Воитель

Шаг за шагом он был ближе к Твердыне Владыки Инсаниса, преодолевая хранящую безмолвие Вурдалачью Пустошь, и лишь ветер был тем сказителем, что тихим и неразборчивым шёпотом вёл рассказ о былом величии этого места. Джон жаждал вернуться к своим научным изысканиям, изучением пнакотических рукописей по менталистике, и рывками телепортации приближался всё ближе и ближе к замку. На пустыре пред крепостью его уже ждал учитель, приблизившись на расстояние десяти шагов, его поразил его вид– некогда статная фигура старика была сгорбленна, на некогда моложавом лице, прорезалась сеть морщин, а в душе его шла изнурительная борьба со скверной, однако это не помешало совершить ему стремительную атаку от которой Джон едва ушёл. —Ты готов принять это. —слова сказанные наставником ровным голосом, в которых чувствовалось принятие. Иль смирение? Сила юноши подобно лаве, извергнувшейся из вулкана, пропитывала каждый его выпад, удар, подчиняясь его воле, его клинок с зазубринами оставлял рваные глубокие раны на теле учителя. Иногда они, словно по негласной договорённости переставали биться друг с другом, но их битва переходила в плоскость философских концепций и изощрённых ментальных атак. Замирая, подобно гротескным изваяниям, созданными рукой скупого на детали скульптора, учитель и ученик вновь сходились в безумном обмене ударами, сходясь в свирепых клинчах. Никто из них не смел даже думать о поражении, гордыня Инсаниса вступила в яростный бой с жаждой власти Джона, но Владыка постепенно выдыхался, получая всё новые и новые кровоточащие раны на своём теле, даже даже сверхрегенерация организма, подготовленного не одним десятком мерзостных ритуалов с жертвоприношениями, не спасала от непредсказуемых быстрых атак ученика. Чистая, ничем не замутненая, истинная и праведная ярость, которая свойственна лишь тем, кто прошёл чрез горнило тернистого пути к могуществу, полного боли и лишений, не опираясь на помощь извне, выжигала волю Инсаниса, бывшей уже не его волей, а многомерными извращенными и похотливыми страстями Тёмных Богов. Лишь оболочка и рваные ошметки былой мимики остались с ним. Некогда гротескная и монументальная фигура Владыки утратила стальной стержень своей сути. Миазмы скверны словно нити, за контроль над которыми непрерывно билась Тройня. —Ты ничто... Извращённое искажение в духовной картине мира... Обожжённый кусок холста... Энтропия в пустоте... —хор высоких металлических голосов, но при этом до омерзения разборчивых, оглашал приговор и выдвигал аргументы ментально-духовных концепций, которые разрушались о щиты разума Джона. Пространство вокруг бурлило от концентрации псионической энергии, время стало искажаться найдя своё воплощение в нелинейной функции. Фигуру Джона озарило ореолом пламени, его гнев нашедший выход в неистовом огне, стекающем с его плаща и алчно пожирающего землю вокруг него и стремящемуся к Инсанису, неловко отпрянувшего, и пропуская пронзающий удар клинком в сердце. Дернувшись, безумная улыбка прорезалась на покрытом трещинами лице Владыки, и тот в последний момент агонии умирающего тела рассёк юноше горло. *** "Теперь он Владыка, но чего и надолго, ли?"–потухающий от кровопотери разум Джона задавал и отвечал на сотни вопросов одновременно. Он стоял на ногах, ибо решил принять стоя, что требовало нечеловеческой воли. Но тут его мозг начали посещать видения пламени и чудной птицы, воплощения живого огня. "Лучше сгореть, чем в агонии гнить, новой звездой озарить небосвод"–счастливо улыбнувшись, он, из последних сил угасающего сознания, создал огненный шторм,вложив в него всю свою ненависть, свою суть. *** Волна пламени, словно пришедшая из библейского Ада, словно цунами захлестнула весь Лэнг, беспощадно сжигая все порождения скверны, которые его населяли. Хтонические твари, о которых остались лишь строки в древних летописях, бились в конвульсиях, ибо их разум умирал, а другие почуяв что-то неладное, бросали всё и бежали с Земли. Остальные люди почувствовали облегчение, как будто какое-то незримое бремя пало с их плеч. Но только один понял и узрел, что произошло. Человечество теперь полноправный хозяин на Терре. И так на вершине Гималаев появилась статуя отлитая из чистого злата, недоступная простым смертным, ибо они не в состоянии осознать пока деяния этого человека. *** Ощущение безразмерности и аморфности пришло к Джону в Океане Душ, он чувствовал время расстоянием, а глубину его искажением. При этом его разум стал кристально чистым и всеобъемлющим, и первое, к чему он пришел–ему надо сформировать гибкую картину мироосознания. Углубившись в свою душу он понял структуру Имматериума, суть его изменчивости и где её эгрегор. И душа юноши приняла его облик до смерти, и его взору открылась местность постоянно меняющая рельеф, огоньки душ и эмоций, которые пожирали нерожденные. Джон научился различать души и поглощать их, но он делал их частью своей, выбирая самые праведные и чистые души, спасая их от демонов. Воспоминания воинов, древних героев и праведников наполняли его гневом, и он стал клинком возмездия за невинные души изувеченные и сожранные демонами. Миг и бесконечность одновременно провёл он в царстве нерождённых,сражаясь на грани окончательной гибели,его могущество росло и прозвали воина твари скверны Парией. И в храмах проклятых богов возводили хулу на него и молили демоны и их паства из числа смертных существ. Он убивал демонов, сотнями и тысячами, сжигая и потроша их орды, обращая их в бегство. Пока однажды с ним не заговорила душа, душа эльдарской девушки, просившей отдать её своей богине. Что-то кольнувшее в душе заставило согласиться Джона. Та, подобно путеводной звезде, вела его к чертогам своей богини, которые находились в безопасном участке Имматериума, который оградили для своих наследников Древние. Слабые твари, избегали их, но едва они ощущались воином, они сгорали, умирая окончательно. Сильные же, пытались напасть, но и их ждала неминуемая смерть от клинка, выкованного из чистой ненависти. Достигнув эльдарских владений, душа провела его на цветущий луг под безоблачным синим небом, и вдалеке виднелся вычурный, но прекрасный дворец. Трава прижималась к земле, создавая тропу к дворцу, и так они оказались в роще деревьев с золотистой кроной, меж которых неспешно парили огоньки душ эльдар, не обращая на них никакого внимания. –Роща Умиротворения, когда кто-то умирает в страшных муках, иль обречён на вечную агонию, то его душе Иша даёт исцеление здесь, пред отправлением на перерождение. –раздался в голове голос души эльдарки. –А почему не сразу на перерождение?–спросил Джон. —Некоторые раны причиняют боль и после смерти, принуждая совершать зло.—горестно отозвалось в голове Джона. Пройдя рощу, они достигли дворца и врата из белой психокости, с изображёнными на них деревьями, стволы которых выполнены из золота, а листья из маленьких, но идеальных изумрудов. –Каждый видит Еë владения как свой родной дом, а Еë саму как самого родного человека–завороженным девичьим голосом раздалось в его голове. Джон осознал будто прошёл сквозь незримый барьер, его взору предстала просторная зала, где восседала на троне Она. Став духовной сущностью, воин видел, то что недоступно смертным существам, душа яркая как тысячи солнц и прекрасная настолько, что ни один из ныне живущих художников и скульпторов не в состоянии перенести на холст или мрамор. Правильное лицо богини обрамляли зелёные волосы, сверкая на свету подобно драгоценным камням, а еë фигура, облаченная в белые с серебрянным орнаментом ткани, была величественней, чем все, когда-либо жившие правители. Сбросив флер наваждения, воин отпустил душу к ней. –Спасибо... Фенон–благовейно произнёс огонёк и устремился к Ише, взявшей его бережно в руки и что-то прошептав, отпустила его вверх, к сводам залы. —Подойди ближе, Огонь-Благостный, есть то, без чего ты не сможешь уйти от сюда. –её ласковый, мягкий голос завораживал, но Джон не обращал на это внимания. —И без чего же я не смогу уйти от тебя? —приподняв бровь, язвительно спросил воин. —Без цели и знания, Огонёк. Пока взрастает древо,трава умирает сто раз, пока умирает звезда, рождаются тысячи цивилизаций—мысленные концепции Иши были просты, но всеохватывающи. Молча кивнув, и смутившись юноша произнес–Я согласен. Её звонкий смех был ему ответом. —Не настолько мы разные, чтобы кивание головой интерпретировать, как нечто оскорбительное— улыбнувшись, пояснила богиня и сказав следовать за ней, они взошли на террасу с которой открывался вид на её владения. И присев за изысканный стол на котором в тот же момент оказались неведомые яства и странный янтарный напиток в бокалах из хрусталя. —Что есть для тебя жизнь? —едва пригубив из бокала, еë голос сопровождаемый многогранными образами, для осознания глубины вопроса, словно игра скрипки в руках маэстро звучал в его голове. —Циклы синтеза и энтропии, повторяющийся в различных масштабах времени?—открыв свой разум, Джон передавал ей образы умирающих светил и рождающихся звёзд, ростка, едва пробившего каменистую почву и зачахшее древо, старика и детей бегущих к реке. —Нет, эта концепция несовершенна, к сожалению—её грусть и скорбь ощущалась всём естеством воина—Недостижимый идеал, но действительность такова, что равновесие этой системы нарушается извне. —И кем? —он решил подтвердить свою догадку. —Нами и Ими. —Иша сделала неопределённый жест рукой в небо—Хаос, К'Тан, боги людей и эльдар, и сами разумные делают эту модель недостижимой. —Недостижимый идеал бесполезен—размышлял Джон—И исключение существ бессмертной природы из картины мироздания не получится. Из данного утверждения истекает следующий вопрос: совокупное множество разумных материального мира трансцендентны или имманентны? Если даже боги не могут осознать структуру души, пусть и могут их соединить воедино или разбить и уничтожить, изменить. Однако создать из ничего душу–это им неподвластно. Следовательно, мы трансцендентны, так как не можем познать свой примитивный базис, а так как ни Тройня, ни ты, и никто либо другой не может создать душу из ничего, значит–вы не боги? —Да, мы просто существа с более совершенной духовной организацией–согласилась Иша—Однако, мы можем черпать силу из чаяний разумных, и это дает нам ту самую мнимую божественность. Но что тогда жизнь? –подняв глаза к небу, она ответила на свой же вопрос—Жизнь, хотя я являюсь ее богиней, к ней отношусь опосредованно–не создаю новые души, лишь исцеляю и исправляю. И жизнь для меня есть–самое священное и оберегаемое таинство во Вселенной. Но так чем же мы отличаемся от Тройни и К'Тан? Тем, что для нас изменение душ и нарушение их круговорота во имя своих амбиций–это немыслимое кощунство. Ибо Жизнь превыше любых желаний и страстей кого-либо. —Но что же даёт вам вера смертных? —сделал глоток из бокала воин—Это же просто отражение эмоций в вихрях псионической энергии? —Нет... Это большее, нечто и ничто одновременно, позволяющее искажать суть мироздания. Делающее смертных одновременно могущественными и слабыми, ведомыми существами. Это то, что рождается из страха пред неизвестным иль от благовеяния пред ним, и за это борется Тройня–за власть над страхами и самыми гнусными желаниями смертных. Они–пережиток той эпохи, когда цивилизации только рождались, разумные боялись хищников и грозы, но постепенно и они развивались вместе с цивилизациями становясь хитрее, кровожадней, алчней. Тройня не должна существовать. —в конце речи голос Иши обрёл несвойственную для её облика твёрдость и непреклонность, заставив Джона выпрямить спину. Ишу же, данная картина изрядно позабавила. Шло время, декады веков иль доли секунд, воин впитывал концепции Иши, и сам того не подозревая, стал их сторонником. Долгие диспуты за бокалом ниандальского эля были подобны секунде, и ему хотелось вести с ней диалог от чего-то бесконечно долго. Она обучала его искусству эльдар взаимодействия с Океаном Душ, видеть варианты развития будущего, созидать из энергии Имматериума. Воин изучил, все грани эльдарской души, и какими категориями они мыслят. Удивляясь, от того, что самым лучшим шутником оказалось мироздание–оно наделило людей, чей век короток бессмертным духом, а эльдар, относительно бессмертных существ–душой, что разрушается со временем. Ты разобщен, соединён, но разделен–однажды сказала Иша ему, транслируя образы разбитой, но склеенной из разных кусков чашки, штанов в заплатках.–Твоя душа должна быть монолитом, а не совокупным множеством. —И как это сделать?—Джона сильно заинтересовала данная тема. —Пройти Горнило, взойти на гору Рока, на Альхее, некогда бывшей тронным миром небожителей.—на еë лице был явственно выражен скепсис своим предложением. Воин поднял на неё свои глаза цвета расплавленного золота, таящие неукротимое всепожирающее пламя, смотря в сияющие зелёные глаза Иши смотря вопрошающим взглядом. На что получил калейдоскоп образов этого места: мир, на котором находиться невероятно опасно даже Ише, и другим богам из эльдарского пантеона. —Там есть врата Паутины—сказала она с непонятной Джону заминкой, и от чего-то с застывшим волнением в глазах. *** Неот возвёл очи к небу, созерцая голубое небо с прерывистыми белыми штрихами облаков, запоминая этот миг. Миг, подаривший ему облегчение и надежду, а также душевную боль от собственного малодушия. Ученик, отвернувшийся от его учений, превзошёл его, сгорев в огне своей души, возжëг путеводную звезду на человечеством. Он не смог остановить некогда верного соратника, предавшего клятву оберегать и наставлять людей, под его безучастным взором существа с далеких звёзд проводили изуверские таинства над людьми, а то и вовсе разводя как скот на убой. “Нет, такого больше не будет”–слезы раскаяния обжигая точеное лицо, признанного Никейским Собором* богом, падали, разбиваясь о сухой солончак, из которого взрастали прекрасные травы и цветы.—“Человечеству нужны не философы, мечтающие о недостижимом идеале, а учёные, воины и исследователи, чья сплавленная воедино воля сделает людей истинными повелителями мироздания. ” В корне изменив парадигму своего мышления, он давал взрасти в умах людей самым дерзким идеям, разжигал в душах, постепенно, жажду достичь далёких звёзд, покорить их. Меняя личины и тайно манипулируя людьми, он достиг больше, чем просто проповедями как в былые времена. *** Альхея встретила воина вывернутой геометрией пространства-времени и осознаванием того, что это цветущий мирвнутри циклопического купола, на внутренней стороне, которую он созерцает, были видны огромные города, реки, моря и леса. Джон чувствовал себя песчинкой, попавшей по случайности в огромный механизм. Огромное ничто беспристрастно наблюдало за ним миллиардами неосязаемых и невидимых глаз, каждая частица этого места имела свою строго определённую функцию, заданную созидавшим это место. Пытаясь продвинуться вглубь, воин остаётся на месте, и пробуя различные методы перемещения в пространстве, даже духовные–это не приносило результатов. “Возможно, это и есть то, из чего сформировалось всë, и оно пытается принять тот облик, который наиболее прост для его понимания? Что если это всё есть глина мироздания? ”–удерживая нить размышления в голове, и чувствуя что оно пытается растворить его в своей сути, задумчиво покрутил амулет данный Ишей продолжил–“Тут нет базовых концепций, в отличие от Океана Душ и материального мира... Но что если заложить их фундаментальные основы? ” Соприкоснувшись с пустотой разумом, он своей волей вписывал постулаты Материума, создавая необходимый базис для перемещения в пространстве, он противостоял силе безликого забвения, что испытывала его дух. Он сбросил иллюзию, которая облегчала восприятие, и чуть не потерял сознание от сенсорного шока. Метафизический организм, закованный в оболочку поглощающую свет ближайших звёзд, открылся ему со всех ракурсов, и пришло осознание–это и есть Древний. Его спора, имеющая разум больше всех разумных во вселенной вместе взятых, но вместе с тем бессознательная. Но что больше всего его удивило–органеллы его, передают и записывают информацию с помощью сияющих огоньков душ, и также были структуры, имеющие явное защитное предназначение, которые, если интерпретировать на более понятную для человеческого понимания плоскость были совокупностью аморфной биомассы, перерабатывающей чужеродные частицы внутри споры. Однако, Джон осознал, что слишком мал для них и незначителен, и они ему не грозят. И продолжая познавать Древнего, он выявил органеллу, отвечающую за синтез душ, и вновь он задавал концепции, что позволяли войти ему внутрь данной метафизической структуры и не кануть в небытие. Проход через Горнило для него был, подобен бесконечности в руках самого изощрённого палача, испытания, в которых даже тень малодушия была смерти подобна. Воин отсекал мирское, что связывало его со смертным миром, им более не довлели примитивные химические реакции происходящие в гипоталамусе, а его дух из совокупности многих душ образовал одну. Душу сверхсущества, тому, кому воздают молитвы и рассказывают самые сокровенные чаянья в мерцании алтарных свечей. Он осознал себя заново, смертная его жизнь стала лишь совокупностью образов, дополненная образами других душ, из которых он собирал свою личность вновь и познавал строение зародыша хтонического существа, открывая для себя каждый раз что-то новое. Но в этот раз воин воспроизвёл процесс синтеза души, ибо Океан Душ и мир смертных лишь разделённый на фракции ихор Древних, и смешивая, сплетая их воедино он создал душу, которую, погрузившись в Эмпиреи и найдя случайный обитаемый мир, вживил в дивных синих обезьян живших в прериях, засушливой планеты на задворках галактики. Это был триумф. Победа человека над мирозданием, разнëсшем весть о своём поражении всём своим обитателям. “Я Игнис. Я Феникс. Я воплощение гнева человеческого, надежд и отчаяния, героизма и доблести! Истинный и единственный Бог!”—эхо его мыслеформы, ураганом пронеслось по Эмпиреям, заставляя нерождённых впервые испытать экзистенциальный ужас пред неизведанным. Новорождённый бог почувствовал это и обратил толику своей ярости против них, очищая Эмпиреи, и лишь Утроба в которой укрылась тройня осталась ему недоступна. Пока недоступна. —Это невозможно и невероятно... —сверхсущность называемая Ишей,и почитаемая как Богиня Жизни, впервые за миллионы лет была удивлена—Человек ставший бо... Не успела она закончить свой монолог, Игнис прикоснулся к еë лбу двумя перстами и беззвучно, но подобно грому произнес—Спасибо... Наделяя её истинной божественностью, той, что позволяет создавать души и задавать пространство-время, и взяв клятвенное обещание заботиться о душах человеческих. Он исчез, чтобы в миг оказаться пред солнцеликим Царём Царей. Который встал пред ним в полный рост, обнажив пылающий меч, встал в стойку—Я не преклонюсь пред Богами, и всё храмы будут гореть рано иль поздно! —Иии? А я тут причём вообще? Мне напомнить от чьего мнимого дня рождения ведётся летоисчисление в Колыбели? —Игнис пребывающий в замешательстве, от того что бывший учитель его не узнал, а также от его монолога, ответил ему порцией сарказма. —Джон? Как ты вообще выжил и стал...—проделав тоже самое, что и с Ишей, и подождав, пока Неот придет в себя, после принятия своей новой сути, непринуждённо разглядывая различные чудные металлические устройства. —Молчи учитель, и иди к той цели которую для себя определил, ибо в ней твоё предназначение—произнёс Игнис исчезнув в вихре пламени. Его жизнь предопределена, он должен восстановить баланс Вселенной, как это было до Войны в Небесах. Очистить Океан Душ и смешать его воедино Материумом, чтобы Древние оберегали вновь целостность мироздания. Перенесясь в Утробу его встретил единый, но раздробленый, разумный, но бессознательный Хаос. Тройня уже ждала его. —Новорождённое безумие... Извращённый гнев... Примитивный базис... —три мерзких в своей естественности голоса, и в тоже время чуждых одновременно огласили своё понимание сути Игниса—Нарушитель стабильности... —к его удивлению, раздался другой, весёлый и ехидный четвёртый голос. —Прах... Отходы бытия... —приговор, смешавшись с мыслеформами Игниса, был оглашен. Дракон из чистого белого пламени, разорвал скорлупу Утробы, своими крыльями сотканными из светлых грёз и надежд, чтобы быть осквернëнными миазмами энтропии и безысходности, праведная ярость рëва дракона обратилась и чёрную ненависть, а его разум обратился против него, но дракон не сдавался, направив свою изувеченную душу в Тройню, он взорвался подобно сверхновой, ненадолго ослабив их и уничтожил воплощение анархии, сущности, что объединяла их, давая Игнису возможность нанести удар. Бог Людей наносил им духовные раны раз за разом, изматывая их, он обращал их против друг друга, раздробив их окончательно. Последний удар, штрих, мысль, аргумент остался до его окончательной победы, и он медленно, но верно шёл к эндшпилю. Израненный Игнис не сразу заметил новую переменную в противостоянии, что стало для него фатальным. —Kaela Mensha Khein!!!—пылающая огнём из щелей чёрного доспеха фигура пронзила его мечом насквозь. —Ты отныне–есть я—с азартом сказал Бог Людей, отсекая ему окровавленные руки. Причинив ему большую боль, нежели смерть—удар по его гордыне, и выбросив его в Паутину, он умирал от клинка выкованного Древними, и когда       Тройня решила добить его, Игнис сжёг себя, опаляя демонов, нанося им незаживающие раны... *** Спустя миг или бесконечность, Неот находит мальчика в горящем кратере средь пустыни, и сбросив наваждение, что это его ученик, но, повинуясь внезапному порыву, даровал ему свою кровь, удивившись необычному узору его души и чуть заострённым ушам. —Прийдет время и час, ты найдешь меня сам, Джон—он оставил его в семье, из которой два года назад Инсанис забрал своего ученика, внушая семейной паре, что это их второй сын, а самому мальчишке–воспоминания о счастливом детстве....