Ты — это вечный взрыв

Июль 2006 Счастья всем даром и пусть никто не уйдет обиженным. А. и Б. Стругацкие Война начинается с выбора. Но это всегда совокупность решений тех людей, которые на первый взгляд абсолютно друг с другом не связаны. Решений вынужденных и как будто единственно возможных. Но, оглядываясь назад, он понимал, что отсутствие выбора было иллюзией. Мог бы он отказаться от попытки убить Дамблдора, присягнуть на верность хорошим парням из Ордена и выпросить защиту для семьи? Мог, наверное. Сейчас, став тем, кем он стал, Драко осознавал, что такой вариант развития событий был реален. Баланс сил был неустойчив, сотни смертей еще не зацементировали стороны на противоположных концах баррикад. Возможно, проживи Дамблдор чуть дольше, он успел бы рассказать Поттеру больше о крестражах. И этот кретин не тратил бы драгоценное время на разгадывание туманных намеков, а спокойно набрал бы клыков василиска и раздавил бы все это темномагическое барахло еще в сентябре девяносто седьмого. А может быть, дело в родителях? Если бы они оказались чуть теплее и эмоциональнее, Драко поверил бы, что в этом мире действительно можно довериться кому-то, кроме собственной семьи. Что есть люди, которые не притворяются, что им не все равно и на их плечи можно переложить хотя бы часть собственной боли, необходимости и ответственности. Возможно, если бы почивший министр Фадж был чуть более уверен в себе и своей власти, он бы принял то, что Темный Лорд вернулся, сразу и успел хотя бы немного подготовить магическое сообщество к неизбежной войне. Сколько жизней можно было бы спасти? Сколько маглорожденных вовремя осознали бы опасность и уехали бы из страны? Сколько из них вступили бы в Орден, внеся свой вклад в шаткий баланс сил? Сколько талантливых детей родилось бы в скоропалительных военных браках? Возможно, если бы он остался в Англии после битвы за Хогвартс, он выдал бы Ордену убежище оставшихся Пожирателей. Безжалостно сдал бы и тетушку, и дядюшку, и всех их безумных приятелей, растерянных и дезориентированных после исчезновения их господина. В таком случае вряд ли кто-то догадался бы перепрятать последние крестражи, и даже недалекий Поттер рано или поздно понял бы, что они из себя представляют и где находятся. В конце концов, в мае девяносто восьмого он мог сам заявиться в Гринготтс, забрать ту грешную чашу, перевязать шелковой зеленой лентой и отправить магловской почтой (получилось бы очень остроумно) прямиком на площадь Гриммо, 12. Если бы только он знал, конечно. Если бы только в нем было чуть больше веры во что-то или в кого-то, кроме себя. Сколько еще таких выборов, о которых он не знает? Выборов других участников событий, в результате которых он оказался здесь и сейчас. Выборов, которые в итоге принесли столько боли, унесли столько жизней и при этом привели его сюда. И самое чудовищное, что, если бы сейчас в его руках оказался самый совершенный маховик времени, он без раздумий разбил бы его о холодные камни Азкабана. Он ни о чем не сожалеет. Драко молча смотрит на волны, терпеливо облизывающие острые грани утеса, на котором стояла магическая тюрьма. Иронично — Сфера в его руках обладает куда большей силой, чем маховик времени. Магия, заключенная в самую совершенную форму, могла бы повернуть все события вспять. Десятки лиц, перемолотых войной, проносятся перед его внутренним взором. Но он снова делает выбор, последствия которого сможет оценить только спустя годы. Драко крепче сжимает Сферу, оглядывается на Грейнджер, которая переминается с ноги на ногу в паре метров от него. И ослепительный свет отражается в ее зрачках, сжигая тысячи дементоров, кружащих над равносторонним треугольником тюрьмы.