Дождь, солнце и блинно-маслянное утро признаний

Маленькая стрелка настенных часов останавливается на четырёх. Серёжа натягивает одеяло повыше, вздрагивая от утреннего холодного сквозняка, проникшего в комнату через приоткрытую форточку на кухне. Он всеми силами заставляет свой организм проснуться. Смотрит в окно: на улице пасмурно, небо сплошь затянуто серыми тучами. Понедельник. Хуже дня не придумаешь. Ещё несколько минут Жилин гипнотизирует остывший кофе. Понимает, что дело это гиблое, встаёт и, слегка покачиваясь, шлёпает босыми ногами в сторону теплой, немного душной, спальни. Застёгивая третью пуговицу на белоснежной рубашке, рассматривая себя при этом в зеркало, он думает о том, что ему не мешало бы немного похудеть. Возможно, стоит заняться спортом, начать бегать по утрам, исключить из рациона конфеты и перейти на овощи и фрукты. Или просто начать высыпаться. На улице его уже ожидает самый настоящий ливень. Август в этом году выдался по-настоящему дождливым, хмурым и невыносимо тоскливым. Милиционер раскрывает старенький бордовый зонтик, поправляет слегка взъерошенные волосы и отправляется в участок. Работа у него ужасно важная. И Сергей её так же ужасно любит. Любит свою форму, рабочий стол, любит задерживать нарушителей закона, любит стальную решётку камеры, в которой так часто отсиживает свою «пятнашечку» Игорь Натальевич Катамаранов. Кстати об Игоре! Прямо сейчас он упрямо засел в мыслях Жилина и не хочет покидать их. Где же этот бешенный попадётся сегодня? Возможно, снова его нужно будет выловить из болота. Или вытащить из лисьей конуры? А может он снова будет скрываться от налогов в электрических лесах Катамарановска? Ответ не знал никто, даже сам Игорь. Но сегодня это чумазое нечто в заляпаной скипидаром чёрной майке и строительной каской набекрень, уже с самого раннего утра поджидало Серёжу в клумбе у продуктового магазина. На нем, почему-то, не было обуви, а в кулаках он яростно сжимал какие-то грибы. Дождь нещадно лупил крупными каплями по обнажённым рукам и ногам, смывая с них болотную тину и звонко отскакивая от ярко-оранжевой каски. В его сальных, тёмных, как смоль, волосах спряталась от непогоды большая зелёная бабочка, а в густых, когда-то ухоженных, усах застряли веточки и травинки. Под боком разнорабочего лежит совершенно пустая бутылка из-под скипидара. Сердце Жилина сжимается от жалости и горечи. Он садится на корточки, поднимая зонтик над другом и понимает, что на работу сегодня не пойдёт. И завтра тоже. Как бы он её не любил, Игоря любит больше. — Горя, — тихо зовёт он, убирая с лица Катамаранова мокрую чёлку. Ему не отвечают. Игорь лишь смешно морщит нос, совсем не собираясь просыпаться. Тогда милиционер, немного поохав, поднимает его на ноги и взваливает костлявую тушку себе на плечо. Жилин немного приседает под тяжестью чужого тела и идёт обратно — домой. — А в школе ты был легче, не заметил? — смеётся себе в усы Сергей, перехватывая друга поудобнее. Дальше они идут в тишине. *** На следующий день Игорь встретил ясное солнечное утро совсем чистенький, в прохладной кровати со свежим постельным бельём. От его волос теперь пахнет не затхлостью и плесенью, а душистым шампунем с запахом земляники и каких-то полевых цветов. На нём чистые выглаженные шорты по колено и футболка с яркой надписью «КИНО». Со стороны кухни вкусно пахнет блинами и какао, так что, сладко потянувшись и протяжно зевнув, Катамаранов отправился туда, изьявив желание позавтракать. Вообще, он часто бывал в квартире Серёжи. Здесь всегда было много книг, стены пестрили картинами безызвестных художников, всюду стояли горшки с различными цветами, холодильник ломился от еды, а пыли не водилось вовсе. Из винилового проигрывателя частенько звучали популярные песни (Сергей то и дело приобретал себе новенькие пластинки любимых исполнителей, заслушивая каждую из них до дыр). Эта квартира всегда производила положительное впечатление. Она выглядит уютной и тёплой даже в самые лютые морозы. Она хранит все тайны её жильца, слышит все его мысли и разговоры, прячет их в самых тёмных углах под ванной и кроватью. По ночам она скрипит половицами, трещит телевизором и иногда включает свет в ванной. Она живёт, дышит, подражает своему хозяину, вздыхая и охая, смеясь и плача. С каждым днём, проведённым здесь, ты начинаешь невольно понимать, за что её можно так сильно любить. На кухне за плитой уже во всю хлопочет Серёжа, переворачивая горячие блинчики, щедро смазывая их маслом. На нём бежевый, расшитый цветами и зеленью фартук, надетый поверх домашней одежды. Мужчина негромко подпевает до боли знакомой песне, звучащей из радиоприемника. Такой домашний Жилину нравится Игорю ещё больше, чем Жилин в роли милиционера. Он подходит к нему сзади и опускает голову на плечо Сергею, щекоча волосами его нос. Игоря вдруг посещает мысль о том, что это слишком интимный жест, но Серёжа не отстраняется, лишь замирает и недоверчиво смотрит в карие бездны глаз напротив. Их сердца практически одновременно пропускают удар. Между ними всегда было что-то большее, чем товарищество, что-то непостижимее, чем дружба. Жилин всегда в тайне мечтал о Катамаранове. Мечтал, что когда нибудь сможет нежно обнять его, прижать за хрупкие плечи поближе к себе, чтобы защитить от всех ненастий. Он так долго отрицал свои чувства, так долго переживал и мучился, терзался и ненавидел себя. Лишь спустя долгие годы, в свои тридцать четыре года Сергей смог принять себя таким, какой он есть. Сумел понять то, что скрывается в глубине его души, убедить того маленького мальчика пионера, который остался в далёком прошлом, что чувствовать — это нормально. Ты не болен, тебя не нужно лечить. У Игоря же всё было в миллионы раз проще. Для него всё сразу было ясно и понятно, он ничего не отрицал. Для него любая любовь была прекрасна во всех её проявлениях. Катамаранов всю школьную жизнь таскался за Серёжей хвостиком, уважал его и любил всем своим болотным сердцем! — Игорь, ты чего, хороший мой? — Жилин неловко улыбается, убирая в сторону маслёнку. В низу живота сладко тянет в предвкушении чего-то волнующего, — Кушать то будешь? А то, поди, не ел ничего эту неделю. Игорь молчит. Ему хочется как-то отблагодарить Сергея, сказать ему что нибудь доброе, что-то, что обязательно поднимет ему настроение. Но на ум совершенно ничего не приходит. Тысяча и один голос в его голове кричат на перебой: «СПАСИБО», но рот, почему-то, не слушается и выдаёт совсем иное: — А сгущёнка есть? Жилин на секунду замирает в недоумении, а потом хихикает и сжимает Катамаранова в объятиях. Ох уж этот бешенный его. весь в своём репертуаре! Игорь ошарашенно смотрит на закипающий чайник перед собой и робко скрещивает руки на спине Серёжи. Кажется, это.? — Конечно есть, Горенька, конечно есть, — ласково шепчет Сергей, опаляя горячим дыханием ухо Игоря. Кожа на его плечах покрывается мурашками и он поддаётся желанию. Немного отстранившись, заглянув в глаза милиционера, он подаётся вперёд и легонько, почти неощутимо касается губами губ напротив. Этот невесомый жест заставляет сердце Серёженьки сделать двойное сальто назад. В его голове в миг взорвались сотни маленьких фейерверков, уничтожая все мысли одну за одной. Игорь проводит пальцами от его шеи до копчика, и Жилину окончательно сносит крышу. Он отвечает. Закрыв глаза, разрешив себе совершить глупость, медленно, горячо и так невыносимо желанно. Они прижимаются до невозможности близко, сливаясь в самом нежном, искреннем и неповторимом поцелуе. Они не замечают ничего вокруг, они полностью увлечены друг другом. Не существует больше блинов, сгущёнки и свистящего чайника, есть только «они». Сергей кладёт ладонь на впалую небритую щеку Игоря и, приумножив расстояние между ними, смущённо отводит взгляд. Катамаранов замечает, что на языке остался еле уловимый кислый вкус с лёгкой горчинкой. Да это же «Прима»! Игорь не спутает ни с чем сигареты, которые курил с шестого класса. Неужели это правильный и наичистейший человек, приверженец здорового образа жизни, начал курить? Что-то явно не так. впрочем, сейчас это не имело значения. Теперь между ними всё изменилось. — Серёга, — он улыбается, а Жилин улыбается в ответ. — Что такое, хороший мой? — Может, завтрак? *** Где-то далеко-далеко пошёл снег. Это было за тысячи километров от Катамарановска, и в том месте сейчас царствовал февраль. Это нормально, ведь Катамарановск живёт по своим собственным законам. Серёжа с Игорем пили сладкий чёрный чай с блинами и смородиновым вареньем, а в это время в одном из городков Советского Союза с неба крупными хлопьями летели белые-белые мухи, устилая дороги и крыши домов холодным покрывалом. Люди кутались в шарфы, спешили укрыться от морозного воздуха. Лишь двое стояли под снегопадом друг напротив друга, выдыхая изо рта облачка пара, не в силах отвести взгляды. Сергей вдруг подумал, что, наверное, даже в самые холодные дни можно согреться. И для этого совсем не нужны шапки и тёплые пуховики. Нет, достаточно, чтобы рядом с тобой был тот, из-за кого твои щеки сами собой начинают гореть. Тот, чьи теплые объятия подействуют лучше грелки. Наверное, если все влюблённые в этом мире собирутся вместе, они непременно растопят даже самые большие ледники Гренландии одним лишь жаром своих сердец. Жилину эта мысль безумно понравилась. Он даже решил, что запишет её в свой блокнотик, куда обычно записывает всё очень важное, а позже, может быть, и песню об этом напишет! Но это уже совсем другая история.