Благословлены неверными решениями

      Замешательство.       Первое ощущение, которое накрыло Драко, когда взгляд сфокусировался на скоплении людей, которые двигались в их направлении. Крик, что разрывал барабанные перепонки, стих, а на его место пришла мёртвая тишина.       Драко оторвал взгляд от марша, возвратившись к Теодору.       В глаза бросилась бледная кожа. Она так неестественно смотрелась на его лице. Возникла мысль, что из него ушла жизнь, оставив лишь тень. Ходячая скульптура эпохи Возрождения.       Кудрявые волосы прилипли ко лбу, спутавшись и склеившись от капель дождя.       Ощущения, что зарождались внутри, вскрывали лезвием ножа не зажившие раны.       Его собственное сознание играло с ним, воспроизводя до боли знакомую картину, которую он видел сотни раз в своих кошмарах.       Была ли разница?       Холодный пол Малфой Мэнора или пропитанная грязью трава? Чувства — вот что оставалось неизменным. Страх, замешательство, безнадёжность. Они ворочались у него под кожей, обжигая душу.       И в этом ворохе жалких и ненавистных эмоций он зацепился за то, что было ему ближе всего. Схватился за него, словно за спасательный круг.       Ненависть.       Он запустил дрожащую руку в пальто, обхватив пальцами палочку с такой силой, что ощутил, как покалывала магия, вызывая импульс судорог.       Поднявшись с колен, Драко почувствовал биение собственного сердца, что отдавалось в груди тихим гулом. Его взгляд остановился на знакомой форме. Что-то щелкнуло в подсознании, вырвав наружу мысли.       «Блять. Сука, Блейз был прав с самого начала. Это все блядский фарс», — пронеслось в сознании Драко, когда вереница ног, преследуемая твёрдым голосом, синхронно остановилась.       Грозный мужчина средних лет вышел вперёд, привлекая внимание своим шрамом, который пересекал грубое лицо от брови до левой щеки и продолжался по шее, в виде старых и заживших рубцов, скрытых за воротом фиолетовой мантии.       — Так-так, — его лицо осветила хищная улыбка, растянув тонкие губы. — Какая неожиданная встреча.       Драко узнал его.       Голос.       Тот, что выворачивал нутро, выпуская тёмную сущность души.       Áльмон Кросман.       Лучшая ищейка, что имелась у Министерства. Бóльшая часть Пожирателей, что гнила сейчас в Азкабане, была поймана им и его стаей. Желание как можно быстрее подняться по карьерной лестнице выбило из него всю человечность, обнажив больные фантазии.       О методах допросов ходило множество слухов, и, что бы не говорили, все сходились в одном — Кросман был социопатом, преследуемым манией величия. Он коверкал, резал, калечил. Ему не важно, будут у пленников глаза или только чёрные впадины, леденящие душу. Смогут ли они говорить, или сколько пальцев останется после.       Ему не было никакого дела до людей. Цель, результат и информация. Вот что волновало его больное сознание.       Взгляд зелёных глаз хотелось содрать вместе с кожей. Отвратительный, пропитанный презрением. Злоба застыла в каждой мышце. Желваки на лице заходились в танце, которые было не остановить.       Серые глаза пристально сканировали его силуэт, зная, на что нужно надавить.       — Я смотрю, тебе выделили новую форму, Кросман, — ледяные глаза сверкнули презрением. — Но что бы ты на себя не напялил, — палочка сделала пируэт в воздухе, обведя его тело. — Ты так и останешься маггловским выродком. Никакие тряпки не смогут это исправить.       Последнее слово Драко произнёс особенно чётко, пробуя его на вкус.       Эмоции, мелькнувшие на лице Кросмана, принесли эйфорическое наслаждение. Кривая улыбка, походившая на оскал животного, заиграла на его губах. Взгляд зелёных глаз встретился с ледяной серостью.       И в следующее мгновение палочка аврора рассекла воздух, осветив окрестности голубым свечением.       — Инкарцеро, — крикнул Кросман.       Драко не успел осознать происходящее, как мимо его уха с громким свистом пролетела белая вспышка, преследуемая твёрдым голосом:       — Протего.       Он обернулся в поисках источника звука и наткнулся на ожесточённый взгляд.       Грейнджер.       Натянутая словно струна в боевой стойке и с вытянутой палочкой в руке.       Заклинание ударилось о щит и растворилось, не достигнув цели. Она стояла всего в нескольких футах от него.       Макгонагалл выскользнула из-за её спины тенью, и полы синей мантии начали развеваться, собирая грязь с земли. Проходя мимо Драко, она мельком бросила взгляд на Теодора. В этот момент он заметил на её лице оттенок гнева и какой-то непонятной эмоции. Директор встала перед ним, отсекая переглядки серых и зеленых глаз.       — Мистер Кросман, я надеюсь, то, что мы сейчас увидели, поддаётся объяснению, — её голос сочился нескрываемой злостью. — И вы немедленно мне объясните, по какому праву привели этих людей!       Гермиона прислушалась, фамилия казалась ей до боли знакомой, и похоже, что она не раз мелькала перед глазами. Мозг судорожно пытался вспомнить, где и когда мог слышать её.       — Мы предупреждали, Минерва, что барьеры будут установлены. Это было одним из главных условий.       Эмоция, что отражалась на лице Макгонагалл, явно не нравилась Кросману.       Он посильнее сжал палочку в руке. Не угрожая, но держа достаточно близко.       — Вот именно. Вы предупреждали, — возразила директор. — В письме, подписанным министром, было строго оговорены время и день. И я, как директор школы, должна была обезопасить детей.       Аврор сделал резкий шаг в сторону Макгонагалл. Грязь под ногами издавала отвратительные хлюпающие звуки, пока расстояние не сократилось вдвое. Взгляд голубых глаз прожигал исполосованное лицо Кросмана.       — Детей? Вы считаете преступников и Пожирателей Смерти детьми, Минерва? — с нескрываемым отвращением проговорил он.       Что-то щелкнуло в подсознании, мысли выстроились в цепочку, и Гермиона ощутила волну холодного пота, что прошлась вдоль позвоночника.       «Точно! Альмон Кросман. Рон упоминал о нем в одном из своих писем. Как-то раз он пришёл в их магазин с просьбой дать показания против отца Малфоя».       — Мне не нравится ваш тон, Альмон, — отчеканила Макгонагалл, пристально глядя в его глаза.       Подол синей мантии шелестел по ботинкам аврора, намекая на окончание разговора. Директор развернулась, и хрупкая спина приняла удар слов на себя.       — Несмотря на все обстоятельства, Минерва, вы все же не смогли их защитить, — усмешка растянула его губы. — Мистер Нотт стал невольной жертвой.       Повисла гнетущая тишина. Слова казались похожими на пыль, которая оседала в сознании. Гермиона оторвала взгляд от фигуры Драко и перевела на Кросмана.       — Что вы сказали? — раздражённо спросила она, сжав в руке палочку. — Жертвой?       Он повернул голову в её сторону, бросив небрежный взгляд. Со стороны казалось, что для аврора была сродни надоедливому звуку. Он скривил губы наподобие улыбки и ответил:       — Круцио, мисс Грейнджер, его вы хорошо должны знать.       Зелёные глаза блеснули недобрым огоньком, и Гермиона ощутила медленную волну желчи, подбирающуюся к горлу.       — Как долго воздействовало проклятье? — с явным раздражением в голосе спросила Гермиона.       — Семь минут… — он поднял руку, посмотрев на часы, — и пятнадцать секунд беспрерывного воздействия. Новая разработка.       Гермиона могла физически ощутить всю тяжесть слов, что застыли в воздухе. Каждое из них, казалось, было пропитано нескрываемой гордостью.       Она сорвалась с места. Слова давили тяжёлым грузом, закручивая внутренности в узел беспокойства. Тремор в руках набирал большую силу, отчего палочка чуть не выпала из рук. В сознании закрутились мысли, точно шестерёнки.       «Слишком долго. За такое длительное время воздействия его мозг мог не выдержать. Вероятность повреждения сознания больше шестидесяти процентов».       Гермиона провела за изучением проклятья не одну бессонную ночь. Но всё, что она смогла узнать, — как минимизировать последствия.       Она бежала, не замечая людей вокруг, отталкивая преграду на пути в виде Малфоя. Колени ощутили неприятную прохладу, грязь перепачкала джинсы и руки, едва ли это стоило внимания.       Гермиона взмахнула палочкой, выводя диагностические заклинания.       Дрожь в руках не давала ей сосредоточиться для более продвинутых чар, но то, что она увидела, было достаточно. Шар завис в воздухе, и она затаила дыхание. Секунды казались вечностью, пока маленький сгусток света проходил вдоль тела Теодора.       В районе ног и рук были небольшие ссадины, на одной из кистей виднелись порванные сухожилия.       Шар света проскользнул дальше, и её лицо озарила вспышка оранжевого цвета. В районе грудины виднелись повреждения. Шар двинулся выше, и, достигнув головы, он замер, и Гермиона вместе с ним.       — Блядская ищейка. Ты совсем псих, — крикнул Драко, резкими шагами сократив расстояние до Кросмана.       — Ц, псих? — едва успел сказать аврор, как Малфой надавил палочкой ему на ярёмную вену и с силой сдавив мантию, дернул на себя.       — Заткнись, — палочка сильнее уткнулась в кадык. — Звук, что ты издаешь, вызывает у меня желание исполосовать твоё лицо ещё сильнее.       Драко наклонился к ненавистному лицу, обведя взглядом контур шрама. В глубине души он ощутил, как что-то тёмное рвалось наружу, пробиваясь в схватке с клочками того светлого, что он пытался сохранить. Оно рвалось беспощадно, со злостью, заполняя и пробираясь дальше, обволакивая органы, подбираясь ближе.       Несколько человек из колонны, что стояли за Кросманом, сделали шаг вперёд, достав палочки. Шелест мантии, и морщинистая рука поднялась с зажатой палочкой в предупредительном жесте, с опаской бросив взгляды на развернувшуюся картину.       Вспышка света отвлекла внимание.       Гермиона повернула голову, и её лицо осветил заветный цвет. Зеленый. Она вздохнула от облегчения и поднялась на ноги.       «Слава Мерлину, действие проклятья практически не затронуло сознание. Возможно, новая разработка Кросмана изменила его структуру».       Сделав мысленную пометку в голове, взгляд зацепился за фигуру, что выскользнула из общей массы со свитком в руке, который попутно разворачивала. Смуглая женщина средних лет шла в направлении к Макгонагалл.       — Согласно шестой поправке Визенгамота от двенадцатого апреля тысяча девятьсот девяносто девятого года, условный срок включает в себя ряд ограничений, которые обвиняемый должен соблюдать беспрекословно. В случае нарушения данных условий приговор будет изменён на пожизненное заключение без повторного рассмотрения дела.       Голос стих, оставив после себя напряжение, что осело в глубине души. Вязкое, неприятное, чувство.       — Довольно! — прокричал Кросман. — Мы забираем всех, Минерва.       От громогласного голоса возникло ощущение, что земля завибрировала под ногами. От его слов прошелся разряд от кончиков пальцев до головы, обволакивая сознание.       Драко посмотрел в зелёные глаза.Ужас, что застыл на лице аврора, доставлял неподдельное, обжигающее удовольствие.       Глаза заволокла пелена эйфории, отключив от внешнего мира. Погружая глубже в темноту, из которой не хотелось выбираться. И в этом ворохе эмоций, что поглощали его, он услышал слабый звук до боли знакомого голоса, который заставил темноту отступить обратно.       — Экспеллиармус.       Палочка вылетела из рук, вырвав Кросмана из цепкой хватки и отбросив их друг от друга, и приземлилась в морщинистую руку Макгонагалл.       — У вас нет оснований для того, чтобы забрать их, — проговорила Гермиона, пристально взглянув на Кросмана.       Растирая раскрасневшуюся шею, аврор обернулся на звук голоса. Взгляд зелёных глаз моментально нашёл её.       — Не лезли бы вы, мисс Грейнджер, не в свое дело. Они нарушили условия, даже ваша дражайшая… — его слова тут же прервались тихим кашлем, — директриса нарушила их.       — О чем вы? — пытаясь сообразить, уточнила Гермиона.       Кросман самодовольно улыбнулся.       — С момента получения письма директор Макгонагалл должна была направить ответ в течение трёх дней. С именем и фамилией ответственного лица, который будет сопровождать, — его взгляд остановился на теле Теодора, и тень наслаждения промелькнула в зелёных глазах, — осужденных каждую пятницу в Министерство. А также…       Голос Гермионы прервал его, не дав закончить. Она и так уже по уши погрязла в этом с того самого момента, когда отправила письмо Макгонагалл. Она согласилась помочь — обещала.       — Я их ответственное лицо.       Слова разлетелись по местности, как ветер. Она не хотела, чтобы слова восприняли неправильно, но вышло всё именно так.       От взглядов, прожигающих тело, было не спрятаться. Гермиона обвела взглядом присутствующих, вальсируя от зеленых глаз Кросмана, в которых читалась искренняя ненависть, до шокированных голубых глаз Макгонагалл.       Но больше всего она ощущала взгляд Драко, который впивался в теле, как иголки, сканируя и изучая, как какую-то диковинку, что раньше ему видеть не доводилось.       Тихий смех раздался в полной тишине, оторвав Гермиону от созерцания Драко. Кросман сложил руки на груди, ритмично постукивая большим пальцем.       — Похвально, мисс Грейнджер, — тонкие губы растянулись в улыбке. — Героиня войны берётся за перевоспитание Пожирателей Смерти. Отличный заголовок.       Ярость прорывалась с каждым словом, произнесенным Кросманом. Магия покалывала на кончиках пальцев, раздражая воспаленный шрам. Она почувствовала, как кровь начала просачиваться сквозь рукав толстовки, спускаясь обжигающей струйкой по замерзшей руке.       Окружающая обстановка начинала давить на воспаленное сознание, путая в ворохе чувств и эмоций, которые ярко отражались на лице. Гермиона неотрывно следила за Кросманом. Она решила играть по его же правилам.       — Да, вы правы, — в её глазах промелькнул злобный блеск. — Мне кажется, он будет отлично смотреться рядом со статьёй, в которой подробно опишут ваши действия за сегодня.       Кросман прищурился. Ему явно не нравился тон Гермионы и её двусмысленные намёки.       — Не понимаю, о чем вы, мисс Грейнджер, — удивлённо произнёс он, разведя в руки в стороны.       Развернувшаяся картина не оставила без внимания пристальный взгляд серых глаз.       — Нападение на учеников, угроза жизни, — Гермиона говорила, совершенно не смущаясь. — Использование непростительных заклятий. Злоупотребление полномочий. Мне продолжать?       Невинности, что отражалась на лице, поверила даже Макгонагалл. Она с такой легкостью надавливала своими фразами на аврора в присутствии подчиненных, что Драко показалось, может, он вообще не знал Грейнджер до этого момента?!       Кросман сузил глаза. На лице отразилась непонятная Гермионе эмоция, но он всё же ответил.       — Что ж, мисс… — он наклонился в её сторону, как бы отряхнув грязь с мантии. — Будь по-вашему. Но уверяю, это не последняя наша встреча.       Аврор выпрямился, бросил последний взгляд в её сторону и развернулся, забирая с собой вереницу людей.       Когда их очертания стали почти незаметны, она наконец-то смогла вздохнуть.

***

      Её глаза неотрывно следили за шаром света, что застыл над телом Теодора, периодически запуская лёгкий разряд импульсов, что усиливал тремор в руках.       Принести его в свою башню было не самым умным решением, по мнению Гермионы, но так она могла контролировать его состояние, не встречаясь с любопытными лицами. Комната освещалась лёгким зеленым свечением, отчего создавалось впечатление, что она находилась в гостиной Слизерина.       «До чего иронично», — пронеслось в сознании прежде, чем воспоминания поглотили её.       Она ни разу не была в гостиной змей, но по рассказам Гарри и Рона примерно могла составить картину. Воспоминания о друзьях укололо где-то в районе сердце, вызвав непрошеные слёзы.       Их отсутствие в жизни Гермионы ощущалось так противоестественно. Как целое разорвали на части, оставив лишь жалкие клочки прошлого, пытавшиеся жить дальше. По отдельности.       В голове мелькнули рыжие волосы Рона, и в нос проник слабый запах полевых цветов. Раньше Гермионе нравился этот запах. Он успокаивал, дарил ощущение семьи и спокойствия. Моргнув, рыжие волосы сменились невинными, зелеными глазами Гарри, которые всегда вселяли уверенность в завтрашнем дне и давали опору под ногами.       Теперь уже ей приходилось жить без полевых цветов, окруженной лишь ненавистным серым взглядом. Она ощущала себя в лодке: ноги стоят крепко, но курс постоянно меняется.       Дабы отвлечься от болезненных воспоминаний, она посмотрела на часы: секундная стрелка с неприятным звуком двигалась по циферблату, и руки Гермионы зачесались от желания как можно сильнее кинуть их о пол. И наблюдать, как стекло разлетелось бы на тысячи маленьких осколков с громким звуком, прогнав давящую тишину, что поселилась здесь с самого приезда.       Зеленое свечение начинало раздражать глаза, и Гермиона закрыла их, откинувшись на спинку кресла. Позволив водовороту мыслей уносить её как можно дальше. Она ощутила легкое, невесомое чувство, что закружило обстановку вокруг.       «Возможно, на меня так действует ощущение того, что я сейчас не одна. Ощущение безопасности? Я уже и забыла, что такое безопасность».       Тихий смех вырвался из горла, разбавив тишину, а вместе с тем возвратив Гермиону в реальность.       Лёгкость ушла, уступив дорогу суровой реальности. Её разум старался справиться с последними событиями, обдумывая план и приводя бесчисленное количество аргументов, почему ей не стоило возвращаться. Но она вернулась, она здесь, и она попала.       После того, как Гермиона вызвалась быть надзирателем змей, она так и не успела обдумать, на что именно подписалась. И какая ответственность теперь ляжет на её и без того хрупкие плечи.       Громкий стук в дверь отвлёк от размышлений. Она попыталась подняться, но тело предательски притянуло назад. Она провела без движения примерно два часа. С того самого момента, как дверь за Макгонагалл закрылась.       И сейчас каждое лёгкое движение вызывало неприятный разряд в позвоночнике, расползаясь дальше в виде паутины. Предприняв еще одну попытку подняться, она для большего рывка оттолкнулась ладонями от подлокотников кресла. Гермиона почувствовала каждый позвонок, что выпрямился и встал на место с неприятным хрустом.       Сделав нерешительный шаг, её тут же остановил еще один настойчивый стук в дверь, более громкий, чем предыдущий. Странное чувство беспокойства и тревоги тут же скрутило внутренности, усилив тремор в руках. Она сжала ладони в попытке успокоить себя.       Каждый шаг казался до неприличия громким, пока расстояние не сократилось. Подходя к массивной дубовой двери, Гермиона, прислушиваясь, замешкалась. Вереница странных чувств кружила в подсознании. Симфония голосов, что доносилась из-за двери, была едва различимой.       Бросив взгляд на тело Теодора, Гермиона всё же опустила пальцы на ручку и повернула. Дубовая дверь с тихим скрипом открылась, прервав гул голосов.       В тусклом свете факелов глаза смогли различить очертания двух фигур, что тенью сливались с обстановкой.       — Грейнджер, — баритон Забини эхом отдавался от стен. — На пару слов.       Не потрудившись взглянуть на неё, Блейз проскользнул внутрь башни, преследуемый тяжёлым запахом парфюма. От терпкого запаха глаза начало будто резать скальпелем. Мозг судорожно пытался осознать происходящие, как вдруг что-то острое впилось в её плечо, оттолкнув. Едва успев ухватиться за край двери, в мысли ворвался голос.       — С дороги, Грейнджер! — проговорил Малфой, слившись с темнотой и пройдя вслед за Блейзом.       Гермиона обернулась, бросив злой взгляд на их фигуры. Раздражение зародилось в районе груди и не спеша распространилось на всё тело. Она сдавила край двери с такой силой, что почувствовала, как дерево впилось в ладони. Вложив всё раздражение в замах, она с силой захлопнула дверь, и легкий ветерок прошёлся по лицу, охладив её пыл. Глубоко вздохнув и собравшись с силами, Гермиона обернулась и произнесла:       — Что вам нужно?       Малфой повернул голову в её сторону, проигнорировав вопрос. Забини же, закатив глаза, решил взять инициативу на себя.       — Ну, начнём мы, пожалуй, с главного… — переглянувшись с Драко, Блейз помедлил. — Мы не часто говорим это, но спасибо, что спасла этих придурков.       Её глаза округлились от удивления. Она ждала много вопросов, обвинений, может быть, даже поспорила бы с ними насчёт её решений. Но Гермиона определенно не ожидала этого.       Повисла тишина, которую изредка нарушало прерывистое дыхание Теодора. Гермиона перевела на него взгляд, обдумывая брошенные слова Забини. Лёгкое движение в углу приковало к себе внимание.       Малфой вышел из темноты неспешными шагами, обходя диван и двигаясь в её направлении. Не раздумывая, Гермиона схватила палочку и наставила на мужскую фигуру. Он замер, приподняв брови от неожиданности, с опаской взирая на её руку, что заходилась в танце судорог.       — И как ты собралась лечить Нотта? — засунув руки в карманы брюк поглубже, проговорил Драко. — Ты, блять, стакан с водой спокойно выпить не сможешь, не залив всё вокруг.       Забини удивлённо приподнял брови, разглядывая руку, внимание на которой заострил Драко. Как бы подтверждая свои слова, Малфой обернулся на Блейза и кивнул.       Несколько напряженных секунд она молча всматривалась в его лицо. Стрелка часов отбивала ритм на нервах, и она очень пожалела, что не разбила их. Взгляд серых глаз хотелось содрать вместе с кожей, только бы избавиться от него. Напряженная атмосфера добавляла Гермионе уверенности, и та перевела палочку с лица Малфоя на стену, прокричав:       — Редукто!       Нарушив тишину, часы с громким звуком разлетелись на сотни осколков. Забини лишь дёрнул рукой, увернувшись от летящих в него деревяшек. Малфой же так и остался стоять, пристально разглядывая её. Ни один мускул на лице не дрогнул. Палочка вновь устремилась промеж глаз, вызвав усмешку на его губах.       — И что дальше, Грейнджер? Твоё маленькое представление должно было что-то нам доказать? — сделав на последнем слове акцент, проговорил Драко.       Гермиона сощурила глаза, пытаясь осознать его замысел. Малфой проверял её, в этом не было сомнений. Она выдержала его взгляд, не позволив пробиться дальше. Несколько секунд они сверлили друг друга, как комнату поглотила вспышка оранжевого света, что прервала их безмолвную перепалку.       Забини удивлённо перевёл взгляд карих глаз на шар, что парил над телом Теодора.       — Какого хрена? — поднявшись на ноги, сказал Блейз.       Гермиона бросила последний взгляд на Драко, обходя, направляясь к Теодору, быстрыми шагами сокращая расстояние.       Шар издавал тихие вибрации, намекая на изменение в состоянии.       Теодор лежал на диване, окружённый большим количеством диагностических чар, которые были направлены на разные участки его тела. Тот, что висел над головой, сменил цвет на оранжевый. Угрозы жизни не было, но его мозг и сознание терпели изменения.       Гермиона поднесла палочку, чтобы расширить показатели, как вокруг её запястья обвили кольцом тонкие пальцы. Обжигая ледяным прикосновением чувствительную кожу, пробираясь выше к воспаленному предплечью, обволакивая шрам.       — Ты, блять, собственный тремор излечить не можешь, — прогремел голос Драко у лица. — С чего ты решила, что хватит сил помочь ему? — глаза метались между лицом Грейнджер и телом Теодора. — Почему бы не отвести его в Мунго или на худой конец к Помфри?       Она выслушала его, молча наблюдая, как двигались его губы, впитывая смысл брошенных слов. Тихо фыркнув, она ответила:       — Потому что никто из них, — она подняла на него полной боли взгляд и несколько раз моргнула, остановив подступающие слезы, — никогда не подвергался заклятью Круциатуса. Да, они могут снять действие проклятья, но никто из них не понимает, что на самом деле с тобой делает..круцио.       Тёплое прикосновение к её коже обожгло ладонь, отчего Драко ощутил себя уязвимым. Гермиона стала первым человеком, к которой он прикоснулся за последнее время. Все произошло словно в тумане, он не хотел её трогать, но тело все сделало за него.       Он бросил взгляд на Блейза, ища поддержку в его глазах. Тот лишь покачал головой, отойдя ближе к двери, намекая на это и Драко. Он разжал ладонь, выпустив хрупкое запястье из цепких пальцев, и, развернувшись на пятках, нырнул в темноту.       Выходя из башни, он все ещё ощущал её тепло на пальцах.

***

      Когда дверь закрылась и в комнате повисла тишина, Гермиона ощутила странное чувство ностальгии. Их перепалки с Малфоем всегда распаляли её нрав. Раньше они были чем-то обыденным, но теперь казались давно забытым. Пара брошенных фраз, и мозг Гермионы проводил бессонные ночи, анализируя и прокручивая в голове фразы, что так и не слетели с языка. Теперь же Гермиона могла сказать ему всё, что только хотелось.       Слабое движение пальцев Теодора приковало внимание Гермионы. Его хриплый голос нарушил тишину.       — Грейнджер, — он приоткрыл глаза и поморщился, пытаясь разглядеть окружающую обстановку. — Тебе стоило взорвать его голову вместо часов.       Слабый голос Теодора отозвался в сознании Гермионы странным звуком. Он напоминал ей собственный тихий голос, что прорывался после приступов. Не живой, пропитанный болью, что разрушала её жизнь. Она проигнорировала его слова, переведя взгляд на шар.       — Как давно ты в сознании? — тихо спросила Гермиона, изучая показатели.       Взгляд карих глаз был обращён в потолок, отчего он видел Гермиону лишь наполовину. Но звук её голоса помогал сориентироваться в пространстве, внося небольшую ясность в окружающую обстановку.       — Примерно со слов «...спокойно выпить не сможешь, не залив всё вокруг», — спародировав тон Малфоя, сказал Теодор.       Гермиона закончила проверять показатели и опустилась на колени, чтобы их лица были на одном уровне. Поднеся дрожащую руку к его лицу, она аккуратно убрала выбившуюся прядь и повернула его голову на себя. Внимание привлёк небольшой шрам, что располагался поперёк переносицы. Несколько секунд она молча всматривалась в блёклую полоску, ощущая на себе пристальный взгляд его глаз.       Рядом с ним она не ощутила раздражение или злости, даже бушующая ярость сейчас молчала. Странное ощущение спокойствия обволакивало её тело, размывая очертания окружающей обстановки. Но Гермиона не могла позволить себе отключаться от реальности. Несколько раз моргнув, она растерянно перевела взгляд на его глаза.       — Что последнее ты помнишь? — усевшись поудобнее на полу, спросила Гермиона.       Нотт тихо хмыкнул, смотря на потолок:       — С чего бы мне отвечать, Грейнджер? — парировал Теодор.       Гермиона еле сдержалась, чтобы не закатить глаза, но всё же могла понять его решение. Слизеринцы напоминали ей дикое животное, что она пыталась приручить.       — Я должна понять, насколько твоё сознание нестабильно. И поэтому мне нужно, — акцентируя внимание на последнем слове, сказала Гермиона. — Знать, что последнее ты помнишь.       — Не хочу, Грейнджер.       Она непонимающе уставилась на него в надежде, что он объяснит. Но Теодор лишь попытался подняться, вызвав гримасу боли на своём лице.       Отчего шар, паривший над грудной клеткой, завибрировал, сменив цвет на бледно-красный. Гермиона подскочила на ноги слишком резко, из-за чего в глазах помутнело. Ей потребовалось пара секунд, чтобы собраться и наклониться к Теодору.       Уложив его обратно на диван, она встретилась с его пристальным взглядом.       — Что? — не выдержав, спросила Гермиона.       Он перевёл взгляд на её губы, криво усмехнувшись.       — Мне кажется, тебе нужна салфетка Грейнджер.       Подняв трясущуюся руку, Теодор поднёс пальцы к своему лицу, намекая, чтобы она сделала так же. Гермиона, не понимая его намёков, поднесла пальцы к верхней губе и ощутила что-то вязкое и горячее.       Пальцы словно обожгло огнём.       Она оторвала руку от лица, разглядывая, как бордовые капли формировались в струйки, стекая с худых пальцев. Гермиона перевела отстранённый взгляд на его лицо.       — Видимо, тебе тоже нужна помощь, Гриффиндор.