — Вот уж кто точно не согласится. Ты знаешь, что твоя сестра давно отвергла эту идею. Она у тебя на редкость, — он цокнул языком, — упрямая. — Ты просто неправильно ее уговаривал, — заявил Тоби, пнув камешек. — Надо было показать ей феникса… и русалок. О, я знаю, знаю! Нужно прокатить Сару на драконе, и тогда она точно согласится! Джарет чуть прищурился и нахмурил брови, а его взгляд из участливого превратился в туманный. Совсем такой, каким он бывал у мамы раз в месяц, когда она, вооружившись калькулятором, садилась за столик в гостиной и долго записывала что-то в свой потрепанный синий блокнот. Иногда она звала папу, чтобы поговорить вполголоса о чем-то взрослом, и туманных взглядов становилось вдвое больше. Тоби понятия не имел, что они делали, но папа называл этот ритуал ежемесячным планированием расходов. — Драконы, говоришь? — пробормотал Джарет тихо, обращаясь скорее к себе самому, чем к Тоби. — Натравить… — Нет! — тут же возразил звонкий голосок. — Прокатить! — Хм? — Джарет вынырнул из омута мыслей, и его странные глаза с разными зрачками вновь стали ясными. — Ну разумеется, прокатить. Я так и сказал. — Нет, ты сказал… — Смотри! — белые перчатки сжали плечи Тоби, и Джарет развернул его кругом. — Наш старый знакомый вернулся. Тоби замер, открыв рот в немом восхищении. Метрах в десяти от них у большого валуна стоял единорог. — Хочешь подойти ближе? — шепот Джарета прозвучал где-то рядом с его ухом. — А вдруг он убежит, как вчера? — спросил Тоби тихонько, не отрывая зачарованного взгляда от белоснежного жеребца. — На этот раз мы придем к нему не с пустыми руками. Джарет сорвал с ветки яблоко и вложил его в ладонь Тоби. Яблоко было темно-красным и блестящим, идеально круглым и идеально гладким. Оно было совершенным, как фрукты из рекламных роликов и вывесок в супермаркетах. Но что-то с ним было не так. — Угости его, — предложил Джарет, положив руку на плечо Тоби. — Но… — Если хочешь расположить кого-то к себе, дай ему то, что он хочет. Твоя задача проста, Тоби, — сгодится обычное яблоко. Тоби неуверенно зашагал к единорогу. Джарет последовал за ним, словно тень. Нет, для тени он слишком уж ярко светился. Джарет больше походил на ангела из маминых рассказов, который днем защищал маленьких детей от неприятностей, а ночью — от кошмаров. У него даже плащ был сделан из перьев, так что казалось, стоило ему только взмахнуть им, и тот превратится в ангельские крылья. Да, Джарет определенно напоминал ангела, а вовсе не Снежную Королеву, как подумал Тоби, впервые увидев его у входа в волшебную страну. Он помнил, как Бибер вздрогнул, когда он шепотом озвучил ему свои догадки, и сказал, чтобы Тоби даже не вздумал называть Джарета Снежной Королевой. И чего это он так перепугался? Единорог поднял голову, отвлекшись от травы. Его глаза были сапфирово-синими, а не карими, как у обычных лошадей, а еще — очень умными. Рядом с этим сильным, диким зверем Тоби почувствовал себя маленьким, не больше игрушечного бурундука, которого мама купила ему на прошлой неделе в качестве бонуса за второе место в конкурсе рисунков. Никогда прежде Тоби не видел лошадей так близко, и уж точно ему не приходилось встречать единорогов. Втянув голову в плечи, Тоби сжал яблоко двумя руками и повернулся к Джарету, ища поддержки. — Смелее, — улыбнулся волшебник той самой улыбкой, которая заставляла лучи тонких морщинок появляться в уголках его глаз. Тоби сглотнул и поднял руки кверху, протягивая единорогу яблоко. — Мистер Единорог, у меня для тебя кое-что есть, — сказал он, запинаясь. Но зверь не торопился принимать угощение. Фыркнув, он замотал головой и попятился. — Ш-ш-ш… — Джарет вышел из-за спины Тоби и положил руку в белой лайковой перчатке коню на шею. Белое на белом. Смотрелось так ярко, что у Тоби заслезились глаза, но он не стал отворачиваться. Вдруг под ладонью Джарета появилась тень или дымок, или вспышка света, но только наоборот — черная, как рисовальные угли, которыми Сара делала наброски персонажей для своих сценариев. Тень появилась и тут же исчезла, так что Тоби не смог бы сказать точно, видел он ее или нет. В таких случаях мама говорила «показалось», и Тоби тоже сказал про себя это слово. Джарет смотрел на единорога, не говоря ни слова, и под его взглядом тот успокаивался. Единорог вытянул шею, обнюхал руки Тоби, в которых тот все еще сжимал яблоко, и осторожно взял лакомство мягкими губами. Он принялся жевать, громко хрустя фруктом, и Тоби радостно заулыбался, глядя на это. — Что ж, лед тронулся, — сказал Джарет. Закончив с яблоком, единорог наклонил голову к Тоби и ткнулся носом ему в шею, потом в плечо, раздувая ноздри, вынюхивая, есть ли у мальчика еще что-нибудь вкусное. Тоби захихикал от щекотки. — Эй, у меня ничего нет, — засмеялся он. Джарет выхватил из воздуха еще одно яблоко и отдал его Тоби, а тот, в свою очередь, торжественно вручил его единорогу. — Он так аппетитно хрумкает, — сказал он, улыбаясь до ушей. — Конечно. Он ведь ест лучшие яблоки во Вселенной, — Джарет взмахнул рукой, и в ней появился очередной алый плод. Он протянул его Тоби. — Хочешь попробовать? — Не-а, — Тоби завертел головой. — Терпеть не могу яблоки. — Даже волшебные? — А они волшебные? — Естественно. Как и всё в моем мире. — А если я съем волшебное яблоко, то тоже стану волшебным? — спросил Тоби с надеждой в глазах. — И смогу жить в волшебной стране? — Может быть, — Джарет загадочно улыбнулся. Облизнувшись, Тоби схватил яблоко и вгрызся в него зубами. — Нм-у фда, — сказал он, активно жуя, — вмкусное. Офчень даже. Яблоко и впрямь оказалось вкусным — сладким, но не слишком, с легкой кислинкой, которая делала вкус только лучше. Тоби ел его по собственной воле и с удовольствием, чего никогда еще не делал в отношении яблок. Мама частенько заставляла его есть их вместе с другими фруктами, говоря, что это по-лез-но. Тоби терпеть не мог это слово. Как и яблоки. И цветную капусту. А еще математику и будильник по утрам, даже несмотря на то, что на нем был нарисован прикольный попугай. И все же… было с этим яблоком что-то странное. Что-то неправильное… что-то… Да вот что: у него совсем не было запаха! Но так ведь не бывает, правда? Яблоком положено пахнуть, и обычно Тоби их запах не нравился, но у этого его не было в принципе! Единорог поднял голову и пошевелил ушами, а затем сорвался с места и, в два прыжка достигнув гортензии, скрылся среди цветущих кустарников. — Куда это он? — разочарованно спросил Тоби, позабыв о странном яблоке. — Понятия не имею. Видимо, спешит по неотложным единорожьим делам. — Но он вернется? — У него нет выбора. Здесь его дом. Мысли, отошедшие на задний план из-за встречи с единорогом, вдруг полезли в голову Тоби с усиленным рвением. Он нахмурился, а затем потянул Джарета за рукав. Тот опустился на колено, так что их глаза оказались почти на одном уровне. — Пожалуйста, — сказал Тоби умоляюще. — Можно мама с папой и мы с Сарой будем жить у тебя в волшебной стране? Я не хочу учить математику. И еще не хочу, чтобы папа ходил на работу — он из-за этого ссорится с мамой. А Сара любит все эти волшебные штуки, я точно знаю, что ей здесь понравится. Если надо съесть волшебные яблоки, я им всем их отнесу. Пожалуйста, Джарет. Ты же сказал, что ты мой друг! Джарет пристально смотрел на Тоби. Уголки его губ подрагивали в улыбке, легкой и почти незаметной. Будь Тоби старше и чуточку внимательнее, он бы разглядел в выражении его лица что-то очень довольное. А еще предвкушающее. И, определенно, недоброе. Но Тоби ничего этого не разглядел. — Ты выполнил мою просьбу? — спросил Джарет после небольшой паузы, за время которой Тоби успел не на шутку разволноваться. — Да, — мальчик энергично закивал головой. — Их тринадцать? — М-угу. — Уверен, гений математики? — Ага. Мне Бибер посчитал. Джарет кивнул, удовлетворившись таким ответом. — Что ж, Тоби… если ты действительно этого хочешь… если ты жаждешь этого очень и очень сильно… — Сильнее всего на свете! — выпалил мальчик. Улыбка Джарета стала шире. Хитрее. Зубастее. — В таком случае, — он довольно цокнул языком, — я смогу для тебя кое-что сделать. Волна радости захлестнула Тоби. Он поднял руки, собираясь обнять Джарета, как вдруг увидел, что в его ладони было зажато вовсе не яблоко. Это был хрустальный шар.