Escape the harem

      Повсюду темнота.       Она вязкая и густая настолько, что Чуе кажется, что он может зачерпнуть ее ладонями и построить маленького черного человечка. Парень хочет протянуть руки вперед, однако они не сдвигаются и на миллиметр.       Это неприятно.       Он точно знает свою личность, ощущает каждый мускул своего тела. Тело дышит, и он чувствует, как вздымается его грудная клетка, и как холодный воздух проникает внутрь его легких. Чуя слышит шум тока крови, бегущей по венам, его сердце тревожно колотится в груди. Чуя смотрит своими глазами, концы его пальцев покалывает от мороза, но при этом он не владеет этим телом. Телом не владеет никто, оно само решает, что делать, куда идти и что говорить, а Чуя может лишь чувствовать и наблюдать.       Он, а точнее то, внутри чего он находится, наконец, протянуло руки вперед, но те, как ожидалось, не наткнулись на какое-либо уплотнение или препятствие. Они рассекли пустоту, как если бы он находился в огромном бесконечном ничто.       - Чуя! – крикнул кто-то около совсем близко и пробежал мимо, схватив его за край куртки, - Ты чего стоишь, болван, беги, у них есть ножи! – мальчик со светлыми волосами несся вперед, рассекая воздух, и Чуе приходилось поспевать за ним.       Кто он? От кого они бегут? Почему у них ножи?       Внутри, в области желудка, завозился склизкий холод. Накахара не понимал, отчего ему так поплохело - вокруг кроме черной пустоты и неизвестного ему подростка никого не было, он не наблюдал опасности, однако казалось, что в душе сворачивается в клубок маленький ёжик, царапая его внутренности своими иголками.       - Куда мы бежим? – воскликнуло это тело. Оно задавало правильные вопросы - Чуя внутри согласно оживился. Он ненавидит неизвестность.       - Беги, беги, беги, беги, беги… - всё, что услышал он в ответ, до того, как споткнулся о свою же ногу и упал на ту часть темноты, что находилась в горизонтальной плоскости.       Тело приподнялось, и Чуя огляделся – мальчика рядом не было, он исчез так же неожиданно, как и появился. Зато неподалеку лежал ворох одежды. Оболочка, покачиваясь, встала и, опасливо подобравшись поближе, медленно опустила руку, переворачивая пока неизвестный этому месту объект. Некогда человек покорно упал на другой бок. Это был труп. Его глаза закатились, а цвет кожи напоминал дешевый картон. Язык выпал наружу, и изо рта выплыло как будто зловонное облако.       Чуя испуганно отпрянул, тошнота подкатила к горлу, а сердце забилось сильнее. Он медленно пятился назад, стараясь уползти обратно в безопасное холодное ничто, где нет мертвечины и страха, но опять наткнулся на что-то еще.. и еще, и еще... и еще.       Он заметался испуганной птахой, отпрыгивая от мертвых людей, спасаясь от тошнотворного запаха разложившейся плоти, но количество трупов росло, из ниоткуда множилось, словно хотело, погребя, утянуть парня за собой на тот свет.       - Ура! Гип-гип ура! – неожиданно послышался звонкий девичий голосок, - спасибо, братец Чуя! – благодарил его некто, пока он задыхался от испарений падали. Тела наслаивались друг на друга, образуя что-то среднее между адским водоворотом и многоэтажной башней, под плитами которой утекала жизнь придавленного Чуи.       - Вот свезло, они все сдохли! Накахара, ты нам так помог, - кричали голоса со всех сторон. Тело Чуи билось за жизнь, отталкивая трупы и отхаркивая кровь, что перетекала в рот из ран мертвецов. Со сломанными конечностями, обмороженные, проткнутые ножами, они становились лавиной, что несла Чую в неизвестность, под завывания толпы, - Ты так помог, наш спаситель! Ура! Ура! – со всех сторон гремели аплодисменты и звонкий подростковый смех. Эта какофония смешивалась в единый гогот, напоминающий смех самого дьявола. Скрип, крики и утробный вой давили на черепную коробку, и Чуя внутри корчился, корчился от этих пыток. Воздух почти окончательно покинул легкие и тело Чуи ощутило все прелести кислородного голодания, но оболочка всё также отчаянно цеплялась за утекающие жизненные силы.       - Помогите, - попытались выдавить звуки губы, красные от крови окружающих трупов, но, словно разозлившись на это, подбадривающие улюлюканья всё больше начинали походить на агрессивные выкрики.       - Наш спаситель? Ты – наш спаситель? – голоса теперь вопрошали, - Нет, Чуя! - определились они, - Ты ничего не можешь! – Чуя уже не видел ничего и никого, перед глазами плясали черные точки, как будто насмехаясь, - Не можешь! – не может, - Ты ничего не исправил! – не исправил.       Неожиданно всё замерло. Словно устав, всё вокруг замолчало, лишь легкое гудение напоминало о недавних беснованиях. Чуя открыл глаза, -  он даже не заметил, как зажмурился в попытках укрыться от обличающих воплей. Лавина из тел замедлила свой ход и замерла, вместе с ней начало медленно затихать сердцебиение.       - Не исправил, - прохрипело тело и сделало последний глубокий вздох.       Чуя Накахара подскочил на кровати.       Его сердце тяжелым камнем бухало в грудной клетке, пот стекал по лицу и ключицам. Парень огляделся – за окном по-прежнему чернела ночь, а в комнате было очень жарко и душно. Накахара прислушался к ощущениям и попытался вспомнить, что только что видел в, по всей видимости, кошмаре, но не достиг поставленной цели. В голове всплывали размытые картины какого-то водоворота, Чуя помнил, как его неостановимо утягивало куда-то, и как ему катастрофически не хватало воздуха, но на этом воспоминания обрывались. Черт.       Чуя скинул с себя одеяло, удавом придавившее его к кровати. Он медленно подошел к столу и в задумчивости покрутил в руках баночку с переложенными туда с нейролептиками. Руки слегка потряхивало, и откуда-то из глубин грудной клетки расплывалась по телу дрожь. Чуя, оттягивая момент, медленно вынул таблетку. Он уже пил их пару раз некоторое время назад, но каждый прием сопровождался внутренним противостоянием – в Чуе боролись желание быстро успокоиться и боязнь стать другим человеком.       «Хуже не будет», - с сомнением подумал парень и всё же быстро проглотил лекарство. Всяко лучше, чем опять не спать всю ночь. Спустя полчаса Чуя вновь забылся сном, и до самого утра ни один кошмар не преследовал его.       - Доброе утро, отец, - быстро переключился на французский Накахара. Артур уважал японские корни своей жены, но язык любви для него был всё же привычнее, учитывая, что теперь всё в Йокогаме напоминало ему об утрате. Будучи человеком тревожным и аккуратным, он старался избегать травмирующих воспоминаний, а Чуя помогал ему в этом. С ним с самого рождения общались на двух языках, так что поддерживать «французскую зону комфорта» не составляло для него труда.       - Доброе, Чуя, - мягким, как кошачья лапка, голосом ответил отец, - как твои дела? Как учеба? – заботливо поинтересовался он. Чуя ласково улыбнулся. Отец с возрастном не менялся – он по-прежнему оставался трогательным человеком, начинающим волноваться по малейшему поводу.       - Отлично, вчера изучали уравнения Лагранжа, профессор так смешно выпучил глаза, когда я без его подсказки применил метод введения вспомогательного параметра – он-то думал, что я тупой первокурсник, но нет! – Чуя рассмеялся, - у него, наверное, привычный мир пошатнулся…       - Я… ничего не понял, милый, - осторожно заметил Артур и тут же поспешно добавил, - но уже горжусь тобой, если ты не замешан в махинациях с наркотиками, - ну, отчасти он уже на них, -  убийствами, - он был крайне близок к этому месяц назад, - и, если ты отучился, наконец, выкладывать морковку из еды, - боже, какие низкие требования, да с ними Чуя - почти идеал. Ну, он и так почти идеал, конечно, но приятно, когда кто-то подтверждает это по собственному желанию и без напоминаний.       - Конечно, ты не понял, куда вам, поэтам, до нас, венцов творения природы, - весело поддел в ответ сын. Его отец в прямом смысле слова являлся одним из представителей поэтов двадцать первого века, и пару раз даже получал награды за сочиненную лирику. Он издавался под псевдонимом «Рандо», хоть это было и необязательно - его внешность и так была известна всему белому свету. Рандо имел неплохую фанбазу и даже фанатскую страничку в твиттере, где школьницы выплескивали свои извращенные фантазии о том, как они «хотят завернуться в его длинные волосы и там же умереть», или как они «мечтают о том, как он немножко придушит их своим шарфом» – какими же пугающими стали нынче подростки. На жизнь Чуи и Коё слава отца не распространялась и никак им не мешала, всё равно они были внешне не похожи, а фамилию одна взяла у матери, другой – у бабушки. Интересная у них, конечно, семья получилась – медик, филолог и математик. Не хватает стриптизера для полного комплекта, - пап, с каких пор морковка для тебя стала символом благонравия?       - С тех пор, как ты взял за моду скармливать ее Ёку, - их мопсу-любимице, - а у нее, между прочем, от морковки вздутие! – посетовал отец. Даже сейчас, когда дети находились далеко, ему необходимо было о ком-то заботиться.       - Она сама её выпрашивала, не верь этой засранке! – Чуя открыл ноутбук и зашел в соцсети, параллельно убеждая отца, что косоглазие у мопсов ну никак не может развиться от поедания моркови. Со вчерашнего дня в интернете ничего не изменилось, кроме нового сообщения от Рюноске, где тот ругал начинающуюся жару. Он ни в какую не хотел расставаться со своим плащом – Чуя настолько редко видел Акутагаву без него, что ему иногда казалось, что друг и дражайшая накидочка являются единым целым, и, если всё же снять с него верхнюю одежду, он расплавится под солнцем, как терминатор в жидком металле.       - А что там твой психотерапевт? – осторожно срулил на неприятную тему Артур. Его, конечно, обо всем проинформировали в университете, и у них с Чуей был на эту тему не очень приятный разговор. Рембо почти никогда не повышал голос на своих детей, так что, если честно, это было больше похоже на то, что Накахара отчитывает своего отца, а не наоборот. На самом деле, это был наиболее выигрышный вариант - на Чую не нужно было кричать, чтобы донести до него определенную мысль, так что парень в большей степени испытывал угрызения совести, когда Артур сказал: «Я не хочу вновь почти потерять тебя, сынок», чем если бы он лишил его карманных.       - Успешно игнорируется, - прохладно пресек попытку Чуя. С момента того злополучного сеанса прошло еще около двух недель – Накахара справил своё день рождение в обществе Коё, Рюноске и Гин – они ходили в парк аттракционов, а потом весело выпивали в баре (если говорить откровенно, диалог в целом держался на рыжеволосой части компании), наладил учебу и даже понемногу начал общаться с одногруппниками – оказывается, среди них даже не каждый второй вызывал в Чуе желание плюнуть в лицо – уже впечатляющие результаты. Кудо-сан прислал за это время пару сообщений, которые остались непрочитанными, но до декана, по всей видимости, пока что не донес – тот вновь забаррикадировался у себя в кабинете, ну вот и славно. Чуя надеялся еще немного погулять свободным человеком, хоть и понимал, что бородатая пиявка так просто от него не отцепится, ну и пожалуйста.       - Хорошо, - покладисто отступил отец. Он тоже не знал, как относиться ко всей ситуации и к тому, что его сына постоянно пытается затянуть в свой кабинет сомнительного вида мужчина.       - Что там твой Ромео? – быстро и оперативно перевел тему Накахара. Раз уж у него нет личной жизни, так хоть родительскую обсудит.       - Чуя! – воскликнул отец, парень представил, как тот от смущения резко дернул край шарфа,       - Он просто коллега по работе, и ничего более…       - Интересно, что ты сразу понял, о ком я говорю. Тот самый коллега, который каждый день поет твоим стихам дифирамбы, а это уже много значит, папа, обычно так делают только влюбленные в твой таинственный образ школьницы, а еще он успел пригласить тебя «просто попить кофе» уже раз двадцать за прошедший месяц, - Чуя насмешливо растянул губы в ухмылке, - а виделись вы раз пять, вот и считай, с какой периодичностью это случалось.       Поль Верлен действительно приходился его отцу коллегой по работе – он работал выпускающим редактором в одном из французских издательств. Когда в его руки попало одно из новейших стихотворений Рембо, мужчина захотел лично встретиться с уже отчасти набравшим популярность поэтом, в следствие чего сердце блондина пронзила-таки «литературная стрела любви». Верлен был мужчиной уверенным и решительным, так что дела откладывать в долгий ящик не стал, и сразу приступил к операции «завоюй сердце вдовца своим непревзойденным остроумием и влажными глазками» - название длинное, зато передающее суть. Теперь дешевые, но забавные подкаты а-ля «я тоже своего рода поэт, не хотите прочитать мои работы в более уединенном месте?» стали для Рембо и всего его выводка обыденностью. Артур предрассудками не грешил, но и ступать на тропу опасной влюбленности тоже не спешил – и Чуя мысленно поддерживал его в этом всеми конечностями – всё же, прошлая его любовь закончилась гробовой доской. Ну, Верлен тоже не пальцем деланный, так что – Накахара-то всё отлично замечал - с каждым разом подбирался к объекту обожания всё ближе и ближе, занимая всё больше пространства в его жизни. «Скоро уже как собака лицо начнет облизывать, и вкусняшку выпрашивать» - ворчливо подумал Чуя.       - Поль действительно ценит меня как профессионала, - ух ты, по имени, и так нежно, а вы, Верлен, гораздо ближе, чем казалось, - и мы, когда пили кофе, - у-у, да вы, месье, на финишной прямой, - действительно обсуждали мой новый сборник! – почему весь этот диалог звучал так, словно Накахара застукал своего сына за поцелуем с девчонкой и теперь говорит с ним о безопасности первого полового акта? - И вообще, Чуя, не смущай отца, сердце у него немолодое всё-таки, - захныкал, казалось бы, взрослый мужчина. По крайней мере, таковым он был еще вчера.       - Пап, не парься. Если он тебе не нравится, то я не заставляю тебя с ним встречаться, - Чуя решил заканчивать с подразниваниями, а то лишиться отца по причине его смерти от смущения как-то не хотелось, - но если ты переживаешь о моём к этому отношении, то я не против, - конечно, тут он немного слукавил, всё же настырный блондинчик еще не завоевал его доверия, но Накахара всё-таки хотел, чтобы и отец тоже, как и он, да, продолжал жить, а не существовать наедине со своей утратой. А еще у Верлена была классная шляпа – всё уже прогуглено и изучено - и у Чуи были на нее грандиозные планы.       - Вы-... ты правда не против? – робко уточнил отец. Да, Поль, теперь, когда Накахара оказал Вам такую услугу, планы на вашу шляпу стали еще грандиознее, учтите.       - Правда, - тепло улыбнулся в трубку Чуя. Дело сдвинулось с мертвой точки, - А Коё и подавно, она вообще уже про вас три фанфика написала, - всё же подпустил сын шпильку в конце.       - Она сделала что? – о, произошла активация тревожного режима.       - То самое, - продолжил веселиться Чуя, - кстати, твой Поль уже успел их лайкнуть и добавить в избранное, - кто вообще на таких сайтах пишет свое реальное имя? Только ненормальные, бесстыдники и Верлен. Хотя, возможно, их не стоит выносить в разные категории.       Пока отец сокрушался по поводу «еще одной ехидны в его окружении» - как оскорбительно – телефон Чуи пиликнул, оповестив о входящем сообщении, которое гласило: «Чуя-сан, если Вы стоите, лучше сядьте…» - многообещающее начало – «это мне только что показала одноклассница, и я тут же прислала это Вам и Рю. Посмотрите, пожалуйста. Спасибо.» и далее шла ссылка неизвестного характера. Писала Гин – она всё еще училась в школе и редко присылала сообщения, содержащие более, чем 5 слов, так что дело было, по всей видимости, по важности соответствующее демографическому кризису в Японии.       - Пап, тут Гин что-то мне прислала, ты же знаешь, обычно такое случается реже, чем падение метеорита, так что я побегу, вдруг что-то важное, - всё же прервал смущенного родителя Чуя.       - Беги, сын, - горестно – да ладно, не настолько твои дети безнадежны, не драматизируй - вздохнул Рандо, - ах, погоди! Ты не против, если я приеду через пару месяцев в Японию? Я по вам очень соскучился…       - Ты еще спрашиваешь? Конечно, приезжай, мы с Коё составим культурную программу, ты поди забыл тут уже всё, - настроение в разы повысилось, в последний раз они виделись года два назад, когда брат с сестрой летали во Францию на каникулы.       - Ну вот и славно, - облегченно прошелестел в трубке голос Артура, как будто он сомневался в том, насколько удачной была предложенная идея, ну что за ребенок.       - Да-а, и своего любовничка можешь захватить, хоть познакомимся, - съёрничал-таки напоследок Чуя, смачно чмокнул в трубку и сбросил разговор под возобновившуюся взволнованную ругань отца.       - Посмотрим, от чего это я должен упасть, - пробормотал вслух парень и уверенно нажал на ссылку. Его перекинуло на сайт с мобильными играми, а точнее на одну конкретную игру с дебильным названием «Заклятые любовники».              «Ты попадаешь в дом к жениху, с которым тебя связывает брак по расчету, теперь это – твоя история! Дружба, магия, предательство, любовь – всё это в твоих руках! Выбирай цель и строй с ней отношения. Покориться судьбе или идти против нее? Решать тебе! Вперед, к приключениям!» - гласило описание игры.       - Что за херня, - не понял Чуя. Он еще раз проверил ссылку, но та упорно возвращала его к сайту с этим… нечто. Эм, чтож, ладно, Гин, не разочаруй.       Накахара кликнул на кнопку «скачать» и спустя долгие две минуты перед ним предстал розовый экран с миловидной девушкой посередине. Заиграла слащавая музыка, какая обычно играет во время телепередач про разбитые сердца и слюнявые воссоединения, и Чуя поспешил уменьшить звук – не дай Ками-сама кто-то его запалит за таким неблагодарным делом, не отмыться ему потом от позора.       «Ну и почему я должен – », - недоумевающе подумал было Чуя, но тут же в его голове образовалась пустыня с полным отсутствием каких-либо мыслей, потому что на главном экране за девушкой неожиданно появился… он.       Он, черт побери.       Он, Чуя Накахара, он, блин! И.. и там стоял еще какой-то парень и, о боже, блять, это Рюноске? Какого хуя?       «Галлюны, что-ли?» - подумал Чуя и потер глаза, ну, на всякий случай, вдруг таблеточки Кудо-сана всё же не простые были. Но нет, сука, его виртуальная версия продолжала стоять позади какой-то девки, рядом с каким-то пацаном и по-тупому улыбаться в камеру, как будто бы просверливая в, эм, ну, настоящем Чуе дыру.       Видимо, не дождавшись от игрока каких-либо действий, игра решила простимулировать его смешком со стороны главной героини, до смерти напугав парня.       - Твою мать, твою мать, - Чуя поспешил к зеркалу, приставив телефон вплотную к своему лицу. Сходство было пугающим, парень на экране являлся почти полной копией своей увеличенной версии. Единственные отличия, что были бы заметны для любого – это цвет глаз (у парня в телефоне они были на несколько тонов светлее и тяготели больше к голубому, чем синему), длина волос (мама дорогая, виртуальный Накахара отрастил себе шевелюру аж до задницы. И она гораздо меньше вилась, в то время как настоящий Чуя по утрам косплеил прическу пузатых кудрявых ангелочков из рекламы пива – гениальный маркетинговый ход, ничего не скажешь). Ах, ну да, и еще это странное выражение лица - парень в игре на первый взгляд казался слишком сахарным и слащавым, а главное правило когда-то друзей студента звучало так: «Милый и нежный Чуя – ненастоящий Чуя», что в целом отражало суть его поведения на людях.       Рюноске практически не отличался от себя настоящего, только вот – аха, серьезно? – с него, наконец-то сняли плащ, и загадка человечества была разгадана – под ним оказалось простое худощавое тело, а не щупальца пришельцев, и даже не много маленьких Акутагав, стоящих друг на дружке.       И этот парень рядом – ему вообще не жарко там в бинтах? Судя по одежде, в игре как минимум весна. А он даже, вон, пол-лица замотал, одноглазая мумия. Ладно, сейчас это меньшее из того, что беспокоит Накахару.       «Ты это видел? + злобный смайлик» - настучал на клавиатуре Чуя, в ответ тут же прилетело:       «Да. Тебе идет такая длина, может, отрастишь?» - Ками, Рюноске, это всё, что тебя сейчас волнует?       «Я прекрасен в любом амплуа. Какого вообще хера? Как так вышло? + 3 злобных смайлика»       «Понятия не имею, но уже начал играть. Интересно повстречаться с собой» - а это не будет считаться селфцестом, ты, маленький грязный извращенец?       Ладно, чем черт не шутит - Чуя, похоронив свою гордость, нажал «играть». Перед ним предстала очень симпатичная девушка в длинном платье, что красовалась на главном экране. Что за одежда? Они что, в средневековье? Интересное сочетание с японскими именами, ничего не скажешь. Обладая яркими зелеными глазами и черными волосами, девушка создавала впечатление этакой скромняшки-стесняшки из благовоспитанной семьи – то, что надо для обезличенной главной героини. «Сасаки Нобуко» - прочитал Накахара и смело сменил имя на «Жужжало» - наверное, для парня подобный пёрл был вершиной юмористического таланта.       - Здравствуйте, молодая леди. Рад, наконец, познакомиться с моей невестой, - на Чую-Жужжало уставился красноватый глаз бинтованного парнишки с игрового меню, - моё имя – Дадзай Осаму.       Ну, игра началась.       Спустя час и две выпитые кружки чая с ромашкой Чуя, наконец, выдал:       - М-да, ну и хуйня, - нет, ну а как еще по-другому назвать то, что происходит на экране? Пытаясь выстроить – как же, блин, нелогично это звучит – с собой отношения, Накахара автоматически выбирал ответы и действия, которые понравились бы ему самому – четкие, решительные, по делу и без блеяния, но виртуальному Чуе это, сука, не нравилось! Он постоянно начинал хмуриться и говорить, что хотел бы сам защитить Жужжало, а не сбрасывать всю работу на ее «хрупкие женские плечи». Ага, разбежался в стену головой! Если сама вляпалась в дерьмо – а это героине удавалось делать с просто поражающей периодичностью - будь добра поработать и, хотя бы, помочь его разгрести, а не прятаться за несомненно надежными, но, к сожалению, не шибко широкими плечами бедного рыцаря.       Кстати, об этом! Какого это хрена этот Дадзай Осаму - граф, а он, Чуя, которого в игре почему-то звали Аки, всего лишь его рыцарь-телохранитель? И вообще, почему это у него нет магии, как у этой красноглазой рыбины? Ужасная несправедливость, как обычно, все привилегии этого грешного мира - высоким.       В общем, в первое же своё прохождение Накахара вышел на несчастливую концовку – все тупо, ну, умерли. Но Чуя не собирался сдаваться! Скрепя сердце, он всё же заново перепрошел новеллу, отвечая так, как хотела она и, наконец, получил первые результаты – «Поздравляем с прохождением «Заклятых любовников»!» высветилась блестящая табличка не над изображением трупов, а над поцелуем Аки и Жужжало.       А потом как-то пошло-поехало … и парень потратил весь свой выходной на прохождение вообще всех концовок этой игрушки. Ну а что? Интересно же, там все мужчины были рождены, чтобы пресмыкаться перед владелицей гарема?       «А ты в постели тот еще стесняшка + смущенный смайлик» - делая перерыв, написал Чуя Акутагаве.       «А ты, оказывается, такая цундерка. Не знал, что ты любишь звериные прозвища, зайчонок» - друг, видимо, тоже уже не первый час торчит над этим ужасом японской игровой индустрии.       «Фу, заткнись, ты звучишь как лоликонщик» - Чуя так долго играл в «Заклятых любовников», что уже отчасти запутался между личностями себя виртуального и себя настоящего, и теперь пребывал в небольших душевных исканиях.       «Я вообще в возмущении. Почему это я – главный антагонист?»       «У тебя хоть сколько-то значимая позиция, я вообще твой мелкий пособник» - чтож, это было справедливо. Удивительно, но если героиня не выбирала Аки как главную «цель захвата», то он со стопроцентной вероятностью становился злодеем и в конце постоянно пытался отравить Дадзая – успешно или нет, зависело от игрока – но это же тупо! Из-за какой-то Жужжало травить человека? Серьезно? Вот она, сила любви…       Каташи же - двойник Рюноске в игре - по большей части просто пакостил, потому что по сюжету Дадзай настолько сильно его запугал и подчинил своей воле, что он не мог полноценно «восстать» против собственного графа. В общем, судьба у них была незавидная – либо любовь, либо смерть, либо смерть от любви. Как тривиально. Чуе даже стало жаль свою виртуальную версию.       После рейда по фанартам с Жужжало и кем-то из мужских персонажей, парень ради интереса залез в комментарии, и тут, как из рога изобилия, полилось:       - Ками, Дадзай такой сексуальный! – отчасти соответствует реальности, всё же у Накахары есть глаза.       - Да, боже, теперь бинты – это мой новый кинк! – дорогая, сходи к психологу, вот кому он действительно нужен.       - Я клянусь, если мой парень не будет резаться, я в окно + хорни смайлик, смайлик окна, - какого хера?       - Да что ваш Дадзай, вот Аки просто бог + смайлик идолопоклонничества, - а вот тут голая правда.       - Аки, наступи на меня, - зачем ему на кого-то наступать? Тебе нужно вправить позвоночник?       - Каташи такая булка, он не заслужил всего этого + плачущий смайлик, - кстати да, вот у него судьба и правда дерьмо.       - Я вообще всю игру мечтала о ветке с Кэндзи, вы о чем, - это да, Кэндзи вообще самое милое создание, что Чуе доводилось видеть, но у тебя, дорогуша, кажется, педофильские замашки.       - Ой, говорят, что со временем игра будет развиваться и там будет больше любовных веток! – неужели этот ужас будет прогрессировать? Кэндзи, держись, пацан.       Чтож, ладно, теперь он понимает своего отца, когда тот говорил о «пугающих подростках».       На следующее утро Чуя напоминал взъерошенного, не спавшего сто лет воробья – черт бы побрал этого Каташи с его детскими травмами и тяжким прошлым, его ветка оказалась достаточно непростой, и чтобы пробиться сквозь неуверенность и даже некую одержимость своим хозяином Чуе вместе с Жужжало пришлось знатно постараться и потратить часть времени, что выделялась на сон. Акутагава на парах выглядел не лучше, но ему прощалось, он был таким большую часть своей жизни.       - Что делать то будем? – перекусывая булочкой на перерыве, спросил Чуя.       - Ты о чем?       - Об этой игрушке. Я пока что так и не понял, как туда вставили наши лица, но сделано это было без нашего ведома, а значит, - он возмущенно взмахнул хлебобулочным изделием, - незаконно, - и агрессивно откусил очередной кусок.       - М, - даже в такой ситуации друг не изменял своему хладнокровному поведению. Наверное, даже объединившись со своей сестрой в одного человека, эмоциональный диапазон Рюноске не дотягивал бы среднестатистического, - думаю, мы должны попытаться выяснить отношения конкретно с компанией, которая выпустила эту игру. Возможно, они закроют проект?       - Ага, и деньги за моральный ущерб заплатят, как же! -  возразил Чуя. Он лично не был еще знаком с миром бюрократии, но, да ладно, его сестра была восходящей звездой медицины, так что представление о нем Накахара всё же имел. Всё наверняка было не так просто, как казалось на первый взгляд.       - Тогда просто забьем. На моей памяти, тебе никогда не мешало восхищение твоей персоной со стороны третьих лиц, - а паршивец хорошо узнал его за годы знакомства.       - Да, но когда его выражают в инстаграме или твиттере, а не в реальности. А сегодня на нас пялились какие-то старшекурсницы в коридоре! Это напрягает и может стать проблемой…       - У тебя просто паранойя. Или приступ нарциссизма, - Акутагава, бессердечное ты существо!       - Р-рюноске, - рыкнул Чуя, начиная раздражаться.       - Чуя, - бесстрастно парировал друг. Вот честно, они там с Гин по утрам аффирмации на спокойствие произносят?       - Ладно, черт с тобой, - выкидывая салфетку в урну, сдался Накахара. Хладнокровием его друга можно было дробить алмазные слитки, - но мы вернемся к этому позже, - однако таких, как Чуя, тоже нужно поискать.       На пути к дому – Накахара был уже в пяти минутах от него - настроение вновь улучшилось – дул легкий нежный ветер, по воздуху разносились умопомрачительные запахи из еще открытых кафе, Коё позвонила, пообещав вернуться домой через час, и принести чего-нибудь вкусного к чаю, жизнь налаживалась! Осталось только окончательно расшатать нервы психотерапевту, разобраться с оборзевшей компанией по производству игр для пубертатных подростков – и жизнь вновь будет в шоколаде!       Вынырнувшие из-за угла тени прервали сладкие кровожадные мысли Чуи. Он остановился и, вглядевшись в неясные силуэты – вызывает, сука, дежавю – негромко застонал от досады:       - Ты что, меня преследуешь? Я тебе так понравился? – да, перед Накахарой нарисовался Джуро – вроде бы так его звали - собственной персоной. Опять. Ну, а куда же плохиш, и без прицепа – верные песики с руками в гипсах (тут Чуя мерзко ухмыльнулся) уже не так уверенно, как месяц назад, молчаливо ошивались позади амбала, – Что-то вас меньше стало, - глумясь, заметил студент. Сейчас перед ним стояло только три человека, включая главаря, - кого-то потеряли, пока по больницам бегали?       - А ты, Накахара, не так прост оказался, - проигнорировал шпильку крашенный.       - О, так я теперь знаменит, - ранее его фамилией не интересовались, ведь к жертвам не привязываются.       - Я правда не думал, что ты настолько сильно не захочешь принимать мое предложение о дружбе, - Чую покоробило такое игнорирование своей персоны, а он ведь только-только начал свой стенд-ап.       - А чтобы принять его, я должен был на время представить себя проституткой и удовлетворить твои латентные гомосексуальные порывы, я правильно тебя понял? – бровь амбала от злости дернулась, но он всё сдержался и на рожон не полез – видимо, в памяти свеж их последний разговор по душам. Правильно поступает, мозги есть – значит, еще не все потеряно и у него есть шанс стать … хоть чем-то, что напоминало бы человека.       - Я думаю, что мы могли бы найти общий язык, если бы постарались, - вежливо начал зубоскалить парень,-  Я пришел, чтобы еще раз предложить мир и союз. На этот раз без … - он замялся.       - Без чего? – начал играть дурачка Накахара.       - Без … порывов, - неловко пробормотал Джуро.       - Каких, повтори-ка, порывов? – издевался Чуя.       - Гомосексуальных, - процедил, наконец, амбал. Ну что за умница.       - Ах, как же хорошо, товарищ мой, что ты признал свои ошибки, - Чуя удовлетворенно вздохнул и прошел между парнями – те, как по команде, расступились, аки вода перед Моисеем – хлопнув по пути Джуро по плечу, - но я не имею привычки повторять дважды, - студент, не оглядываясь, хотел было двинуться дальше, считая, что разговор окончен.       - То есть, ты всё же отказываешься? – блин, какой же он трудный. И всё ему надо разжевывать. Чуя обернулся:       - Да, я всё же отказываюсь. Не вижу смысла иметь с вами дел, ребята.       - Ну и придурок, - амбал сплюнул под ноги, землю решил удобрить что ли? - Ты думаешь, что, играя «благородного рыцаря», - парень решил продемонстрировать кавычки наглядно, словно распознать сарказм в его голосе для Чуи было непосильной задачей, - сможешь замолить свои грешки? Или что тебе больше достанется… чего тебе там не хватает? Любви? Признания? – о, еще один доморощенный психолог нарисовался. Ну правда, слишком уж много попыток привлечь Накахару к самоанализу было совершено для одного месяца.       - Я просто не хочу опускаться до вашего уровня, - Чуя начал уставать от диалога. К чему этот парень вообще ведет? Так не хватает друзей или возможностей самоутвердиться?       - А, ну да, - Джуро легко рассмеялся, он выглядел расслабленным – нехороший знак, - Ведь ты святой, куда нам, мудакам, до тебя. Чуя Накахара всех спасет! – губастый достаточно правдоподобно изобразил преданного фаната, девять из десяти по шкале актерского мастерства, - Вот только хорошие парни, Накахара, побеждают обычно только в аниме и романах для девочек, - парень приблизился и немного наклонился, - а это реальная жизнь. Тут решает всё сила и авторитет, а не нимб над головой.       - А всех спасать я и не собираюсь, - делать ему нечего. Голос Чуи не дрогнул, но про себя он отчасти с ублюдком даже согласился.       - Правильно, ведь у тебя не получится, - он наклонился к уху парня напротив и понизил голос, - ты уже пытался, и что? – конец фразы был произнесен уже шепотом, - Не получилось.       Чую настигло дурное предчувствие. Он подобрался всем телом и напряженно вгляделся в глаза напротив. Оказалось, они были серого цвета.       - Что ты имеешь в виду, - Накахара почувствовал, как ускорился его пульс, в груди начало тянуть. Чуя к ужасу для себя обнаружил, что догадывается, что имеет в виду мудак напротив, - отвечай, - сиплым голосом приказал он.       Джуро, больной ублюдок, видя, как в синих глазах распаляется адское пламя, возбужденно улыбнулся и с театральным придыханием радостно поспешил ответить:       - Та девчонка… Как же ее звали, - он сделал вид, что задумался, - кажется, Сина. Ох уж эта мода на заграничные имена, никакого сохранения традиций, - парень обернулся на своих друзей, что, как и в прошлый раз, молчаливыми статуями ожидали продолжения спектакля, - так вот. Эта Сина на самом деле была не такой уж недотрогой, какой хотела казаться, - к горлу Чуи подкатил ком. Его затошнило, - она, на самом деле, очень даже горяча, а еще так умеет извиваться, - начал кривляться амбал, - ты наверняка сам бы сам захотел попробовать, как только услышал ее голос, такой громкий и надрывный… когда никто не слышит, - не останавливался Джуро.       - Зачем? – хриплым голосом вопрошал Чуя. Ему было тяжело дышать. Нет, он же! Они не могли, он же сказал им… Они не могли ее поймать. Сина, боже, Сина!..       - Чтобы ты всё понял, Накахара, и угомонился, - Чуя автоматически потрогал руками карманы – таблеток там не оказалось. Пространство вокруг вибрировало, как будто воздух нагрелся и волнами расплывался вокруг лица насильника напротив.       - Ты правда думал, что спас ее? – Чуя молча открывал рот, он не знал, что делать, что сказать, он не понимал!..       «Ты – наш спаситель?»       - Нет, Накахара! - Джуро как будто давил всё окружающее пространство своим присутствием, вглядываясь полубезумными серыми глазами в лицо, на котором смешались выражения скорби и паники.       «Нет, Чуя!»       - Ты правда думаешь, что что-то исправил? – насильник уже кричал.       «Ты ничего не исправил!»       - Закон природы, Накахара! Нас больше, мы сильнее! – заткнись. Заткнись, замолчи!       «Ты ничего не исправил!». «Ничего». «Ничего». «Ничего».       - Заткнись! – завопил, наконец, разъяренный Чуя, тревога, охватившая его прежде, быстро перетекла в чистую ярость. Он схватил Джуро за воротник и с разрушающей силой толкнул в стену, парень захрипел от боли, по его шее потекла струйка крови, - Что вы с ней сделали? – тряс уже несколько обмякшее тело Накахара, - Что вы с ней, ублюдки, сделали? – он, крича, развернулся к вздрогнувшим друзьям крашенного, - Отвечайте, суки! – он понесся в их направлении, но те оказались проворнее – толкаясь, парни понеслись прочь из подворотни, куда завели студента недавно.       Чуя еще недолго попытался их преследовать, но они умело разбежались, как крысы, по темным уголкам улицы. Накахара тяжелыми шагами возвращался обратно – проверить, ушел ли главарь. Сердце болезненно стучало в глубинах грудной клетки, казалось, что температура тела повысилась минимум на два градуса.       «Не ведись, Чуя. Это провокация. Это просто провокация, они хотят разрушить твою жизнь», - мысленно убеждал себя парень. Его руки от ярости потряхивало – хотелось втоптать в землю ненавистное лицо подонка… которого, конечно же, не оказалось на месте, где его оставили. Сбежал, падла.       «Ты не смог. Опять.» - шептал кто-то в его голове. Наверное, это голос совести. Он не знает, он уже ничего не знает.       «Помоги!» - оставь его в покое. Хватит.       Чуя сел на землю. Его тошнило, а голова гудела от перенапряжения. Внезапно из кармана тоута выпала баночка, тут же оказавшись в руках Накахары. Нейролептики. То, что нужно сейчас.       Пара таблеток, казалось, не помогала - Чуя проглотил еще… он не понял, сколько – перед глазами плясали черные точки, и в темноте количество чего-либо определить было невозможно. Студенту просто хотелось, чтобы ему стало легче - у него в груди как будто надулся шарик, что никак не хотел лопаться, сердце сжималось от горя.       «Домой, нужно домой» - вяло перекатилась мысль в его сознании, и Чуя медленно побрел по направлению к родной квартире. Ему внезапно очень сильно захотелось спать – мир вокруг кружился, словно стекла в калейдоскопе, фонари отбрасывали длинные, смазанные лучи света – подмывало остановиться около одного из них и смотреть-смотреть, не отрываясь, но парень упорно передвигал ноги. Ему казалось, что тело, устав от жары, резко снизило свою температуру – кончики пальцев, как от холода, отнимались, и звуки становились тише, и думалось все тяжелее и тяжелее…       «Плохо. Как же плохо» - было последним, что пришло на ум, когда Чуя, мешком ввалившись в темный коридор квартиры, погрузился, наконец, в блаженную темноту.