Момент

Момент. Что это? Многозначительный термин. Но мы привыкли употреблять его иначе. Он для нас стал мерой времени. И многие ждут этот момент: кто-то им наслаждается и живёт в нём, а кто-то хочет, чтобы он скорее закончился. Но от него никуда не деться. И именно сейчас момент, которого ты так долго ждал, приходит в самое неподходящее время… — Может, уйдём? — Джухён шепчет одними губами, мольбу и чувствует, как к горлу подступает ком. Она не выдерживает эти эмоции, что рвутся наружу. Джу верила себе и в то, что сердце давно выкинула его, а оставшиеся шрамы, затянулись, но нет. Вот она стоит, смотри, как он улыбается кому-то, элегантно поправляет волосы и что-то показывает рукой. Стоит и не смотрит на неё. Смотрит на другого человека. И Джухён этого достаточно, чтобы задохнуться. Внутренние шрамы души расползаются, разъедаются воздухом, котором она дышит с ним в этом зале… Она не выдерживает. Не может. Хотела его увидеть, но не так. — Прошу, — шепчет и чувствует, как глаза начинает щипать. Она отворачивается от своей прошлой любви, и хочет уйти, но слышит, как кто-то её окликает. — Пэ Джухен, — громко, раздражающе громко. К ней подходит взрослый мужчина и протягивает ладонь для рукопожатия, на что она деловито отвечает. — Не думал, главный инспектор налоговой службы посетит столь «пресный» вечер, — он мерзко улыбается, а Пэ сдержанно растягивает губы, ничего не отвечает, просто смотрит, как незнакомый политик ведёт с ней беседу, но не слушает. Не может. Сейчас она чувствует его взгляд. Только его. И хочет обернуться и заглянуть в тёмный омут, в котором найдёт свой спасательный круг из собственного омута кошмара. Но она не обернётся. Как бы сильно она этого не хотела, ей нельзя. Теперь они незнакомцы, у которых нет ничего общего, кроме короткого момента их жизни, который пропитан тёплом. Она любила и любит его, так сильно, что готова голову положить на плаху ради него, готова сердце вырвать из груди и вручить ему, пусть делает с ним что хочет, ей не важно. Главное чтобы он жил. И он живёт без неё. Улыбается, смеётся и живёт. — Прошу меня простить, — она кивает политику, разворачивается и направляется к выходу, больше не может выносить эту пытку под названием Чон Хосок. Она судорожно жмёт кнопку лифта, и радуется, когда кабина везёт её на верхний этаж здания. Ей нужна свобода, как жаль, что её у неё нет. Жадно глотает свежий ночной воздух, делает глубокие вдохи, и тяжело их выдыхает. Пэ словно пытается себя утопить в воздушной ванне. Ночная прохлада окутывает ее, и она хочет сжать себя руками, но не успевает. Чувствует, как на плечи приземляется что-то. Ей даже оборачиваться не надо, чтобы понять, кому принадлежит вещь. Пиджак пахнет лесом, и этим запахом она хочет дышать всегда. — Здравствуйте, будущий государственный советник, — на этих словах она оборачивается на Хосока и смотрит в родные шоколадные глаза. Пэ любит в этом человеке всё, пусть каждая деталь обычная и похожа на чью-то, для неё она исключительная и неповторимая. Его карие глаза, будто подгорелая карамель, которая растворяет и дарит сладкую нежность от взгляда. Хочет коснуться его щеки, приблизиться и заглянуть в глубину, но не делает. Только смотрит и чувствует, как прохладный ветерок раздувает её волосы и широкие концы брюк. — Давно не виделись, президент Чон, — она не протягивает ему руку, как и он. Они стоят и просто смотрят друг на друга. Когда-то родные люди стали никем в один миг. И если для Хосока, возможно, так и есть, то Джухён каждый раз закрывая глаза, перед сном возвращается в то время, где они жили в моменте и дышали полной грудью, дышали друг другом. Однажды Хосок говорил ей: что человеку иногда хватает мгновения, чтобы что-то забыть, но иногда и жизни недостаточно, чтобы забыть мгновение. Джухён не может забыть его уже пять лет. Чёртовы, пять лет. Каждый раз стоит над пропастью и клянётся себе, что последний раз думает о нём, но каждый раз всё превращается в пыль. Каждое данное себе обещание теряет ценность. Она может обещать кому-то, но не себе. Её сердце не может убить в себе другого человека. И надо бы смириться, да нельзя, потому что когда в тебе живёт человек, который тебя не любит, это невыносимо больно. — И правда, давно, — он усмехается и запрокидывает голову назад, смотря на небо. Наступает тишина, от которой хочется спастись и Джухён хочет уйти, но не может пошевелиться, будто ступни приросли к полу, заставляя смотреть и страдать. — Я тебе звонил, — произносит и смотрит на неё, а она готова поклясться себе, что на миг она видела печаль и тоску. Не видела. Это плод её воображения. — Видела, — произносит ровно, не показывая свою слабость перед ним. — Поэтому и не отвечала. — Скажи. — Зачем? — наклоняет голову немного вбок и улыбается самой печальной улыбкой, потому что слишком очевидный ответ для них обоих. Они оба знают, что если игнорирование не будет, будут страдания, и будут они в одну сторону. — Хочу услышать от тебя, причину игнорирования, — Чон обходит Джу, подходит к перилам, облокачивается, достаёт из кармана брюк помятую пачку с сигаретами и, достав одну, зажимает губами, закуривает. Делает шумно глубокую затяжку и выдыхает в сторону девушки тонкую струйку дыма. — Так что будь добра, скажи. — Давишь? — ровно, она не даёт себе слабину, пытается держать за все концы тросов, что сдерживают её. — Но я больше не та, глупая девочка, Хоби, — она специально произносит это ласковое прозвище, которое она для него придумала. Только ей позволено так его называть, и они оба это знают. И от этого воздух становится напряженным. — И твои приказы, пусть выполняет твоя жена. — Причём здесь она? — шипит зло Чон, на что Джу не сдерживается и делает шаг к мужчине, кладёт свою ладонь на его скулу, а после ласковым движением перемещает руку в чёрные, как ночь, волосы, начиная пальцами перебирать гладкие прядки. — При том, что она главная героиня, а я антагонист твоей жизни, и она мне ясно дала понять, что третий человек не может присутствовать в спальне президента страны. Да, президент Чон? — Джухен, — он судорожно выдыхает, когда она убирает свою руку от его волос. — Ты сделал выбор, — голос звучит печально, и Пэ хочет исправить это, хочет вернуть ему твёрдость и уверенность, но прекрасно осознаёт, что не может. Она поддалась своим чувствам, и они снова её топят. Снова эта невыносимая любовь, которая причиняет одну боль, сдавливает её грудную клетку, скручивает внутренние органы, так что она хочет их выплюнуть. Хочет харкать кровью, лишь бы перестать испытывать эти противные ощущения к человеку, которому ты не нужен, а если даже нужен, то он никогда не выберет тебя. Она всегда будет лишней в его жизни. Знала бы она это пять лет назад, когда познакомилась с молодым политиком, который был амбициозен. Его огонёк заражал и поглощал, заставлял следовать за ним и верить. И она это делала. Полностью отдалась ему, а что получила взамен? Предательство. — Выбор? У меня его не было, — снова затяжка, на этот раз глубокая, настолько, что фильтр не справляется. Выдыхает, тушит сигарету, выкидывает остатки за перила, и смотрит требовательно на Джу. — Враньё, — не сдерживает короткий смешок, и кивает каким-то своим мыслям. — У тебя был выбор, и в одном из выборов были «МЫ». Но что выбрал ты? Власть и деньги. — Меня заставили. — Снова враньё, Хоби, — мотает медленно головой, зачесывает пальцами волосы назад и смотрит куда-то в сторону, но не на него. — Ты мечтал быть президентом, а я мечтала тихой жизни, — Хосок не даёт закончить ей мысль, перебивается своим громким смехом. — Хотела жить спокойной жизнью? Сейчас твоя жизнь даже не пахнет спокойствием, — угрожающе грубо звучит его голос, его возмущают наезды в свой адрес. — Напомнить где ты сейчас? — Сижу на троне, параллельно твоему, — не теряется Джу. — Чтобы ты видел, кем я стала и на что я способна. — Хочешь засадить меня? — с любопытством спрашивает Чон, а Джухён смотрит и хочет крикнуть ему в лицо, что живет этой мыслью, но не может. Как бы сильно она ненавидела этого мужчину, она так же сильно его любит, и пошла, работать в налоговую, чтобы защищать будущего политика и его «гнилую» семью. — Кто знает, — мило улыбается и пожимает плечами, не давая точный ответ. — Хотя меня удивляет твоё мнение о себе, ты же знаешь, что мир не крутится вокруг тебя. — Когда-то твой мир крутился вокруг меня, — он говорит, а ей кричать хочется. Она чувствует как от его надменного взгляда и низкого тона голоса, внутри швы расходятся, а в голове механизмы ломаются. Он прав, и это бесит. — Не врешь, — лучшая защита, это согласиться со словами человека. — Я любила тебя, и ты меня любил. Но… — Я и сейчас тебя люблю, и хочу… — Закрой свой рот, — не даёт ему договорить Джу и произносит слова громче, чем хочет. — Я не позволю тебя снова сломать меня и уйти, нет. — Я тебя не ломал, мы расстались на понимающей ноте. Она смотрит удивлённо на Хосока, и не понимает, он шутит или говорит на полном серьёзе, если шутит, то ей совсем не смешно, а если на серьёзе, то она хочет начать истерично смеяться. Это был худший момент её жизни. Мгновение, которая она хочет стереть из памяти, но как назло, он настолько глубоко въелся, что навсегда будет маячить на подкорке её черепушки. Всегда на виду. — На ноте? Понимающей? Какой? — в голосе скользит обида, и пусть. Пусть слышит, как его слова задевают её за живое. — На той, где ты приглашаешь меня на свидание в ресторан? Или на той, где в этом ресторане сидит твоя беременная невеста? На какой понимающей ноте мы расстались, Чон Хосок? — она кричит, выплевывает слова, что давно душили и не давали дышать полной грудью. Джу поднимает лицо к небу, закрывает глаза и накрывает лицо ладонями, начиная его тереть. Грёбаный мир. Где она могла так ошибиться? Ошибка была, когда она познакомилась с улыбающимся парнем во время группового похода выпускников. Факультет политологии и экономической безопасности объединились. Глупое было решение. Ужасное. — Как. Я. Тебя. Ненавижу, — чётко шипит Джухён. — Я люблю тебя, — шепчет Хо и она слышит. Пэ резко опускает голову и поворачивает лицо в его сторону, смотрит покрасневшими глазами в его бессовестные. — Любишь? Я люблю, ты же любишь питаться человеческими эмоциями и искать эмоциональный адреналин. Для тебя это как наркотик. — Что ты несёшь? — Истину, — шипит. — Я могу поверить, что ты любил меня пять лет назад, но сейчас…чушь. — Ты всегда была такой, — он сглатывает и опускает голову, после поднимает, делает шумный вдох и судорожно выдыхает. — Какой? Правильной? Нормальной? Без эмоциональных качель? — Обычной скучной реалисткой. — Лучше быть обычной, чем сукой, которая забирает мужчину у беременной женщины. — Мы с ней, живём как соседи, она… — запинается, а Джухён не теряя времени, подхватывает его речь и перебивает. — Ты себя слышишь, Хосок? — подходит к мужчине, берет его лицо в свои руки, заставляя смотреть в свои глаза. — Она. Твоя. Жена. Она. Первая. Леди. Этой чёртовой страны. — И… — И сейчас, ты говоришь, о том, что молодой президент, не любит свою жену, а живёт с ней как с соседкой, а ребёнка завёл, как домашнего животного? Ты серьёзно? — Что? Все не так. — А как? — Просто вернись ко мне, — на одном дыхание выдаёт, а Джу отпускает его лицо и отходит от него на пару шагов назад. — И кем я буду? Любовницей? Или женой? Хотя если я стану женой, народу не понравится твоё поведение. Ты же знаешь нашу страну, мы слишком консервативны. Один раз и навсегда. Тогда кем я буду? Джу смотрит на Хосока, а тот молчит, она видит, как он хочет подобрать правильные слова, но не может, потому что знает, Пэ попала по всем болевым точкам истины. Она права. — Давай, просто видеться, — наконец-то произносит на выдохе уставши. — Мы помимо любовников, были ещё хорошими друзьями. — Нет, — мотает головой. Теперь Джухен знает, что слова «я люблю тебя» несут в себе много смысла и один из них «я могу сделать тебе очень больно, а тебе придётся терпеть». И это ужасно. — Я обещаю тебе, что сделаю всё, чтобы мы были счастливы, как тогда. Я не хочу причинять тебе боль. — Это сегодня, а завтра ты повторишь эти слова? — она чувствует, как глаза больше не могут сдерживать слёзы, и на скуле появляется первая мокрая дорожка, которую Джу быстро стирает рукой. — Если я обычная, то ты Хосок несчастный эгоист. Он кивает головой, молча задавая вопрос, и Джухен готова на него ответить. — Ты живёшь для себя, а любящий человек хочет, чтобы ты жил ради него, — произносит тихо мягко, без злобы, так будто хочет донести до маленького ребенка нужные слова, чтобы тот их понял. — Ты жила ради меня? — выдыхает и смотрит на девушку снизу вверх, и ему нравится она. Всё в ней было создано для него, но так же всё это было создано для обычного Хосока, а не для влиятельного молодого президента. Джухён родилась в обычной семье, без связей, денег и власти. Она ничего не могла дать Чону, кроме себя и своей любви, а ему этого мало. Он жаден, и Джу права, называя его эгоистом. — Да. — Ты жалеешь об этом? — Мы каждый день вынуждены делать выбор, независимо плохой он или хороший. Но каждая жизнь заслуживает того, чтобы ее прожить, каждая тропа — чтобы быть пройденной. Поэтому я сделала этот выбор, и я принимаю его. Но я задам другой вопрос, жил ли ты ради меня? Любил? Или всё было мимолетной иллюзией? — Чтобы преуспеть, надо принести жертву, — твёрдо и уверенно звучат его слова. Он верит в это, и эта мысль облегчает его жизнь. — Этой жертвой стала я? — понимающе спрашивает и кивает положительно головой, сама себе, отвечая на вопрос. — Да, — Хосок отвечает, а она ему улыбается. — Мне жаль… — Ты знал, что убийца зачастую любит возвращаться к своей жертве. — Зачем? — с интересом спрашивает. — Чтобы поговорить, — с лёгкостью отвечает Джухён. — Нам всем нужен кто-то, кому можно было бы рассказать историю своей жизни, а свое преступление убийца может обсудить только с тем человеком, который точно его не накажет. Со своей жертвой. — Я убийца? — усмехается Чон. — Да, — кивает Пэ. — И ты пошёл к своей жертве, чтобы показать, что у тебя всё хорошо и твоя жизнь прекрасна. — Я не этого хотел, Джу. — Знаешь, сколько раз я мечтала о моменте нашей встречи? — спрашивает. — Много, — сама отвечает. — Прокручивала в голове, наш диалог, поведение, — останавливается, отворачивается от Хосока, смотрит вдаль ночного города. — Честно, думала встретимся при рабочих обстоятельствах, а оно вон как вышло, светский приём. Мне сказали у тебя сегодня важная встреча с премьер министром, и на приёме тебя не будет. — Но я пришёл. — Да, — выдыхает. — Почему ты отвергаешь меня? — их диалог продолжается, а Джухён думает, когда он подойдёт к концу, когда наступит момент их прощания? И он наступает, в её кармане брюк звучит телефон, она отвечает, внимательно слушает собеседника, и сбрасывает, сообщая, что сейчас приедет. — Мне надо идти, было приятно поговорить, — Джу стягивает с себя пиджак, и протягивает его Хосоку. — Лучше быть несчастной без тебя, чем с тобой, Чон, — Хосок хватает её за запястье и задаёт последний вопрос с надеждой на отрицательный ответ. — У тебя кто-то есть? — Через месяц свадьба, — мягко улыбается и выскальзывает из чужой хватки. — Ты ведь его не любишь? — Ты тоже не любишь свою жену, и что? Прощай, Чон Хосок.