Падшие боги

— Не бойся, ещё недолго, всё получится, — улыбнулась Кора, стараясь поддержать нервничающего парня. Тот испуганно таращился по сторонам, сжимая нервные пальцы в кулаки на коленях. Только слова девушки и её присутствие напротив хоть как-то успокаивали его. Ещё бы — непривыкшим плыть по реке Стикс было всегда жутко, ведь что только не чудилось в мёртвых водах. Молодой человек опасливо поглядывал на старика-паромщика, направляющего их огромную лодку к другому берегу. — Он мне совсем не рад, — тихо шепнул парнишка. — Харон никому не рад, — улыбнулась в ответ Кора. — Но золотая ветвь из моей новой рощи стала для него специальным разрешением, поэтому он не мог отказать. Сухие потрескавшиеся губы старого паромщика под капюшоном злобно поджались, но он промолчал. И причалил к берегу. Кора помогла выйти из лодки своему спутнику. Он спотыкался, ноги его были слабыми, но она упорно взбиралась с ним наверх, по тропе сквозь усеянное поле костями, находя нужные места, где их ноги ничего не жгло. И вскоре впереди показался долгожданный свет, словно выход из пещеры. — Вам ничего за это не будет? — парень обернулся, встревоженным взглядом смотря на застывшую Кору перед ярким светом впереди. — Нет, кроме нытья и злобного шипения, но к этому я привыкла, — отмахнулась она. — Иди вперёд, Бин. Ты заслужил второй шанс. Ты слишком молод и талантлив, чтобы так рано уходить из жизни. Отражай свет жизни, как яркая Луна. — Я не забуду вас и то, что вы для меня сделали, — тёплая улыбка озарила его добродушное лицо. И он сделал шаг в свет. Шаг в мир живых, обычную реальность. — Забудешь, — слабо улыбнулась Кора, смотря, как его душа исчезает, касаясь первого луча настоящего солнца на Поверхности. — И это хорошо, что забудешь. Это будет значить, что твоя душа добралась обратно до тела. Она искренне верила, что он очнётся. Сейчас, когда он лежит бездыханным на полу в гостиной, и врачи реанимируют его молодое остановившееся сердце. Сквозь его воспоминания от прикосновения к оболочке его души Кора слышала истеричный плач — его мать и сестра в данный момент стоят рядом на коленях, держа его за руку и молясь всему, чему можно, чтобы его сердце забилось вновь. Кора сама вдруг засмотрелась на сияющий свет перед собой. И вдруг не сдержалась от соблазна — тоска была слишком велика. Она сделал шаг и зажмурилась от яркого света, оказавшись на Поверхности. Был ещё день, и небо было таким безоблачным, таким голубым… Сколько она не видела живое небо? Практически год? Год жизни в Подземном Царстве. Кора вздохнула всей грудью, и казалось, воздух зацвел в её лёгких. Только зацвели реальные цветы под её ногами, расходясь сочным оазисом в стороны. Так ещё бывало, когда она была перевозбуждена, и эмоции брали вверх. Но Кора уже практически полностью могла контролировать эту силу. Золотая Роща в Царстве Мёртвых, созданная ею, как какой-то музей-достопримечательность, уже сыскала славу у других падших богов. Впереди крикнула чайка, а затем ещё одна. Кора улыбнулась, глядя на крупную птицу у лавочки. Её лица коснулся мягкий ветер, принося запах морского бриза. Улыбка расцвела на её лице, сердце радовалось, как у ребёнка. Кора отчаянно захотела увидеть море, хоть на пять минут перед возвращением, и бодро шагнула в сторону пирса, решив позволить себе мимолётное удовольствие. Но тут её дёрнуло обратно, словно изломанные руки, сотканные из густых теней, обхватили за тело и рванули назад, затаскивая обратно под зёмлю. Она даже пискнуть не успела, как её перенесло в Подземное Царство, прямо в тронный зал Аида. Кора неудачно шлёпнулась на ягодицы и прокряхтела. А подняв глаза, она увидела над собой выросшую тень. Сонхва остановился рядом, и его ледяная маска трещала по швам — в глазах клокотала холодная ярость. — Ты что творишь? — сквозь зубы прошипел он. — Мы договаривались — ты пока не можешь выйти. — Я хотела всего лишь пять минут подышать воздухом напоследок, не собиралась я сбегать. Это же бесполезно, — скривилась Кора, лениво поднимаясь. Она вовсю игнорировала этот свирепый испепеляющий взгляд, обращённый на неё. — Ты вывела живую душу наружу! — сталь сквозила в голосе Сонхва. — Заставила Харона переправить её обратно, воспользовавшись новыми полномочиями. Он ведь никогда никого не перевозит обратно. Мальчишка должен был умереть, это его судьба. — Это был несчастный случай! — в сердцах возразила Кора. — Он был талантлив и так молод! Он любил жизнь, но переборщил с успокоительными таблетками, и слабое сердце не выдержало. Он не хотел умирать, он хотел дарить свои песни людям! Свои светлые и чистые песни! Не отрицай, ты слышал сотни голосов живых, плачущих за ним! Ещё не прошло два часа, как его душа упала сюда! Она не покрылась энергией этого места, как положено, и я пыталась успеть её вывести, пока не поздно! — Перед Смертью все равны, без исключения, — сухо возразил Сонхва. — И не тебе с твоими смертными эмоциями вмешиваться в упорядоченный поток цикла жизни. — Тогда тебе не стоило наделять меня божественной силой, — огрызнулась она в ответ. — Я не сухарь и не хочу лишать мир надежды. Моя сила создана для жизни, а не для того, чтобы глядеть, как иссыхает другая. Злые молнии сверкнули в глазах Сонхва. Он шагнул ближе, нависая над Корой, практически утыкаясь в неё носом. Она смело подняла на него глаза, молча бросая вызов. Она уже не боялась его, хотя понимала, что ей пока с ним не потягаться ни в чём. — Кхм-кхм! — раздалось рядом. — Может, вы потом наедине пособачитесь, как счастливая семейная пара? А сейчас уделите время мне, скромному гонцу? Мне не очень нравится прохлаждаться в Царстве Мёртвых, тут зловещая аура для моей нежной кожи. Сонхва и Кора одновременно повернули головы, раздражённо глядя на Чонхо перед ними. Тот упёр руки в боки и нетерпеливо постукивал ногой, где на ботинках трепетали полупрозрачные крылышки. Сегодня он зачем-то вырядился в почтальона, типа гонец по-современному. У Чонхо была какая-то странная причуда — всё время наряжаться в работника определённой государственной профессии и притворяться им. — Что он здесь делает? — фыркнула Кора, отходя подальше и усаживаясь за стол, где принялась делать вид, что ей срочно нужно повыращивать новые цветы в горшочках, присланных Минги в подарок. Она не любила Чонхо, считая его сомнительной личностью, постоянным перебежчиком. — И тебе не хворать, Недовольная Королева, — ответил он ей саркастической улыбкой. — Мы обсудили основное по общим делам, а вообще я по поручению Хонджуна и Геры. И насчёт неё, — Чонхо кивнул на Кору, натирающую новый горшок. Она хмуро зыркнула на него исподлобья. — Что это значит? — мрачно спросил Сонхва. Он вообще сейчас был как некое божество раздражения и уныния: стоял чёрным призраком в своих разлетающихся чёрных одеждах и отбирал радость в округе, как какой-то дементор из «Гарри Поттера». Чонхо шагнул к нему и взял за локоть, деловито показывая всем видом, что лучше отойти подальше. — Я ничего не скрываю от неё, — возразил на этот жест Сонхва, безэмоционально смотря на гонца перед собой. — Пусть слышит, всё равно ей ничего не сделать с этим. Кора фыркнула и резко встала. — Тогда я пойду в свои покои! — ядовито сказала она. — Не волнуйся, на сегодня лимит моего непослушания исчерпан! Сонхва ничего ей не ответил, лишь закатил глаза. Кора же быстрым шагом вышла из зала, но не ушла в свои покои. Она тихонько забралась по лестнице наверх, на балконы над тронным залом. С галёрки было плохо видно и слышно, но хоть что-то. Кора притаилась за огромной шторой, вглядываясь и вслушиваясь в происходящее внизу. Она знала, что Сонхва лукавил — он ещё многое ей не договаривал, хоть старался обучать и давать максимальную свободу. — В чём опять претензии Хонджуна? — тихо и недовольно спросил Сонхва. — Его милая дочь ни в чём не нуждается, и я взращиваю её силу. Кора становится сильнее и сильнее каждую неделю. Рано или поздно она может уподобиться истинному Олимпийцу, превзойдя падшего бога с отголосками его силы. — В этом и проблема! — вздохнул Чонхо. — Ты знаешь, только трое смогли полностью принять дар амброзии, превращаясь в новых богов: Ариадна у Уёна и Сара у Минги, ну и твоя Кора. У них появились божественные силы. Остальные четыре девушки получили лишь увеличенную в разы жизнь, но стали полубогами с непонятным финалом. Жена Сана вообще превращается в нечто, как бы не стала духом отмщения и злобы. Но дело не в этом, — продолжал Чонхо, видя скучающий раздражённый взгляд Сонхва. — Сила Коры растёт, и она не совсем её контролирует. Её энергия выходит помимо воли из неё, и появляются некоторые отголоски в обычном мире, аномалии, так сказать. — О чём ты? — тут же сухо спросил Сонхва. — Необъяснимый неурожай. Засуха, которой быть не должно, более сильные ураганы, которых не предсказывали люди. Особо мнительные человечишки уже трубят про «кару небесную», что природа их наказывает. А это всего лишь выходят наружу всплески энергии от твоёй женушки. С этим надо что-то делать, и это твоя вина. — Моя? — холодно переспросил Сонхва, и тень злобы мелькнула в его глазах. — Ага, — без обиняков подтвердил Чонхо. — В Коре родилась великая сила созидания и плодородия, но она чахнёт в мире Мёртвых. Хонджун считает, что происходит диссонанс, и от её неудовлетворения и обиды, что ты до сих пор держишь её здесь, её гнев непроизвольно трансформируется в эти аномалии. Оттуда все беды! Тебе нужно выпускать её наружу, дать наконец-то увидеться с матерью. — Тц! — раздражённо цыкнул Сонхва, заложил руки и нервными шагами пошёл куда-то в сторону. — Эй! — Чонхо бросился за ним. — Ты сам помнишь о великом предсказании! Что когда-то богиня-мать будет оплакивать похищенную дочь, и от её горя мир постигнет великая засуха! Но что-то предсказание пошло по жопе и, кажется, у нас тут проблема в дочери! Она чахнет в золотой клетке, и страдать начнёт Поверхность! Тебе следует дать ей полную волю! — Тц! — Сонхва отвернулся от него, шагая в другую сторону, морща своё красивое лицо. — Эй! Но она теперь тоже подобна нам! — Чонхо не сдавался, увиваясь за ним прыгающим кузнечиком. — Падшие боги спокойно ходят на Поверхности, а ты ей не даёшь! Зря ты так, твоё великодушие только укрепит ваш союз! — Тц! Кора чуть высунулась наверху балкона, но тут же скрылась. Она уже почти ничего не слышала, лишь видела, как Сонхва, словно тигр в клетке, ходит из стороны в сторону, а затем и вовсе уходит, и за ним тут же спешит Чонхо. Услышанные слова удивили и даже напугали её. Неужели она стала причиной каких-то природных явлений?! Это было ужасно! Она никогда не хотела причинить кому-то вред! Но, услышав это, отпустит ли её Сонхва?.. У неё с ним были странные и сложные отношения. Положа руку на сердце, Кора не могла не признать, что, возможно, искренне полюбила бы его, если бы они встретились в обычной жизни, и он вёл себя как обычный человек, а не какой-то падший бог. С ним действительно было очень интересно — Сонхва был любознателен и потакал её желаниям познавать новое и что-то делать. Он был спокойным, уравновешенным, ненавязчивым, не душил любовью, мог быть очень нежным и чутким. Он соглашался на её сомнительные предложения, баловал и лелеял. Например, это было до жути странно, но они вместе на огромном ложе пересмотрели кучу сериалов. Сонхва мрачно смотрел на попкорн, который сам же принёс по её просьбе, на происходящее на экране и ядовито комментировал действия каждого героя, особенно в фантастическом фильме. Он подвергал критике и логическому анализу абсолютно всё. Кора смеялась с этого, называя его «старым душнилой», но испытывала тёмное удовольствие от практически семейного просмотра «человеческих дешёвых драм». Тогда они хоть как-то были похожи на обычную пару, хоть и на достаточно дивную. И она знала, что Сонхва не признается, но ему нравится потакать ей в этих низменных просьбах. Пока Кора смотрела новинку от Нетфликс, наслаждаясь незамысловатым сюжетом, Сонхва лежал рядом и почухивал ей голову, игрался с её волосами, и они оба получали от этого скрытное наслаждение. Это было практически семейной идиллией, актом нежности и душевного единения. Любовником он был превосходным и быстро сумел растормошить зажатую нервную Кору. Она сдалась быстро под его страстью, уже легко отдаваясь в его руки. Проваливаться в похоть и наслаждаться низменными инстинктами оказалось не так уж и сложно, и она просто смирилась. Хотя, что скрывать, иногда злобно наказывала Сонхва лишением доступа к своему телу, если они ссорились. И знала, как он бесился от такой дешёвой мести. Но как он ни старался, она не могла отпустить обиду и позволить себе полюбить его по-настоящему. И он сам был в этом виноват. Она по-прежнему была пленницей — он не давал ей выйти наружу, всё твердя, что она не готова. Он боялся её потерять, хотя сам же имел власть возвращать и возвращать её. Кора уже пыталась пару раз удрать, найти мать, к которой он не пускал её. И Сонхва возвращал её, злился до безумия, впадая в ярость. Их ссоры были громкими, а молчания — долгими. Он всегда приходил первым и пытался мириться. И Кора каждый раз говорила, что в их проблемах виноват он сам, раз не пускает её. Да, он относился к ней как к Королеве, но не мог отпустить от себя. О каком доверии и любви здесь могла идти речь? Кора вздохнула, смотря сейчас вслед своему мужу с балкона. Есть ли у них будущее? Она не видела счастья в клетке, это было невозможно. Как вдруг она вздрогнула, ощутив рядом движение. Повернувшись, она изумлённо раскрыла глаза, смотря на выросшую из тени другой шторы фигуру, которую она совсем не ожидала здесь лицезреть. Перед ней кошачьей походкой вышел Сан, облачённый в чёрно-красные одежды, гармонично подчёркивающие его сильный крепкий стан. Он уверенно шагнул к ней, в тень её огромной шторы на балконе. В его руке был необычный кинжал с волнистым лезвием и рубином на рукояти. И Сан игрался им, вращая оружие кистью. — Этот кинжал выкован из переплавленного металла, бывшим ящиком Пандоры, — тихо сказал он, любуясь клинком. — Если его держит в руках существо с божественной силой, то оно может убить этим оружием бога, навсегда. Его рука крутанулась, и лезвие мягко коснулось шеи Коры, когда сам его владелец прижал её своей грудью к стене балкона. Сан с наигранно скучающим видом прошёлся взглядом по её лицу и дольше положенного уставился на её губы. — Что ты здесь делаешь? — сухо спросила Кора, с вызовом смотря ему в глаза и делая вид, что никакого ножа у её горла не существует. Она знала, что он не перережет ей глотку. Может, нанесёт шрам, но это тоже вряд ли — он не рискнёт вступить в такую конфронтацию с Сонхва. Тем более в его же владениях. — Ты как будто не рада мне, — голос Сана был ровным, таким беззаботным. — Радушно не принимаешь гостей, ты же теперь тоже хозяйка этого места. Ну, должна быть ей, по сути, — его губы слегка дрогнули в усмешке. — Слышал, у тебя некоторые проблемы со свободой. — Никто не будет рад невежливым гостям, — спокойно, невозмутимо ответила Кора. Подняла руку, осторожно беря его за кисть и с нарастающей силой заставляя опустить клинок. Сан, молча улыбаясь, таки опустил нож. Но не отошёл от неё, и даже незаметно придвинулся ближе, чуть ли не вжимаясь в неё грудью. Они стояли в тени тяжеленной шторы балкона, как прячущиеся любовники, ей-богу. — Что ты делаешь? — Кора понимала, что он хочет увидеть, как она запищит и оттолкнёт его. — Я? Я подошёл поздороваться с хозяйкой этого места. Давно не виделись, — он упорно изображал дурачка. — Пришёл с маленьким поручением. Сейчас прибудут в ваши чертоги десяток душ. Из-за спорной смерти Гера просит отпустить их обратно, но Уён потребовал от Хонджуна ни в коем случае этого не делать, и тот согласился. Гера возмущена и требует у Сонхва их вернуть обратно, прислав весть с Чонхо. Я пришёл от Хонджуна воспротивиться этому. — Что значит «из-за спорной смерти»? — переспросила Кора, хмуря брови. — Это как? — Это когда бог, даже падший, умерщвляет людей своей магической силой. В данном случае Уён довёл безумием группу мужчин до того, что у них от ужаса остановилось сердце. Но это вызвало шквал расследований, которые мы же и пытаемся скрыть. Но Уён гневно требует, чтобы Тесея и его парней никто не смел возвращать к жизни. — Что за Тесей? — Какой-то мудак, который жестоко обидел его новую любимую жёнушку до этого. Спустя год Уён тайком расправился со всеми, но Ариадне не говорит, типо он миленький для неё, а не поехавший маньяк, который год доводил людей паническими атаками, ночными кошмарами и полным безумием. А сейчас с жёнушкой весело и счастливо в танце давит ножками виноград в огромных ступах. Что? — усмехнулся Сан, видя тень недоверия на её лице. — Не веришь? Но это правда. Зря многие считают Уёна беззаботным весельчаком — он жуткий в гневе. И очень мстительный. Впрочем, как и все мы. Взгляд Сана медленно опустился, он уставился на её ключицы, а затем протянул другую руку, мягко, практически невесомо оглаживая кожу над неглубоким декольте её платья. — Божественность пошла тебе на пользу, пирожочек, — с ухмылкой сказал он. — Ты стала ещё более прелестной, сочной и… будоражащей воображение. Я прекрасно могу понять, почему ледышка Сонхва так помешан — холодное и мёртвое тянется к источнику жизни, чтобы насладится им и не зачахнуть. Как быстро он зачахнет, если лишится своей живительной… «подпитки?» — его пальцы уже интимно огладили её ключицу, а лицо склонилось ближе, что щека Коры ощутила его дыхание. — Ты забываешься. Ты в гостях, Сан, — холодно и сурово сказала Кора. — Твоё поведение оскорбительно. И, прежде всего, ты оскорбляешь Владыку этого Дома, ведя похабно с его женой и угрожая ей. А гнусных гостей в лучшем случае выгоняют пинком под зад, а в худшем — лишают головы. — Полно тебе, пирожочек, я всего лишь подошёл поздороваться, не хочу я драться с Сонхва, хоть и люблю это дело, — улыбнулся Сан, но пальцы от неё убрал. — И где это я угрожал тебе? — То есть клинок у моей шеи, а теперь у моего бедра, мне кажется? — сухо спросила она. — Ах, это? — брови Сана наигранно приподнялись. — Так это я подарок тебе принёс! Ведь не поздравил со свадьбой. Кора удивлённо таращилась на нож, который он резко вложил ей в руку и заставил своей ладонью сжать рукоять. — Зачем? Что это? — она попыталась дёрнуться, швырнуть его обратно, но Сан не дал, плотнее сжимая свою ладонь на его ладони. — Полно тебе, Кора, это просто подарок. Который ты можешь никому не показывать. Как я и сказал, это клинок, способный убить падшего бога, — в темноте шторы лицо Сана казалось особенно зловещим. Он позволил себе очередную вольность — склонился слишком близко, и его губы практически коснулись её уха, когда он прошептал: — Каждый должен иметь оружие, иметь шанс одолеть врага и выбить или победу, или свободу. Это всего лишь скромный дар, делай, что хочешь. А мне пора, — он резко отпрянул от неё. Затем снисходительно улыбнулся и отвесил практически галантный, очень низкий поклон. — Рад был вас видеть, Владычица Подземного Царства. Меня ждёт дело. Надеюсь, увидеть вас ещё. И в настоящей роли хозяйки этого места, а не номинальной. Он кивнул ей в поклоне, премило лыбясь. И быстрой, бесшумной походкой удалился, оставляя задумчивую и растерянную Кору одну на балконе.

***

Оставшийся вечер она пребывала в своих думах. Настроение стало каким-то туманно-печальным. Цветы особо не получались, плохо приживались в месте, полном мёртвой энергии: Кора растила в одном из тёмных залов цветник вокруг древа, которое возвела ранее. Это приносило ей странное удовлетворение, было отдушиной, хотя год назад она бы иронично скривилась, если бы ей сказали, что она ударится в садоводство. Но вот она уже выращивает золотую рощу, и первые плоды с этих деревьев получили загадочную мистическую силу. Но труд притупил её печаль, точнее усталость сделала её спокойнее и смиреннее. И Кора быстро вырубилась уже в своих покоях, кутаясь в шёлковые простыни. Падшие боги были практически как люди — тоже ели, уставали и спали. Гораздо меньше, чем обычный человек, но всё же. Кора так вообще ещё считалась «только пробудившейся», и внезапно обретённая сила сжирала у неё много энергии. Она была ещё той соней последний год. Сколько она проспала? Легла рано, а уже было за полночь в Верхнем мире. Но чувствительная Кора нахмурилась, разлепляя веки, чувствуя, как кровать слегка прогибается под новым весом, а на неё осторожно, по-кошачьи, заползает тело в полумраке. — Я думала, ты не придёшь, — сонно пролепетала она, зевая. — Злой ведь, проигнорируешь. — Когда это я не приходил, даже в ссоре? — прошелестел вкрадчивый голос, и Сонхва поддался вперёд, беря её за запястья, притягивая их друг к другу и вскидывая над её головой. Кора лишь томно ахнула, выгибаясь в пояснице, чувствуя, как немного колыхнулась грудь. И тут же прижалась к другой груди, твёрдой и плоской — Сонхва осторожно лёг на неё, вжимая в кровать. — Рано или поздно ты доведёшь меня своими выходками, — тихо и томно сказал он, странно рассматривая её. Он мазнул кончиком носа по её щеке, но не завершил ласку, не захотел поцеловать. — Знаешь, раньше это плачевно заканчивалось для тех, кто пытался лишить меня новых душ в этом месте. А теперь я терплю безумные выходки и неповиновение от собственной жены. И не могу её жестоко наказать, как любого другого. Потому что люблю эту строптивую женщину. — Любил бы — снял оковы, — снова сонно зевнула Кора, но тут же выдохнула, когда твёрдая ладонь коснулась её груди, начиная оглаживать её и осторожно сминать. — Ты знаешь мою проблему, — спокойно парировал Сонхва. — Я слишком болезненно отношусь к разлуке, чтоб отпустить единственное, что заставляет моё сердце быть живым. Возразить даже не получилось — Кора со странным замиранием ощущала, когда его грудь вжималась в неё, как забилось сильнее его сердце под рёбрами. Она отчётливо слышала этот звук и каждый раз думала о том, что это такое необычное напоминание того, что он живой, а не холодная бездушная мумия. — У тебя странные вкусы на женщин, — Кора похабно выгнулась в пояснице, чувствуя чужую твёрдость-выпуклость между своих ног. — Сам меня выбрал и забрал, так что сам страдай от последствий своего поступка. До уха ей донёсся тихий смешок. — Ты всегда пользуешься тем, что я не могу по-настоящему наказать тебя, как любого смертного, — прошептал Сонхва, невесомо скользя губами по её подрагивающей жилке на шее. — Ты заставляешь меня беситься, как никто другой. И вместе с тем твои прикосновения и поцелуи — моё лечение и благодать. Что мне грусть и тоска, когда я держу тебя в своих руках? Как же я ненавижу эту слабость. И одновременно обожаю. И злит, что не могу наказать тебя за неповиновение и подрыв моего руководства. Всё что могу — это только наказать тебя вот так, собой в кровати. — Я вообще-то сплю. И не хочу, уйди прочь, — буркнула Кора, явно привирая, чтобы позлить его. Конечно, он это видел, чувствовал. Но лишь хмыкнул в ответ и сильнее прикусил тонкую кожу на её шее. — Ах! Ай! — Кора дёрнулась, желая его ударить, но его пальцы сильнее сжались на её скрещённых запястьях, не давая вырваться, освободиться от натиска лежащего сверху тела. — Никуда ты от меня не денешься, — он нежно поцеловал след маленького укуса на её шее, и его мягкие чёрные пряди коснулись щеки и скулы Коры, щекоча их и лаская. Она моргнула, думая о своём, а затем вздохнула и тихо попросила: — Приласкай меня. — Ты сегодня совершила диверсию, но вместо наказания просишь поощрение? Я правильно понял? — Правильно, да. Сонхва хмыкнул, а затем медленно поднял голову. Одной рукой он так и держал запястья Коры, а другой потянулся к её подбородку, приподнимая его и заглядывая ей в глаза. Они молчали несколько мгновений, спокойно рассматривая друг друга. Кора больше не робела под его пронзительным томным взглядом, но до сих пор чувствовала себя странно, проваливаясь в омут его глаз. Слишком он смотрел… лично, глубоко, желанно, требовательно. Невозможно было отрицать те желания, которые она видела в его глазах. Сонхва не сдержался первым, опуская голову, и припал губами к её губам, зацеловывая их. А одна его рука пошла бродить по её телу, поглаживая и недвусмысленно лапая, развязывая завязочки на шёлковой ночнушке-халате и распахивая её подолы в стороны, являя своему взору обнажённое тело. Кора глубоко выдохнула, невольно потираясь об него — Сонхва сразу залез к ней нагим. Удивительно — привыкший ходить наглухо одетый, перед ней он никогда не брезговал тут же раздеться и смущать собой. Его худое жилистее тело Кора находила красивым, что уж скрывать. Она закусила нижнюю губу, чувствуя уже более откровенные поцелуи на своей шее, а потом на ключицах. Сонхва отпустил её запястья и чуть сполз ниже, заставляя Кору выдохнуть от первых прикосновений и ласк сильным языком на своей груди. Она подрагивала под ним напряжённой стрункой в его умелых руках, не мешая ему бесстыдно трогать себя. Пальцы и ладони Сонхва всё смелее гладили её нежное мягкое тело, сминали её живот, чуть стыдливо поджимающийся от чувственных прикосновений. Пальцы ощупывали и массажировали её плечи, а затем ласкали грудь со вставшими сосками, вздымающуюся под его пальцами… Сонхва то ласкал, то откровенно лапал её — страстно и жадно, слегка заметно улыбаясь от наслаждения. Он бесстыдно и откровенно трогал и нежил Кору, в упоении слыша, как дрожит её голос, отчаянно сдерживаемый. Она выдохнула и заёрзала, когда опустившийся ниже Сонхва целовал внутреннюю часть её бедра, мучительно медленно подбираясь к промежности, а затем его сильный язык припал к её половым губам, осторожно сминая, оттягивая и посасывая, прежде чем добраться к самой чувствительной точке. — Может, сразу войдёшь? — простонала Кора. — Чтобы быстрее тебя оставить и не мучить собой? Нет, — послышался смешок между её ног. — Это маленькое наказание собой за непослушание. Кора тщетно схватила его за волосы, дёргая голову из стороны в сторону, но не смогла его убрать от себя. Конечно же, она показательно выпендривалась, лишь пафосно бурчала, не показывая, как ей хорошо. Конечно, он знал, что ей хорошо, и специально мучил её, считая это своим супружеским долгом. Кора пока не до конца контролировала свою силу и у неё всегда случался конфуз: когда она по-настоящему кончала, вокруг их кровати временно расцветал огромный оазис цветов на зелёной траве. Это до жути смущало её и очень веселило Сонхва. Даже приводило его в скрытый восторг, что он может довести её до подобного, что она от разрядки устраивает ему непроизвольный цветник в его мрачном месте. И он считал просто личным оскорблением, если цветов было как-то очень мало. Вот и сейчас Кора не выдержала и тихонечко так застонала, когда её ноги были закинуты на твёрдые и худоватые плечи, а юркий язык доводил её до медленного блаженства, скользя вверх-вниз во влажной промежности. Она чуть ли не выстонала в голос, когда мягкие губы Сонхва втянули складки её мокрой от собственной влаги плоти, а затем снова припали к набухшему клитору. Его умелые длинные пальцы прокладывали путь вперёд, входя в неё с развратным чавкающим хлюпаньем. Сладко тесная, упругая плоть принимала его с большой охотой, и Кора призывно двигала бёдрами, сильнее сбивая простынь. Она уже забылась, дрожа на кровати, когда оргазм разлился по телу, а десятки цветов разрослись под их ложем. Она заполошно дышала, уронив голову на подушки, а затем лишь ахнула, когда её потянули на себя: Сонхва поднялся, сел на пятки, обхватил её за бёдра, затаскивая их на свои, а затем буквально насадил её на себя, мокрую, разгоряченную, абсолютно податливую. Кора абсолютно не сопротивлялась, выгибаясь в пояснице, откидывая голову назад и хватаясь руками за простыни. Её ягодицы были чуть приподняты, когда Сонхва, удерживая её за талию и приподнимая таз, толкался в неё, набирая темп. Её груди прыгали в такт движениям, пальцы ног невольно сжимались при каждом толчке. Матрас чуть слышно пищал, будто моля о пощаде, но сегодня этого слова никто не знал. Кора томно закусила губу, скрывая рвущиеся неприличные стоны. Хлюпающие влажные толчки ускорялись, и её глаза закатывались от медленного наслаждения принадлежности. В конце концов, она не выдержала, сипло застонала, сжала пальцами покрывало, зажмурив глаза в ожидании чего-то, и больше не противилась желанию не сдерживаться. Она знала, что ему нравится представшая картина. Сонхва тихо и прерывисто дышал, толкаясь в неё, насаживая её, член входил до упора, стимулируя его у основания, что ему так нравилось. Как и нравился вид тела под ним, беспомощно и сладко стонущего. Кора знала, что ему безумно нравится видеть, как она стонет от его ласк, это до одури возбуждало его. Одна рука Сонхва осталась на её талии, когда он чуть склонился, а вторая принялась снова ласкать скользкий от сока клитор. Новое наслаждение нарастало с небывалой силой, Кора закусила губу, стараясь сдержать позорные крики, когда Сонхва трахал её так глубоко, и при этом чувственно и нежно ласкал, чувствуя, как её тело откликается, как оно просит о продолжении. И только в конце он не выдержал — резко припал на неё, нагнувшись вперёд, не покидая дрожащего тела. Сонхва губами коснулся её губ. Мягко, как никогда прежде мягко, скользя и изучая, так нежно выцеловывая на контрасте с толчками. Это случалось редко, но сегодня они кончили одновременно, протяжно так, с гортанными вздохами, растворяясь в общем оргазме. А когда Сонхва излился, не выходя, не покидая такого желанного тела, Кора простонала так низко, и новый оазис цветов и зелёных растений разросся по всей комнате, превращая тёмное место в обитель жизни, маленький цветущий остров. Откинувшись на подушки и прикрыв усталые веки, она всё равно знала, что Сонхва, теперь лежащий на её груди и прерывисто дышащий, едва заметно улыбается, рассматривая один из временных цветков у края кровати.

***

Её сон не длился долго, ведь она была практически отдохнувшей. Кора встала поздней ночью, тихо присев на кровати и втыкая в одну точку. Любовные игрища пусть и были приятным делом, но они заканчивались, и после наслаждения через время тёмные мысли снова посещали её голову. Кора невесомо развернулась на простынях и уставилась на Сонхва перед собой. Он спал на спине, небрежно сложив руки на голой груди. Чёрные волосы казались змеиными телами, растрепавшись по подушке. Он рассказывал ей как-то историю про Медузу Горгону. Несчастную девушку, ставшей жертвой изнасилования богов, а потом превращённой другими в монстра. Которого убил какой-то мужик, в следствии ставшим «героем» из-за этого. Кора любовалась профилем спящего Сонхва, разглядывая его черты. В полумраке комнаты, освещаемой лишь кристаллами, его кожа казалась бледной, как у мертвеца, но было в этом что-то готически-красивое. Она смотрела и думала: что же она к нему чувствует? Дошутилась она точно, потому что стокгольмский синдром у неё явно наблюдался — она и жалела его порой, и чем-то восхищалась, и не могла отрицать, что испытывает к нему тягу. Он выполнял практически все её прихоти, кроме свободы. Позволял ей тут хозяйничать, что-то творить, занимался её уроками, развивая новую силу. Он словно пытался создать во всём равного себе спутника жизни. Парадокс, но при этом панически боялся её отпускать, считая, что она упорхнёт от него, как дикая птица. Оставит одного и не захочет добровольно вернуться. Возможно, даже скорее всего, он был прав. Тот факт, как её привязали к себе, никогда не отпустит её. Кора считала его и своим любовником, и врагом. Она не могла смириться с насильственной женитьбой, хоть собственно настоящего насилия никогда не познала. Она не могла смириться с тем фактом, что должна здесь сидеть пожизненно — в тёмном месте с мрачной аурой, как в золотой клетке. Это убивало её. Ей казалось, что рано или поздно она или зачахнет, или сойдёт с ума. Или убьёт своего «хозяина». Убьёт? Кора вздохнула и тихо, беззвучно крутануло кистью в воздухе, и в её ладони появился клинок с кровавым камнем, подаренный Саном. «Если этот кинжал держит в руках существо с божественной силой, то оно может убить этим оружием бога. Навсегда» Так ли это? Будет ли у неё когда-то удачнее шанс, чем сейчас? Лезвие осторожно коснулось горла Сонхва, зависая под подбородком. Кора практически не дышала, нависая над ним, стараясь, чтобы её рука не дрожала. Но, как ни странно, она была тверда, как камень. Сейчас она могла прекратить всё это. Кто знает, чем это аукнется, но она освободится от его оков и сбежит. Он не вернёт её, больше не пленит. Его смерть нигде не обговаривалась в контракте, она ничего не нарушит, кроме морального закона. Стоит всего лишь сжать пальцы плотнее и надавить. И это закончится. Всего лишь черкануть лезвием — оно так остро, что она легко это сделает. Одно движение. Одно. Губы Коры предательски дрожали, и она закусила их, чтобы не издать ни звука. А потом поняла, что стала плохо видеть — рвущиеся слёзы застилали глаза. Она медленно убрала руку, осторожно разворачиваясь назад, чтобы не видеть его размеренно дышащего лица. Кора села на краю кровати, свесив голые ступни на холодный пол. Крутанула кистью, магически убирая нож, и уставилась в пол безразличным, остекленевшим взглядом. — Тебе всё-таки не хватает духу? — вдруг прозвучал тихий, спокойный голос за её спиной, заставляя невольно вздрогнуть. — Или всё же ты поняла, что чувствуешь ко мне что-то, и рука не поднялась? — а сейчас прозвучала скрытая горечь в деланной насмешке. Кора не посмела обернуться. Продолжала сидеть как истукан, упираясь ладонями в кровать. — Ты не спал? Почему не попытался перехватить мою руку? — искренне спросила она. — Я бы могла тебя убить, чтобы стать свободной. Откуда ты знал, что я не смогу? Я такая жалкая, да? — грустно хмыкнула она. — Я не знал, — размеренно ответил он. — Я отдался на милость судьбы, думая, будь что будет. Я был уверен, что ты не сможешь, но страх оставался, этот мизерный процент сомнения. Конечно, я моментально узнал, сразу почувствовал, что тебе дал Сан сегодня, но в глубине души надеялся, что ты не повернёшься против меня. Что я хоть что-то стал значить для тебя. Так ответь мне, Кора, почему не убила меня? Она поджала губы, приподняла ноги, ставя стопы на край кровати, и обняла колени руками. — Ты же знаешь, я не убийца, и никогда ею не стану. По крайней мере, не хочу. Ужасно не хочу уподобляться вам, что бы ты не говорил про воспитание характера бога, — она уныло положила подбородок на колени. — И как бы я ни угрожала тебе, что бы ни говорила, какие проклятия… у меня не поднимется рука нанести тебе увечье. Ты бы мог стать моим лучшим другом, любимым, соулмейтом, но выбираешь быть хозяином. От этого мне грустно, ведь я не могу полюбить тебя полностью, хоть вижу столько всего в тебе хорошего и достойного. Боюсь, что я быстрее сойду с ума, чем смогу освободиться от оков и принять своё заточение в твоих руках. Какое-то мгновение ничего не происходило, в комнате повисла тишина. А затем Кора ощутила, как чуть прогнулся матрас — Сонхва поднялся с подушек, подвинулся ближе и сел боком к её спине, так же складывая руки на коленях. Она не вздрогнула, когда её лопаток коснулось его плечо — он едва облокотился на неё, смотря куда-то в сторону. Они сидели ещё минуту молча, полностью нагие в полумраке комнаты, пока Сонхва наконец-то не начал говорить: — Одиночество здесь было слишком невыносимым, — спокойным и безэмоциональным голосом говорил он. — И это даже не про какую-то похоть, постельные приключения. Это желание найти того, с кем просто хочешь просыпаться вместе. Не переспать, не брать только ради удовольствия, а просто спать рядом, наслаждаться объятиями друг друга; смотреть, как твоя половина мило спит, залежав тебе руку, но ты всё равно её не уберёшь, чтобы она не проснулась. Иногда мне казалось, что я как обычный человек, и это звучит, как настоящее проклятие. Кора плотнее поджала губы, а он продолжал: — И найдя тебя, осознав, что ты можешь быть со мной... это парализовало меня. Обрадовало, а потом испугало. Нервировало, что ты можешь уйти и не вернуться. Верность не присуща богам Олимпа, как и постоянство в чувствах. Один я уродился какой-то странный, — Сонхва усмехнулся, а затем сказал более мрачно: — У меня есть только один страшный сон, который со мной сейчас случается. Это сон, в которым ты уходишь на время, но тут же забываешь моё лицо. И это нервировало до скрежета зубов. Любить тебя непросто, точнее тревожно. Любить тебя — это бесславно просить об ответе, выжидать минуты молчания в скорби и ждать твоего присутствия, даже когда ты передо мной. Видеть тебя — уже благословение, и только прикоснуться к твоему сердцу по-настоящему — моя мечта. — Сонхва! — Кора выдохнула, не зная, как реагировать на эти внезапные откровения. — Не говори ничего, не оправдывайся, — прервал он её. — Ты права, говоря, что так мы не сдвинемся с мёртвой точки, хотя мне казалось, что успехи уже были, — горькая ирония дрогнула в его голосе. — Сегодня мы долго обговаривали твою проблему с другими богами, сам Хонджун приходил, и это были не радужные дебаты. — Хонджун приходил? — искренне удивилась Кора. — Настолько всё серьёзно? Он не пытался ко мне зайти. — Понял после прошлых попыток, что с тобой пока рано дружить и ты не хочешь счастливого воссоединения с отцом, — мрачно усмехнулся Сонхва. — Но проблема остаётся. Твоя сила растёт, и аномалии на Поверхности усиливаются. Засухи, слишком большие наводнения, ураганы… Это очень плохо. — Из-за меня?! — поражённо прошептала Кора. Она была в ужасе. — Кто-то погиб из-за меня?! Страдают люди?! Она в панике развернулась, вся дрожа, но была поймана в цепкие объятия: Сонхва прижал её к своей прохладной, твёрдой груди. — Не вини себя, — сказал он, обнимая её и гладя то по волосам, то по обнажённой спине. — Ты пока не можешь контролировать это. Хонджун сказал, что происходит разбалансировка между твоим состоянием, депрессией и божественной силой созидания — плодородия. Тебе нужно чувствовать краски жизни, чтобы прийти в норму. Когда твоё душевное состояние улучшится, то аномалии должны исчезнуть. Поэтому мне пришлось принять непростое решение. Кора осторожно отстранилась, опираясь ладонями об его бедро, и тревожно заглянула в его мрачное лицо с опустошённым взглядом. Она сильно напряглась. — Что ты имеешь в виду? — Мы с Хонджуном приняли решение, — сказал Сонхва и, судя по чему-то скользнувшему в его голосе, это решение далось ему непросто. — Две трети года ты будешь жить на поверхности, с матерью или без, как пожелаешь. А оставшееся время — со своим мужем, в нашем тёмном подземном царстве, ведь я нечасто могу посещать обычный мир надолго. — П-подожди! — Кора зависла, думая, что у неё слуховые галлюцинации и всё это ей чудится. — Повтори, что сказал. Ты не шутишь? Я верно услышала, что полгода я буду жить на поверхности, а полгода здесь с тобой? — Верно, — Сонхва развернул их в позу поудобнее, а затем положил ладонь на её щеку, осторожно поглаживая. — Ты ведь хотела свободы и доверия от эгоистичного жадного до «своего» бога? Так давай попробуем. Ты должна восстановиться. И быть счастлива. Я уж как-нибудь научусь справляться с новым состоянием. Каждая вторая собака из бывшего Пантеона бурчала мне, что от этого воссоединение будет только более сладким. Глупцы, мне никогда не надоедает то, что мне нравится. Я очень постоянен. Коре хотелось нервно усмехнуться, ведь отчасти он был прав. Сонхва был очень постоянен — ел один и тот же завтрак изо дня в день, любил один-единственный цвет в одежде, все собаки носили имя Цербер, даже руки он мыл определённым образом в определённой последовательности, как какой-то медработник. Пошутить про это не вышло, ведь она снова смутилась под его разглядывающим меланхоличным взглядом. Он так просто рассматривал её в полумраке, что ей становилось неловко. Сонхва до сих пор иногда заставлял её робеть этим своим пристальным разглядыванием. — Перестань так на меня смотреть, — не выдержала она. — Почему? — спокойно поинтересовался он. — Ты смущаешь меня, — честно призналась она и убрала его руку от своего лица. — Такое ощущение, что ты ждёшь, что я сейчас буду делать сальто от радости, и из-за этого закатишь глаза. — Я бы этому абсолютно не удивился, вполне в твоём духе, — Сонхва улыбнулся и протянул уже обе руки, беря её лицо в свои ладони. Кора совсем растерялась. — Жестокость — моё бытие, любовь к тебе — моё обязание, — сказал он. Сонхва любил порой цитировать странное. — Если от этого тебе станет легче, то я попытаюсь приструнить своё эго и дать тебе свободы. Возможно, когда-нибудь, ты оттаешь. Он наклонился к ней ближе и, прежде чем Кора успела что-то сказать, поцеловал её. Нежно так, чувственно, долго и протяжно. Сонхва медленно отстранил лицо, не смотря на потерянную девушку. Он раздвинул локоны на её шее и запечатлел на её горле долгий поцелуй. Она не шевелилась. Тогда Сонхва уронил голову, лбом уткнувшись в её плечо. Они сидели так долго, не двигаясь и ничего не говоря. — Ты дрожишь, — наконец-то произнёс он. — Я всё ещё не верю, что ты готов меня отпустить на полгода на поверхность, — честно призналась Кора. — Я всё жду подвоха. — Прозаично и вместе с тем предсказуемо, я недоволен этим, а ты уже в предвкушении. Но что ж… Решение уже принято: через два дня ты выйдешь и увидишь свою мать, а я всё подготовлю. — Сонхва!!! — Кора не сдержала откровенной радости, кидаясь к нему в объятия и оставляя счастливый поцелуй на его губах. Он позволил себя поцеловать, а затем тихо хмыкнул ей в губы. Потом осторожно убрал её руки со своей шеи. — Давай спать, ещё глубокая ночь, — Сонхва медленно лёг обратно на подушки, растягиваясь на кровати. — У тебя ещё будет время насладиться новыми ощущениями. И попрощаться со мной на время. Кора с трудом сдерживала довольную улыбку, не желая поверить в своё счастье. Лишь спустя пару секунд она задумалась, как же это искажённо, по сути. Ему стоило только дать ей жирный «пряник», как она растаяла и была готова выцеловывать его за «щедрость» свободы. Того, кто насильно её привязал к этому месту. Вот так он втихую и совершал свою дрессировку и привыкание. Но это событие было слишком знаменательным, и Кора не стала придираться мыслями к их положению и отношениям. Она понимала, что для высокомерного горделивого Сонхва это необычайная уступка, он практически переступал через себя, соглашаясь на подобное. И ей хотелось, чтобы он не передумал. В кои-то веки Кора поддалась эмоциям, а не логике: задвинула чувство гордости на задний план и позволила себе поддаться чувствам к этому мнимо холодному мужчине. — Ты не представляешь, как я рада, — промурлыкала она и полезла к нему ластиться. Улеглась под боком, обвила его тело конечностями, поглаживая его пальцами, потираясь щекой о его кожу на груди. Она заласкала его и занежила, как довольная кошка. И знала, что он немного растаял, покорённый её проявлением внимания и нежностью. Тихо повздыхав, Кора ещё какое-то время поворочалась в цепких прохладных руках Сонхва, который прижимал её к себе всё ближе и крепче и, устроившись удобнее на его груди, она провалилась в блаженный сон с улыбкой на лице. Сонхва же уставился на огромные бутоны, расцветающие сейчас вокруг кровати — практически розовые и сочные. Кто-то был слишком доволен происходящим и от переизбытка эмоций не мог сдерживать силу, даже во сне. Сонхва едва улыбнулся, сам не зная, восхищает это его или печалит. Но вечность вместе впереди важнее, чем полгода разлуки.

***

Кора осторожно открыла изысканную калитку и вошла в шикарный сад, окружающий небольшой уютный домик. Первое, к чему обратился её взгляд, — это изобилие цветов и деревьев, расцветающих в гармонии друг с другом. В прошлом году здесь всё было не таким разросшимся. — Это уже почти что парк, — усмехнулась она, разглядывая многочисленные изменения. — Ещё бы, — кивнула рядом Юци, — твоя сила вырастила это место для Деметры, и с каждым разом оно становится всё красивее — деревья растут, укореняются. Да и сама Деметра проводит здесь кучу времени, высаживая новые растения. Она обожает земледелие. Сад был устроен в стиле классического английского парка: широкие, ухоженные аллеи, выложенные гравием, вели к изящным беседкам и фонтанам. По обеим сторонам аллей росли высокие платаны и клёны, их ветви создавали прохладную тень, спасая от знойного солнца. Лёгкий ветерок доносил до Коры ароматы цветущих растений, создавая атмосферу покоя и благодати. Цветочные клумбы не без помощи талантливой руки Деметры были настоящими произведениями искусства: розы всех оттенков, нежные лилии, величественные ирисы, благоухающие пионы и лаванды, и множество других цветов образовывали красочные мозаики, радующие глаз. Водные каскады и фонтаны добавляли саду нежного журчания воды. Маленькие извилистые тропинки, вымощенные камнем, вели в укромные уголки сада, где стояли каменные скамейки, окружённые цветущими кустами жасмина и глицинии. Здесь можно было уединиться и наслаждаться красотой природы в полном одиночестве. В одной из таких беседок они обнаружили Деметру. — Кора! — мама бросилась в её объятия, сжимая и целуя в обе щеки. — Кора, доченька, ну наконец-то! — И я рада тебя видеть, — Кора отстранилась, с удовольствием рассматривая здоровый румянец на щеках матери. — Я думала, ты завтра приедешь, поэтому и не подготовила вкусности, ах! Не испекла твой любимый пирог! — Не страшно, мам. Так вышло, что я раньше приехала. Дела, всё такое! — Дела у неё! — буркнула Деметра. — Про мать родную с богатым мужем совсем забыла! Год! Год пропустила со мной! А раньше на полгода оставалась! — Так уж вышло, — улыбнулась Кора. — Не было времени, у Сонхва был завал на работе, мы были заняты. Но ты и сама знаешь, почему я пропустила наши полгода с тобой, в связи со своей… ситуацией. Ты же знаешь, мы же живём в другом штате, я не могу так просто приезжать к тебе. — Я бы так хотела быть к вам поближе, — забурчала Деметра, а потом резко переменилась в лице. — А он где? Когда я его увижу?! — Он со мной, сегодня познакомитесь, — улыбнулась Кора, но не успела продолжить, потому что её отвлёк неизвестный голос — какие-то две дамочки вышли из-за поворота искусственной рощи, зазывая Деметру. — Кто это? — Ой! Не сказала, — буркнула мама, — это Лилибет и Хаюн! Набились в гости, чтобы посмотреть на мой сад. Те ещё кумушки с соседней улицы! Всё им интересно. Хочешь, с ними познакомлю? — Если честно, то нет, — тут же буркнула Кора. — Я так и думала, — усмехнулась Деметра. — Тогда дай мне минут пятнадцать — я выпровожу этих горе-подружек, не рассказывая о тебе, а потом мы наконец-то сядем за чай с пирогом! Кора согласно кивнула и уже смотрела в спину убегающей матери к двум женщина у аллеи с ирисами. — Как она? Как себя чувствует? — спросила она у Юци, которая снова бесшумно оказалась за её спиной. — Хорошо, — кивнула ей дриада, сейчас выглядевшая как обычная симпатичная девушка в джинсовом наряде. — Приступов больше нет, как и срывов, настроение хорошее, и работа в саду её очень успокаивает. Они резко и синхронно повернулись на звук — на громкие завывания высоким голосом, а затем и на детский весёлый смех. Это Уён пронёсся рядом по лужайке, перепрыгивая работающие распылители воды. Малыш, сидящий на его плечах, звонко смеялся и хохотал от каждого подпрыгивания. Уён удерживал его руками, издавая какое-то горлопанящее улюлюканье, словно он из племени индейцев. И чуть не врезался в молодую девушку, несущую полотенце в руках в особняк. Та испуганно вздрогнула и застыла, засеменив на месте. Следом за Уёном со счастливым лаем, как бешеный заяц, побежал вприпрыжку Цербик в своём земном нормальном виде, довольно высунув язык на одну сторону. — Простите, не вписались в поворот, брум-м-м-брум-м-м! — Уён понёсся на всех парах дальше с веселящимся ребёнком, не заметив, что остановившаяся девушка хотела ему что-то сказать, неловко вскидывая руку, чтобы явно познакомиться для приличия. — Кто это? — с сомнением спросила Кора, смотря на застенчивую девушку, уже заметившую их и посеменившую к ним. — Это Дейзи, она вторую неделю уже работает здесь, новенькая, — кивнула Юци. — Я же писала, что взяли милую девушку, которая… ну, не в курсе про нас, но это и не надо. У неё образование медсестры, и она будет помогать с Деметрой. Милая девчуля. Кора не стала бурчать — в вопросах персонала она доверяла Юци. Ещё и Уён часто помогал: он отстроил дом своей жене Ариадне неподалёку. Подружками они не были и не собирались, но Кора была неплохого мнения о той девушке. Впрочем, она особо не наращивала связи с остальными… родственниками. Уж тем более, с «отцом», пока строя их общение в вежливо-официальном тоне. Сонхва, как и обещал, помог остановить распространение проклятья в теле Деметры, выкорчевав его не без помощи магических артефактов. Однако оно уже задело и изменило определенные участки мозга, и эти изменения останутся навсегда, просто не будет больше распространения и припадков. Деметра стала несколько ребячливой, инфантильной, принимая всё за чистую монету, иногда что-то подзабывая. Но это было небо и земля по сравнению с теми проблемами, что были раньше. Мама поверила, что сильно ударилась головой, и долгое время была в коме, поэтому много чего не помнит. Например, как её дочь начала встречаться с богатым директором крупного предприятия Пак Сонхва, и тот быстро сделал Коре предложение. Однако он жил в другом далёком штате, они познакомились на курорте, поэтому Кора переехали к нему жить. И из-за его работы не может часто навещать мать. Но нашла выход, и каждые полгода посещает Деметру, а затем снова пропадает на полгода, возвращаясь к «скучающему мужу». Не считая прошлого события, где Кора пропустила целый год. Удивительно, но этот наивный бред мама приняла на веру так легко и уверено. И ей грех было жаловаться — богатый «зять» купил ей приличный дом с собственным садом-парком, предоставил персонал — повара, сиделку, медсестру. Деметра как довольный петух хвасталась новым знакомым, как её дочери повезло с богатеньким мужем, ведь вон как тёщу балует! Кора только посмеивалась с этого. Она практически идеально научилась обращаться с новой силой, контролируя её всплески. И аномалий уже не наблюдалось. Она вырастила сама маме гигантский роскошный сад, видя, как та в восторге копошится в земле и ухаживает за растениями. Дерево Юци Кора тоже облагородила и укрепила, по сути, укрепляя и саму дриаду. Та уже отошла более-менее от потери одной «сестры», которую не успели спасти. Кора уезжала в долгое путешествие, найдя остальных её четырёх сестёр и перенесши их деревья в безопасные места. Поэтому верность Юци, как благодарность, была неоспорима и бесценна. — Здравствуйте, госпожа Пак! Я Дейзи Ридли! — новенькая оказалась возле них, немного неловко переминаясь с ноги на ногу. Она была достаточно юна и очаровательна в своём смущении. — Наконец-то мы с вами познакомились! Госпожа Деметра столько рассказывала про вас за эту неделю! Надеюсь, мы подружимся! — Конечно, подружимся! — Кора с улыбкой пожала руку растерянной девушки. А затем невольно повернулась на тройные вопли — Уён с хохочущим ребёнком под мышкой заливал водой из садового шланга пасть Цербика. Тот гавкал и пытался прокусить в воздухе поток воды, разумеется, безрезультатно, чем веселил атакующую его парочку. — Уён! Иди сюда уже! — гаркнула ему Кора, махая рукой. — И оставь в покое Цербика! — Это… — Дейзи неловко уставилась на бегущего к ним молодого человека. — Да, это тот Чон Уён, про которого я вам говорила, — усмехнулась ей Юци, — он друг семьи и дальний родственник мужа госпожи Коры. Он часто приходит проведывать Деметру. И живёт неподалёку. — Салют, салаги! — Уён выпрыгнул перед ними; его рубашка расползлась уже мокрыми пятнами от игрищ. Он быстро представился, помахав всем. Малыш в его руках прогорлопанил Дейзи что-то непонятное, на своём «малышатском». — Ой, какой хорошенький у вас сыночек! Такой милашка! — Дейзи склонилась, улыбаясь мальчишке. — Ваш сын только начал ходить, да? — Да, только начал, но это не его сын, — Кора чуть не закатила глаза. — Это мой, вообще-то. — Оу… — Дейзи растерялась, распрямляясь. — Видишь, никто тебя не подозревает в материнстве, — рассмеялся Уён. — Но хорошо, что пацан твой в тебя пошёл, а не в папку нравом. Хоть не зануда, жизни радуется! А с любимым дядей так вообще всё чудными красками заиграет! — он чмокнул малыша в щёку, тот засмеялся и схватил Уёна за нос, начиная вращать его лицо в разные стороны под собственный смех. — Ах, так это дядя! — неловко улыбнулась Дейзи. Но дальше её утащила Юци, а к ним уже брела из конца парка возмущённая своими подружками Деметра — уже явно узнала какой-то сомнительный слух. — Дядя? — Кора повернулась к Уёну, забирая из его рук своего сына. — Будем тебя дядей называть для всех остальных? — Ну, по факту, я дядя же, — протянул Уён. — По сути, ты мне сестра, ну, типо… Значит, твоему сыну я дядя. — Ну а ещё… — Кора призадумалась, — если Сонхва тебе как бы дядя, то ты моему сыну, получается, двоюродный брат, да? Они зависли, закатили в задумчивости глаза и синхронно скривились, глянув друг на друга. — Даже не знаю, кем теперь представляться, — рассмеялся Уён. — Я думал, что дядей будет проще всего! Ну и семейка у нас! — Однозначно, — улыбнулась ему Кора. Он был единственным, которому она практически доверяла, сама не зная, почему. И с кем общалась из всей своей новоявленной семьи. Кора повернулась, глядя, как к ним спешит довольная Деметра и улыбается до ушей, завидев малыша на руках дочери. Она ведь видела его впервые. Беременность застала Кору врасплох, и ей пришлось пропустить полгода на Поверхности, оставаясь практически девять месяцев в Подземном мире, пока сын окреп и привык к энергии двух разных измерений. Кора вздохнула полной грудью, ощущая гармонию разнообразия витающих запахов в воздухе. Ей подумалось, что она наконец-то нашла и гармонию в себе, принимая новую жизнь и уклад своего бытия. Всё стало намного лучше. Она контролировала силу, и с ней стали считаться остальные. Сонхва говорил, что когда-нибудь её же сила сделает её равной, а может и более весомой по сравнению с падшими богами. Со своим собственным мужем Кора практически нашла взаимопонимание, обретая идиллию. Да, они по-прежнему также часто спорили, и она устраивала ему так называемые «диверсии», помогая спорной душе вернуться обратно в тело, если человек отчаянно не хотел умирать, цепляясь за жизнь, пока его тело сейчас на поверхности умирало. Это приводило к скандалам между супругами, но Кора не могла оставаться в стороне, а Сонхва, сцепив зубы, всегда прощал её за неповиновение. Уён любил отмечать этот контраст: Хонджун и Гера постоянно сражались друг с другом, в то время как Кора и Сонхва всегда пытались договориться и прийти к компромиссу, как нормальная счастливая пара. В то время, как Гера была известна тем, что действовала против различных возлюбленных своего мужа, вызывая их смерть или наказывая их различными изобретательными способами, то Кора действовала только вопреки Сонхва, чтобы спасти жизни людей, вошедших в Подземный мир. Кроме того, она смогла использовать свою силу не только для спасения других, но и для поддержки своего мужа в этом процессе. Разлуки по полгода пошли им на пользу — Кора чувствовала себя живой, радовалась жизни на Поверхности и возвращалась к мужу счастливая, умиротворённая. Скучающий же всё это время Сонхва обхаживал её, как настоящую Королеву, несмотря на свой мнимо холодный образ. И эти командировки его жены позволили ей не увядать, а наслаждаться жизнью. И со временем она привыкла, а потом и вовсе сдалась, принимая любовь Сонхва окончательно. Кора боялась, что ребёнок рассорит их, как дитя разных миров и мировоззрений. Но затем она поняла, что хитрый и продуманный бывший Аид так только крепче привязал её к себе. И никуда ей уже не деться. Но это больше не гложило её. — Ой, какой же ты маленький и славненький! — радостно воскликнула Деметра, подходя к дочери и беря за маленькие пальчики ручку своего внука. — Наконец-то я с тобой познакомилась! — Да, мама, — улыбнулась Кора, покачивая сына в объятиях. — Наконец-то вы познакомились. Твой внук Загрей. Они пробыли здесь счастливые полгода, и Загрей даже заговорил среди такого количества нянек в цветущем особняке. И когда они вернулись обратно в Подземный мир, Сонхва не без удивления услышал новое «мой папа?» — Иногда мне даже страшно, — улыбнулся Сонхва, оставаясь с Корой наедине. — Я отправляю вас на Поверхность, и при вашем возращении словно вижу нового ребёнка. Полгода — большой срок для маленького сердца. Дети так быстро растут, кажется, моргнёшь, а он уже здоровый человек. Точно уверена, что не хочешь оставить его здесь в следующий раз? Не хочешь насладиться Поверхностью в своём любимом одиночестве? — лёгкая ирония дрогнула в его голосе. — Нет, не хочу, — Кора с улыбкой покачала головой. Она понимала, что детство их сына пока проходит с ней, и наслаждалась этим. Станет Загрей взрослее — он перестанет ходить с ней, утонув в заботах Царства Теней, в воинских тренировках и обучении силе, или чего-то там, что точно ему придумают. Кора уже чувствовала загадочную силу в Загрее, и её это начинало пугать, но пока она старалась не думать, что будет в будущем. Она ещё успеет подготовиться. А пока… пока ей нужно пережить ударную волну, надвигающуюся на неё — любовь заскучавшего за полгода мужа. — Иди сюда, гулящая женщина, — Сонхва притянул её к себе под её смешок после этих слов. Он всегда был такой жадный и требовательный в ласках и поцелуях, когда она возвращалась через полгода своего отпуска. Кора будто перестала принадлежать себе. Всё пробудилось в ней в предчувствии высшего блаженства, которому ничто теперь не могло помешать. Упоение охватило её с сладострастной силой. Прерывисто дыша, она откидывалась назад, пытаясь ускользнуть от ласк Сонхва, которые открывали ей всё новые и новые истоки наслаждения, и каждый раз, словно вынырнув из глубин всепоглощающей неги, она видела, как качались перед её глазами несуществующее звёздное небо и покрытая туманом долина за рекой Стикс. В груди полыхнуло острым ощущением счастья, сердце упоённо забилось в груди, когда наслаждение от близости заставило тело задрожать в долгожданной разрядке. Кора выдохнула, вжимаясь в плечо Сонхва, который целовал её на кровати. Они отдохнут немного, всего пару минут. А затем он снова потянется к ней, желая наверстать через близость ту пустоту, которая мучила его эти полгода от их расставания. Через несколько часов, вытянувшись на ложе, Кора постепенно приходила в себя. Мягкая шаль защищала её влажное тело от лёгкого холодка этого мрачного места. Она с нежностью смотрела на Сонхва напротив у прикроватного столика. Он стоя наливал в бокалы прохладное вино. В полумраке светящихся кристаллов комнаты его жилистое тело казалось высеченным из мрамора. — Отдохнула немного? — улыбнулся он ей, протягивая бокал. — Немного, — отпив алкоголя, Кора довольно потянулась на кровати. — Ладно, зов плоти мы удовлетворили, теперь подумаем о душевном времяпровождении, про расслабление, так сказать. — О чём ты? — спросил Сонхва, присаживаясь к ней у изголовья. Он приподнял бровь, явно ожидая какой-то подвох. — Почему мне уже страшно? — Да что страшного? — улыбнулась Кора. — Ты забыл? Меня всегда нет весной и летом, я возвращаюсь к осени. А осень, как ты помнишь… — О нет! Нет… нет… — … осень — это новый сезон сериалов на Нетфликс, время, когда их больше всего! Столько новинок! А те, что были летом, я не смотрела без тебя, как верная жена! Пора приобщаться к миру живых, мой древний дед! Что желаешь? Сериал про женщину-убийцу или мёртвых мальчиков-детективов? — Кора уже нашла пульт и включала приставку. — Как же я на это развёлся? — со смешком вздохнул Сонхва, глядя на появляющийся логотип на экране. — И так мучался, устанавливая артефакты, чтобы в Подземном мире с помощью магии ловил ваш интернет. А теперь смотрю ваши странные сериалы! Как ты заставила меня это сделать? — Не бурчи, ты обожаешь смотреть сериалы вместе со мной! — Кора уже оттащила его на середину кровати, заставляя удобнее прилечь на подушки, а затем довольно прильнула к груди своего мужа, закидывая на его бедро свою ногу. Сонхва ломался для вида, а затем довольно улыбнулся. Ему не нравились примитивные сериалы людей, он находил их безвкусным времяпровождением. Но ему очень нравилось лежать с Корой в обнимку, нежно гладить её по спине и копошиться в её волосах. Это казалось ему каким-то нежным таинством, чувством тихого единения. И ради такого уж можно было потерпеть слабую игру актёров на экране. Он был просто рад, что постепенно их искажённые странные отношения превращаются в настоящие. Возможно, уже скоро, она полюбит его окончательно, и жить без него не сможет. Сонхва знал — у богов всё неправильно, всё по-иному. И Кора примет это, ведь теперь никак иначе.