Inferno: Anna.

Урок Астрономии был странным. Аврора Синистра — ещё более странной. И так, по мнению Анны, было потому, что все остальные ученики пытались возиться с картами, слушали преподавателя и прочее, прочее, прочее. А вот Анна Кранц неудержимо хотела спать, хотя ещё до начала урока ей было вполне комфортно находиться в классе, расположенном на Астрономической башне на этаж выше её смотровой площадки. Из этого класса открывался прекрасный полномасштабный обзор на звёзды со всех сторон, так как балконы с установленными на них телескопами насчитывали целых восемь штук (и Анна даже думала, что это всё один огромный балкон, но позже выяснилось, что нет). И на каждом балконе было по два телескопа, смотрящих в разные стороны. Впрочем, сейчас это было не больше чем антураж волшебного кабинета звездочётов, урок был первый, вводный, да и звёзд в почти полдень видно не было, так что профессор Синистра знакомила первокурсников с правилами безопасности (ведь она не хотела, чтобы кто-то из детей упал с балкона), правилами пользования телескопами и прочими приборами для измерения и записи метеорологических данных (всё же, недешёвое оборудование ей пришлось закупать на свои кровно заработанные деньги, ведь директор лишь разводил руками и говорил, что бюджета даже на новые школьные мётлы нет) и прочими теоретическими моментами, которые были не менее важны. Автора Синистра поистине горела своим делом, красочно рассказывая о небесных телах, светилах и газообразных областях, погружая детей в таинственные глубины магического смысла всех этих космических объектов. Похоже, она была тем учителем, который пошёл в преподавание из желания приобщить детей к своей страсти. Но, увы и ах, с Анной это почему-то не работало, что очень огорчало саму девочку. Она понимала, что профессор рассказывает интересно, даёт материал доступным для детей языком, но… Сам предмет её не интересовал. Совершенно. Анна не могла перестать сравнивать Астрономию с Географией из мира магглов. Девочка была уверена, что максимум, на который она смогла бы натянуть успеваемость по этому предмету, это твёрдое «Удовлетворительно», но не выше. Драко, снова сидящий рядом с Кранц, но в этот раз на последней парте, увлечённо слушал профессора Синистру, абсолютно не замечая, как его соседка периодически зевает, прикрывая рот рукавом, и силится держать глаза открытыми. Похоже, Астрономия имела все шансы стать любимым предметом мальчика. К концу урока Анна еле соображала, борясь с жутким желанием уснуть. Она медленно собрала свои вещи, пока Драко рядом о чём-то разговаривал со своими друзьями. Почему-то они её ждали. Когда Кранц, внешне выглядя как сонная муха, поплелась к выходу, её догнала компания слизеринцев. Анна вопросительно наклонила голову к левому плечу. — Я решил, что стоит вас познакомить, — довольно и с некоторой манерностью и напыщенностью объявил Драко. — Друзья, позвольте вам представить, — Анна Кранц. Кранц, представляю тебе своих друзей: Крэбб, Гойл, Пэнси Паркинсон и Блейз Забини. — Приятно познакомиться, — вежливо кивнула Анна, понимая, что от того, как она сейчас себя поведёт, будет зависеть, устроят ли первокурсники Слизерина ей тёмную в тайне от Малфоя или нет. Да и в целом у неё не было ни одной причины ссориться с ними. Слизеринцы поочерёдно так же поздоровались с ней, кто-то с улыбкой, как Блейз, кто-то с некоторым недоумением, как Пэнси. Краем сознания Кранц подметила, что по имени Драко назвал только этих двоих, в то время как «телохранители» обошлись лишь кратким обозначением, как к ним обращаться. На Чары девочка шла в этой же чёрно-зелёной компании, которая разговаривала о чём-то своём, чистокровном, в то время как Анна мысленно была где-то достаточно далеко. Она думала о том, что стоит сообщить декану о том, что в библиотеке она пока что ничего не нашла, и попросить помощи. Уж какие-нибудь простенькие способы немного разработать способности Кранц профессор Спраут должна знать. — Что думаешь, Кранц? — неожиданно обратилась к девочке Панси. — Прости, я задумалась, не слышала, о чём вы говорили, — покачала головой Анна. — Она спрашивает, что ты думаешь об этих Предателях крови, Уизли, — пояснил Блейз. — Их младший сынок крутится вокруг Поттера, если ты не заметила. — А, — хаффлпаффка задумчиво наклонила голову. — Я не очень хорошо разбираюсь в проклятиях, надо будет почитать… Если Предательство крови на Уизли имеет магический характер, то это опасно для последнего Поттера, если же это просто клеймо неодобрения обществом, то это опасно для репутации Поттера, — Анна посмотрела на компанию гриффиндорцев идущих по коридору немного впереди них и о чём-то громко разговаривающих. Рон был в центре внимания, он чем-то возмущался. — В любом случае, я узнаю больше и поговорю с Поттером на эту тему. На несколько секунд компанию первокурсников Слизерина охватило недоумение, после чего они хором удивлённо вздохнули, а Забини воскликнул: — А я и не знал, что Кранц у нас будущий дипломат! — он хлопнул девочку по плечу. — Признавайся, когда ты успела так сдружиться с самим Гарри Поттером? Последняя реплика Блейза достигла ушей шестого ребёнка Уизли, он резко обернулся, увидел слизеринцев, смеющихся над чем-то. Лицо Рона побагровело, ведь он не представлял ни одного варианта развития событий, где смеющийся ученик змеиного факультета упомянул бы Гарри Поттера в положительном ключе. Уизли резко развернулся всем корпусом и пошёл прямо на слизеринцев, а когда он заметил среди них Кранц, ярость мальчишки только возросла, а потому он начал кричать ещё не дойдя до них: — Что, Кранц, на Гриффиндоре тебе дали от ворот поворот, так ты тут же к слизням переметнулась?! Анна незаметно схватилась за край рукава Малфоя, не позволяя тому выйти вперёд и вступить в ссору. Обернувшемуся Драко она взглядом показала на Гарри, спешащего к своему софакультетцу. — Чего молчишь, язык проглотила?! — вновь крикнул Рон. Анна вздохнула и собиралась делать шаг к громкому и тускло-рыжему мальчишке, чтобы попытаться спустить конфликт на тормозах, хоть и понимала, что вряд ли хоть один из её аргументов дойдёт до разума Уизли и сможет успокоить его, как голос подал Драко. Его спокойный, немного надменный тон и слегка растянутые слова явно были подражанием отцу, но при этом Малфой не говорил гадостей. Ну, почти. — Уизли, разве ты не можешь не цепляться к людям хотя бы на перемене? Тем более, что сейчас обед, а ты и себе и нам аппетит портишь. — А ты, видимо, настолько опустился, Малфой, что с грязнокровками якшаешься! — рыкнул Уизли, а где-то позади него резко остановился Гарри Поттер, а Невилл, словно машинально, ещё на начале ругательства закрыл Гермионе уши. Лицо Драко помрачнело, как и лица других слизеринцев. Анна только вздохнула, надеясь, что до использования магии не дойдёт. Она видела, как сжимается в кулак бледная ладонь Малфоя. — Иди обедать, Уизли, — наконец процедил сквозь зубы мальчик. — Ещё ни один магглорождённый не оскорбил имя волшебника так сильно, как ты только что. Драко отвернулся от Рона и направился в сторону лестницы, остальные слизеринцы последовали за ним. Панси взяла Анну за руку, уводя следом за собой, на последок она окинула Уизли презрительным взглядом. Анна же, поняв, что драки не будет, думала о том, что она забыла о том, что после второго урока у них обед, и, если бы не компания Драко, она могла бы остаться голодной до самого ужина. На кухню к домовикам ей почему-то больше не хотелось ходить. — Ох, Мерлин! Как же он меня бесит! — в коридоре никого кроме компании слизеринцев и Анны не было, так что Драко спокойно жаловался на Рона. Впрочем, он мог делать это и в присутствии других людей, но так экспрессивно — только в обществе приближённых. — Ну почему он такой тупой?! — Потому что все мозги ушли его старшим братьям, — фыркнул Блейз. — Нет, ну вы слышали! На весь коридор орать, что магглорождённые — это отбросы общества! — возмутился Малфой, останавливаясь и упираясь ладонями в бока. — Даже если кто из чистокровных так думает, то он не орёт на всю школу! Да, в личном диалоге или при малом количестве свидетелей, кто-то может так высказаться, но… Аа, что я вам объясняю, вы ведь и так знаете! Тут его взгляд наткнулся на Анну, которая заинтересованно слушала речь Драко. — Что касается тебя, — как-то незаметно между указующим на Кранц пальцем мальчика и самой девочкой образовалось пустое пространство. — Ещё не известно, твои родители магглы или нет. И он не имел права так тебя обзывать! — Драко рассерженно развернулся на каблуках ботинок и продолжил своё разгневанные шествие в сторону Большого зала. — Я обязательно напишу отцу и он всё выяснит! Пэнси и Блейз переглянулись, обменявшись снисходительными взглядами, последовали за ним, Паркинсон снова взяла Анну за руку. Завершали эту маленькую процессию всё такие же молчаливые Крэбб и Гойл. Анне даже показалось, что она не слышала ни одного слова он этих крупных для своего возраста мальчишек даже не в диалоге, а вообще. В Большом зале слизеринцы и хаффлпаффка разделились, отправившись обедать каждый за свой стол, но так как столы их факультетов находились рядом, очень быстро покончившая с рагу Анна дождалась, пока её сокурсники поедят, после чего одновременно с ними поднялась с места. Им всё равно снова нужно было идти на один урок. Но не успела девочка сделать и пары шагов от стола своего факультета, как кто-то похлопал её по плечу. Анна вздрогнула, резко оборачиваясь и испуганно замирая. Однако это был всего-навсего Невилл, удивлённо отпрянувший из-за реакции Кранц. — Я… Хотел извиниться за Рона, — сказал он. — Ничего страшного, я не злюсь, — покачала головой Анна. Ей и правда было абсолютно плевать на то, как к ней относится Уизли. — Правда? Хорошо… — мальчик замялся. — Какой у тебя сейчас урок? — Чары, со Слизерином. Лонгботтом кивнул, попрощался и быстрым шагом удалился обратно за гриффиндорский стол, откуда за ним следило по меньшей мере с десяток пар глаз. Анна была почти на сто процентов уверена, что все эти люди были свидетелями скандального поведения Рона. За Невиллом наблюдали не только со стола Гриффиндора, но и со всех других, пусть и в меньшем количестве. — Анна, — Панси сначала окликнула девочку, чтобы та развернулась к ней, после чего взяла за руку и повела к ожидавшим их первокурсникам Слизерина. — О чём разговаривали? Паркинсон спросила это так просто и без особого интереса, что Кранц показалось, будто это просто способ завязать диалог. Скорее всего, так оно и было. — Он извинился за поведение Уизли, — уже всей слушающей её компании сказала девочка. — Думаю, достаточное количество студентов Гриффиндора способны на спокойный диалог, просто вот исключения вроде Уизли и общая эгида «остроумия и отваги» подвергают их стадному инстинкту или чему-то подобному… Блейз фыркнул, Панси прикрыла смешок рукавом, а Драко показательно закатил глаза. Крэбб и Гойл шли позади Анны, так что она не видела их реакции. — Признаю, иногда ты умеешь загнуть, — нарочито медленно произнёс Малфой, а Анна, впервые за долгое время, усмехнулась.

***

Чары проходили вполне стандартно. Первокурсники махали палочками, выкрикивали смягчающее заклинание и пытались сделать свои учебники мягкими, как махровый плед. Анна не знала, какой этот плед на ощупь, или не помнила, но это не столь важно, потому что в ближайшее время ей, видимо, не предстояло этого узнать — магия не случалась, Анна оттачивала умение тыкать палочкой в учебник (или глаза слишком заинтересованных её действиями), в предплечье терпимо, но жгло (вероятно, от монотонности действий, но так как это был мир волшебства, Анне хотелось думать, что от того, что её «магические каналы» росли и прокачивались), а Малфой неуёмной трещоткой бормотал девочке на ухо своё недовольство гриффиндорцами в целом и Роном Уизли в частности. — Если тебе так хочется поговорить, можешь рассказать мне про Предателей крови, — наконец вздохнула Кранц, откладывая палочку и разминая руку, чтобы сбросить напряжение. Драко резко заткнулся, буркнул что-то невнятное и отвернулся в сторону Блейза, теперь мешая сосредотачиваться уже другому своему соседу. Анна вернулась к заданию, но не успела взмахнуть палочкой, как услышала голос профессора Флитвика: — Мистер Малфой, вы уже отработали смягчающее заклинание? Мальчишка вздрогнул, сначала замялся, но потом набрался моральных сил и, фыркнул: — Разумеется! — Драко храбрился, но Анна видела, как крепко он сжимает свою палочку и как его рука дрожит. — Хорошо, — улыбнулся профессор, — тогда не могли бы вы продемонстрировать нам ваш результат? — Флитвик по-доброму сощурился. Слизеринец кивнул, сглотнул и, взмахнув палочкой, произнёс заклинание, направив его на собственный учебник по Чарам. Магия сработала, Анна увидела, как учебник из новенькой, с блестящим тиснением и жёсткой обложкой книги превращается во что-то мягкое, пушистое и наверняка очень тёплое. По крайней мере, Анне казалось, что оно тёплое. Она заворожённо смотрела на мягкий учебник в руках Малфоя, пока тот получал заслуженные баллы для своего факультета. — Мисс Кранц? — неожиданно вернул её в реальность голос профессора Флитвика, девочка вздрогнула. — Покажете, что получается у вас? Где-то внутри Анны всё снова скрутилось в тугой ком, как тогда, когда её спрашивал Снейп. Девочка послушно взмахнула палочкой и произнесла формулу заклинания, мысленно молясь, что магия случится. Предплечье кольнуло острой болью так резко и быстро, что Анна даже испугалась, но не позволила себе вскрикнуть или сильно измениться в лице, лишь плотно сжав зубы. Её учебник Чар стал выглядеть немного иначе, так, как будто он был сделан из ткани, но однозначно не походил на пушистое и мягкое «творчество» Драко. Однако прикоснуться к своему учебнику Кранц не решалась так же, как и к книге Малфоя, который дал потрогать свой учебник всем желающим. — Хмм, кажется, твоё заклинание сработало не полностью, — сам же слизеринец, как ни в чём не бывало взял свежезаколдованный учебник в руки и покрутил его, рассматривая со всех сторон. — На ощупь как покрывало из очень грубой ткани. — Интересно, — Флитвик отлевитировал учебник к себе, так же принявшись рассматривать его. — Что ж, для первого раза неплохо, — маленький профессор улыбнулся в усы и отправил книгу обратно к хаффлпаффке. — Два балла Хаффлпаффу за старания! Анна незаметно перевела дух, хоть так и не смогла вздохнуть полной грудью. До самого конца урока девочка сидела тихо и старалась не привлекать ни чьего внимания. Совсем. А как только раздался колокол, собрала свои вещи и как можно быстрее покинула аудиторию. Уже находясь практически возле двери женского туалета, она поняла, что глаза застилает пелена слёз. Кранц забежала внутрь, бегло осмотрела помещение на наличие лишних глаз и ушей, после чего бросила сумку у стены и подошла к раковинам. Анна открыла холодную воду, выкрутив барашек на максимум и подставляя под обжигающе-ледяную струю правое предплечье внутренней стороной вверх. Внутри руки всё жгло, жгло так сильно, что Анне казалось, будто рука сейчас разорвётся или начнёт оплывать как раскалённый металл. По щекам первокурсницы катились слёзы боли, брызги, отлетающие от руки, попадали на форменную мантию, рукав которой уже успел окончательно промокнуть, а жжение всё не унималось. Анна осела на пол, прижимая руку к холодному белому фарфору и тихо всхлипывая под звон разбивающейся о дно раковины воды. Сколько времени прошло, Анна не знала, просто в какой-то момент поняла, что уже больше не плачет, жжение пропало, а пальцы обеих рук, кончик носа и уши успели заледенеть от брызг холодной воды и сидения на кафельной полу. Шевелиться было тяжело, как всегда бывало с сознанием Анны, когда она испытывала много тяжёлых эмоций разом, ещё в прошлой жизни. В этой сильные потрясения, до этого момента, обходили её стороной. Кое-как поднявшись и закрутив дрожащими пальцами барашек, Анна снова осмотрела туалет, в который забежала. Никого не было. Ей казалось это странным. Почему за всё то время, что она здесь просидела, сюда не зашла ни одна девочка? Никто не пользуется этим туалетом? Ёжась от непривычной, после шума воды, тишины, девочка сняла с себя отсыревшую, тяжёлую и холодную мантию, растирая руки и лицо, чтобы хоть немного согреться, после чего с трудом подняла свою сумку, чуть не упав вместе с ней, и направилась к выходу. Анна была права, возле раковины она просидела долго, очень долго, так долго, что успел начаться комендантский час, потому что факела в коридорах не горели и ей пришлось искать путь к лестницам на первый этаж, освещая себе путь люмосом. Палочку Анна предусмотрительно держала в левой руке, не собираясь рисковать правой, по крайней мере сейчас, когда ей нужно было найти путь в гостиную факультета. Где-то за спиной раздались шаркающие шаги, девочка вздрогнула, но быстро поняла, что это не какой-то метафорический монстр, а Филч, завхоз Хогвартса. Об ноги Кранц потёрлась пушистая и очень красивая кошка мистера Филча — миссис Норрис. — Доброй ночи, — поздоровалась Анна, разворачиваясь к старику в потрёпанном коричневом фраке дворецкого. — Извините пожалуйста, вы можете проводить меня к гостиной Хаффлпаффа? — А до этого ты где прохлаждался? — сварливо отозвался Филч, но не успела Анна сформулировать хоть какой-то ответ, он продолжил. — Небось, решил в детектива поиграть. Старик фыркнул, довольно грубо хватая Кранц за плечо и практически волоча за собой. В какой-то момент он вдруг ослабил хватку, остановился и развернулся. В слабом свете люмоса девочки и грязной масляной лампы Филча, его глаза казались стекляшками. Завхоз пощупал ткань рубашки на плече Анны, ученическую мантию в её руках, дотронулся до лба тыльной стороной ладони и нахмурился сильнее, чем до этого. — Как тебя, говоришь, звать? — Кранц. Анна Кранц. Первый курс Хаффлпаффа. Старик недовольно цыкнул и, снова схватив девочку на плечо, но в этот раз более аккуратно, потащил её в обратном направлении. — Извините… Я и сама идти могу, — тихо сказала Анна, которая даже не собиралась убегать, если её отпустят. — Ну раз можешь, то и иди, только отставать не смей, потеряешься, — Филч снова недовольно фыркнул, отпуская руку Кранц. Даже стараясь не отставать, девочке казалось, что вот-вот и она оступится, отстанет и потеряется. Уверенности не добавляла и темнота, которая будто сама собой сгустилась вокруг, словно плотная и блестящая чёрная вата. Единственным, что придавало Анне хоть сколько-то спокойствия была миссис Норрис, которая пусть временами и пропадала, но очень часто крутилась рядом с Анной, тёрлась о её ноги и касалась своим пушистым хвостом. Девочка настолько сильно сосредоточилась на том, чтобы не отстать от мистера Филча, что не поняла, когда они дошли до небольшой каморки завхоза. — Вы будете назначать мне отработку? — спросила она, пока старик ставил ржавую зелёную лампу на комод, прибавлял в ней огонь, чтобы тот мог осветить всю комнату, и шуршал чем-то в ящиках стола. — Конечно, но не сейчас, — старик с явным облегчением рухнул в старое кресло, которое жалобно скрипнуло под ним. — Линки, горячее молоко, бутерброды с сыром и жаропонижающее, — словно в пустоту отдал приказ завхоз, но в следующий момент на его чистом, без единой бумажки или любой другой вещицы, столе появилась тарелка с бутербродами, два стакана с молоком, над которыми вился пар, а по центру стояла тёмно-бордовая бутылка, как будто из-под вина, но на ней красовалась бумажка с надписью «жаропонижающее, тратить только на бесперспективных». Почерк, которым была написана «этикетка», Анна нашла ужасным, даже учитывая её собственный. На уточнение, кому это лекарство можно давать, она решила не обратить внимания, и сама ведь знала, что перспектив у неё ни каких. Филч откупорил бутылку, капнул пару бурых капель в один из стаканов с молоком и снова закупорил, отставив в сторону. Бутылка тут же исчезла, а старик придвинул «лекарственный» стакан к Анне. — Давай, ешь, пей, а потом я отведу тебя в гостиную, — он вытащил из ящика стола какую-то жиденькую стопочку бумажек, перьевую ручку, чернильницу и принялся что-то писать, периодически прихлёбывая молоко из своего стакана. Казалось, что существование Анны на неудобном стуле напротив его совершенно не волновало и не касалось, потому что выражение лица старика периодически менялось как у открыто-эмоционального писателя или художника, который пытается передать все эмоции в своём произведении и не осознаёт, что транслирует их на собственном лице. Анна принялась за еду, только тогда поняв, что пропустила ужин, словно до самых костей промёрзла в туалете, в неподвижном положении, и очень устала. Жаропонижающее в молоке практически не чувствовалось, наверное, по крайней мере Анна его не замечала, выпивая уже второй стакан, который ей обновил домовик Линки, так и не показавшийся на глаза девочке. Дюжина бутербродов, по мнению Анны, закончилась слишком быстро, но в каком-то смысле это было даже хорошо, потому что Анне не пришлось есть хлеб и сыр с приправой в виде шерсти миссис Норрис, которая запрыгнула на колени девочки и свернулась большим, тёплым и пушистым клубком. Кранц провела ладонью по мягкой шерсти кошки, замечая, что та мурлычет. Золотистый взгляд черепаховой компаньонки завхоза был таким добрым и заботливым, что Анне впервые за долгое время захотелось, чтобы кошка вдруг стала большой, как лев, и девочка могла бы её обнять, полностью утонув в мягкой шерсти, пахнущей солнцем. Она даже немного наклонилась, утыкаясь носом в подставленную пушистую холку. — Ну, так и что ты делала посреди коридора, после отбоя и… — Филч поднял глаза на успокоившуюся и расслабившуюся от сытости, тепла и кошачьего мурчания Анну. Девочка не смотрела на него, кошка казалась ей куда важнее. — Почему твоя одежда промокла? — Простите… Я не думаю, что могу это правильно объяснить. Я, кажется, обожглась, пошла в туалет, чтобы остудить руку холодной водой, но жжение не не унималось и мне пришлось остаться там ещё на какое-то время… А потом я поняла, что сижу там уже очень долго и мне нужно вернуться в гостиную. Старик вздохнул, отложил бумаги, ручку, откинулся на спинку вновь скрипнувшего кресла. Кранц подняла на него глаза, продолжая гладить урчащую миссис Норрис по спинке и чесать за ушком. — Повтори-ка, как тебя зовут? — Анна Кранц, первый курс Хаффлпаффа. — Линки, бегом за Помоной и директором Дамблдором! — гаркнул завхоз, поднимаясь с кресла и не слишком аккуратно запихивая бумаги обратно в ящик стола. С чернильницей и пером он поступил подобным образом, но аккуратнее. — Сейчас подумай над тем, из-за чего у тебя жгло руку ещё раз. Как придут профессор Спраут и директор, расскажешь им.

***

Вызванные Филчем через домовика профессора Спраут и Дамблдор были на месте буквально через пару минут. Анна даже успела подумать, что их перенесли домовики. Ну или один домовик Линки. Декан и директор наперебой заваливали девочку вопросами и игнорировали ворчание Филча о том, что стоит дать слово ребёнку. И если причину беспокойства профессора Спраут Анна ещё хоть как-то понимала, принимая во внимание то, что это декан её факультета и очень заботливая женщина, то директор Дамблдор, по мнению девочки, вёл себя очень странно. Особенно, если прислушаться к тому, что он пытался говорить в моменты, когда Помона Спраут переводила дух. Наконец, эти двое израсходовали весь запас «пустого беспокойства», как выразился без стеснения бормочущий всякое разное Филч. Его остальные двое взрослых не слушали и не слышали совершенно, а потому он даже не пытался скрывать своё недовольство складывающейся ситуацией. — Девочка моя, может быть, ты помнишь, что случилось перед тем, как тебе стало больно? — сверкая яркими голубыми глазами за очками-половинками спросил директор. Анне он не нравился, и, отчасти, это было предвзятое отношение, сформированное сотнями фанфиков про Дамблдора-паука-манипулятора, но Кранц хотелось верить, что это ещё и её «чуйка». — Подожди, Альбус, нам следует сначала отвести её в Больничное крыло и показать Поппи! — возмутилась профессор Спраут. Анна не знала, для каких нехороших целей Альбус Дамблдор уже хотел в своей манере мягкого и доброго старичка переубедить профессора Спраут и сначала поговорить с первокурсницей, а потом уже вести её к лекарю, но тут завхоз наконец не выдержал таких издевательств над Анной и миссис Норрис, которая всё так же сидела у девочки на коленях, вскочил со своего кресла и поддержал идею Спраут. И именно поэтому директор согласился повести Кранц в Больничное крыло. Анне казалось, что путь до каморки завхоза был в сто раз короче, чем путь до Больничного крыла. Да и темнота вокруг была не настолько густой, хотя, возможно, это потому, что их маленький отряд из трёх взрослых и одного ребёнка освещали целых две волшебные палочки. Портреты, когда на них попадал свет Люмоса, сонно щурились и недовольно что-то бормотали, доспехи мутно блестели старыми и давно не чищенными кирасами, тёмные уголки и щели казались ещё более тёмными и страшными. Когда Анна шла с мистером Филчем, так страшно не было, а темнота не казалась пустой. Именно поэтому, из-за страха, девочка жалась ближе к завхозу и старалась идти рядом с ним, что не укрылось от внимательных глаз директора и обеспокоенного взгляда декана, но ни тот, ни другая не решились поднять эту тему.

***

— Милая, расскажи, что с тобой случилось? — мадам Помфри, высокая, статная женщина в годах, одетая в длинную белую ночную рубашку, мягко коснулась руки Анны, склонившись над сидящей перед ней на стуле девочкой. Анна посмотрела в её усталые, но от того не менее добрые светлые глаза, ей вдруг захотелось прижаться к медиведьме, но Кранц только опустила голову и принялась в очередной раз пересказывать события, произошедшие в конце и после урока Чар. Её слушали внимательно, не перебивая, затем поводили вокруг палочкой, посмотрели на свиток, в котором, как решила Анна, высветились результаты магического осмотра, осмотрели уже привычным маггловским методом с разглядыванием глаз, ушей и горла, измерили пульс и ещё что-то магическое. Анна не уточняла, ей просто хотелось спать. Мадам Помфри отошла к директору и декану, что-то говоря им тихим недовольным и обеспокоенным голосом. Слышно было плохо, ведь просто тихий голос менее заметен чем шёпот, да и девочка не вслушивалась. Она гладила сидящую у неё на коленях миссис Норрис, борясь с тем, чтобы закрыть глаза и подрезать на стуле ещё немного. Наверное, Кранц всё же в какой-то момент уснула, потому что в следующий раз осознала себя лежащей под тёплым одеялом на кровати. Она всё ещё была в Больничном крыле. Под сводчатым потолком гулял сквозняк и Анна натянула одеяло повыше, закрывая рот и нос, лёгкие занавески, в отличии от раздвинутых штор, не мешали солнцу светить девочке прямо в глаза, а потому Кранц перевернулась на бок, солнечные лучи больше не могли ей мешать.