Леди Судьба

      Холодный вечер. Горячий чай и закаменелые овсяные печенья. Хрен ты их сейчас съешь, ибо зуб сломаешь об них. Свеча догорает, истекая своей «кровью». Дочь спит, как ни в чем не бывало. Прекрасно. У Двачевского никогда не было проблем с личным пространством, так как дочь сама по себе была закрытой и тихой, поэтому не нуждалась в чрезмерном внимании, и понимающая жена, которая знала своего мужа, как пять пальцев. Дарья всегда знала, когда нужно было оставить мужа в покое, чтобы тот чувствовал себя комфортно. И ничуть не обижалась на него. В принципе, да и за что? Если человек такой сам по себе, что ты можешь с этим сделать? Ты все-таки влюбляешься в него не чтобы перевоспитывать, а принимать в нем все самое хорошее и плохое. И если все-таки что-то не устраивает, всегда можно найти компромисс. Вот так и случилось у молодой пары, которая случайно познакомилась на день рождении какого-то богом забытого друга. Просто взял и пригласил всех разом — отметить своё тридцатилетие. Все-таки юбилей — дело святое. Так он считал. Вспомнив не на трезвую голову всех своих друзей-знакомых, которых ранее встречал на своём пути, он их всех пригласил. Пётр удивлялся, как такой человек смог вообще вспомнить его имя и даже фамилию. Тот вечер был пасмурный, мокрый, делать было нечего, а настроение все портилось и портилось, вытекая в некую апатию. Решив, что все-таки нужно съездить, так сказать, «проветриться», мужчина отправился на странное день рождения товарища, где каким-то чудесным образом встретил и Дарью. Для него она показалась лучиком солнца в этот же пасмурный день. Единственным и неповторимым лучиком, который светился даже тогда, когда она была в плохом настроении. Легкая, светлая, воздушная, с необычными светлыми кудряшками на голове и с огромными синими глазами, которые так и манили. Двачевскому показалось, будто он видел там море. И так получилось, что как раз Дашка Фадеева, которая являлась важным гостем на день рождении товарища потому, что сам именинник тайно к ней неровно дышал, стала прекрасной женой Петра. Да, кошмарная драка была из-за этого, но что поделать. Сердцу не прикажешь. И сами родители были за. Так что все удачно сложилось. Допивая остывший чай, мужчина встал и начал отряхиваться. Он не знал, зачем он это делал. Думал, будто таким образом можно убрать и забыть плохие эмоции и воспоминания, отправляя их назад, в прошлое. Глупость наверное, но действительно помогало. Двачевский взял утреннюю газету, которая как раз так любезно принесла любимая жена, и направился в свой «кабинет». Да, он именно так называл это место. В кабинете работалось куда лучше. Потянув ручку на себя, чтобы открыть, мужчина испугался: — Что ты здесь делаешь? — На пыльный и заваленный стол безликий гость бросил книгу. На вид она была очень древней, старой и дряхлой, но самое главное и интересное — с замочком посередине. — Почини, — Пётр перевёл взгляд на предмет. Конечно, как любому другому человеку, к кому так грубо обращаются, он бы ни в коем случае не стал ничего чинить. Но кто он по сравнению с этим существом? — Что это? — Слендер на мгновение взбесился. Но потом приутих, садясь в бардовое кресло и перекладывая ногу на ногу. — Это книга. «Информативно», — заметил Двачевский, беря книгу в руки. Она была достаточно тяжелой. Может из-за этого замочка. Неизвестно. — Для чего она тебе? — мужчина разложил перед собой инструменты и начал детально все рассматривать. — Тебя это не касается, человек. — Возможно, так и есть, но… Вчера ты пришёл ко мне раненным, и я помог тебе, потому что так было бы правильней по отношению к тебе, — Безликий на минуту промолчал. Глупый человек. Глупый. Безумно глупый. Но хитрый. — Я чуть не отдал свою жизнь. Просто так на дороге такие вещи не валяются. — Зачем ее чинить? Ты что, не можешь открыть ее простым способом, как и остальные книги? — Если бы все было так просто, я давно бы это сделал, глупый человек. Но смысл в том, что если замок сломан — книга пуста. И чтобы там были написаны строки, этот замок нужно открыть особенным ключом. — И у тебя есть этот ключ? — Безликий достал из кармана брюк маленький рельефный ключик и кинул его на стол. Двачевский заметил немного крови на нем и напрягся, — Видимо тому существу не понравилось, что ты захотел отобрать чужую вещь, раз ты пришёл с такой дырой в брюхе, — Слендер расслабился. — Я убил эту дрянь и мог бы отделаться и похуже ранами, но мне повезло, — Тонкий не знал зачем он все это рассказывал ему. Зачем сидит на этом чертовски неудобном кресле и рассказывает все то, что с ним произошло прошлой ночью. Возможно он чувствовал доверие (?) к этому человеку? Да нет уж. Не хватало и этого. — Это точно не был человек. Он бы не смог тебя так отделать. — Да, ты прав. Я убил валькирию. По пути к Вальхаллу, на своём крылатом коне, она возвращалась обратно, но я успел предостеречь её. Это было непросто. Но это того стоило, — Высокомерно вскинув голову вверх, Слендер сделал вид, будто гордится этим, будто это самое великое достижение в его жизни, что Пётр непременно заметил и на мгновение открыл рот от изумления. Боже, да кто же это такой?! Убить могучее существо, которое просто возвращалось к Одину. Немыслимо! — Но… зачем? — Слишком много вопросов. Твоя задача — починить и всё. Мужчина замолчал. Он итак узнал много чего, что его интересовало. Он знал, что если он будет продолжать сыпать вопросами, то рано или поздно Безликий рассердится и сделает что-то плохое. Двачевский не хотел этого. Он итак зря помог ему. Зря? Да, конечно зря. Но что было бы, если бы он этого не сделал? Наверное его бы не было. И он бы убил Леру, а потом уже и Дарью. — Для начала стоит почистить книгу. В грязи невозможно работать, — мужчина ушёл. Слендер вновь остался. Его завораживала людская жизнь, и как они, словно муравьи, кучкуются в своих муравейниках, больших городах, и ходят по своим личным делам. Но Двачевский не был таким. Он сразу это понял, как только заприметил этот дом. В нем никто не жил уже тридцать лет по своим причинам: то полтергейст какой-то, хотя это неправда, а просто фантазия человека, то дом проклят, то ещё что-то. В общем, одна чушь. Но тут неожиданно Тонкий заметил, как молодая пара с девочкой въезжает в этот дом с вещами. Естественно он думал, что ненадолго, но… прошло уже четыре года. Раздумья безликого прервала открывающаяся дверь, за которой стояла, так называемая, Лерочка. Не обронив ни слова, она подошла ближе к существу и облокотилась об подлокотник кресла. Такая храбрость и в то же время безмозглость поразила Слендера, но он ничего не сказал, а лишь наблюдал. Вчера их немой разговор очень неожиданно прервали, но сейчас выпал счастливый шанс. Девочка стояла минут пять и завораживающе смотрела на существо, словно изучала своими любопытными, но красивыми глазами внешность Безликого. Она повернула голову в сторону книги и быстро зашагала к ней, протягивая руку вперед. «Черт!» Выпуская тысячу векторов, чтобы остановить девочку, комната засияла ярким голубым светом, слепя Тонкого. Дотронулась… — Что произошло? — вбегая в комнату с мокрой тряпкой, мужчина подбежал ближе к дочери и взял ее на руки, — Что ты сделал с ней?! — Я ничего не делал! Это все книга. Она плохо влияет на детей, подпуская их ближе к себе. — Что с ней? — Пётр заметил странное свечение на ключице дочери и внимательно посмотрел. На бледной детской коже красовались серые, почти голубые, узоры в виде ветвей деревьев, а может даже чьих-то щупалец. — Это метка. Метка книги. — И что с ней будет? — Как правило — ничего, но нужно изучить все подробно, чтобы ей не угрожала опасность. — Это находится все в книге? — Да. — Я починю книгу, но потом ты будешь должен мне за дочь.

***

— Я был возмущён словами твоего отца, но прекрасно понимал его ситуацию. Лера шокировано смотрела на Тонкого, держа в руке ложку с хлопьями, и медленно моргнула. — Где мой отец? — А что тебе сказала мать, когда оправдывалась отсутствием отца перед тобой? — Что он погиб в пожаре. — Это неправда. — А что правда? — Когда он пытался починить замок, в дом неожиданно нагрянули другие валькирии. В это время тебя не было дома, так как тебя забрала мать. Так что это был прекрасный шанс, чтобы убить твоего отца и взять книгу. После долгой погони я вернулся назад, но увидел, что дом горит. — Моя мама ничего не знала про это? — Абсолютно ничего. После всего, что произошло, твоя мама переехала в дом, построенный и подаренный твоим отцом. — А убили ее по чистой случайности? — К сожалению, так. Девушка уставилась в стол. Боже, как разрывается голова. Столько информации, и так хочется плакать. — Я не смог узнать, что значит твоя метка. В книгах не написано про подобный рисунок, но могу быть более чем уверенным, что это проклятье. — Что? Что ты имеешь в виду? — девушка чувствовала острую, леденящую боль, исходящую от странной метки на шее — символ порчи, поняла она. — Каждое проклятье рано или поздно раскрывается в своей форме. Но в какой пока трудно определить. — Боже, что за чертовщина? Я живу дальше, мне ничто не мешает, так что я просто забуду об этом. — Не расслабляйся раньше времени, Лера, — тот факт, что сам Тонкий назвал её по имени, немного напрягло девушку, — Это произойдет. Я это точно знаю. — Почему ничего не написано в книгах? — Я не знаю, но надеюсь, что скоро мы это выясним. — Хей-хей-хей, здарова голубки! — На кухню зашёл Оффендер, вальяжно расхаживая и беря с полки пачку орешек, — Че делаете? — Лера, ты наверное уже знакома с моим братом, ты… — Да че ты, братец. Не волнуйся. Мы уже успели познакомиться, — хищно облизнувшись так, чтобы девушка и Безликий заметили это, он улыбнулся. — Э… Да, я знакома с ним. Все хорошо. Я поела. Все было очень вкусно, — И помыв за собой посуду, девушка побежала к себе в комнату. — Что ты творишь, животное? Она тут первый день, а уже словила кучу панических атак. — Не тебе учить меня манерам, потрошитель хренов. Радуйся, что она пока что не знает о твоём хобби и видит тебя своим спасителем, — Достав сигару, Офф закурил, выдыхая дым вверх. — Попробуешь ей хоть что-то рассказать, и я… — Что ты? Ты ничего мне не сможешь сделать. Постараюсь тогда к ней зайти вечерком. Пообщаюсь, узнаю получше. Тебе назло. Мгновенно вспыхнув от злости, он ударил брата, но тот исчез. Пусть только попробует подойти. Слендер всю шкуру с него сдерет.