Перекресток

Калейдоскоп воспоминаний о детстве, проведенном в стенах казенного дома, напоминал лоскутное одеяло из разрозненных образов. Нечеткие картинки прошлого, где серые оттенки преобладали над всеми остальными. Никто не помнил ни имен родителей, ни причин, по которым оказался здесь. Мир, казалось, начинался и заканчивался за высокими стенами, выкрашенными в унылый белый цвет.     Здесь царил особый запах, который ни с чем не спутаешь – смесь едкой хлорки, которой мыли полы, и запаха дешевой каши, которую подавали на завтрак. Этот запах, въевшийся в каждую клеточку, словно напоминал об этом месте. И, конечно же, постоянный, несмолкающий шум – гул детских голосов, тихий плач по ночам, строгие крики воспитателей – всё это сливалось в какофонию, не давая ушам ни на минуту забыться.     Вести себя тихо, избегать любых проявлений, которые могли привлечь к себе нежелательное внимание - вот принципы жизни. В таком месте, как это, эмоции были сродни опасности. Чем незаметнее, тем меньше вероятность стать жертвой чьей-то жестокости. И вот, среди этой серости и однообразия, книги стали настоящим спасением.     Он помнил, как впервые увидел ту старую потрепанную книгу сказок, принесенную волонтерами. Обложка была истрепанной, страницы пожелтели от времени, но, боже мой, каким же сокровищем она казалась! В тайне, прячась в углу общей комнаты, где никто не мог потревожить, он погружался в ее страницы, в волшебные миры, где добро побеждало зло, а надежда никогда не умирала. Там, за чертой реальности, находилось то, чего так не хватало здесь: свет.     Часами просиживая над книгой, он не замечал ни голода, ни шума, ни даже холода. Слова становились верными спутниками, а истории – его личными приключениями. Казалось, будто переносился туда, становился частью этих событий, героем, а не маленьким, забытым ребенком.     Конечно же, даже сбежав в мир книг, невозможно было полностью оградиться от жестокости реального мира. Драки были здесь обычным делом. Слабые становились жертвами, а сильные устанавливали свои правила. Он старался держаться в стороне от этих потасовок, но всегда знал, что рано или поздно и сам может стать мишенью.     Голод, он тоже был верным спутником. Еды всегда не хватало, поэтому после обеда нередко желудок сводило от мучительного голода. Старались красть еду на кухне, прятали под подушками, делились с другими, чтобы как-то выжить. И холод. Особенно зимой в комнатах было так, что зуб на зуб не попадал, даже под теплым одеялом. Пытались согреться, прижимаясь друг к другу, но этого всегда было недостаточно.     А эти воспитатели – лица их были всегда суровыми и холодными. Выполняли свою работу, но никогда не проявляли ни любви, ни заботы. Казалось, они воспринимали детей как обузу, всего лишь часть их ежедневной рутины. В голову часто приходили мысли о родителях, о семье, где его бы любили, заботились, забрали бы отсюда, из этого каменного плена. В детских фантазиях они представлялись добрыми, теплыми, готовыми подарить все то, чего так сильно не хватало.     Почему родители отдали его сюда? Забыли ли они о нем? Или хотя бы иногда вспоминают?           Неужели детские дома действительно помогают детям или просто калечат их души? Не станет ли Намджун одним из тех озлобленных и обиженных людей, которые выходят из этих стен, неся в себе груз боли и ненависти? Кем он станет? Какой след оставит в этом мире?     Он наблюдал за другими детьми, за тем, как они растут, и понимал, что у каждого своя судьба, своя боль, свои мечты. Некоторым удается найти приемные семьи и обрести любовь, а другие до совершеннолетия остаются здесь, в этом замкнутом кругу отчаяния. А ведь каждый из них родился с надеждой, с верой в лучшее, но жизнь не всегда бывает справедлива. И вот, как часто бывает, надежда тает на глазах, как снег на ладони.     Детские дома, казалось, были своего рода фабриками по производству сломленных людей. Они учили не доверять и любить, а выживать любой ценой. Но, несмотря ни на что, где-то глубоко внутри оставалась надежда, что все еще может измениться.     И вот, посреди этой серой, монотонной жизни, появляется он. Маленький Намджун помнил, как погрузившись в чтение, спрятавшись в своем любимом углу, внезапно почувствовал, как кто-то грубо вырвал книгу из рук. Медленно поднимает глаза и видит перед собой паренька, совершенно непохожего на других. В глазах - дерзость, на лице - вызов. В нём нет и тени страха, как у остальных, он как будто совершенно не знает что такое страх.     Вместо привычного страха, его пронизывает какое-то странное любопытство. Наблюдает, как он листает книгу, потом смотрит на него и, явно недовольный увиденным, с каким-то пренебрежением швыряет ее обратно. Удивляет, что он не пытается ее забрать. Он явно не такой, как остальные, не пытается обидеть, а просто… что-то высматривает? Что это за странное выражение лица?     — И что это за фигня? — говорит он, бросая книгу. — В этом вся твоя жизнь? Книжки?     От таких слов он теряется и не знает что ответить.     — Ну, хоть ответь что-то! — кричит он.     — Я… просто люблю их читать, — еле выдавливает из себя.     — Ааа, ну если любишь, то хорошо, а то я думал, что ты просто боишься мира! — он как будто развлекался.     Он помнил, как парень отряхнул свою одежду, и протянул ему руку:     — Меня зовут Тэхен, — сказал он с какой-то небрежностью.     В тот момент он просто кивнул, но почему-то понял, что это начало чего-то нового.