the blood is just proof

      Обычный день, или, по крайней мере, то, что в наши дни считалось обычным. Большую его часть Вегас провел, переставляя в гостиной картину, которую он купил взамен одного из безвкусных охотничьих трофеев отца. Пару раз он замечал, что Пит смотрел на это с неопределенным отвращением, и, глядя на него свежим взглядом, мог признать, что он выглядел неприятно.       Новая картина была лучше. Она красочная, абстрактная и огромная. Она вписывалась в пространство. Вегас считал, что Пит оценит ее по достоинству.       Прошло несколько месяцев с тех пор, как они переехали из Главного семейного комплекса в один из старых домов его отца, расположенный на тихой улочке Ари, вдали от бесконечного шума Бангкока. Документы на дом обнаружились после того, как пыль от нападения окончательно улеглась. Вегас не знал об этом, что было подозрительно и вызывало боль в груди, когда он думал об этом слишком долго.       А ведь это хороший дом. Просторный. Светлый. Его легко защищать. Питу он нравился, да и Макао тоже.       Итак, это был обычный день. Ничем не примечательный. Даже приятный.       А потом Макао не пришел домой из школы. …       Вегас старался не поддаваться панике. Он стоял на крыльце и в напряжении выкуривал полсигареты, прежде чем бросил ее и затоптал носком ботинка, и беспокойство грызло его нервы. Он вернулся в дом. Он все равно пытался бросить курить.       Он звонил Макао и сразу же попадал на голосовую почту. Его телефон был выключен.       Его телефон никогда не выключался.       Может быть, Макао задержал учитель, чтобы рассказать о его откровенно плохой успеваемости по математике. Может, его похитили и увезли с мешком на голове и застегнутыми за спиной руками. Может быть, по дороге домой пробки были хуже, чем обычно. А может, его уже убили.       В кармане Вегаса зажужжал телефон. Он выругался, доставая его дрожащими руками. Он чувствовал, как участилось сердцебиение.       Это не Макао. Это автоматическое сообщение от специального трекера слежения на телефоне Макао, предупреждающее его о потере сигнала.       Кровь Вегаса похолодела.       Что-то не так. Что-то было не так.       Макао похитили, ранили, убили, а может, и все сразу. Его телохранитель не выходил на связь, что могло означать, что его похитили или убили вместе с Макао.       Или что он был тем, кто его похитил.       Трудно соображать из-за нарастающей паники. Вегас никак не мог перевести в порядок дыхание. Его пальцы затекли и странно онемели. Ему казалось, что он терял хватку.       Обычно он лучше контролировал свои эмоции, или, по крайней мере, лучше подавлял их и безжалостно делал то, что должен был сделать. Но здесь было все по-другому. Это Макао.       Никто еще не добирался до Макао. Вегас приложил все усилия, чтобы убедиться в этом.       Он снова позвонил Макао. Голосовая почта. Вегас не ожидал ничего другого, но все равно сердце замерло где-то в желудке.       Он сглотнул, чувствуя внезапную тошноту. Ужас поднимался в горло, как желчь.       Телефон снова зазвенел. Он чуть не уронил его, торопясь разблокировать экран.       Это было сообщение с неизвестного номера. Координаты и требование денег. Больше ничего.       Вегас узнал это местоположение. Это примерно в тридцати минутах езды, недалеко от порта Кхлонг Тхей. Все еще в Бангкоке, что было вполне логично. В конце концов, прошло не так уж много времени с тех пор, как Макао должен был вернуться домой.       Позади него открылась дверь. На мгновение, вопреки всему, Вегас надеялся.       Он обернулся — Пит.       Пит вернулся с рынка, выглядя слегка перегретым, но довольным. Он вошел в фойе с рассеянной улыбкой, не обращая внимания на Вегаса и жонглируя несколькими пакетами с продуктами и ключами. Однако он явно знал, что Вегас здесь, потому что уже заговорил.       — У них не было того чили, которое ты любишь, — начал Пит, перекладывая большую часть нагруженных пакетов в одну руку и бросив ключи на столик. — Поэтому я просто купил все остальное по списку, а за чили вернусь завтра. Я не забыл, как ты ныл по поводу некачественного базилика, который я купил в прошлый раз. Второй раз я такой ошибки не допущу, это я тебе точно говорю.       Пит наконец поднял глаза от своих пакетов и улыбнулся ему, дразняще и криво. Улыбка сменилась хмурым взглядом, когда он увидел лицо Вегаса.       — Пит, — произнес Вегас, чувствуя, как нарастающий ужас сжал его сердце, и наблюдал, как лицо Пита стало сосредоточенным и неподвижным, которое он помнил по миссиям.       Пит опустил сумки.       — Что это — сказал он, уже двигаясь к нему, и это был не вопрос, а требование подробностей, информации.        — Макао, — ответил Вегас, с трудом выговарив слова от ужаса, сжимающего его горло, и выражение лица Пита стало еще жестче. Его глаза теперь темные и пустые. Он выглядел свирепым, непреклонным. Теперь в нем не было ничего от вечно неустрашимого улыбающегося простока.       — Где?       Вегас попытался взять себя в руки. Он рассказал Питу всю имеющуюся у него информацию. Этого было не так много, но Пит кивнул. Выражение его лица по-прежнему холодное и неподвижное. Когда он встретился взглядом с Вегасом, он немного расслабился.       — Вегас, — сказал Пит, и его голос тверд, но не жестокий. Решительный. — Вегас, эй, посмотри на меня. Мы собираемся вернуть его.       — Пит, — ответил Вегас, словно забыл все слова, кроме имени Пита. Его грудь не двигалась от резкого дыхания. Ему было больно. Он чувствовал себя беспомощным, неуправляемым, неконтролируемым. Он не знал, что делать. Его тошнило.       Смутно он понял, что у него могла быть паническая атака. Осознание этого не помогло.       Пит протянул руку и притянул голову Вегаса к своему плечу, сжав его шею.              — Мы найдем его, обещаю, — сказал он твердо и уверенно, его голос — низкий рокот. — Дыши, Вегас, — и Вегас дышал.       Даже сквозь густой туман страха и какофонию сигналов тревоги в его голове, даже сквозь зияющую яму отчаяния, зияющую в его нутре, ему помогла опора на Пита. Дышать стало немного легче.       Пит дал ему обещание. Пит не лгал. Вегас зацепился за это. Цепляясь за край пропасти, он пытался удержаться. …       Он и так потратил слишком много времени впустую, позволил своим эмоциям взять верх, став таким же неполноценным, слабым и неадекватным, за что его когда-то бил отец. Если из-за этого что-то случится с Макао, Вегас никогда себе этого не простит.       Вегас загнал свой страх и чувство вины туда, где он не мог их коснуться, оставив после себя мрачную пустоту. Цель горела под его кожей, болезненная и нетерпеливая.       Он не знал, кто похитители; за долгие годы у него появилось слишком много врагов, чтобы сделать хоть какое-то предположение. Но любой, кто знал о нем достаточно, чтобы понять, что у него был брат, также должен знать о нем достаточно, чтобы не приближаться к нему. Остались либо глупые, либо достаточно отчаянные люди, чтобы пойти против своих собственных интересов. Как ни печально, но это не сузило круг подозреваемых.       У них не было работающего трекера, но в требовании выкупа упоминалось местонахождение в промышленной зоне рядом с морским портом. Неясно, предполагалось ли это только для передачи денег, или там же находился Макао. Это не идеальный вариант, но это начало. Это то, что у них было.       Похитители не прислали ни фотографии, ни каких-либо других доказательств того, что Макао был жив. Вегас старался не думать об этом, не обращать внимания на то, как болезненно сжималось его сердце.       Боковым зрением он видел Пита как размытое пятно. Он вооружался с высокой точностью, с безупречной скоростью засовывая пистолеты в кобуры и ножи в ножны. Время от времени он передавал одно из своих оружий Вегасу с отрывистым кивком одобрения.       Вегас знал толк в оружии и еще больше в насилии, но не сейчас. Его руки были липкими и непростительно неустойчивыми. Он молча принимал указание Пита.       Пит все время смотрел на телефон, писал сообщения или проверял что-то, потом нахмурился и отложил телефон в сторону с нетерпеливым вздохом. Он не уточнял, а Вегас не спрашивал.       Через несколько минут Пит убрал последний пистолет в набедренную кобуру и, не глядя, сунул телефон в боковой карман. Он проверил себя, а затем вошел в пространство Вегаса, чтобы сделать то же самое с ним. Даже сейчас, даже в таком состоянии, его тепло и близость успокаивали Вегаса.       Пит кивнул сам себе. Его глаза сияли и были полны решимости.       — Идем, — твердо сказал он, и они ушли. …       Они взяли мотоцикл. Пит бросил взгляд на Вегаса и протянул руку за ключами, что, наверное, было справедливо.       Поездка помогла Вегасу избавиться от дезориентирующего шума паники. Вегас прижимался к Питу, чувствовал, как напрягались мышцы его спины, когда он наклонялся на каждом слишком резком повороте, легко перемещаясь вместе с мотоциклом и спокойно возвращая себе контроль.       Район вокруг порта Кхлонг Той представлял собой разросшееся нагромождение складов и полуразрушенных промышленных зданий, хаотичное и беспорядочное на непривычный взгляд. Координаты, указанные в сообщении о выкупе, привели их к ветхому складу вдали от основных дорог. Он выглядел обветшалым и давно заброшенным, большинство его окон были небрежно заколочены.       Пит припарковал мотоцикл так, чтобы его не было видно никому, кто случайно выглянет на улицу. Они молча приблизились к складу, пробираясь от тени к тени в вечерних сумерках.       Кто-то зашел за угол. Пит пригнулся за накренившимся штабелем ящиков и потащил Вегаса за собой. Он уже достал свой пистолет. Его глаза сверкали, как кремень, темные и пристальные.       Это патруль. Трое мужчин, вооруженных и быстро говорящих по-японски. Якудза, значит, но не из тех, с кем Вегас имел дело. А значит, их точная цель была неясна. Возможно, речь шла только о деньгах, что было бы катастрофической ошибкой.       Вегасу удалось уловить лишь каждое второе или третье слово из разговора мужчин, но этого было достаточно, чтобы понять, что Макао действительно находился здесь. Жив. Облегчение захлестнуло его, как волна, мощная и всепоглощающая. Он старался не дать ей захлестнуть себя, но это было почти невозможно.       Он положил руку на плечо Пита и ощутил, как тот едва заметно напрягся под его хваткой.              — Он внутри, — сказал он, сохранив низкий и тихий голос, и Пит кивнул. В его глазах появилось легкое смягчение, выдающее его облегчение.       Они только начали двигаться, как раздался еще один шум.       За углом появился еще один человек. Он был один и смотрел в свой телефон, выглядя просто небрежно. Пит поставил его на колени и приставил ствол пистолета в подбородок еще до того, как тот полностью осознал их присутствие.       — Добрый вечер, — приветливо сказал Вегас мужчине, а затем на простом, но понятном японском: — Где мой брат? Говорите быстрее. Я сегодня не слишком терпелив.       К его чести, мужчина не сопротивлялся. Он лежал совершенно неподвижно в неумолимой хватке Пита. Кажется, он даже не моргал. Наемный мускул, вероятно, был достаточно нелоялен, чтобы попытаться спасти свою шкуру. Вегаса это вполне устраивало.       — Он внутри, — ответил мужчина, запинаясь на полуслове, и тогда Пит только сильнее вогнал пистолет в уязвимое место под челюстью, — Сзади! Он сзади, на первом этаже, рядом с центром управления. Я могу отвести вас туда.       — Спасибо. Но в этом нет необходимости. — сказал Вегас. Тот, кто так легко менял сторону, явно ничего не стоил. Не заслуживал доверия. Одноразовый.       Он вынул один из своих ножей из потайных ножен. Он был настолько острым, что едва ощутимо резал кожу.       Вегас улыбнулся, подойдя к нему вплотную, и знал, как безумно он выглядел, но ему было все равно.       Увидев нож, а может, и улыбку, мужчина начал сопротивляться. Пит удерживал его на месте, бормоча проклятия и сосредоточившись на Вегасе. Его глаза горели жаром.       Вегас все еще улыбался. Он не остановился, перерезав мужчине горло. …       Они оставили мужчину лежать там, где он упал, не дожидаясь, пока он истечет кровью. Они пробрались вдоль внешней стороны склада, пока не нашли ржавую боковую дверь. Она не охранялась и была полуоткрытой, что было либо очень удобно, либо очень подозрительно.       Они проскользнули внутрь, держа оружие наготове. Вегас пытался контролировать свое дыхание. Сердце тяжело и настойчиво билось о ребра.       Пока что похитители казались не очень хорошо организованными, что было хорошо, но и опасно. Всегда был риск попасть впросак, особенно когда речь шла о деньгах.       Склад был наполовину пуст и погружен в полумрак. Высокие штабеля ящиков и коробок закрывали обзор складского помещения. Где-то вдалеке кто-то разговаривал.       Пит, как будто он всегда там был, крался на бесшумных ногах. Вегас следовал за ним. Он напряг слух в поисках движения или голосов, готовясь к засаде. Оружие в его руках — привычная, надежная тяжесть.       Первые же охранники, с которыми они столкнулись, были застигнуты врасплох. Они тихо переговаривались и смеялись между собой, не обращая внимания на окружающую обстановку, явно не готовые к нападению. Пит застал их внезапно. Он вырубил двух охранников с чистой, безжалостной силой боксера, оставляя их на попечение Вегаса. Их убрали прежде, чем они успели поднять шум.       Последний из них был чуть более осторожен и пытался отступить, его глаза были широко раскрыты и шокированы. Пит поменял позицию и нанес удар ногой, заставив его попятиться назад с задыхающимся стоном, заметно обессилев. Он не заметил, как Вегас развернулся и всадил нож точно между его незащищенных ребер.       Они пробрались вглубь склада, крадучись среди быстро сгущающихся теней. Они все еще понятия не имели, сколько народу им противостоит, и это заставляло Вегаса дергаться. Пит выглядел спокойным, хладнокровным и совершенно бесстрашным. Он безмолвно приказал Вегасу прикрывать спину и следовать за ним, и Вегас кивнул и делал то, что он просил.       Следующий контингент охранников был более жесткий или, по крайней мере, более подготовленный к бою. Это была более беспорядочная, более затянутая схватка, но результат был тот же. Пит увернулся от первого охранника и ударил его локтем в лицо, кряхтя, от сильного удара по своему колену. Он сделал неуверенный шаг назад, морщась, перенеся вес на больное колено, чтобы вонзить свой окровавленный нож глубоко в живот мужчины. Тот издал удивленный звук, падая, а Пит улыбнулся своей самой широкой улыбкой.       Второй охранник перешел в атаку, подняв пистолет и нажав на спусковой крючок. Вегас бросился в сторону, легко встав на ноги, сердце подскакивало к горлу. Он схватил мужчину за руку и выкрутил ее, чтобы заставить его выронить оружие, а затем резко ударил прикладом своего пистолета в висок. Когда охранник пошатнулся, Вегас еще больше вывел его из равновесия и, используя вес своего тела, увалил его на колени.       Он подал сигнал Питу, чтобы тот сделал это, стараясь не применять оружие как можно дольше. Пит подошел вплотную и перерезал ножом горло стоящего на коленях охранника.       Ни один из них не посмотрел, как тот умирал. Пит смотрел на Вегаса, проверяя, не было ли у него ран. От него исходил знакомый запах, резкий и сладковатый от пота. От этого запаха у Вегаса инстинктивно сжался желудок. Сейчас не время, но он все равно хотел.       Пит всегда поражал воображение, но особенно от такого, каким он был сейчас. Он выглядел свирепым, спокойным, жестоким, непоколебимо умелым. Его движения были сдержанны и обдуманны, но при этом в них присутствовала та грация, которой невозможно было научиться. Это прекрасное зрелище, даже сейчас, когда их, вероятно, собирались убить. Наблюдая за ним, Вегас отчетливо понимал, почему Пит получил должность Главного телохранителя, будучи совсем молодым.       Внезапно раздался шаркающий звук. Пит вскинул голову, сузив глаза, и увидел что-то над плечом Вегаса. Вегас обернулся, дыхание участилось, пульс неуверенно бился.              Кто-то пытался уйти, спасаясь бегством, спотыкаясь, назад, к относительной безопасности нависающих штабелей ящиков. Он не успеет. Пит крепко держал пистолет в руке. Между вдохом и выдохом он всадил пулю в череп мужчины.              В приглушенной тишине склада выстрел звучал громко. Слишком громко. Пит поморщился от шума. На другом конце этажа раздались крики нескольких человек.              Затем звук шагов, бег, приближение.              Они раскрыли свое прикрытие, а значит, нужно было действовать быстро. Пит кивнул на узкий проход позади себя, и Вегас кивнул в ответ. Они продолжили свой путь, стараясь не попасться на глаза.              В меньшинстве и с явным тактическим недостатком, это всего лишь вопрос времени, когда кто-нибудь настигнет их. Когда это произошло, Вегас даже не успел удивиться.              Их четверо, все хорошо вооружены и не заинтересованы в том, чтобы затягивать дело. Вегас открыл рот, не зная, что сказать; он так и не успел договорить. Он получил сильный удар по голове, затем еще один, и еще. Он отшатнулся на шаг назад, безуспешно моргая от мерцающего света на краю зрения.              Кто-то схватил его за руку и выкрутил ее за спину, причем так грубо, что он почувствовал, как что-то в плече зловеще хрустнуло. В ушах звенело. На языке ощущался тяжелый привкус меди.              Пит окликнул его, и впервые в его голосе не чувствовался холодный контроль. Он говорил так же, как и раньше, в убежище, когда его довели до предела. В его голосе звучала злость, он казался разъяренным.              Раздался выстрел, близко, близко, близко. Сердце Вегаса замерло, а затем набрало скорость. Холодный ужас сковал его легкие.              Он начал двигаться, не задумываясь, а затем застонал, когда движение почти вырвало его плечевой сустав прямо из впадины. Поднявшись на ноги, он оказался обездвиженным благодаря крепкой хватке похитителя.              Его глаза нашли Пита, и ему не нужно было даже стараться этого делать.              Пит сражался с тремя мужчинами, и он был ранен. На какой-то ужасный миг Вегас не мог оторвать взгляд от крови, которая красной струей стекала из длинной раны на верхней части руки Пита.              Это рана от ушиба. Он знал, что это рана была от ушиба; знал, что Пит от нее не умрет. Но все равно было невозможно сглотнуть от раздирающей горло паники.              Пит, казалось, даже не заметил, что был ранен. Пока Вегас наблюдал за ним, он с негромким стоном вырвался из удушающего захвата, а затем выхватил из ножен нож. Когда он нанес удар первому мужчине в бедро, то с неожиданной жестокостью поднял нож вверх, чтобы нанести максимальный урон. Его глаза были темны и смертельно опасны.              Мужчина завыл и выгнулся вперед, сжав ногу в рефлекторной попытке остановить кровотечение. Вегас уже мог сказать, что это ему не поможет. Пит уклонился от удара второго охранника, затем подбежал к нему, легко и быстро встав на ноги.              Вегас не заметил, что Пит завладел пистолетом, пока тот не расстрелял всех троих нападавших в упор, раз-два-три, уверенно и эффективно.              Даже с глушителем выстрелы раздались эхом. Пит все еще держал пистолет, когда повернулся к ним лицом. Он тяжело дышал. В нем было что-то дикое, что-то неконтролируемое, опасное. Вегас испытывал восторг при виде этого, даже сейчас.              Оказавшись лицом к лицу с Питом и перспективой его собственной неминуемой смерти, хватка человека, держащего его, значительно ослабла. Вегас использовал свой шанс. Он напрягся и окончательно вырвался, стиснув зубы от тошнотворной вспышки боли. Его плечо протестующе ныло, но не вывихнулось, и это к счастью, но ему все равно пришлось поработать над замедлением дыхания. Когда мужчина снова схватил его, Вегас сделал ложный выпад в сторону, а затем использовал вес собственного тела, чтобы дестабилизировать его.              Мужчина выругался и спотыкнулся, не готовый принять внезапный вес Вегаса. Это всего лишь секунда неустойчивости, но этого было достаточно.              Вегас первым встал на ноги, сердце колотилось в горле. Он знал, что нужно убраться с дороги, пока Пит не выстрелил.              Раздался еще один выстрел. Последний охранник упал на пол.              Пит почти сразу же оказался рядом с ним, пистолет по-прежнему был в руке. Кровь из раны пропитывала его рубашку, ее невозможно было не заметить. У Вегаса кружилась голова. Они одновременно потянулись друг к другу.              — Пит, — начал Вегас, немного судорожно поднося руку к ране, но Пит лишь покачал головой и попытался отмахнуться от него, — Черт, Пит, ты…              — Ничего страшного, — ответил Пит низким и довольно напряженным голосом. Он положил руку на плечо Вегаса и нахмурился, когда тот вздрогнул. Где-то на складе хлопнула дверь, затем раздались крики. — Нам нужно двигаться. Ты можешь пошевелить рукой?              Вегас кивнул. Он развернул плечо, проверяя. Оно протестовало, но держалось. Этого должно быть достаточно.              Они двинулись дальше, пробираясь по темным проходам, все ближе и ближе к задней части склада и центру управления. Пит снова шел впереди, беззвучно и уверенно.              Центр управления был не освещен и выглядел пустым, нависая над полом склада, словно ослепший глаз. Очевидно, что там никто не появлялся неделями, а то и месяцами.              У Вегаса свело желудок. Его здесь не было.              Пит поймал его взгляд и без слов указал налево. Его глаза яркие и ясные. Вегас повернулся и посмотрел с порочной надеждой, разбухающей в его груди.              Это Макао. Это Макао.              Макао был привязан к стулу и смотрел в другую сторону, значит, он их еще не заметил. Он выглядел немного помятым, немного хуже, чем обычно, но не серьезно раненным. Он также выглядел напуганным. Вегас крепко впился ногтями в ладонь, стараясь не потерять голову.              Последнюю линию обороны составили всего два охранника. Они негромко переговаривались между собой, и оба выглядели обеспокоенно. Умно.              Пит вышел из тени, не совсем улыбаясь, его пистолет был уже поднят. Один из охранников в тревоге поднял голову, рука тянулась к своему оружию.              Но не успел. Пит увалил его одной пулей в висок, прежде чем тот успел сделать еще один вдох, аккуратно, непоколебимо. Плавно. Второй охранник последовал за ним.              Услышав выстрелы, Макао повернул голову. Облегчение, промелькнувшее на его настороженном лице при виде их, разрывало сердце Вегаса.              — Хиа! — воскликнул Макао дрожащим голосом. Он звучал ужасающе молодо. В нем не осталось ни капли его обычной нахальности. Вегас сжал челюсти от прилива беспричинной ярости. Жестокость терзала его кончики пальцев. Руки так и чесались достать пистолет.              Но его ярости некуда деться. Все виновные мертвы или находились вне пределов его досягаемости. Он все еще хотел свернуть шею тому, кто посмел придать такое выражение на лице его младшего брата, все еще жаждал возмездия, которое всегда заканчивалось кровью, но сейчас ему нужно было расставить приоритеты.              Вегас добрался до Макао за считанные секунды, едва заметив, что Пит следовал за ним по пятам. Он упал на колени рядом с братом и тут же протянул руки, чтобы уверить себя, что Макао действительно был здесь, действительно жив. Его руки дрожали.              — Черт, Макао, — начал Вегас, с трудом узнавая звук собственного голоса. — Что, черт возьми, случилось? Ты ранен? Что они с тобой сделали?              — Они добрались до Нона, — ответил Макао, все еще дрожа и слегка ошеломленный, позволяя Вегасу осмотреть его без малейшего протеста. Вокруг его глаза уже темнел внушительный синяк. — Со мной, вроде, все в порядке, но они в него стреляли. Не думаю, что он выжил.              Это, по крайней мере, отвечало на вопрос о местонахождении телохранителя Макао. Вегас с досадой поморщился, принимаясь за грубую веревку, связывающую запястья его брата. Вместо ответа он хмыкнул в знак сочувствия, работая над тугими узлами и не зная, что сказать.              Макао не привык к такому, он не был пропитан смертью, кровью и неистовой жадностью, которые всегда были характерны для мира Вегаса. Вегас упорно трудился, чтобы добиться этого.              Сейчас, видя бледное лицо Макао, его мягкость казалась почти ошибкой.              Как только его руки освободились, Макао повернулся к Питу, который немного отстранился, наблюдая за ними с небольшого расстояния. Стоял на страже.              — Пит, ты в порядке? — спросил Макао, а затем, срывающимся от новой беды голосом: — У тебя кровь! Что…              Пит выглядел смущенным вниманием Макао, как будто его забота была неожиданной. Он покачал головой и улыбнулся своей вежливой улыбкой, осторожной и неуверенной. Он открыл рот, явно собираясь отмахнуться от него.              Где-то в глубине склада, вне поля зрения, что-то с грохотом упало на землю.              Пит снова подскочил на ноги. Любой след неуверенности или неуместности испарился, словно его и не было. Он без колебаний встал между ними и источником шума, пистолет был уже наготове. Он выглядел настороженным. Сосредоточенным. Неподвижным.              Раздались приглушенные голоса, низкие и перекрывающие друг друга настолько, что их невозможно было разобрать. Торопливые шаги, быстро приближающиеся.              Еще один грохот, затем ругань. Значит, они не слишком беспокоились о сохранении тишины. Плохой знак.              Похоже, людей много. Слишком много.              Вегас тоже поднялся на ноги. Он чувствовал, как его пульс начал учащаться, взбалмошный и неустойчивый. Он отдал свой пистолет Макао, а затем поднял оружие у одного из мертвых охранников. Незнакомая тяжесть холодила руку.              Они ждали в напряженном молчании. Время тянулось неуютно. Вегас начал отчетливо ощущать оглушительный шум крови в ушах. Ему пришлось напоминать себе, что нужно дышать.              Краем глаза он заметил движение. Пит не реагировал, даже не моргал, палец уверенно лежал на спусковом крючке. Ждал своего шанса.              — Пит, наконец-то! — сказал кто-то, бодро и оскорбительно непринужденно, и теневая фигура превратилась в Порша. За ним следовал целый отряд телохранителей, в том числе несколько старых друзей Пита. Все они были хорошо вооружены.              Если бы Порш и его подручные пришли сюда, чтобы убить их, они были бы уже мертвы. Но это не так, а значит, они были здесь, чтобы помочь.              Вегас опустил пистолет. Пит не опускал.              — Ты опоздал, — сказал он ровным и жестким тоном. — Не подходи, Порш. — продолжил он, когда тот начал приближаться. Это явное предупреждение, почти рычание. Пит не улыбался. Его глаза — черный огонь, сверкающий с опасной силой.              Острая дрожь возбуждения пробежала по позвоночнику Вегаса от откровенной защиты Пита. Он резко вспомнил телохранителя, которого, по словам Пита, он убил во время рейда; теперь он с молниеносной уверенностью понял, что тот сделал бы это снова и даже больше, не задумываясь и не колеблясь, ради него. Ради них. Что-то в глубине нутра Вегаса урчало в первобытном удовлетворении от осознания этого.              Порш, похоже, пришел к такому же пониманию. Он отступил на несколько шагов, подняв руки в знак молчаливого признания. Он выглядел скорее задумчивым, чем обиженным, отчего Вегасу хотелось на него зарычать.              — Ладно, Пит, — ответил он, и его голос звучал мягко и примирительно. — Кто-нибудь из вас ранен? Макао в порядке?              По сигналу Порша все телохранители опустили оружие. Пит глубоко вдохнул и сделал то же самое. Он не убрал пистолет в кобуру и не ослабил бдительности. Выражение его лица не поддавалось прочтению.              — Серьезных травм нет. Но нам понадобится кто-то для уборки. Мы оставили пару трупов, — сказал Пит Поршу, и тот кивнул. Вегас видел, как телохранитель в очках, Арм, достал свой телефон и начал что-то печатать.              Все телохранители переглядывались между собой, выражение их лиц варьировалось от удивления и легкой растерянности до откровенной настороженности. Очевидно, что они впервые видели Пита без его вежливой, глуповатой, беззаботной маски. В этом была какая-то дикая гордость, когда смотришь, как они все это воспринимали.              — Есть идеи, кто за этим стоит? — спросил Порш. Хотя он задал вопрос Вегасу, его взгляд по-прежнему был устремлен на Пита, который заметно перестраивался.              Вегас покачал головой, его досада на отсутствие проницательности странным образом притупилась теплом от того, что Пит безоговорочно называл их своими.              — Я никого не узнал, — ответил он Поршу. — И у нас как-то не было возможности поболтать. Возможно, якудза, но это все, что я знаю.              Порш снова кивнул. Арм начал печатать быстрее.              — Мы разберемся с этим, — в итоге сказал Порш, подав знак охранникам начать обыск склада, и Вегас не возмутился тем, что он так легко присвоил себе власть Младшей семьи, как это было бы раньше. Это было все еще неприятно, но уже терпимо. Не так глубоко.              Он смотрел на Пита, потом на Макао. Любил их, как шторм, как буря, как землетрясение, как наводнение. В них обоих он видел свое будущее.        …              Кто-то организовал им машину, чтобы добраться до дома, ведь на мотоцикле они все не поместятся. Вегас без лишнего шума передал ключи Поршу. Что бы он ни думал о нем, он доверял Порше заботу о своем Дукати.              В доме их ждал один из Главных семейных врачей, о чем Арм не преминул предупредить. Она осмотрела каждого из них, деловая, эффективная. Ее руки были прохладными и сухими. Пит не выходил из комнаты, пока она работала, следя за каждым ее движением.              Учитывая все обстоятельства, Макао отделался легким испугом. Синяк под глазом, ссадины на запястьях, несколько ушибов ребер, множество мелких порезов и царапин на руках и лице. Он начал жаловаться на порванную одежду, когда доктор заставила его снять рубашку, и становился гораздо больше похож на самого себя. Вегас чувствовал, что его дыхание наконец-то немного успокоилось.              Его собственные травмы казались несущественными. Доктор посоветовала ему следить за признаками сотрясения мозга, а затем посоветовала избегать слишком сильных нагрузок на плечо. Когда Вегас просто пожал плечами, а потом поморщился от боли, она вздохнула и попросила Пита понаблюдать за ним. Пит кивнул, его глаза были серьезными.              Пит согласился на осмотр только после того, как Вегас резко и целенаправленно провел пальцами по его бицепсу, чуть выше раны.              — Ну же, будь для меня хорошим, Пит, — пробормотал он, интимно и хитро, и наблюдал, как Пит задыхался от боли. Чувствовал, как тот неуловимо прогнулся в его хватке.              Вегас ухмыльнулся ему. Пит сглотнул, сухо и громко, затем снова сглотнул. Его зрачки заметно расширились.              Когда Пит повернулся к доктору, та выглядела немного ошеломленно. Ее профессиональная улыбка в лучшем случае дрожала.              Пулевое ранение было достаточно глубоким, и Питу пришлось накладывать несколько швов. Вегас наблюдал за тем, как доктор зашивала рану, а затем перевязывала его, ловко и быстро. Пит позволил ей делать это, не издав ни звука. Все его внимание было приковано к Вегасу, горячему, сосредоточенному.              Вегас уже начинал ужасно себя чувствовать. Плечо ныло. Он ощущал, как в неожиданных местах расцветали синяки. Изнеможение пробирало до костей, неотвратимое, тягостное.              Но он все равно не хотел ничего, кроме как разорвать Пита на части.        …       Первое дело: еда.       Продукты все еще лежали там, где их оставил Пит, когда они отправились за Макао. Они выглядели нормально, но это как-то странно. На этот раз Пит даже базилик выбрал правильный.       Вегас готовит пад кра пао му. Он не жалел базилика, думая о том, что Пит, когда это происходило, всегда просил добавки.       Они едят в гостиной со свежей обстановкой. Взгляд Пита надолго задержался на картине, прослеживая замысловатые цвета. Он ничего не говорит, но его глаза были теплыми и ласковыми.       Макао пристроился между ними на диване, прижавшись к ним сильнее, чем обычно. Он явно был потрясен событиями дня, хотя и старался делать храброе лицо. Он ковырялся в еде, почти не ел, особенно по сравнению со своим обычным прожорливым аппетитом.       Синяк вокруг его глаза выделялся на фоне остальных. Беспомощная ярость разъедала сердце Вегаса.       Во время ужина он заметил, что Пит наблюдал за Макао как ястреб. Он хмурился, как бывало, когда ему нужно было решить сложную проблему, а напряжение пряталось в уголках его рта.       Вегас знал, что Пит был знаком с жестокими последствиями похищения гораздо ближе, чем другие, поскольку работал с Танкхуном. Вегас мог и не любить своего кузена, но он помнил, каким тот был раньше; помнил, как легко он брал на себя ответственность, властный, спокойный и уверенный в себе. Он знал, что случилось, что сломало его. Ему было тяжело смотреть на то, как его старший кузен укрывался в доме, маскируя ужас под цвет, блеск и шум.       Вегас сглотнул поднимающуюся в горле ярость. Он сожжет весь мир, прежде чем допустит, чтобы то же самое случилось с Макао.       Они говорили ни о чем, перескакивая с темы на тему, перебрасываясь фразами. Ели вместе. Делили пространство.       Постепенно Макао раскрылся. Он все еще был бледен и каким-то растерянным, все еще выглядел изможденным, но, по крайней мере, он прислонился к Вегасу и закатил глаза, когда тот неудачно пошутил. Пока что Вегас это терпел.       Это чудо, что Макао вырос в этой семье с таким мягким сердцем. Это чудо, что Макао вырос с их отцом и до сих пор был способен испытывать такое потрясение, такую боль.       Это чудо, но от этого было не легче смотреть на происходящее.       Макао был не глуп и не наивен, но Вегас всегда старался укрыть его от худших сторон их жизни, от самых кровавых разборок, самых грубых слов и самых правдивых угроз, старался, чтобы самые острые углы были направлены строго на него и подальше от Макао.       В основном ему это удавалось — до сегодняшнего дня. Сегодня Макао похитили и ранили, а затем прямо на его глазах убили его телохранителя. Вегас не мог винить его за то, что это вывело его из равновесия.              Они закончили ужин. Пит собрал тарелки, чтобы отнести их на кухню, когда Макао наконец нарушил их негласное соглашение не говорить о прошедшем дне.              — Что теперь будет? — спросил он удивительно ровным тоном, а затем продолжил говорить, пока никто из них не успел договорить. — Полагаю, вы все еще хотите, чтобы я ходил в школу? Но Нон больше не может меня забирать, и, как выяснилось, он все равно не смог остановить тех людей. Так что, если это случится снова?              В его голосе не было страха, что, пожалуй, самое страшное. Просто разбитость. Настороженность. Усталость. Вегасу вдруг захотелось заплакать или ударить что-нибудь.              — Пока я буду возить, — ответил Пит, как будто он об этом думал. Он протянул руку к тарелке Макао, ожидая. — А Порш выясняет, кто за этим стоит. Кем бы они ни были, эти люди больше до тебя не доберутся.              Макао посмеялся над этим, явно скептически настроенный. Пит встретил его взгляд и удерживал его. Не отводил глаз.              — Я понимаю, что ты не доверяешь Поршу… — начал он, но не успел договорить, как Макао прервал его.              — Не похоже, чтобы ты ему тоже доверял, — пробормотал он не то под нос, не то с вызовом. Пит с трудом скрывал дрожь.              — Смягчающие обстоятельства, — сказал он, как будто это что-то объясняло. — Я знаю, что ты ему не доверяешь, но я доверяю. Я доверяю Поршу, и я верю, что он отнесется к этому серьезно. И я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, Макао. Ты мне веришь?              На мгновение воцарилась тишина. Макао смотрел на Пита, а Пит смотрел на Макао, спокойно и непоколебимо. Вегас смотрел между ними, затаив дыхание.              Наконец Макао кивнул. Когда он передал свою полупустую тарелку Питу, это выглядело как сдача.              Пит улыбнулся Макао. Это была его настоящая улыбка, честная и маленькая. Он выглядел ошарашенным, как в тот раз, когда Макао перепугался из-за него на складе, — словно удивлен его вниманием.              Пит бросил взгляд на Вегаса, все еще улыбаясь, и быстро отошел. Сердце Вегаса сжималось в груди, болезненно, слишком большое для его тела. Он чувствовал, как что-то медленно расслабляется, темное и тяжелое, как облегчение.        …       Когда Макао начал дремать на середине фразы, Вегас поднял его с дивана и потащил по лестнице в спальню. Он составил Макао компанию, пока тот готовился ко сну, сидя на полу, как он делал это в их юности, когда Макао еще верил, что Вегас сможет защитить его от всего.       Макао выглядел почти серым от усталости, но, по крайней мере, достаточно спокойным, чтобы заснуть. Он полушепотом протестовал, когда Вегас с преувеличенной щепетильностью укрыл его одеялом, баюкая, чтобы он смеялся, но не отходил далеко.       Вегас попрощался и ушел, осторожно закрыв за собой дверь. Он надеялся, что сегодня его брат будет спать без сновидений.       Пит поднял глаза от телефона, когда Вегас вошел в их спальню, и слегка улыбнулся ему.       — Макао в порядке? — спросил он, отложив телефон и не глядя на него. Вегас услышал тонкую нотку беспокойства в его приглушенном голосе, и это проникло в его душу, пробуждая желание. Что-то теплое и благодарное закручивалось в его ноющей груди.       — Пока, я думаю, — ответил он, ненавидя неуверенность, скрывающуюся под поверхностью. Ему было нужно, чтобы Макао прошел через это, невредимый и непуганый; он бессилен гарантировать, что так и будет.       Пит кивнул и начал раздеваться, тихо и методично. В его движениях было что-то отстраненное, жесткое и безличное. Его тело было скованно. Он был похож на солдата.       Вегас, несомненно, был заторможен, но и не мог успокоиться, он был на взводе и странно напряжен. Что-то казалось незавершенным. Беспокойство непрерывно зудело под его кожей.       Наблюдая за Питом, он понял, что не только он один чувствовал себя не в своей тарелке.       — Пит, — начал он, нащупывая, ища его в себе. Пит только хмыкнул в ответ. Он не поднял глаз, сосредоточенно расстегивая пуговицы на рубашке.       — Спасибо, — продолжил Вегас, и глаза Пита вспыхнули, явно застигнутые врасплох.       — За что?       — За сегодня, — ответил Вегас и не говорит «За то, что спас меня», но был уверен, что Пит все равно это услышал. Его лицо на мгновение стало мягким от полного понимания, а затем снова суровым.       — Конечно, — просто ответил Пит, честно, но скупо. Он вернулся к снятию рубашки и поморщился, когда это движение задело его травмированную руку. Однако он не остановился, не издал ни звука, просто стиснул зубы и шел вперед.       Бледная кожа Пита была усеяна множеством свежих синяков и порезов вперемешку с галактиками выцветших следов, оставленных на нем Вегасом. При виде их в жилах Вегаса разгорался тихий огонь.       Вегас наблюдал за тем, как Пит пытался контролировать себя, обнажая все новые и новые участки кожи, все еще настороже и не желая или не в силах отпустить его, и знакомое возбуждение проникло глубоко в его нутро. Сердцебиение участилось в предвкушении. Он хотел поглотить Пита живьем.       Он вспоминал, как Пит выглядел на складе. Способный. Мощный. Яростный. «Действительно чертовски горяч» подумал он, отметив про себя ту малую часть своего мозга, которая не испытывала страха или ярости, ту часть, которая просто не могла не зациклиться на Пите.       Пит все еще выглядел слишком напряженным. Вегас хотел завладеть им, пометить его, впиться в него пальцами. Его руки болели от желания разобрать Пита на части.       Придется надавить чуть сильнее.       — Пит, — повторил он другим голосом и подошел к нему вплотную.              Пит перестал двигаться. Он поднял взгляд, привлеченный вниманием, пойманный в ловушку, как кролик. Его глаза стали темными и заинтересованными, а затем они опустились к губам Вегаса. Вегас чувствовал, как у него сводило желудок.       — Ты был так хорош сегодня, Пит, — сказал ему Вегас, понизив голос в укромном месте между ними. — Ты держал меня рядом, ты заботился обо мне и Макао. Теперь позволь мне позаботиться о тебе.       Он наблюдал за тем, как звучали его слова. Пит издал тоненький обиженный звук. Его дыхание вырывалось дрожащим выдохом. Эмоции мелькали на его прекрасном лице слишком быстро, чтобы Вегас мог их уловить, как ветер, колышущий поверхность озера.              — Вегас, — прошептал Пит и замолчал. Его голос звучал низко, хрипло, на грани срыва.              — Пожалуйста, — продолжил Вегас, делая последний рывок, и Пит сдался. Затянувшееся напряжение покинуло его в благодарном, дрожащем порыве. Он прижался к Вегасу, словно его струны оборвались, безмолвно доверяя ему, что чтобы он не упал.              Первый поцелуй — беспорядочный, и это было похоже на возвращение домой. Пит впивался в его губы с легким шумом отчаяния, острыми зубами и еще более острой потребностью. Он заскулил от разочарования, когда Вегас успокаивал его, отстраняясь, чтобы вздохнуть. Он проводил большим пальцем по скуле Пита.              Вегас хотел поглотить Пита, разорвать его, проглотить целиком, пролить кровь не ради смерти; он сгорал от желания. Сдерживал себя. Прикосновения его были легки, легки, легки.              Он прервал поцелуй и прислонил их лбы друг к другу, улыбаясь, когда Пит инстинктивно потянулся к его губам.              Они дышали одним и тем же воздухом. Сердце Вегаса билось о ребра наглым барабаном.              Напряжение нарастало и не собиралось спадать.              — Снимай одежду и ложись на кровать, Пит, — мягко и осторожно произнес Вегас и наблюдал, как Пит последовал его указаниям, словно был рожден для этого. Вегас трепетал от того, как легко и охотно Пит повиновался.              Вегас тоже начал раздеваться, но его глаза и внимание было по-прежнему обращены на Пита, жаждущего получить все, что только можно. Пит был так красив. Длинные, стройные линии его тела скрывали неожиданную силу. Взгляд его глаз внушал преданность или разрушение. По его груди разливался румянец.              Матрас прогнулся под его весом, когда Вегас присоединился к Питу на кровати и опустился на колени, чтобы уложить его на спину и устроить поудобнее. Пит позволял ему возиться с ним без протеста. Он уже опустился. Его глаза были темные и бездонные.              — Сейчас я тебя привяжу, — сказал ему Вегас, и Пит вздохнул. Он протянул свои нежные запястья жадным рукам Вегаса. Вес его беспрекословного доверия зажег кровь Вегаса.              Вегас выбрал мягкие кожаные фиксаторы вместо веревки и с их помощью широко развел руки Пита по кровати, стараясь не перетянуть его травму. Коричневая кожа завораживающе смотрелась на теле Пита, простая, но в то же время поразительно роскошная.              Вегас следил за выражением лица Пита в поисках каких-либо признаков дискомфорта. Не нашел. Пит ерзал с минуту, разминая путы пальцами, проверяя их на прочность. Когда он обнаружил, что был фактически обездвижен, его дыхание сбилось. Он расслабился в узах, как при первом радостном глотке воздуха после погружения.              — Вот и все, малыш, — сказал Вегас, задыхаясь от гордости, ошеломленный искренней капитуляцией Пита. Беспомощные слезы наворачивались ему на глаза. Решимость билась в его костях, яростная и живая. — Ты можешь отпустить. Позволь мне сделать эту работу, — прошептал он, и Пит испустил легкий вздох. Не сводил с него взгляда.              Вегас хотел, чтобы с Питом было все, всегда, навсегда. Его одержимость — это факт жизни, неизменный и абсолютный. Его чудовищный голод не знал границ.              Он заставил себя начать медленно.              Пит вздохнул в поцелуе, прерывисто и сладко. Вздохнул, когда Вегас провел губами по нижней части челюсти Пита, облизывая изящную линию его горла, мягко, как дыхание. Пит наклонил голову, открыв прикосновениям Вегаса все новые участки своей кожи. Задыхаясь, он одобрил пурпурные синяки, которые Вегас оставлял на фоне его учащенного пульса.              Вегас сохранял тот же неторопливый, тягучий, как сироп, темп, пробираясь вниз к идеальным крыльям ключиц Пита, прослеживая их форму пальцами, а затем языком. Пит издал нечто среднее между стоном и хныканьем, наивное, прекрасное и наполовину разрушенное.              Вегас хотел овладеть им. Разрезать его до мускулов, до костей, до сердца.              Он пробирался вдоль извилистого склона ребер Пита, приникая ртом к его чувствительным, почти щекочущим местам, разбрасывая крошечные укусы по его покрасневшей коже. Поцелуи на поле битвы серебристых шрамов, пересекающих грудь Пита, благоговейные и тщательные, те самые бессловесные извинения, которые он всегда приносил.              Пит вздрагивал от его прикосновений. Стонал, протяжно и низко, в глубине горла.              Вегас обхватил губами один из прелестных розовых сосков Пита. Прикусил, резко и ярко, но не настолько сильно, чтобы пустить кровь. Другой сосок он жестоко сжимал между пальцами, впиваясь в него ногтем. Пит издал восхитительный звук, выгибаясь от жара и резкой боли, и не сопротивлялся. Не вздрагивал.              Вегас был восхищен Питом, его храбростью, силой, тем, как изящно он отдавал контроль. Как непоколебимо он принимал все, что Вегас мог дать, все, абсолютно все, независимо от того, насколько это было ужасно или убого.              Гул возбуждения настойчиво звучал в его нутре. Боль пронзала его разбитое плечо при каждом движении, которое он делал, всегда на грани того, чтобы разбиться.              Все это казалось второстепенным по сравнению с тем, как Пит таял на матрасе под ним, расслабленно и приветливо отдаваясь его прикосновениям.              Вегас снова опустился на колени между ног Пита. Он провел большим пальцем по впадине талии, изящному изгибу бедра и наблюдал, как от его прикосновений по коже бежали мурашки. Пит стонал, всегда такой легкий для него, такой отзывчивый. Вегас впитывал его, как отчаявшийся человек, утоляющий жажду. Он наклонился, чтобы провести зубами по вздымающемуся животу Пита, тревожа винно-темный синяк на чувствительной коже. Улыбнулся, когда под его губами подрагивали мышцы.              Когда Вегас поднял глаза, то увидел, что Пит уже смотрел на него в ответ. Он выглядел разрушенным, измученным, его кожа блестела от пота и покраснела. Его глаза были полуприкрыты и затуманены. Его зубы впивались в нижнюю губу с такой силой, что едва не прокусили кожу.              Пит всегда прекрасен. В таком виде он просто великолепен.              Член Пита упирался ему в живот, на кончике — жемчужины спермы. У Вегаса пересохло во рту. Бездонная потребность терзала его изнутри. Он прокладывал дорожку вдоль острого, как бритва, края тазовой косточки Пита, наслаждаясь его протяжным стоном, тем, как дергался его член от зубов. Он отказывался торопиться.              Он отстранился на секунду, чтобы побудить Пита согнуть колени и притянуть их к себе. Пит сделал неровный вдох и подчинился, неуклюже, но непоколебимо. Вегас прижался поцелуем к его дрожащему бедру в знак молчаливого одобрения, проглотив звук от ответного изгиба сильных мышц.              Он откинулся назад, чтобы провести языком по тонким линиям татуировки Пита, пробуя соль на его коже, благоговейно, более терпеливо, чем ему казалось. Пит издал нечленораздельный звук, он казался изумленным. Пульс Вегаса бешено стучал в ушах.              — Я люблю тебя, Пит, — сказал он, потому что это была правда и потому что ему было нужно, чтобы Пит это знал. Он взял в рот головку члена Пита, медленно, исследуя. Опустил язык в щель. Вытягивая наружу.              Пит вскрикнул, жалобно и высоко, теряя самообладание, но все еще доверяя Вегасу, что тот держал бразды правления, и Вегас сорвался с места.              — Пит, — сказал он грубо, потрясенно. — Блять, детка позволь мне... — и полностью взял его в рот.              Пит захлебывался бездыханным, бессильным рыданием. Он издал звук, который мог быть проклятием или именем Вегаса. Его голос срывался, не поддаваясь контролю.              Вегас глубоко впивался в него, и Пит откинул голову назад с придушенным стоном. Он снова опустил взгляд, когда Вегас приподнялся чтобы провести языком по головке, облизав горькую струйку, а затем опустился обратно, его ритм был мучительно медленный.              Глаза Пита были черны и насыщенны, как безлунная ночь. Вегас был надежно укрыт под тяжелым жаром его взгляда.              Он чувствовал, как беспомощно и неуклюже двигались бедра Пита, как он боролся за то, чтобы не шевелиться. Он положил твердую руку на низ живота Пита в качестве дополнительного напоминания, не обращая внимания на свежую боль в плече, поскольку движение тянуло за что-то нежное и ушибленное.              Он опустил другую руку, чтобы едва заметным прикосновением провести по яйцам Пита, а затем еще ниже, чтобы погладить его по входу, любопытному и немного сухому. Пит застонал, когда он неглубоко погрузился внутрь, сжимаясь вокруг него. Звук его удовольствия омывал кожу Вегаса теплом.              Вегас продолжал неуклонно доводить Пита до исступления, прослеживая заметную вену на нижней стороне его члена, а затем снова погружаясь в него, наслаждаясь знакомым мускусным вкусом. Он наслаждался каждым зазубренным звуком, который ему удавалось извлечь.              До Пита он никогда не получал от этого удовольствия; он просто делал это по необходимости, когда того требовала ситуация. Чаще всего этот опыт был неприятным, а от намека на то, что его ставят на колени и ставят его на место, Вегасу всегда хотелось кричать от бессвязной ярости. Ему все еще не нравилось выходить за рамки своих возможностей, как это делал Пит. Но, находясь рядом с Питом, разделяя с ним его жизнь, его доверие и его буйное сердце, он нашел неожиданную радость в том, что позволял себе это. Впустить Пита в свою жизнь — это не поражение, это победа или свобода.              Пит был уже близко, мелкая дрожь в его бедрах переходила в более явную тряску. Он издал хриплый предупреждающий звук и попытался то вырваться, то толкнуться внутрь, выгибаясь дугой против сдерживающей руки Вегаса. Его отчаянное дыхание срывалось на всхлипы. Вегас просто опустился обратно, чтобы поглотить его снова, снова, снова, снова, неумолимо и целенаправленно. Он не остановился, пока Пит не вскрикнул и не кончил ему в горло.              Он кончал долго, как набегающая волна, которая наконец достигла берега. Вегас доводил его до изнеможения до тех пор, пока Пит не начал морщиться от чрезмерной чувствительности, и затем отстранился. Он улыбнулся Питу, и ответная улыбка Пита пробирала его до костей.              Вегас снял с Пита путы, прокладывая дорожку поцелуев по его красивым запястьям, и Пит, счастливо вздохнув, позволял ему это сделать. Он потянулся к Вегасу, как только его руки оказались свободны, смущённо и неуверенно. Все его существо излучало удовлетворение.              В тот момент, когда рука Пита коснулась руки Вегаса, Вегас остро ощутил собственное возбуждение. Непреодолимое желание било по позвоночнику, как электричество, дикое и огромное, которое невозможно было игнорировать. Его нутро сжималось, жестко, настойчиво. Дыхание перехватывало в груди.              Пит заметил его внезапную рассеянность, даже в таком состоянии, потому что, конечно же, заметил.              — Вегас, — сказал он, его голос был низким и хриплым, словно это он только что отсосал у кого-то. — Вегас, давай, дай мне это, пожалуйста, — и Вегас хотел отдать ему все. Он не мог ничего сделать, кроме как подчиниться.              Он обхватил себя дрожащей рукой, и ему было так хорошо, что он чуть не потерял сознание. Его глаза хотели закатиться на затылок. Ему пришлось бороться, чтобы хоть немного вернуть контроль над собой.              Он начал дрочить себе, беспорядочно, грубо, извиваясь при движении вверх. Его прерывистое дыхание и звуки скольжения руки по члену громко звучали в тишине их комнаты.              Пит ослабил хватку на его запястье, просто чтобы почувствовать, как он двигался, — он был слишком податлив и вялый, чтобы сделать что-то большее. Он говорил, произнося нелепые слова ободрения, которые обволакивали Вегаса, как утешительный прилив. Его теплые глаза не отрывались от Вегаса, собственнические и бессовестно довольные.              Он не выдержит. Он мчался к краю с ослепительной скоростью, желудок уже сжимался от неизбежности разрядки. Вегас работал над собой быстро, эффективно, оседлав безумную грань удовольствия-боли, стоя на коленях над Питом и наблюдая, как Пит наблюдал за ним.              Пит выглядел оскверненным. От его пристального внимания сердце Вегаса замерло в груди.              — Вот так, Вегас, — пробормотал Пит и сжал его запястье, как благословение или якорь, и все, больше ничего не было нужно. Вегас сорвался в оргазм с прерывистым вздохом, выплескивая горячее и мокрое на свой кулак, на живот Пита, на его грудь, на верхнюю часть бедер, все еще глядя в улыбающиеся глаза Пита.              Пит не отпускал его, пока он не довел себя до конца. Вегас был глупо благодарен.              Когда он пришел в себя, Пит потянул его за собой на кровать, и он легко поддался. Он обхватил Пита и поцеловал его неповрежденное плечо, зарываясь носом в его волосы, чтобы вдохнуть знакомый запах. Он прижимался к нему.              Пит удовлетворенно хмыкнул и положил свою руку поверх руки Вегаса. Он все сильнее держался за него, уже засыпая.              Им определенно нужен был душ. Вегас знал, что потом пожалеет об этом, но сейчас он не мог заставить себя сдвинуться с места. Он чувствовал себя хорошо, счастливо, свободно и расслабленно. Его обычно суетливый ум был умиротворен, все стрессы были временно сведены к фоновому шуму.              В колыбели его рук Пит был цел и в безопасности. Все остальное могло немного подождать.              Завтра мир все еще будет существовать. Опасность и неопределенность всегда велики. То, что произошло сегодня, не могло остаться без возмездия, и Вегас это знал — ведь независимо от семейного положения, имя Тирапаньякулов по-прежнему имело вес. Их репутация безжалостных неприкасаемых должна быть защищена любой ценой.              И еще, на более личной ноте: никто не мог навредить Макао и остаться безнаказанным. У Вегаса горели руки от желания заставить кого-то заплатить. Он знал, что Пит поддержит его так, как всегда, — безотказно и спокойно. Простая уверенность в этом согревала Вегаса до глубины души.              Они отлично сработаются, будут оберегать друг друга, несмотря ни на что, что бы ни подкинул им мир. Когда Вегас погрузился в сон, свернувшись калачиком вокруг дремлющего Пита, его сердце было спокойным и чистым.