animals

      Они куски дерьма.       Не люди — дикари, одержимые своими животными инстинктами, желаниями, коих нельзя допускать в общество. Они убийцы, звери в человеческом обличии, и Аки зря пытался приручить их. Результат ушёл вместе с ним — зверь с бензопилой в башке прикончил его.       Аки был стимулом оставаться человеком.       Теперь стимула нет: весь прогресс был потерян в стенах квартиры, где они только и делали что зверствовали, убивали себя, калечили и сношались, грызя друг-другу глотки в порывах животной страсти и добавляли масло в огонь — запивали алкоголем все таблетки, найденные у Хаякавы дома. Они не пытались. Они не старались. Они не смогли. Окончательно сдались.       Кишибе следовало окончить их жизни ещё на кладбище, вырвав этим животным сердца и раздавив ботинком; размазать органы по затоптанной дьяволами земле. Он должен был это сделать. Должен. Но не сделал, потому что такое же животное; бешенный пёс, привязавшийся к двух выродкам. Он должен был убить их. Должен был убить их. Должен был убить их. Должен был убить их.       Должен был убить их. Old fuck must kill them both, before they will kill somebody else. ***       За окном идёт сильный дождь.       Он стучит по перегородке балкона, стекая с металлических балок на бетонный пол. Сегодня пошла первая неделя их, с Пауэр, житья без Аки. Они всё проебали.       Денджи лежит на футоне неподвижно, почти не двигая конечностями, пока девушка рядом, приложившись на его грудь, сопит во сне. Оба голые — очередное доказательство их звериной натуры. Без Аки они не справятся. Не смогут жить нормально. Будут предаваться инстинктам. Они продолжат убивать и насиловать себя.       Денджи тяжело вздыхает. Пауэр продолжает сопеть. Телефон всё никак не может заткнуться.       Скорее всего — это Макима-сан или Кишибе. Он не хочет отвечать не той ни другому. Не хочет вставать. Не хочет что-либо делать. Его жизнь снова идёт под откос, и как всегда — Денджи позволяет этому происходить. Позволяет это делать Пауэр. Человек-Бензопила побеждает самого себя, окунаясь в дерьмо глубже прежнего. Что скажет Макима, если увидит его таким? Скажет ему перестать хандрить? Сумеет ли он сказать «да» или «гав»? Слишком много вопросов на которые отвечать не хочется.       Пауэр делает очередное движение и кривится, прижимаясь к истерзанной груди Денджи сильнее. Неудивительно: их марафон взаимной экзекуции оставил на них много шрамов, гематом, вывихнутых суставов и литры крови. Кровь во внутренней части бёдер Пауэр. Кровь из истерзанных запястьях Денджи. Кровь повсюду.       Вырванный клок розовых волос тоже в крови. Она же на соломенной голове.       Комната пропахла ею.       Телефонные звонки не прекращаются. Пауэр прижимается к нему сильнее, тыкая рожками в подбородок. Денджи даёт пустые обещания себе и ей, что они исправятся.