Я не жалею, что живу...

«Уродство — это то,

что растет внутри:

подлость, жестокость» ©

к/ф «Прислуга»

Йана зашла к себе в комнату, огляделась, и поставила банку с розой на подоконник. Полюбовалась. Роза, по всей видимости, чувствовала себя неплохо, и увядать не собиралась. Йана влезла на подоконник сама, привычно уселась, скрестив ноги и облокотившись на откос. Из нагрудного кармана рубашки вытащила пачку сигарет. Про сигареты она вспомнила в последний момент, когда Оффендер, сославшись на какие-то дела, собирался уйти в свой подвал. — Втянулась? — с усмешкой спросил он, протягивая пачку. Начатую, разумеется. — Что, научил девушку всяким гадостям, и доволен? — для порядка проворчала Йана. — Гадостям я тебя учить ещё даже не начал, — ухмыльнулся Безликий, и пошёл к лестнице. Йана же засунула пачку в карман, и отправилась на кухню, искать тару для розы. И вот теперь, обволакиваясь сладковатым сизым дымом, и в очередной раз напоминая себе, что надо обзавестись пепельницей, Йана смотрела на розу, и думала о том, что же это такое было. Нет, не с Оффендером — там-то всё просто и понятно, как тот же подоконник. С Безликим ей понравилось, и, если он в очередной раз подойдёт к ней со своей розой, она не будет против. Главное, чтобы это не случилось слишком скоро — Йана отдавала себе отчёт, что в больших количествах она похоти монстра не выдержит. Йана пыталась понять, что это было с Джейн. То, что Вечной она не нравится, Йана сообразила уже давно. Случилось это после того, как она вернулась с Джеффом из ссылки, в которую их отправил Слендер, чтобы они научились сосуществовать вместе. С Киллером отношения боле менее выровнялись, а вот Джейн стала более агрессивной. Они, по-прежнему, пили вместе кофе, но Вечная стала более… едкой, что ли… Не то, чтобы это Йану особо волновало. Она отдавала себе отчёт в том, где находится. Понимала, что все, кто её окружают — сумасшедшие. И в их головах может в любой момент сгореть очередной предохранитель, и мирная беседа «ни о чём», может обернуться поножовщиной. Да она и сама не лучше, если честно.       Но вот эта стычка с Джейн оставила после себя странный осадок. Йана, вдруг, осознала, что неприязнь Джейн может выразиться не только на словах — сегодня она ощутила явную угрозу, исходящую от Вечной. Но что теперь делать? Джейн злится, что Йана не изуродована, но почти не пользуется теми преимуществами, что это даёт. Даже для секса умудрилась выбрать едва ли не единственного, кому плевать на внешность партнёра. Может, если бы не это, у Джейн не сорвало бы окончательно предохранители.       Йана строго посмотрела на розу, затягиваясь дымом:       — Выходит, от тебя сплошные проблемы, мой любвеобильный друг.       Разумеется, обращалась она не к цветку, а к его создателю. Да и говорила не всерьёз. Проблемы были в голове у Вечной, а ситуация с Оффендером, похоже, сработала катализатором. Может, оно и к лучшему… Если у Джейн настолько сильная неприязнь к ней, то Йане лучше не поворачиваться к ней спиной лишний раз.       Думая о потенциальной опасности, Йана ещё раз с досадой ощупала пустые ножны, словно надеясь на какое-то чудо, и утерянный нож там появится. Чуда не случилось.       — Это проблема посерьёзнее, — пробормотала Йана. — Наверное…       Где брать новый нож, она не представляла. Думала порыться в кухонном ящике, и найти хотя бы временную замену, но стычка с Вечной сбила её с этой продуктивной мысли. Была надежда, что загадочный механизм Дома как-то сгенерирует ей новое оружие, как когда-то создал ножны. Но что-то Йане подсказывало, что тёмное пространство таких услуг не оказывает. Оружие себе убийца должен обеспечить сам. Был ещё логичный вариант — купить. С тех пор, как Йана поправ очередную мораль, добавила в список своих грехов разграбление мёртвых, деньги у неё скопились. А тратить их особо было не на что.       — Хм, — неопределённо протянула крипи, делая последнюю затяжку. Окурок, за неимением другого варианта, она затушила об острый край банки. Немного пепла попало в воду, но Йана понадеялась, что это сойдёт за удобрение. Сунув «бычок» в карман рубашки, она слезла с подоконника. Снова с досадой ощупала пустые ножны.       «Пока придётся позаимствовать что-нибудь на кухне, — решила она. — А то без ножа, как без штанов — и самой некомфортно, и окружающие не уважают».       Послышался звук. Йана замерла, пытаясь понять, откуда он шёл, и что, вообще, это было. Похоже было на шорох. Крипи бросила взгляд на дверь — может просто кто-то по коридору бродит? Звук раздался снова. Нет, не из коридора. Из шкафа.       — Да вы смеётесь, — пробормотала она, ни к кому конкретно не обращаясь, но вспоминая, что подобный эпизод в её жизни уже был — в шкафу шуршало, а потом из него выползла непонятная мерзкая тварь: то ли какой-то паразит, то ли ещё что, спустившееся с третьего этажа. Рука привычно метнулась к ножнам. Йана досадливо поморщилась, огляделась. Её взгляд упал на пошарпанную бейсбольную биту, стоявшую у изголовья кровати. В своё время прекрасно сыгравшую роль успокоительного, когда Йана выясняла отношения с Тимом Маски. В шкафу снова зашуршало. Крипи решительно взяла биту и подошла к шкафу. Подумала, не стоит ли сперва окликнуть то, что там скребётся, но решила, что эффект неожиданности лишним никогда не бывает. Занесла биту, чтобы если уж бить, то с хорошего замаха, и резко открыла дверцу.       — Эээ… — протянула Йана, понимая, что эффект неожиданности сработал, пусть и в другую сторону. Она уже настроилась на очередную многоногую тварь, или на худой конец — кота Гринни (в последнее время он повадился шляться по её комнате, и Йана не уставала его гонять, подозревая, что тот является с целю нагадить где-нибудь под кроватью), но в шкафу обнаружилась…       — Салли?!       Девочка-призрак сидела под пустыми вешалками, подтянув колени к груди, и уткнувшись лицом в своего плюшевого медведя. Плечи её мелко вздрагивали.       «Только тебя мне сейчас не хватало» — с досадой подумала крипи, опуская биту, и отставляя её в сторону.       — Салли, — позвала она, как можно мягче, — эй, ты чего тут, а?       Призрак всхлипнула, не отрывая лица от игрушки. Йана вздохнула, понимая, что очередной «игры» не избежать.       — Салли, — позвала Йана, опускаясь на колени. — Что случилось, крошка? Тебя кто-то обидел?       Салли подняла на неё заплаканное лицо.       — Йаанаа! — тоненько завыла призрак, и на четвереньках поползла из шкафа. Выбравшись, она тут же бросилась Йане на шею, уткнувшись лицом в плечо. Рубашка крипи тут же намокла от слёз и холодной крови, которая всегда текла с головы мёртвой девочки. Кровь, если можно так выразиться, была призрачной — крипи знала, что пятно исчезнет с ткани минут через десять.       — Ну, тихо-тихо, — неловко забормотала Йана, осторожно поглаживая Салли по волосам. — Давай, расскажи, что стряслось?       Салли снова всхлипнула, и посмотрела на Йану.       — Спленди… — выдавила она, и снова заплакала.       — Эээ… И что с ним? — не поняла крипи. — Салли, если ты не расскажешь, что случилось, я…       Она хотела сказать «не смогу помочь», но вовремя прикусила язык. Из-за чего бы ни расстроилась призрак, если дело касается Безликих, она помочь не сможет в любом случае. Не её уровня эти проблемы. Салли то ли не заметила запинки Йаны, то ли сама всё понимала, но потёрла кулачками глаза, и сказала:       — Слендер его наказал…       — Наказал? — переспросила крипи, и сообразила. — А, за то, что они со Смеющимся Джеком устроили?       Призрак кивнула.       — Ну, вообще-то, за тот разгром, что они учинили, это вполне логично… Джеку, я думаю, от Слендера тоже досталось.       — Я боюсь… — всхлипнула Салли. — Что после наказания, Слендер выгонит Спленди.       — Эээ… — снова протянула Йана, почему-то почувствовав себя слабоумной. — Ну… после наказания Сплендор, скорее всего, сам уйдёт отсюда. Он не любит в КрипиПасте бывать, он же сам говорил.       — Нет! — раздражённо мотнула головой Салли. — Выгонит насовсем. И он не сможет вернуться, и не сможет за мной приглядывать. И меня Слендер выгонит тоже…       — Яааасно, — медленно произнесла Йана, соображая, что тут можно сказать. То, что Слендер будет выгонять Сплендора с концами, Йана сильно сомневалась. Хотя бы потому, что если бы Тонкий мог, то, скорее всего, сам бы не связывался ни со Сплендером, ни с Оффендером. Безликие — индивидуалисты-одиночки, да и плохо уживаются на одной территории. А раз Слендер периодически созывает их в Дом, значит, есть что-то, что он не вывозит в один. Только вот, похоже, Салли не играла, а всерьёз опасалась, что может остаться без своего опекуна, и без дома заодно.       — Салли, ну с чего ты вообще взяла, что Слендер его выгонит?       — Он был такой злой… — насупилась Салли.       Йана хмыкнула:       — Ох, ну он всегда злой. Слушай, Сплендор и Джек не в первый раз устраивают бардак, и не в первый раз Слендер регулярно им за это выволакивает.       — А если у него терпение кончится? — не сдавалась призрак.       — То, чего нет, кончиться не может, — не удержалась Йана. — Салли, с чего у тебя, вообще, такие мысли?       — Мне страшно. Не хочу остаться одна.       — Малышка, по-моему, ты надумываешь себе страхи, — честно сказала Йана. — Даже если у Слендера что-то перемкнёт в голове, и он решит избавиться от Сплендора, то Спленодор тебя не бросит. Найдёт тебе другой дом.       Салли задумалась, а Йана тихонько выдохнула, размышляя что сегодня за день. Сперва Джейн на агрессивных эмоциях, теперь вот Салли с чего-то решила себя накрутить.       «Только бы с Клокворк не столкнуться, — подумала крипи. — Если, вдруг, и её «накроет», третьего раунда я не выдержу».       — Йана, — позвала её Салли. — А если Сплендор уйдёт, ты меня не бросишь?       — Что? — не поняла Йана.       — Ты присмотришь за мной? Уговоришь Слендера не выгонять меня?       «Совсем беда» — вздохнула про себя Йана:       — Салли, во-первых, если я начну уговаривать Слендера, он точно тебя выгонит, а мне вырвет язык.       — Почему? — округлила глаза призрак.       — Потому, что я права слова пред ним не имею — он сам сказал. Он, вообще, не любит, если я начинаю говорить. И если я сунусь, он из принципа всё сделает наоборот. А во-вторых, чтобы ни случилось, Сплендор тебя не бросит. По нему видно — он парень ответственный.       «По крайней мере, я очень на это надеюсь» — врать, пусть и невольно, мстительному призраку — это последнее, что стоит делать.       — А если…       — Салли, хочешь порисовать? Я на днях пачку фломастеров у себя в столе нашла.       — Фломастеры?! — мигом переключилась Салли. — А ты мне их подаришь?       — Обязательно, — выдохнула крипи, поднимаясь на ноги, и направляясь к столу.       Фломастеры в ящике стола она обнаружила почти месяц назад. Особого удивления это не вызвало — тёмное пространство, периодически, создавало ей какие-то приблуды для рисования — карандаши, блокноты, уголь, сангину, отдельные альбомные листы, тюбики или баночки с краской. Йану это бесило — с рисованием она завязала раз и навсегда — всё это отправлялось в мусор. Но Дому, похоже, нравилось подкидывать ей мелкие раздражители. Вот и фломастеры должны были отправиться в ведро. Но руки всё не доходили, а потом Йана просто задвинула их поглубже в ящик, и забыла. Как оказалось — не зря.       — А ты со мной порисуешь? — спросила Салли, вертя в руках яркую коробку.       — Не могу, к сожалению, у меня важное дело.       — Какое? — тут же насупилась призрак, а в зелёных глазах мелькнуло недовольство.       — Вот, — Йана повернулась, приподняла подол рубашки, показывая пустые ножны. — Я нож потеряла. Теперь мне надо срочно где-то новый найти.       — Ооо, — сочувственно протянула Салли. — Да, без ножа тебе нельзя.       Незаметно переведя дух, Йана уже прикидывала как бы поделикатнее выпроводить назойливого призрака, как Салли вдруг радостно посмотрела на неё.       — А я знаю, где ты можешь взять нож!       Крипи уже хотела было вежливо отказаться, но, против воли, заинтересовалась:       — Где?       — Туда надо идти, — сказала Салли, запихивая фломастеры в прореху на спине плюшевого медведя.       — Идти? То есть, это место не в Доме?       — Нет, оно там, — призрак махнула рукой в сторону окна. — Я тебя отведу…       — Ну, тогда не заморачивайся, малышка, — тут же открестилась крипи. — Я справлюсь сама, а ты опробуй фломастеры.       Призрак нахмурилась и посмотрела на неё. Кровь из раны на голове потекла сильнее:       — Нет! Я сказала, что отведу! Я хочу помочь!       — Агаа… — сказала Йана, понимая, что от помощи Салли теперь не отвертеться. — А ты сама не можешь мне его принести?       — Нет, конечно, глупая! — Салли улыбнулась. — Детям же нельзя брать острые предметы без взрослых!       — А, ну да… — покорно согласилась крипи, гадая, куда же она снова вляпалась. Салли, по-видимому, что-то почувствовала. Снова нахмурилась, поджала губки:       — Ну, если не хочешь — можем не ходить. Дома поиграем.       — Нет-нет, — торопливо сказала Йана. — Обязательно пойдём. Поиграть — это здорово. Но мне, правда, нужен нож.       Игры с Салли Олдер — последнее, чем бы ей хотелось заниматься. При таком раскладе даже общение со Слендером было предпочтительнее — в его действиях присутствовала хоть какая-то логика. Призрак кивнула:       — Тогда — пойдём.       Девочка повернулась, и побежала к двери, на ходу истаивая в воздухе. Сквозь дверь просочилась уже едва заметная тень. Йана растерялась. В принципе, если призрак ушла, вполне была вероятность, что про Йану она уже забыла — была у Салли такая особенность. Крипи выглянула в пустой коридор.       — Ой, я забыла, ты же так не можешь! — зазвенел голосок Салли, у Йаны за спиной. Девушка вздрогнула:       — Салли, ну зачем так подкрадываться?!       — Извини, — хихикнула девочка. — Тебе надо идти через лес.       — Куда?       — Я покажу.       — Хорошо, пошли, — вздохнула Йана, покоряясь судьбе. — Только не исчезай, пожалуйста.       Крипи взяла с подлокотника кресла тёмно-синюю бандану, привычно повязала на голову, пряча белые волосы. Окинула себя взглядом, убеждаясь, что одежда в порядке, и вышла из комнаты. Салли радостно скакала рядом, то проявляясь, то исчезая, но, похоже, была твёрдо настроена отвести Йану к ножу. На поляне перед Домом, Салли попросила Йану подождать, и снова исчезла. Минуты через три она появилась.       — Тебе надо обойти Дом, нужная тропинка с той стороны.       — Угу, — послушно кивнула Йана, и пошла, куда сказала призрак. Тропинка была нахоженной, по ней явно топтались регулярно.       — Иди до дороги, — сказала Салли. — Я тебя там встречу.       — Ладно, — Йана ещё сомневалась, правильно ли поступает. Но дать сейчас «заднюю», значит обидеть Салли, и нажить себе крупных проблем. Призрак исчезла, а Йана пошла по тропинке, настороженно оглядываясь по сторонам. Всё же была у неё мысль, что Салли Олдер всё же решила с ней поиграть. И сейчас она добровольно идёт навстречу ужасам, порождённым искалеченным разумом жестоко убитого ребёнка.       К шоссе Йана вышла где-то через полчаса. Салли уже нетерпеливо топталась у обочины.       — Ты долго, — недовольно сказала девочка.       — Ну, извини, как умею…       — Тебе нужно пойти туда, — Салли указала вдоль шоссе. Йана скептически посмотрела вдоль асфальтовой полосы.       — Далеко? — обречённо спросила она.       — Не знаю. Там автобусная остановка должна быть.       — Остановка? — вытаращилась на неё Йана. — Салли, скажи честно, ты расстроилась из-за Сплендора, и решила поднять себе настроение, гоняя меня?       — Нет, — топнула ножкой девочка. — Я помочь хочу… — она задумчиво подёргала своего медведя за ухо. — Жаль, Спленди с нами нет — с ним бы быстрее было…       Крипи прикрыла глаза:       — Ты, хотя бы, можешь сказать, куда меня ведёшь?       — В дом плохого человека.       Йана на миг подвисла от такой честности. Потом глубоко вздохнула.       — Малышка, я ценю, что ты хочешь помочь, правда. Но прежде, чем мы продолжим, давай-ка ты мне всё расскажешь. Что за дом плохого человека?       — Ну… В лесу стоит старый дом. Не в таком лесу, как наш — в живом. Там жил плохой человек. У него было много ножей, таких… — Салли помахала рукой в воздухе. — Разных. И как твой нож — тоже были.       — Так, а что случилось с плохим человеком?       — Он умер. Он же был плохой!       — А почему он — плохой?       — Он обижал мальчика — Ника. Моего друга.       — Так, Салли, давай с самого начала — что за мальчик, и что за плохой человек?       История вышла стандартной страшилкой. В какой-то лесной хибаре жил мужик — то ли лесник, то ли охотник. На попечении у него был мальчишка — какой-то родственник, оставшийся сиротой. Мальчика звали Ник, ему было лет восемь-девять. Опекуна звали мистер Рокард, и он не любил людей. Обращаться к опекуну Нику нужно было только так — мистер Рокард — и никак иначе. В школу Ник не ходил, других детей не видел, как и человеческого отношения. От прошлой, счастливой жизни, у него осталось немного одежды, несколько книг с яркими картинками, коробка цветных карандашей, плюшевая мышь, и пара игрушечных машинок. Непонятно было, чем руководствовались местные чиновники, отдавая ребёнка на попечение явному мизантропу, живущему в лесу, и избегающему людей. Как бы то ни было, мальчик попал в неприветливый дом, где у него сразу появились обязанности. Он должен был делать уборку, насколько это возможно в вечно захламленном доме, оттаскивать отходы охотничьего промысла опекуна — выпотрошенные внутренности зайцев, лис, енотов, барсуков и косулей — в овраг за полмили от дома. И кормить псов, которых Рокард держал в вольере, возле дома, и брал с собой на охоту. Три крупных злобных зверя — помесь непонятно каких пород — которые ненавидели всех и вся, в том числе и своего хозяина. Но при этом, почему-то, слушались его, видимо понимая, что жизнь у них достаточно сытная, и никто другой их содержать не станет. Ник боялся этих псов, но ослушаться опекуна не смел, поэтому исправно забрасывал мясо и кости всё тех же убитых животных через небольшое окошко, прорезанное в сетке вольера.       Сам дом был небольшим. Там была просторная кухня, не очень просторная гостиная, маленькая комнатка, служившая спальней хозяину дома, да несколько вместительных кладовок. На кухне был вход в подвал — квадратная дыра в полу, со спущенной вниз приставной лестницей. Дыра почти никогда не закрывалась, хотя специальный для этой цели щит стоял тут же, прислонённый к стене. В гостиной стоял старый продавленный диван, на котором Ник спал. Там же на полу лежала старая медвежья шкура, а на стене были прибиты головы животных — два волка, косуля и барсук. Шкуру и голов Ник очень боялся — ему казалось, что они оживают по ночам, и следят за ним. В комнату опекуна ему заходить запрещалось. Туалет и подобие душа находились в пристройке за домом. Вода бралась из скважины с помощью старого насоса. А в кособоком сарае натужно тарахтел генератор, питавший весь дом электричеством.       Днём опекуна часто не было дома. Он либо пропадал в лесу, ставя капканы, либо в ближайшем городе — подрабатывая разнорабочим в магазинах, барах, или у местных фермеров. А ещё мистер Рокард любил выпить. Это было его основным отдыхом. Часть своей выручки он спускал всё в тех же барах.       И, разумеется, мистер Рокард всегда находил, к чему придраться в поведении своего воспитанника. Он считал себя «настоящим мужиком», и утверждал, что собирается воспитать из «свалившегося ему на голову сопляка» такого же «настоящего мужика». Воспитание сводилось к регулярным затрещинам, пинкам, подзатыльникам и зуботычинам, пьяному ору, и «воспитательным» мерам, вроде лишения ужина, запирания в подвале или оставления мальчика на полночи на улице. В общем, мальчишке жилось более, чем несладко. Поэтому он легко подружился с девочкой-призраком, которая как-то ночью вышла из леса, услышав плач.       Салли Олдер была городским призраком — и её редко заносило в леса человеческой плоскости. Она предпочитала жилые дома, в которых выискивала взрослых, которые ей не нравились, и втягивала их в свою игру. Но в тот раз звёзды сложились так, что призрак услышала плач ребёнка, которого пьяный опекун в очередной раз выгнал из дома.       Ник сидел на крыльце старого дома, кутаясь в старую рубашку, явно предназначенную для взрослого человека, и тихо всхлипывал. После ужина мистер Рокард велел собрать и вымыть посуду. Собирая тарелки, Ник неловко толкнул опекуна под локоть, тот задел едва начатую банку пива, стоящую тут же на столе. Та опрокинулась, и содержимое потекло по столу, и на джинсы Рокарду. Тот сразу же взбесился. Отвесил мальчику сильную затрещину.       — Ты, криворукая обезьяна! — заорал он. — Ты думаешь, я деньги выращиваю, раз поганишь всё, до чего можешь дотянуться?!       Ник привычно съёжился, втянув голову в плечи, прикрыв руками лицо. Рокард схватил мальчика за локоть, и поволок к двери:       — Уйди с глаз моих, уродец! Тошнит смотреть на твою сопливую рожу!       Так Ник оказался на улице, ночью, на крыльце дома посреди леса. Лес наполнялся ночными звуками. В загоне лениво перетявкивались псы. Шумела река. Становилось холодно.       Ник не испугался девочки с окровавленной головой, рваном розовом платье и со старым плюшевым медведем в руках, в лесу среди ночи. Она спросила, что он делает ночью один и почему плачет. И он рассказал. Ник спросил, что она сама делает ночью в лесу, и Салли сказала, что она тут случайно. Они говорили до тех пор, пока из дома не вышел полусонный Рокард, и не спросил со злостью, долго ли Ник собирается бормотать тут под дверью, и мешать ему спать. Затем загнал мальчика в дом. Призрака он не заметил.       Двое несчастных детей — живой и мёртвый — нашли общий язык. Салли приходила к Нику в сумерках, и оставалась до поздней ночи. Она беспрепятственно проникала в дом, оставаясь незамеченной для вечно полупьяного хозяина, и с удовольствием шёпотом разговаривала с Ником, пока тот не начинал засыпать на полуслове. Ник рассказывал, как жил с родителями в большом городе, ходил в школу и был доволен своей жизнью. Потом родители погибли, а других родственников, кроме Рокарда у него не нашлось. Как его умудрились отыскать в этой глуши — непонятно. Но за опекунство платили пособие, которое Рокард, видимо, счёл достаточным, чтобы терпеть неудобства в виде маленького мальчика.        Салли не могла находиться в одиноко стоящем доме постоянно. Её сущность требовала эмоций страха, а здесь ей их было получить неоткуда. Ника она не хотела пугать, а Рокард от страха становился только злее, и Нику перепадало сильнее. К тому же, она, как и все, отмеченные тёмным пространством, должна была регулярно возвращаться в Дом посреди замороченного леса.       Салли не нравился мистер Рокард. Она спрашивала своего друга, не хочет ли он, чтобы его не было. Ник отвечал, что хочет. Но если его не станет, то самого Ника увезут отсюда в другое место, и он не сможет видеться с Салли. А Салли не знала, сможет ли она снова отыскать своего маленького друга, если его действительно куда-то увезут, и не трогала злого взрослого. Салли ждала, что в Дом вернётся Сплендор, и уж он-то сможет придумать, как помочь Нику. Но Безликий всё не появлялся, и Салли продолжала навещать друга.       Длилась эта странная дружба около трёх недель. Однажды, Салли пришла к старому дому, но так и не дождалась Ника. Сумерки сменились ночью, но мальчик так и не появился. Призрак обошла старый дом и участок вокруг, но её друга нигде не было. Дом был пуст.       Зато, появилось кое-что другое. Салли не могла бы сказать словами, что это — ощущение, предчувствие, знание — но призрак ребёнка, умершего насильственной смертью, безошибочно определила, что это. Смерть. Такая же смерть, какая была у неё — наполненная болью и страхом.       Ближе к полуночи вернулся Рокард. Он поднялся откуда-то с берега реки. Его рубашка и куртка были мокрыми, но Салли видела, что совсем недавно на них была кровь.       Когда ещё через час мужчина развёл возле дома в старой бочке огонь и методично бросил туда ворох детской одежды, несколько книг с картинками, пару игрушечных машинок, и плюшевую мышь, Салли Олдер поняла, что своего друга она больше не увидит. И начала игру.              Когда мистер Рокард вернулся в дом, злобно бормоча что-то о безмозглом сопляке, который сам напросился, и о проблемах, которые теперь из-за него будут, первое, что он увидел, была маленькая девочка в розовом платье, стоящая посреди его полутёмной захламлённой гостиной. Рокард замер, видимо пытаясь понять, не кажется ли ему.       — Ты… кто? — наконец спросил он, совладав с собой.       — Я потерялась, — всхлипнула девочка, и прижала к груди плюшевого медведя.       — Ты, твою мать, откуда тут взялась?! — повысил голос Рокард, привычно пряча растерянность за злостью.       — Дядя, поиграй со мной…       — Что?! — мужчина шагнул к девочке. Но та вскинула на него зелёные глаза… и закричала. Не просто закричала — лицо вытянулось, приобретя неестественно синюшный цвет, глаза ввалились внутрь черепа, по коже вокруг глазниц расползлась чернота, нижняя челюсть неестественно отвисла, превратив рот в безобразную дыру. И крик… Высокий раскатистый звук, ввинчивающийся в мозг с настойчивостью электродрели. Рокард шарахнулся назад, оступился и рухнул навзничь, нелепо взмахнув руками, и ударившись затылком о деревянный пол. Крик смолк. Рокард приподнялся, потирая затылок, огляделся. Никакой девочки в гостиной не было.       — Какого дьявола… — пробормотал Рокард, неуклюже поднимаясь на ноги. Шальным взглядом обвёл комнату. Под ногами хлюпнуло. Рокард посмотрел вниз. Пол, почти по щиколотку, был залит чем-то, казавшемся чёрным в полумраке.       — Да что это… — выдохнул он, топчась в тёмном «чём-то» с подозрительно красным оттенком.       Рокард был достаточно опытным охотником, и выпотрошил достаточно звериных туш, чтобы понять, что пол в его гостиной заливает кровь. Но откуда? Он сделал пару шагов, кровь плеснулась вокруг ног. В следующий миг, Рокард понял, что не один в доме. Обернувшись, он вздрогнул. Мальчик сидел в углу продавленного дивана, привычно свернувшись в комок. Он всегда так сидел, когда опекун был не в духе — чтобы не попадать под горячую руку. К груди мальчик прижимал плюшевую мышь. Ту самую чёртову мышь, которую Рокард сжёг в бочке вот буквально только что! Да и сам мальчишка… Откуда он здесь?! Он же…       — Ты… — пробубнил Рокард. — Как тут… я же тебя…       — В реке холодно… — вдруг произнёс ник, поднимая голову и глядя на опекуна. Единственным уцелевшим правым глазом. А слева был проломленный висок и пустая глазница.       Иногда Рокард варил для своих псов похлёбку из потрохов, жил и костей подстреленного им зверья, какой-нибудь дешёвой крупы или кукурузной муки. Псы были крупные, и им не всегда хватало огрызков тушь зайцев или енотов. Поэтому, охотнику приходилось проявлять нечто вроде заботы к своим питомцам. И когда псы, с голодухи, становились излишне агрессивными, Рокард готовил им это варево в огромной, литров на десять, кастрюле. Это дело он не любил — варево жутко воняло, и было отвратительным на вид. Но собаки жрали. В тот раз, закончив свои кулинарные изыски, Рокард обмотал ручки кастрюли тряпками, и велел Нику вынести это на улицу, поближе к собачьему загону — чтобы остыло и не смердело в доме. Мальчик послушался, с трудом поднял тяжёлую кастрюлю и маленькими шажками понёс её на улицу. Ему почти удалось донести её до вольера. Но кастрюля была слишком большой, и Ник не видел, куда ступает. И не заметил торчащего из земли корня. Мальчик споткнулся, выронив злосчастную кастрюлю. Варево выплеснулось. Большая часть растеклась по земле, но немного попало на руки Нику, тут же обварив их. Мальчик закричал от боли. Псы в вольере зашлись лаем. На шум из дома выскочил Рокард. Увидев результат своих двухчасовых трудов, бесполезно впитывающихся в почву, он озверел. На глаза, словно, упала красная пелена.       — Ты маленький говнюк! — взревел он, подбегая к кричащему ребёнку. — Ничего не можешь нормально сделать, кусок ты собачьего дерьма!       Рокард подхватил с земли кастрюлю, взмахнул ею, разбрызгивая вокруг остатки варева. Псы оглушительно лаяли. Ник кричал. Рыча, как взбесившийся медведь, Рокард с размаху опустил кастрюлю мальчику на голову. Раз. Другой. Третий… Замахнулся для четвёртого. Псы, по-прежнему, бесновались в вольере. Ребёнок больше не кричал. Рокард пошатнулся, сделал пару шагов назад. Выронил кастрюлю, бок и дно которой теперь были красными.       И теперь мальчишка снова был здесь, в его доме, на его старом продавленном диване, хотя Рокард своими глазами видел, как его тело уносила река. Мальчик выпрямился, слез с дивана, и медленно, приволакивая ноги, пошёл к опекуну. Кровь под его ногами плескалась и издавала противный чавкающий звук. Рокард попятился.       — Нет, тебя здесь нет! — закричал он. — Тебя тут нет, маленький ты уродец, слышишь?!       И мальчик закричал в ответ, тем же мерзким звуком, которым кричала девочка в розовом платье. И без того изуродованное лицо исказилось ещё сильнее, и Рокард заорал в ответ. В следующий момент, мальчик исчез. В буквальном смысле — словно провалился сквозь пол — как будто под его ногами внезапно открылся люк, и он ухнул туда. Только кровь на полу пошла кругами. Крик оборвался, словно его отрезали. Рокард тоже заткнулся, не зная, чего ожидать дальше. На минуту повисла тишина, такая плотная, что её, казалось, можно резать ножом. Рокард стоял, боясь пошевелиться.       — Давай играть! — от тонкого детского голоса, раздавшегося в ватной тишине, мужчина буквально подскочил на месте. Девочка в розовом стояла прямо позади него. Рокард шарахнулся от неё, в этот раз успев разглядеть, что платье на девочке изорвано, тело покрывают синяки и ссадины, а из-под густой чёлки на лицо стекает кровь.       — Играй с нами! — потребовала девочка. И Рокард, наконец, разозлился. Страх его никуда не исчез, но злость была более привычной эмоцией, и она легко перекрыла всё остальное.       — Сейчас поиграю! — прорычал он, бросаясь к двери в свою спальню. — Сейчас я с вами поиграю, сопляки чёртовы!       Вбежав в крошечную комнату, он сорвал со стены висящее там ружьё. На ходу переломив его, он торопливо всунул туда два патрона, запас которых всегда носил в кармане.       — До смерти этих игр не забудете, засранцы! — он выскочил обратно в гостиную, вскидывая ружьё, и целясь туда, где стояла девочка. Её там больше не было, но Рокард спустил курок. Оглушительный выстрел сотряс дом. Пуля вонзилась в стену. Рокард расхохотался истеричным смехом:       — Ну что, весело?! Ну где вы, детки?! Выходите!       Он несколько раз крутанулся вокруг себя, продолжая целиться. Раздался скрежещущий рык. Рокард обернулся. Волчьи головы на стенах судорожно мотались из стороны в сторону, словно в толще брёвен были замурованы их тела, и теперь они пытались вырваться из плена. Они скалили уродливые морды, скрежетали зубами, разбрызгивая капли мутной слюны. Рокард прицелился в них, но выстрелить не успел — послышался рёв. Мужчина обернулся к источнику звука, и на миг опешил — из глубокой лужи, заливавшей гостиную крови, поднимался медведь. Секунду спустя, Рокард понял, что это, всего лишь, ожившая медвежья шкура. Она поднималась, словно была натянута на невидимого медведя, устремив на охотника пустые глазницы, и издавая протяжный утробный рёв. Кровь стекала по облезлой шкуре, придавая инфернальной твари ещё более жуткий вид.       — Ааа! — заорал Рокард, прицеливаясь в шкуру. — Врёшь — не возьмёшь!       Он выстрелил, снеся медвежьей голове нижнюю челюсть. Шкура закрутила тяжёлой башкой, словно от боли. Рёв превратился в вой, но тварь упорно двигалась на Рокарда.       — Ааа… Сука… — сквозь зубы выдохнул Рокард, нашаривая в кармане ружейные патроны.       Руки его тряслись, поэтому стоило ему вытащить пригоршню, как большая часть тут же просыпалась на пол, утонув в крови. В пальцах удалось удержать лишь два, и Рокард снова зарядил двустволку. Но стоило ему вскинуть ружье, как возле его ног из кровавой лужи вынырнули две худенькие детские руки и ухватили его за брюки. Следом показалось бескровное лицо мальчика с пробитым виском и вытекшим глазом. Откуда-то со стороны послышался заливистый смех девочки в розовом платье. На улице в загоне заходились в истеричном душащем лае собаки. Рокард снова заорал, и выстрелил во всплывающее из крови лицо. Мёртвые руки отцепились от него, и тут же кто-то схватил его за подол куртки. Снова Ник — всё такой же мёртвый и жалобно тянущий о том, что в реке холодно. Рокард снова выстрелил. И кто-то потянул его за волосы. Мужчина обернулся. Мёртвый мальчик стоял на стене. Игнорируя все законы физики, параллельно полу. Ноги в стоптанных старых кроссовках уверенно стояли на брёвнах стены. Рокард шарахнулся, и снова нажал на курок, но ответом ему был сухой щелчок. Он судорожно полез в карман, но и там оказалось пусто. Тогда он перехватил ружьё за ствол и ударил прикладом. Но мальчика на стене уже не было. Ник шёл к нему со стороны дивана. И от топчущейся на месте медвежьей шкуры. И выходил из спальни Рокарда. И заглядывал в окно. И снова всплывал из крови на полу. Один, другой, третий… Не менее десятка совершенно одинаковых мёртвых детей, с пробитым левым виском и вытекшим глазом, медленно подходили к охотнику. Тот орал и размахивал ружьём, как дубиной, но никак не мог попасть ни по одному маленькому мертвецу. Скрежетали зубами волки на стене, утробно выла медвежья шкура — они словно смеялись над бесполезными попытками человека. А Рокард метался по собственному дому, размахивая ружьём и круша мебель, и со всех сторон к нему тянулись худые детские руки. И кричали детские голоса. И лаяли на улице собаки. И над всем этим хрустально звенел смех девочки в розовом платье.       — Прочь! — орал Рокард, брызгая слюной. — Прочь, сукины дети! Я вас не боюсь!!! Всех перебью! Прочь, я сказал, ублюдки!!!       Он пятился по кухне, почти ослепший от ярости и страха. Он искал дверь, чтобы сбежать из этого ада, в который превратился его дом, но не находил двери. В какой-то момент он споткнулся обо что-то и почувствовал, что падает. Коротко ударился затылком, и падение продолжилось, но не долго. Вокруг сомкнулась темнота. Потом удар — чуть ниже лопаток. И боль… Такая боль, которой не просто не могло быть. И короткое забвение.       Рокард пришёл в себя от того, что болело внутри. Лежать было неудобно. Ноги были нелепо задраны вверх, и он, как ни старался, не мог привести их в нормальное положение — они не слушались. Во рту был вкус крови. Вокруг было темно и только наверху, на недосягаемой высоте, Рокард видел квадрат тусклого света. Слышался далёкий лай собак. Других звуков не было. Рокард понял, что свалился в собственный погреб, который практически никогда не закрывал. Его ноги задраны на прислонённую к краю лестницу, а сам он лежит на бетонном полу. Он слега мотнул головой, и это движение стрельнуло болью где-то в шее… и дальше эта боль не пошла. Он попытался опереться на руки, но смог лишь слабо поскрести пальцами бетонный пол. Рокард попытался рывком подняться… и ничего не произошло. Тело не слушалось его, а он не чувствовал собственного тела. Только пальцы рук, лицо, шею, боль где-то в области рёбер… и всё.       В лесном доме, рядом с рекой, царил разгром. Перевёрнутая мебель, порченные выстрелами стены. Но ни следа крови на полу. Медвежья шкура неподвижно лежала на своём месте, хоть и лишилась нижней челюсти. Головы животных на стенах так же неподвижно взирали на этот хаос. На улице в вольере заходились лаем собаки. Да в открытом подвале безнадёжно кричал человек. Он то звал на помощь, то принимался плакать, то выл как раненный зверь. Но в этой глуши его слышал только призрак маленькой девочки в разорванном розовом платье. Она тенью бродила по дому, и ждала — может её маленький друг вернётся. Таким же, как она. И они смогут снова дружить. Но он не возвращался. На вторые сутки человек в подвале замолчал насовсем, а девочка-призрак перестала ждать.              — Да, история… — впечатлилась Йана. Она медленно шла вдоль шоссе. Салли, едва видимым силуэтом, скользила рядом. — Но, если тот тип сдох, его дом наверняка уже обнесли. И не осталось там никаких ножей, и всего прочего.       — Не-а, — беззаботно откликнулась призрак. — Его дом в очень густом лесу стоит — почти как наш. Там очень мало людей ходит.       — Ну-ну… — пробормотала Йана.       Вдоль шоссе пришлось топать почти час, и Йане этот час не понравился. Машин проезжало не то, чтобы много, но регулярно. Йана кожей ощущала на себе любопытные взгляды водителей. Видимо, никаких населённых пунктов поблизости не было, и одинокая девчонка посреди дороги вызывала недоумение. Один раз рядом с Йаной притормозил раздолбанный пикап, и пожилой угрюмый мужик, с внешностью типичного американского фермера, поинтересовался, не нужна ли ей помощь, и не нужно ли её подбросить куда. При этом в голосе водилы не было ни беспокойства, ни любопытства — только равнодушие. Словно, у него в голове была заложена программа «человек на дороге — задать вопрос — предложить помощь», и он послушно её выполнял. А чем это кончится, его не волновало. Йана ответила, что помощь ей не нужна. Фермер меланхолично пожал плечами, и пикап, дребезжа, укатил вдаль.       Когда вдалеке показалась искомая остановка, Салли сказала, что надо свернуть в поле, которое, раскинулось по обе стороны от шоссе, и идти к лесу. Ехать на автобусе, оказывается, никуда не надо было — остановка для Салли была просто ориентиром. Йана послушно свернула с обочины, и углубилась в ряды не поспевшей ещё кукурузы. Крипи уже смирилась, что чтобы там ни ждало её в «доме плохого человека», но этот квест от Салли Олдер ей придётся пройти до конца. Идя вдоль толстых высоких стеблей с длинными листьями, ей вспомнился культовый рассказа Стивена Кинга, но ожидаемых мурашек по коже не последовало. Сложно бояться спятивших детишек-фанатиков, когда сама являешься чем-то похожим. Но тут она в очередной раз вспомнила, что её ножны пусты, и поёжилась.       «Пожалуй, от серпа я бы сейчас не отказалась» — подумала Йана.       — Салли! — позвала она. — Ты здесь?!       Ответа не последовало. Йана остановилась, огляделась, чувствуя себя дурой — вокруг только стебли кукурузы — сколько ни крутись, другого видно не будет. И тихий шелест длинных листьев. И ощущение, что кто-то крадется, совсем рядом…       — Йана, ну что ты там застряла?! — звонкий голосок призрака послышался откуда-то спереди. — Давай быстрее! Мне уже скучно тут.       — Чёртов Стивен Кинг, — с облегчением пробормотала крипи, и двинулась дальше.       Поле кончилось метров через тридцать. Йана выбралась на небольшую просеку, за которой начинался лес. В тени деревьев стояла маленькая девочка в розовом платье, с плюшевым медведем в обнимку, и призывно махала тонкой рукой. От этой картины веяло жутью — даже крипи проняло. Она пошла к деревьям, вглядываясь в просветы между стволами, и прислушиваясь к себе. Тёмного пространства в этом лесу не было, значит и прохода в КрипиПасту тоже. Значит, обратно придётся возвращаться тоже своим ходом.       — Далеко ещё? — спросила она у Салли. Та пожала плечами:       — Не знаю. Я могу быстро, но ты так не умеешь.       — А откуда ты знаешь, куда надо идти, если всегда перемещаешься… ну, своим способом?       Девочка задумалась, нахмурив лоб. Кровь из раны потекла сильнее.       — Не знаю, — наконец сказала она. — Но знаю, куда мне надо, и знаю в какую сторону туда идти.       Йана только вздохнула:       — Ладно, куда мне дальше?       — Тссс, — Салли прижала пальчик к губам, а потом картинно приложила ладошку к уху. — Слушай.       Йана прислушалась. Со стороны поля слышалось шуршание кукурузы, со стороны леса — его естественные звуки: скрип стволов, чириканье каких-то птах, тот же сквозняк в ветках кустов и деревьев. Йана уже хотела сказать, что ничего особенного не слышит, когда смогла различить звук, который слегка выделялся в общем фоне — слишком монотонный, едва слышный. Была бы Йана обычным человеком — не услышала бы. Так могла бы шуметь дорога, по которой непрерывно едут машины, или…       — Река? — неуверенно спросила крипи. — Кажется, недалеко река шумит?       — Да, — кивнула Салли. — Тебе надо идти на звук реки.       Йана скептически оглядела чащу. Кусты и молодые деревца росли очень плотно, создавая густой подлесок. Да и многолетние сосны осины и берёзы тоже явно никто не прореживал. Люди этой частью леса не интересовались. Пройти сквозь него, даже ей — крипи, привыкшей шастать по замороченному лесу — будет непросто.       — Салли, ты уверенна, что оно того стоит? — обречённо спросила Йана. — Я же несколько часов тут продираться буду.       — Тебе же нужен новый нож, — сердито напомнила призрак.       — Его можно было просто купить.       — Ты мне не веришь, да? — вдруг сделала вывод Салли. — Ты думаешь, я вру, и там нет ножей?!       — Малышка, — примирительно, но устало сказала крипи. — Я верю, что там были ножи, и ты их видела. Но за месяц на дом наверняка кто-нибудь наткнулся, и унёс оттуда всё, что не прибито.       Девочка сердито засопела, и Йане показалось, что вокруг стало как-то темнее, словно солнце закрыло тучей. Йана глянула вверх — солнце, разбавленное облачной дымкой, ровно светило сквозь кроны деревьев.       — Салли…       — Вот так значит ты, да?! — капризно выкрикнула Салли, зло топнув ножкой, и тряхнув несчастным плюшевым медведем. Йана отступила на шаг. Призрак зло прищурила глаза… и исчезла. Йана с минуту таращилась на то место, где стояла Салли, прежде чем позволила себе облегчённо выдохнуть. Похоже, призрак обиделась, и решила уйти от неблагодарной и недоверчивой спутницы.       — Ну, хоть мстить не стала, — нервно пробормотала Йана. — Сразу…       Что может быть потом, она предпочитала не думать. Сначала надо вернуться в Дом, а там уже попытаться задобрить призрака. Знать бы — как? Йана неприязненно покосилась на кукурузное поле — снова лезть туда не хотелось. Но выбора не было. Она шагнула из-под деревьев.       — А вот и нет! А вот и нет! — голос раздался так неожиданно, что Йана шарахнулась в сторону, споткнулась и рухнула пятую точку. Салли появилась там же, где стояла, и весело прыгала с ножки на ножку.       — Что — нет? — ошарашенно спросила Йана, сидя на земле.       — В доме плохого человека никого не было! Я проверила! — радостно сказала Салли, и строго посмотрела на девушку. — Йана, всё-таки ты — глупая. Почему не слушаешь, что тебе говорят?       — Да слушаю я, слушаю, — пробормотала Йана, поднимаясь с земли, и отряхивая джинсы. — И, кстати, Салли, — теперь уже она строго глянула на призрака. — Разве хорошие девочки обзываются на взрослых? Да и не на взрослых — тоже?       Салли удивлённо расширила глаза.       — Не очень-то красиво называть других глупыми, — чопорно продолжала ворчать Йана. Ножи — ножами, но у игр с Салли есть незыблемые правила, о которых забывать не стоит. Одно из них: Салли — хорошая девочка. И надо ей об этом напоминать.       Призрак потупилась, ковырнула носком землю, произнесла:       — Извини. Я больше так не буду.       — Хорошо. Так что, к реке надо идти?       — Да.       Йана обречённо посмотрела на густую чащу, и пошла, старательно прислушиваясь к звуку воды. Сначала идти было сложно — кусты и ветки цеплялись за одежду, норовили запутать ноги. То и дело попадались какие-то мелки ямы, и Йана начала всерьёз опасаться, что может сломать тут ногу. Но минут через двадцать мучений, вроде как приноровилась — пригибаться, проползать, перелезать, выпутываться и перепрыгивать. Всё же, прогулки по замороченному лесу не прошли даром — крипи научилась, как будто, чувствовать пересечённую местность, и избегать её коварных ловушек. Про несколько часов крипи тоже погорячилась — покорять буреломы пришлось всего час с небольшим. Йана уже порядком выдохлась, проклиная деятельную Салли и свою слабохарактерность. Успела снова заподозрить, что никакого «дома плохого человека» нет, а вредная призрак просто решила поиграть. Сама Салли то появлялась, то исчезала, говорила, что вроде бы уже недолго. Но «недолго» всё не кончалось, и Йана уже с трудом сдерживала рвущийся с языка мат. Протаранив очередной куст, крипи устало согнулась, уперевшись ладонями в колени, и уже собиралась объявить о своей полной капитуляции, как Салли радостно захлопала в ладоши.       — Вот, мы пришли! А ты не верила! Недалеко же совсем, правда?!       Йана выпрямилась, вытирая вспотевший лоб. Оглядела открывшуюся ей картину, и негромко выдала:       — Н-да…       Перед ней было очищенное от леса пятно, с несколькими разбросанными по нему строениями, разной степени кособокости.       Крипи сделала несколько шагов, как вдруг под ногой что-то щёлкнуло, а ступню пронзила тупая боль. Йана вскрикнула, попыталась отскочить и одновременно разглядеть, что произошло с ногой.       — Капкан, — ахнула Йана, усаживаясь на землю.       — Ой, я забыла сказать, — рядом тут же появилась Салли. — Да, мистер Рокард ставил вокруг дома капканы. Чтобы звери не подходили близко.       Раскаяния, впрочем, в голосе призрака не было ни малейшего. Йана поморщилась, но ничего не сказала. Осмотрела капкан. Небольшой, беззубый — просто две металлические скобы, плотно сдавившие кроссовок. Явно на какого-то мелкого зверя — лисицу или барсука. В ноге неприятно пульсировало. Йана попыталась пальцами разжать скобы, но они не поддавались. Чертыхнувшись, она ощупала пружины — должен же он как-то открываться! Ей потребовалось около двух минут, чтобы отыскать небольшой рычажок и правильно на него нажать, чтобы челюсти ловушки раскрылись. За это время крипи уже успела попрощаться с собственной ступнёй.       — Очень больно? — с нехорошим любопытством спросила Салли, присаживаясь рядом с Йаной на корточки.       — Нет, — сквозь зубы буркнула Йана, развязывая кроссовок.       Было больно, но терпимо. А вот страшно — да. Что делать, если проклятый капкан раздробил кости, она не представляла. Крипи сняла кроссовок, носок, осмотрела ступню. Верхняя часть начинала наливаться синевой. Сцепив зубы, Йана стала осторожно ощупывать пострадавшую конечность. Прикосновения отдавались болью, но тонкие косточки под синеющей кожей, вроде были целы. Йана подвигала ступнёй, потом пошевелила пальцами на ноге. Тупая боль продолжала пульсировать, но, похоже, крипи отделалась сильным ушибом и парой дюжин погибших нервных клеток. Йана поднялась с земли, и осторожно наступила на ногу. Больно, но терпимо. Перенесла на ступню вес тела, поморщилась.       — Уфф… — облегчённо выдохнула девушка. — Кажется, пронесло.       Она обулась, и ещё немного потопталась на месте, привыкая к неприятным ощущениям в ноге, но радуясь, что она работает. Потом посмотрела на капкан. Тот был прикручен толстой металлической проволокой к вбитому в землю колышку.       — Интересно, много он зверья извёл этими игрушками? — пробормотала Йана, внимательно оглядывая землю вокруг себя. Этот капкан был на какую-то мелочь, но не факт, что пресловутый мистер Рокард не опасался ещё медведей и кабанов.       Убедившись, что неприятных сюрпризов больше не предвидится, Йана стала осторожно обходить этот, с позволения сказать, участок, осматриваясь и настороженно прислушиваясь. Прислушиваться, правда, было бесполезно — клочок земли, очищенный от леса, и утыканный постройками, находился на краю небольшого обрыва, по дну которого бежала бурная река. Её шум перекрывал все звуки.       Центром этих лесных владений был одноэтажный приземистый дом, не большой, прямоугольный, сколоченный из тёмных досок. Вдоль одной стены тянулся длинный козырёк веранды, подпираемый по углам двумя грубо обструганными столбами. К другой стене жалась полупустая поленница, рядом была прислонена целая охапка узких тёмных досок. Стёкла в окнах были целы, но из-за пыли и налипших на них листьев, утратили прозрачность. Чуть поодаль Йана увидела автомобиль. Точнее то, что от него осталось. Было ясно, что эта куча железа была хламом ещё при жизни хозяина дома. Причём, судя по виду — на протяжении всей его жизни. Корпус проржавел так, что не понятно, какого цвета машина была «при жизни». Колёса до половины вросли в землю, из стёкол осталось только лобовое, капот распахнут, как беззубая пасть, демонстрируя запорошенное листвой нутро.       Относительно небольшой участок, огороженный забором из сетки-рабицы, с узкой калиткой. На калитке петли, предназначенные для навесного замка, но скручены просто куском толстой проволоки. Внутри большой длинный деревянный ящик, с двумя неровно выпиленными квадратными дырами в боку. С трудом, но Йана смогла опознать в этом сооружении большую будку, рассчитанную на нескольких собак. По всему загону валялись кости — и мелкие, и довольно крупные. Йана увидела грудную клетку — явно от большой собаки. Прямо возле сетки свирепо скалился собачий череп с остатками кожи и шерсти. Тут же валялось несколько больших железных мисок. А у самой будки… Йана брезгливо поморщилась. Тление уже основательно тронуло труп — шкура с облезлой шерстью натянулась на рёбрах, и на морде, обнажая клыки так же, как у черепа, валяющегося у забора. Лапы были конвульсивно поджаты. Салли говорила, что собак было три. Видимо, после смерти хозяина, в этом месте действительно никого не было — некому было открыть загон и выпустить псов. Обезумевшие от голода и жажды животные стали кидаться друг на друга. Самый сильный сожрал своих собратьев, но надолго его это не спасло.       Рядом стоял ещё какой-то покосившийся сарай. Исследовать его у Йаны не было никакого желания. Кругом были раскиданы какие-то железки, банки, ящики. Детали каких-то механизмов. Несколько старых шин, остатки сломанной мебели. Вообще, весь участок напоминал не до конца ликвидированную свалку. И всё это было присыпано тонким почти нетронутым слоем опавших листьев, что подтверждало слова Салли, что тут давно никого не было.       Неприятное место. Мысль о том, что здесь жил ребёнок пробирала даже Йану, хотя она была уверенна, что уже нарастила себе достаточный слой цинизма.       — Как тут, вообще, можно было что-то построить? — недоумённо пробормотала Йана, оглядывая почти непролазную чащу, окружающую охотничьи владения.       — Ник рассказывал, что раньше тут была дорога, — Салли по своему обыкновению, возникла неожиданно, заставив Йану вздрогнуть. В зелёном сумраке деревьев фигура призрака казалась полупрозрачной, но всё рано была хорошо видимой. — Она шла вдоль реки. Но потом река поднялась, и дорога разрушилась. Осталась небольшая тропинка.       Любопытствуя, крипи подошла к обрыву, глянула вниз. Если тут и была какая-то дорога, то река поработала над ней на совесть. Землисто-песчаный склон, почти отвесный, убегал вниз метров на пятнадцать, и упирался в прямо в пенящуюся воду. Судя по тому, как бурлила река — в ней было очень много подводных камней.       — Тропинка там, — сказала Салли, показывая куда-то направо. — Там можно к реке спуститься.       — Зачем?       — Ну… Воды в реке стало меньше. Можно на большую дорогу выйти.       Йана задумчиво оглядела склон. Чтобы там за тропинка ни была, если на ней оступиться и покатиться с такой высоты, да ухнуть в эту бурлящую порогами реку… Тут даже хвалёная живучесть крипи не спасёт. Да и зачем её та дорога? Ей в любом случае — в другую сторону, на другую дорогу, через чащу и кукурузное поле.       — Ладно, — сказала Йана, отходя от края обрыва. — Где там обещанные ножи? В доме?       — Ага. Пойдём, я покажу! — Салли радостно подпрыгнула.       Вслед за призраком, Йана поднялась на низкий деревянный настил, что располагался под козырьком веранды, и прошла к приоткрытой двери. Та тихо поскрипывала на петлях. По правде говоря, в дом ей заходить не хотелось — что там можно увидеть, она уже представляла. Но она уже прошла слишком много, чтобы из-за обычной брезгливости повернуть у самой цели. Йана открыла дверь шире.       — О-о-ох, твою ж мать! — не сдержалась девушка.       — Не ругайся! — тут же возмутилась Салли.       — Извини, малышка, — Йана натянул на левую ладонь рукав рубашки, прикрыла нос и рот, и глухо закончила. — Но сейчас — имею полное право.       Из дома на неё пахнуло чудовищной смесью запахов — пыль, плесень, испорченная еда, сырые лежалые тряпки и сладковатый запах разложения. Без сомнения, в доме где-то были открыты окна, и воздух худо-бедно циркулировал, иначе войти было бы просто невозможно.       Йана огляделась. Тусклого уличного света из двух грязных окон, и зрения крипи хватало ей, чтобы видеть всё отчётливо. Судя по всему — это была кухня. Слева от двери вдоль стены были кухонный стол с ящиками для столовых приборов и посуды, небольшая раковина, и плита. Рядом с плитой стоял большой красный баллон с ёмкой надписью «Пропан» на боку. А ещё здесь царил полный разгром. Небольшой обеденный стол был перевернут кверху ножками. Пара стульев разбита в чуть ли не в щепу. Ещё один столик — поменьше и подекоративнее обеденного — лежал на боку, сохранив одну ножку из четырёх. Рядом, зияя разбитым кинескопом, валялся портативный телевизор. Пол усеивали осколки разбитой посуды и куски сгнившей еды.       — Не хило вы веселились в свой последний час, мистер Рокард, — мрачно сказала Йана.       — Это мы с ним играли, — с улыбкой пояснила Салли. Йана поспешно отвела глаза — такая улыбка девочки-призрака пугала её не хуже безумного оскала Смеющегося Джека. Салли повернулась, и бесшумно ступая по острым стеклянным черепкам — её ноги вообще не касались пола — пошла куда-то в дальней угол.       — О, он ещё здесь! — сообщила призрак. — Йана, иди, посмотри!       Идти не хотелось, смотреть — тем более. Но Салли, явно, хотелось похвастаться. Осторожно выбирая пятачок пола, куда поставить ногу (резиновая подошва кроссовок этим осколкам — не преграда), и обходя порушенную мебель, Йана подошла к Салли. Та стояла у чёрного прямоугольного проёма в полу, из которого торчала верхняя перекладина приставной лестницы. Призрак гордо указывала пальчиком вниз. Йана осторожно заглянула в черноту, из которой тянуло затхлостью и разложением. Наверное, это был погреб. Там совсем не было источника света, и тьма была такой густой, что даже острое зрение крипи не могло с ней справиться. Йана видела какие-то невнятные очертания, и всё. Салли, улыбаясь, ждала её реакции.       — Извини, малышка, но там слишком темно, — сказала Йана, всё ещё прижимая к лицу руку с рукавом. — Я ничего не вижу.       — Оу… — девочка расстроенно приподняла брови. — Жалко… О! Вот там должен быть фонарик. Я помню!       «Там» было старым покосившимся буфетом с оторванной дверцей, стоящим в противоположном от люка углу. Лезть туда Йане не хотелось. Как и разглядывать, что там скрывает темнота подпола.       — Может, сперва с ножами закончим? — осторожно предложила она. — Мы же ради них сюда пришли.       — Ну, Йааанааа, ну, пожалуйста… Ну я хочу, чтобы ты посмотрелааа!!!       — Ладно-ладно, — бесславно капитулировала крипи. — Только давай без нытья.       Всё так же осторожно пробираясь меж осколков, Йана поковыляла к буфету. Внутри обнаружились пара пыльных бутылок — этикетки сообщали о том, что это виски «Old Road». Рядом стояли несколько стаканов, миска с какими-то тёмными сморщенными кусочками, закрытый пакетик арахиса. Полкой ниже валялись пара пустых банок из-под пива, деталь от какой-то техники… а рядом стоял фонарь — большой с ручкой наверху корпуса, чёрно-оранжевый, похожий на ручной прожектор, с кучей маленьких светодиодов за широким круглым стеклом. Хмыкнув, Йана взяла фонарь — тот оказался довольно тяжёлым. Покрутив его, Йана нашла кнопку, и щёлкнула ею. Фонарь оказался рабочим, и мощный бело-жёлтый луч прорезал полумрак захламлённой кухни. Крипи вернулась к люку и, желая побыстрее с этим покончить, посветила вниз.       Он лежал в нелепой позе. Голова, полечи и верхняя часть спины — на полу. Таз и обе ноги задраны кверху, на приставленную к краю люка лестницу. Шнурок на правом армейском ботинке развязался, и зацепился за одну из верхних ступенек. Под спиной мертвеца луч фонаря высветил длинный квадратный брус, какие используют для конструкций крыши. Лицо с запавшими глазами, обтянутое высушенной смертью кожей, до сих пор хранило гримасу предсмертной агонии. Вокруг открытого в немом вопле рта запеклась тёмная кровь. Скрюченные пальцы до последнего скребли бетонный пол, да так и застыли навсегда.       Салли рассказывала, что, упав в люк, он кричал ещё два дня. Теперь Йана понимала всю картину. Спасаясь от разгневанного призрака, он споткнулся о точащую из люка лестницу, и упал спиной вперёд, на лежащий внизу брус. Этого не хватило, чтобы убить его сразу, но хватило, чтобы он сломал себе спину, и, по-видимому, оказался парализован. Кровь вокруг рта может говорить о повреждении внутренних органов. Зацепившаяся сверху шнурком нога, наверняка, тоже не улучшала его положения. Выбраться сам он не мог, а услышать его было некому. Страшная смерть. Но, если это правда, то, что, по словам Салли, он творил с мальчишкой, вполне заслуженная.       Йана подняла взгляд на призрака. Та улыбалась, явно ожидая похвалы:       — Ну как тебе?       Чуть помолчав, Йана ответила:       — Очень талантливо, — и напомнила. — Так что там с ножами?       — Идём, — сказала Салли и, всё так же, не касаясь ногами пола, «пошла» из кухни. В комнате, которую Йана определила, как гостиную, тоже царил полный разгром. Судя по всему, тут и раньше не было порядка — сейчас это была просто свалка. Разбитая мебель, разбросанная одежда, выпотрошенная выстрелами из дробовика спинка пошарпанного дивана. Всё те же осколки стекла на полу вперемешку с банками из-под пива. На одной из стен висели головы животных. Пара волков, косуля, кажется, бобр. Таксидермист был явно дилетантом — морды были искажены так, словно звери страдали какими-то психическими заболеваниями. Рядом была распята безголовая шкура лисицы с неровной дырой с правого бока. Йана поморщилась — всё-таки даже по её меркам этот Рокард был больным ублюдком.       На чудом уцелевшем низком столике, на журнале с голой девицей на обложке, сидел крупный упитанный енот. Йана даже вздрогнула, увидев его. Тот деловито подъедал засохшую до сухаря пиццу из стоящей тут же на столе коробки. Енот посмотрел на крипи с явным подозрением.       — Ой, енотик! — радостно пискнула Салли, увидев зверька. Она тут же бросилась к нему. Енот оскалил зубы и вздыбил шерсть, реагируя на призрака.       — Хорошенький… — умильно протянула девочка. Енот шарахнулся от протянутой к нему тонкой руки, неуклюже шлёпнулся со столика, стянув на себя журнал. Подскочил на все четыре лапы, и торопливо ускакал в сторону кухни.       — Убежал, — расстроилась Салли. Йана пожала плечами:       — Дикое животное. Они не любят, когда их трогают.       — Угу, — печально покивала Салли, сказала. — Идём, он тут ножи хранил.       Йана пересекла гостиную. Возле стены на полу лежала медвежья шкура с головой — у головы не было глаз, и нижней челюсти. Сама шкура была в проплешинах, и создавалось впечатление, что этот медведь не был подстрелен, а умер своей смертью, от старости.       Переступая через разбросанный хлам, Йана и прошла за призраком в очередной дверной проём. Комната оказалась совсем крошечной. Тут помещалась только узкая кровать, деревянный комод, и стул. Стены были обклеены постерами с голыми девицами, с изображением военной техники и разнообразного оружия. Йана брезгливо поморщилась, когда её взгляд упал на не застеленную кровать со скомканным сероватым бельём в каких-то пятнах. Как и в остальном доме, здесь царил запах затхлости и плесени.       — Вот здесь, — Салли указала на нижний ящик комода. Йана подошла к комоду, наклонилась и потянула за ручки, расположенные по обеим сторонам широкого ящика. Ящик выдвинулся на пару сантиметров, и застрял.       — Какого… — начала крипи, и только сейчас заметила, что с боку к передней стороне ящика и к стенке комода кустарно прикручены две петли, которые скрепляли тусклый золотистый навесной замок. Йана досадливо подёргала за него. Замок был маленький, но крепкий. Даже с силой крипи руками Йане его не сорвать.       — Прекрасно, — саркастически изрекла она, посмотрела на Салли. — Ключ, я так полагаю, сейчас в подполе, вместе с хозяином этой фазенды?       — Наверное, — неуверенно протянула девочка, и с восторгом посмотрела на Йану. — Ты полезешь его доставать, да?       — Нет, — мрачно отозвалась Йана, поняв с этой реплики, что призрака бесполезно просить спуститься и найти у мертвеца ключ. — На такой подвиг я не готова.       Она выпрямилась, пробормотала: «Сейчас что-нибудь придумаем», и пошла на выход. Пройдя через гостиную и кухню, Йана вышла на улицу. У вольера с мёртвой собакой сидел давешний енот. Зверёк смотрел на Йану с явным неодобрением. Похоже, он уже считал этот дом своим, и совершенно не был рад вторженцам.       Йана оглядела валяющийся вокруг хлам. Стала неторопливо обходить дом, выискивая что-нибудь подходящее. Возле поленницы нашёлся топор. Крипи взвесила его в руке, с сомнением поглядывая на покрытое ржавыми пятнами лезвие.       — Ну, в принципе… — неуверенно протянула она, рассеянно скользнула взглядом по сложенным в поленнице дровам, и радостно закончила. — О!       На поленьях лежал лом, матово блестящий чёрной краской, и по сравнению с топором, выглядевший, почти новым.       — То, что надо, — Йана бросила топор на землю, взяла лом, осторожно подбросила его в руке. Одобрительно кивнула, и пошла обратно в дом. Салли там не было.       — Салли! — позвала Йана. Ответа не последовало. — Салли!!!       Тишина. Крипи пожала плечами, и пошла к комоду. За призрака она не волновалась — бродит где-нибудь по близости. Может, енота третирует? Или в прятки решила поиграть — потом начнёт ныть, что Йана её не искала. Но проблемы надо решать по мере их поступления.       Крипи примерилась, и вогнала плоский острозаточенный конец лома в щель, между ящиком и перемычной доской. Старое рассохшееся дерево не смогло оказать достойного сопротивления — выбив несколько щепок, острый край поддел верхнюю часть ящика. Йана резко надавила на толстый стержень. Дерево протестующе заскрипело, замок брякнул. Передняя стенка ящика начала медленно отходить. Йана заметила, как шурупы, которыми были прикручены петли для замка, полезли наружу, с «мясом» вырывая мелкие куски дерева. Йана поднажала, и старая мебель сдалась — замок повис на передней стенке ящика, вместе со второй петлёй, вырвавшейся из боковой.       — Замок от честных людей, — хмыкнула крипи, откладывая лом, и снова берясь за ручки ящика. Потянула. И не удержалась от возгласа:       — Ух ты! Вот это коллекция!       Дно ящика было застелено серо-зелёным брезентом, на котором аккуратными рядами лежали разномастные ножи. Навскидку — штук двадцать, если не больше. Одни были в ножнах — кожаных, или из плотной рубчатой ткани — другие без них, и вызывающе посверкивали лезвиями. Сразу бросалось в глаза, что все ножи были чистыми — без следов ржавчины или пятен на лезвии. Рокард явно заботился о своей коллекции больше, чем о порядке в собственном доме. Большинство ножей были с широкими лезвиями, с хищными зазубринами по верхнему краю, с крупными рукоятками: чёрными, коричневыми, красными — из дерева; желтоватые — из кости.       — Пожалуй, ради этого стоило лезть через чащу.       Кое-как собрав в кучу разбежавшиеся глаза, Йана протянула руку и взяла один нож — с широким лезвием длиной сантиметров двадцать, с тёмно-коричневой в светлых разводах рукоятью. Нож выглядел солидно, но Йана поморщилась — рука не узнала рукоять. Да и великоват был нож — тяжёлый и ручка слишком широкая для её ладони. Положив его, крипи осмотрелась, и потянулась к другому. Красноватая рукоять была прохладной и гладкой наощупь, чуть изогнутое лезвие блестело, как зеркало. Красивый был нож, но Йана поймала себя на мысли, что лежит он в руке как-то неуверенно — рукоять казалась слишком скользкой. Йана взяла в руки нож с костяной ручкой — довольно узкий, с прямым лезвием. На тёмно-сером лезвии читались узоры, похожие на следы ветра на песке. На рукояти тоже был узор, имитирующий змеиную чешую. Йана заинтересованно покрутила нож — он приятно ощущался в руке, и толщина рукояти удачно подходила к её ладони. К ножу прилагались кожаные ножны, они лежали тут же в ящике. Крипи взяла их, вложила в них нож. С любопытством посмотрела на другие ножи, но этот продолжала держать в руке. Потянулась к ещё одному, но резко отдёрнула руку и выпрямилась. На фоне несмолкающего шума реки, который она почти перестала замечать, и шороха леса, Йана явственно расслышала голоса. Сперва речь звучала невнятно, но голоса приближались. Крипи повернулась, к двери, пытаясь понять откуда слышатся голоса. В этот момент в доме что-то стукнуло, и кто-то произнёс:       — Ого, ну и срач! — мужской молодой голос прозвучал с разгромленной кухни.       — Тут что, кто-то живёт? — ещё один голос, тоже мужской, но чуть более хриплый.       — А девочка-то где?       Раздался хруст осколков под ногами, звуки двигаемых обломков. Что-то упало.       Дальше Йана ждать не стала. На автомате она задвинула ящик, и вскочила ногами на кровать. Вцепилась в рассохшуюся раму окна, надеясь, что покойный Рокард не боялся сквозняков, и не заколотил окно. Рама открылась с тихим скрипом. Йана быстро осмотрела землю под окном — не хотелось бы выскочить на очередной капкан, или на какую-нибудь острую железку. Но кроме трёх смятых пивных банок, да тощего мотка старой лохматой верёвки, под окном ничего не обнаружилось. Йана быстро выбралась из дома. Кто бы там ни явился, сводить с ними знакомство крипи не хотелось. Пригибаясь, она пробежала вдоль стены и затаилась возле поленницы. Прикинула расстояние до ближайших кустов. В принципе, если эти «пришельцы» будут в доме, у неё есть все шансы добежать и скрыться в чаще незамеченной. Йана услышала голоса двух человек, но чутьё ей подсказывало, что их больше.       — Весело, правда? — Салли возникла рядом. Йана едва не вскрикнула от неожиданности — пришлось даже зажать рот ладонью.       — Салли! — прошипела крипи, одновременно прислушиваясь к тому, что происходит в доме. — Кто это такие? Откуда они здесь взялись? Ты же говорила, что тут никто не ходит.       Призрак присела рядом с Йаной на корточки, обняла своего медведя, довольно посмотрела на неё:       — Я их позвала.       — Что?! — Йане стоило большого труда не повышать голос, и проорать это шёпотом. — Как?!       — Нуу… Они шли вдоль реки, я покричала, позвала на помощь. Они оказались хорошие — услышали, пошли на мой голос. Пришли сюда.       — Зачем?!       — Чтобы тебе веселее было.       — Да я и так не скучала…       Салли только улыбнулась. Бледно-зелёные глаза блеснули злым блеском, и улыбка стала похожа на тонкий оскал.       — Да ладно тебе, — Салли хихикнула. — Поиграй. Забавно будет…       Она подняла взгляд и посмотрела куда-то Йане за спину. Не удержавшись, крипи обернулась. Доски, прислонённые к стене за поленницей, стали медленно накреняться. Как в замедленной съёмке, Йана наблюдала, как доски всё больше заваливаются. Звук от этого падения становился всё громче. Доски рухнули с таким грохотом, что Йане показалось, будто он перекрыл шум реки. Обернувшись, крипи обнаружила, что призрака рядом больше нет.       — О, что это?!       — Тут кто-то есть!       — Парни, там дохлая собака в вольере!       «Минимум — трое» — подумала Йана, прикрывая глаза, и процедила сквозь зубы уже в адрес Салли Олдер:       — Маленькая дрянь. Пороть тебя некому…       В воздухе едва слышно раздался тихий детский смех.