Дыхание

Вэй медленно приближается к лицу Бэйба, ощущая горячее дыхание на губах, но не смея прикоснуться к ним. Проводит большим пальцем по нижней губе, заглядывая в пустые, стеклянные глаза. Если энигма возьмет вверх и отберет остатки разума, гонщик даже не запомнит эту ночь. Если оставит все как есть, Бэйб подумает, что сам решил поддаться внезапному порыву. Был и третий вариант — полностью вернуть сознание. В таком случае, он будет понимать и запоминать все, но ничего сделать не сможет. Тело не будет подчиняться воле хозяина. Ужасная способность, которую боялись все. Которую ненавидел сам Вэй. Если бы не эти силы, он никогда бы не оказался в лапах Тони, не встретил Бэйба и не страдал из-за него десять лет. Даже если настоящий отец энигмы та еще сволочь, быть с ним предпочтительнее, чем находиться под контролем Тони. Бэйб чувствует, как странная слабость накрывает тело, а желание прикоснуться к губам лучшего друга с каждой минутой становится все сильнее. Собственное тело не слушается гонщика, мысли путаются в голове. Вэй продолжает приближаться к губам Бэйба, чувствуя внутри борьбу между своей ненавистью к Тони, нежеланием причинять другу боль и страхом за собственную жизнь. Перед глазами возникают различные сценарии возможного будущего. Например, такой: Бэйб, будучи беременным, оказывается в доме Тони. Ненавидящий Вэя. Разочарованный в их дружбе. Потерявший причину жить. Причину бороться дальше. В конечном итоге, ребенка отнимают и продают. Каждая последующая мысль оказывается страшнее предыдущей. Если Вэй сделает с Бэйбом то, что задумал, их будущее будет ужасным. Энигма всегда считал, что хуже быть уже не может, но он ошибался. Ошибается и сейчас. Если Тони победит, у Вэя ничего не останется. Но если он сейчас отступит, то… «Иногда, чтобы выиграть, необходимо проиграть» Слова Пита вихрем проносятся в голове, и Вэй, наконец, понимает их смысл. Сам энигма не может победить Тони, но его проигрыш, провал в собственной миссии длиною в десять лет — только приблизит Бэйба к заветной цели. В этот момент что-то меняется в его взгляде. Вместо поцелуя он отстраняется от Бэйба. Вэй осознает, что не может позволить себе стать таким же монстром как Тони. Он не будет использовать способности, тем более для того, чтобы насиловать альф, на которых укажет папочка. Смешно. Ведь его растили только с этой целью. Бэйб ощущает, как слабость покидает тело, а мысли начинают проясняться. Альфа видит взгляд лучшего друга, вспоминает, что было несколько минут назад. Глаза гонщика округляются от удивления и внезапного понимания. Черт подери. Они чуть не поцеловались! Бэйб словно ужаленный вскакивает с дивана. Смотрит на разлитый по полу сок, затем переводит взгляд на Вэя. Смущение на лице только усиливается. — Прости, Вэй, я не хотел, я… — растерянно начал мужчина, пытаясь собраться с мыслями. Чувство вины внутри энигмы все больше растет. Если здесь и должен кто-то извиняться, то только Вэй. — Черт возьми, чуть все не испортил. — Нет, это я едва не допустил ошибку. Ты лишь следовал приказу, — Бэйб вздрогнул от того, насколько резко и холодно прозвучали слова друга. Волны мурашек пронеслись по зажатой от напряжения спине. Альфа не мог понять, почему начал так сильно нервничать. — Гипноз — одна из самых опасных способностей. Никто не сможет пойти наперекор. — О чем ты? — осторожно спрашивает Бэйб, непроизвольно отступив назад. Страшная догадка неожиданно приходит в голову, но мужчина не хочет в нее верить. Только не его Вэй. Только не он. — Вэй, пожалуйста, не говори, что ты… — Да. Та самая энигма, которую Тони еще десять лет назад отправил следом за сбежавшим парнем. Та самая энигма, которая должна насиловать тебя на постоянной основе и приносить особенных детей «любимому» папочке. Пит все это время лгал. Привычный мир Бэйба рассыпается на кусочки. Сердце сжимается в груди с такой силой, что становится трудно дышать. Глаза наполняются слезами, а тело дрожит от переполняющих эмоций — гнева, боли предательства, одиночества и страха. Бэйб не в силах поверить, что его близкий друг, единственный человек, которому он абсолютно доверял, так просто вонзил нож ему в спину. Собственно, это случилось уже давно. В последующие годы энигма лишь следил, чтобы Бэйб не обнаружил его раньше времени. Альфа чувствует, как земля уходит из-под ног. Все, во что он когда-либо верил, что раньше казалось надежным и верным, обернулось ложью. Доверие предано, душа разорвана, а сердце разбито на миллионы осколков. Бэйб чувствует себя потерянным, опустошенным, как будто кто-то вырвал из него самое дорогое и разорвал это в клочья. — Нет, — тихо выдохнул гонщик, покачав головой. Непрошеные слезы все же вырвались наружу и потекли по щекам. Бэйб кинулся к энигме, схватил за грудь, поднимая с дивана. — Я считал тебя своим единственным другом, Вэй. Самым важным человеком в своей жизни. Но, как оказалось, все это время ты просто использовал меня. Пользовался чертовой силой, чтобы внушить мне свои идеи. Заставлял делать то, чего я не хочу! Слова режут слух. Все тело Вэя начинает дрожать, а в глазах появляются слезы. — Как бы ты поступил на моем месте, Бэйб? Ты даже представить не можешь, что тот ублюдок вытворял со мной целых пять лет! Били, унижали, грозились выколоть глаза, когда я пытался хоть как-то сопротивляться. Знаешь, что Папа хотел сделать с Аланом? Какую травму должен был получить Дин? Норт с Соником вообще уже давно должны быть мертвы! Бэйб застыл на месте, отпуская Вэя. Несмотря на усилия энигмы сдержать свои эмоции, они начали вырываться наружу. Гонщик вытирал слезы рукой, шмыгая носом. Каждое слово давалось с большим трудом, но он должен это сделать. Дороги назад уже нет. — Тони ищет слабости и использует их против человека. Я сам виноват, что позволил себе привязаться к команде. Позволил себе, — Вэй не закончил фразу, позволяя словам «влюбиться в тебя» повиснуть в воздухе. В его сердце бушевало множество противоречивых эмоций. Он был готов признаться в своей любви. Так почему последние слова застывают на кончике языка? Почему в конечном итоге мужчина не в состоянии произнести эту фразу вслух? — Если у тебя еще остался здравый смысл, — Бэйб поспешил отвернуться от энигмы. Его голос дрожал, а из глаз неустанно текли слезы. Гонщику хотелось как можно быстрее покинуть гостиную, закрыться в своей спальне и никогда больше не выходить. — Если осталась хоть капля человечности — уходи из моей жизни и никогда не возвращайся.

***

Порой кажется, что боль внутри никогда не исчезнет. Она неумолимо преследует вот уже пятнадцать лет. Вэй не понимает почему, но после смерти наставника Тони, который раньше не обращал на него внимания, просто озверел. В особняке изменились правила, детям больше не разрешали видеть друг друга. Энигма прекрасно помнит ту коморку, которую называл своей комнатой. Голые стены, на единственном окне — решетка. Крысы постоянно бегали по темным углам и пищали. Вэй помнит, как усердно прятался от них, забираясь на постель. Его морили голодом, два раза в день давали попить воды. Мужчина до сих пор помнит, как пытался внушить что-то охраннику, но альфа не подчинился его воле. Закончилось все тем, что парня сильно избили. Так, он несколько дней провалялся на полу, перепачканный собственной кровью. Тренировки стали интенсивнее и чаще. Вэя избивали за любую провинность, за любое неосторожное слово или «дерзкий взгляд», который не понравился альфам. Он не соврал, когда сказал Бэйбу об угрозах выколоть глаза. Ведь главная опасность Вэя заключилась именно в них. Будь он слепым — не смог бы пользоваться способностями. Но Тони такой исход не устраивал. Самое противное началось, когда Вэю исполнилось восемнадцать. Тогда любимый папаша обрадовал новостью, что основная работа энигмы заключается в оплодотворении особенных альф. Тогда он еще не видел Бэйба, но уже знал, что тот альфа — первая цель, подготовленная для него Тони. Вэй устроился к Алану, когда ему исполнилось двадцать два года. Не сложно догадаться чем его «учили» заниматься тот небольшой промежуток времени между восемнадцатилетием и встречей с Аланом? Энигма правда не хочет возвращаться «домой». Жизнь в том месте кого угодно сделает бесчувственной сволочью. Тихие шаги, раздавшиеся позади, помогли понять, что Вэй находится не один. В этот раз он не поехал в бар. Решил вернуться домой. Но кто бы сомневался, что ОН не найдет Вэя в собственной квартире. На самом деле — поехать в клуб было бы куда безопаснее. Ведь здесь его могут найти и люди отца. — Я не хочу ни с кем говорить. Воспоминания о прошлом, которые Вэй старался скрыть ото всех, теперь выбивались наружу, рвали душу на части. Энигма с трудом сдерживал истинные чувства, старался выглядеть сильным и непоколебимым, черствым и жестоким. Однако, когда крепкие руки подняли его и прижали к чужой груди, Вэй перестал прятаться. Слезы хлынули из глаз потоком. Гонщик крепче обнял талию Пита, скрестив руки на его спине, уткнулся лбом в грудь, позволив себе впервые за долгое время быть слабым. — Все будет хорошо, я рядом, — тихо заверил Пит, гладя гонщика по волосам и легко похлопывая по спине. Вэй впервые за долгое время почувствовал, что не одинок. Что рядом с ним есть человек, готовый поддержать в самый трудный момент. В этих объятиях энигма нашел утешение, понимание и нежность, которых так долго не хватало. Возможно, утром Вэй пожалеет, что дал кому-то увидеть себя в таком состоянии. Но это будет только утром. До первых лучей солнца еще оставалось время. Гонщик решил сбросить маски и разрушить стены, которые строил вокруг себя много лет. В его сердце зародилась надежда на лучшее, и он почувствовал, что исцеление совсем близко. Осколки разбитого сердца начинают медленно сближаться друг с другом.

***

Вэй сидел на диване и с опаской поглядывал на человека, вышедшего из кухни с небольшой чашкой чая. Сначала гонщик не хотел устраивать чаепитие, но мужчина настоял на своем решении. По словам Пита, чай с ромашкой успокаивает лучше, чем виски или ром. Наивный. Как обычный чай может помочь там, где не справляется алкоголь? Пит осторожно передал чашку гонщику и затем сел рядом с ним. Вэй выпил немного и скривился в лице. — Что такое? — Не сладкий, — искренность Вэя вызвала улыбку на лице Пита. Мужчина понял, что его мальчик все еще обожает сладости, даже спустя много лет. Последний инцидент помог смягчить напряженную обстановку между ними, однако никто из энигм не спешил обсуждать произошедшее. Вэй не хотел, а Пит не навязывал разговор. — Ты знаешь, что случилось в доме Алана? — Пит кивнул. Бэйб тогда позвонил Чарли и рассказал обо всем, что приключилось с ним и Вэем в гостиной. Энигма стоял рядом и слышал весь разговор. — Я не смог выполнить задание Тони. Нет… Точнее, я мог, но не захотел, — честно признался Вэй. Какой смысл скрывать что-то от человека, способного читать мысли? Тем более, если этот человек знает о тебе гораздо больше, чем ты сам. Вместе со слетевшими с губ откровениями, тяжелые камни, которые Вэй нес на своих плечах много лет, соскользнули и упали на землю. Стало намного легче дышать. — Я, наверно, уже никогда не стану прежним. Люди ведь должны извлекать уроки, верно? И когда что-то из прошлого причиняет боль, необходимо отпустить это. — Но так ли просто отпустить? — Пит положил руку на колено Вэя и слегка сжал его. Мужчина не читал мысли. Не позволил себе применить способности в тот момент, когда Вэй сам решил открыться ему. Обычная поддержка. Не более того. И гонщик это понимает. Некоторые слова порой не нужно произносить вслух. — Нельзя терять себя из-за кого бы то ни было. Дружбу с Бэйбом еще можно вернуть. А Тони только обрадует мысль, что ты решил сдаться. — Легко говорить. Тебя тот ублюдок до чертиков боится. — Он боится вовсе не меня, Вэй, — гонщик переводит взгляд на Пита. — Опасается, вот и все. Сильнее всех Тони боится именно тебя. — Не смешно. — Я абсолютно серьезен. Если бы дела обстояли иначе, стал бы Папа хоть раз надевать защитные линзы? Он спит в них, Вэй! Знаю, что Тони с детства внушает тебе, что ты никто, ничто перед ним. Он делает так со всеми детьми. Учит страху, чтобы крепко держать в своих руках. Единственная причина, почему Тони все еще не избавился от тебя — деньги. Он надеется, что в отличие от наставника, ты останешься верен ему до конца и будешь выполнять каждый приказ. Сам попался. Случайно затронул давно интересующую гонщика тему. Теперь, Вэй так просто не отпустит Пита. Ни в этот раз. — Если хочешь заслужить мое доверие, ответь — откуда ты знаешь наставника Дома? — Мы с тобой вместе учились у него, — честно ответил Пит, наблюдая как глаза Вэя округлились от удивления. Энигма предполагал, что гонщик не поверит ему. Все последующие слова действительно звучат как какой-то бред. — Произошли…обстоятельства, после которых ты потерял память. Но пятнадцать лет назад, мы были близки. Я, ты и Кента. — Ты серьезно думаешь, что я поверю? — с возмущением в голосе произносит гонщик. Не мог же он сам себя загипнотизировать? Да и если на чистоту — способности так не работают. Можно заставить человека делать все, что захочешь. Можно полностью поглотить разум жертвы, и придя в себя, она не будет ничего помнить. Но гипнозом нельзя стереть воспоминания о прошлом. Это уже не во власти Вэя. — Кента дружил с нами? Ты и я — были братьями? Бред. Если Вэй думал, что на этом все закончится — он глубоко ошибался. Очередное признание Пита чуть не заставило гонщика свалиться с дивана: — Мы с тобой не были друзьями. И точно не считали друг друга братьями. Не на шутку удивленный и смущенный гонщик вновь переводит взгляд на мужчину. Становится все интереснее и интереснее. Может, Вэй владеет недостаточной информацией о мужчине? Ну, есть же вероятность, что у Пита проблемы с психикой? Вот, и напридумывал себе всякого. — Ты ведь порой ловил себя на мысли, что не можешь вспомнить некоторые фрагменты прошлого? — вопрос пугает тем, как близко оказывается к правде. Вэй настораживается, но не перебивает. Гонщик хочет услышать продолжение. Пит не заставляет долго ждать. — Почему в воспоминаниях о детстве так много дыр? Почему не можешь вспомнить лица людей, с которыми шептался за кустами в саду? Почему и, главное, зачем ты вернулся в ту ночь в особняк? Что тогда так сильно напугало отца, раз он решил убить наставника и запереть всех детей под замок? Только не говори мне, что тебя никогда не интересовали ответы на все эти вопросы. Интересовали. Даже очень. Но взять и поверить в то, что они с Питом…да нет. Быть такого не может! — Как я понимаю, ты мне не ответишь? — с ноткой раздражения в голосе спросил гонщик. Ему не нравится оставаться в неведении. — Я уже ответил на часть из них. Что мы дружили в детстве, что Кента был рядом с нами. Но то, что происходило дальше — ты должен вспомнить сам. Это действительно важно. Вэй предпочитает промолчать. Голова идет кругом. Все тело гонщика не хочет мириться с услышанной информацией. Хотя он должен признать, что теперь некоторые моменты стали проясняться. Словно недостающая деталь пазла наконец встала на свое место. Если верить словам Пита — Кента специально помогал ему в кабинете Тони. А если подумать получше — это был уже не первый раз. Вэй сам не хотел обращать на все эти мелочи внимания. Почему он не хотел подумать раньше? Не захотел найти причину, почему правая рука Тони относится к нему с такой осторожностью? Если бы Папа узнал, что Вэй общается со сбежавшей энигмой, то… Вот же. Кента спас ему жизнь. Тогда в кабинете. — Хорошо, — нехотя соглашается гонщик, и в глазах Пита загорается огонек надежды. — Но ты должен помочь мне все вспомнить. Я доверяю только тому, что вижу и слышу сам. Согласись, в такое сложно поверить? Пит кивнул. Теперь Вэю стало понятно, почему с самого начала мужчина так бережно относился к нему. Не боялся способностей, не дал напиться в баре, ревновал. Он не мог понять раньше, почему за такой короткий срок у Пита возникли к нему чувства. Но, как оказывается, они просто никуда не уходили. Мужчина несколько минут молчал. Но следующий вопрос, сорвавшийся с его губ, решил окончательно добить Вэя: — Можно тебя поцеловать?