a leaf falls on loneliness

Иногда Бак просыпается от того, что тонет. Иногда Бак просыпается от того, что сверху на него навалилась тяжесть, а внутри - пустота, и он не может освободиться. А в промежутках между ними он просыпается в ужасе, не понимая, почему. Это одна из таких ночей. Он вскакивает с кровати и бежит к свету, оглядывая себя - обе руки, обе ноги, никакой крови, никаких дыр. Он в порядке, он в порядке, он в порядке, он в порядке, он в порядке. Проходит некоторое время, пока он хватается за грудь, пока его сердце выбивает ребра, пока его легкие проваливаются внутрь, прежде чем он понимает: он в порядке. Кристофер Диаз дома. В безопасности. Нет пожарной машины. Нет волн. Нет тромбов. Нет бомб. Только он. Эван Бакли. В своей постели. В своей комнате. Выставляет себя идиотом в четыре утра. Слишком рано для его смены. Слишком поздно для сна.

    ***

Бак никогда не был сторонником кардио. Да, он бегает, но он никогда не был бегуном. До сих пор. Если он бежит достаточно долго, тяжело и быстро, его мозг отключается. Его мысли сводятся к боли в бедрах, жжению в легких и постоянному повторению: "Боже, когда же это закончится?". Он уверен, что у кого-то найдется, что сказать по поводу этого особого механизма преодоления. Он знает, что это не совсем здорово (или безопасно), но это то, что у него есть. На другой стороне парка другой человек бежит по тому же маршруту. Бак видит его иногда по ночам, темп ровный, но решительный. Бак задается вопросом, не бежит ли он тоже от своей головы.

 ***

— Слушайте, слушайте, — говорит Бак за обедом, — я просто говорю, что, возможно, призрак позвонил в 911. За столом раздается коллективный стон. — Только не это, — простонала Хен. — Бак, — медленно, словно обращаясь к ребенку, говорит Бобби, — мы уже говорили об этом, помнишь? Призраков не существует. Они не звонят в 911. — Откуда ты знаешь, ты встречал хоть одного? Проходит несколько секунд. — Нет. Нет, не встречал, потому что их не существует. — Нет, просто люди еще не нашли их. Это другое, — рядом с ним Эдди жестом руки отодвигает стакан с водой Бака, чтобы тот не опрокинул его. — Рассел Хонг был дома, один, когда упал. Его телефон находился в другом конце комнаты, вне зоны доступа. Кто-то позвонил в 911 для него. Что, если, возможно, это был призрак его умершей жены? Команда переглядывается, а потом Эдди говорит:  — Он прав, Кэп. — Хорошо, — заявляет Бобби, — согласен не соглашаться, Бак. Бак хлопает.  — Да. — И ты - ответственный за посуду. — О, чувак. Эдди смеется и похлопывает его по спине, заставляя Бака ухмыльнуться и сказать Бобби:  — Думаю, мне понадобится помощь, Кэп. — Эдди тебе поможет. — Ты хуже всех, — простонал Эдди. Бак смеется, и, наблюдая за ним, взгляд Эдди медленно сменяется улыбкой. Сердце Бака делает что-то странное, и он кусает губы, возвращаясь к своему обеду. — Хочешь прийти к нам сегодня вечером? — спрашивает Эдди позже, мягко отталкивая Бака от раковины, чтобы он сам мог заняться мытьем. Утверждается, - подчеркиваю, утверждается, - что Бак создает слишком много беспорядка, когда моет посуду и говорит одновременно. — Зависит от того, заставишь ли ты меня убирать на твоей кухне в качестве мести? — Ну, раз уж ты об этом заговорил, это неплохая идея, — Эдди ухмыляется. — Крис только что получил новый набор "Лего" и спросил, не придешь ли ты поиграть с ним. Учитывая, что вы двое практически одного возраста... Бак закатывает глаза.  — Очень смешно. Я хочу сказать, что "Лего" - отличное развлечение для людей всех возрастов. — Как скажешь, — говорит Эдди, все еще улыбаясь. — Ну что? Хочешь прийти? Я куплю нам пиццу. Любая ночь, который ему не нужно проводить в собственной компании, - хорошая ночь. А ночь с мальчиками Диаз - вообще самая лучшая ночь. — Я буду там.

***

Бак не думает, что, если он скажет: «У меня все плохо», кто-то отвергнет его. Действительно, не думает. В 118-той слишком много хороших, добрых людей для этого. Но каждый раз, когда он хочет открыть рот, сказать что-то, обратиться к Эдди, Бобби, Хен или Чиму, он слышит, как Эдди кричит:  — Ты выматываешь. —ты выматываешь, ты выматываешь, ты выматываешь— И каждый день он делает свою работу, смеется, шутит, притворяется беззаботным болваном, каким был всегда. И каждый день он собирает свои синяки и переживания, уносит их домой, в свой пустой лофт с его тихими комнатами, и молча зализывает свои раны.

***

— БАК! Бак смеется и поднимает этот маленький шар энергии на руки. — Привет, Супермен. Ты скучал по мне? — Конечно, скучал, — отвечает Эдди за своего сына, закатывая глаза. — Он даже не поднял глаз, когда я вошел. Крис застонал и закатил глаза: — Я смотрел "Человека-паука", пап. — Да, Эдди, — подбадривает Бак, — он смотрел "Человека-паука". Эдди снова закатывает глаза и хлопает его по спине.  — Заходи, пицца почти приехала. Крис радуется, бьет ногами, что Бак воспринимает как знак того, что он хочет, чтобы его отпустили. — Можно мы с Баком поиграем с моими лего? — спрашивает Крис, поднимая один из своих костылей и хватаясь за руку Бака. Бак подхватывает второй костыль и позволяет отвести себя на кухню. — Может быть, после ужина, если ты сделаешь домашнее задание. — О, папа. Бак наклоняется.  — Да ладно, Супермен. Готов поспорить, что домашнее задание для тебя - сущий пустяк. Сделай его побыстрее, и я уговорю твоего папу. Крис в отчаянии откидывает голову назад и поворачивается к месту, где в гостиной разложена его домашняя работа, и стонет на ходу. — Он научился этому у тебя, — говорит ему Эдди. — Не научился, — говорит Бак, хотя, скорее всего, так оно и есть. — Тебе помочь с салатом? — Нет, но ты можешь накрыть на стол. Бак никогда не думал, что такие мелкие бытовые вещи, как помощь с салатом или сервировка стола, могут быть чем-то иным, кроме как утомительным. Но здесь, сейчас, в доме Эдди, накрывать на стол казалось привилегией. Как будто его пускают в их дом как члена семьи. Когда-то, после судебного процесса, он не думал, что у него снова будет такая возможность. — Ты в порядке? Не знаю, хочет сказать он, но мне лучше, когда я с тобой. (ты выматываешь) Бак заставляет себя ухмыльнуться.  — Да, если только ты пообещаешь, что после ужина мы поиграем в "Лего". — Dios, ты еще хуже, чем он. Бак остается и играет с Крисом до тех пор, пока Эдди не укладывает сына спать. Потом остается, пока не читает Крису столько сказок, что Эдди вынужден вытащить его из комнаты. Потом остается и пьет пиво, пока оно не остынет. Эдди зевает. — Извини, не буду тебе мешать. Эдди качает головой и кивает на бутылку в руке Бака.  — Ты даже не допил свое пиво. — Я в порядке, — говорит он и выливает напиток в раковину. — Извини, я не знал, что уже так поздно. — Эй, — мягко говорит Эдди, — мне нравится проводить с тобой время, и ты всегда здесь желанный гость. — Спасибо, Эдди, — говорит Бак, вкладывая в эти слова больше смысла, чем думает Эдди, затем заставляет себя надеть куртку и уйти. Может быть, сегодня ночью все будет не так плохо.

***

— Где ты служил? Второго бегуна зовут Коул Терренс. Он выглядит примерно на возраст Бобби, и у него открытый, легкий характер, который успокаивает нервы Бака. — Служил? — Бак моргает. — О... О, нет, нет, нет. Я не... Другой мужчина поднимает руки.  — Прости, но когда я вижу, что кто-то бежит в три часа ночи, как будто за ним гонится дьявол, я предполагаю, что он видел, как действуют в армии. — Нет, нет, — качает головой Бак, — просто не могу уснуть. Коул сужает глаза, и Бак старается не переминаться с ноги на ногу, как он иногда делает, когда Бобби оценивает его.  — Чем занимаешься, сынок? Бак оглядывается.  — Я пожарный. — А, — говорит Коул, кивая, как будто теперь ему что-то стало ясно. В тоне, во взгляде есть что-то такое, от чего улыбка Бака сползает с его лица.

***

Бак смотрит на сцену перед собой, губы приоткрыты, глаза расширены. — Бак. — Да, Кэп? — Не. Смейся. — Я не смеюсь. В наушнике слышится хихиканье, и он сглатывает желание разразиться хохотом. — Что вы делаете, ребята? Помогите мне. — Капитан? — Баки говорит очень, очень медленно. — Да, Бак? — Запрашиваю разрешение пойти в пожарную машину и посмеяться. — Разрешение получено. Бак практически бежит к задней части пожарной машины, разражаясь приступами хохота, как только его пропускают. — Боже мой, — задыхается Эдди. — Он… он… — Бак рухнул на Чимни, схватившись за живот. — Он... — Так, все, — раздается голос Бобби, — успокойтесь. Бак, мне понадобится твоя помощь. — Хорошо... хорошо... — он делает глубокий вдох и прочищает горло, — хорошо... я... Его глаза встречаются с глазами Эдди, и тут же оба мужчины снова начинают хихикать, опираясь друг на друга, чтобы удержаться на ногах. — Бак. — Иду. Мужчина смотрит на него все время, пока Бак его осматривает, что, по мнению Бака, вполне справедливо. — Вам сейчас больно или неприятно, сэр? — Он сказал, что это исполнит мое самое большое желание, — говорит мужчина вместо этого. — Что ж... — Бак пожимает плечами. — Это еще может случиться.  Эй, все возможно. — Не могу представить, чтобы я чего-то так сильно хотел, — говорит Чимни в конце их смены. — А я могу, — говорит Хен, — если кто-то скажет мне покраситься в фиолетовый, надеть костюм осла, спеть серенаду змеям, и у меня появится ребенок, я мигом соглашусь. — Я согласен с Чимом, — говорит Эдди, — нельзя полагаться только на чудеса, чтобы получить то, чего ты хочешь. Для этого нужно работать. Иначе какой в этом смысл? — Я бы так и сделал. Чим закатывает глаза.  — Да, мы все знаем, что ты бы это сделал, Бак. Ты, наверное, даже не попросил бы желания, прежде чем сделать что-то подобное. — Что бы ты пожелал? — спрашивает Эдди. Бак, который нахмурился на замечание Чима, пожимает плечами.  — Не знаю. Шесть месяцев назад я бы сказал, что просто хочу вернуться сюда. А теперь, думаю, у меня есть все, чего бы я ни пожелал. Чим насмехается, и разговор переходит на то, чего бы все хотели. — У тебя нет ничего такого, что ты хотел бы загадать? — Эдди снова пытается. — Ни денег, ни яхты, ни... — Нет, — Бак ухмыляется. — Я совершенно счастлив. Бобби хочет, чтобы все они просто заткнулись и разошлись по домам.

***

Бак жалеет, что подал иск. Он жалеет, что не был рядом с Эдди и Крисом, когда они нуждались в нем. Он хотел бы иметь другое тело. Такое, которое работало бы правильно, без винтов в ноге и нескольких винтов в голове. Бак хотел бы, чтобы его родители были лучше. Он хотел бы, чтобы они любили его и Мэдди. Он хотел бы, чтобы ему не пришлось учить себя, как жить, как чувствовать. Он хотел бы, чтобы они научили его любить нормально, чтобы люди, которых он любил, не стали для него так невыносимо незаменимы. Он хотел бы, чтобы кто-нибудь оставил его у себя. Он хотел бы спать. Он хотел бы.

***

— Был один парень, — говорит Бак, ставя перед собой нетронутый кофе, — он взорвал нашу пожарную машину, и... и я оказался в ловушке под ним... Коул откидывается на спинку кресла.  — Ты тот самый пожарный. Бак кивает и сглатывает.  — Похоже, это попало в новости. — Это еще мягко сказано, — насмехается Коул. — Но тогда было бы понятно, почему тебе тяжело работать после этого... — Нет, нет, — качает головой Бак. — Моя работа - единственное, что не является тяжелым. Коул ничего не говорит, и Бак облизывает губы, выпрямляется и кладет локти на стол. Он рассказывает ему обо всем: о тромбе, о цунами, об ужасе потери Криса в последовавшем хаосе и о судебном иске, который стал вишенкой на торте. Когда он заканчивает, Коул сидит, ошеломленный.  — Вау. — Да.

***

Как правило, Бак позволяет Эдди выигрывать, когда они играют в видеоигры. Обычно они играют в видеоигры только тогда, когда Крис рядом и подбадривает отца, поэтому Бак с радостью принимает поддразнивания лучшего друга за его почти впечатляющую полосу неудач, если это означает, что оба мальчика Диаз так улыбаются. Эдди так естественно хорош во всем, что он делает, что никому не приходит в голову усомниться в этом. Никому, кроме Дэнни Уилсона. — Ты позволяешь ему выигрывать, — обвиняет однажды Дэнни. Бак замирает, и все, кто собрался вокруг этой пары в гостиной Эдди, поворачиваются, чтобы посмотреть на него. Бак бросает взгляд на Эдди, затем на Дэнни и усмехается.  — Нет, приятель, Эдди выиграл, честно и справедливо. — Нет, — огрызается Дэнни, — ты позволил ему победить. Ты мог бы победить его в самом начале тем приемом, которому ты научил меня на днях. Помнишь, тот, с лавой. Бак бросает взгляд на Хен, помоги. Сдерживая улыбку, она хватает контроллеры и протягивает один Карен.  — Оба мальчика ужасно разбираются в этой игре. Давай покажем им, как это делается, милая. — Я принесу еще закуски, — говорит Бак и практически бежит на кухню. Он скорее чувствует, чем видит, что Эдди следует за ним. — Как думаешь, у нас есть еще печенье, которое испекла Карен? — спрашивает Бак, роясь в шкафах и морщась от употребления слова "у нас". — Или я их все съел? — Бак, ты позволял мне выигрывать, чтобы я выглядел крутым перед своим ребенком? Бак медленно поворачивается и гримасничает.  — Нет? Эдди скрещивает руки.  — Значит, все это время… Бак снова гримасничает.  — Прости? Эдди закатывает глаза, но улыбается.  — Ты ведь знаешь, что это значит, правда? — Э-э... Эдди подходит ближе, пока между ними не остается почти ничего.  — Это значит, что мы будем продолжать, пока я не докажу, что могу взять тебя. Бак сглатывает, - не говори ничего неподобающего, - повторяет он.  — Точно, — говорит он, снова сглатывает и облизывает губы. Ему кажется, что он видит, как глаза Эдди переходят на его губы, но потом взгляд исчезает, и Бак уверен, что ему это показалось. Из гостиной доносятся взрывы смеха, кто-то зовет Бака поторопиться с закусками, и Бак чувствует себя легче, чем когда-либо за последнее время. Позже, когда Эдди заставляет его играть раунд за раундом в одну и ту же видеоигру, а Бак зевает (и все равно умудряется обыграть другого человека), Эдди спрашивает его, не хочет ли он остаться у него. — Мы можем пойти вместе. — Неа, — качает головой Бак, — мне нужно покормить кота моего соседа. Может быть, сегодняшняя ночь будет не такой уж плохой.

***

— Ты пробовал терапию? — спрашивает Коул. Бак вздрагивает.  — Да, однажды я пробовал. До всего этого. Мне не очень помогло. — Что случилось? — Она... — он задыхается от смеха и самодовольно улыбается. — Я занимался с ней сексом. Брови Коула взлетают вверх, а лицо Бака краснеет. — Это была фаза. — Это не фаза, сынок. Это халатность. Бак пожимает плечами.  — Ну да, она лечила меня от сексуальной зависимости. Думаю, это... Он не успевает закончить, потому что Коул начинает брызгать слюной.  — Она лечила тебя от сексуальной зависимости и занималась с тобой сексом? — Это была просто фаза, — снова говорит Бак, голос у него слабый. Бак 2.0 (3.0?) прошел долгий путь, и он так старался стать лучше. — Это не имеет значения, — настаивает Коул. — Эта женщина воспользовалась тобой, и ее лицензия должна быть отозвана. Что ж, это что-то новенькое. Он не думал об этом в таком ключе.  — Я имею в виду, что она больше не работает в департаменте. Коул покачал головой.  — Господи, парень. Ты прямо-таки запутался, не так ли? — Я знаю, — говорит Бак, не отрывая глаз от стола. Он знает. — Эй, — Бак поднимает глаза, и Коул добродушно улыбается ему. — Большинство людей такие. Все будет хорошо.

***

— Класс Криса хочет пойти в аквапарк, — говорит Эдди в тот момент, когда Бак отвечает на звонок. Бак закрывает дверцу холодильника и хмурится.  — Хорошо? — Крис... он... он не хочет идти, потому что... Щелчок.  — Он боится воды.  — Черт. — Да, из-за... — …цунами, верно, — он качает головой. Бедный ребенок. — Что ты собираешься делать? — Я сказал ему, что он не обязан идти в этот раз, если не хочет, но он согласился попробовать пойти со мной в бассейн сегодня, чтобы посмотреть, как он чувствует себя в воде. — Это здорово, Эдди. В чем дело? Эдди выдохнул.  — Он хочет, чтобы ты был там. С нами. Когда мы будем пытаться. Я знаю, что у тебя сегодня выходной, и ты, наверное, занят, но я хотел спросить... — Да.  Пауза.  — Да? — Да, Эдди, конечно. Можешь даже не спрашивать. — Верно, — в его голосе есть что-то, что Бак не может определить, но это не звучит плохо, так что Бак не беспокоится об этом. — Ну, я подумал, может, через час? А потом мы сможем пообедать? — Конечно. Пришли мне адрес. Когда он добирается до парковки, Крис, как всегда, рад его видеть, но его природная энергия заметно поутихла. Бак обменивается обеспокоенным взглядом с Эдди, затем широко улыбается и опускается на колени перед Крисом. — Ты готов к этому, приятель? — Наверное, — Крис пожимает плечами. — Эй, мы с твоим отцом будем рядом все время, и ты знаешь, что я хорошо плаваю, верно? — Верно. Ты всех спас. Бак улыбается, сглатывая комок в горле. Он спас не всех. Он едва спас Криса. — Пойдем, Крис, — говорит Эдди, внимательно наблюдая за Баком. — Пойдем переоденемся. Чтобы затащить Криса в воду, обоим мужчинам требуется не мало усилий. В конце концов, они оба заходят в бассейн, чтобы доказать, что вода доходит им только до пояса, прежде чем Крис готов рискнуть. — Да, Супермен, ты справишься! — радостно восклицает Бак, обмениваясь ухмылками с Эдди над головой Криса. — Просто ложись и плыви, а мы будем рядом. — Не отпускай, хорошо? — Никогда. Они проходят всю длину бассейна, Крис плывет между ними, а они поддерживают его тело руками. — Поверни назад. Там слишком глубоко, — говорит Крис, протягивая руку вверх, чтобы проследить, где вода сейчас находится у груди его отца. — О, но твой папа такой коротышка, — поддразнивает Бак, — конечно, вода слишком глубока для него. Эдди бросает взгляд, но в нем нет тепла, и Бак лишь непринужденно ухмыляется в ответ. — Эй, Крис, — говорит Эдди, — как думаешь, ты справишься, если мы сейчас отпустим тебя? Крис задумывается.  — Ты можешь отпустить. Но не Бак. — Эй. — Извини, Эдс. Похоже, твой ребенок знает, что я лучше плаваю. — Ты хочешь... — Все в порядке, папа, — говорит Крис, — Бак может переплыть цунами. — Правильно, приятель. Ты ему скажи. Эдди закатывает глаза, но медленно, осторожно отпускает Криса. — Бак? — спрашивает Крис через несколько минут. — Да? — Ничего, если я все еще не хочу ехать на экскурсию? Глаза Бака перемещаются на Эдди.  — Да, Супермен, конечно. Вода все еще беспокоит тебя? Мальчик кивает, выглядя смущенным. — Эй, если ты не хочешь идти... — Я хочу пойти. Я просто... боюсь. Я знаю, что это глупо. — Бояться никогда не глупо. И ты прошел через что-то очень страшное, — говорит Бак, — и это оставило многих людей очень напуганными. Но вот что я тебе скажу: если ты захочешь пойти в аквапарк со своими друзьями, я могу приводить тебя сюда столько раз, сколько ты захочешь, пока ты не почувствуешь, что можешь туда идти. Тебя это устроит? Крис ничего не говорит, но садится и обнимает Бака.  — Я люблю тебя, Бак. Бак прижимает мальчика к себе, смаргивая слезы.  — Я тоже тебя люблю, Кристофер. Он оглядывается на Эдди и видит, что тот наблюдает за ними с нежным, мягким выражением лица, от которого у Бака щемит сердце.

***

— Я не хочу продолжать ныть. Я знаю, что у тебя есть свои проблемы. — Ты не ноешь. Ты пережил много травм за очень короткое время. Ты переживаешь их. — И все же, — говорит Бак, — если захочешь поговорить о чем-нибудь, я выслушаю, обещаю. — Я знаю, что выслушаешь, парень, — Коул вздыхает. — Я расскажу тебе. И расскажу только по одной причине. Потому что ты считаешь, что не имеешь права брать, если не отдал достаточно. Так что если тебе нужно услышать мою печальную историю, чтобы я мог помочь, я расскажу. Коул был высокопоставленным офицером в армии, пока 8 лет назад задание не обернулось катастрофой. — За пять минут все погибли. Кроме меня. Они сказали, что я больше никогда не смогу ходить, — Он выглядит самодовольным, постукивая себя по ногам, как бы говоря: да, я показал этим врачам. — Долгое время после возвращения, в больнице, на терапии, я был зол. Злился и не справлялся. Я пил до потери сознания почти каждую ночь. Я злился на жену, на врачей, на друзей... на детей. Всех, кто пытался достучаться до меня, я отталкивал. В конце концов моя жена больше не могла этого выносить. В ночь, когда она ушла, она попала в автомобильную аварию. Моя жена была критическом состоянии, потому что была слишком расстроена, чтобы водить машину. Мои дети.. они не могли на меня рассчитывать, и они знали, что не могут на меня рассчитывать. На следующий день я выкинул весь алкоголь и отправился в больницу. Записался на все, что мог, чтобы привести себя в порядок. Это было трудно, но в конце концов я справился. И моя жена, слава Богу, вышла из этого состояния живой. И я наладил отношения с семьей. Я трезв уже 6 лет. Скоро буду отмечать 30-летие. Один из моих детей осенью поступает в медицинский колледж. Другой однажды станет президентом. Бак улыбается гордой ухмылке Коула.  — Значит, все сложилось хорошо. — В конце концов, да, — Коул переводит дыхание. — Раньше я приходил сюда и изнурял себя каждую ночь, пока не выматывался до кошмаров. Теперь я делаю это по привычке и чтобы напомнить себе, как близок я был к тому, чтобы потерять все. Так я понял, что ты тоже бежишь от своих демонов. Демонов. Верно.

***

— Знаешь, — говорит Бак, — из тебя получается неплохая подушка. Эдди под ним ворчит, пытаясь сдвинуться с места. Пространство слишком тесное, чтобы двое взрослых мужчин в форме пожарных Лос-Анджелеса могли двигаться. — Рад, что смог помочь. — Бак, Диаз, вы в порядке? — Да, Кэп, — кричит Бак через отверстие, в которое они угодили, — хотя я думаю, что мы можем застрять. — У тебя достаточно кислорода? — Да, Кэп. Здесь тесновато, но до прибытие  спасателей мы в порядке. — Оставайтесь на месте, — приказывает Бобби, — ваша зона выглядит стабильной. Мы пришлем кого-нибудь, как только все выйдут. — Принято, Кэп, — он смотрит вниз на Эдди. — Ты в порядке? Ты что-нибудь повредил? Ударился головой? — Я в порядке, — говорит Эдди. Это было не сильное падение. — А ты? — Ты прикрыл меня, — Бак ухмыляется. — Мой герой. Эдди снова ухмыляется.  — Я очень рад за тебя. Тем временем около моей головы торчит кусок камня. — А, сейчас, — говорит он и разворачивается, пытаясь освободить руки. Руки Эдди взлетают вверх, чтобы ухватиться за его талию.  — Что... — Секунду, — он освобождает одну руку и поднимает ее, просовывая руку под голову Эдди, где, ауч, очень острый край камня. — Вот так. Так лучше? Эдди ничего не говорит, и Бак смотрит вниз, волнуясь. У него перехватывает дыхание от того, как Эдди смотрит на него. Его вдруг осеняет, что он прижат вплотную к Эдди, к Эдди, и что их губы находятся в нескольких сантиметрах друг от друга. Не пялься. — Да, — говорит Эдди, голос едва превышает шепот. — Так лучше.

***

Это не то же самое. Ты нигде не прижат. Просто у тебя мало пространства для движения. Помощь уже близко. Эдди с тобой. Сосредоточьтесь на Эдди. Не думай о его губах.

***

— Это неловко, не так ли? — С чего ты это взял? — сухо спрашивает Эдди. — Серьезно, может, попробуем, например, поговорить или что-то в этом роде? Тебе не кажется неловким, что мы просто лежим здесь в тишине уже 20 минут? — Я думаю, что это неловко, что мы лежим здесь уже 20 минут. Я не знаю, как наши разговоры могут изменить ситуацию. Наступает долгое молчание, и Бак немного сдвигается, заставляя Эдди зашипеть и раздраженно сказать:  — Серьезно, Бак, все и так плохо без того, чтобы ты так много двигался. Бак останавливается.  — Прости. — Я знаю, что это неудобно, я знаю, что ты любишь болтать без умолку, я знаю, что ты хуже гиперактивного ребенка, но просто поставь себя на паузу на десять чертовых минут, пока мы не выберемся отсюда. — Прости, — снова говорит Бак, как ужаленный, — это была просто моя нога, вот и все. Наступает пауза, а затем:  — Черт. И следом:  — Я... я забыл про твою ногу. Ну, повезло тебе. — Ты можешь двигаться, если хочешь. — Все в порядке. — Нет, правда, все хорошо… — Я сказал, что все в порядке, — огрызается он.

***

Ты в порядке. Ты не прижат. Ты в порядке. Ты в порядке.

***

— Бак... — Нам не нужно разговаривать, — говорит Бак, глядя куда угодно, только не на Эдди. Это трудно сделать, учитывая, что Эдди занимает 90% его поля зрения, но он справляется. — Бак, ну же, не будь ребенком. Просто позволь мне... — Эдди сдвигается под ним, крепче обхватывая Бака руками и приподнимая одно колено. Ноги Бака проскальзывают между ногами Эдди, и Бак издает вздох облегчения, когда его нога больше не находится под таким неудобным углом. — Спасибо. — Не за что, — мягко говорит Эдди, — Тебе следовало сказать раньше. Бак молчит, уставившись на все ту же глыбу камня. Руки вокруг него слегка сжимаются. — Крис сдал тест по математике. Бак думает о том, чтобы упрямо молчать, но это оливковая ветвь, а он никогда не умел отказывать Эдди в чем-либо. Он снова переводит взгляд на Эдди.  — Да? — Да, — Эдди улыбается в ответ, выглядя немного облегченным. — Он волновался. — У него не было причин. Я знал, что он справится. Он очень умный ребенок. — Я знаю, — говорит Эдди, — и ты научил его этой штуке для умножения. — О, да, мне пришлось ее поискать, — признается Бак, — но она оказалась очень удобной. Видимо, так учат детей в Японии. — Ну, Крис, конечно, оценил.  После этого беседа потекла своим чередом. Они говорят о Крисе, спорте, последних сплетнях на работе, пока в конце концов не слышат над собой голос Чима. — Ладно, расставайтесь, голубки.

***

Ты в порядке.

***

— Уф, — вздыхает Эдди, сидя неподвижно, пока парамедики осматривают его. — Не могу дождаться, когда вернусь домой и обниму своего ребенка. — Счастливчик, — поддразнивает Бак, — у нас у всех должен быть свой Крис, к которому можно вернуться домой. — Можешь прийти, если хочешь. Хочу, думает Бак. Хочу. Очень сильно хочу. Может, он мог бы... нет. Нет, у Эдди свои проблемы. — Не, мне сегодня нужна своя кровать. — Пожарный Бакли, вас осмотрели? Бак улыбается парамедику.  — Да, я в порядке. Эдди смягчил мое падение. Эдди насмехается. — А что с твоей рукой? Бак моргает и поднимает руку к глазам.  — О. — Это от...? Он смотрит на Эдди, который хмурится. Бак закатывает глаза.  — Да, все в порядке. Кто-то использовал ее как подушку в течение двух часов. — Вы уверены, что ничего не сломано? — спрашивает парамедик, беря его руку, чтобы осмотреть ее и надавливая на костяшки. — Да, синяки просто от разжижающих кровь препаратов. — Можете забинтовать ему руку? — Эдди, я в порядке, — со вздохом говорит Бак. — Нет, он прав, — говорит парамедик, — Вот, садись. Я забинтую ее для тебя. Ты сможешь снять повязку через два дня. Бак снова вздыхает, но позволяет ей усадить его на сиденье рядом с Эдди. Некоторое время они молчат, и Бак делает вид, что не замечает, как напряженно Эдди смотрит, пока парамедик заматывает ему руку. — Тебе не нужно было держать её там, — наконец говорит Эдди. Бак поднимает глаза и бросает Эдди быстрый взгляд.  — Лучше моя рука, чем эта твоя прелестная голова. — О, ты считаешь мою голову прелестной, да? — Ты знаешь, что да, — говорит Бак, хлопая ресницами. Эдди усмехается и поворачивается к парамедику, который советует ему не напрягаться несколько дней, ничего не сломано, внутреннего кровотечения нет, но синяки будут. Когда Бак поворачивается к своему парамедику, её взгляд мечется между ними, а на губах играет небольшая улыбка. Бак неловко переминается с ноги на ногу.  — Вы закончили? — Да! — говорит она слишком громко, — Все готово. Она собирает свое снаряжение и на прощание подмигивает ему, прежде чем уйти. Бак краснеет и встает на ноги.  — Ладно, я, э-э, я собираюсь уходить. Позвони мне, если тебе или Крису что-нибудь понадобится, хорошо? — Спасибо, — говорит Эдди. Он уже почти вышел, когда Эдди окликнул его, и он обернулся.  — У нас все в порядке? — Да, чувак, — легко отвечает Бак. — Конечно, в порядке. Может быть, он ошибается, и сегодняшняя ночь не будет плохой.

***

— Давай, ребенок, дыши. Бак пытается, но не может заставить легкие работать как следует. Он позволяет Коулу подтолкнуть его к скамейке и опустить голову между коленями. Сильная рука поднимается сзади и гладит его по спине.  — Господи, о чем они думали, оставляя тебя одного в таком состоянии? Бак качает головой, глотая воздух.  — Они не знали. Я им не сказал. — И они не спрашивали. Он снова покачал головой.  — Они не думают, что должны спрашивать. Они думают, что если у меня есть проблемы, я им скажу. — Так почему же ты им не скажешь? — спрашивает Коул, как только Бак перестает испытывать приступ паники. Бак делает вдох - дыхание, что за дурацкая концепция, верно? - и смотрит туда, где солнце только-только показалось над горизонтом. — У них... — он проводит рукой по волосам, — у них свои проблемы. Я не могу постоянно вспоминать о том, что случилось так давно. Кроме того, Эдди принял на себя всю тяжесть удара. На мне почти нет царапин. — А он ушел с синяками, я уверен. А ты ушел с... Он прерывает себя, поджав губы. Ему не нужно заканчивать. Они оба знают, с чем он ушел.

***

— Итак, объясни мне еще раз, как ты нашел сумку, полную денег, во время бегства и сразу же сдал ее в полицию, не взяв ничего из нее. — Это то, что ты должен был сделать, — говорит Бак, глядя на Бобби в поисках поддержки. Тот кивает. — Ну, все это, ты даже не взял денег, чтобы заплатить за свой завтрак? Бак смотрит между всеми, кто стоит над ним.  — Нет? — Ты даже не соблазнился? Он просто моргает на них. Что он не понимает? — Но... это были не мои деньги, — он пожимает плечами. — Это было бы воровством. — Да, — говорит Чим, — но если бы ты их потратил, это было бы похоже на покупку. Бак хмурится. Старший мужчина смотрит в ответ с отвращением.  — Боже, неужели у вас с Мэдди не было телевизора, когда вы росли? — Я не знаю, о чем ты говоришь, Чим, — говорит он ему. Они не оставляют эту тему. Весь день он только об этом и слышит: как он мог бы стать чертовски богатым, если бы просто схватил деньги и убежал. Через три дня он обрушивает на них еще большую бомбу. — Что ты сделал? На этот раз даже Бобби смотрит на него как на сумасшедшего. — Подожди, подожди... — …никто не потребовал деньги... — …и ты сказал, что они тебе не нужны? Бак пожимает плечами, копаясь в своей коробке с лапшой.  — Я сказал им, что они могут пожертвовать их. Это было неправильно. — Почему ты не мог сказать им, чтобы они перевели деньги на мой банковский счет? — спрашивает Хен. — Извини, — говорит он, бросая на нее извиняющийся взгляд, — я об этом не подумал. — Успокойтесь все, Бак сделал хорошее дело. — Спасибо, Бобби. — Я просто не могу сейчас с ним находиться , — говорит Чим, вставая. — У меня пропал аппетит. — Я тоже, — говорит Хен, с отвращением бросая палочки и следуя за Чимом. Бак смотрит им вслед.  — Значит, я не должен рассказывать им о пяти миллионах долларов, от которых я отказался? Бобби смеется.  — Давай оставим это на потом, когда будем пытаться довести Чима до сердечного приступа. Бобби встает и убирает еду, похлопывая Бака по спине, когда проходит мимо.  — Ты молодец. Я горжусь тобой. Бак радуется похвале и с жадностью вгрызается в еду. Только через минуту он понимает, что Эдди смотрит на него краем глаза. — Что? Эдди качает головой.  — Ничего, ничего. Пауза. — Итак, пять миллионов долларов? — Да, — чувствуя себя неуютно, Бак слегка отодвигает свое тело. — Только не говори мне, что ты забыл о моем иске. — Нет, я просто не знал... — Эдди облизнул губы. — Ты отказался от пяти миллионов долларов? Бак снова пытается пожать плечами. На этот раз труднее. Лапша выскальзывает из его палочек.  — Да, я делал это не из-за денег, Эдди. Я просто хотел вернуться сюда. Он поднимает глаза, когда Эдди долго молчит. — Что? — Ничего, — повторяет он, мягко покачивая головой, и возвращается к своей еде. — Так куда ты попросил их пожертвовать деньги? — В фонд помощи больным церебральным параличом, — говорит ему Бак, протягивая руку за пельменем. Эдди поворачивает голову в его сторону, и взгляд, которым он смотрит на него, заставляет Бака съежиться.  — Правда? — Черт, — говорит Хен, возвращаясь по лестнице и забирая свою коробку с едой. — На самом деле это очень мило. Я даже не могу на это злиться. Бак отворачивается от испытующего взгляда Эдди.  — Я вижу, к тебе вернулся аппетит. Хен закатывает глаза.  — Да, да. Дай мне эти спринг-роллы. Бак так и делает, делая вид, что не замечает, что Эдди все еще смотрит на него. — Это... это очень мило с твоей стороны, Бак, — искренне говорит Эдди. Бак качает головой.  — Ничего особенного. Эдди хватает его за руку, заставляя поднять взгляд. — Это не так, — Эдди говорит, удерживая его взгляд. — Это действительно не так. Бак сглатывает и облизывает губы, не в силах отвести взгляд. Вдалеке он слышит, как стул Хен медленно отодвигается назад.  — Океееей. — Все что угодно для Криса, ты же знаешь. Эдди улыбается.  — Да. Они возвращаются к еде. Бак не может быть уверен, но ему кажется, что Эдди краснеет так же сильно, как и он.

***

— У меня что-то на губах? — спрашивает Бак, протягивая руку, чтобы вытереть рот. Эдди хмурится.  — Нет, а что? — Ничего, просто ты продолжаешь на них смотреть. Возле холодильника Хен взрывается хохотом. Оба смотрят на нее, прежде чем Бак, покраснев, снова поворачивается к Эдди.  — Извини, это прозвучало странно. Не бери в голову. Не обращай на меня внимания. — Хорошо, — говорит Эдди, вставая, чтобы выкинуть остатки еды. — Увидимся внизу. — Да. Бак сопротивляется желанию удариться головой о стол. «Ты продолжаешь смотреть на мои губы». Вот идиот.

***

Одно из преимуществ подготовки "морских котиков" - а их, по мнению Бака, не так уж много (хотя защита от утопления, конечно, пригодилась во время цунами) - заключается в том, что ты по-другому воспринимаешь страх. Ты по-другому реагируешь на стресс. Бак импульсивен, да. Он безрассуден, да. И вообще он немного медлителен, он знает. Но в одном он не трус. Он может сохранять ясную голову в чрезвычайной ситуации. Принимать решения, которые должны быть приняты. Обычно. Когда кто-то из его близких попадает в беду, он теряет голову. Котики пытались исправить это. Иногда он жалеет, что не позволил им этого. — Не хочешь рассказать мне, о чем ты думал, когда мчался туда в таком виде? Бак уставился на свои руки. Он пытался отмыть всю грязь, но она все равно въелась в ногти.  — Мне жаль, Бобби. — Нет, этого недостаточно, Бак. Я отдал тебе прямой приказ, а ты не только ослушался меня, но и сознательно подверг себя опасности. — Я знаю, — говорит Бак, — знаю, я просто... я увидел Эдди в ловушке, и я не знаю, что случилось, я не мог думать, Бобби, мне жаль. Я должен был вытащить его. — А что, если бы с тобой что-то случилось? — Это... это не имеет значения, Бобби. — Извини? Он поднимает глаза, видит сердитое выражение лица Бобби и сглатывает.  — Это Эдди. — Что, блядь, это значит? Бак быстро поворачивается на пятках и тут же делает шаг назад, увидев выражение лица своего друга.  — Эдди... Эдди начинает наступать на него.  — Какого хуя... Бак поднимает руки, чтобы начать его успокаивать, когда между ними встает Бобби.  — Эдди, остынь. — Кэп... — Уйди, пожарный Диаз, — говорит Бобби, — сейчас же. Эдди смотрит на Бобби, раздувая грудь, и Бак думает, что ему следует вмешаться, позволить Эдди наброситься на него, если это означает, что он не набросится на Бобби. Наконец Эдди делает шаг назад, и Бак сдерживает дыхание. — Иди, разберись с собой, и увидимся завтра. Бросив на Бака последний взгляд, Эдди разворачивается на каблуках и покидает участок, остановившись лишь для того, чтобы подхватить свою сумку. Бак смотрит ему вслед, а когда снова оглядывается на Бобби, тот смотрит на него так, будто знает что-то, чего Бак и сам не знает. — Пойдем, — мягко говорит он, — поговорим в моем кабинете.                                    *** — Бобби, — начал Бак, как только они зашли в его кабинет. — Мне очень жаль, я знаю, что все испортил. Я… — Мы поговорим об этом через минуту, — говорит Бобби, облокотившись на свой стол. — Сначала ты расскажешь мне, что с тобой происходит? Бак чувствует, как у него сжимается горло.  — Я... я не знаю, о чем ты. Бобби бросает на него взгляд.  — Бак, мне не нужно быть психологом, чтобы понять, что что-то не так уже давно. Я знаю, что ты через многое прошел, поэтому я старался дать тебе пространство, но мне нужно знать, что с тобой все в порядке. — Я... я в порядке, — заикается Бак, — Правда, Бобби... — Мы не обязаны говорить об этом прямо сейчас, если ты не готов, Бак, — говорит ему Бобби, — но я хочу, чтобы ты знал, что всегда можешь прийти ко мне. — Я знаю это. — Знаешь? — Бак кивает. — Хорошо. Потому что ты для меня один из самых важных людей, Бак. И если тебя что-то мучает, я хочу знать. И я хочу помочь.  — Спасибо, Бобби, — говорит Бак, смаргивая слезы. — И в какой-то момент, — мягко говорит Бобби, — не сейчас, но когда ты будешь готов, нам придется обсудить Эдди. Бак задыхается. — Бобби... Другой мужчина качает головой.  — Все в порядке, Бак. Когда ты будешь готов.  Бак снова кивает, сглатывая комок в горле. — А сейчас, — Бобби выпрямляется и подходит к другому концу стола. — Насчет твоего маленького трюка...

***

Полчаса выговора, указания отдохнуть в течение следующих нескольких дней, и Баку разрешают уйти. У него болит все тело, но особенно нога - до такой степени, что он не может сделать ни шагу, не прихрамывая, и очень жалеет, что не взял сегодня на работу свою машину. Или не подумал зарядить телефон. Прогулка будет долгой. Он останавливается, когда выходит на улицу и видит Эдди, прислонившегося к машине, скрестившего руки и устремившего взгляд на тротуар. — Эдди? Что ты здесь делаешь? — Я не видел твоей машины, — говорит Эдди, не поднимая глаз, — Подумал, может, тебя нужно подвезти. — Да, я, эм, бежал на работу. Эдди смотрит на него, приподняв брови. Это не короткое расстояние для бега. Он открывает рот, но Бак вклинивается прежде, чем он успевает что-то сказать:  — Можешь подвезти меня, если тебя не затруднит, спасибо. Он делает шаг, но боль в ноге делает его неловким, и он морщится. Эдди хмыкает и выходит вперед, берет его сумку в одну руку, а его руку в другую и ведет его к машине, бормоча на испанском всю дорогу. — Ты же знаешь, что я вроде как могу тебя понимать, да? — говорит Бак, когда Эдди отмахивается от его рук, чтобы очень настойчиво закрепить за него ремень безопасности. Бак позволяет ему это сделать, но не похоже, чтобы он повредил руки. Эдди бросает на него недовольный взгляд и переключается, предположительно, на шведский язык. Бак неловко ерзает на своем сиденье и говорит себе, что все, что сейчас происходит в его животе, - всего лишь еще один симптом его нынешних травм. — Эй, — говорит Бак, заметив, что они на сто процентов не едут к нему домой. — Это не... — Заткнись. Бак благоразумно замолкает. Он молчит, даже когда Эдди затаскивает его в дом и укладывает на диван. — Что не так с Баком? — спрашивает Крис, нависая над ним, пока Эдди агрессивно пичкает Бака пледами, одеялами и подушками. — Всё, — отвечает Эдди, так плотно укутывая Бака одеялами, что тот не может пошевелить руками. — Я в порядке, — уверяет Бак Криса, мягко улыбаясь ему, а затем вскрикивает, когда ему в лицо упирается подушка, а сверху на него наваливается еще одно одеяло. — У меня нет простуды, Эдди. Другой мужчина оглядывается, и Бак тут же отступает назад, насколько ему позволяет тюрьма из одеял и подушек.  — Я имею в виду... Эдди показывает на него и произносит что-то такое, что Бак даже не хочет знать, что это значит, но это заставляет Криса хихикать. Бак смотрит на мальчика. — Папа назвал тебя плохим словом. Бак улыбается.  — Да, я понял, приятель. Эдди, похоже, покончив с тем, что он делал с Баком, уходит на кухню. Бак наблюдает за тем, как лицо Криса опускается, когда он смотрит на отца, зубы тревожно впиваются в нижнюю губу. Бедный ребенок, наверное, не привык видеть Эдди таким. Черт возьми, Бак едва ли видел Эдди таким. — Эй, Супермен, хочешь сыграть в игру? Крис светится.  — Да… — Нет. — О, но, папа, я сделал все домашние задания. Можешь проверить. Эдди переводит дыхание и улыбается сыну.  — Нет, милый, ты можешь играть во что хочешь. Баку нельзя. — Мои руки отлично работают, Эдди. Я могу держать контроллер. Улыбка сползает с лица Эдди, и он бросает взгляд на Бака.  — Ты будешь сидеть здесь и думать о том, что ты сегодня сделал. — Ты что, наказываешь меня? Эдди скрещивает руки и поднимает бровь. Бак шипит.  — Ты не можешь наказывать меня, Эдди. Я уже взрослый. Ты не имеешь надо мной никакой юрисдикции. Наступает минута молчания, и Бак думает, что, возможно, выиграл этот раунд. — Взрослый? Это еще предстоит выяснить. Бак со стоном откидывает голову назад.

***

Эдди готовит им на обед куриный суп с лапшой. Бак ненавидит куриный суп с лапшой и хотел бы еще раз подчеркнуть для протокола, что он не простужен, но он берет суп, соглашается на несколько секунд и ничего не говорит об этом Эдди. К счастью, по крайней мере, это одно из немногих блюд, которые Эдди может приготовить, и которое действительно съедобно. Эдди, в свою очередь, идет на уступку условиям заключения Бака, и ему разрешают смотреть телевизор в обнимку с Крисом. Бак успевает посмотреть две серии шоу Криса, прежде чем его глаза начинают слипаться и он засыпает. Может быть, сегодня вечером...

***

— Папа? — Да, дружок? — Почему Бак грустит? — Он просто устал, приятель. И сегодня его ранили, помнишь? — Я не имею в виду сейчас. Я имею в виду все остальное время. — О чем ты говоришь, Крис? — Он просто всегда выглядит грустным. Почему он грустный? — Я не знаю, Крис. По-моему, он выглядит нормально. — Да, потому что ты смотришь. Он счастлив, когда ты смотришь. Он грустит, когда никто не смотрит. Наступает долгое молчание, и Бак слышит:  — Давай, пойдем спать. Голоса затихают.

***

Холодно, и Бак дрожит. Он судорожно ищет рукой свое одеяло, но его нет, а веки слишком тяжелые, чтобы он мог сесть и поискать его. Он хнычет и снова опускает руку. Ничего. Откуда-то из комнаты доносится смех. Бак не может вспомнить, должен ли с ним сейчас быть кто-то еще, но звук теплый, а голос безопасный, так что он не волнуется. — Как тебе это удалось? Через минуту его укрывают одеялом, и он улыбается, прижимаясь к его теплу. Рука проводит по его волосам. Ему знакомо это прикосновение. Только сейчас не может вспомнить, кому оно принадлежит. Он поворачивается к этому прикосновению. — Что с тобой происходит, Бак?

***

Бак не знает, что он сделал не так. В одну минуту они все смеются и шутят, помогая каким-то моделям, у которых волосы застряли в странного вида пыточном устройстве, а в другую Эдди смотрит на него. — Эдди? Второй мужчина качает головой, как будто разочарован, но не удивлен, как будто, конечно, Бак сделал то, что сделал. Как будто это типичный Бак. Бак отходит от модели, которая расспрашивала его о тренировках, и смотрит на удаляющуюся спину Эдди. Он переводит взгляд на остальных членов своей команды, которые бросили свою работу, чтобы понаблюдать за ними. — Что…? — Не смотри на меня, — говорит Чим, отворачиваясь. — Я ничего не знаю. Он смотрит на Хен, которая пожимает плечами и возвращается к своей модели. Он поворачивается к модели, Труди, потому что она была там, может быть, она знает, что случилось, но она просто бесстрастно моргает ему в ответ. По дороге на станцию Эдди молчит, глядя прямо перед собой и не обращая внимания на обеспокоенные взгляды, которые бросает на него Бак. За обедом он напряжен и подавлен, смотрит на стол и игнорирует все попытки Бака завязать разговор. Он даже не моргнул, когда его назначили дежурным по столу. Бак вскакивает на ноги.  — Я помогу. — Я в порядке, — говорит Эдди, проходя мимо него. Бак не уверен, но скоро он может разрыдаться. — Мне нужна твоя помощь внизу, — говорит Бобби, кладя руку на плечо Бака. Бак с минуту смотрит на его руку, затем кивает и следует за ним вниз по лестнице. Он делает вид, что не слышит голосов наверху, спорящих между собой, но каждый раз, когда он слышит свое имя, он еще больше замыкается в себе. Возможно, он только что потерял Эдди и даже не знает, что сделал. Как только Чим и Хен спускаются вниз, Бак протискивается мимо них, не обращая внимания на то, что двое других зовут его по имени. Он должен попытаться. Эдди упирается руками в раковину, опускает голову и выглядит совершенно подавленным, когда Бак добирается до кухни. Он не поднимает глаз, когда Бак подходит к нему, но его плечи заметно напрягаются. — Если ты скажешь мне, что я сделал не так, — тихо говорит Бак, — я все исправлю, обещаю. Эдди только качает головой. Бак сохраняет полную неподвижность. Наконец Эдди делает вдох и выпрямляется, поворачиваясь, чтобы посмотреть прямо на Бака.  — Ты не сделал ничего плохого, Бак. Бак просто смотрит на него в ответ.  — Эдди, я не понимаю. Эдди поднимает руку, секунду колеблется, но потом кладет ее на плечо Бака.  — Я обещаю, ты ничего не сделал. — Да? — спрашивает он, слегка задыхаясь от надежды. — Да. Это моя вина. Сегодня ты ни в чем не виноват. На сто процентов это все я. И мне очень, очень жаль. — Все в порядке, — спешит сказать Бак, — правда, все в порядке. Пока мы в порядке. Большой палец Эдди рассеянно поглаживает шею Бака.  — Мы в порядке. Бак облегченно смеется, а Эдди дарит ему одну из своих эддиных улыбок, после чего они заключают друг друга в медвежьи объятия. Руки Эдди такие же крепкие и надежные, как и всегда. Бак вдыхает его.

***

— Так что я должна проверить. Ты знаешь, что влюблен в Эдди? Бак поперхнулся пивом и посмотрел на сестру.  — Мэдди. — Потому что я знаю, что ты влюблен в Эдди. Я просто хочу убедиться, что ты это осознаешь. Сначала Бак говорит:  — Не будь смешной. Конечно, нет. Затем Бак говорит:  — Тебе просто все мерещится, потому что ты так хочешь, чтобы у меня были отношения. Далее он говорит:  — Если ты не прекратишь, я расскажу Чиму о том времени в старшей школе, с Полом Батчером. Наконец, Бак говорит: — Мэдди, я не могу. Я не могу быть влюблен в него. Я его потеряю. Он мой самый лучший друг, и если я полюблю его, то потеряю. Я не могу его потерять, говорит он. Я не могу потерять Криса. Когда она обнимает его, он зарывается головой в ее плечо, как делал это в детстве, и они оба притворяются, что он не плачет.

***

— Привет, — Бак моргает, распахивая дверь, и видит Эдди, который стоит там, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Что случилось? Эдди поднимает сумку, которую держит в руках, и Бак вынужден быстро отойти, чтобы не получить ею по лицу. — Я принес итальянскую еду. Бак отступает назад, чтобы пропустить его.  — Хорошо? Почему? — Ну, Крис сейчас на ночевке, а тебя я давно не видел, поэтому решил принести домашнюю еду, и посидеть вместе. Бак не знает, что сказать по этому поводу или по поводу того, как Эдди смотрит на него, когда он это говорит.  — Э-э... отлично. Отлично. Ну, спасибо, — Он делает паузу. — Так ты готовил? Эдди бросает на него взгляд.  — Нет, можешь вздохнуть спокойно. Готовила Карла. — О, слава Богу, — потому что он все равно бы съел это, и улыбнулся, и сказал, что это было вкусно, но он действительно рад, что ему не придется этого делать. Хотя возникает вопрос:  — Зачем Карла готовила для нас? Мы могли бы просто заказать пиццу. — Она хотела, чтобы это было что-то особенное. Бак бросает на него вопросительный взгляд, но Эдди его не видит, потому что зарылся головой в холодильник. — Пиво, вроде, вон там, — говорит Бак. — Понял, — он появляется с двумя банками пива и подносит одну к нему, прислоняясь спиной к стойке так, что это выглядит явно несерьезно. Бак хмурится еще сильнее.  — Ты в порядке? Ты выглядишь раскрасневшимся. Эдди натянуто улыбается.  — В порядке. — Хорошо, — Это была самая странная вещь, которая произошла за последнее время. — Почему бы тебе не присесть здесь, а я разогрею еду. — Нет, я сам... — Эдди, не обижайся, но я не доверю тебе разогревать еду Карлы. Эдди усмехается и поднимает руки в знак капитуляции. — О, мило, куриный парм, — он поднимает глаза от пакета. — Я люблю куриный парм. — Да, я знаю. Они разговаривают, пока Бак разбирается с едой, а Эдди накрывает на стол. От Эдди исходит нервная энергия, он словно вибрирует в собственной коже, и это заставляет Бака тоже нервничать. Но Эдди прав: они давно не виделись (опять же по вине Бака), и Бак не понимал, насколько это его волнует. Видеть его, даже когда он ведет себя странно, - это как бальзам на расшатанные нервы. — Так что происходит? — спрашивает Эдди, когда они садятся ужинать. — Чем ты был занят? — Ну, знаешь, — Бак притворно кашляет, — просто... несколько визитов к врачу, несколько поручений. И еще немного хандры, потому что он пытается понять, как сосуществовать со своим лучшим другом теперь, когда сестра заставила его признать свои чувства вслух. — Почему ты был у врачей? — Эдди хмурится. — Все в порядке? — Да, да, просто обычное обследование. Врачи думают... — раздается звук духовки, — Подожди, это десерт. Я должен его вынуть. — Не могу поверить, что Карла приготовила нам еще и торт, — говорит Бак, надевая рукавицы для духовки. — Она постаралась на славу. — Да, она... — раздается стук в дверь. — Я сейчас открою.  — Спасибо, — говорит Бак, достает торт и хмурится. Он никогда раньше не готовил шоколадный лавовый торт, но по инструкции Карлы его нужно было просто разогреть... он выглядит достаточно теплым... — Я могу вам помочь? — Я ищу Эвана Бакли? — Да, конечно... Бак поворачивает голову к двери.  — Коул? Плечи старшего мужчины опускаются с облегчением.  — Привет, ребенок. Он откладывает торт и направляется к нему.  — Что ты здесь делаешь? Все в порядке? Что-то случилось? Коул закатывает глаза, но обнимает его.  — Я в порядке. Я волновался за тебя. Бак, потому что он никогда в жизни не отказывался от объятий, обнимает его в ответ так же крепко, хотя понятия не имеет, что, черт возьми, происходит. Почему все ведут себя странно? Кто-то что-то подмешал в воду? — Я в порядке. А что, ты знаешь что-то, чего не знаю я? — Ты уже больше недели не выходишь на мой маршрут, — говорит Коул, отстраняясь. — Я забеспокоился. Я подумал, что ты мог... Его осеняет.  — О. Но я написал тебе сообщение. — Прости старика за паранойю. Ты, как известно, не отличаешься откровенностью, когда что-то не так. — Извините, — глаза обоих мужчин метнулись к Эдди. — Кто вы? — Коул Терренс, — говорит старший мужчина, пожимая руку Эдди и одновременно хлопая Бака по плечу. — Мы с Баком - приятели по полуночному бегу. Брови Эдди взлетают вверх, а затем он хмурится.  — Бак? Бак нервно хихикает и обращается к Коулу.  — Не хочешь присоединиться к нам за ужином, Коул? Настала очередь Коула поднять брови, когда он смотрит через плечо Бака на накрытый обеденный стол.  — Вы, должно быть, Эдди, — он не ждет ответа. — Что ж, прошу прощения, что прервал ваш ужин. Приятно видеть, что я зря волновался. Эдди, приятно было познакомиться. Бак, я поговорю с тобой позже. — Позже, Коул, — говорит Бак, настороженно наблюдая за Эдди, пока тот осматривает его. Когда дверь закрывается, они даже не замечают этого. Наступившая тишина удушает. — Итак... — он хлопает в ладоши. — Может, поедим? — Бак.  — Паста просто восхитительна. — Бак. Он садится и откусывает огромный кусок. — Серьезно, она превзошла саму себя. — Бак, — Эдди огрызается. — Ты серьезно собираешься притвориться, что этого не было? — Это был просто Коул. Все в порядке. — Хватит мне врать! — Бак слегка подпрыгивает. — Почему человек, о существовании которого я даже не подозревал, появляется из ниоткуда, беспокоясь, не ранен ли ты? Почему ты входишь в суперэксклюзивный клуб любителей бега "После полуночи"? Почему Крис беспокоится, что ты все время грустишь? — Подожди, — вклинивается Бак, — Крис беспокоится обо мне? — Верно, Крис беспокоится о тебе. Он все время спрашивает меня, почему ты грустишь. А я не знаю, что ему ответить, Бак! Я не знаю, почему ты грустишь, я вообще ничего не знаю! — Я... я не знал этого, — так держать, Бак. Ты снова это сделал. — Мне очень жаль, Эдди. Я не хотел его беспокоить. Минуту Эдди молчит, потом опускается на стул. — Я расстроен не потому, что ты беспокоишь Криса, Бак. Я расстроен, потому что что-то не так, а ты не хочешь со мной разговаривать. Бак снова берет вилку, снова и снова накручивает на нее макароны, следя за зубцами. — Бак, что... — Я… — он делает вдох и медленно выпускает воздух, — Я не очень хорошо себя чувствую. В последнее время. У меня голова кругом. Я не могу заснуть, — он сглатывает, — Мне часто снятся кошмары, — он облизывает губы. И делает это еще раз для пущей убедительности. — Я начал бегать, чтобы лучше справляться. Так я познакомился с Коулом. Он пытался убедить меня пойти к психотерапевту, но после того, как я попробовал в последний раз, я не очень... — он поднимает глаза на Эдди. — Я пытался исправиться. Клянусь. — Почему ты ничего не сказал? — Я… — он в последний раз накручивает макароны на вилку и со звоном ее роняет. — Я не хотел тебя беспокоить. — Как ты мог подумать, что побеспокоишь меня? Бак бросает быстрый взгляд на Эдди, а затем снова опускает взгляд вниз.  — Я знаю, что могу быть... выматывающим. Я не хочу быть таким, и я не хочу делать свои проблемы проблемами других людей. Иногда я ничего не могу с собой поделать - знаю, что делаю глупости, - но я стараюсь быть лучше. — Какой ёбанный мудак сказал тебе, что ты выматываешь? Бак колеблется. Одна из рук Эдди тянется к его руке.  — Бак? Минуту Бак только и может, что смотреть вниз, на их соединенные руки. Он был прав. Они действительно хорошо подходят друг другу. — Бак? Ты... — Ты сказал, — говорит он и прочищает горло, — ну, знаешь, в тот день в продуктовом магазине. В этот момент Эдди отдергивает руку.  — Что? — Ну, знаешь, в продуктовом магазине, во время судебного процесса. Ты кричал, а я спросил, почему ты не видишь вещи с моей стороны, и ты... Эдди откидывается назад, как будто Бак только что ударил его.  — Я сказал, потому что ты видишь только это. Я сказал, что ты выматываешь и ноешь о своей жизни, в то время как у всех нас есть свои проблемы. — Да... я имею в виду, все в порядке, Эдди. — Бак... я был зол. Он кивает, делает глоток пива.  — Я знаю, все в порядке. Я понимаю. Но если ты сказал это, когда был зол, это не значит, что ты не думаешь об этом, когда не зол. И я не хочу быть обузой. — Ты не обуза, Бак, обещаю. Я… я не знаю, что сказать. — Тебе не нужно ничего говорить, — поспешно говорит Бак. — Я же сказал тебе... Эдди качает головой, не показывая никаких признаков того, что он слышал его. — Я думал, что уличные драки - это конец ущерба, который я причинил своими проблемами с гневом. Я думал, что начинаю все исправлять. Оказалось, что я не сделал даже шага вперед.  — Ты переживал очень тяжелые времена, Эдди, — напомнил ему Бак. — И я был нужен тебе, а меня не было. Я не виню тебя за то, что ты разозлился. — Да, да, и ты тысячу раз извинялся за это, а я просто сказал: "Не кори себя за это". Эдди поджимает губы, не отрывая взгляда от стола. Бак смотрит, как он кусает губы, минуту, потом две. Наконец, когда Бак уже собирается что-то сказать, Эдди издает невеселый смех и проводит руками по лицу. — Эдди? — Я собирался пригласить тебя сегодня на ужин, — говорит ему Эдди. — Типа, на свидание. С музыкой, при свечах, и чтобы в конце я тебя поцеловал, — он фыркает. — И все это время ты боялся подойти ко мне… ты боялся меня. Бак, который поднял голову при упоминании о свидании, уставился на него.  — Подожди, что? — Как же это хреново? На тебя упала пожарная машина, у тебя была тромбоэмболия легочной артерии, ты пережил цунами, а я назвал тебя выматывающим... — …Погоди, Эдди, что насчет поцелуев?… — Что мне с этим делать? Как мне сказать тебе, что я сожалею? Могу ли я это сделать? Могу ли я по-прежнему называть тебя своим другом? Все в порядке, если ты не хочешь... — …Нет, вернись, вернись к поцелуям, Эдди. Что насчет поцелуев? Эдди качает головой.  — Сейчас это не имеет значения. — …Это важно, клянусь, это важно... — …Слишком поздно... — …Не поздно. Пригласи. Пригласи меня на ужин. Посмотрим, что будет... — …Я провалил свой шанс и даже не знал об этом... — Боже мой, Эдмундо, ты можешь заткнуться?! Эдди отшатывается назад, уставившись на Бака широко раскрытыми глазами.  — Бак? Бак откидывается назад и делает глубокий вдох. Затем делает еще несколько, просто чтобы убедиться.  — Так. Что это за хрень была про свидание? — Э-э... — Эдди потирает рукой затылок. — Прости? — Эдди. Мне понадобится еще несколько слов. — Я влюблен в тебя? Бак уже не уверен, что его мозг работает.  — Это, это хорошие слова. Маленькая улыбка начинает формироваться на лице Эдди. — Да? — Да. Продолжай. — Э-э-э, — нервно смеется он. — Я не знаю, с чего начать. Я, я не знаю, когда я начал влюбляться в тебя. К тому времени, когда это дошло до меня, я уже был там. Что, как ты понимаешь, было проблемой, потому что, насколько мне было известно, я был очень натуралом. Так что тот факт, что все, о чем я мог думать, - это поцелуи с тобой, был более чем странным. Бак торжествующе ухмыляется.  — Значит, ты смотрел на мои губы. — Да, да, смотрел, — Эдди улыбается в ответ. — Так или иначе. Я сводил с ума себя, Криса, Карлу, Фрэнка, Хен, Чимни и Бобби, потому что не мог разобраться в собственной голове, а потом ты начал избегать меня, отчего я еще больше сводил всех с ума. И я подумал, что должен знать, есть ли у меня шанс. Даже если все, что я могу сделать сегодня вечером, - это просто выложить карты на стол и ждать, пока ты примешь решение. — Вау, — говорит Бак. — Да. — Вау. — Да. — Нет, ну, правда, вау... — Бак! — Эдди издал тихий, прерывистый смешок. — Я тебя сломал? Тебе нужно это обработать? Мне уйти? — Не смей, — рука Бака поднимается, чтобы удержать его на месте, хотя Эдди не сделал ни одного движения, чтобы встать. — Хорошо, — говорит Эдди, накрывая руку Бака своей, большим пальцем нежно проводя по костяшкам пальцев Бака. — Как думаешь, на этот раз ты сможешь сказать мне еще несколько слов? — Я тоже в тебя влюблен, — наконец говорит Бак, и с него словно снимают груз. — По-настоящему, по-дурацки влюблен в тебя. Улыбка, которую он получает от Эдди, ослепляет его.  — Это очень хорошие слова. — Я знаю, — говорит он, зрение затуманивается. — Но теперь ты должен меня поцеловать. Эдди хихикает, и Бак успокаивается, видя, что не только он один смущен тем, что плачет.  — А как же ужин? — Нахуй ужин, — говорит Бак, встает и тянет Эдди за руку. Эдди смеется и легко поднимается на ноги.  — Только не говори об этом Карле. Бак не уверен, кто из них сокращает расстояние между ними, но внезапно Эдди оказывается слишком близко, и он стонет, когда другой мужчина раздвигает его губы, просовывая язык в рот Бака. Колени Бака подгибаются, и он упирается в кухонный стол, только благодаря сильным рукам Эдди он остается на ногах. — Бак, — говорит Эдди, когда они отстраняются, чтобы отдышаться, — нам следует сбавить темп. — Хорошая идея, — говорит он, притягивая Эдди обратно для очередного поцелуя. — Нам нужно поговорить, — говорит Эдди, когда они отстраняются друг от друга. — Конечно, — он снова прижимается к его губам.

***

Эдди, будучи голосом разума, как всегда, не позволяет им зайти дальше жарких поцелуев в ту ночь. Им нужно поговорить. Обо всем. Обо всех ссорах, обидах и ранах между ними. Обо всех историях, о которых они знают только одну сторону. Будет трудно, будет больно, но они знают, что теперь они есть друг у друга. И все будет хорошо. (Бак, будучи Баком, убеждает Эдди, что они могут целоваться в постели, положив между собой противень с шоколадным лавовым тортом).

***

— Подожди, секунду... — Бак перекатывается на Эдди, который принимает его вес с небольшим ворчанием. — Это знакомо, — говорит он, притягивая Бака ближе. Бак игнорирует его и садится так, что оказывается на Эдди.  — Карла приготовила нам ужин. — Да, — говорит Эдди, приподнимаясь и целуя его под ухом и в челюсть. — Мы это уже обсуждали. Бак наклоняет голову, чтобы дать ему лучший доступ.  — Она приготовила мое любимое блюдо, а потом сделала десерт. — Приготовила, — говорит Эдди, проводя языком по особенно чувствительному месту, а затем царапая его зубами. Дыхание Бака сбивается, и он толкает Эдди в грудь; это важно, и ему нужно сосредоточиться. Эдди опирается на локти и ждет, на его лице играет мягкая улыбка. — Карла точно обвела тебя вокруг пальца! — Да, — смущенно признается Эдди. — Она сказала, что если я принесу тебе свою стряпню, ты сбежишь от меня. Хотя, похоже, она не слишком беспокоилась о моих шансах. — Итааак, — говорит Бак, — если бы ты попробовал свою запеканку... — …Эй! Ты же сказал, что она вкусная! — Я соврал, Эдди, — говорит Бак, — я был влюблен, я не собирался оскорблять твою стряпню, когда... что... что я такого сказал? Все поддразнивания внезапно исчезли из Эдди.  — Так долго? — Эм, — Бак потирает затылок. — Да? — Почему ты ничего не сказал? — Потому что... потому что я не думал, что ты захочешь это услышать. Эдди кивает и кусает губы.  — Хен сказала, что это должен быть мой ход, потому что ты берешь пример с меня.  — Ну… — Бак поднимает плечи. — Да. Это же не секрет. Он вскрикивает, когда Эдди внезапно двигается, переворачивая их, чтобы нависнуть над Баком. Бак лежит неподвижно, боясь даже дышать, наблюдая за тем, как Эдди смотрит на него. Он чувствует себя голым и обнаженным (что невозможно, Эдди очень строго следил за тем, чтобы сегодня не было наготы), и ему кажется, что Эдди видит насквозь каждую его мысль, каждую неуверенность. Наконец Эдди наклоняется и приникает к губам Бака. Поцелуй получается мягким и нежным, и Бак никогда не чувствовал себя таким любимым и таким защищенным. По его лицу скатывается слеза. — Я все исправлю, — тихо обещает Эдди, отстраняясь, и прижимается губами к губам Бака. — Я все исправлю.

***

— Ну, аллилуйя! — скандирует Афина, заходя на станцию и хлопая в ладоши. Бак и Эдди расходятся в стороны, вытирая рты. — Бобби сказал мне, а я не верила ему, пока не увидела все своими глазами, — она смотрит на них, как гордая мать на своих сыновей-идиотов. — Наконец-то вы двое взяли себя в руки. — Да, — говорит Хен, подходя к ним, — и с тех пор они стали невыносимыми. — Серьезно, — добавляет Чим, — я чуть не лишился завтрака, когда зашел к ним сегодня утром. — Правда? — спрашивает Бобби, присоединяясь к группе. — Мне казалось, я говорил вам двоим остыть, пока мы на работе. — Мы сейчас не на работе, — говорит Эдди, — и мы ничего не делали этим утром. — Вы смотрели друг другу в глаза. Бак ухмыляется и тянется к руке Эдди.  — Ты видел его глаза? Ты можешь винить меня? — Нет, ты видел свои глаза? Твои глаза... — О, заткнитесь, — говорят Афина, Бобби, Чим и Хен, поворачиваются на пятках и уходят в четырех разных направлениях. Бак и Эдди смотрят им вслед. — Слишком весело раздражать их.

***

— Бобби? — Да? — Думаю, теперь я готов к разговору.

***

Кошмары Бака не проходят. Но они становятся лучше. И они продолжают улучшаться, пока, в конце концов, он не перестает бегать, спасаясь от собственной головы. Теперь чаще всего он отправляется в полночный бег по привычке - чтобы поговорить со старым другом.