Паутина

Почти неделю после произошедшего Чимин не видел жену и сына, предпочтя с головой уйти в работу. Даже в те короткие моменты, что был дома, он либо спал у себя в спальне, либо работал в запертом кабинете.

Тёмная ночь нависла над городом. Пак возвращался домой с мыслью, что Доа и сын давно спят. Почти бесшумно он проскочил в свой кабинет, подошёл к креслу и только собирался сесть, чтобы продолжить дела, как в дверь постучали.

Чимин с удивлением посмотрел перед собой. У входа стояла Доа.

— Так ты ещё жив, — саркастично начала она, проходя внутрь, аккуратно закрыв за собой дверь.

— Не рада? — в таком же тоне ответил Чимин, опустив глаза на папку с бумагами на столе.

— Джихён спрашивает про своего отца каждый день, — холодно заявила девушка, медленно приближаясь к мужу.

— Скажи, что я занят работой, — не поднимая глаз, просто ответил Чимин, пытаясь сдерживать истинные чувства.

— Я устала повторять одно и то же, пока ты пытаешься игнорировать его существование, — встав прямо перед широким столом, предъявила Доа.

— У меня работа…

Не успел Пак договорить, как телефон, что он только что выложил на стол, засветился, разрываясь от вибрации.

Недолго думая, Доа схватила трубку первой и уставилась на имя звонящего.

— «69»? Это номер офиса, из которого звонят среди ночи, или, может, номер отеля, где тебя ждёт очередная шлюха? — гневно бросила взгляд Доа.

— Не неси чушь! Верни! — выпалил Чимин, пытаясь перехватить телефон, но не успел, жена нажала ответить и включила громкую связь, тут же отойдя назад, не дав мужу шанса быстро забрать устройство.

— Чимин, — послышался томный женский голос.

Табун мурашек пробежал по коже Доа, принеся какое-то невероятное чувство отвращения. Чимин рванул к жене, чтобы закончить этот фарс.

— Чимин-и, ты слышишь? Я скучаю… — продолжала девушка, чуть ли не простанывая его имя.

Лицо Пака окрасилось в пунцовый цвет от злости. Выхватив телефон, он тут же завершил звонок, пристально смотря на жену.

— Как забавно, — слегка наклонив голову в сторону, проговорила Доа, пытаясь сохранять самообладание. — Кажется, кто-то по тебе скучает, Чимин-и…

— Не неси чушь, принцесса! — Пак попытался схватить жену за руку, но та быстро увернулась.

— Не называй меня так! Шагай обратно к своим шлюхам и не трогай меня! — выкрикнула она и, развернувшись, направилась к выходу.

— Стоять! — только крикнул Чимин, но Доа уже исчезла за дверью.

Едва он хотел рвануть за женой, как телефон снова зазвонил. Минхо.

— Что случилось? — ответил Пак, при этом поспешно выходя из кабинета, следуя за женой.

Девушка рванула вниз по лестнице, муж — за ней.

— Чёрт, Минхо! Избавься от Жизель! — только выкрикнул он, явно не понимая, куда направляется Доа.

Минута — и он стоит в собственном гараже, наблюдая, как жена пытается открыть одну из его машин.

— И куда ты собралась?! — крикнул Чимин, быстро приближаясь к ней.

— Какая тебе, хер, разница? — гневно кинула Доа в ответ, уже приоткрыв трясущимися то ли от страха, то ли от адреналина дверь.

— Стоять, я сказал! — послышалось совсем рядом, и девушка почувствовала крепкий захват на своём запястье. — Неужели наш ангелочек ревнует монстра к каким-то шлюхам?

— Да пошёл ты, Чимин! — огрызнулась Доа, резко выдернув свою руку из его.

Чимин тут же пригвоздил Доа к той самой двери, захлопнув её обратно.

— Я сказал: стоять, — прошипел он сквозь зубы, жёстко хватая её за подбородок и грубо целуя, но тут же с криком отстранился, тем не менее не выпустив Доа из рук.

Капля крови скользнула вниз по его губе, пока жена с ухмылкой наблюдала.

— Второй раз этот номер не пройдёт, принцесса!

Его рука скользнула по белой шее на затылок, захватив волосы в замок и отведя голову назад. Грубый поцелуй тут же оставил метку на шее, потом ещё и ещё.

Сильнее обхватив Доа за талию, он буквально проволок её, как куклу, от двери машины прямиком к капоту.

— Если я говорю тебе стоять, ты должна стоять! — прошипел он сквозь зубы прямо в губы Доа, медленно отпуская волосы из захвата.

Девушка молчала. Не могла и пошевелиться. Его запах, вперемешку с запахом виски, выбивал остатки воздуха из лёгких. Дышала тяжело. Не смотрела в глаза.

Ладонью свободной руки Пак коснулся девичьей щеки. Еле ощутимо провёл большим пальцем по нижней губе Доа.

— Глупышка моя, — тихо прошептал мужчина.

Услышал короткий вдох.

Сердце замедлило ритм, цепляясь за это мгновение.

Прижал. Близко. Настолько, что касался кончиком носа девичьего лба.

Доа на автомате вскинула голову, заглядывая в чёрную бездну его глаз.

Потерялась. Мгновенно.

Она растворялась. Она полностью в его власти. Как бы бешено ни билось сердце в груди, как бы упорно разум ни пытался сопротивляться. Организм дал сбой.

Доа в его власти.

Озноб слабел, она ощущала жар мужского тела. Горячее дыхание, скользящее по её губам. Еле ощутимое касание кончиком языка контура девичьих губ.

— Малыш, никто, кроме тебя, мне не нужен, — снова тихо прошептал Чимин.

Девушка застыла, словно перед неминуемой гибелью. Сердце колотилось, как заведённое, билось в истерике так, что, кажется, можно уловить лёгкие колебания её блузки.

Она осознавала это — он её погибель.

Губы саднило, голова плыла, но уже не от алкоголя, а от близости с ней. Он поцеловал. Резко, властно, мокро. Доа отшатнулась назад, но крепкая мужская рука мгновенно обвила талию, не позволив отстраниться.

Прижал. Девушка потерялась в собственных ощущениях.

Утонула.

Жалкие попытки отпихнуть мужчину погасли, как свет от потухшей свечи. Чимин ещё крепче прижал к себе хрупкое женское тело. Ощущение, будто по венам пустили наркотик.

Доа ответила на поцелуй, объявляя о своей капитуляции. Шквал эмоций обрушился на них двоих. Страсть захлёстывала. Учащённое дыхание обоих слилось воедино. Мужчина жадно сминал припухшие женские губы, будто не мог насытиться их вкусом. Кажется, ещё немного — и на них проступит кровь. Спустил ладонь на тонкую девичью шею, слегка сжимая пальцы вокруг.

Пак приподнял Доа, усаживая на капот машины. Губами скользил по шее, оставляя влажные следы, до самых ключиц. Чимин резко, рвущим движением, распахнул женскую блузку. Пуговицы разлетелись по капоту. Поцеловал ложбинку между грудей, касаясь пухлыми губами нежной кожи, очерчивая кончиком языка отвердевший сосок, прикусил.

Каждый девичий стон отзывался болью в паху. Пак слегка спустился губами ниже, поцеловал кожу на талии. Девушка немного прогнулась, открывая поле для поцелуев в виде оголённого живота.

Она — его зависимость, способная погубить их обоих.

Доа запрокинула голову назад. Впилась пальцами в массивную мужскую шею. Невольно развела ноги в стороны, насколько позволяла это сделать её юбка, давая возможность Паку прислониться ближе. Её плавило. Настолько, что она даже не ощущала холода, ей жарко. От него.

Мысль сопровождалась стоном сквозь прикушенные губы.

Чимину снесло крышу окончательно.

Сжимая грудь жены одной рукой, вторую он просунул под нижнее белье. Его рука была холодной, а её лоно — горячим, этот контраст заставил девушку вздрогнуть. Пак медленно прошёлся рукой по чувствительному бугорку, вызвав новую волну дрожи. Затем ещё медленнее он провёл пальцами по нижним губам, уже припухшим от возбуждения. Доа попыталась что-то сказать, но он неожиданно вошёл в неё двумя пальцами. Слова застряли в горле, и вместо них наружу вырвался тихий стон.

— Громче, — хрипло требовал и давил большим пальцем на клитор, выбивая уже полукрик.

Доа дрожала, но не от холода, а от его прикосновений. Почти заскулила, когда мужские пальцы скользнули глубже. Чимин ощущал, как её тело покрывается мурашками, чувствовал это под подушечками. Улыбался сквозь поцелуи, которыми усеивал женские ключицы.

Влажная. Насквозь. Это прошибло как электрошок, когда он достиг пальцами пункта назначения.

«Блять…»

В брюках уже нестерпимо тесно, почти до боли. Зарычал в женские губы, попутно покусывая их. Обеими руками резко задрал юбку до талии, оголив её бедра.

Дурел, как малолетний пацан.

Эйфория пропитывала каждую клеточку. Что-то необъяснимое гуляло волнами по телу девушки, подкатывая к горлу с каждым движением мужских рук.

Нестерпимо.

Сдерживаться больше нет ни сил, ни желания.

Свободной рукой приспустил свои штаны вместе с нижним бельём. Коленом раздвинул девичьи ноги шире. Сдвинул в сторону её трусики и вошёл резко, глубоко, до упора, протяжно охая и прикрывая веки от удовольствия.

Толкался жёстко, властно, удерживая по-прежнему ладонь на её спине. Стоны приятно резали слух, заполняя гараж вперемешку с грубыми шлепками их тел.

Девушка потеряла реальность, упираясь ладонями о капот машины, в которую так яростно вбивал её Пак. Перед глазами уже всё плыло, расходилось яркими вспышками. С каждым толчком дышать всё сложнее.

Кусала губы до крови.

Чимин близок к разрядке. Всё тело пронизывала дрожь, мышцы напряжены, словно натянутые струны, вот-вот — и лопнут. Обеими руками сжимал кожу на женской талии, вдавливая её сильнее в поверхность. Её изнемогающие стоны доводили до сумасшествия. Он завёл руку ей между ног, пальцами найдя клитор, помассировал, продолжая жёстко вбиваться в женское тело.

Доа почти теряла сознание. Упиралась в мужскую ключицу. Стонала сквозь зубы. Слёзы непроизвольно подкатывали, собираясь в уголках глаз. Кончила. С губ сорвался громкий, протяжный стон. Зажмурилась. Ноги безбожно дрожали, всё тело вибрировало. Если бы не крепкая мужская рука, обвивающая её талию, рухнула бы на землю как марионетка.

Чимин почувствовал, что достигает пика, собрал все силы в своём большом члене, долбясь ожесточённо, с пошлым бешенством. Несколько грубых, максимально глубоких толчков — и Пак кончил следом за девушкой. С грудным стоном упёрся лбом в ключицу девушки. Рычал, тяжело втягивая воздух. Дыхание горячее, рваное, со свистом вырывающееся сквозь плотно сжатые зубы. Слышал, как её сердце бьётся об его грудную клетку. Чувствовал, как она дрожит в его руках и будто боится пошевелиться.

— Не смей больше убегать от меня. Всё равно верну тебя, — произнёс Чимин, глядя ей в глаза.

***

Следующие пару дней Чимин не появлялся дома. Это одновременно радовало и раздражало Доа. Если бы не сын, она бы давно сбежала из этой чёртовой клетки, несмотря ни на что. Отбросив всё, просто бы исчезла. Исчезла бы из жизни этого монстра навсегда. Доа была почему-то уверена, что её родителей он не тронет. Только Джихён удерживал её в этом ужасном месте. Она бы ни за что не оставила его отцу. Мальчик был словно якорь, который Чимин насильно удерживал в бурном океане этих мерзких отношений. Он ни за что не позволит Доа поднять этот якорь на борт и отправиться в открытое плавание.

Утром третьего дня Доа по привычке направилась в комнату Джихёна, чтобы разбудить его к завтраку. Обычно в это время малыш уже с улыбкой начищал свои белоснежные зубки в ванной комнате. Но в этот раз он всё ещё оставался в кроватке, что заставило Доа забеспокоиться.

Её сердце забилось быстрее, предчувствуя неладное. Быстро подойдя к Джихёну, она нежно коснулась его лба рукой, пытаясь проверить свои опасения.

— Горячо! — воскликнула Доа испуганно.

Моментально выхватив телефон из карманчика домашнего платья, она поспешила вызвать врача, одновременно смачивая небольшое полотенце в холодной воде и нежно прикладывая его ко лбу сына.

Давно уже не было ничего подобного. День и ночь Доа сидела возле кровати Джихёна, лишь изредка отходя, чтобы перекусить, пока Чон Совон сменяла её, приглядывая за мальчиком. Сильный вирус буквально сковал малыша, превратив его из активного ребёнка в бледное создание, истощённое до такой степени, что его было трудно узнать. Все мысли и беспокойство о муже испарились. Сейчас единственное, что беспокоило Доа, — здоровье её дорогого сына.

Первые три дня были самыми тяжёлыми, но на четвёртый Джихён наконец начал приходить в себя. Доа с облегчением вздохнула. Как и предсказывал доктор, теперь болезнь пошла на убыль.

— Миссис Чон! — позвала в очередной раз Доа, приоткрыв дверь детской комнаты.

— Да, госпожа, иду к вам! — вежливо отозвалась Совон снизу, спеша наверх.

— Присмотрите за Джихёном, пожалуйста, я пока немного подышу свежим воздухом, — только проговорила хозяйка дома и, получив одобрительный кивок, тут же направилась вон из комнаты прямиком в гараж.

Несколько элитных машин, идеально припаркованных, поблёскивали под ярким светом дневных ламп.

— Какое расточительство, — пробурчала Доа, доставая припрятанную на одной из полок гаража пачку сигарет с зажигалкой. — Бесполезные красивые безделушки.

Щелчок зажигалки. Глубокая, резкая, обжигающая затяжка заставила Доа закашляться с непривычки. Прислонившись к ближайшей стене рукой, она согнулась почти пополам, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Горло саднило. К глазам подкатывали слёзы. Внутри всё сжималось от накатившего негодования.

Этот чёртов ублюдок даже не соизволил поинтересоваться состоянием сына! Да что она вообще здесь делает? Зачем?

Тело внезапно скрутило приступом сильной тошноты и отвращения. Сигареты явно не для неё. Просто хотела попробовать. Просто хотелось хоть немного расслабиться.

Еле дыша, Доа прислонилась спиной к стене, вздрагивая от холода, но оставаясь на месте. Клуб белого пара вывалился из приоткрытого рта. Холодно. Стало совсем холодно. Она даже не накинула ничего сверху. Так хотелось сбежать.

Кинув взгляд на экран телефона, обречённо вздохнула.

— Одиннадцатое декабря. Так быстро пролетели два месяца. Шестьдесят дней просто пронеслись в никуда с того самого дня, как этот монстр заставил меня выйти за него замуж. Интересно, он вообще помнит об этом? Плевать, — шипела Доа, злая сама на себя за то, что позволила всему этому случиться и даже на какое-то время дала слабину, поддавшись фальшивой заботе, которая, в общем-то, весьма быстро испарилась.

Всё снова вернулось на круги своя. Она и Джихён — лишь игрушки в его руках. Такие же, как эти тачки и другие побрякушки. Стоят и ждут, пока хозяин вспомнит об их существовании. Ничтожество.

Затушив никчёмную сигарету, Доа выбросила её в ведро и направилась обратно к сыну, но едва ступила в гостиную, как услышала голос Сохуна. Мистер Ли разговаривал по телефону. Притаившись, Доа прислушалась.

— Да. Джихён болен и в ближайшее время точно не сможет выйти на улицу, — полушёпотом произнёс Сохун.

«Он говорит с Чимином? Всё же этот никчёмный отец не совсем забыл про своего сына?» — думала Доа, наблюдая из своего укрытия за выхаживающим возле входной двери взад и вперёд охранником.

— Я сообщу, как только будет возможность, — проговорил мистер Ли. — Я вас понял. До связи.

Едва закончив разговор, Сохун тут же огляделся по сторонам и шагнул вон из дома, оставив Доа одну со своими мыслями и бешено колотящимся сердцем. Буквально вжимаясь в угол укрытия, она явно не хотела, чтобы её заметили.

«И зачем я вообще прячусь? Я тут хозяйка», — вдруг пронеслось в голове Доа.

Она стояла, прижимая руку к вздымающейся от неконтролируемого волнения грудной клетке.

Немного отдышавшись, поспешила вернуться к Джихёну, оставив позади всё то, что только что услышала.

Мальчик стремительно шёл на поправку, поэтому утро следующего дня Доа встретила уже в своей кровати. Не открывая глаз, она с облегчением выдохнула.

— Проснулась? — необычно заботливый голос мужа раздался совсем рядом.

Резко открыв глаза и подскочив на кровати, Доа встретилась взглядом с уставшим, но полным нежности взглядом Чимина. Сердце забилось чаще. Что ему надо?

— Джихёну уже лучше, не так ли? — спросил Пак, присаживаясь на край кровати своей жены.

Она лишь молча кивнула, инстинктивно натягивая одеяло на грудь, будто пытаясь защититься.

— Не переживай, я не собираюсь ничего с тобой делать, — его голос звучал весьма тихо, выдавая серьёзный недосып.

Доа пригляделась. Яркие лучики зимнего света, проникающие в комнату через окно, падали на сильно осунувшееся лицо. Синяки под глазами выдавали дикую усталость. Лишь пухлые губы мерзавца оставались такими же привлекательными, как и всегда. Рубашка слегка измялась и отдавала тяжёлым ароматом дорогих сигарет. Он только пришёл? Не спал?

— Да, я только вернулся с работы, — будто прочитав мысли в глазах любимой, подтвердил Чимин, слегка улыбнувшись. — Просто думал, что после того, как ты позавтракаешь, мы могли бы поездить по магазинам и выбрать подарки для сына. Как думаешь?

Доа замешкалась на время, не зная, как реагировать на внезапные перемены настроения. Но отказываться не было смысла. Кто знает, когда такой шанс выпадет в следующий раз.

Она снова просто кивнула в знак согласия.

— Отлично. Тогда я приму душ и приведу себя в порядок, пока ты будешь есть, — сказал Чимин, всё ещё пытаясь улыбаться, словно преодолевая боль. Он протянул руку к лицу Доа, чтобы коснуться её, но остановился, встретив недоверчивый взгляд. — Оставлю тебя.

Опустив глаза, он вышел из комнаты. Оставив жену в полной растерянности.

«Да что, чёрт возьми, творится у него в голове? Как я должна реагировать на все эти перепады настроения? Что всё это значит?» — негодовала Доа, поднимаясь с кровати и со злостью хватая халат со стоявшего у изножья диванчика.

***

Минхо уверенно вёл автомобиль, пока Чимин сидел рядом с водительским сидением, практически без перерыва обсуждая что-то по телефону.

Слишком много он взял на себя в этот раз. Слишком много. Доа смотрела в окно, наблюдая за мелькающими зданиями, пешеходами и другими машинами. Как же глупо сложилась её жизнь. Все её планы и стремления были уничтожены на корню фанатично одержимым человеком. Человеком, который, казалось, хотел обладать всем, что только приглянется. Власть. Нет права на отказ или своё мнение, только тотальный контроль. Контроль во всём и всегда. Табун мурашек пробежал по телу Доа. Во что она превращается? Что ждёт её дальше?

— Доа… Доа! До-а-а-а-а! — громко протянул Чимин, развернувшись и с улыбкой всматриваясь в изумлённые янтарные глаза жены. — Ты что, совсем потеряла связь с реальностью?

— Хотелось бы, — еле слышно пробубнила она себе под нос.

— Ну извини, с возвращением. Хотел спросить, есть ли у тебя предпочтения, в какое место лучше поехать, или мне самому выбрать? — Его игривый настрой никак не стыковался с тем тоном речи, с которым он общался по работе. Совсем другой человек.

— Можешь выбрать сам, — безразлично выдохнув, ответила Доа, снова поворачиваясь к окну.

Она была уверена, что Чимин найдёт самое лучшее для сына. На самом деле оставалось вопросом лишь то, почему он вообще взял её с собой?

Что-то набрав на навигаторе, указывая Минхо путь, Пак поспешил ответить на очередной звонок. Лёгкий ход машины, несколько затянувшаяся поездка и зачастую монотонная болтовня мужа потихоньку начала усыпляюще действовать на Доа. Прикрыв глаза, она задремала.

— Чонгук, блядь! Ты шутки со мной шутить будешь? Я же просил разрулить это самостоятельно! Какого хрена… — выдернул Доа из сна злой окрик мужа.

Едва открыв слипшиеся глаза, она, пытаясь прийти в себя, смотрела на сидящего на переднем сидении Чимина. От этого голоса становилось страшно. Она как никто знала, как опасен Пак в гневе.

Зачесав волосы назад свободной рукой, он сцепил пальцы в замок на затылке. Сжимая бедный телефон от накатившей ярости, он готов был его переломить.

— Ты точно уверен, что мне надо сейчас приехать, Чонгук? Подумай дважды, иначе…

Доа взглянула на время. Почти полдень. Она проспала больше часа. Неужели она просто так ввязалась в эту бесполезную поездку, снова поверив мужу?

Минхо быстро поменял настройки навигатора. Новый маршрут построен. Клуб.

— Мне надо заехать в клуб… Принцесса, — слегка замешкавшись, спокойно, как только смог, произнёс Чимин. — Заодно увидишь мой основной источник дохода.

«Не очень-то и хотелось», — подумала про себя Доа.

Скрестив руки на груди, она просто уставилась в потолок. Лучше бы она осталась сегодня дома с сыном и Чон Совон.

***

Минхо аккуратно остановил машину прямо перед входом в клуб. Чимин молча вышел и, открыв заднюю дверь, заботливо подал руку Доа, помогая выбраться.

— Добро пожаловать, принцесса, в моё королевство, — саркастически улыбнувшись, произнёс он, увлекая жену за собой вверх по ступеням.

Огромная вывеска «Burn» над входом безжизненно ожидала своего времени, чтобы сиять. Пара крупных охранников стояла по обе стороны внутри клуба, прямо за дверью. Поприветствовав начальство, они продолжили стоять на своём посту.

Доа не особо любила клубы, но её заводная подружка Лили, наоборот. Поэтому несколько раз ей всё же удалось побывать в подобном заведении, но только ночью, когда всё вокруг гудело и сверкало, вызывая чуть ли не эпилептический припадок.

Днём клуб выглядел совсем иначе — без толпы, громкой музыки и неоновых огней. Эта ночная обитель веселья и разврата сейчас казалась почти пустой. Только несколько сотрудников занимались своими делами: кто-то заканчивал уборку, кто-то подготавливал оборудование к вечеру.

Тусклый свет заполнял просторный зал, судя по всему, служивший танцполом. Вдоль стены, ближе к углу, располагалась барная стойка. На противоположной стороне находилось несколько уютных зон с мягкими диванами и столиками. Присмотревшись, именно там Доа разглядела до боли знакомых, самых близких ещё с давних лет друзей мужа, которых она видела последний раз два месяца назад на свадьбе. Лучше бы она не встречала ни одного из них в своей жизни никогда!

Король похоти, а точнее Ким Тэхён, в очередной раз сидел в просторном клубе, распивая дорогой коньяк. Парень довольно сильно вымотался за неделю, решая проблемы с борделем на границе, а также решая проблемы с назойливыми журналистами, желающими нарыть на него хоть какую-то грязную информацию.

Чёрный пиджак висел на спинке дивана, белая рубашка была расстёгнута на несколько верхних пуговиц, придавая Тэхёну ещё более усталый, но не менее сексуальный вид, классические чёрные брюки обтягивали широко расставленные ноги.

— Вау, вот это сюрприз. Добро пожаловать в самый элитный клуб в Сеуле! — с насмешкой сказал он, раскинув руки в разные стороны.

Шоколадные глаза Тэхёна действовали как паяльник, прожигая дыру в девушке.

— Выколю тебе глаза, если продолжишь так смотреть! — гневно бросил Пак.

— Расслабься, твоя женщина не в моём вкусе, — оглядев Доа с ног до головы, произнёс шатен.

Доа напряглась, непроизвольно сжала кулаки и, сдерживаясь, чтобы не сказать что-то непоправимое, стремительно ушла в сторону барной стойки.

— Есть какие-нибудь новости? — задал вопрос Пак.

— Деньги на счету, и новых пташек привезли, кстати.

— Сколько девственниц?

Ким облизнул губу, он никак не мог убрать довольную ухмылку с лица.

— Одиннадцать.

— Больше, чем я думал… — улыбнулся Пак. — Отлично.

Доа неосознанно поморщилась. Ей совсем не хотелось слушать эти мерзости. В очередной раз она убеждалась в низости и хладнокровной подлости своего мужа и его отвратительных дружков.

Клуб «Burn» одновременно был таинственным и опасным.

Официально — ночной клуб для элиты Сеула, но в его глубинах, под поверхностью обычной вечеринки, прятался другой мир, куда простые смертные не могли попасть. Тот мир, где решались судьбы и где слово «закон» не имело никакой силы.

Тэхён достал из внутреннего кармана пиджака чёрный брикет и резанул ножом, и на стол тут же посыпался белый порошок.

— Блядь… Нельзя было сделать это осторожнее? — недовольно вздохнул Чонгук, встав со своего места и отойдя подальше от стола, на что Ким хохотнул и достал из кармана кредитку.

— Это что за дрянь? — грубо произнёс Пак.

— Это кокаин, дружище. В простонародье кокс, — равнодушно пожал плечами Тэхён и, выровняв дорожки кредиткой, шумно вынюхал одну из них, зажав одну ноздрю пальцем и поморщившись. — Охуенно, — выдохнул шатен, упав спиной на диван, и усмехнулся, потянувшись.

— Чонгук, пройдём в кабинет, — сказал Пак. И оба поспешно удалились в сторону лестницы, которая вела на второй этаж, оставив Доа у барной стойки, в стороне от ловившего кайф Кима.

— Вот ваш напиток, — произнёс Джек, протягивая девушке стакан.

Доа разглядывала «королевство» Чимина, которое, по словам Тэхёна, было самым элитным в городе. Стены в баре были покрашены в бордовые и синие тона. Помещение было действительно очень просторным, возможно, отсутствие клиентов визуально делало его ещё больше. Пара лестниц вели на второй этаж.

И тут, едва Доа успела сделать глоток свежего яблочного сока, как перед ней появился Тэхён. Неожиданно, почти как призрак.

— Я пошутил, когда сказал, что ты не в моём вкусе, — улыбнулся он, прислоняясь к барной стойке рядом с Доа. — Очень даже ты в моём вкусе.

Ким медленно скользил взглядом по девушке, оценивая, не скрывая своего интереса. Его взгляд блестел в полумраке, а на губах играла коварная улыбка. Доа чувствовала себя не в своей тарелке, но старалась не подавать виду.

— Уйди, Тэхён, — произнесла она, не оборачиваясь, но нахмурившись. Голос прозвучал спокойнее, чем она ожидала.

— Не уйду! — его голос был низким, глубоким, как басовые ноты в этой песне.

Её рука, до этого спокойно держащая бокал с напитком, вдруг напряглась. Доа повернулась, взглянув ему прямо в глаза. Его лицо было так близко, что ей пришлось дышать медленнее, чтобы не выдать себя.

— Кстати, у меня день рождения скоро, приходи, думаю, тебе будет очень весело здесь. Главное — не потеряться здесь среди опасных людей, мышонок, — наклонился чуть ближе, его голос стал мягче, почти интимным.

Девушка внутренне напряглась от того, как Ким произнёс последнее слово, и попыталась отвести взгляд. Но в тот же момент за спиной раздался спокойный голос, от которого по коже пробежал холодок.

— Проваливай от неё! — как гром среди ясного неба.

В центре зала появился силуэт Пака. Высокий, стремительный, как внезапно налетевший ветер, который срывает с деревьев последние листья.

Доа мгновенно повернулась, встречая тот же холодный взгляд, который она уже давно знает. Чимин стоял в нескольких шагах от них, его руки спокойно опущены в карманы куртки, а лицо абсолютно непроницаемо. Он смотрел на жену, не моргая, а затем перевёл взгляд на Тэхёна.

— Я просто пригласил твою жену на свой день рождения, думал, ей дома будет скучно, — протянул тот с лёгкой насмешкой.

Девушка чувствовала, как напряжение между двумя мужчинами нарастало, словно в воздухе сгустились тучи. Она пыталась что-то сказать, но не находила слов.

— Ей совсем никак не скучно дома, — хладнокровно ответил Пак, его взгляд всё ещё сосредотачивался на Тэхёне.

Ким усмехнулся, но отступил на шаг, бросив на Чимина весёлый взгляд, на что получил удар по лицу.

Удар. Сильный и точный, попавший прямо в глаза. Тэхён отшатнулся, его дыхание сбилось, и мир вокруг на мгновение расплылся.

— Ты что, живёшь в боксёрском клубе? — Ким тяжело дышал, пытаясь втянуть в себя как можно больше воздуха.

— Увижу ещё раз, как ты с ней разговариваешь, скормлю собакам. Не заставляй меня повторять дважды.

Взяв жену за руку, Чимин с ней покинул клуб.

***

Ещё две недели проскочили, словно один день. На улице заметно похолодало. Температура на градуснике начала опускаться ниже нуля, напоминая о приближении главного праздника зимы. За это время Доа всё же удалось выбраться с мужем за подарками и подготовить всё необходимое, активно скрывая сюрприз от сына. Последнюю неделю Чимин почти безвылазно сидел в своём кабинете дома. Лишь изредка выбирался, в основном по ночам. Доа решила больше его не тревожить. Толку от этого не было, а лишний раз нарываться на ссору совершенно не хотелось. Она предпочла наслаждаться спокойными моментами жизни с сыном и миссис Совон, которая с каждым днём становилась ей всё ближе.

— Папа! Посмотри, сколько снега выпало! — маленький мальчик вбежал в кабинет, где разбирался с бумагами его отец, и прижался носом к оконному стеклу, желая получше разглядеть долгожданное чудо.

— Пойдём лепить снеговиков вместе со мной?

— Если ты так хочешь, то пойдём! — улыбнулся старший Пак. — Ты можешь пока одеваться, но только потеплее, хорошо, сынок?

Не теряя ни секунды, мальчик ответил короткое «хорошо, пап» и поспешил к себе в комнату.

Спустя пять минут, которые прошли в попытках хоть немного разобраться в документах, Чимин бросил это занятие и подошёл к окну. Отодвинув закрывающие обзор шторы, он посмотрел на улицу. За окном плавно кружились снежинки, морозные узоры тускло поблёскивали в свете ламп. Сугробы снега лежали аккуратными горками во дворе дома.

— Мама! Я гулять с папой! — радостно сказал мальчик и вприпрыжку стал спускаться с парадной лестницы.

Внизу его ждал улыбающийся отец, который уже был готов поймать своё любимое чадо, но не тут-то было.

— А ну стой, малыш, — строгий голос Доа заставил ребёнка замереть на середине лестницы. Ох, как он не любил этот поучительный тон матушки. Её слова он уже знал наизусть. — Джихён, милый, на улице холодно, ты тепло одет?

— Да, мама.

— Перчатки с собой?

— Да, мама. Они у меня в кармане.

— А шарф?

— И шарф есть, мам! — капризничал мальчик, обиженно поглядывая на мать. — Отпусти уже… Меня папа ждёт. Обещаю, что больше болеть не буду!

Доа вздохнула. Именно этого она и боялась.

Она поцеловала сына в макушку и с улыбкой наблюдала, как её четырёхлетнее чудо уходит с отцом.

Сверкая под солнцем, снег ослеплял отца и сына, которые только вышли из особняка. Взор Чимина упал на чисто-голубое небо, по которому лишь изредка проплывали небольшие пушистые облака. Тёплые лучики солнца освещали этот белоснежный пейзаж, делая так, что снег стал похож на разнообразные драгоценные камни, которые переливались своими собственными цветами.

— Пойдём, снеговики ждут нас, — произнёс Чимин.

Они направились во двор, утопая в снегу, пробираясь вглубь. Джихён чувствовал себя комфортно, шагая по снегу и оглядываясь по сторонам, восхищаясь видом вокруг.

— Ну что, начнём лепить снеговика, — крикнул радостный отец, собирая ком снега и придавая ему форму шара.

Джихён трудился над своим маленьким снеговичком, кропотливо вылепливая ему глазки и ушки. От усердия малыш даже высунул язык, что не могло не вызвать у Чимина улыбку. Это так напоминало его самого: порой, увлечённо что-то делая, он точно так же высовывал кончик языка. Пак уже заканчивал снеговика повыше. Ребёнок громко и радостно смеялся, наслаждаясь происходящим, Чимин стоял рядом и хлопал в ладоши, с любовью наблюдая за своим сыном.

Проходя мимо окна, Доа, наскоро одетая в тёплую куртку и шапку, выглянула на улицу. Около фонтана стояли огромный и маленький снеговики, каждый из двух снежных шаров. А возле них стояли Чимин и Джихён и с каким-то восхищением наблюдали за этим величественным снежным сооружением.

Это было так странно. Будто возвращало её в те недолгие моменты какого-то призрачного счастья сразу после злополучной свадьбы. Сейчас со стороны всё выглядело таким нормальным и реальным, что заставляло сердце сжиматься. То ли от счастья, что сын наконец смог поиграть с отцом, то ли от боли, что и этот момент вскоре покажется лишь сладким сном в пучине грязи и мерзости, что преследует её мужа постоянно. Доа с улыбкой наблюдала за Джихёном, весело скачущим вокруг своего шедевра, погружённая в мысли.

Незаметно подкравшись к жене, Чимин запустил в неё снежок, умудрившись нечаянно сбить шапку. Немного опешившая Доа с возмущением повернулась к мужу, однако, вместо того чтобы что-то высказать, начала закидывать его снежками в ответ. Забываясь мимолётным счастьем, она будто добровольно погружалась в сказочный сон, ловя такие редкие моменты удовольствия семейной жизни. Заметивший новую забаву Джихён кинулся на помощь мамочке.

Когда спустя несколько часов счастливое семейство вернулось в дом, за окном было уже очень темно. Одежда их была насквозь промокшей, щеки — красными, а лица — безумно довольными. Позже, сидя рядом с уснувшим сыном и любимой женой, Чимин осознал, насколько же он счастлив. Может, это его шанс? Шанс вернуть себя. Того настоящего себя, которого его собственный жестокий отец изо всех сил пытался уничтожить и вытравить навсегда, создавая из Чимина монстра, подобного ему самому. Это может быть сложный путь. Но у него есть Джихён и Доа. Его семья. Два лучика надежды в гнетущей липкой отвратительной тьме его жизни.

Утром Доа разбудил луч света, проникающий в комнату через окно. Девушка поморщилась и открыла глаза. Переодевшись, она отправилась на кухню готовить завтрак, перед этим осторожно заглянув в комнату Джихёна. Увидев его милую сонную мордашку, Доа, умиляясь, осторожно положила рядом с мальчиком его плюшевого мишку.

— Доброе утро, любимая. — В кухне показался сонный Чимин и сразу же направился к жене.

Он обнял Доа со спины и уткнулся в её плечо. А потом, развернув к себе лицом, поинтересовался:

— Выспалась?

— Да, — ответила она немного резко. — Садись за стол.

На днях Доа говорила с родителями. Ей очень хотелось их навестить, тем более что они переживали, как у их дочери и внука дела. Естественно, они понятия не имели обо всём безумии, что творится в этой новоиспечённой семейке, но, как заботливые родители, инстинктивно чувствовали неладное. Доа хотела поговорить с мужем, но не могла найти подходящего момента. Возможно, после вчерашней совместной прогулки Чимин немного смягчится и позволит ей и Джихёну поехать на новогодние праздники домой.

Она налила мужу в чашку крепкого кофе с молоком и поставила несколько тарелочек с разными блюдами на завтрак. Глубоко вдохнула, чтобы набраться смелости.

— Мы с Джихёном на днях поедем в Пусан к родителям, — произнесла Доа не совсем так, как хотела, наливая себе горячий шоколад, скрывая свои глаза от мужа.

— Я не понял… Ты меня сейчас перед фактом поставила? — Пак выгнул бровь, но не злился.

— Вот уже больше двух месяцев мы послушно сидим в твоей клетке без возможности даже спокойно вдохнуть. При том ты постоянно занят своими мерзкими делишками, — на одном дыхании проговорила жена, будто пытаясь оправдать своё желание.

— Просто навалилось…

— Как обычно! Сейчас Новый год, Чимин! Семейный праздник! — начиная терять терпение, одновременно набираясь храбрости, говорила Доа. — Я хочу увидеть родителей и провести время с ними и своим сыном!

— Теперь я тоже твоя семья, — тихо пытался возразить муж, понимая претензию жены.

— Ты не часть семьи! Ты насильно навязанный отрезанный ломоть! — только произнесла она, как тут же осеклась, с некоторой долей страха мельком взглянув на Чимина.

— Не неси чушь. Новый год вы проведёте со мной, а потом…

— Новый год с тобой? Да я уверена, что ты предпочтёшь компанию своих обдолбанных друзей! — в отчаянии заявила Доа, тут же вспоминая клуб и подкатывающего под кайфом Тэхёна. Неожиданный приступ тошноты подкатил к горлу.

— Принцесса…

— Не называй меня так, Чимин! Просто дай нам уехать, пожалуйста, — почти взмолилась она, цепляясь за призрачную надежду, что он всё же позволит.

— Нет, — незаметно сжимая кулаки, не повышая голоса, отрезал муж. — Вы останетесь здесь, со мной, и точка. К родителям поедете после Нового года. Разговор окончен.

— Ты… — шипела от злости Доа, вонзая ноготки в мягкую кожу ладоней, смотря, как Чимин молча уходит, не тронув то, что она приготовила, снова оставляя её одну.

***

Клуб «Burn» — это адское место, полное разврата, эротики и секса. Конечно, это происходило не у всех на виду, но тем не менее это было основой этого заведения. Клуб был разработан таким образом, что ничего не могло нарушить покой и спокойствие посетителей, желающих насладиться горячими танцами молодых девушек, страстно извивающихся на шестах.

На втором этаже были расположены небольшие помещения, оформленные в стиле красных комнат. Такое удовольствие могли позволить себе только самые почтенные и уважаемые клиенты, готовые заплатить круглую сумму за предоставленную им услугу. Стриптизёрши были не только танцовщицами, но и средством удовлетворения самых грязных сексуальных потребностей клиентов Пака.

Чужому не попасть. СМИ не разглядеть. Здесь можно расслабиться и не пытаться «держать лицо». Здесь знают, что можно выносить за высокие двери, а что нет.

Музыка в клубе грохотала как сердце, сбиваясь с ритма. Свет пульсировал яркими вспышками, заливая танцпол неоновыми огнями. У шеста извивалась фигура, которую местные завсегдатаи знали как «Жизель».

В каждом её движении — грация, вызывающая провокация, и некая доля иронии. Она сводила с ума посетителей клуба своим танцем и не только. Мужчины из вип-зоны буквально не сводили глаз, размахивая купюрами.

Сегодня Ким Тэхёну исполнилось тридцать лет. Он собрал небольшую компанию за одним столом, решив, что сможет расслабиться и отпраздновать этот день.

Ким не изменил себе и своему стилю, выглядя достаточно элегантно, аккуратно, но не вычурно. Он вальяжно сидел на диване, попивая виски из бокала и весело смеясь с какими-то девушками, которые так и желали залезть на член шатена. На члене Тэхёна мечтала побывать каждая вторая тёлка Кореи. Уж слишком он популярен.

Тэхён, смотря на это, лишь хмыкал, ничего не делая. Одна из девушек всё-таки смогла добиться своего, устроившись на коленях мужчины и что-то мыча о том, чтобы её поскорее трахнули.

Чонгук сидел за столиком в углу, внимательно наблюдая за каждым движением в клубе. Чёрная рубашка приятно касалась тела, выделяя подкачанные мышцы груди. Пара верхних пуговиц расстёгнуты, рукава закатаны до локтей, демонстрируя жилистые руки и татуировки на правой. Крепкие бедра облегали чёрные джинсы, а на ногах красовались массивные кроссовки. Его лицо освещалось лишь отблесками светодиодных ламп, делая его образ почти призрачным среди оглушающей толпы.

Чимин выглядел как греческий бог, пришедший к ним прямиком из мифов. Обручальное кольцо сверкало на безымянном пальце, а на запястье — самые лучшие швейцарские часы. Зачёсанные назад, чёрные, как смоль, волосы, карие глаза, готовые убить одним взглядом, стройное телосложение и пухлые губы, которые могли не только ублажать, но и терзать в муках. Он притягивал жадные взгляды всех присутствующих девушек и прекрасно об этом знал. Его хотят, его желают. Поганое чувство внутри заставляло опрокидывать один бокал за другим. Он снова оставил семью одних. Снова не оправдал надежд. Снова сделал неверный выбор. Но он не задержится тут надолго. Немного посидит за компанию и свалит домой. Обязательно. Ещё немного, и найдёт причину свалить. Залпом ещё один стакан.

— Будешь? — спросил Тэхён, протянув Чонгуку маленький пакетик с белым порошком.

Чон аккуратно разорвал пакетик по краю и высыпал часть содержимого прямо на стеклянный стол, не вставая и не меняя позы. Достал пластиковую карту, хаотично и наспех сформировал две дорожки, скрутил купюру в трубочку, наклонился ещё ниже и быстро вдохнул кокаин сначала правой ноздрёй, громко шмыгнув носом несколько раз, а следом занюхал и вторую ровную дорожку левой. Закрыл глаза и откинулся назад, вновь прижимаясь спиной к дивану. Выждал. Совсем недолго. Шум доходил до него уже волнообразно, напоминая то глухие, то звонкие звуковые потоки. Он тонул в них. Он тонул в себе. Он тонул в наркотике и в этой настигающей его эйфории. На лице появилась удовлетворённая улыбка. Блаженная. Широкая. Счастливая. Провёл пальцами по мокрым щекам и влажным губам. Сделал глубокий вдох и погрузился в себя, в свой мир, пестрящий теперь уже иными красками, другими линиями и очертаниями.

Кайф.

Это место, где люди могут отдохнуть. Кто хочет, тот курит. Марихуана, кальян, любые травы и порошки.

Намджун пил уже третий бокал виски и с ухмылкой сканировал взглядом Чонгука.

— И для тебя есть, мой дорогой прокурор и любимый зять Ким Намджун! — ехидно улыбнулся Тэхён, доставая из внутреннего кармана пиджака два белых порошка.

Намджун и не подумал заехать домой, чтобы переодеться, поэтому явился в клуб в своём привычном рабочем образе. На нём тёмные брюки делового костюма, пиджак от которого лежал рядом на мягком диване, тёмная, обтягивающая торс водолазка с высоким горлом и чёрные лакированные туфли. Удлинённые волосы немного растрепались и переливались в ультрафиолетовом свете.

Тэхён открыл пакет, из которого на стеклянный столик высыпался тонкий белый порошок. Лёгкое движение руки, и героин распределился в аккуратные дорожки. Намджун на это лишь тихо хмыкнул, крутя в руках кредитку, что валялась в кармане.

Пак без эмоций смотрел на Намджуна, что делал глубокий вдох, пропуская через нос героин.

— Охуенная вещь, — произнёс старший Ким, покрутив кредитку в пальцах и уставившись в потолок.

От одной дорожки его не вставляло слишком быстро, да и если действие было, то незначительное, и он выровнял кредиткой ещё одну дорожку.

— Хоть у меня сегодня день рождения, но Джуну хочу подарить одну из наших пташек.

Именинник жестом позвал девушку, что стояла неподалёку от них, и по его она приказу покорно села на колени прокурору. Обвив его шею руками, впилась поцелуем в его рот. Девушка ощущала лёгкий запах мужского парфюма, приторного и крепкого. Ощущала прикосновение прохладной ладони к своей коже. Ощущала горячее дыхание на своей шее, от которого по телу побежали маленькие молнии, проникая в каждую клеточку тела. Лёгкий запах табака и алкоголя поначалу заставлял кривиться, но вскоре стало всё равно. Намджун провёл рукой между её ног, запустил палец под ткань её трусиков, тут же отыскал клитор и принялся настойчиво теребить.

Девушка застонала, настойчиво целуя мужчину, и постепенно увеличивала темп, пока его пульс не стал успокаиваться.

— Для чего вам здесь вип-комнаты? — фыркнул Чимин. — Идите и трахайтесь там.

— Как всегда нервничаешь. Иди тоже трахни уже кого-нибудь из новых пташек. — Тэхён кинул на стол марихуану. — Или хоть пыль прими! — улыбаясь на тридцать два зуба, произнёс Ким.

— Идём, — сказала девушка, встав с колен мужчины, и, взяв его за руку, потянула к лестнице на второй этаж. Намджун без раздумий последовал за ней.

Время на часах уже перешло за полночь, но друзья до сих пор находились в клубе и — отрадно пьяные.

— Блядь! — нахмурился Чонгук, разблокировав телефон и увидев огромное количество пропущенных от Миры.

— Подкаблучник, сука! — рассмеялся Тэхён, отпивая алкоголь. — Вали уже. И этого подкаблучника тоже прихвати с собой.

— Идёшь? — спросил Чон, чуть шатаясь на ногах.

— Езжай сам. Меня Минхо отвезёт через пару минут.

Чимин был в стельку пьян, что, впрочем, не мешало ему думать о жене и сыне, которые ждут его дома. Уронив тяжёлую голову на руки, он начинал терять связь с реальностью. Большая доза крепкого алкоголя, практически осязаемый дым от сигарет, кальянов и травки, громкая музыка и хроническая усталость смешивались в ядовитую гремучую смесь, уничтожающую способность мыслить.

Через несколько минут к ним присоединилась девушка, сев рядом с именинником. Волосы её были окрашены в красный цвет и длиной едва закрывали открытые плечи. Девушка могла похвастаться шикарной фигурой. Её костюм состоял из топа и юбки, причём последняя великолепно обтягивала упругую задницу.

Эрекция Тэхёна уже пыталась выпрыгнуть из штанов. Ему хотелось прижать её к себе и хорошенько засадить. Не в красоте женщины было дело, сейчас Тэхён был готов трахать всё, что движется.

— Ты снова опоздала, — Ким сделал замечание девушке, но, судя по реакции, ей это не понравилось. — Ты выглядишь, как всегда, прелестно, — вернулся он к разговору. — Джиу, сделаешь мне подарок в честь дня моего рождения.

Это был не вопрос, а утверждение.

Джиу, слегка улыбнувшись, спустилась ниже и начала наполовину расстёгивать его штаны. Покончив быстро со штанами, она стянула боксёры, обнажив толстый и затвердевший член.

Посмотрев мужчине прямо в глаза, Джиу улыбнулась, высунула язык и медленно провела им по вершине подрагивающего от напряжения члена. Затем, пошире раскрыв рот, обхватила розовыми губами головку и начала спускаться вниз по стволу.

Когда бархатные губы скользили вверх и вниз по члену, Ким ощущал, как время от времени влажный язычок нежно потирает чувствительное местечко под головкой. Полностью захваченный талантливым ротиком этой восхитительной женщины, Тэхён вскоре уже сам двигал бёдрами, засаживая распухшую эрекцию в рот девушки. Нежные губы ещё сильней начали сжимать скользящий ствол. Резко двигая головой, Джиу пыталась поглубже заглатывать его большой член.

— Охуеть! — простонал мужчина. Он положил руку на её затылок, сплетая пальцы с волосами, помог ей набрать темп. Девушка почти давилась его членом, но не собиралась останавливаться, пытаясь взять ещё глубже. — Чёрт, классно сосёшь!

— Блядь, Тэхён, мать твою! — выругался Чимин, очнувшись от возмутительных возгласов друга. Он с трудом поднялся, морщась от отвращения, и, едва переставляя ноги, побрёл к барной стойке.

Полностью растворившись в безумной похоти, абсолютно не замечая Пака, Тэхён всё быстрее двигал бёдрами, практически насилуя рот девушки.

— Насасывай! — стонал он, продолжая резко двигать бёдрами. — Давай, пташка!

Тэхён привстал, чтобы хорошо видеть действия Джиу. Она обхватила рукой член, вела вверх и вниз. Её движения были медленными, плавными и мучительными для парня. Она видела его потемневшие от возбуждения глаза, которые вот-вот загорятся синим цветом.

Тэхён снова тяжело задышал.

— Ах! Джиу! — По телу Тэхёна прошла приятная дрожь.

Мужчина, почувствовав, что скоро кончит, остановил девушку.

— Иди сюда!

Джиу, не теряя времени, села на него сверху, и мужчина впился в её губы страстным горячим поцелуем. Девушка запустила пальцы в волосы Тэхёна и отвечала на поцелуи, крепко обвивая его шею руками и оставляя на его губах следы своей помады. Мокрые языки интенсивно двигались, сталкиваясь друг с другом в диком танце страсти, рваное дыхание парня перебивало тихие девичьи стоны.

Чуть отодвинув от себя Джиу, Тэхён быстро открыл презерватив зубами и надел его на свой член.

Отодвинув кружевную ткань в сторону, Тэхён глубже вошёл в Джиу, пронзая нежную плоть, мощным вторжением заполняя её тело так, что она с трудом ловила воздух. Джиу медленно начала двигаться на парне вверх и вниз, что срывало крышу обоим, её мягкие стоны слились с рычанием Кима, и он резко начал делать грубые толчки, быстро входя и выходя. Посасывал её твёрдые соски и сжимал их между пальцами.

Влагалище плотными кольцами обхватывало, сжимало и заглатывало член мужчины, вырывая хриплые стоны у обоих. Мужчина начал равномерно входить в неё, вгоняя свой член всё резче, а стоны Джиу срывались с её губ в такт его толчкам и становились всё громче.

— Ещё сильнее, — со стоном произнесла Джиу.

Она чувствовала, как шатен ещё глубже погрузился в неё, прикасаясь к той области, которая была скрыта где-то в глубине и которая заставила девушку задохнуться от наслаждения.

— Такая чертовски узкая, — полупростонал Тэхён в её губы.

Шатен начал входить в неё с новой силой. Глубоко, на всю длину, сильными толчками. У девушки начала кружиться голова от переполнявших чувств, и она совсем не могла сдерживать стоны. Тэхён слегка коснулся клитора Джиу, что почти подвело её к такой желанной разрядке. То, как её стенки сжимали его член, и то, как сексуально она выглядела, забросив голову назад от удовольствия, сводило его с ума.

Чувствуя, как она всё ближе приближалась к разрядке, Ким начал делать быстрые сильные толчки, вдалбливаясь в податливое тело.

— Ты, — толчок. — Теперь, — толчок. — Моя, — толчок. — Личная, — толчок. — Шлюха. — Ещё один.

Джиу наконец кончила, приоткрыв рот в немом стоне, сжав плечи шатена и слушая его дикое рычание. Чувствуя, как сжимается девушка, мужчина тоже долго не продержался. Тэхён сделал несколько финальных толчков и кончил в презерватив, гортанно простонав, не покидая тела Джиу.

Его внутренний демон, наконец, в удовлетворении облизнул губы и замахал хвостом.

Чимин же, с трудом понимая, где находится, ловил алкогольные приходы у барной стойки. Не в силах достать телефон, чтобы вызвать Минхо, он просто завис над бокалом с чистой водой. Заметив пьяного в хлам Пака, Жизель сдвинулась с места и направилась к нему.

Обтягивающее платье серебряного цвета выгодно облегало идеальную фигурку. Прямые распущенные волосы доставали почти до копчика, на руках — длинные ногти, кожа загорелая. В одной руке был стакан с напитком, из которого торчал декоративный зонтик. Девушка поставила коктейль на столик и положила руку на плечо парня.

— Я скучала по тебе, — возмущённо проговорила она, прощупывая почву.

— Я женат… — пробурчал Чимин, демонстрируя колечко на безымянном пальце. — Так что проваливай, Жизель.

— Не злись, — ноготки девушки так и скользили по плечу Пака. Она сделала глоток коктейля, а затем предложила ему. Чимин резким движением забрал стакан и отпил немного.

Радуясь тому, что он так легко поддался, Жизель снова налила напиток и, слегка отвернувшись, высыпала в стакан с напитком снотворное.

— Мне… мне надо домой, — едва проговорил Пак.

— Конечно, ещё стаканчик на посошок, и сразу отправишься куда надо, — хитро улыбаясь, мило предложила Жизель, протягивая лёгкий алкоголь, смешанный с лекарством.

Чимин залпом выпил, но, попытавшись встать, резко приземлился обратно, поддерживаемый Жизель, чтобы не упасть.

— Доа… Я хочу к жене… И сыну, — потирая лицо руками, он отчаянно пытался прийти в себя, чувствуя странное головокружение.

— Вставайте, господин Пак, — произнёс Минхо, взявшийся буквально из ниоткуда очень кстати, и потянул Чимина вверх. Тот поднялся на ноги, шатаясь из стороны в сторону.

— Блядь, да отпусти ты уже меня, — прошипел он, отбрасывая руку Жизель.

На втором этаже практически не было слышно музыку. В комнатах вообще царила тишина. Уложив пьяного Чимина в постель, Минхо вышел из комнаты.

Жизель зашла к Чимину через пару минут. Аккуратно переступив через порог, она взглянула на спящего мужчину. Забросив сумку на кресло, прошла к окну. Смотря на ночной город, на мгновение забыла о том, зачем пришла.

Большое панорамное окно открывало чудесный вид на заснеженный Сеул. Редкие, но крупные хлопья снега медленно опускались на город, кружась в незамысловатом танце. Предновогодняя суета окутывала заснеженный Сеул.

Девушка уловила свежий мускусный запах, такой приятный и манящий, и сердце её забилось быстрее. Его аромат действовал на неё как наркотик. Она на мгновение замерла, рассматривая его лицо. Пухлые губы, которые нестерпимо хочется поцеловать; мягкие волны волос, от которых сводит кончики пальцев.

— Я скучаю, Чимин, — голос приглушён, ей слова давались с трудом.

Ей больно.

Сердце Жизель болезненно сжалось в груди при виде обручального кольца и от того, что он женат на любимой женщине, и на глазах навернулись слёзы. Она крепко зажмурилась и заставила себя дышать глубоко и спокойно.

Она — не его.

И он — не для неё.

И они оба это знают. Знали всегда.

Кончиками пальцев она мягко провела по губам, которые любила целовать. Они были мягкими и нежными, но могли быть такими жёсткими, когда это было необходимо.

Девушка, не долго думая, достала из сумки камеру. Подошла к штативу, который принесла заранее, и начала устанавливать в нужное место немного в стороне от кровати, попутно снимая с себя верхнюю одежду, оставив лишь чёрное кружево на груди.

Снова подошла к спящему Чимину, расстегнула пуговицы его рубашки, оголив его красивую грудь. Провела кончиками пальцев по горячей коже. Почувствовала, как под подушечками гуляют мышцы, перекатываются, вибрируют.

Щелчок. Первый кадр.

Коснулась пальцами подбородка, провела по пухлым губам и страстно поцеловала.

Щелчок. Не перестаёт снимать.

Сев рядом возле Пака, медленно убрала волосы вперёд, обнажив спину. Застёжка. И чёрное кружево на полу.

Жизель тут же припала к нему губами. Целовала, почти невесомо, оставляя влажный след.

Щелчок. Камера в действии.

Ладони скользнули по его рёбрам, вниз, к поясу брюк. Пуговица. Звук расстёгивающейся молнии. Ловко сняла с него одежду.

Губы целовали обнажённую кожу.

Щелчок.

Тишину между обрывистыми вдохами разряжали звуки срабатывающего затвора камеры чуть сбоку от кровати. Она неумолимо ловила каждое движение, каждый блик света, отражающийся на влажных губах.

Камера бесстыдно, будто жадно, хватала каждый кадр.

Жизель проехалась взглядом по всему телу, вернулась к лицу. Губы. Пухлые, нежные, манящие. Чуть приоткрылись. И она поцеловала. Жадно.