Кубок теней

      Обратно в замок Джинни нёс на руках Гойл. Он был на удивление чуток, учитывая ту степень боли, которую испытывал.       Вблизи можно было разглядеть синяки, разбросанные по его коже. При каждом шаге Гойл шипел сквозь зубы, а кровь из его носа капала ей на грудь.       Джинни не жаловалась. Он тоже был весь в её крови.       — Слава Мерлину! — воскликнула Чжоу, когда они вошли в класс. — Мы достали рог, но не можем растолочь его, потому что пальцы не слушаются!       Джастин переключился в режим целителя, призвав для Чжоу и Парвати кровать. Перед тем, как взять рог и приготовить зелье, Луна отлевитировала ведьм на поверхность матраса.       — Вы не видели Гермиону? — спросил Деннис поверх шума.       Гойл покачал головой.       Для Джинни наколдовали отдельную койку, на которую и переложили, — несмотря на аккуратные движения, она всё равно вскрикнула от боли.       — Какое из них какое? — судорожно спросила Падма, указывая на два кипящих зелья.       — Ваше — справа, а для Чжоу и Парвати — слева! — поспешил успокоить её Деннис. — Эй, а где Симус?       Чжоу всхлипнула.       — Мы оставили его, — выдохнула она. — Он не мог идти, а мы не могли левитировать его, поэтому нам пришлось оставить его!       — Блядь, — выругался Джастин. — Где?       — Около единорога, — закашлялась Парвати.       Луна добавила молотый рог в зелье и едва заметно расслабилась, когда пар из белого превратился в серебряный.       Одно готово. Осталось ещё одно.       — Кто-нибудь видел Гермиону? — снова спросил Деннис.       — Падма, иди сюда! — выкрикнул Джастин. — Нарежь китайскую жующую капусту, пока я отмеряю кровь.       Джинни застонала, когда её накрыла очередная волна боли.       — Кто-нибудь, принесите мне дурацкое обезболивающее! — взвизгнула она.       Гойл вскочил на ноги.       — Сейчас всё будет!       — Готово! — выкрикнула Луна, разливая серебристую жидкость в три стеклянных флакона.       — Слава Годрику! — всхлипнула Парвати. — Я не чувствую ног.       Краем глаза Джинни заметила движение сбоку: Сьюзен встала и зашаркала к выходу.       — И где все? — прорычал Джастин.       Деннис поднялся на ватных ногах.       — Ищут слёзы феникса. Джордж, Невилл и Рон выпили противоядие, поэтому они отправились на поиски вместе с Тео.       Облегчённо осев на койке после этой новости, Джинни наконец-то смогла расслабиться. Они были в безопасности. Они все были в безопасности.       — Сначала она! — Парвати отвернулась, когда Луна предложила ей противоядие. Лавгуд хмыкнула, поднося жидкость к губам Чжоу. В тот же миг цвет лица Чанг вернулся к первоначальному оттенку. Луна переключилась на Парвати.       — Зелье просто великолепное! — воскликнул Джастин, заглядывая в последний котёл. — Ты сварил?       — Нет, — бросил Деннис. — Гермиона. Ты не…       — Я иду искать Симуса! — оповестила Луна, забирая последний пузырёк.       — Я с тобой, — вызвалась Парвати.       — Нет, дождись полного восстановления, — объяснила Луна и указала на Джастина. — А потом помоги ему. Я скоро вернусь.       Джинни смотрела вслед уходящей Луне, теряясь в догадках по поводу такой обеспокоенности Лавгуд.       Если Симус был настолько слаб, раз его оставили, значит, он уже мёртв.

***

      Присоединившись к остальным, Астория села рядом с Драко.       — Если у тебя есть план, сейчас самое время рассказать мне, — прошептала она, нервно поглядывая через зеркало на то, как Грейнджер входит в лес.       Драко не сводил глаз с Чемпиона, который шёл навстречу своей смерти.       — Плана нет.

***

      Кроны деревьев не притупляли чувство уязвимости, облепившее Гермиону. Бескрайнее ночное небо и открытая местность, пронизанные густыми листьями, усиливали и без того учащённое сердцебиение.       Она была созданием стен и небольших пространств. Пересекать неограниченное расстояние казалось чем-то неправильным. Рак-отшельник без панциря.       Но хотя бы в темноте Гермиона не чувствовала себя так потерянно. Глаза приспособились легко — точно она вновь надела линзы, через которые наблюдала за ограниченным миром тюремной камеры последние пять лет своей жизни. Тёплый летний ветерок почти не согревал кожу, и Гермиона была ему благодарна. Её тело было создано для холода.       Отдаваясь в руки ощущениям, она позволила им себя направлять. Чем дальше Гермиона углублялась в лес, тем более манящим становился шёпот. В его зове слышалась настойчивость, низкий гул, что звучал всё громче, переходя в неистовое скандирование.       Гермиона вышла на пустую поляну, но могла поклясться, что чувствовала под ногами пульс земли.       — Вниз. Вниз. Вниз, — слышалось в её шипении.       Посмотрев вниз, Гермиона обнаружила маленький чёрный камешек.       Она подняла его, наклонившись так, чтобы закрыть обзор зеркалам. Как только камень коснулся кожи, шёпот исчез.       Гермиона притворилась, что вытаскивает колючки из ступней, понадеявшись на темноту в сокрытии находки. Хоть она и не знала ценности камня, всё равно не решалась показать его зрителям.       Перед ней материализовалось нечто белое, и Гермиона удивлённо попятилась.       — Люси? — недоверчиво прошептала она.       Женщина наклонила голову, изучая её. Гермиона была уверена, что это та самая Люси из её воспоминаний, только… старше.       Люси нахмурилась.       — Ты не он.       — Я… не кто? — прохрипела Гермиона. — Где твой брат? Где Кьяран?       — Где-то, — тихо ответила Люси.       — Что ты…       Люси вытянула палец.       — Гнездо вон там, — просто сказала она, указывая на север.       Гермиона сглотнула подкатившее к горлу беспокойство.       — Откуда ты знаешь, что я ищу?       — Я знаю о тебе всё, — Люси холодно улыбнулась.       Гермиона отрывисто втянула в себя воздух. От ощущения, что за ней наблюдают, по коже побежали мурашки. То же самое зловещее чувство сдавило позвонки.       — Ты похожа на неё, — пробормотала Люси, переводя взгляд с юбки на её лицо. — Теперь понимаю, почему ты ему нравишься.       — Кому? — задушенно просипела Гермиона.       Но ведьма исчезла.       Гермиона снова осталась на поляне одна, обдумывая увиденное под аккомпанемент собственного тяжёлого дыхания. Сжав кулак, она спрятала камень в карман.       Ни войти. ни выйти.       Гермиона пошла на север.

***

      Астория понимала, что ей не положено болеть за других Чемпионов, но она не могла не порадоваться про себя, когда Джастин наконец закончил противоядие. А когда он начал отмерять дозы, по его щекам уже текли багровые слёзы.       Его торжествующая улыбка была заразительной. Настолько, что Астории пришлось прикусить губу, чтобы не расплыться в ответной.       Он вытянул пузырёк, блеснув на свету его кроваво-красным содержимым. Прижав склянку к губам, он…       Зеркало обрубило момент, переключив проекцию на убитого единорога. Торжество, насильственно омрачённое смертью.       Напоминание о чудовищных деяниях, совершённых Чемпионами.       Симус словно светился, распластавшись рядом с существом, — серебряная кровь мерцала на его коже. Он лежал на животе, раскинув руки и ноги в позе, которая передавала всё его отчаяние в моменте, когда мышцы предали его.       Брызги и полосы у лужи крови повествовали о его борьбе. На первый взгляд можно было подумать, что волшебник мёртв. Находившаяся поблизости от Астории Беллатриса сыпала ругательствами в зеркало, будто оно могло передать звук на ту сторону. В её визгах — приказ Чемпиону подняться.       Единственными признаками теплившейся в его теле жизни были едва заметные вздымания груди. Короткое, рваное сопение свидетельствовало о том, что дыхание превратилось в борьбу. Скоро его грудная клетка совсем перестанет расширяться.       Симус задохнётся.       Похоже, волшебник и сам это понимал: его покрасневшие глаза безучастно смотрели в никуда.       За отсутствием развлечений зеркало начало удаляться. Когда Симус частично скрылся из виду, его голова дёрнулась.       Астория подавила вздох.       Его отражение резко увеличилось — зеркало приблизилось к телу волшебника.       Его голова дёрнулась во второй раз. И в третий.       В мёртвом взгляде Симуса разгорелось пламя решительности. Как только он начал поворачивать голову, на его шее вздулись вены, а лицо побагровело от напряжения.       Он подставил щёку, прижавшись губами и подбородком к серебряной воде.       Астория крепко сжала руку сестры, пока волшебник льнул к крови.       — Твою же, — выдохнул Блейз. — Конечно, он не будет этого делать.       Глаза Симуса Финнигана, теперь смотревшие точно в зеркало, обещали возмездие.       Он раздвинул губы, проникая взглядом сквозь транслирующую конструкцию прямо в душу Астории.       С последним вздохом он повернулся в очередной раз.       И начал пить.

***

      Гнездо акромантулов оказалось совсем не таким, как когда-то описывали Гарри с Роном. Гермиона взобралась на грязный холм и, спустившись, увидела большое дуплистое дерево, окутанное белой паутиной.       Казалось, она светилась в лунном свете: миллионы нитей сплетались в туннелеподобную структуру у основания дуба.       Гарри рассказывал, что дети Арагога бесшумно спустились с деревьев — засада, в которую они, сами того не подозревая, попали.       Гермиона точно знала, что её ждало.       Акромантулы, по-видимому, тоже, ибо все они предвкушали. Тысячи глаз следили за её спуском в яму, ожидая приземления. Серые и чёрные тела, варьировавшие по размеру от маленьких машинок до больших собак, медленно расступались перед долгожданной гостьей.       Показалось, что где-то неподалёку журчал ручей, но, подойдя ближе, Гермиона поняла, что это шипение, доносившееся из-за клыков существ. Зеркала, следовавшие за ней, оказались оттеснены на вершину холма морем лап, скреплённых липкой сетью.       Видно, но ничего не слышно. Гермиона сочла это хорошим знаком.       Медленно, осторожно она сунула руку в карман. Используя ткань платья как импровизированную перчатку, она вытащила палочку и уронила её на землю.       Капитуляция.       Из-под дерева послышалось низкое урчание, и почва задрожала, когда предводитель акромантулов пробудился ото сна. На поляну ступила чёрная лапа размером со ствол, за ней по пятам последовало ещё три. В глазах цвета полуночи отразилось красное одеяние, придав взгляду кровавый оттенок.       Несмотря на то, что Гермиона знала о грядущем, она всё равно задрожала, когда в поле зрения появилось огромное брюхо. Гарри говорил, что Арагог был размером со слона, но этот…       Этот был настоящим монстром.       Его вытянутые лапы свободно протягивались от одного края поляны до другого. Тело могло посоперничать с телом синего кита. Клыки, вдвое превышавшие её рост, сверкнули, и Гермиона представила, как легко существо могло разрубить её пополам.       — Здравствуй, малютка, — на удивление мелодично пророкотал зверь. Женские нотки сделали его гулкий голос мягче. — Мы думали, что ты придёшь.       Гермиона сглотнула.       — Я пришла просить об услуге, — начала она, пытаясь унять дрожь в голосе.       Монстр наклонился, вжимаясь всем телом в землю, и потянулся ближе к ней.       — Ты пахнешь как Он.       Гермиона не осмеливалась пошевелиться.       Зверь, по-видимому самка, наклонил голову в поразительно похожем на человеческий жесте, изучая её.       — Удивительная ведьмочка, — с любопытством прошипела она, — заключать сделки, о которых не знаешь.       — Мне нужно шесть капель. Это всё, о чём я прошу, — поспешно воскликнула Гермиона, отчаянно пытаясь выровнять дыхание.       — Тебе не нужно. Ты хочешь то, что тебе не принадлежит.       Гермиона увидела собственные расширенные глаза в зрачках существа.       Ни войти. Ни выйти.       — Хорошо, — ответила она, вздёрнув подбородок, и встретила пытливый взгляд акромантула. — Я хочу шесть капель. Назови цену.       Чудовище замурлыкало, извиваясь из стороны в сторону, и Гермиона затаила дыхание.       — Шесть наших капель. За семь твоих, — заявило существо.       Гермиона нахмурилась.       — Зачем вам нужна моя кровь?       — За тем же, зачем и тебе, — просто ответила самка. — Мы ждали очень долго.       — К-как вы узнали, что я приду? — с запинками пробормотала Гермиона, задумавшись, каким образом Пожиратели проинформировали гнездо.       — Паутина нашёптывает секреты. Древние линии беседуют со своими потомками через сушу и море. Я слышу голоса нашей матери, предупреждения, к которым должна прислушаться, — существо склонило голову набок. — Она говорит со мной сейчас.       Гермиона оглядела поляну, увидев то, что только напоминало потомство.       — Где ваша мать? — осторожно спросила она, надеясь, что в засаде не затаился ещё один огромный зверь.       — Она повсюду.       — А отец? — Гермиона уже знала ответ.       Самка враждебно зашипела, и шерсть на её бесконечных лапах, приподнявших её над землёй, вздыбилась.       — В матриархате нет места отцовской линии, — выплюнула она.       — Но отец — Арагог, верно? — продолжала напирать Гермиона, мысленно проклиная себя за любознательность.       — Ты продолжаешь говорить с нами человеческими терминами, — холодно прошипела она. — Мы не люди. Есть только матери и их род.       Гермиона склонила голову.       — Я приношу искренние извинения, мне говорили, что Арагог когда-то правил этим лесом.       Существо фыркнуло, и из его больших жвал раздалось странное клацанье.       — Высокомерный самец. Здесь правит только тьма.       Прикусив язык, Гермиона поборола желание расспросить о жене Арагога, гадая, является ли это чудовище тем самым существом или одной из его дочерей.       В наступившей тишине монстр смягчился и снова опустился на землю.       — Вы похожи, — размышляла она. — Старая и новая. Вторая первая. Понимаю, почему он благоволит тебе. Но ты не она. Нет, ты слишком искусна. Обмануть обманщика, как умно.       Гермиона не понимала, о чём говорит чудовище, и у неё не было времени разгадывать её загадки. Если отбросить эмоции, Гермиона была уверена, что сможет достать необходимый ингредиент.       — У меня заканчивается время, — аккуратно начала она. — Я согласна на сделку. Шесть капель твоего яда за семь капель моей крови.       Существо рассмеялось, и из его брюха раздалось глухое урчание.       — Значит, договорились, — пророкотала самка.       Гермиона медленно запустила руку обратно в карман и вытащила три стеклянных пузырька, которые стащила втайне от Сьюзен.       Зверь не двигался, выжидающе маня своими глазами.       Гермиона шагнула вперёд.       Ни войти. Ни выйти.       Чем дальше она шла, тем спокойнее себя чувствовала. С приближением конца её начало охватывать умиротворение. Когда Гермиона смогла прикоснуться к его острым, как бритва, клыкам, она уже не слышала своего бешеного сердцебиения.       Она поднесла первый флакон к правому клыку, кончик которого с лёгкостью поместился в пузырьке. Из тонкого острия начала вытекать тёмно-зелёная жидкость — две капли упали в пробирку.       Гермиона быстро закупорила первый пузырёк и вытащила второй. Вновь набрала спасительную дозу. К третьему флакону акромантул задрожал. Его лапы царапали горы грязи, словно на него волнами накатывала боль.       Когда Гермиона запечатала последнюю склянку, существо зашипело:       — Нам не следует торговаться с людьми.       — Но я ценю это, — Гермиона выдохнула.       Позади раздался громкий визг. Обернувшись, Гермиона увидела, как несколько отпрысков набросились на одного из своих собратьев и с тошнотворным треском оторвали ему лапы. Остальные карабкались по корчившемуся телу, взбираясь на холм.       — Что они делают? — Гермиона скривилась, испытывая отвращение и заинтригованность.       — Мои дети голодны, — заскрежетало чудовище слабым голосом. — Они жаждут крови.       — Полагаю, я стану их следующей пищей, — отстранённо констатировала Гермиона, смирившись со своей участью.       Монстр рассмеялся.       — О нет, малютка. Они не посмеют.       Гермиона удивлённо вскинула голову.       — Что? Почему?       — Потому что они боятся, — прямо ответил зверь.       Не успела Гермиона раскрыть рот, как существо сделало выпад и обхватило её шею своими клыками.       Она инстинктивно напряглась, ожидая, когда голова падёт с плеч.       — Твоя очередь, — прошипела самка, и её голос отдался вибрацией в позвоночнике Гермионы. Острые клыки на горле начали сжиматься, обжигая кожу вокруг Питона.       — Подожди, — от паники, захлестнувшей нутро, Гермиона едва не задохнулась. — У меня есть вопрос.       Чудовище ослабило хватку и вздохнуло.       — Конечно, есть.       Вынужденная быстро соображать, Гермиона задала первый пришедший в голову вопрос, не понимая, зачем оттягивает неизбежное.       Не понимая, почему монстр вообще разрешил ей это.       — Вы знаете, почему ваш яд — единственное лекарство? — спросила она.       Существо замолчало. Гермиона на секунду даже засомневалась, что оно дышит.       — Это наше наказание, — пробормотала самка.       Паук потянулся левым клыком к её правой щеке. Его кончик, упиравшийся в мягкую плоть, был невероятно горячим. Хотя он ещё не порвал кожу, но Гермиона знала, что даже слабый укол может стать причиной краха.       Убьёт или вылечит — она проиграет.       — Мы живём в муках, яд, дающий жизнь вам, — это яд, что проклинает нас. Он сжигает нашу кровь, разъедает наши клыки.       — Так… так почему вы просто не избавитесь от него? — пролепетала Гермиона; жар вокруг шеи и на щеке становился невыносимым.       Зверь приблизил левый клык к её глазу, блеснув зеленью на кончике.       — Потому что наши тела будут вырабатывать больше, а этот процесс гораздо мучительнее, — объяснила она. — Теперь ты понимаешь, почему мы так тщательно охраняем наш нектар.       Когда существо опустило свой клык обратно на горло Гермионы, соединяя его с другим, ведьма вскинула руку.       — Я… я должна вернуть их! — подобралась она, тряся флаконами в воздухе.       Глаза самки сузились.       — Ты не уйдёшь.       — Знаю, — прохрипела Гермиона.       Мысленно извинившись перед эльфийкой, Гермиона сделала глубокий вдох.       — Винки! — закричала она.       В ту же секунду в лесу появилась домовиха, прижавшая к себе большие уши при виде монстра.       — Отнеси остальным! — протараторила Гермиона, сунув флаконы в руку эльфийки, прежде чем та успела исчезнуть. — Быстрее! Не возвращайся сюда…       Винки исчезла в мгновение ока.       От облегчения у Гермионы подогнулись колени. Она сделала это. Она спасла их.       Левую сторону шеи пронзило жжение.       Свобода.       Гермиона ждала конца.       Свободна. Я свободна.       По горлу потекла капелька жидкости.       — Хочешь послушать историю? — пророкотал зверь, прогорклое дыхание которого всколыхнуло её ресницы.       Гермиона закрыла глаза.       — Давным-давно жила-была ведьма. Мастер алхимии. Учёная. Почитаемая среди себе подобных. Но она не была удовлетворена. Никогда не была удовлетворена. Видишь ли, она была бесплодна, но жаждала ребёнка, рождённого от её крови. Не потому, что хотела стать матерью, а потому, что хотела наследие. Эгоистичное продолжение самой себя. Она не могла родить от плоти, поэтому пыталась родить от своего котла. Долгие годы она трудилась как раб, чтобы стать своей создательницей, пока наконец не добилась положительного результата.       Существо замолчало.       — Ну? — прошипело оно. — Ты не собираешься спросить как?       Гермиона сглотнула, удивляясь, что язык ещё ворочался.       — Как? — выдавила она.       — Кровь, — выдохнул монстр. — Кровь ребёнка. Тысячи и тысячи неудачных экспериментов ради создания идеального отвара. Она закопала его под землёй и ждала, пока её ребёнок вырастет. Но она не была удовлетворена. Никогда-никогда не была удовлетворена. Продолжения самой себя оказалось недостаточно, она хотела стать собой. Перенести свою жизненную силу в младенца с помощью магии крови и снова жить в новом теле. Овладеть смертью.       Голос чудовища стал возбуждённым.       — Но ребёнок родился неправильным. Деформированным. Восемь глаз и восемь ног, горячий на ощупь и орущий в состоянии агонии. Ребёнок умер через несколько минут, а земля, из которой он появился, начала прорастать. По округам, подобно раку, распространился кроваво-красный гриб. Некоторые говорят, что это души детей, которых она убила, — ядовитое напоминание для людей, которые продавали своих отпрысков ведьме за мелкую монету.       Существо замолчало, выжидающе взирая на Гермиону.       — А ведьма? — просипела Гермиона. — Что с ней случилось?       — О, у неё было много-много детей. Детей, созданных в точности по её образу и подобию. С такой же жаждой крови и эгоистичной жадностью. Она присматривает за всеми своими детьми и за детьми своих детей, и за всеми последующими поколениями. Неразрывная связь с каждым. Видит то, что видят они. Чувствует то, что чувствуют они. Никогда не покидает своего последнего творения.       Зверь закончил рассказ шипением, ослабив хватку. Гермиона рухнула на колени, набирая полные лёгкие воздуха.       — Готово, — объявила самка.       Гермиона схватилась за шею, обнаружив, что кровь на шее уже начала сворачиваться. Она уставилась на гигантского акромантула, не улавливая, что произошло. Понимая важность, но не в силах сформулировать причину.       — Яд… — закашлялась Гермиона. — Ты…       — Наш договор был о шести каплях, малютка, — прошипела она. — Ни больше. Ни меньше. Ты брала справа, поэтому я брала правым. В твоей крови нет яда.       Гермиона смотрела на существо, которое уже начало плести одеяльце из нитей. Невероятно осторожно самка поднесла передние лапы к своему клыку, аккуратно вытерла маленькое блестящее пятнышко крови и плотно завернула его.       Освободившись от следов крови, акромантул начал рыть яму и, аккуратно поместив в неё свёрток, засыпал его землёй.       Гермиона, не веря своим глазам, проследила, как зверь, словно защищая драгоценность, всем телом опустился на потревоженную землю.       — Спасибо, — выдохнул паук.       Гермиона нахмурилась.       — Это всё?       — Да, это всё. Теперь можешь идти.       Гермиона не двинулась с места. Она не планировала ничего после этой встречи. Всё должно было закончиться здесь.       Она должна была стать свободной.       Существо подняло взгляд, будучи раздражённым тем, что она злоупотребляет гостеприимством.       — Спасибо за подарок, — медленно повторила она.       И, подумав пару секунд, добавила:       — И за угощение.       — Угощение?       — Маленькая закуска, которую ты нам привела, — пророкотала самка.       На Гермиону обрушилась лавина ужаса.       — К-какая закуска? — выдохнула она, чувствуя стук крови в ушах.       Чудовище обнажило клыки, и его глаза заблестели в подобии усмешки.       — В зелёном.       Гермиона вскочила, оглядываясь по сторонам. Пауки исчезли. Поляна была пуста.       Поляна была пуста.       Зверь повернул голову к вершине холма, указывая куда-то за пределы видимости Гермионы.       — Что последовала за тобой сюда.       Весь воздух покинул лёгкие Гермионы.       Сьюзен.       Монстр расхохотался.       — Сьюзен! — закричала Гермиона, срываясь на бег.

***

      В зале для просмотра воцарилась тишина: все взгляды были прикованы к Чемпионам, проецируемым через зеркало.       — Где Гермиона? — судорожно оглядывая комнату, потребовал ответа Рон Уизли, как только ворвался в двери.       В руке он держал маленький золотой флакон.       Слёзы феникса.       Астория не могла поверить, что он нашёл их.       — Я думала, она с тобой? — вопросом на вопрос ответила Чжоу.       — Нет, — выдавил из себя он, побледнев. — Нет, она была здесь!       Деннис оглядел комнату.       — Кто-нибудь видел Сьюзен?       Чемпионы переглянулись. Ни одной из ведьм здесь не было.       Деревянные стулья загрохотали по полу от неконтролируемой вспышки.       — Обыскать лес! — рявкнул Рон.       — Ты думаешь, они…       — Нет. Нет, они…       — Блядь! — прорычал Деннис.       Рон в слепом приступе ярости саданул кулаком по зеркалу, уничтожая возможность наблюдения. Сцена сменилась лицами Джорджа и Невилла, которые неслись в сторону суматохи.       — Где Луна? — закричал Рон.       — Она пошла за Симусом, — ответила Парвати.       Рон застонал.       — Чёрт. Сука! Сколько у нас времени?       Падма взмахнула палочкой, показав часы.       Тридцать четыре минуты.       — Все, вперёд! — Рон шмыгнул носом. — Мы должны…       — Нет! — взвизгнула Джинни, сев. Ладонью она стёрла выступивший на лбу пот. — Это слишком опасно!       — Они там умрут…       — Они уже мертвы! — заорал Джастин.       Все взгляды устремились на целителя.       — Слёзы феникса… — Деннис покачал головой.       — Ни черта не сработают, — на выдохе прохрипел Джастин. — Она солгала, ясно? Гермиона солгала. Другого лекарства нет.       Деннис рухнул на колени, зажмурив заслезившиеся глаза.       Взгляд Рона похолодел.       — Ты убил их. Ты, тупой урод, ты убил их всех!       Джастин кивнул. Остатки крови окрасили его слёзы в розовый цвет.       — Может… быть, — запнулся он. — Но я спас остальных.

***

      Луна Лавгуд, не сбавляя шага, мчалась через тёмный лес.       Она была уже на полпути к пункту, когда увидела впереди какое-то мерцание.       Поначалу она подумала, что нашла убитого единорога, но окружающая местность не соответствовала той точке, где должно было лежать его тело.       Мерцание двигалось, сопровождая шаги хрустом веток.       При приближении от него начало сквозить тьмой — чёрная аура резко контрастировала с серебряной формой.       Луна узнала эти очертания.       Она резко остановилась, не желая подтверждать то, что уже знала.       Он прихрамывал, но в его походке чувствовалась гордость, словно он достиг чего-то выдающегося.       Словно он не просто проклял свою душу.       — Ох, Симус, — прошептала Луна. — Что ты наделал?       Симус Финниган вонзился в неё взглядом в ответ, открывая половину лица, что была залита серебром. Сторона, не тронутая кровью, страшно обвисла, являя собой воплощение кошмаров.       Он сделал ещё несколько шагов к ней, волоча за собой левую ногу. Вблизи Луна разглядела, что один его глаз полностью окрасился серебром, будто кровь поглотила всю радужную оболочку.       Волшебник холодно улыбнулся, сверкнув в ночи серебряными зубами.       — Я выжил.

***

      Сьюзен. Сьюзен. Сьюзен.       Вылетев с поляны, Гермиона помчалась вверх по склону и, продираясь сквозь грязь, за которую цеплялась пальцами, отчаянно вскарабкалась на вершину.       — Сьюзен!       Заметив впереди кучу дёргающихся лап, Гермиона бросилась к рою акромантулов.       — Сьюзен!       Гермиона полезла в карман за палочкой, но нужный предмет не нашла. Вместо неё она вытащила бесполезный камень, зверея от злости.       Заметив проблеск зелёной ткани, Гермиона взмахнула рукой и отчаянно закричала:       — Бомбарда!       Магия вырвалась из пальцев, взрывая землю под лапами существ. Гермиона проскочила сквозь образовавшуюся брешь, бросившись к тому месту, где видела платье Сьюзен.       Слева раздался крик.       — Гермиона!       Она обернулась на звук. Акромантулы сорвались прочь с её пути, когда она принялась расчищать себе путь одними руками.       Её невербальный и беспалочковый инцизусдимидиум прокладывал дорожку из тел и крови.       — Гермиона! — закричала Сьюзен.       Гермиона взревела, и из ладоней вырвалась волна инея, замораживая окольцовывающих её существ. Ещё одним инцизусдимидиумом она расщепила пауков, перепрыгивая через заледеневшие осколки.       Повернувшись, Гермиона чуть было не свалилась на колени.       К ней бежала Сьюзен, поддерживая развевавшееся зелёное платье, и тянула руку.       — Гермиона…       — Сьюзен! — выкрикнула Гермиона, наколдовывая новую вспышку инея, которую отправила в приближающихся пауков. Она схватила пальцы Боунс, потянув ведьму за собой.       Магия пела в её венах, в её крови. Прилив силы побуждал Гермиону бежать быстрее.       Крепко сжав ладонь Сьюзен, Гермиона помчалась к замку.       — Бежим, бежим, бежим, бежим, бежим, бежим!       Они пробирались сквозь заросли и колючие кустарники, измазываясь в грязи.       — Гермиона, подожди…       — Не останавливайся! — Гермиона тяжело дышала, не обращая внимания на жжение от веток, рвавших её платье и царапавших кожу.       — Гермиона…       — Мы справимся! — не дослушала она, призывая себя быстрее перебирать ногами.       Гермиона не видела акромантулов, но знала, что они не отстают.       — Гермиона!       — Мы сможем оторваться! — пообещала она. — Ещё немного.       — Гермиона, их нет!       Гермиона оглянулась и увидела лишь пустой лес. Ноги подкосились, и она рухнула.       Сьюзен полетела вниз вместе с ней, продолжая крепко сжимать её руку.       Гермиона с грохотом приземлилась на траву, и чёрный камень выпал из её ладони.       Сьюзен исчезла.