игра в Секай

— Тогда чего ж ты сбежала? Выпрямив спину, чтоб хоть немного казаться грозной со своим небольшим ростом, девушка почти что выплюнула: — Я не сбежала. Я стала независимой, — и прищурила зелёные глаза, когда мужчина рядом посмеялся: «Ты-то?», — Вы не собирались мне помогать. Обманули меня, просто использовали. — Сучка– Кое-как она сумела увернуться от громоздкого кулака прямо в своё лицо. Однако затем ей мгновенно поставили подножку, заставив упасть на пол со скрипом. Множество людей (их тут было, наверное, четыре сотни) ахнули. Некоторые отступили назад, но каждый смотрел на развернувшуюся сцену. Просто смотрел на то, как сильный мужчина продолжал кидать и пинать ногами хрупкую девушку. Один лишь Цукаса всё пытался протиснуться через толпу и посмотреть, что происходило. — Независимая ты у нас, да? Сама своих мамку и сестричку начала искать, да? — своими грубыми пальцами поднял её за серые волосы. А после сжал их как можно больнее в кулаке, — А они уже наверняка сгнили до костей. — Это не т– — Ты и вся твоя семья — окинавские крысы*, — затем занёс руку вверх снова, чтобы в очередной раз ударить, — Даже если их действительно похитили якудза, так им и надо. И тебя тоже следом должны были. Однако Шихо не ощутила удар, ведь бугая сверху атаковала чья-то нога. Он от неожиданности отпустил девушку, а затем услышал громкое и взволнованное: — Шихо! Шихо, Господи, ты как?! Шихо? — Цукаса. Из всех возможных людей это был Тенма Цукаса. Он теребил её, осматривал, быстро и нервно тараторил, дожидался хоть какой-то адекватной реакции. Однако в ответ было только стыдливое молчание, — Он сильно тебя ударил? Вот же ж тварь! — А ты кто ещё такой, сопляк?! Сглотнув, парень сразу чуть обнял и спрятал Шихо за собой. Его небольшая спина оказалась неким щитом, хотя оба прекрасно понимали: против этого ненормального долго не выстоять. Скоро на полу избитым окажется уже Цукаса. — Шихо — подруга моей сестры! — девушка рядом посмотрела на него с небольшой искоркой надежды, — Так что я не позволю! Не позволю, чтоб ты даже пальцем её касался! — Цукаса-сан– — Страшный, мерзкий бандюган!! Ты разве не знаешь, что девушек бить никогда и ни за что нельзя?! Этот человек, закричавший: «Ах ты щенок!», точно бы ударил его. Однако тогда помешали зашедшие внутрь огромной комнаты солдаты. И слава Богу. Видит Будда, что Цукасе итак уже хватило синяков, полученных от каждого первого встречного. Когда всё более-менее утихомирилось, Тенме удалось узнать, какого чёрта эта «независимая» здесь забыла. Ещё и выяснились причины, почему она совсем не виделась с Саки. — Ты, наверное, слышал, что этот ублюдок сказал. Шизуку и маму... похитили. Пару лет назад, — парень не знал, как реагировать. Даже желание дать подзатыльник за воровство отпало, — Якудза, ведь они не любят... таких, как мы, — под этим имела ввиду людей из Окинавы, — И я попросила помощи. Попросила найти Шизуку и маму, как-то договориться, отпустить их, но... — Но?.. — под конец этой речи в глазах у Цукасы уже виднелись искренние сочувствие и сожаление. Девочку, которая мечтала стать айдолом, Шизуку, он знал с детства. Не дружил с ней, но всё же иногда он играл вместе. — Меня развели, как дуру. Сказали: «всё будет, только сначала дай денег на выкуп». А денег у Хиномори было... их не было. На выкуп не хватало, ведь для бедной девушки такая сумма баснословна. Однако ради сестры и матери она готова была работать на мерзкой, грязной работе, на которую её устроили бандиты. Всё работала и работала, не получая ни йена, пока спустя года два не подслушала один маленький разговор. И затем поняла: никто не собирался ей помогать с самого начала. Ей просто пользовались для получения приличных таких денег. И потому Шихо «стала независимой». Бросила всё, начала скрываться от людей и лично принялась искать сестру с мамой. Правда, к сожалению, до сих пор так и не нашла. — Ох, я не знал, что ты всё это время... — актёр всё же позволил себе её обнять. А Хиномори, хоть и ненавидела прикосновения, не стала сопротивляться. Ей это было очень даже нужно, спустя столько-то лет, — Ты должна была... сказать, и я бы... я бы что-то... — Что бы ты сделал, Цукаса-сан? У тебя самого ни гроша за душой. — Я бы... я бы что-нибудь... *** Трое друзей детства сидели в совершенно опустевшей комнате. Вместо эстафетных палочек, как в семь лет в школе на спортивном фестивале, держали ножи, переглядывались и боялись даже вздохнуть не так. Больше всех дрожала и тряслась Шихо, ещё и дышала как-то странно, сбивчиво. Когда стала понемногу засыпать, то что-то бормотала во сне и болезненно корчила лицо. — ...Шихо, — тихий голос заставил её дрогнуть и сразу сжать нож крепче. В полудрёме она выставила его вперёд, давая знать, что в случае чего сразу атакует, — Эй-эй, успокойся. Я не убью тебя. Она всё равно ему не верила. Чтобы это показать, подняла ладони ещё выше. — Если бы хотел, давно бы уже это сделал, — затем прямо у неё на глазах убрал нож в карман чёрного пиджака. Ладно. Ладно, возможно... возможно, он действительно не собирался нападать. Вымученно выбивая из себя громкий выдох, Шихо также опустила вниз оружие и позволила Цукасе сесть рядом. Кровать немного прогнулась и скрипнула под их весом, — Значит, теперь нас только двое осталось, да? — А?.. — Потому что Тойя предатель. Чёртов предатель. А я ведь... я ведь так о нём заботился, так им гордился, так...! Сглатывая, он нахмурился так, что заставил Аояги отвернуть голову. Кажется, тот всё слышал. Ну и пусть. Пусть слышит и поймёт, что разочаровал дорогого сэнпая своим ужасным поведением. — Ничего, вдвоём мы справимся против него. Даю честное слово звезды, что мы одержим победу, — взглянул вверх на огромную копилку. Как солнце, она сияла манящим золотым светом. И этим заставила Тенму громко хмыкнуть, — Поделим приз на двоих, а затем– — Цукаса-сан. Я... Когда медовые глаза столкнулись с её зелёными, девушка еле сдержалась от предательского всхлипа. Рана на животе ныла, болела, медленно истекала кровью, однако она старалась этого не показывать. — Я не навещала Саки не только из-за своих проблем. И Хонами тоже, — чёртово стекло. И вот надо же было ему попасть ей в живот, — Мы не хотели видеть, как она... умирает от болезни. Не меняя выражение лица, Тенма молчал. — Мы не хорошие подруги. Мы не такие, как Ичика. — Ой, Шихо, не говори так, — наконец, актёр всё же оживился. Впервые за всё это время, после того, как столько людей умерло на его глазах. Подсел ближе и потрепал девушку по голове так, словно ей снова было пять, а не двадцать пять. Словно они снова дети, словно всей этой страшной игры никогда и не случалось, — Я не виню тебя, правда. У тебя были проблемы посерьёзнее, чем у Саки. Хиномори, чьи губы непроизвольно дрожали, с трудом выдохнула. — Но ничего-ничего! Мы поделим приз, и я вылечу Саки. А ты, — он улыбнулся ещё шире. Глаза стали сверкать от предвкушения лучшей жизни, — Ты же говорила, что хочешь с мамой и Шизуку переехать обратно в Окинаву, да? — тихое «мгм...» в ответ, — Ну вот! Мы найдём их с тобой вместе, а затем вы уедете на родину. Я даже отдам тебе часть своих денег, если вдруг не хватит. — Цу... каса-сан– — И группу, о которой ты мечтала, тоже сформируешь. У тебя обязательно всё получится! Только нам нужно с тобой выбраться отсюда живыми. Он протянул ей мизинчик, а сам начал продолжил воодушевлённо тараторить: «Вот, давай! Поклянись мне, что выживешь. И затем и у меня, и у тебя всё будет просто замечательно». Однако Хиномори не подняла руку вверх, не сложила пальцы так, чтобы остался только мизинец, не стала ничего обещать. Вместо этого с морем сожаления в замыленных глазах шепнула: — Я хочу, чтобы ты знал... мне жаль, мне... правда за всё жа... — а затем неестественно скорчилась, сдавленно выдохнула и начала закрывать глаза. — Шихо? Ой, Шихо, что тако– «...что?», — только это и успел подумать. Взволнованное лицо быстро вытянулось от ужаса. Белая рубашка внизу вся оказалась залита свежей, ещё чуть горячей кровью. В голове тысячи вопросов: «Что? Как? Когда и кто успел её ранить?». Хиномори тяжело дышала, мучилась от каждого даже малейшего движения и всё медленнее начинала моргать. Совсем потерявшись, что делать, Тенма же нервно бегал глазами по открытой ране. «Нет, нет! Соберись! Делать, надо что-то делать...!», — срочно нужно было остановить кровотечение, а затем молить о помощи у бессердечных солдат. Возможно, хотя бы в этот раз они смилятся и спасут игрока. Потому что Цукаса не может вот так её сейчас потерять. Только не её. Она ведь подруга Саки. Она ведь человек, у которого ещё есть столько целей, столько желаний, столько дел, которые нужно выполнить. Если Цукаса позволит Шихо умереть, то кем после этого будет? Сможет ли продолжить участие в этой проклятой игре? Сможет ли дальше жить? А если... а если любимая сестра вдруг узнает? Она же ни за что его не простит. «Я знаю тебя, братик! У тебя были силы спасти её! — она точно скажет ему именно эти слова. А затем обидится и никогда больше не заговорит с ним, — Тогда почему ты ничего не сделал, чтобы она выжила?» — Шихо, эй, смотри, вот... вот так. Держи руки вот так, — крепко сжал её ладони в своей правой, пока другой комкал рядом лежащую простынь, — Зажми рану и не вздумай отпускать! Поняла?! — голос срывался сначала на крик, а после на болезненный хрип. — Цук... сан... я хочу... увиде... Шизуку... — Ничего не говори! Я позову врача, я позову на помощь. Ты будешь жить!! — все руки — и свои, и чужие — перепачкал в жидкой крови, но уже даже не думал об этом. Всё потом, всё позже. Сейчас ему нужно было спасти Шихо. — ...хочу... домой, в Окинаву... Ногами и руками он бил по железным дверям, окрашивая их в страшные багровые пятна. «Ой, слышите?! Тут человек сейчас умрёт!.. Вы ведь слышите, да?! — кричал изо всех сил, превышая все децибелы, на которые только способно человеческое горло, — Она истекает кровью, помогите ей! Твари, чёртовы твари, сейчас же помогите!!». Когда он уже начал сбивать костяшки на своих тонких, худощавых ладонях в мясо, вход всё же открылся. Наконец-то. Хиномори удастся спасти. Всё обязательно будет хорошо. Показались солдаты, но Тенма им был не рад. Наоборот, продолжил кричать, чтобы они немедленно спасли Хиномори, чтобы они– — Погодите, а зачем вам...? Юноша повернулся и сразу же шарахнулся так, что чуть не упал. Неся в руках гроб с бантом, солдаты уверенно шли к кровати, полностью залитой кровью. А возле неё, сжимая нож в руке, стоял Тойя. Специально повернулся спиной, чтобы его сэнпай не смог разглядеть ни единой эмоции. И не смог даже услышать жалкий шелест: «Прости, что разочаровал, Цукаса-сэнпай». — Шихо... нет, Ши... Шихо!! *** — Цукаса-сан! Цукаса-сан!.. Парень вдруг замер прямо на третьей ступеньке, но поворачиваться не хотел. Он итак по голосу уже узнал человека, который отчаянно его звал и бежал к нему. «Цукаса-сан» — как же давно он этого не слышал. Как же давно люди не обращались к нему так. Поперёк горла встал острый ком, который никак не получалось сглотнуть. «Цукаса-сан» — так его называли три человека: Хонами, Шихо и... — Ичика, — выдохнул он, а затем всё же заставил себя повернуть голову назад. И когда он действительно увидел спешащую к нему девушку, — ту самую, которую знал с детства, — то руки неестественно задрожали. — Цукаса-сан, это и вправду ты! — она за эти три года совсем не изменилась. Только, возможно, тёмные волосы отросли ещё немного, — Я думала, что ты снова пропал без вести. После похорон Саки, — наконец, всё же смог сглотнуть. Но через огромную силу, — Я вообще никого не могла найти: ни тебя, ни Хонами, ни Шихо! — Шихо... «Цук... сан...» — Цукаса-сан? — девушка склонила голову вбок, но затем весело ему улыбнулась, — Я так рада, что ты жив! Вот только что ты тут делаешь? — внезапный вопрос привёл актёра в себя и почему-то даже заставил оскалиться. — Это ты что тут делаешь?! Ты вообще понимаешь– — Эй, вы двое, шевелитесь уже! Чтобы люди позади не жаловались на них, пришлось схватить Хошино за руку и поскорее потянуть на верх. Когда, наконец, прошли ступеньки, парень чуть ли не впечатал её в розовую стену: — Какого дьявола ты здесь забыла?! — совсем ничего не понимая, она даже и не знала, что ответить. Лишь в изумлении хлопала голубыми глазами, — Отвеча-ай, — принялся теребить за плечи, чтобы выбить из неё хоть какую-то реакцию помимо шока, — Немедленно отсюда уходи, сбегай, прячься — неважно! Тебя здесь быть не должно! — Что? Цукаса-сан, о чём ты говоришь? — Немедленно уходи отсюда!! Здесь опасно! Очень опасно. Даже для самого Цукасы, победителя прошлой игры три года назад, нахождение здесь опасно. Он сам это понимал, однако вновь шёл по тем же ступеням. Всё, на что надеялся, — это трекер, который ему вручила девушка-полицейский с рыжими волосами и зелёными глазами. Фамилии ни разу так и не назвала, к ней приходилось обращаться только по имени («Эна»). Однако ей и её маленькому плану парень очень доверял. Был вновь готов поставить свою жизнь на кон, лишь бы у них двоих получилось прекратить эти страшные игры. Вот только никого из близких Тенма видеть тут не хотел. Никого больше терять тут он не хотел. Хошино, не дождавшись адекватного ответа, мягко улыбнулась ему: — Не переживай, Цукаса-сан, — он смотрел на неё почти что свирепо. Не из-за злости, а отчаяния, — Раз уж я тебя встретила, мне нечего бояться. Даже если тут и вправду опасно. — А-а-аргх, Ичика, да что ж ты будешь делать-то!! От её слов актёр был готов биться головой об эту же самую стену. Сначала Шихо, а теперь Ичика... это точно издевательство. Сама жизнь над ним насмехалась. Девушка что-то говорила о своих подругах, а Цукаса только и мог, что вспоминать кровь на своих руках, тяжёлые вздохи и жалкий, тонкий, девичий голос: «Я хочу, чтобы ты знал... мне жаль» — И-Ичи-ика-а! — снова потрепал её за плечи, практически встряхнув как тряпичную куклу, — Ичика, пожалуйста, держись меня. Несмотря ни на что! — А? Э? — Ни на шаг от меня не отходи. А затем убегай отсюда, после первой же игры, поняла?! Солдаты сзади автоматами намекнули на то, что уже пора проходить и делать фото своих лиц. С тяжким вздохом Цукаса кое-как оторвал свои руки от Ичики и ещё раз напомнил ей быть неподалёку. Всё ещё ничего не понимая, она лишь покивала, а затем прошла туда, куда показали. — Ну-у и где-е он? Человек в чёрных одеждах всё ходил да ходил туда-сюда по стеклянному полу. Под ногами розовыми иконками загорались лица людей, однако того самого всё не было. Это даже начинало напрягать. Однако вдруг появился этот легендарный — 456 — игрок. Больше не улыбался, как раньше. Теперь на лице была написаны и серьёзность, и отчаяние, и злость одновременно. В этой игре он явно будет ещё интереснее, чем в прошлой. *** После первой игры все игроки сидели по своим кроватям, как загнанные, запуганные животные. Боялись смотреть на людей вокруг или даже пискнуть громче, чем следовало бы. Никто ни с кем не общался, никто не смел подняться на ноги и подойти к дверям. Некоторые панически оттирали со своих лиц, рук или ног капли чужой крови. Цукаса, правда, на это уже не обращал внимания. На щеке застыли три багровые линии, но он даже и бровью не повёл. И то показалось очень странным Ичике, которая привыкла к его заядлому чистоплюйству. Она даже хотела спросить, что именно произошло за эти три года, но ответ вскоре нашёлся сам. Во время голосования, когда вскрылся крайне интересный факт: «Я уже играл в эти игры! Играл!.. И теперь я хочу всех вас спасти!». Тогда, ранее испуганные люди внезапно осмелели. И деньги в огромной копилке, и слова актёра отчего-то воодушевили их. Вместо того, чтобы отговорить людей от участия, Тенма каким-то образом убедил их продолжить играть. Не этого он добивался. Совсем не этого. Однако слушать его уже никто не стал. Все решили, что раз он прошлый победитель, то обязательно всех спасёт. И все уйдут домой с деньгами после шести игр. Каждый тут словно бы забыл, что совсем недавно они наблюдали за расстрелом невинных. — Ну и зачем Вы это сделали? — спросил актёр, одновременно с грустью и злостью смотря на человека перед собой. Точнее на его выбор в голосовании, — Я же ясно изъяснился, что– — Я выбрал кружок только из-за Вас. Увидев эту вежливую, словно бы отрепетированную улыбку, Цукаса еле сдержался от того, чтобы не скривить лицо. Вроде бы парень напротив не казался вселенским злом: высокий, миловидный, с лицом типичного «икэмена»*, пирсингом в ушах, ярко-рыжими волосами и зелёными глазами, предательски напоминавшими о Шихо... а также о той работнице полиции. Внешне расположил бы к себе любого без труда. Однако на его форме виднелся синий бейдж с кружком. Он — тот самый 001, тот самый последний человек в толпе, от которого зависели судьбы всех остальных игроков. И их смерти тоже. Но даже зная это, решил, что смертельные игры ради денег стоит продолжать. Тенме этого было вполне достаточно, чтобы сейчас злиться. — На самом деле, я даже чуть испугался после первой игры, — голос... вроде бы звучал убедительно, — Но Вы так уверенно говорили, что уже победили здесь однажды. И на поле тоже всех сумели защитить. — Не всех... — мрачно подметил Цукаса. Слишком уж был разочарован сам в себе, ведь не смог уберечь от смерти каждого из игроков. — Всё равно уже что-то. Не каждый бы так смог. Похвала, впервые сказанная ему за последние три года, заставила смягчиться. Тенма всё ещё злился. Точно, непременно злился за столь дурацкий выбор. Однако этот юноша выглядел добрым. Возможно, за несколько дней до второй игры и после неё удастся переубедить его. Возможно, он встанет на правильный путь, выберет крестик. И тогда всех отпустят домой. Белесые нахмуренные брови актёра совсем слегка расслабились. Взгляд тоже перестал источать столь устрашающую ярость. — И вот я подумал: «Пока такой человек с нами, можно не бояться. Можем дальше играть, пройти все шесть раундов и победить». — Вот как... — Вы всем тут подарили надежду и спокойствие, — остальные в команде кружков, что стояли рядом, активно покивали, стали соглашаться, — Нужно гордиться этим, — а затем неизвестный всё же позволил себе небольшую дерзость: прошёл две ступеньки и сел рядом, — И не злитесь на меня за мой выбор, пожалуйста. Просто я считаю, что раз уж нам был дан такой шанс, его нельзя упускать. Во время всего этого разговора игрок 001 ни на секунду не переставал улыбаться. Вежливо и дружелюбно. Поэтому Цукаса не стал от него отсаживаться. — Тоже мне выскочка... — Ох уж эта молодёжь... — Странный он какой-то... вы тоже так думаете, да? — Ты реально веришь, что он уже побеждал? Тогда чё он снова припёрся? — Мутный тип... Пока Цукаса думал, как всех спасти и защитить в следующем раунде, люди вокруг шептались о нём с недоверием. Всё это совсем немного напоминало ему старшую школу. Там тоже ребята за его спиной насмехались над его мечтой стать звездой, стать актёром. Тоже считали странным, тоже не воспринимали всерьёз. Вздохнув, юноша опустил взгляд. — Не обращайте внимания, — новый знакомый позволил себе заговорить чуть более свободно, — Но если это действительно Вас напрягает, я заставлю их заткнуться, — и хитро подмигнул. — А... аха-ха, да не нужно– — Цукаса-сан, — оба синхронно повернули головы, чтобы посмотреть на ту, которая их звала. Блондин сразу улыбнулся, прошептал её имя: «Ичика», — Надеюсь, не отвлекаем. Просто... эти девушки хотели с тобой поговорить. Рыжеволосый взглянул на них как-то странно. В зелёных глазах сверкнуло нечто тёмное и мрачное, но буквально тут же исчезло. И вежливая улыбка стала ещё шире, чем прежде. Первой начала говорить очень маленькая девушка, больше даже похожая на девочку. Старшеклассница, не иначе. — Это было потрясающе! Ну, то, что Вы вытворяли на поле, — громко и звонко почти что запела игрок 388, — Вот так кричали: «Сто-о-оя-ять!!», — от её голоса неподалёку дёрнулось пару человек, — Прямо как в фильме! — Аха-ха, просто я актёр! Поэтому так и вышло, — пояснил Цукаса. — Актёр?! Ва-ай, как круто! Всегда мечтала хотя бы раз встретить вживую настоящего актёра! Она была такой живой, такой энергичной. И этим очень напоминала Тенме его самого три года назад. Поэтому глядя на неё, он просто не мог не улыбаться. Вроде бы многого не делала, но всё равно дарила ему радость. — Д-да, соглашусь, Вы невероятны, — поддержала другой игрок, под номером 095. С большими очками и длинными низкими хвостами она казалась серой мышью. Интересно, что здесь забыла? — Я теперь... буду Вашим фанатом, Цукаса-сан! Блондину это как-то слишком польстило. Даже отчего-то зарделся. И совсем не заметил, как на него посмотрел парень, сидевший рядом. — ...а я просто ещё раз хотела сказать спасибо, — поклонившись на сорок пять градусов, мягким шёпотом произнесла девушка с длинными белыми волосами. Она выглядела самой старшей (и ещё очень замученной, слабой) среди всех остальных, — Все мы выжили только благодаря Вам. Когда выберемся отсюда, я обязательно отплачу долг за спасение моей жизни. — Что?! Нет-нет, что Вы, не надо– — А, простите. Мне уже надо бежать, — быстро перебила его номер 149, — За одной девочкой здесь нужно присматривать. Нужно, чтобы кто-то ей помогал, особенно когда она в таком положении... — затем ещё раз поклонилась и ушла. Удивлённо поморгав, Цукаса затем постепенно стал изменяться в лице: нежно и тепло улыбнулся. Даже чуть помахал рукой вслед незнакомке. И это, наверное, стало последней каплей. После этого послышался громкий хлопок в ладоши и: — Ра-аз уж мы все тут собрались, почему бы не представиться друг другу? — рыжеволосый юноша смотрел исключительно на Цукасу. Девушки рядом не особо волновали. — Верно-верно! Не обращаться же ко всем по номерам, — затем девочка с уважением поклонилась, — Я Ханасато Минори! Мне семнадцать лет, — о Боже... и вправду старшеклассница. Как она здесь оказалась? — Я А-Азусава... Кохане. Мне восемнадцать, — ещё один игрок, который совсем ребёнок. И Минори, и Кохане до ужаса юные... что вообще тут забыли? Неужели находились в бедственном положении или тоже жили без родителей? Улыбка сразу спала с лица Тенмы, и он стал анализировать обеих с волнением и тревогой. А также с мыслью: «Их нужно защитить, я обязан не дать им умереть. Они всего лишь две маленькие девочки». — А я Рэйки, — странно, но фамилию свою почему-то не назвал. Наверное, изначально не хотел, чтобы к нему по ней обращались? — Ох, надо же! — вдруг состроил удивлённое лицо. И лишь он один здесь знал, что эта эмоция — фальш, — Только сейчас понял, что моё имя похоже на мой игровой номер, — и затем невинно продолжил, — Мне двадцать восемь, кстати. — Хошино Ичика, тоже двадцать восемь лет. Недавно исполнилось. — Тенма Цукаса, двадцать девять лет. Своё прошлое вычурное приветствие решил не использовать. В этот раз ему не до веселья, не до хвастовства. Сейчас заботила только безопасность каждого игрока. После того как остановит игру, обязательно представится Минори, Кохане и Рэйки в привычной манере: «Как пегас, что покоряет небеса, — Тенма, как тот, управляет миром, — Цукаса!!». — Хе-е, получается, что среди нас есть сэнпай. Цукаса-сэнпай. Актёр вдруг дёрнулся, а после посмотрел на рыжеволосого с ничем не прикрытым шоком. Только один человек в этой жизни смел называть его так. «Цукаса-сэнпай... прости. Я никогда не хотел тебя разочаровывать» — Не против, если буду обращаться так? И если все будем на «ты»? — блондин помотал головой, и наваждение пропало. Перед ним того самого человека больше не было. — ...нет, я... я только «за». — О-о-о, тогда и я тоже буду так тебя звать! Все обернулись на внезапно возникший из ниоткуда голос. Позади них оказался человек с длинными розоватыми волосами и очень миленьким, ребяческим лицом. Игрок 120 — по крайней мере, так говорила зелёная куртка. Неизвестный ярко улыбался всем какое-то время. Однако долгое молчание заставило замяться и застесняться. Наверное, и эти люди тоже посчитают его странным. Хотя вроде бы выглядели такими дружелюбными и хорошими... — И-извините, что так влез в ваш разговор, — чуть поправил выпавшую прядь волос, и все заметили: у игрока 120 аккуратно и красиво накрашены ногти в розовый цвет. Наверное, он в этом деле эксперт, — Нечаянно подслушал и понял, что тут есть люди, близкие мне по возрасту. — А Вы...? — склонив голову вбок, прошептала Кохане. — Акияма Мизуки, хе-хе! Мне тоже двадцать восемь, как Ичике-тян и Рэй-куну! Рыжеволосый в душе совершенно не оценил новое прозвище, но вслух ничего не сказал. Даже выражение лица никак не поменял. — Вы же не будете против, если я присоединюсь? — Цукаса одарил чуть сомнительным взглядом кружок на куртке, но всё же позволил 120 остаться. Его тоже попытается переубедить за эти несколько дней. Чем больше людей переманит на свою сторону, тем лучше. — А-а, конечно! Присаживайся. — Ва-ай, спасибочки, Цукаса-сэнпай! — и весь засиял, когда ему действительно позволили опуститься рядом на железной ступеньке. Остальные три девушки также последовали его примеру и присели, — А теперь давайте все узнаем друг друга получше! Кто чем увлекается? Ичика заговорила про музыку и песни своей любимой виртуальной певицы, Хацуне Мику. Старшеклассница быстро влилась с воодушевлённой речью: «Я тоже люблю песни! И танцы люблю. С детства тренируюсь, чтобы стать популярным айдолом». Опять засияв от радости, Мизуки чуть ли не завопил: «О-о-о, я обожаю миленьких айдолов!! Когда начнёшь выступать на сцене, я буду твоим самым верным фанатом, Минорин-рин!». Тихо хихикая, Кохане присоединилась к их беседе. Только двое парней остались немного в стороне. До них дело тоже наверняка дойдёт, но на минут пятнадцать или двадцать позже. — Вокруг тебя девушки так и крутятся, Цукаса-сэнпай, — подметил Рэйки, подперев щеку рукой, — У тебя точно есть талант сражать всех наповал. — Не завидуй, — чуть улыбаясь краешком губ, фыркнул актёр. — Что ты, что ты, я не завидую. Просто очень интересно выходит... 001 всё ещё не переставал смотреть (так внимательно, так анализирующе) исключительно на Тенму. И немного даже удивлялся, почему блондина это никак не напрягало и не нервировало. Наверное, он даже не замечал, ведь увлечён совершенно другой вещью. — Цукаса-сэнпай теперь местный герой... и вокруг него будет всё больше и больше девушек. — А-а, я понял, к чему ты клонишь, — театрально вздохнул юноша, а затем уже гораздо серьёзнее продолжил. Даже весь напрягся и нахмурился, — Но меня сейчас никто и ничто не интересует так же сильно, как желание остановить игру. Мрачное выражение лица Рэйки пропало так же быстро, как и появилось. — И этих девушек, и всех остальных я намерен исключительно защищать. И... — когда Цукаса повернулся, чтобы быть лицом к лицу, то наткнулся на всю ту же улыбку. Плохие люди бы не стали так нежно и светло улыбаться. А значит Рэйки не плохой, — И тебя тоже. Тебя тоже в обиду не дам, мой непутёвый кохай. А затем слабо ударил кулаком по его плечу, как бы мстя за выбор при голосовании. Вышло по-детски, по-дружески. Прямо как когда-то с Тойей.