Кровь

      Шаг за шагом. Нет никакой музыки, нет ничего, что давало бы верный ритм, но он помнит. Примерно. Всё же, к королевским особам не относится, бальным танцам не обучен... Создаёт импровизацию из того, что помнит. И мелодия в голове та, которую он знает. Лишь редкие капли крови, ударяющиеся о каменный пол, могут сбить его буквально на мгновение. Прервать их неровный, странный танец. Но к этому можно привыкнуть, это уже даже не раздражает.       Его партнёр бледен от нехватки крови. Взгляд уже далеко не такой яркий, какой был, когда они только встретились. Чёрный костюм разорван в нескольких местах. Ранения полегче уже затянулись, на их месте лишь алые следы. У Междумирцев регенерация лучше, быстрее. Однако она не может спасти так быстро. Рукава распороты, на руках глубокие порезы. Его пытались принудить к подчинению.       Танец не прекращался. Пусть вёл его Эбардо, Лололошка не висел куклой в его руках. Очень слабо, вяло, но он перемещался, то предугадывая движения, то наступая на чужие ноги. И никогда специально. Подчинялся, повиновался, оставляя кровавый след, незаметный на тёмном полу.       Чёрные глаза смотрят в никуда, в пустоту. В них нет и тени неприязни, гнева или отвращения к тому, кто крепко держит его за талию. Хищный изумруд, с лёгким прищуром и безумным блеском, глядит прямо в безэмоциональную бездну. Он чувствует себя восхитительно, чертовски сильный подъём сил.             Приятно.       Междумирец. Тот, кто изменял время. Тот, кто может приблизить его к становлению новой реальности. Тот, кем он восхищался ещё до своего заключения.       И всё это – он, парень в глупых голубых очках, Лололошка.       И всё это Эбардо держит в своих руках.       И всё это сейчас принадлежит именно ему.       И всё это сейчас зависит именно от него.       С каждой каплей из Междумирца утекает жизнь. Закончив развлекаться, Эбардо вложит в него сколько угодно магии, чтобы оставить в живых. Чтобы он продолжал дышать и функционировать, зависимый от его воли.       Нет, он не разочарован, что такая великая личность не справилась с ним. Он рад. Он чувствует своё всесилие. Безумное веселье. Он чувствует, как сбивается дыхание, как пересыхает во рту. Слабое, бледное тело великого существа возбуждает. Его идол присмерти. И до этого состояния он довёл его сам... Вот, что по-настоящему горячо.       — Думаю, спрашивать, останешься ли ты со мной, бессмысленно... Верно, кролик? — наверное, в голове Эбардо это была моя улыбка, но Лололошка увидел лишь оскал. Страшный. Обезумевший. Который должен посылать мурашки по спине, когда мозг способен обрабатывать информацию.       — Я н... — голос ослабел. Междумирец облизнул губы, наконец заглядывая преступнику в глаза. Жар Эбардо стёк вниз, к низу живота. Взгляд из-под полуприкрытых век, приоткрытый рот... Это выглядело слишком вызывающе, слишком беззащитно, слишком нежно...       Танец остановился.       — Я не примкну... к тебе... — звучало излишне уверенно для такого слабого вида. Хищный изумруд блеснул ярче, прозвучал задорный смешок. Выждав мгновение, Эбардо разжал руки, отпустив партнёра, который за него даже не держался... А стоило бы.       Ноги не были в состоянии удержать тело, мозг был не в состоянии среагировать вовремя. Лололошка качнулся, а после полетел вниз. Его хватило только на то, чтобы прижать подбородок к груди, чтобы сохранить голову целой.       Преступник приземлился сверху, окончательно придавливая к полу. Ло чувствовал лишь тяжесть, упавшую на его живот. От смены положения в глазах потемнело и ничего меняться не спешило. Он не видел чуть раздражённого взгляда, не видел сжатых зубов. Эбардо на взводе. Эмоционально, конечно... Наверное.       К тяжести совсем скоро добавилось чувство сжатия в области шеи.       — Конечно, чего я ещё мог ожидать от тебя? — сжимая сильнее, преступник наклонился ближе к чужому лицу.       — Великий преступник, которого не может поймать сам бог времени... Упёртый, упрямый, даже когда это бессмысленно... — он понизил тон, перешёл на возбуждённый шёпот. Свободная рука медленно скользила по лежащему телу. Лололошка сложен достаточно хорошо, крепко, труд ему не чужд...       Но несмотря на это, именно его упрямство, излишняя самоуверенность привели его в это положение. Если бы он рассматривал Эбардо в качестве достойного противника, он был бы цел. Он смог бы отразить атаки, если бы был более внимателен, бился в полную силу... Хотя, кто знает. Может, и полной силы ему бы не хватило? Преступник бы не удивился. Сильные не водятся с жалкими, не дружат и не склоняются перед непонятно кем. Не так страшен Междумирец, как о нём говорят.       Интересно, а его друзья знают, что он из себя представляет?       Зацепившись за ткань чёрной водолазки, Эбардо задрал её вверх, оголяя кожу и проходясь грубыми руками по рубцам шрамов и мышцам.       — Это бесполезно, Лололошка. Сдайся мне... Тебе ведь тоже не по нраву эта вселенная, раз ты столько раз пытался её изменить. — с каждой фразой он становился всё ближе. Ло уже видел его, оттого отвёл глаза, чтобы и дальше не видеть. Мотнув головой так, как позволяла рука на шее, он слабо усмехнулся.       — Не заставляй меня думать, что ты тупой. — Эбардо начинал не просто раздражаться, а уже злиться. Слова он больше не шептал, а цедил сквозь зубы.       — Твоё здоровье зависит от меня. Твоя жизнь зависит от меня... — он говорил, а Лололошка, ничего не стесняясь, отворачивал голову. Наверное, и вправду тупой.       — Смотри. На. Меня. — одна рука поднялась выше и крепко ухватилась за подбородок Междумирца, а вторая ногтями вцепилась ему в область рёбер. Туда, где ещё совсем недавно был след от пореза. Лололошка немного поморщился.       Поймав ранее пустой взгляд, Эбардо завис. Его возможный помощник ещё не сломлен, но ничего. Чуть улыбнувшись, он отпустил рёбра и, едва касаясь кожи, ногтями проскользил вниз по боку, ощущая сокращение мышц.       Резко наклонившись вниз, он примкнул к губам лежащего. Дальше... Дальше Ло был достаточно в сознании, чтобы сомкнуть челюсти и не снимать этого напряжения. Что ж, раз он не хочет подчиняться по-хорошему, то будет так, как придётся.       Эбардо магией перекрыл Лололошке доступ к кислороду, помешал дышать носом, просто вынуждая того наконец открыть рот, наконец позволяя себя поцеловать. Восстановится он не скоро, но уже справился с подавляющей частью порезов. Нужно пользоваться слабостью, пока она такая манящая. Остальное потом.       Преступник не был нежен. Он скорее не целовался, а кусался, настолько часто он прикусывал его губы.       Да, это не поцелуй, это мания близости. Лололошка прижал язык к низу, лишь бы не отвечать на этот "поцелуй".       Это просто какое-то недоразумение. Он просто вылизал его рот и нарочно прокусил нижнюю губу, из-за чего во рту скапливалась не только слюна, но и кровь.       Это просто нужно пережить. Он сильный, он справится. А пока... Придётся позволить Эбардо издеваться над телом.