главное при драке - не терять хладнокровие

            Представлять, что ты держишься за руки и собственно делать это совершенно разные вещи.             Начнем с того, что рука немеет и ты почти её не чувствуешь, пальцы у партнёра (если вы тот самый везунчик) холодные и тонкие, их боишься отпускать и есть постоянное чувство того, что они выскользнут.             Но Робин держит крепко, будь его воля, он бы сжал что есть силы, но он боится.             Боится хотя бы того, что Финн попросит себя отпустить, или, что он сморщится, или ещё что-нибудь. Неважно что.             Финн ведь чувствительный.             И холодный.             Их плечи почти соприкасаются, хотя скорее плечо Шоу касается руки Ареллано.             Под глазами у Финна синяки от недосыпа, Робин только сейчас заметил.             И его кудри, они короткие и вьются неестественно, хотя, наверное, Робин просто привык, что волосы у него самого прямые.             Робин не замечает, что всю дорогу то и делает, что пялится на Финна. На его длинные ресницы, тонкие губы, на рубашку, слегка помятую, на его глаза, слегка опущенные, на то, как он идёт, на то, как дышит и сколько глотков воздуха он делает за три минуты.             Почему за три? Кто ж разберёт этих парней.             Но осознание того, что смотрел он слишком уж долго, приходит только когда Финн начинает рассматривать его в ответ. Смотреть на его крепкие плечи, на костяшки, вечно ободранные и кровоточащие, на потёртые ботинки и на джинсы, не новые, но обещающие прослужить ещё долго. Если, конечно, их хозяин банально из них не вырастет. — Ты любишь жвачки? — Финн наклоняет голову и пристально вглядывается в смуглое лицо Ареллано. Тот на секунду теряется. Но лишь на секунду. — Ага, обожаю с вишней, но и с клубникой неплохо, — Робин переводит взгляд с парня на небо и вдумчиво проговаривает слова, будто это действительно, что-то невообразимо важное. — Обожаю клубнику, — Финн улыбается. Робин это ощущает кожей и брошенным на него взглядом. — Почему-то это было предсказуемо, — хмыкнул Ареллано. — Почему это? — Финн вызывающе спрашивает, но в уголках его губ теплится улыбка. — Да потому что она сладкая, такая же как и ты, — Робин свободной рукой аккуратно ворошит волосы Финна, видя, что тому это, похоже, нравится. Волосы у Шоу мягкие и пахнут орехами. Но Робину это, конечно же, кажется.             Всё это лишь минутное помутнение. Солнечный удар и пофиг, что солнце почти зашло.             Но вот он, сам Финн Шоу, и он тихо смеётся от его слов, всё ещё держа его за руку, будто это всё ещё имеет значение и будто на дворе не тысяча девятьсот восемьдесят первый.             В голове Финна путаница. Рука у Ареллано горячая, но это почти не ощущается. Рука занемела, непонятно почему, никогда такого не происходило и никогда Финну не приходилось так долго смотреть на парня. Странное совпадение, что этот парень, которого он держит за руку есть тот самый Робин Ареллано, тот самый, что поставил ему синяк на рёбрах, тот самый, которого он поцеловал на глазах у всех в школьном коридоре.             Но что-то изменилось. Улыбка Робина или его выражение лица, а может и его поведение, он стал менее открытым, более интересным, ведь теперь Финн не мог читать его так просто, не мог понять, что твориться в голове этого парня с тёмными волосами, большими зрачками и банданой в стиле хиппи. Его рука большая и она вся в маленьких ранах и пластырях.             Но Робин больше не кажется очередным задирой, в его словах сочится некая новая интонация, что-то незнакомое доселе его сформировавшемуся образу, некая изюминка, которая как нечто живое цепляло и поглощало.             Но что это? Некая призрачная надежда или что-то больше, желание быть ближе или минутный соблазн? — Робин, — они не останавливались, и Финн не заметил, как погрузился в раздумья, — мне жаль, что я тогда сказал, ну то, про твоё сердце и что ты мне противен, — зачем он извиняется, для чего всё это? Он мог бы просто сказать, что Робин по-настоящему интересный и его задумчивое лицо очень привлекает, что его глаза теперь для Финна не просто чёрные, а глубокие, что его пальцы обжигают и что в мыслях крутится очередная глупая несуразная идея.             На его слова Робин переводит взгляд. О, что это за взгляд. Грустные и большие чёрные глаза смотрят, читают насквозь и чуть ли не режут. — Зачем извиняешься? Нужны проблемы на задницу? — Он ухмыляется и чешет затылок свободной рукой и Финн отчего-то отводит взгляд. От неистового желания быть ближе, сделать что-то невероятное и запоминающееся, не простой поцелуй, не простые прикосновения не что-то банальное, что-то тёплое и родное, то, что Робин мог бы считать их знаком. — Теперь-то ты мне точно ничего не сделаешь, — Финн легонько толкает Робина под локоть и тот, помедлив, отвечает ему тем же. — Что же нам делать, — вдруг чётко и ясно проговаривает Робин. На удивление Финна эти слова не удивили, он будто их ждал. — Не знаю Робин, но думаю, что в ларьке около моего дома найдётся жвачка с клубникой и газировка.             А Робину больше ничего и не нужно, только держать Финна за руку и смотреть на солнце, уходящее за горизонт.