Ты у меня в крови, словно святое вино

      Когда она заглушила мотор и выбралась из машины, хрустя ботинками по заснеженной лужайке, конечности будто бы двигались сами по себе.       Подгоняемая адреналином, Макс вскарабкалась по руке огромного деревянного снеговика, служившего украшением, и как ни в чем не бывало взобралась на низкую боковую крышу. По скользкой черепице она прокралась к освещённому окну и тихонько постучала по стеклу тыльной стороной костяшек пальцев.       Она не была уверена в том, что это именно его окно, но каким-то образом чувствовала. Если она ошиблась, будет чертовски неловко.       Спустя несколько секунд занавеска отодвинулась, и она увидела удивлённое лицо Майка. Когда он понял, что это она, глаза его расширились, и он поспешил открыть окно, протягивая руки, чтобы помочь ей забраться внутрь.       — Какого черта, Макс? — зашипел он. — Иди сюда.       Как только она поднялась на ноги и оказалась перед ним, он встревоженно оглядел ее.       — Господи, вся дрожишь, — он начал растирать её плечи.       Макс пребывала в недоумении несколько секунд, пока не поняла, что он был прав. Она даже не чувствовала холод, но когда посмотрела вниз, то осознала, что на ней лишь тонкая ночная рубашка с длинными рукавами и старые пижамные шорты; босые ноги засунуты в кеды, обнажённая кожа на них покраснела от холода.       — О чем ты вообще думала?!       — Прости, я не знала, куда ещё пойти. Нил… — она тяжело сглотнула, образы снова промелькнули в голове, и она усилием воли остановила подступающие к глазам слезы.       Майк нахмурился ещё сильнее, держа её на расстоянии вытянутой руки, его глаза блуждали по её лицу и телу.       — Отчим? Он ударил тебя?       Макс покачала головой, рассматривая тускло освещённую комнату. Прежде ей не приходилось бывать в его спальне. Впрочем, она была такой задротской, как и ожидалось. Не то чтобы она часто представляла его комнату…       Черт, её тело словно вибрировало от избытка энергии. Энергии, которую срочно нужно было пустить.       — Тебе налить воды или…       Макс поцеловала его до того, как он смог завершить предложение. Она встала на носочки, обхватила руками его лицо и прижалась всем телом к нему, забирая его тепло.       — Макс, ты уверена, что хочешь этого сейчас? — прохрипел он в перерыве от её требовательных поцелуев.       Она удержала его голову на месте, не позволяя отстраниться.       — Да, мне нужно, — непоколебимо заявила она. И добавила чуть тише. — Пожалуйста, Майк.       Как она уже успела понять в начале их отношений, когда дело касалось Майка, она не гнушалась просить.       Секунды тянулись, глаза его метались по её лицу, настороженно разглядывая. Она смотрела на него умоляюще, так, чтобы он понял, как она в этом нуждалась. Должно быть, тактика сработала, потому что он осторожно возобновил поцелуй и теперь был более мягок. Он начал подталкивать Макс, пока ее колени не коснулись кровати. До Макс не сразу дошло, что сексом в кровати они ещё не занимались.       Она думала, что он будет действовать быстро и агрессивно, как обычно, но вместо этого Майк медленно стягивал с неё одежду, по одной вещи, мучительно нежно и почти благоговейно.       Сначала он снял с неё рубашку, и она подняла руки, чтобы помочь ему. Потом спустил с ног шорты, избавив её и от кед. Всё это время она не сводила взгляда с его груди, не будучи уверенной в том, что готова к тому, что увидит в его глазах, когда они столкнутся взглядами.       Ей пришлось подавить дрожь, когда он просунул палец под бретельку бюстгальтера и стянул её с плеча, повторил то же самое с другой стороны, а затем протянул руку, чтобы расстегнуть застёжку. Пальцы его оставляли горячие следы везде, куда бы ни притронулись. Он нежно потянул ее бюстгальтер, и тот, скатившись по ее рукам, упал на пол, оставив Макс лишь в серых хлопковых трусах.       Он отошёл, и его глаза впились в неё с пылающей силой.       Впервые за всё время с ним Макс испытывала неловкость, и всё же заставила себя держать руки на талии, борясь с желанием прикрыться, и вместо этого сосредоточила внимание на нем.       Он уже был в обычной футболке и клетчатых боксёрах, поэтому она провела руками по его спине, а затем просунула их под футболку, чтобы провести уже ногтями. Он резко вздохнул, и от ее прикосновения по коже побежали мурашки. Она медленно взялась за подол футболки, приподняла и стянула ее с тела Майка.       Когда на них осталось только нижнее белье, Майк подошёл ближе и провёл ладонью по её спине, снова целуя и опуская Макс на матрас.       Он обращался с ней так, будто она была хрупкой, будто бы сделанной из стекла, и Макс не знала, нравилось ей это или нет.       Она инстинктивно хотела было взять контроль над ситуацией — укусить его за шею, повернуть их местами и превратить все в нечто более привычное, — но она вымоталась, больше морально, чем физически, и всё, чего она сейчас хотела, — просто наслаждаться и позволять ему управлять темпом.       Она обхватила руками его шею, когда он навис над ней, нежно прикусывая сначала верхнюю, а потом нижнюю губу. Запутавшись одной рукой в его волосах, она провела другой по его лицу: кончиками пальцев по щеке, большим пальцем по уголку рта, где он касался её.       Его твёрдый член прижался к её животу, и он простонал в поцелуй, когда она приподняла бедра навстречу. Он оторвался от неё и, пригнувшись, начал ласкать её соски, заставив её выгнуться дугой навстречу его тёплым, талантливым губам.       Но когда он стал спускаться поцелуями ниже, Макс крепче вцепилась в его волосы и вернула его обратно к своему лицу.       — Просто трахни меня.       Майк нахмурился.       — Но…       — Ну давай же.       Он снова окинул её изучающим взглядом, но спустя секунду кивнул, встал и подошёл к тумбочке, а затем снял боксёры. Достал из верхнего ящика упаковку презервативов и разорвал один. Пока он надевал его, Макс сняла свои трусы.       Когда он снова оказался сверху, она вдруг поняла, что они впервые друг с другом были полностью раздеты.       В мягком свете настольной лампы его тело, длинное, бледное и худощавое, выглядело превосходно, подумала она, когда ноги машинально раздвинулись, чтобы освободить ему место. Обычно они так торопились, что просто отодвигали одежду и белье в случае, если им понадобится резко остановиться.       Нерешительное прикосновение члена к её входу вернуло Макс в настоящее.       Она снова зарылась пальцами в отросшие волосы на его затылке и с силой сжала.       — Скажи, что ты меня хочешь.       — Я хочу тебя, — прошептал он, мятное дыхание коснулось её губ, когда он начал опускать бедра.       Мир вокруг них перестал существовать, как только она зажмурила глаза, шипя от обжигающего ощущения, когда он вошёл в неё. Его член ощущался в ней даже больше, чем обычно. Но она все ещё была недостаточно мокрой, поэтому было немного больно. Этого-то Макс и хотела.       Ей нужно было почувствовать это и извлечь из этого всё возможное.       Макс почувствовала, что Майк остановился. Она открыла глаза и увидела, что Майк разглядывает её, брови его были беспокойно нахмурены, поэтому она откинула волосы с его лба и снова поцеловала его, давая понять, что всё хорошо. Она провела языком по его нёбу, а кончиками пальцев прошлась по позвоночнику и острым углам лопаток, когда он приподнялся над ней, и мышцы его задрожали от необходимости удерживать себя неподвижно.       Макс приподняла бедра, подтянув колени к телу, и впустила его глубже, отчего он низко простонал. Он разорвал поцелуй и прижался лбом к её лбу, тяжело дыша. Когда он полностью вошёл в неё, она заёрзала под ним, побуждая его двигаться. Он размеренно двигался, и боль постепенно уступала место уже знакомому наслаждению.       Но теперь они не просто доставляли друг другу удовольствие.       В этот раз никто никого не кусал и не дёргал за волосы, не было ни грязных разговоров, ни язвительных замечаний, ни обычной борьбы за власть — только нежные прикосновения, тяжёлое дыхание и тихое поскрипывание кроватного каркаса.       Через минуту она открыла глаза и увидела, что он тоже на неё смотрел. Обычно, когда они занимались сексом на диване или в его машине, она была сверху; или же он был позади, нагибая её, и она могла сосредоточиться на подступающем приступе удовольствия.       Но сейчас он был прямо над ней, приковывая её взглядом карих глаз и будто бы вглядываясь в самую душу. Макс могла поклясться, что сердце замерло на несколько долгих секунд, а то, как он пламенно на неё смотрел, вызывало дрожь по всему телу.       Майк наклонился, чтобы снова поцеловать её — на этот раз в щеку, висок, линию челюсти. Его дыхание было горячим и прерывистым, и он продолжал входить в нее в нежном, сводящем с ума ритме, словно хотел растянуть этот момент как можно дольше.       Между ними была интимность, и Макс с удивлением почувствовала себя уязвимой и обнажённой во всех смыслах. Она слишком хорошо слышала биение собственного сердца. Они занимались сексом уже несколько недель, но в этот раз все было по-другому.       Ощущалось иначе. Значительнее.       И это открытие стало таким неожиданным, что она уже готова была попросить его остановиться и развернуть её, но тут он вошёл в неё под другим углом, так, что она забыла собственное имя и едва не прокусила губу, чтобы не вскрикнуть.       Она подстроилась под его движения, и теперь он скользил внутри неё без сопротивления. Каждый толчок доставал до точки, которая заставляла невидимую пружину сжиматься в глубине её таза, и она была почти потрясена тем, что каждый раз при этом из её горла вырывалось отчаянное хныканье. Как вообще с ним могло быть всегда так потрясающе?       Она переместила руку с его спины на одну из металлических планок изголовья.       Ноги сильнее обхватили его талию, и он опустился ниже, вдавливая её в матрас. Макс чувствовала себя комфортно под весом его тела. На своём месте. С каждым движением бедер он прижимался к её клитору, заставляя глубинное напряжение нарастать ещё сильнее.       Майк тяжело дышал ей в ухо, по большей части выстанывая что-то бессвязное, но и её имя тоже. Каждый раз, когда он произносил его, по позвоночнику пробегала горячая волна, а безумный прилив энергии кружился вокруг её и без того затуманенной головы.       Это было невыносимо. Это было кошмарно. И это было лучшее, что она когда-либо испытывала.       Ещё несколько долгих, глубоких толчков — и она разлетелась на кусочки. Тело обвилось вокруг его тела — руки и ноги напряглись. Она приподняла голову, чтобы впиться зубами в область, где его шея соединялась с плечом. Дыхание вырывалось из неё с резкими вздрагивающими вздохами, исступление разливалось по всему её телу подобно лаве, унося её очень далеко от Хоукинса и того ужаса, которым был наполнен её дом. Разум её превратился в красивый чистый лист.       Краем сознания она чувствовала, что Майк тоже близок к оргазму. Она уже знала признаки — низкий, протяжный стон вырывался из его груди, мышцы живота напрягались, а движения его бёдер становились более резкими по мере того, как он тоже погружался в пучину удовольствия.       Он замер внутри неё и опустился лбом на подушку, неглубоко дыша.       Они лежали, прижавшись друг к другу; тела их переплетались. Когда они начали приходить в себя, Макс поняла, что не хочет, чтобы он уходил, но через минуту он выдохнул и перекатился через неё. Макс сжала бедра, пытаясь продлить наслаждение после оргазма, все ещё слабо пульсирующее между ними.       Майк поднялся, чтобы выкинуть презерватив и надеть боксёры, а она подняла голову и посмотрела в окно. Начался снегопад — толстые, белые хлопья вихрились на фоне полуночного неба. Крайне непривлекательной казалась мысль о возвращении на улицу, когда ей было так тепло и уютно в его постели.       — Я останусь? — спросила она, не успев даже подумать о том, насколько жалким и навязчивым был её вопрос, полностью пересекающий границы этих случайных встреч.       Она услышала, как он сглотнул, находясь в противоположном конце комнаты.       — Конечно. Я пока в ванную.       Он мягко прикрыл за собой дверь, и Макс посмотрела сначала на скомканную на полу одежду, а затем на своё обнажённое тело. Когда она пришла, на Майке были лишь футболка с боксёрами, значит, он обычно в них и спал. Она решила, что поступит так же.       Надев нижнее белье и рубашку с длинным рукавом, она нырнула под клетчатый плед. Перекатилась лицом к стене за мгновение до того, как он вернулся в комнату. Видеть жалостливый взгляд, который почти наверняка присутствовал на его лице, она не хотела.       Матрас прогнулся, когда он забрался в кровать и, наклонившись, выключил настольную лампу, погрузив комнату в полную темноту. Майк неловко лежал рядом с ней, явно не зная, стоит ли ему что-то сделать. Подушка была только одна, поэтому и лежали они вплотную, так, что ощущали тепло, исходящее от тел друг друга.       Нетерпеливо вздохнув, Макс потянулась назад и взяла его за руку, перекинув её через свою талию. Не было смысла вести себя так, будто пятью минутами ранее он не был в ней по самые яйца.       Майк напрягся, его рука замерла над её животом, но она подалась назад, прижавшись к нему, и он тут же расслабился, защитным жестом обвив её талию. Оба почувствовали интимность прикосновения, которое впервые не было прелюдией к сексу.       Было очень приятно — чувствовать, как его грудь прижимается к её спине при каждом глубоком, равномерном вдохе, как мягкие фланелевые простыни обнимают её кожу, как шумит печь и тёплый воздух циркулирует через вентиляционные отверстия. Безумно приятно.       И перед тем, как провалиться в сон — быстрее, чем обычно, — Макс подумала, что совсем не помнит о том, что же привело её в его комнату.

***

      Макс проснулась, не открывая глаз и пытаясь остаться в блаженном пространстве между сном и реальностью как можно дольше.       Ей снился день, который они с родителями провели на пляже, когда ей было шесть. Это воспоминание было одним из немногих — тогда они действительно ладили друг с другом. Вдоволь накупавшись, она уснула между родителями, на банном полотенце, свернувшись калачиком и ощущая в пальцах песок, а в волосах — морскую соль.       Засыпая, она слышала, как они шепчутся: папа в шутку флиртовал, а мама посмеивалась и беззлобно на него ругалась. В дальнейшем Макс уже не могла назвать свою семью счастливой.       Этот сон она видела довольно часто. Заканчивался он так: отец превращался в чайку и улетал, а после этого усатая акула, подозрительно напоминающая Нила, зубами затаскивала маму в океан. Макс просыпалась в холодном поту, пытаясь восстановить дыхание и прийти в себя.       В этот же раз сон просто рассеялся, оставив после себя приятное чувство удовлетворения, когда она проснулась. Даже кровать казалась мягче, чем обычно. Не было ни жёстких пружин, впивающихся в бока, ни вмятин, от которых потом болела спина.       Она почувствовала, что голова покоится не на привычной жёсткой подушке, а на твёрдой, тёплой груди Майка — щекой она придиралась к мягкой ткани его рубашки и слышала ровное и уверенное сердцебиение. Нога её была перекинута через его бедро, а твёрдость, с которой она была уже хорошо знакома, упиралась во внутреннюю поверхность её бедра.       Она понадеялась, что не обслюнявила его во сне.       По дыханию Макс поняла, что он уже проснулся и… играет с её волосами, что ли? Она едва чувствовала прикосновения, но была уверена, что рукой, закинутой ей на спину, он лениво накручивает кончики её волос на пальцы.       От такого непринуждённого, ласкового прикосновения она почувствовала панику, нарастающую внутри живота, но всё же не стала на этом зацикливаться и просто позволила себе наслаждаться тем, как идеально сливаются их тела, ещё пять секунд. Затем она открыла глаза и, повернув шею, увидела, что он уже на неё смотрит.       Позади себя она почувствовала, как его рука дёрнулась, выронив прядь волос, которую он до этого накручивал.       — Эй.       — Эй, — она моргнула. Господи, как мило он выглядит, когда кудри его растрёпаны. Чёрт побери.       Будучи очень близко, она смогла разглядеть едва заметную тень темной щетины на его подбородке и верхней губе. Её было недостаточно, чтобы отрастить бороду или усы, но достаточно, чтобы ему приходилось бриться.       Она задалась вопросом, когда это произошло. Когда они встретились впервые два года назад, оба были детьми.       — Можешь выбраться через дверь, если хочешь, все равно все ещё спят, — мягко сказал Майк.       Как бы ей ни хотелось задержаться подольше и ощутить, как колется его щетина, пришлось признать — он был прав: ей действительно надо было уйти до того, как кто-то проснётся. К тому же она чувствовала дискомфорт между ног — вовсе не неприятное напоминание о прошедшей ночи.       Макс нехотя села на кровать и отодвинулась от него.       — Да, ты прав, — вздохнула она, проведя рукой по спутанным волосам.       Рассеянная, она задумалась о том, должна ли чувствовать неловкость, проснувшись в его объятиях. Потому что она чувствовала себя как угодно, только не неловко. В голове будто бы зазвенели тревожные звоночки, но сразу же отошли на второй план, приглушенные и незначительные.       Он тоже сел на край кровати, вежливо отвернувшись, пока она одевалась.       И тут смущение взяло верх — ведь прошлой ночью она просто появилась на его подоконнике будто сумасшедшая. Они не должны были быть жилетками друг для друга, но Майк, казалось, не возражал. В глубине души она ожидала, что он начнёт поддразнивать её за такой всплеск эмоций, но также и понимала, что он бы так не поступил. Не тогда, когда ситуация была серьёзной.       Она последовала за ним к двери спальни и чуть не столкнулась с ним, когда он вдруг остановился, держа руку на дверной ручке.       Он прочистил горло.       — Если ещё захочешь поговорить о чем-нибудь… ну там о семье или чем-то ещё, я рядом.       — Спасибо, — её лицо расплылось в небольшой улыбке, а внутри груди разлилось тепло.       Они без происшествий спустились по лестнице, и он достал из шкафа в прихожей старое зимнее пальто, чтобы она могла накинуть его поверх своей лёгкой пижамы. Макс застегнула молнию до самого подбородка, стараясь не обращать внимания на приятный запах. Ей приходилось сдерживаться, чтобы не зарыться носом в шерсть и не вдохнуть запах полной грудью, — тогда она бы точно была похожа на пациентку психбольницы.       Майк отпёр и открыл дверь, впустив в прихожую бледно-голубые лучи рассвета и холодный воздух.       Он скрестил руки на груди и прислонился к дверной раме, смотря на неё. Взгляд его был удивительно ласковым. Она сжала кулаки под слишком длинными рукавами, уверенная, что выглядит до смешного нелепо с голыми ногами, торчащими из-под его объёмной куртки.       — Что ж, увидимся уже в новом году? — спросил он, голос едва превышал шёпот.       Макс кивнула.       — Пока, Уиллер.       Поддавшись непонятному порыву, она приблизилась и поцеловала его в уголок рта, задержав поцелуй настолько, что у него перехватило дыхание, а затем повернулась и шагнула через порог в морозное зимнее утро.       Она засунула руки в глубокие карманы пальто и поспешила к машине, надеясь, что он не заметил румянца, разливающегося по её щекам.