Via ad salutem | Путь к спасению

***

      Гермиона лежала на своей кровати, уставившись в идеально белый потолок. Ей не хотелось признавать, что начался новый день, который вряд ли принесёт хоть капельку радости. Чувство эйфории, которое было в моменте, когда ей удалось достать крупицу информации от Грюма, сменилось усталостью и предчувствием чего-то плохого.        Чему она и научилась за последние годы, так это тому, что жизнь подкидывала сладкую пилюлю, которая в конце всё равно становилась горькой. Все успехи неизменно превращались в провалы.       Поэтому она запретила себе радоваться раньше времени. Ещё ничего не решено. Неизвестно, насколько сильно поможет им один найденный крестраж, когда ещё осталась Нагайна.       Она проснулась ещё сорок минут назад, но ещё даже не пошевелилась, чтобы встать. Тело отказывалось её слушаться. Желание остаться здесь и не выходить, пока сам Волан-де-Морт не появиться на пороге, было слишком большим.       Вчерашний вечер был, по меньшей мере, странным.       Малфой провёл с ней на берегу практически половину ночи, что вызывало противоречивые чувства.       Когда она стала предпочитать его компанию, а не друзей?       Почему сидя с ним на песке и смотря на тёмную гладь воды, она испытывала спокойствие, а не страх?       Почему, чёрт возьми, все сомнения, сидевшие в её голове, вдруг испарились, и Гермиона испытывала удовольствие находиться рядом с ним?       Малфой был дружелюбен, много рассказывал о Нарциссе. Ничего слишком откровенного, лишь истории из детства, которые никак не вязались с холодными и чопорными Малфоями. Но такова была их реальность — умение держать лицо в обществе скрывало их истинное нутро. Он ничего не говорил об отце, но Гермиона подумала, что вряд ли с ним связано так много радостных событий. Нарцисса создала много счастливых воспоминаний для Драко.       Он объяснил, как помог спастись её родителям. То, что они были живы, до сих пор не укладывалось в голове. Но Малфой не только внушил им, что нужно уехать и спрятаться, но и проследил, чтобы они добрались в целости и сохранности.       Поистине странный поступок от того, кто большую часть жизни Грейнджер занимался её травлей. Но в последнее время его отношение к ней заметно изменилось, даже до её побега что-то точно было иначе. Лёд между ними постепенно оттаивал, пусть Малфой и временами сыпал грубостями в её сторону, но за этим скрывалось нечто большее.       Он боялся точно также, как и она. Драко подпускал её ближе к себе, и это его пугало.       Солнце за окном светило уже вовсю, когда Гермиона всё же решила встать. Не было смысла оттягивать неизбежное. Ей в любом случае пришлось бы встретиться с остальными и попытаться объяснить свой поступок. От неё всегда требовали прозрачности. У неё никогда не было тайн.       Но разве теперь она не имела права на то, чтобы оставить их в неведении? Каждый на протяжении нескольких месяцев обманывал её.       Даже иронично, что Уизли обвиняли Малфоя в том, что он недостаточно откровенен, хотя сами были пособниками Грюма. Пусть и невольно, хотя в этом Грейнджер уже пыталась убедить саму себя.       Гермиона сделала глубокий вздох, прежде чем преодолеть последнюю ступеньку и повернуть в столовую.        Они будут ждать. Они будут требовать ответы. Но она знала, что услышанное им не понравится.       Все были в сборе за огромным столом, и когда Грейнджер переступила порог, то пять пар глаз пристально уставились на неё.        Поборов неуютное ощущение от такого внимания, она демонстративно прошествовала на негласную сторону слизеринцев и села рядом с Блейзом. Её место было напротив Джинни, которая не сводила прищуренного взгляда с неё с тех пор, как она перешагнула порог столовой.       В комнате стояла тишина, пока она садилась за стол, пока она наливала воды из кувшина магловским способом, не имея желания использовать палочку. Пока она пила из стакана, осматривая каждого, чей взгляд был также по-прежнему направлен на неё.       Остановив свой взор на Забини, Гермиона заметила, как его губы изогнулись в едва заметной ободряющей улыбке. Малфой сохранял свою бесстрастную маску, но Гермиона знала, что слова, сказанные прошлой ночью, были попыткой поддержать её, вселить уверенность.       «Завтра, когда ты увидишь всех, тебе не нужно оправдываться. Я на тебя чертовски зол, не буду лгать, но ты совершила этот поступок, приняла последствия, и пусть катятся нахрен все, кто попытается пробудить в тебе чувство вины. Они поступали и кое-что похуже».       Если ей нужно будет стоять на своём, то лучше сейчас содрать этот пластырь, пока он не врос в кожу, навсегда оставляя свой след на теле. Вести себя как ни в чём не бывало будет сложно, но Гермиона должна сделать это, чтобы тот, у кого есть вопросы к ней, первым завёл этот разговор.       Она не собиралась больше оправдываться, не теперь, когда, наконец, переступила через себя и сделала чертовски много для того, чтобы выжить.       Если все посчитают, что ей здесь не место, то она не будет спорить. В одиночку Грейнджер может справиться даже лучше, не привлекая лишнего внимания.       — У нас есть план? — тон был твёрдым, наполненным уверенностью, Гермиона снова обвела всех взглядом.       — План? — недоверчиво протянула Джинни, смотря на Грейнджер с изумлением. — План?! — она практически завизжала, резко вставая со стула. — Тебе мозг повредили?       — Нет, — спокойно ответила Гермиона.       Она протянула руку и взяла круассан, раскрыв его, она стала неспешно размазывать масло по нему.       — Сядь, — попытался приструнить сестру Рон. В его глазах тоже сквозила настороженность, но Гермиона не знала, на кого она направлена. Хотя, учитывая взрывной характер Джинни, Рон скорее опасался, что это она совершит какую-нибудь глупость.       — То есть мы действительно сделаем вид, что ничего не произошло? — Джинни наклонилась над столом и выбила круассан из рук Гермионы. — Прекрати вести себя так, будто ничего не случилось! Ты пропала на два месяца, теперь явилась и считаешь, что имеешь право что-то требовать?!       — Джин, — Гарри схватил её за руку и потянул назад.       — Иди ты, Поттер! — рявкнула рыжая и снова обратилась к Гермионе. — Я разочарована в тебе! Не ты ли осуждала Рона за его уход?        — Ты всё сказала? — Грейнджер смотрела на разъярённую Джинни со своего места. Внешне Гермиона выглядела спокойно и уравновешенно, но внутри царил хаос. Её раздражало отношение Джинни к ней. Они ведь когда-то дружили, доверяли секреты друг другу, но что случилось после того, как она вернулась из плена? Почему она ополчилась на неё?       — Мне есть ещё много чего сказать! — сквозь зубы процедила Уизли, пытаясь вырваться из хватки Гарри.       Забини и Малфой не вмешивались, лишь с интересом наблюдали за развернувшейся сценой.       — Так говори, — кивнула Гермиона и взяла новый круассан.       То безразличие, та снисходительность с которой Грейнджер говорила с Джинни лишь сильнее раззадоривали вторую.        — Ты даже не собираешься просить прощения? — неверяще протянула Уизли, осев на стул.        — За что, Джинни? — Грейнджер отвлеклась от своего занятия и уставилась на неё. — За то, что я, драккл тебя раздери, впервые в жизни поступила так, как было лучше для меня? За то, что ваши и, в частности, т вои, секреты каждый раз выбивали у меня почву из-под ног? Я не собираюсь просить прощения за то, в чём нет моей вины!       — Твой побег мог стоить нам победы!       — А ты много приложила усилий, чтобы эта победа стала реальной? Ты была хоть чем-то полезна? — зло бросила Гермиона.       — Грейнджер… — предупреждающе произнёс Забини, но его тут же встретил взгляд Малфоя, который советовал не вмешиваться.       — Ты молчишь, Джинни, потому что знаешь, что я права. Ты знала о секрете Грюма, но не посчитала нужным поделиться им с остальными! Ты могла сделать хоть что-то, а не слоняться призраком по поместью!       — Не я отправилась в тот лес с Роном, — тихим голосом сказала Уизли. — Не я своими действиями подвергла опасности жизнь Гарри. Из-за тебя мы оказались здесь, когда так были нужны Ордену…       — Да очнись же ты! — воскликнула Гермиона, уже не выдерживая. — Орден скомпрометирован! Мы не можем доверять никому, Грюм работал с Реддлом!       — Ты должна была бороться против зла, — Джинни кивнула в сторону Забини и Малфоя. — А не примкнуть к нему.       После этих слов Уизли младшая уже спокойно вышла из-за стола и направилась к выходу из столовой. Её остановил насмешливый голос Малфоя.       — Ну зло не помешало тебе кувыркаться с Забини.       — Брала пример с лучших, — бросила Джинни и поспешно ушла прочь.       Гермиона тяжело вздохнула и посмотрела на притихших Рона и Гарри.       — У вас есть ко мне вопросы?       — Нет, — напряжённо улыбнулся Поттер.       — Я думаю, вам было нужно дать выпустить пар, — кивнул Уизли.       — Хорошо, — Грейнджер отпила воду из стакана и откинулась на спинку стула, ощущая, как недосказанность так и повисла в воздухе.       Если им всё же придётся работать всем вместе, то все разногласия с Джинни необходимо уладить.       Но почему же у Грейнджер такое ощущение, что Уизли ещё не всё им рассказала?

***

      Грюм сидел в углу маленькой комнаты, скованный магическими наручниками, которые сдерживали его магию.        Гермиона удивилась их наличию, но, видимо, у Малфоя действительно были припасы на все случаи жизни.       Аластор был в сознании и со злостью смотрел на всех, кто стоял перед ним, хоть ему и приходилось щуриться от тусклого света лампы, чтобы разглядеть, кто есть кто.       — Не могу поверить, что ты реально его поймала, — удивлённо пробормотал Гарри.       — Он сам на меня вышел, и я хочу знать почему.       — Давайте его перенесём, а то здесь слишком тесно, — предложил Рон и потянулся за своей палочкой.       Гермиона заметила его дрожащие пальцы и остановила мягким прикосновением. Уизли дёрнулся как от удара током, но расслабился, когда увидел, что она смотрела на него с беспокойством.       — Мы пойдём первыми, а Малфой вместе с Грюмом следом, — произнесла Грейнджер.       — Я мог бы… — начал было Рон, но Гермиона резко его перебила.       — Ты сейчас на нервах, и боюсь, что перепутаешь заклинания, нечаянно применив Непростительное.       — Ты права, — немного расслабившись, пробормотал Рон. — Просто я не могу спокойно смотреть на него. Он много месяцев отправлял нас на убой, а камень, который мы искали, нужен был ему, а не Ордену…       — Грюм ответит за каждую отнятую жизнь. Но сейчас нам необходима информация от него, — Гермиона слегка сжала руку Уизли, показывая молчаливую поддержку.       Возможно, их отношения уже не были такими же как прежде, но Гермиона не могла поставить жирную точку в многолетней дружбе. Они долгое время находились под влиянием посторонних, которые лишь увеличивали пропасть между ними.       Они ведь всегда были Гарри, Рон и Гермиона — Золотое трио Хогвартса —и никто не мог этого изменить. Грейнджер верила, что все сложности временные, поэтому хотя бы сейчас ей хотелось находиться рядом с друзьями не оглядываясь на прошлое.       Любые тайны обладали губительным эффектом, но стоило набраться смелости и признать свои ошибки.       У них не осталось таких привилегий как выбор союзников, каждый был важен. Но пока они на одной стороне и действуют на благо остальных, Гермиона хотела поддерживать видимость хороших отношений, забыв все недосказанности.       У них будет ещё время наверстать упущенное.       — Если он ещё в состоянии связно говорить, — бросил Малфой, протискиваясь между Роном и Гермионой к Грюму, не забыв бросить в сторону Грейнджер многозначительный взгляд.       — Но мы же можем ещё раз применить Легилименцию? —спросил Гарри.       — Твоя подружка практически поджарила его мозг магией, — покачал головой Драко, опускаясь на корточки перед Грюмом. — Слышишь, Аластор? У тебя есть выбор: либо я заканчиваю начатое Грейнджер, либо ты начнёшь говорить добровольно.       Верхняя губа Грюма дёрнулась, будто он хотел улыбнуться, но его лицо перекосилось, и глаза вмиг стали пустыми, практически безжизненными. Лишь то, как тяжело вздымалась его грудь, подсказывало, что он жив.       — Мерлин, неужели всё настолько плохо? — пробормотал Поттер, бросив косой взгляд на Гермиону.       — Ну я нашёл их, когда Грейнджер уже перешла черту, и у Грюма начался настоящий припадок, — Малфой встал и повернулся к Гермионе. — Твои идеи? Как нам добиться правды теперь?       — Сыворотка правды? — неуверенно протянула Гермиона, крепче сжимая руку Рона, которую так и не отпустила.       — Не вариант. У нас нет времени на её приготовление. Ещё есть предложения?       — А если его погрузить в сон?Легилименция будет также опасна для его разума? — произнёс Блейз. — Это всегда срабатывало для…       — Как вариант, — перебил его Драко. — Нужно его перенести.       — Я займусь, — кивнул Забини.       Когда Грюма отлевитировали в кабинет, который использовался для собраний — Гермиона занервничала.       Она не понимала откуда взялось это чувство.       Больше всего ей хотелось докопаться до правды, но одновременно с этим Грейнджер боялась, что истина может ей не понравиться.       Наблюдая, как Блейз с помощью Инкарцеро привязывал Грюма к стулу, Гермиона невольно перевела взгляд на Драко.       Он сидел в кресле, со скучающим видом наблюдая за действиями друзей.        Как ему удавалось оставаться настолько расслабленным?       Кабинет изменился: пропали все карты, записи и даже намёк на то, что здесь велась какая-то деятельность. Вероятно, пока все шли следом за Забини, Малфой, который первым рванул в кабинет, смог спрятать всё важное, что не должны были увидеть чужие глаза.        Когда верёвки прочно закрепились на запястьях и лодыжках Аластора, не давая ему даже шанса пошевелиться или попытаться сбежать, Драко встал со своего места и подошёл к нему. Возвышаясь напротив бывшего аврора, он спиной чувствовал взгляды, направленные на него.        Ответственность вновь давила.       Он должен положить конец и вырубить сорняк, который стал препятствием на пути к победе.       Драко протянул руку внутренней стороной ладони вверх, и Блейз вложил в него стеклянный пузырёк с красноватой жидкостью.       — Это точно поможет? — прошептал Рон, чуть наклонившись к Гермионе, чтобы никто больше услышал его. Но вокруг стояла настолько оглушительная тишина, что шёпот показался криком.       — Да, — резко бросил Драко, откупоривая склянку.       Вставной глаз Грюма, не переставая, вращался, в то время как здоровый следил за действиями Малфоя с прищуром.       Аластор нервничал, и это лишь доказывало то, что они подобрались слишком близко к правде, а Грюм чувствовал приближение своего конца.       — Ты ничего не узнаешь… — прошипел он, когда Драко обхватил рукой его челюсть и сильно сжал, чтобы тот открыл рот пошире.       — Я довольно изобретателен, — усмехнулся Малфой и одним движением влил зелье в глотку Грюму, целясь в щёку, чтобы тот не мог его сплюнуть. Драко прижал второй рукой его челюсть, не давая открыть рот и, выждав некоторое время, отошёл.       — Проверь его предплечье, — вдруг сказала Гермиона, становясь справа от Малфоя. — Если у него есть связь с Реддлом, то, наверняка, дело в метке.       — Там ничего нет, — Драко не сводил взгляда с Аластора. — Я уже проверил его в убежище.       Гермиона нахмурилась и сжала губы в тонкую линию.       — Крестраж мог влиять на его волю, но не так сильно. Должно быть что-то ещё, — она повернулась всем телом к Драко. — Когда мы были в лесу, и у нас был медальон, он заставлял нас быть агрессивнее, мы начали сомневаться друг в друге. Но через него Волан-де-Морт не мог связаться с нами, он всегда влезал в голову Гарри, чтобы попытаться узнать наши планы! Даже когда крестраж внутри Гарри исчез, его влияние осталось…       Гермиона прикусила язык, когда поняла, что невольно сболтнула лишнего.       То, что знали лишь они трое и Грюм.       Никто не был в курсе, что Поттер не до конца избавился от Волан-де-Морта.       — Разве связь Реддла и Поттера не разорвалась? — Малфой резко повернулся к Грейнджер. — Она же должна была исчезнуть, когда крестраж внутри Поттера был уничтожен?       — Нет… — Гермиона тяжело сглотнула, чувствуя, что сейчас, возможно, усложнит всё. — Их связь нечто иное, она не такая сильная, как прежде. Но она ещё существует.       — Я научился её контролировать, — встрял Поттер.       — Хорошо, — резко выдохнул Драко, но уже чувствовал, как злость клокочет внутри, требуя выхода. Грёбанные гриффиндорцы, от них одни проблемы!       Грюм издал какой-то звук, прежде чем его голова откинулась назад, и он закрыл глаза.       Малфой перевёл на него взгляд и тут же сосредоточился на том, что ему предстояло сделать.       — Оставьте меня.       Гермиона переглянулась с Блейзом, а потом посмотрела на Гарри и Рона.       Все неловко переминались на месте, не зная, как поступить.       Она понимала, что Уизли и Поттер просто хотели убедиться в том, что Малфой действительно будет действовать в их интересах, но на лице Забини застыла обеспокоенность.        Гермиона не могла винить их за сомнения.       Не могла винить и за страх.       Но если она чему-то и научилась, так это тому, что необходимо уметь отступить в нужный момент. Подчиниться воле другого, чтобы получить результат.       Она первая пошла к выходу, слыша, как за ней раздались шаги.        Грейнджер повернулась спиной к врагу и не почувствовала былого страха.       Так враг ли Малфой на самом деле?

***

      Казалось, будто время застыло. Стрелки на часах ползли невыносимо медленно.        Нервозность всех присутствующих ощущалась так явно, что это давило ещё сильнее, чем собственные переживания.       Малфой остался наедине с Грюмом сорок минут назад. С тех пор никто не произнёс ни слова.       Гермиона резко повернулась ко входу в столовую, когда Джинни остановилась в проходе и тихо произнесла, смотря исключительно на Гермиону:       — Можно с тобой поговорить?       — Сейчас не лучшее время, — Гарри ответил первым, прежде чем Грейнджер открыла рот.       — Я думаю, что могу сама отвечать за себя, — с нажимом ответила Гермиона и бросила предостерегающий взгляд на Поттера.       Джинни не выглядела озлобленной, теперь на её лице отразились те же чувства, что и у других — это сбивало с толку.       Она нервно заламывала пальцы, взгляд гулял по комнате, не сконцентрированный на чём-то одном.       Она столько всего наговорила Грейнджер, но теперь пришла и просит о разговоре? Наверняка, недавнее предчувствие Гермионы было неспроста.        — Идём, — она поднялась со своего места и пошла вслед за Джинни, плечи которой, казалось, расслабились от облегчения.        Уизли повела её на задний двор, к той беседке, где Грейнджер часто сидела с Паркинсон.       Малфой успел рассказать той ночью, что Пэнси и миссис Забини отправили в безопасное место, о котором никто не знал, кроме Лючии. Так было лучше для всех.       Сев на скамейку, Джинни сложила руки на колени, сцепила пальцы в замóк и пристально уставилась на Гермиону, которая осталась стоять.       — Присядешь?       — Нет.       — Хорошо, — рассеянно кивнула Джинни и глубоко вздохнула, будто собиралась с силами. — Я понимаю, как выглядело моё поведение все эти месяцы…       — Ты решила давить на жалость или у тебя действительно есть что сказать? — отрезала Гермиона, сверля взглядом Уизли и сцепив руки под грудью.       Грейнджер уже не была больше той девушкой, которая ставила чувства других превыше своих.       Теперь она шла напролом, жаждала говорить лишь по делу с той, кто так её ненавидит.       Их дружеская связь, которая длилась много лет, подошла к концу. И нет смысла выслушивать очередные оправдания, если это ничего не изменило бы.       — Я по поводу Грюма.       — О, нет! Хватит! — всплеснула руками Гермиона, чувствуя, как злость мгновенно разнеслась по телу. — Сколько можно, Джин? Он предатель!       — Мы должны были дать ему шанс! — воскликнула Уизли и тут же прикусила губу. — У него было всё под контролем!       — Не верю своим ушам, — покачала головой Гермиона. — Ты даже теперь его защищаешь! Я была в его голове, я видела, что он присвоил чашу и даже не собирался её отдавать Гарри!       — Ты не понимаешь…       — Я как раз таки всё понимаю! Это тебе он промыл мозг! Очнись, Джинни, он заморочил тебе голову!       — Неужели метка тебя не контролирует? — вдруг выпалила Уизли. — Ты не чувствуешь, как он призывает тебя? Как начинает влиять на твои чувства? Так почему же ты не называешь себя предателем, Гермиона?       — Причём здесь это? — обречённо вздохнула Гермиона, устав от того, что они топчутся на одном месте. — Я научилась это контролировать. Родовая магия поместья не даёт пробраться ко мне в голову!       — Всё должно было быть по-другому, — Джинни обхватила голову руками и наклонилась вперёд. — Ты не должна была быть с Малфоем. Он не должен был вмешиваться…       — О чём ты? — Гермиона непонимающе посмотрела на неё.       — А я скажу о чём, — прогремел голос Малфоя прямо за Грейнджер, отчего она едва не подпрыгнула.       Его тёплая ладонь обхватила её предплечье, и Драко мягко отодвинул Гермиону назад, чтобы она оказалась наполовину скрыта его телом.       — Я испытываю дежавю, Уизли, — усмехнулся он. — Твои грязные секреты приходится раскрывать мне.       — Ты вообще не должен был влезать!        — А ты вступила в сговор с Грюмом, — усмехнулся Драко, но взгляд говорил о том, что он не испытывал никакого веселья.       Малфой смотрел на Уизли так, словно хотел разорвать её в клочья, словно она была самим Волан-де-Мортом.       — Я делала то, что было лучше для Ордена! — Джинни вскочила на ноги и смотрела на Драко со всей свирепостью, на которую была способна. — Ты понятия не имеешь куда влез!       — Ну, теперь я знаю, в чём дело. И это был чертовски глупый план.       — О чём ты? — Гермиона переводила взгляд с одного на другого и не понимала, что происходит.       — Сама расскажешь? — Малфой выжидательно посмотрел на Уизли.       — Ты не понимаешь…       Поняв, что Уизли не собирается выкладывать правду такой, какой он увидел её в голове у Грюма, Драко взял всё в свои руки. Он смотрел на Джинни, но говорил всё это Гермионе:       — Уизли вместе с Грюмом с самого начала пытались сделать так, чтобы Золотое трио покинуло Орден. Почему? — Драко повернулся лицом к Гермионе, а потом снова сосредоточился на Уизли, нанося удар за ударом, которые заставляли всё сильнее съёживаться Уизли. — Потому что Аластора с помощью крестража контролировал Волан-де-Морт. Но были моменты прояснения сознания, и тогда Грюм приходил к Уизли. Она предложила отослать вас подальше, даже не задумываясь о последствиях. Не думая о том, чтобы рассказать вам о Грюме или доложить на него, чтобы его заперли.       — Всё не так… — Джинни прикусила нижнюю губу, смотря прямо в глаза Гермионы, умоляя не верить в то, что говорил Малфой.       — У тебя было столько времени, чтобы признаться нам, — покачала головой Гермиона. — Как давно он под его влиянием?       — Гермиона… — умоляюще прошептала Уизли.       — Как давно?! — Грейнджер обошла Малфоя и встала напротив Джинни. — Не смей сейчас выворачиваться!       — Незадолго до прошлого Рождества…       Гермиона сделала шаг назад, упираясь спиной в твёрдую грудь Малфоя.       Этот крошечный поступок говорил о многом: она не стала идти навстречу Уизли, её решение стало предельно ясным.       — Тебе просто повезло, что первым я нашла Грюма и не знала, какую роль ты во всём этом принимала, — угрожающе прошипела Гермиона. — Иначе, сейчас бы ты была на его месте с наполовину функционирующими мозгами.       Обойдя Драко, Грейнджер пошла прочь. До неё лишь доносились слова Уизли:       — Я хотела тебе рассказать сейчас. Хотела, чтобы ты выслушала мою версию!       Гермиона не остановилась, не дала и шанса объяснить. Ей больше не хотелось выслушивать очередную полуправду.

***

      Было уже далеко за полночь, когда в дверь спальни Гермионы кто-то постучал.       Она долго ворочалась без сна, мысли без остановки будоражили сознание.       Неудивительно, что кто-то тоже не спал, слишком много всего для одного дня.       Грейнджер откинула одеяло и подошла к двери. Она замешкалась на несколько мгновений, решая, стоит ли открывать.       Ей не хотелось никого видеть и разговаривать обо всём, что произошло.       Но ведь это могло касаться и чего-то важного. Стук повторился, и Гермиона, тяжело вздохнув, открыла дверь.       — Ты не торопилась, — криво усмехнулся Малфой, мягко отодвигая её в сторону и заходя в комнату.       — Что ты здесь делаешь? — устало спросила Гермиона, закрывая дверь. У неё не осталось сил на препирательства с ним.       — Ты не появилась на ужине.       Грейнджер удивлённо вскинула брови, когда заметила, как Малфой ставит на стол тарелку, которую она не заметила в его руках.        Он принёс ей ужин.       Драко Малфой беспокоился, что она не поела.       Она в параллельной реальности или спит, иначе объяснить это явление Гермиона не могла.       Взгляд скользнул по его массивной фигуре, по спине, обтянутой белоснежной рубашкой.       Мышцы перекатывались под тканью от каждого его движения. Рукава были закатаны до локтей и обнажали мощные предплечья, но они открывали и то, что Гермиона предпочла бы не видеть.       Ведь точно такая же метка была и на её коже.       Она тряхнула головой, ругая себя за то, что только что рассматривала Малфой.       — Я не голодна, — она уселась на край кровати, поджав под себя ноги.       Драко повернулся к ней, прислонился бёдрами к столу, скрестив ноги в лодыжках и сложив руки на груди. Его прищуренные глаза смотрели на Гермиону с недовольством.       — Сделаю вид, что не слышал этого.       — Послушай, Малфой, я ценю, что ты делаешь для меня… для всех нас, но мне не нужна нянька, — Гермиона неловко улыбнулась. — Мне нужно время наедине с собой, чтобы решить, в каком направлении двигаться дальше.       — Ты же вернулась сюда, значит уже выбрала направление.И ты не должна решать что-то в одиночку.       — Всё слишком сложно.       — Так объясни.       — Я думала, что мы все выступим единым фронтом, но…       — Что? — Малфой склонил голову набок, изучая её. — Что изменилось?       — Все мы. Всё иначе, — она закусила нижнюю губу и отвела взгляд. — Я ловлю себя на том, что больше не выбираю сторону друзей. Головой понимаю, что делаю так, потому что не доверяю им, но, чёрт возьми, почему так все сложно? Но почему я тогда сейчас принимаю твою сторону? Разве это правильно?       — Грейнджер, — Драко оттолкнулся от стола и подошёл ближе, опустился на край кровати, садясь слишком близко к ней. — Если они твои друзья, то это не значит, что ты всегда должна выбирать их. Будь они теми, кем ты их считаешь, то не сидела бы здесь в одиночестве.       Гермиона на мгновение закрыла глаза, борясь с чувствами, которые, казалось, собрались разорвать её изнутри.       Она словно загнанный в клетку зверь, бросалась от стены к стене, не находя выхода. Все подавленные чувства так и рвались наружу.       Достигнутый успех не ощущался теперь настолько весомым.       Она делала шаг вперёд, но затем невидимая рука отшвыривала её на насколько шагов назад, и так до бесконечности.       Гермиона устала стучаться в закрытую дверь, где, как казалось, собрались все ответы на её вопросы.       — Я просто хочу, чтобы это всё прекратилось, — едва слышно прошептала Грейнджер.       — Что именно?       — Сны, воспоминания… — она перевела взгляд на Малфоя. — Они душат меня каждую ночь. Я помню, как мне пришлось хоронить Хлою — девочку, которую я встретила на Играх — её пустой взгляд постоянно перед глазами. Я помню изуродованное тело Фреда… Ты знал, что он стал призраком в Хогвартсе? — первый болезненный всхлип вырвался из её груди. — Хоть мои родители и живы… Я, наверное, верю тебе, что это действительно так. Но я всё равно прокручиваю в голове как Сивый вспарывает их… Всё казалось настолько реальным. И много криков… Они все всегда кричат…       Гермиона почувствовала, как горячие слёзы потекли по щекам.        Почему она решила поделиться этим с Малфоем?       Ей пришлось держать это в себе, чтобы не сойти с ума, но в данный момент, почему-то уверенность, что Драко поможет ей пережить этот момент, зашкаливала.        И он правда слушал её. Грейнджер видела, как с каждым произнесённым словом его лицо становилось всё мрачнее, но он не просил перестать. Не отмахивался от неё.        Молчаливо помогал пережить собственную боль.       — Я каждую ночь задаюсь вопросом: если бы раньше придала больше значения странностям Грюма? Если бы попыталась его остановить?       — Ты не могла ничего изменить, — Малфой обнял её за плечи, притягивая к своему боку, и она позволила это сделать. Грейнджер так же сильно хотела прикосновений, успокаивающего тепла тела, как и сам Драко испытывал потребность прикоснуться к ней. — Некоторые события должны были произойти, чтобы ты оказалась в этой точке. Кто знает, может, попытайся ты раньше, то сейчас бы просто стала очередным именем на пергаменте.       — Почему ты так относишься ко мне? — Гермиона подняла голову, пристально всматриваясь в его серые глаза. Её собственные блестели от слёз, отчего взор становился размытым, но она чётко видела лицо Малфоя.       — Мы похоже больше, чем ты думаешь, — Драко провёл кончиками пальцев по её щеке, стирая солёную влагу.       Он понимал её.       Ощущал её чувства так, словно собственнолично переживал всё это.        И Малфой вовсе не был тем, за кого она его принимала долгие годы.        Ему приходилось делать ужасные вещи, потакать Волан-де-Морту, убивать…       Но частичка человечности всегда сидела внутри него, как бы его отец не пытался искоренить её.        Не всегда выбор столь очевиден.       Не всегда можно просто взять и выбрать сторону добра или зла.       Эти понятия субъективны, и никто не мог бы с уверенностью дать точное определение им.        Орден Феникса — добро?       Нет. Там хватало своих тёмных секретов.       Быть на стороне Волан-де-Морта — прислуживать злу?       Нет.       Его армия собрана, по большей части, из запуганных волшебников, которые наблюдали провал Ордена и понимали, что если выберут «светлую» сторону, то неминуемо погибнут.       Тех, кто искренне предан Реддлу, до смешного мало, но именно другая часть, которая хотела бы оказаться где угодно, но только не в плену у самого тёмного волшебника, создавала численное преимущество.       — Ты испытываешь чувство вины, когда убиваешь кого-то? — тихо спросила Гермиона, прислонив голову к его груди. Она чувствовала, как быстро заколотилось его сердце и точно могла определить, если он солжёт.       — Постоянно. Но только не из-за тех, кто был в ряду Пожирателей.       — Ты тоже сменил сторону…       — Мы создали свою и больше не принадлежим ни Ордену, ни Волан-де-Морту.