Падший Ангел:Борьба за справедливость.

Шота заходит в лазарет с тихим и измученным стоном, глядя на спокойное лицо ученика. Прошло уже несколько часов после инцидента в переулке, а ребенок до сих пор спал. Исцеляющая девочка предупреждала, что такое может произойти, ибо была использована почти вся имеющаяся энергия ученика. Она также добавила, что удивлена, ведь ударился он явно сильно, а сотрясение мозга было не таким серьезным. Также она отругала его за невнимательность, ибо у ребенка было ещё несколько травм, которые он успешно от него скрывал. Впрочем, Шота может сказать лишь то, что ему стыдно. Ну, к этому можно ещё добавить, что ребенок хорошо скрывает вещи, которые хочет сохранить в тайне. С одной стороны он гордится этим, однако с другой стороны чувствует беспокойство, проносящееся по венам словно электрический разряд. Его пугало, что парень был способен скрывать раны, и его никак не смущало, что это лишь несерьёзные повреждения. Кто знает, какие ещё травмы скрывал этот ребенок… Шота лишь со вздохом садится на стул, планируя провести здесь все свое свободное время, как никак, он в какой-то мере виноват в том, что ребенок сейчас лежит на больничной койке, и никто не сможет его переубедить. Офицеры, которые приехали за злодеями, были весьма великодушны и подвезли их до академии, чему он был несказанно благодарен. Так или иначе, они находились достаточно далеко от академии, да и его паранойя не давала ему покоя. Было ощущение, что в любую секунду на них нападут, поэтому ему приходилось подавлять свое беспокойство как можно сильнее, чтобы ученик ничего не заметил и не стал задавать вопросов. Не то чтобы его как-то раздражает ребенок, просто Шота не горит желанием волновать ученика из-за своего укоренившегося в мозгу чувства паранойи, которая изредка давала знать о себе, тихонечко нашептывая что-то на краю его сознания. Да, звучит жутко, но жить с этим можно. По крайней мере, он с этим справляется. — Айзава-сенсей? — его ученик смотрит на него непонимающим взглядом, глядя на него с туманом в глазах. — Да, Проблемный ребенок, это я. Им нужно поговорить.

***

Изуку с тихим стоном вваливается в комнату, закрывая ее за собой. Ключ поворачивают в замочной скважине, после чего медленным шагом плетутся к кровати. Голова уже не болела, однако спать хотелось. Исцеляющая девочка потратила почти все имеющиеся у него силы на лечение травм, а после заставила его идти спать. Скорее всего, ему это даже удастся. Как никак, сегодня его не возьмут на патрулирование. Единственная причина, которую смог понять его уставший мозг — травма. Честно говоря, он не понимает почему взрослые так сильно волнуются о нем. Сотрясение не было каким-то серьезным, а те травмы, которые он скрыл — незначительны. К сожалению, взрослым объяснить это не удалось, ибо те настаивали на своем, не желая слушать его. Это, конечно, раздражало, однако двух ударов тростью по ноге хватило, чтобы он держал свой рот на замке. Добивал все Айзава, который сверлил его недовольным и обеспокоенным взглядом ещё полчаса, пока героиня читала ему нотации и лекцию о том, как нужно беречь себя. Не обошлось и без длинной тирады о том, что он не волнуется о себе, постоянно идя на риск. Что ж, впрочем, ничего особо нового нет. Ну, только то, что его точно также не возьмут и на патрулирование завтра, и ему придется идти на дополнительную проверку к Исцеляющей девочке, ибо, по ее словам, пока она не убедится, что у него нет новых травм, он не сможет ходить на тренировки с Айзавой. Ну что ж, выбора как такого не было, так что ему просто оставалось смириться со своей участью и принять свое поражение. Конечно, будь это кто-нибудь другой, он бы не так легко сдался. Не говоря уже о злодеях, ибо в таком случае он бы предпочел умереть, а не быть пленником. Да, за такие мысли его не похвалят, однако он бы именно так и сделал бы. Хорошо, что среди учителей ни у кого нет причуды чтения мыслей, ибо он уверен, что ему бы в таком случае не поздоровилось бы. Его бы, скорее всего, завернули бы в пупырчатую пленку и кучу одеял, а после охраняли двадцать четыре часа неделю. Извините, но ему такого счастья не надо. Лучше уж он будет помалкивать, ибо молчание себе же дороже… В этой ситуации уж точно… Глаза понемногу закрываются, пока он не проваливается во тьму. Ему стоит отдохнуть…

***

Изуку заторможенно кивает, глядя на учителя, стоящего впереди. Эти два дня прошли как в тумане. Все, что он делал это пытался поспать. Это не особо получалось, но он, по крайней мере, старался. Изуку считает, что это уже является хорошим знаком. — Проблемный ребенок? Ты меня слушаешь? — Айзава махает рукой перед его лицом, заставляя его несколько раз моргнуть. Ой, он опять выпал из реальности. — Д-да, я слушаю, — он быстро протирает глаза и становится по стойке смирно, отгоняя усталость. Он сейчас на стажировке, а не на каком-нибудь курорте. Он тут тренироваться должен, а не спать. — Хм, поверю на слово. Сегодняшний патруль начнется в час ночи, так что будь готов к тому времени. Сейчас можешь идти в общежитие или куда-нибудь ещё. Тренировка окончена, — его классный руководитель скрещивает руки на груди, наблюдая за ним. Не чувствуй он себя как выжатая тряпка, обязательно насторожился бы. А сейчас? Что ж, он слишком устал после семи кругов ада, которые ему услужливо устроил его сенсей, так что он лучше промолчит. Изуку стыдно это признавать, но он и вправду ждал этих слов от учителя. Не ну а что? Он тоже спать хочет… — Хорошо, — подросток медленно плетется к раздевалке, мечтая наконец пойти в свою комнату и плюхнуться на кровать. Что ж, это можно устроить…

***

— Мидория, будь внимательнее. Ещё десять кругов по полигону, — мужчина садится на скамейку и делает несколько глотков кофе, который был принесен подростком по его указке. Изуку просто смиренно начинает бежать, прекрасно понимая, что никакие жалобы на усталость не спасут его от адских тренировок героя подполья. На что ж он подписался?

***

— Проблемный ребенок, у меня есть несколько вопросов, — Шота вваливается в гостиную в учительском общежитии со спальным мешком и большим стаканом с кофе. Несколько минут назад он попросил подростка подождать его, чтобы задать несколько вопросов. Ребенок послушно сидел на диване, глядя на потолок. Он что-то в нем разглядывал, будто он мог хранить в себе тайны, однако сразу сконцентрировал все свое внимание на взрослом. Шота сел на кресло, которое было недалеко от места, где сидел ученик. Тот никак на это не отреагировал, продолжая сидеть на своем месте, пристально за ним наблюдая. Айзава прочистил горло, не зная, с чего начать. Он не хотел, чтобы это было похоже на допрос, однако также желал получить честные ответы. Он доверяет ребенку, но его способность скрывать что-то, иногда пугала. Мужчина не хотел, чтобы ребенок чувствовал себя так, будто он какой-то подсудимый, который сейчас находится в полицейском участке, поэтому старался подобрать правильные слова, которые не вызовут каких-то плохих ассоциаций. Никогда не помешает быть осторожным. Так ведь? — Проблемный ребенок, я хочу, чтобы ты отвечал на каждый вопрос честно. Если же ты не хочешь отвечать по какой-либо причине, то просто дай знать. Я не буду злиться на тебя или что-то подобное. Я просто хочу убедиться, что ты не чувствуешь себя обязанным отвечать на те вопросы, ответы на которые ты давать не готов, ладно? — Шота делает глоток из кружки, скрывая свою нервозность. Он не хотел сильно давить или выпытывать ответы у подростка, однако мешки под его глазами вызывали беспокойство. Не меньше волновал и его затравленный пустой взгляд, с которым он порой смотрел на все вокруг. Складывалось ощущение, что ребенок видит что-то другое. Что-то, что не может увидеть кто-либо другой кроме самого подростка. Не менее пугало и то, какими иногда роботизированными были его движения. Было такое ощущение, будто ребенок находится далеко-далеко отсюда. В каком-то своем мире, пока тело просто следовало чужим приказам. По мнению Айзавы, как взрослый, он должен был во всем разобраться. Однако даже здесь, была небольшая загвоздка. Если ребенок не захочет отвечать на его вопросы, то ему будет, не то что нелегко, буквально невозможно узнать, что же произошло. Это оставляло неприятный осадок, который любил заявлять о себе неожиданно. — Проблемный ребенок, я хочу задать несколько вопросов о том дне, когда ты уехал к себе домой, — да, Шота сглупил, сразу вываливая на него эту информацию, которую и информацией назвать сложно. Что ж, теперь ему придется все это разгребать. Просто отлично! — Я не хочу говорить об этом дне, — взгляд подростка ужесточается, пока он смотрит прямо ему в глаза, будто намекая, что, если он не прекратит тут же, он сделает что-то, о чем потом будет жалеть. Шота вздыхает, не удивленный реакцией. Впрочем, не то чтобы это было неожиданно. И дураку будет понятно, что эта тему колыхать не стоит, однако он также должен признать, что был удивлен тем, что ребенок смотрел ему прямо в глаза. Обычно его ученик избегал зрительного контакта, предпочитая прятать глаза за челкой, но сейчас он этого не сделал. Он откидывается на спинку кресла, жуя губу и обдумывая дальнейшие действия. За слова, сказанные в ту ночь он уже извинился, однако все равно чувствовал вину за то, что наговорил ребенку лишнего. Впрочем, он не безгрешен. Главное то, что он вообще додумался до извинений, ибо некоторые люди даже до этого додуматься не могут. — Я знаю, что эта тема тебя не радует, однако будет намного лучше, если ты мне расскажешь о том, что тогда произошло, — Шота сглатывает, немного нервничая. На самом деле, он боялся, что ребенок не сдержится и они снова поссорятся. Его не радовала такая возможность событий, однако он ничего не мог с этим поделать. — Я уже сказал, что не хочу об этом говорить, — он сразу отрезают любую возможность продолжения разговора, вставая с места и собирая свою сумку. — Подожди. Хорошо, мы не будем об этом разговаривать, если ты этого не хочешь. Просто знай, что ты в любой момент можешь прийти ко мне и рассказать об этом, если передумаешь. У меня есть ещё одна тема, которую нужно с тобой обсудить, — Шота смотрит как Изуку останавливается на полпути к двери. Ребенок возвращается на свое место, скидывая сумку на пол у дивана. Шота ничего не говорит по этому поводу, да и сам не возражает против этого. — О чем ты ещё хочешь поговорить? — парень незаинтересованно разваливается на диване, смотря на него усталым взглядом. — Ночноглаз попросил меня о помощи в одной операции. Ты не против поработать с ним? Просто, насколько я знаю, у тебя был с ним не особо хороший опыт, — Шота замолкает, сканируя взглядом выражение лица Изуку. Он выглядит задумчивым, кусая губу и играя пальцами. На самом деле, Шота не хочет работать с Ночноглазом, ибо тот сумел выбесить его почти сразу. Герой начал предъявлять ему о том, что стоило исключить Мидорию, как возможного предателя, что его не устраивало. Это было верхушкой айсберга, ведь Ночноглаз на этом не остановился. Если бы не операция требующая его присутствия, он бы сразу отказал. Однако сейчас, не зная всех тонкостей насчёт миссии, он не мог рисковать отказом, ибо по словам профи, его участие имеет главенствующую роль. Что ж, Шота возможно и сможет вытерпеть Сэра Ночноглаза, однако насчёт Мидории он не уверен. Да и он сам не сказал Ночноглазу насчёт того, что у него есть стажёр. Впрочем, Ночноглазу об этом знать не обязательно. Будем считать это сюрпризом. Сейчас все зависело от Мидории, так как если он откажет, ему придется пропустить всю вторую неделю стажировки, потому что Шота, по словам Ночноглаза, будет занят. Столько проблем от этого героя, ух! — Я не думаю, что это будет проблемой, — Изуку смотрит на него, скрестив пальцы. — Но… — продолжает он. — я не буду терпеть его выходки. Если мне что-то не понравится, я скажу ему это в лицо. — Как скажешь, Проблемный ребенок. Если ты уверен, то будь завтра в девять у главного входа. Хорошо? — мужчина выжидающе уставился на ученика. — Хорошо. Минус одна проблема из копилки. Хотя Шота так и не добился подробностей того вечера. Неважно, рано или поздно он это исправит…

***

Изуку напяливает на себя темную толстовку и выходит из комнаты, запирая дверь на ключ. Железка отправляется в карман, пока он тихими шагами спускается вниз по лестнице к выходу. Уже два часа ночи, а он как обычно не спит. Бессонница и кошмары медленно выводят его из себя, делая его все более и более раздражительным. Это также плохо сказывается на тренировках, хотя сейчас из-за сильной усталости он сваливается на кровать, как мешок с картошкой. Айзава никак не прокомментировал это, так что он считает это успехом. Будучи героем подполья, он наверняка это заметил, но Изуку это мало волнует. Как и большинство изменений в его жизни. Что же он сейчас планирует делать в два часа ночи? Пойти в магазин и немного подышать свежим воздухом. Да, его не смущает позднее время, огромная стена, защищающая академию и то, что большинство магазинов сейчас не работает. Это не помешают ему получить его столь желанный рамен. Да и подышать воздухом может быть полезно. Вдруг выйдет уснуть после длительной прогулки? Может быть… Может быть… Он шагает в сторону леса, с грацией обходя все камеры, расположенные близко. Всё-таки UA стоит немного увеличить охрану и количество камер у леса. Ветки трещат под ногами, пока одинокие листья сверху шелестят и падают вниз из-за ветра. Луну почти не видно за облаками, окутывающими небо. Звёзды виднеются сквозь ветви деревьев, освещая землю блеклым свечением. Он медленным и неспешным шагом идёт к барьеру, активируя Один За Всех и перепрыгивая через него. Он исчезает во вспышке зелёной молнии, избегая камер находящихся снаружи. Это легко удается, а он, убежав чуть подальше, деактивирует причуду. Ветер немного треплет его волосы, спрятанные в капюшоне. Ночной город встречает его светом фонарей вдоль дороги. В самих окнах зданий кишит тьма, подпитывающая темень на улице. Это дарит свободу и снимает оковы, душащие его все это время. Сейчас за ним точно нет слежки, как в прошлые разы, что позволяет ему спокойно вдохнуть холодный ночной воздух. На улице прохладно; это чувствуется даже сквозь толстую ткань толстовки. Как никак, скоро зима, поэтому он не удивляется этому. Просто запихивает руки в карманы сильнее, стараясь сохранить их в тепле. Ноги сами ведут его к ближайшему маленькому магазинчику, работающему в любое время. Ночные звуки его успокаивают, заставляя глаза слипаться, будто это какая-то колыбельная. Слова ему не знакомы, да и смысл тоже, но это все равно заставляет его зевать, будто ему кто-то поет. Он прогоняет сонливость, дальше шаркая ногами по дороге и пиная мелкие камушки на пути. Сейчас он в части города, которая утром кишит людьми. Вокруг куча офисных зданий, в которых работает огромное количество людей. Днём тут были бы толпы, что его не особо радует. В последнее время он начал опасаться мест, где слишком много людей. За те несколько месяцев, которые он смог прожить нормально, он немного отвык от этого, однако эта привычка начала появляться снова. Его радовало, когда рядом было умеренное количество людей, ведь так он мог в любой момент затеряться в толпе, однако когда их много, означало, что он попал в ловушку. Она не имела выхода, из-за чего ему приходилось идти в тупик и уже после придумывать план спасения. Если оно вообще возможно… Изуку снова зевает, наконец доходя до магазинчика. Он открывает дверь и машет парню, сидящему у кассы. Тот вяло машет в ответ, продолжая сидеть в телефоне, едва удостоив его взглядом. Он проходит вдоль полок, направляясь в отдел с лапшой быстрого приготовления. Остановившись у одной из полок, он слышит звоночек над дверью. Сначала он его даже не заметил, но когда расслышал звон, понял, что он издал точно такой же звук, когда он зашёл. В магазин вваливается мужчина, имеющий большое телосложение. Одет он как типичный бандит: на лице вместо банданы надета маска; незастегнутая кожаная куртка, помятая в некоторых местах; обычные черные штаны карго и берцы того же цвета; каштановые волосы растрепаны, а взгляд голубых глаз бегает по помещению. В дрожащей руке он держит нож, второй опираясь на стол. Сразу ясно, что он в этом новичок. — Давай сюда деньги, иначе п-попрощаешься с жизнью! — бандит неуверенно подаёт голос, делая хватку на оружии крепче. Изуку вздыхает, потирая переносицу. Он одевает обычную медицинскую черную маску, направляясь в ту сторону. Почему он не может нормально прожить свою жизнь? Почему каждый раз, когда он хочет пожить как нормальный подросток, с ним опять что-то происходит? Видимо, он никогда не найдет ответа на этот вопрос… — Эй, ты, — Изуку подаёт голос, спокойно направляясь к бандиту. Тот переводит на него растерянный взгляд, который после становится нервным. Мужчина скрывает это, направляя нож на него. Причуда неизвестна, однако он даже нож использовать не может. Какая речь может идти о причуде? Изуку все равно сохраняет бдительность, ибо он не может знать, есть ли у потенциального вора какие-нибудь козыри в рукаве. Было бы обидно проиграть из-за собственной тупости. — Тебе жить надоело? Я могу зарезать тебя прямо здесь, — преступник пытается сделать голос грозным, однако опять терпит неудачу. Кто учил этого человека так говорить? Ему точно закрыт путь в киноиндустрию. — И что если да? Не думаю, что тебя должно волновать, насколько я сильно устал от этой жизни, — Изуку невозмутимо направляется к мужчине, заставляя того нервничать. Тот явно боится использовать оружие, а если же все же использует, будет Изуку урок на оставшуюся жизнь, что не надо так подходить к человеку, у которого есть оружие. Глаза вора немного светятся, выдавая его причуду. Что-то связанное со зрением. Лучами тот явно стрелять не может. Превращать людей в пыль — тоже. Скорее всего, ночное видение. Так или иначе, как таковой опасности, он ему не представляет. Он подходит к нему ещё ближе и достает собственный нож, подаренный ему Мэй. Да, он сейчас делает совершенно глупые вещи, однако он не спал черт знает сколько часов, поэтому ему простительно. Потом он обязательно возьмёт и покричит в подушку, ругая себя за подобные выходки. — Положи нож, и дай мне нормально купить что-то. Вы меня уже достали, честное слово. Дайте мне нормально пожить хоть немного, — грабитель только открывает рот от шока, пока он, не теряя времени, просто отбирает нож, хватает руку и заводит ее за спину, заставляя мужчину просто свалиться на пол. Изуку просто вздыхает, одевая на преступника наручники, взятые с собой. Такое ощущение, что он не в магазин собирался, а в патруль. Кассир наконец приходит в себя, начиная его благодарить. Изуку просто поднимает бровь и бросает на кассу все, что успел взять. — Сколько? — он продолжает сидеть на спине у рыпающегося преступника, пялясь на растерянного кассира. — Н-но, ты же м-мне помог! — И? Сколько с меня? Давай быстрее, я уже устал закрывать ему рот, — он кивком указывает на мужчину под собой, пока тот мычал что-то неразборчивое. — Так сколько? Кассир просто сканировал его взглядом, прежде чем взять пакет и запихнуть туда все, что он набрал. — Держи! Считай, что это за спасение! Изуку просто принимает пакет рукой, наконец вырубая преступника. — Вызови, пожалуйста, полицию. Что сегодня за ночь такая?

***

Изуку скрывается за углом, как раз в тот момент, когда в далеке слышится вой сирен. Не то чтобы он был против подождать там вместе с кассиром на случай, если мужчина придет в себя. Просто у полиции наверняка возникло бы множество вопросов, а также был бы вызван Айзава-сенсей, который, без сомнения, обязательно накажет его. Вдобавок и увеличит за ним наблюдение. Кто знает, как далеко готов зайти взрослый. Даже несмотря на то, что Изуку хорошо общается со взрослым, он не был уверен на тот счёт, что взрослый не отнимет у него эту свободу. Ему бы не хотелось сейчас сидеть на каком-нибудь стуле в полицейском участке и ожидать момента, когда Шота заберёт его. После этого начнется долгая лекция, за которой обязательно последует наказание. Спасибо, конечно, но он не хочет просидеть всю оставшуюся стажировку у себя в комнате в общежитии. Да, может он и драматизирует, однако не может избавиться от этого. Мужчину было победить очень легко, однако это не значит, что так и будет продолжаться. Можно считать, что ему повезло, ибо тот проворачивал подобное в первый раз, а драться так вообще не умел. Будь это опытный грабитель, он бы действовал совсем иначе. Все, начиная от его стойки, заканчивая взглядом, говорило о его неуверенности в себе. Видимо, он надеялся, что нож напугает кассира и тот без колебаний отдаст ему все деньги. Впрочем, мужчина не прогадал, просто Изуку стал новой переменной в его уравнении, которая все испортила. В принципе, ничего нового. Изуку только и делает, что всем мешает, так что он не зацикливается на этой теме, просто желая побыстрее вернуться обратно в общежитие и поспать. Возможно, он сможет это сделать, ибо глаза закрываются на ходу, а взор закрывает пелена усталости… Айзава обязательно его прибьет, если узнает, что он гулял ночью. Но ничего, Изуку сделает все, чтобы эта маленькая прогулка осталась в секрете. Настолько, насколько это возможно для него…

***

Изуку не спеша направляется обратно, шаркая ногами по тротуару. Вдали находится какой-то парк, в который он и направляется. В общежитие уже не хочется, ибо мысль об одноклассниках убивает все желание идти обратно. Как бы сильно он не старался, его все равно немного задевает подобное отношение к нему. Он привык к тому, что они все хорошо относятся к нему, чему поспособствовали их отношения с начала года. В Альдере не было такого, что с ним кто-то дружил или поддерживал. Там с самого начала образовалась пирамида иерархии, где были самые различные слои. Думаю, тут не нужно быть гением, чтобы догадаться, что он был в самом низу. На самом деле, не было слоев ниже, чем его собственный, куда входил только он и никто больше. Все было как в типичных американских фильмах до эры причуд, где был король школы в виде свирепого Каччана, а также его компашки, которая любила всем насолить. Казалось бы, что все, кто находится внизу, должны были объединиться и свергнуть верхушку, однако в его случае все было абсолютно наоборот. Над ним издевалась все, без исключения. Все, кто был ближе к дну, любили отыгрываться на нем, вымещая всю злость и разочарование, имеющееся в жизни. Это не было чем-то удивительным, однако в то время он и вправду надеялся на единство. Что было весьма глупым, признает он сейчас, сидя на одинокой лавочке в самой дальней части парка. Она находится на самом краю территории, имея прекрасный вид на глубокое озеро, которое сейчас выглядит немного пугающе. Здесь давно никого не было. Это выдает потрескавшаяся краска, цвета которой он не может различить во тьме ночи. Она выглядит старой, но это его не смущает. Местами разбросан мусор, который, как он знает, днём тщательно убирают во всем парке несколько работников. Он подальше от скамейки, поэтому он не обращает на это внимания. Пакет он кидает рядом с собой, устраиваясь поудобнее и глядя на гладь озера, которое сейчас выглядит весьма жутко. То, что днём является чистой голубой водой, сейчас больше напоминает темное болото. Возникает ощущение, что там любили топить людей. А почему бы тебе тоже не утопиться? Это же такая возможность! Никто никогда не найдет твой труп, да и про утопление никто не узнает! Никто не додумается до этого! Ты наконец будешь свободен! Никаких проблем забот! Лишь темная непросветная тьма, в которой нет ничего! Давай же Изуку! Разве ты не хотел покоя и тишины?! Исчезновения всех твоих проблем?! Не теряй шанс, ведь его может больше и не быть! Чего же т… — Заткнись, — голос звучит странно даже для него, но его это сейчас мало волнует. Голос затыкается, а в его голове все так же крутятся эти слова. Мысли образуют из себя водоворот, оценивая идею. Он бьёт себя по лицу, пытаясь прийти в себя, что выходит очень плохо. Взгляд опять останавливается на воде, которая столь маняще блестит в свете Луны. Это глупо, — думает он. Как он может бросить все сейчас, когда уже пережил одну из самых больших волн проблем? Как он может сдаться сейчас, когда у него есть люди поддерживающие его? Это глупая идея, и он понимает это всеми унциями рассудка. Ну а голос в его голове? Пусть не несёт чепухи, ибо только это он и делает…

***

Изуку медленно шагает по пустынным улицам, смотря на восходящее солнце. Сейчас около пяти утра, поэтому люди ещё только-только просыпаются с первыми лучами. Морозный ветер щиплет кожу, делая ее красной от холода. Изуку идёт вперёд, проходя мимо переулка, из которого слышатся странные звуки. Он останавливается, хмурясь. Хорошенько вслушавшись, ему удается различить чей-то голос, скорее всего, взрослого мужчины, а также детский плач, который заставляет его нахмурился сильнее. Это нехорошо, — мелькает мысль в задворках сознания, пока он стоит, борясь с сонливостью. Изуку лишь вздыхает, доставая нож того преступника, побежденного ранее. Он оказался отличным, да и качество, честно говоря, было отменным. Это он понял после долгого рассматривания оружия в лунном свете. Всё-таки не зря он пришел к тому озеру ночью… Изуку вздыхает и направляется к переулку, попутно натягивая маску. Чувствует он, тут он надолго. Ну что ж всем не спится-то а? Подремали бы чуток, а не бесили его… Не успевает он дойти до переулка, как в него кто-то врезается. Взгляд опускается вниз, туда, где его хватает за одну из штанин маленькая девочка, что-то бормочущая себе под нос. — Пожалуйста, не уходите. Не оставляйте меня здесь… — она крепче жмётся к нему, ища защиту. Его сонный мозг начинает бить тревогу, замечая бинты, покрывающие ее руки. Солнечный свет так же падает и на торчащий из ее головы рог, который пускает какие-то искры. Причуда… Изуку поджимает губы, глядя на ребенка и раздумывая о том, что же ему с ней делать. Мозг подкинул идею о том, что ее просто надо утащить с собой в UA. Он сразу ее откинул. Сначала надо понять, во что он ввязался. — Как тебя зовут? — он садится перед ней на корточки, позволяя броситься к себе в объятия. Ее маленькие ручки хватаются за ткань толстовки у него на спине, прижимаясь к нему как можно ближе. — Я-я… Эри… Пожалуйста, помогите мне. Не бросайте меня и вы тоже. Я не хочу обратно… Я-я… — она затихает, снова начиная захлёбываться в слезах. Его сердце стучит громче, стоит ещё раз услышать ее тихий детский голос. На душе становится пусто, стоит ему понять, что кого бы она не боялась, он делает ей больно. На глазах сама собой накапливается влага, пока он тщетно пытается не заплакать от столь горького осознания. Она напоминает ему его самого… Есть масса отличий, однако одно остаётся неизменным… Ей делали больно, но ей никто не помог… — Я-я… Сделаю все, что в моих силах. Рано или поздно, я обязательно тебя спасу. Обещаю, — он прижимает ее ближе к себе, позволяя новой волне слез захлестнуть ее. Сейчас нет сомнений — он сделает все, чтобы спасти ее. Даже если это будет стоить ему жизни. — Правда? — ее голос почти не слышно, пока говорит с ним столь приглушённо. — Правда, — слова вырываются сами, пока он пытается придумать, что ему делать. — К-как тебя зовут? — вопрос девочки вводит его в ступор, заставляя задуматься на несколько секунд. Видимо, она на время забыла о том, что сейчас находится в опасности. Однако видя в мелькающую в ее глазах надежду, он замолкает. Мысли крутятся в его голове, пока девочка терпеливо ждёт ответа, все также хватаясь за него как за спасательный круг. Он банально не может назвать ей свое настоящее имя. Да и имя героя говорить пока тоже не стоит. Ему неизвестно, кто стоит за всем этим. У него могут быть проблемы. Много проблем. — Я-я… Я не могу сказать тебе своего имени, — он вкладывает в свои слова как можно больше сожаления, чтобы Эри знала, что он сожалеет об этом. — Н-нет имени? Он кивает на ее слова. — Т-тогда, могу я дать тебе его? — она поднимает на него свой взгляд, после чего снова отводит его, крупно вздрагивая. — Да, конечно. — Б-Безликий. Имя, данное девочкой вводит его в ступор, заставляя замереть. — Т-тебе не нравится? — ее взгляд бегает по нему, останавливаясь на его глазах в поисках злости. — О… Нет-нет! Мне нравится! Девочка спокойно выдыхает, снова обнимая его. От ребенка его отвлекают тяжёлые шаги, доносящиеся из переулка. Из него выходит мужчина в птичьей маске, говоря что-то о том, сколько же от детей проблем. — Эри. Девочка вздрагивает, пряча глаза, уткнувшись в его плечо. — Кто Вы такой? — Изуку заставляет себя успокоиться, зная, что нельзя проявлять слабости или чего-то подобного. Не сейчас. Главным приоритетом является девочка, отчаянно дрожащая в его руках. — Я ее отец, — ответ не заставляет долго себя ждать. Он начинает подходить ближе, позволяя себя лучше разглядеть. Из всего образа выделяется зелёная куртка и перчатки, закрывающие собой ладони. Возможно причуда, связанная с касанием пятью пальцами… — Эри, иди сюда. Нам пора домой, — он протягивает руку в перчатке, звуча слишком властно. Девочка в его руках снова вздрагивает, на этот раз сильнее. Она оглядывается на мужчину, после чего снова прячет взгляд в ткани толстовки. Сильнее обхватывая его. — Хорошее утро, не правда ли? — Изуку снова подаёт голос, пытаясь тянуть время настолько долго, насколько у него выйдет. Возможно, ему удастся придумать хороший план, а так же узнать причуду этого странного мужчины. — Да, ты прав, мальчишка, — он звучит все более раздраженный, нетерпеливо постукивая ногой по асфальту. Он теряет терпение. Эри продолжает дрожать, пытаясь прижаться как можно ближе к нему. Она чертовски напугана, что заставляет Изуку сглотнуть. Это ужасно, видеть подобное своими глазами. Это ужасно, чувствовать себя так, будто ты безнадежен. Это ужасно, знать, что она слишком напоминает ему себя. Ужасно знать то, что кто-то сталкивается с подобным, а он, возможно, не сможет оправдать свои ожидания… — А сколько ей лет? — Изуку пытается узнать хотя бы немного информации прежде, чем все пойдет к черту. Впрочем, это не будет необычным явлением. Мужчина выглядит задумчивым, чем даёт ему немного времени. Взгляд останавливается на его жёлтых глазах, после чего перемещается на его тёмно-коричневый волосы. На нем черная рубашка и штаны того же цвета, вместе с белой обувью. Пока мужчина стоит в раздумьях, Изуку быстро переводит взгляд на Эри, пытаясь запомнить как можно больше деталей. Ее волосы белого цвета запутались, а бинты, которые покрывают ее руки и ноги, покрыты каплями крови. Платье, которое сейчас на ней, потрёпанное и грязное, а ее красные глаза наполнены слезами. На вид ей не больше семи лет, что заставляет его сердце на секунду замереть. — Зачем тебе это? — жёлтые глаза напротив сузились, а одна из рук обхватила другую. — Просто поинтересовался. Откуда у нее столько бинтов? — Изуку тянет время как может, успокаивающе водя по ее спине круги. — Она слишком неуклюжа, и часто падает. Тут за километр пахнет ложью, но Изуку просто игнорирует это, стараясь выглядеть максимально нормально. Он знает, что не должно быть столько травм из-за обычных падений. На самом деле, Изуку интересно, как он мог обманывать свою мать такими отговорками столь долго. Неужели, она и вправду не поняла, что он врёт? Впрочем, это сейчас не важно. Он пытается придумать ещё несколько вопросов, пока сдерживает панику, которая готова захватить его с головой. Настолько, насколько это вообще возможно в данной ситуации… — Спасибо, что остановили ее. Она любит убегать. А сейчас, нам нужно идти, Эри. Не отвлекай парня от его дел. Пойдем, — он касается второй перчатки, уже начиная ее снимать. Эри вдруг отскакивает от него, разрывая объятия. Она бежит в сторону мужчины, пока топот ее босых ног по асфальту отдается у него в ушах. Изуку может только наблюдать за этим с испуганным лицом. Как она убегает от него со слезами на глазах. Как она оборачивается на него с невысказанным сожалением. Рука поднимается, будто умоляя о том, чтобы она осталась. Не уходила с этим незнакомцем. Чтобы она не возвращалась к этому тирану, который причиняет ей боль. Он чувствует, еак начинает задыхаться. Он откровенно паникует, не понимая, что он сделал не так. Где он опять провалился, раз ребенок, который только что просил его не уходить — ушел от него. Она оглянулась в последний раз, уходя со своим обидчиком, а он смотрел, не в силах сделать хоть один шаг к ней и помочь ей спастись…

***

Изуку быстро перепрыгнул через стену, вяло направляясь к общежитиям. Его сейчас мало волновало то, что его мог заметить кто-то из учителей или учеников, которые обязательно рассказали бы про его гулянки учителю. В сердце образовалась пустота, а глаза застилал тот момент, который словно картинка отпечатался в сознании. Он снова сделал все не так. Изуку опять все испортил. Какой же из него герой, если он не может спасти маленького ребенка, который столь отчаянно в ней нуждался? Возможно, он опять драматизирует. Или же это было галлюцинацией, которую породил его уставший мозг. Он, честно говоря, не уверен. Если же это и вправду была галлюцинация, то как он смог услышать ее голос? Как он мог касаться ее? Как он мог чувствовать ее дрожь? Как ощущал ее маленькие ручки, вцепившиеся в него? Как? Разве такое возможно? Разве можно было быть таким жестоким и заставить его чувствовать себя подобным образом? Разве обязательно было подкидывать ему то, чем они были схожи в детстве? Разве это не жестоко, напоминать ему, кем он был в детстве? Он никогда не узнает… Честно говоря, Изуку устал. Устал слишком много думать. Устал не спать нормально сутками. Устал от этих взглядом. От голоса в голове, постоянно подкидывающий ему ужасные идеи. Устал от этих обеспокоенных взглядов учителей. Устал разочаровываться в людях. Устал терять к ним доверие. Устал собирать осколки, оставшиеся после очередной шутки Вселенной. Устал от этих чувств, поглощающих его. Он просто чертовски устал от подобной жизни…

***

Два ножа с тяжёлым стуком падают на стол, заставляя его скривиться. За ними летит маска и толстовка, которую он кидает уже на угол кровати. Наручники, которые он забрал перед уходом оказываются где-то на полу, но он не обращает на это внимания. На глазах накапливаются слезы, которые стекают вниз словно капли дождя. Он утыкается лицом в подушку, позволяя крику разочарования вырваться из него. Он опять не справился… Но это не помешает ему выполнить обещание. Чего бы это ему не стоило…