почините то, что было сломано (повторить при необходимости)

Ритуал, вернувший Чжучжи-лана в царство живых, был не лишен недостатков. На первый взгляд, всё прошло идеально. Тяньлан-цзюнь вошел в Священный Мавзолей с костями племянника, а через полдня вышел оттуда с костями на их законном месте — спрятанными внутри только что ожившего Чжучжи-лана под боком. Конечно, его племянник был немного взбалмошным. В такой ситуации любой бы растерялся. Но, учитывая, что с момента его смерти прошло уже несколько лет, Чжучжи-лан был на удивление невозмутим. Тяньлан-цзюнь сделал бы это раньше, но процесс восстановления тела через Грибы Росы Солнца-Луны был очень длительным. Это было самое быстрое, что он мог сделать. Но он не стал жаловаться. Благодаря длительному пребыванию в монастыре Чжао Хуа гниение остановилось, и он обрел достаточно сил, чтобы вернуть племянника. В общем, всё сложилось, как нельзя лучше. И Тяньлан-цзюнь, которого меньше мучила меланхолия, вернулся к своему любимому занятию — путешествиям по человеческому царству с Чжучжи-ланом, который с радостью следовал за ним по пятам. Вдвоём они быстро вжились в свои прежние роли, и прошло много спокойных месяцев. Тяньлан-цзюнь даже почти обманул себя, поверив, что Чжучжи-лан никогда не умирал, когда в чудесном возрождении его племянника проявился неизвестный ранее побочный эффект. Тяньлан-цзюнь понятия не имел, почему это произошло. Возможно, он неправильно провёл ритуал, а может, недостаток плоти оказался более серьёзной проблемой, чем считалось ранее. Что бы ни послужило причиной, это было неважно. Факт заключался в том, что в годовщину воскрешения Чжучжи-лана, без всякого предупреждения, на его теле самопроизвольно появились раны, приведшие к его смерти. Каждый синяк и сломанная кость, каждая чешуйка, содранная с плоти, жуткая рана на груди, оставленная мечом Ло Бинхэ… всё. А когда наступл следующий день, он был в полном порядке. На нём не было ни царапины. В первый год это застало их врасплох. На третий год это стало обычным делом. Поэтому, когда Тяньлан-цзюнь отправился на поиски племянника и обнаружил Чжучжи-лана, свернувшегося калачиком в постели, в месиве из крови и чешуи, он с необычайной быстротой отбросил неизбежное беспокойство. — Неужели, уже прошел год?.. — Тяньлан-цзюнь шагнул в спальню Чжучжи-лана. — Боги, как быстро пролетают времена года. Хорошая тема для поэмы. Напомни мне сочинить его позже, м. Чжучжи-лан ничего не ответил, да Тяньлан-цзюнь и не ожидал этого. Первую половину дня тот обычно проводил в беспробудном сне, лихорадка и боль не давали ему проясниться. Это был единственный шанс для Тяньлан-цзюня очистить его раны. Чжучжи-лан, несомненно, настоял бы на том, чтобы сделать это самому, будь он в состоянии протестовать. Такой упрямый ребёнок. Но он всегда был таким. Небеса ведают, откуда это у него. Тяньлан-цзюнь просунул пальцы под одеяло, которым был замотан Чжучжи-лан, и потянул его вниз, чтобы получше рассмотреть племянника. Немногочисленные участки кожи, лишенные чешуи, были покрасневшими; тёмно-чёрные волосы прилипли ко лбу и шее от пота. Внутренняя одежда была пропитана кровью. Тяньлан-цзюнь щёлкнул языком. Было бы просто позвать кого-нибудь другого, чтобы он разобрался с ним. Такая мысль уже не раз приходила ему в голову. Но Чжучжи-лан привык заботиться о нём без жалоб, еще когда его тело гнило всерьёз, и перевязывать раны племянника раз в год не составляло особого труда. Даже если это навевало воспоминания, которые лучше было потерять под рухнувшими останками Хребта Майгу. — Какие хлопоты, — беззлобно заметил Тяньлан-цзюнь. Он завязал рукава, чтобы снять пропитанную кровью одежду с груди Чжучжи-лана. — Если бы ты не был моим любимым племянником… У Чжучжи-лана перехватило дыхание от холода. Его брови нахмурились от неудобства. — Прошу прощения, — Тяньлан-цзюнь сделал небольшую паузу, но он знал, что лучше снять испачканную одежду раньше, чем позже. — Я понимаю, что это неприятно, но долго терпеть не придется. Он вытащил руки Чжучжи-лана из рукавов, не обращая внимания на звуки, которыми сопровождалось каждое движение. Сколько бы лет ни прошло, наблюдать за Чжучжи-ланом в таком состоянии не становилось легче. Его племянник должен был молча стоять в углу, пока он просматривал свою обширную коллекцию литературы, или читать с ним пьесы, или краснеть при малейшем внимании со стороны пикового лорда Шэня. А не корчиться от боли, пока Тяньлан-цзюнь сбрасывал в кучу окровавленную одежду. Без Синь Мо, застрявшего в груди, духовная энергия не могла причинить ему смертельный вред, но раны начнут затягиваться только к ночи. Кровь не сворачивалась, кости не могли срастись. Всё, что мог сделать Тяньлан-цзюнь — это постараться устроить его поудобнее. О ванне не могло быть и речи. Так что: вода и ткань. Потом бинты. Затем нужно сменить бельё, постель, холодный компресс, чтобы унять жар, и самая сильная доза обезболивающего, которое Тяньлан-цзюнь сможет найти. — Никуда не уходи, — сказал Тяньлан-цзюнь своему бессознательному племяннику. И отправился на поиски припасов. Когда он вернулся, Чжучжи-лан ещё спал. Разрываясь между облегчением и разочарованием, Тяньлан-цзюнь принялся за работу. Он напевал себе под нос, вытирая кровь с ушибленной и разбитой кожи, осторожно обходя чешую. Рана от меча Ло Бинхэ прошла через всю грудь Чжучжи-лана, и, чтобы добраться до рваной раны на спине, ему пришлось перевернуть Чжучжи-лана на бок. Последовавшее за этим хныканье было скорее ощутимо, чем слышно. Тяньлан-цзюнь легонько приглушил его. — Почти готово, — пообещал Тяньлан-цзюнь, понимая, что еще далеко не закончил. Он сел на край кровати и поднял Чжучжи-лана в сидячее положение, положив голову племянника себе на плечо, и начал перевязывать. Лицо Чжучжи-лана прижалось к его шее, потное и горячее. Тяньлан-цзюнь поморщился. Если для него это ощущение было неприятным, то для Чжучжи-лана оно должно быть вдвойне неприятным. Он завязал бинты, не заботясь о том, чтобы они выглядели красиво. Всё равно их скоро придется менять. — Видишь? Это было не так уж плохо, — Тяньлан-цзюнь медленно опустил его обратно на кровать. — Ну вот и всё. Волосы Чжучжи-лана упали тому на щеку, Тяньлан-цзюнь смахнул их вместе с влажными прядями на висках. Для Небесного Демона лихорадка была почти неслыханным явлением. Тяньлан-цзюнь никогда не испытывал такого, даже на дне своего гниения. Выглядело это не слишком приятно. Он намочил тряпку в воде, отжал её и положил на горящий лоб Чжучжи-лана. По его волосам потекли капельки воды; Тяньлан-цзюнь смахнул их большим пальцем. — Что дальше? Может, попробовать те пакетики от Лорда Му? — он просто говорил, чтобы говорить. Молчание никогда не было идеальным в последние десятилетия. — Запах отвратный, но, как я понял, это означает, что лекарство, скорее всего, будет эффективным, — он отвернулся. — Если тебе что-нибудь понадобится, пока меня не будет, не стесняйся… Дрожащие пальцы вцепились в рукав Тяньлан-цзюня. Глаза Чжучжи-лана были открыты, но расфокусированы, затуманены болью. — Цзюньшан? — Это я, — сказал Тяньлан-цзюнь. — Почему вы… — Чжучжи-лан прервался с резким вдохом. Он попытался сесть. Ужасная ошибка. Тяньлан-цзюнь улыбнулся. — Ты никогда не догадаешься, какой сегодня день. На лице Чжучжи-лана промелькнуло осознание. — Ох. — Да, «ох». Не могу поверить, что ты забыл. — Цзюньшан вспомнил? — Конечно, — соврал Тяньлан-цзюнь. Судя по косому взгляду, Чжучжи-лан ему не поверил. Но в нём прятался оттенок веселья, призрак улыбки. — Что это за взгляд? — Тяньлан-цзюнь легонько ткнул пальцем в неповреждённую чешую на щеке Чжучжи-лана. — Осмелился усомниться в дяде, который заботился о тебе всё утро, ах, какой непочтительный ребёнок. Одна бровь Чжучжи-лана дёрнулась, но он ничего не ответил. Они оба знали, что он был самым далеким от сыновей непочтительности. Его дыхание замедлилось, и, судя по всему, целенаправленно, а выражение лица перешло в пустоту. Он хорошо умел скрывать свою боль. — Вы… уходите? — Ненадолго, — заверил Тяньлан-цзюнь. — Я собирался приготовить лекарство. Думаешь, сможешь выпить его? Губы Чжучжи-лана были бледными, сжатыми в тонкую бескровную линию. Он заколебался, но, в конце концов, едва заметно покачал головой. — Правда? Даже если я положу туда мёд? — Я… — Чжучжи-лан закашлялся; по его подбородку потекла тёмная кровь. — Ладно, я понял, — Тяньлан-цзюнь схватил ближайшую чистую тряпку и вытер кровь. — Не нужно так драматизировать. Это было всего лишь предложение. — Простите, — тихо выдавил Чжучжи-лан. Казалось, он искренне извиняется. То ли он не уловил юмора Тяньлан-цзюня, то ли просто был слишком несчастен, чтобы обращать на него внимание. Зная Чжучжи-лана, вполне возможно, что это было первое. Он прочистил горло. — Мёд звучит неплохо. Тяньлан-цзюнь коснулся пальцами его подбородка. — Может, сначала воды? — Да, пожалуйста, — Чжучжи-лан не шевелился, продолжая осторожно дышать, пока Тяньлан-цзюнь доставал с соседнего стола небольшой котелок с тёплой водой. Его глаза закрылись, мускулы на челюсти напряглись. — Только не засыпай на мне, — Тяньлан-цзюнь поддерживал шею Чжучжи-лана, пока тот пил из тонкого носика. — Несмотря на моё неоспоримое обаяние, должен признать, что мне ужасно скучно в собственной компании. Чжучжи-лан, ты должен пожалеть своего бедного дядю и побеседовать с ним ещё немного. — Как пожелает цзюньшан, — ответил Чжучжи-лан, как только Тяньлан-цзюнь отставил котелок в сторону. Голос его был напряжен, но во взгляде появилась многообещающая ясность. Тяньлан-цзюнь был застигнут врасплох, когда его спросили: — Что вы напевали? — Ты это слышал? — Тяньлан-цзюнь пересел поудобнее на кровати. Его рука инстинктивно легла на голову Чжучжи-лана и провела пальцами по его волосам. — Не хочу разочаровывать, но я не помню. Наверное, это было что-то из того, что я придумал. Чжучжи-лан медленно вздохнул, из него вырвалось напряжение. Мало что могло полностью расслабить его во второй день рождения, но Тяньлан-цзюнь, небрежно поглаживая его по голове, не переставал успокаивать. Как и в первый раз, когда он получил эти травмы. Но в отличие от того времени, Тяньлан-цзюнь был в гораздо лучшем положении, чтобы помочь. — Цзюньшань. — М-м? Чжучжи-лан с полной серьезностью сообщил: — Боюсь, я засну, если вы будете продолжать в том же духе. — Ничего страшного. Я не буду на тебя обижаться. Чжучжи-лан еще истекал кровью, а лихорадка ещё не спала. Если он мог погрузиться в сон, пусть и ненадолго, то почему бы и нет? Впереди его ждали долгие день и ночь. — Но разве… — Чжучжи-лан сделал паузу, волна боли заставила его застыть в неестественной неподвижности. — Цзюньшану не будет скучно? Тяньлан-цзюнь улыбнулся ему. — Зачем ты беспокоишься обо мне? Просто отдыхай. Чжучжи-лан всё ещё выглядел неуверенным, но вскоре сдался, позволив руке Тяньлан-цзюня мягко повторять движения и убаюкивать его. Через минуту Тяньлан-цзюнь должен был принести бинты, свежую воду и лёгкую одежду, которая не усугубила бы раны Чжучжи-лана. Нужно будет заварить лекарство и вытереть пот с чешуек. А пока Тяньлан-цзюнь сидел рядом с Чжучжи-ланом, гладил его по волосам и пытался вспомнить забытую мелодию.