Свобода без надежды

Барьер остался позади, пульсирующий свет скрылся за линией горизонта, но холодный страх всё ещё гнал меня вперёд. Ветер за пределами города был другим: свежим, но обжигающим, как лезвие, проведённое по коже. Он приносил с собой запах свободы, который, как я надеялся, должен был смыть всю ту гниль, что преследовала меня до сих пор. Но вместо облегчения было лишь тяжёлое чувство пустоты. Маска оставалась на моём лице. Металл холодил кожу, а клюв мешал дышать, но снимать её было слишком опасно. Патрули могли находиться где угодно, за барьером никто не гарантировал безопасности. Любое подозрение могло стоить мне жизни. Эта маска была не просто прикрытием, она была щитом, и снимать её я не собирался. Хоть и казалось, что она срослась с моим лицом. Дорога впереди была неровной, вся в выбоинах и грязи. Впервые за долгое время я мог двигаться свободно, не прячась, не оглядываясь через плечо. Но каждый шаг отдавался гулким эхом в голове. Лес, чёрный и непроглядный, вставал на горизонте, будто мрачный страж. Я знал, что за ним будет ещё больше неизвестности, но он казался единственным направлением, которое ещё оставалось. Шаги замедлились. Ноги налились свинцом, а тело начало требовать отдыха. Я остановился, оглядываясь. Город, с его огнями, патрулями, криками и смертью, остался позади, но мысль о нём всё ещё жила в голове. Это место было моим тюремщиком, моим судьёй. Я вышел из него живым, но это «живой» теперь звучало как насмешка. Я сел у дороги, прислонившись к камню. Ветер тихо гнал по земле листья и пыль. Впервые за долгое время я мог просто сидеть, не думая о том, что меня настигнет опасность. Я попытался дышать глубже, но каждый вдох, проходя через маску, казался тяжёлым, неестественным. Металлический привкус на языке был тошнотворным. Тишина вокруг была странной. Она не наполняла спокойствием, не приносила облегчения. Это была пустая, глухая тишина, которая напоминала, что я остался один. Никто не кричал, никто не звал на помощь. Здесь не было ни страха, ни надежды. Только эта тишина. Тело заныло. Сначала это была обычная усталость, но затем я почувствовал что-то другое. Лёгкий зуд на запястье заставил меня снять перчатку. Кожа под ней была натянутая, серая, а на её поверхности появились странные тёмные пятна. Сердце заколотилось. Эти пятна… они были знакомы. Я отдёрнул мантию, чтобы посмотреть на грудь. Там, на ребрах, на ключице, даже на плечах, появились те же самые тёмные, расплывчатые пятна. Бубоны. Их нельзя было спутать. Это был знак чумы, её смертельная подпись на моём теле. Я застыл, смотря на свою руку. Пятна пульсировали, будто живые. Внутри головы поднялась волна паники, но я тут же подавил её. Паника не спасёт меня. Она не даст ни времени, ни выхода. В груди стучал холодный голос: «Ты знал, что это произойдёт. Чума не отпускает никого». Я поднялся на ноги, но они дрожали, отказываясь держать меня. Взгляд упал на лес, его чёрные силуэты выглядели мрачными и угнетающими. Казалось, он знает, что я уже принадлежу этому городу, что мне не уйти от того, что внутри.

Маска всё ещё была на мне. Я не мог снять её. Не только из-за страха перед патрулями, но и из-за того, что я уже не хотел видеть себя. Это не было лицом спасённого. Это было лицо мертвеца, которое я оставлял за капюшоном и холодным металлом. Ветер ударил сильнее, сбив листья с деревьев. Один из них задел мой капюшон, и я невольно поднял руку, чтобы поправить его. Пальцы замерли на краю маски. Металл был холодным, но под ним горела кожа. Я мог бы снять её прямо сейчас. Увидеть своё лицо. Посмотреть в глаза тому, кто сидел в руинах города и принимал решения, за которые теперь несёт этот груз. Но рука опустилась. Маска осталась на месте. Снять её сейчас значило бы признать себя. Признать то, что я стал не выжившим, а кем-то, кто просто притворяется. Ветер снова стих. Лес был ближе, но теперь я не был уверен, хочу ли войти в него. Свобода, которую я искал, оказалась мимолётной. За пределами города осталась лишь тишина и одиночество. Я сделал шаг вперёд. Затем ещё один. Каждый из них казался труднее, чем предыдущий. Тишина шла за мной, как тень, и с каждым шагом я чувствовал, как она становится ближе. Свобода была не избавлением, а новой клеткой.

***

Мы не убегаем от смерти. Мы просто находим способ задержать её шаги