«— Команда?
— Команда!»
О. Громыко «Космопсихолухи».
То ли выбежав, то ли выпрыгнув, а может, и вовсе выкатившись колобком, хорошо ещё, что не шерстяным, во двор, я убедилась, что все «наши», или «мои», были здесь, рядом со мной. А значит, волноваться не стоило.
Ну, относительно, — хотя бы все были рядом; Фарвил стоял, застёгивая свою мантию, а безымянный пленник Эмбри, казалось, видел вообще что-то своё, доступное только ему, да и вообще, сон наяву и с открытыми глазами досматривал. Хотя бы он не остался
один дома один в том месте, которое могло запросто стать для нас смертельной ловушкой, — и то хорошо.
Потому что — я совершенно не хотела, чтобы он умер или погиб, кем и каким бы он ни был. Пусть даже когда-то он и сделал что-то не особенно хорошее, но быть запертым в собственном разуме — это должно быть ужасно. И такое лечат не скотским отношением, не исключением из хоть какого, но общества — и не смертью.
А что не хорошо, как не то, что не совсем уж плохо?
Надо было ещё освободить некроманта, по-прежнему запертого в «летней кухне»; конечно, это было не самым лучшим решением — запереть его там…
Но что ещё можно было сделать? Отпустить на свободу? Ага, а потом гадать, когда он найдёт блокнот, в который записывал все обиды, нанесённые ему Машенькой, и придёт отомстить, прежде чем простить, оптом — и окончательно и бесповоротно. Или — вообще, придёт с друзьями.
Так что живи и оглядывайся, Маша, а лучше — так вообще и оставайся в звериной шкуре, чтобы радовать своего эльфа шелковистой и здоровой шерстью, умными глазами и доброжелательным оскалом. Ну, и чтобы реакция и чутьё были на высоте.
Жаль только, сохранность интеллекта, а потом и поведение сильно пострадают, — да и вообще, не факт, что я так уж сильно понравилась бы Фарвилу в качестве лохматой образины, которая ведёт себя, как дрессированная собачка.
Да и вообще, невес… подруга, которая из, возможно, не самой умной девушки превратится в наконец-то действительно умную псинку. Да нет, ну нафиг, ну нафиг.
Я представила себе, как хожу не на двух ногах, а на задних лапах, потеряв дар речи, пытаюсь изъясняться знаками для глухонемых, и держу кружку двумя лапами, — и содрогнулась. И мысленно плюнула. Чёртов некромант, вот что вытворяет!
«А пока ты злишься на своего некроманта за то, что он вообще-то и не делал, он там сейчас сгорит заживо. — укоризненно буркнул внутренний голос — Может, станешь уже человеком — и выпустишь его? А то и его ужасная смерть будет на твоей волчьей совести, и бояться будет уже некого. Подумаешь, от страха перед одним-единственным некромагом решила блох в своей шкуре разводить!»
«А ещё — некроманты отлично выводятся из строя картошкой.» — подбодрил меня внутренний голос, когда я торопливо открывала тяжёлую дверь, за которой уже не было слышно разрядов молнии.
Кажется, я успела как нельзя вовремя: внутри уже вовсю полыхал пожар, или мне это только так казалось? Нестерпимый жар дыхнул мне в лицо, будо я слишком близко подошла к жарко растопленной печи, — такой, что на полу, казалось, можно было эту самую картошку жарить. Или запекать.
К счастью и моему большому облегчению, из горящего помещения не доносились ни ужасные крики нестерпимой, нечеловеческой боли, ни характерный, уже печально знакомый по дороге от Ривервуда в Вайтран, запах горелой плоти.
«А я всё-таки не монстр… — обморочно подумала я, сглатывая без конца накатывающую слюну и подавляя рвотные рефлексы — Потому что вот такая «картошка с мясом», зажаренные на костре или запечённые, мне уже сейчас будут в кошмарах сниться. Да я вегетарианкой стану, только бы нам выжить! Да я… да я… Да я теперь только траву буду есть, даже в волчьей форме!
Значит, я всё-таки не зверь. Я просто волк, всего лишь вервольф, но не зверь же какой-то!»
— Эй, ты где? — крикнула я, старательно дыша ртом и убеждая себя, вернее, свой желудок, не бояться. — Выходи, сгоришь же! А ну давай на выход!
Хорошая же я должна быть… Непонятного происхождения, объект заговоров и секретов, пришла не сразу, а когда здесь уже дышать нечем, — а если я ещё и картинно проблююсь, эффектно стоя в горящем дверном проёме…
Нет, меня всё-таки сюда Клавикус Вайл послал, принц сделок и договоров, а не Шеогорат, принц безумия!
Интересно, а кто вообще должен заведовать здесь нервами, а также всеми болезнями, которые от них же?
Может, Намира? Но у неё вообще разброс интересов и вверенных ей вопросов очень широкий, как сеть рыбака-браконьера: и пауки, и личинки, и прочие «милые» небожьи, вернее, неаэдрические, твари, и отверженные, и уроды или уродцы, и каннибализм.
Может, у меня скорее уж Периайт, принц чумы? Да, — но вот кто именно из них «заведует» нервной тошнотой? Может, только моя верхняя голова, и больше никто?
В «летней кухне» было относительно тихо. Только разноголосо и многозначительно гудело разгорающееся пламя и потрескивали горящие доски, сухие и плотные, между прочим.
Я искала нашего злыдню, — а стреляющие угольки насмешливо трещали, словно тоже, как в своё время и некромант, сомневались в моих добрых намерениях.
Как-то так незаметно вышло, что реальная жизнь в магическом средневековье оказалась слишком суровой для того, чтобы можно было надеяться, что кто-то сначала угадает наши добрые намерения, а потом умилится от этой догадки.
А какие здесь, в старом крестьянском доме, стены и двери! Да уж, такие не то, что заклинанием молний, вообще мало каким заклинанием так просто пробьёшь! Интересно, а почему он вообще решил, что молниями можно дерево пробить?
— Да где ты спрятался-то? — рыкнула я, обшаривая всё небольшое пространство внутри «кухни» — Я ведь никуда без тебя не уйду!
Ага. И умру смертью храбрых под обвалившейся горящей крышей. Зато — с чистой совестью. Выходило так, будто Амалия-Мария пошла против добра, равенства и братства, а также против самой человеческой природы. А какой-то первый встречный перелётный дракон вежливо указал ей на её ошибки. Или это просто с определённого ракурса и в огне можно такое рассмотреть?
— Да куда ты делся-то, маг и волшебник? — крикнула я, перекрикивая и тишину, и треск лопающихся в огне поленьев, и гудение пламени. — Телепорт открыл? Ну, так бы и сказал!
Казалось бы, найти кого-то не гномьего роста в маленькой комнатке, обставленной в минимализме Средневековья, не так сложно…
Но мешали нервы, дым, застилающий глаза и мешающий дышать, а также пламя. Пока что не как при настоящем «большом» пожаре, — но всё-таки.
Такое пламя, которого в обычное время в помещениях быть не должно.
Ну, ещё и человеческий фактор. Надеюсь, что пока что ещё не волчий. Потому что очень не хотелось бы именно сейчас случайного, самопроизвольного превращения.
И драгоценное время на это уйдёт, — и вообще, я при некроманте стесняюсь. Да и при ком бы то ни было. Мне ещё, может, за тот случай в Вайтране стыдно, и теперь у меня волчий комплекс неполноценности!
«Потерянный» некромант обнаружился около противоположной стены; при ближайшем, хоть и очень беглом и исключительно визуальном осмотре — и я не целитель, и время сейчас было более чем неподходящее, — стало ясно, что он получил пару-тройку мелких ожогов, несмертельных, но неприятных.
Несколько секунд, глядя в его широко раскрытые, остановившиеся и словно немигающие глаза, обильно слезящиеся от дыма, я подумала, что теперь, возможно, он тоже или стал безумцем, или балансирует на грани безумия, но потом увидела, что он с трудом перевёл взгляд на меня и выражение его лица стало более осмысленным, я вздохнула с облегчением.
Вздохнула, надышалась дымом — и деликатно закашлялась.
— Выбираться нам отсюда надо, просыпайся! — нарочито грубо сказала я — Обижаться и медитировать потом будешь. Тоже мне, мудрец выискался.
Потянув его за безвольную руку, выругалась в уме и рывком поставила мага на ноги.
Да и, к тому же, судя по всему, он успел надышаться дымом, прежде чем догадался лечь на пол или просто согнуться, прислонившись к стене. Хотя, вполне возможно, у него это получилось чисто инстинктивно.
Про себя я отметила также его блуждающий взгляд и странные белые следы на руках, напоминающие следы от попадания молнии. А… как так-то?..
«Наверное, он уже подготовился к смерти. — подумала я, и от этого осознания мне стало противно, тоскливо и как-то жутко — А ведь он, скорее всего, уже давно не надеется, что останется в живых… Но одно дело — ждать смерти, и другое — наконец увидеть её. Бр-р.»
— Идём на волю. — сказала я как можно обыденней, тем не менее поворачиваясь к двери, чтобы проверить, есть ли ещё нормальные пути к отступлению или как — Чего ты здесь застрял? Руку давай, пойдём!
— А ты сама меня здесь заперла, не помнишь? — попытался съязвить некромаг, но получилось, если честно, плоховато. — А теперь спасать надумала? Я думал, про меня здесь никто и не вспомнит, потому что не до меня.
Ну, хорошо хоть, получилось хоть так, — потому что я понятия не имела, что мне и с тем «жителем подземелья» делать и как возвращать его для общества. А уж если они теперь оба в результате пережитого будут птичкам улыбаться, причём не факт, что реальным и настоящим, — нет, такого я точно не вывезу.
— До тебя, до тебя. — пробурчала я, стараясь говорить как можно обыденнее и спокойнее, как будто для меня путешествие по горящему помещению к спасительному выходу было чем-то более, чем обыденным. — Я сразу поняла, что тебя среди нас, на свободе, нет.
На самом деле, нет: я ведь всё-таки не даэдра, и не дремора из Обливиона! Это у них там повсюду текут живописные огненные реки, всегда тепло и купаться можно, и царит непринуждённая и дружеская атмосфера.
— Издеваешься. — подытожил некромант, сделав, похоже, теперь его самый любимый с некоторых пор вывод.
Я хотела обидеться — но не получилось. Интересно, ну, вот почему он так плохо думает про Машеньку? Я ведь вроде как хорошая девочка! Или нет?
Снаружи послышался шум, — к моему облегчению, уже не драконий, а вполне обычный. Рядом с распахнутой дверью «летней кухни», превратившейся в огненную западню, стоял Фарвил, побледневший до синевы. Он вглядывался в горящие недра пристройки, и от жара у него слезились глаза. Ну, мне казалось, что это из-за того, что он стоял слишком близко к открытому пламени.
— Мария! — в панике позвал он срывающимся голосом — Моя дорогая!
От неожиданности я вздрогнула. Неужели мне не послышалось — и он только что назвал меня
дорогой? Понимаю, что сейчас не время, да и ситуация не располагала, — но я почувствовала, как мне стало тепло внутри. И это было вовсе не от огня.
— Там вот снаружи прилетел один заразный дракон. — как ни в чём не бывало продолжила я, чувствуя какое-то хмурое и настороженное молчание со стороны некроманта, который определённо нашёл не самое лучшее время для того, чтобы обижаться.
Должно быть, потому, что мои задатки психолога как-то быстро скукожились в огне, и теперь я просто тащила мага за руку, не спрашивая его отношения к такому самоуправству.
— И ему, к сожалению, есть дело до всех нас. Дом, надеюсь, не ты поджёг?
— Да, вот всё время хотел сделать из своей тюрьмы ещё и тюрьму, в которой я умру. — обиженно ответил некромаг — А чем это дракон болеет? Ой! — воскликнул он, увидев, что дверь, уже занявшаяся пламенем, захлопнулась, — очевидно, от порыва ветра, и этот же самый ветер раздул пламя так, что оно загудело.
После этого наш любитель оживших трупов, — конечно, сейчас не до того, но интересно только, зачем они были ему нужны? — забыл и про личную антипатию к моей скромной, но очаровательной персоне, и про то, что, взяв его за руку, я грубо попрала его свободу (на самом деле, уже давно), и нарушила личные границы.
Потому что, увидев, что занявшаяся огнём дверь, по которой уже вовсю бегали наперегонки весёлые язычки пламени, захлопнулась, и что вокруг нас уже полыхает настоящий пожар, он ухватился за меня обеими руками и облапил так, что я на какой-то момент заподозрила, что он и сам волк-оборотень, а ещё лучше — оборотень-медведь. Однако, у тощего мага оказалась просто медвежья хватка.
— Так. А теперь — быстро к выходу. И смотри, куда наступаешь, медведь, слон ты таёжный! — чуть ли не сама по-медвежьи рявкнула я.
Так. Дело было плохо: потому что до случайного превращения было уже не так далеко, а что от такого рода… перформансов бывают одни только проблемы, я уже хорошо знала.
Прямо сверху с грохотом упала одна из балок, подняв столб огненной пыли. Некромант зажмурился и наконец перестал мешать мне тащить его вперёд, к выходу, который вот-вот — и полностью скроется за стеной ревущего пламени.
Как-то всё получалось не по-героически, что ли…
Выходит, Фарвил тогда увидел меня в последний раз… возможно, но не факт. Интересно, как он потом будет жить один, без меня?
Конечно, мой лохматый серый хвост навлёк немало проблем как своей обладательнице, так и ему самому, но я всё-таки не была готова опустить свой хвост в прорубь, как тот волк из сказки.
А ещё — будет моим последним воспоминанием перед тем, как я отправлюсь в царство Хирсина, что я размышляла над вопросом, чем же болеют драконы. Да ничем они, сволочи, не болеют! Это просто речевой оборот такой!
И, словно в ответ на мои мысли, откуда-то со стороны донёсся рёв оного. Летающей рептилии, в смысле, а не речевого оборота.
В драконьем рёве явственно слышалась скрытая обида на то, что какая-то там спутница Довакина посмела назвать его, дракона, болезным. И эта скрытая обида в ближайшие секунды грозила стать обидой явной: похоже, представители гордого летающего племени интровертами не были, и держать обиды в себе категорически отказывались.
Да и зачем держать всё в себе, если есть (не)прекрасная возможность вылить это всё кому-нибудь на голову, как помои из окна — да и вообще, иметь нордический характер, когда ты — огненный дракон, чревато для здоровья.
Обходя огненные стремительно увеличивающиеся лужицы и таща изображающего обморок мага, я наконец достигла спасительной двери, коротким пинком то ли открыла её, то ли выбила, и мы жизнеутверждающе и весело вывалились наружу, как два завсегдатая из таверны.
«Хорошо ещё, что дверь я открыла с ноги, а не с лапы. — мелькнула мысль — А то получилось бы неудобно.»
Нет, не из-за того, что приличные и благовоспитанные юные имперки дверь с лапы никогда не открывают, — да и с ноги тоже, — просто, если превращение уже началось, «отменить» запущенную программу будет почти невозможно. А сейчас это будет ещё и потерей времени, даже если предположить, что все мои спутники вежливо отвернутся и будут на небо смотреть.
Ага. А там дракон летает. А я в это время вместо того, чтобы мутузить летающую бестию, лапками обзавожусь. Это только в игре становиться оборотнем было быстро и круто; я пока что как-то ни того, ни другого не заметила.
Как и следовало ожидать, снаружи, на свободе, на мой готовый к превращению вид никто не обратил внимания.
На дворе над лесом взошло огромное Солнце, низкое и багровое. Но разве Солнце приближается с рёвом пламени и от него пахнет дымом? Вслед за страшной догадкой, что это могло быть, послышался низкий утробный рёв, словно доносящийся из самого центра Нирна.
Должно быть, затем этот… хм… рык перешёл в какой-то неслышимый человеческому уху инфразвук, потому что я его уже не услышала. Но зато почувствовала, как почва под ногами сначала провалилась, словно завалившись в обморок, как зыбучие пески, а потом поехала вперёд, как движущаяся лента конвейера.
— Все здесь? — крикнула я, причём мне почему-то показалось, что вместо звериного рыка или нормального человеческого голоса у меня получилось что-то вроде верещания зайца — Держитесь рядом со мной, не вставайте под деревьями!
Словно услышав мои слова, старая сосна, которая стояла, нахохлившись, как старушка в очереди перед поликлиникой, вздрогнула, громко заголосила скрипучим старческим голосом — и завалилась на бок, заломив артритные ветви.
Да уж. Если бы эта «пенсионерка» упала на нас — ничего хорошего бы не вышло. И не факт, что волчья кровь спасла бы.
Мои размышления о мироустройстве Нирна и о тщете всего сущего были прерваны местной фауной, которая, поняв, что грядёт местный Армагеддец и ничего хорошего им от дракона не светит, решила спасать себя со всех крыльев, копыт и лап.
Из-за деревьев снова забил поток огня, в котором различалось что-то, отдалённо похожее на речь; проверить правильность своей догадки мне не удалось, потому что совсем близко от меня в этот момент пробежал огромный бурый медведь с подпалённой шкурой, и исчез с плеском воды.
А за ним по пятам нёсся олень с поломанными рогами; интересно, что он вообще делал? Олень, следующий за медведем, как в каком-то парном номере, исчез там же. Следом из-за приближающейся стены огня бок о бок выбежали волк и заяц, и исчезли вслед за предыдущими животинами.
Вскоре рядом с нашим домом получилась живая инсталляция под названием «Ной с ковчегом почему-то опаздывает, а старый каджит Ма’Зай ушёл со своим караваном в тёплые пески», но сейчас важнее всего было не это.
Мысли разъезжались, как корова на льду, и я обращала внимание на, казалось, несущественные детали. Казалось, я или сплю и вижу сон — или я стала просто наблюдателем того, что происходит вокруг, и сама пустила корни, поэтому и просто стою на месте.
Шум за спиной привлёк моё внимание; в тот момент, когда я оборачивалась, откуда-то из-за моей спины с треском ломающихся сосулек и кипя, как вода в котле, промчалась ледяная буря и с энтузиазмом полоснула по огненной стене. Стена съежилась, распалась и зашипела, как гаснущая спичка.
Странно, — но дыма почему-то не было. Может, это потому, что огонь так-то был магический, а значит, он отличается от обычного, который, например, в костре? Но времени на то, чтобы обдумать природу этого феномена, у меня не было.
А ещё — самым позорным образом не удавалось взять себя ни в руки, ни в лапы. И я могла только стоять и смотреть. Причём почему-то спокойно.
Дверь за моей спиной, изображая обморок, жалостно скрипела, покачиваясь на одной петле. Рядом стоял явно офигевший некромант в подпаленной мантии и светлыми волосами, почерневшими от сажи и стоящими дыбом, а огонь над «летней кухней» уже погас, так и не испепелив ни наш дом, ни саму пристройку. Как это вышло — не знаю. Ну, не до того мне было, понимаете? Не до того!
Фарвил, одевшийся впопыхах, трясущимися руками застёгивал пуговицы расстёгнутой мантии, очевидно, пытаясь при этом что-то наколодовать, потому что кисти его рук светились каким-то прерывающимся тёмно-синим светом. Ну, и его как-то ощутимо лихорадило, словно эльф взялся мокрыми руками за оголённый провод под низким напряжением.
«Бедный… — подумала я — Он ничего такого не сделал, он просто хотел жить тихо и спокойно, а теперь, похоже, его считают преступником даже драконы. Сначала его хотели замучить и убить люди, за то, что он — Довакин, а теперь по той же причине его хотят убить и сами драконы! Ну, так дело не пойдёт.»
Словно в ответ на мои мысли, со стороны водоёма за домом донесся разноголосый гам, тявкание, блеяние и скулёж. Похоже, животины, который спаслись там от драконьей немилости в воде, возмущались из-за того, что среди них Довакинов точно нет — но дракона это всё равно не остановило.
«А ведь Фарвил раньше так гордился своими волосами, — подумала я, глядя на его растрёпанную шевелюру, — такое ребячество.»
Надо отдать моему другу должное, — он всё-таки справился и с пуговицами на одежде, и в тем самым заклинанием колдовства, незаконченном или не начатом. Потому что рядом со мной с характерным гудением открылся овальный, похожий на яйцо доисторического динозавра, портал, из которого вышел статный рогатый красавец в закалённой эбонитовой броне и двуручником в руках.
— Бой близок! — проорал он прямо в драконью морду, оказавшуюся гораздо ближе, чем я ожидала. — Вот ты где, слабак!
Дракон в ответ проорал что-то невнятное, словно ему наступили на хвост, — и пару раз сходу получил по мерзкой чешуйчатой морде мечом. Похоже, для сурового обитателя Обливиона и тёплых
лазурных лавовых берегов это было повседневностью. Для дракона — вряд ли.
Из-за драконьего хвоста стремглав вылетели рыжими стрелами лисицы, и на их спинах грозьями висели мыши. Лисицы испуганно тявкали, а мыши истошно пищали, намертво вцепившись коготками в шерсть своих спасительниц. Мелькнули за деревьями распушившиеся хвосты — и исчезли.
Ощущение, что я чувствую в себе магию, пришло неожиданно. Прячась какими-то заячьими или, скорее уж, кроличьими перебежками за деревьями и расстреливая дракона из лука, я почувствовала, будто во мне есть «кто»-то другой, гораздо более сильный, или, вернее, «что-то».
Чувство стального и прочного стержня — не в плане характера, а скорее уж, как экзоскелет, — росло и начинало ощутимо давить изнутри, так, что даже усталость в руках от упражнений с луком не ощущалась. Может, именно так и должна ощущаться магия? Интересно, а где она тогда была раньше? Почему никак не проявлялась, где была — и чего ждала?
Главное, что мои стрелы попадали в цель, как намагниченные, — а дракон почему-то не хотел улететь и обещать вернуться. Скорее уж, он крутился над поляной, как коза на верёвке, привязанной к колышку, и оглушал окрестности поистине драконьим рёвом. Что-то во всём происходящем казалось мне странным, или неправильным… Но в чём именно заключалось дело и что это было — к сожалению, это было загадкой.
Одновременно я старалась следить за всем тем, что происходило вокруг меня; с лёгкой щекоткой в глазных яблоках периферийное зрение улучшилось, так, что я теперь, похоже, в скором времени смогу, как кролик, рассмотреть то, что происходит у меня за спиной.
Мы с Фарвилом расстреливали дракона, кружащего над нами, обычными стрелами и огненными, кто-то время от времени помогал нам, довольно метко попадая по огненной бестии «жаропонижающим», а в водоёме за домом затаившее дух зверьё внимательно смотрело за представлением, время от времени переговариваясь и держа за нас лапы, когти и копыта.
Время от времени после особенно меткого удара кто-то вякал, словно в разномастной звериной стае был свой собственный спортивный комментатор.
Или же те, кто занял более удобное положение, рассказывал другим, что там именно происходит. Ну, или же зверьё решило, что здесь происходит какое-то особенное представление, и сейчас это генеральная репетиция. И потом, когда всё будет уже отработано до мелочей, представление будет уже платным. А им, простым диким зверям, платить за вход нечем.
В какой-то момент мне начало казаться, что всё это уже, по сути не ново, и что всё это уже было. И не что-то похожее, а именно, что этот самый день. И именно этот поединок с драконом. И отчего-то на душе стало грустно, словно я потеряла кого-то близкого, — и тоскливо, словно я или прямо сейчас умру, или выживу — но зато никогда, никогда больше не смогу улыбаться.
И для меня Солнце уже никогда не взойдёт…
«А не так ли и выглядит предчувствие смерти? — тоскливо подумала я. — Но я не хочу умирать!»
«Можно подумать, все остальные хотят. — укоризненно, как вожак стаи на молодого щенка, рыкнул внутенний голос — Посмотри на них — и если ты и умрёшь, то хотя бы за кого-то! А не от страха, как трусливый кролик.»
Я обернулась — и увидела Фарвила, который, шатаясь от магического истощения, пил из знакомой по игре бутылочки голубоватого цвета, некроманта, который почему-то стоял на коленях в снегу, вернее, в том, что от снега осталось, да и от почвы тоже, и безымянного пленника, у которого на лице словно появились какие-то отблески мысли.
Казалось, что ещё немного, — и он что-то вспомнит, наверное, это невольная шоковая терапия так работала. Жаль только, начинала её не я — и отменять её теперь было не мне.
Но зато в моих силах было отменить дракона.
— Мы обязательно победим! — крикнула я, прилаживая новую стрелу и потрясая луком — Сейчас мы добьём эту летающую тварь! Мы с вами команда, и я была очень счастлива быть знакомой с каждым из вас!
Над лесом пролетел ветер, вслед за которым раздался… ладно, пусть будет рык. Потому что ни на какой другой обычный звук это похоже не было. Мне почему-то показалось, будто мы стояли где-то около аэропорта, и прямо над нами взлетел реактивный самолёт.
Возможно, надо было испугаться — а я вместо этого улыбнулась. И стало так легко, будто что-то освободило меня — и больше не держало.
— Эй, ты, гадина! — крикнула я в небо, туда, где дракон шёл на снижение — Ты не меня ищешь? А я здесь стою!
Фарвил, испуганно охнув, бросился ко мне, и я успела почувствовать прилив любви и благодарности. А ещё — грусть. И почему мне кажется, что нам всё равно не дадут быть вместе?
Хотя, так-то, оно вполне понятно — дракон никогда ещё смешить не умел, да и не пытался, и клоуном тоже не был.
Так что, возможно, дело было именно в этом. А может, и не в нём…
