Не заставляй влюбляться в тебя снова

Двое подростков стояли в одном из пустых коридоров школы, что все больше и больше наполнялась вязкой атмосферой. — Канеширо. Ты же знаешь что это не взаимно. — Парень потупил взгляд на руки, в которых держала спортивную кофту. Не впервой ему признавались в любьви, по этому не паниковал. — Вот как. — Девушка подняла взгляд, продолжая — почему Суна? Даже не попытаемся? —. Парень раздражённо вздохнул. — ты мне не интересна. — его голос звучал резко, пронзая тишину коридора— мы знакомые, и не более. И то, это благодаря близнецам. — Он поднял руку потирая шею, ему конечно было неудобно, но с ленивой натурой ничего поделать нельзя. Школьница протянула коробку, что была красиво обмотана салатовый лентой, насильно вкладывая в ладони волейболиста. — Тогда возьми хотя бы это! —. Она развернулась на пятках ускоряя шаг, что почти переходил на бег — Коробку можешь оставить себе! И, прости — Её длинные персиковые волосы развевал сквозняк с окон. Глаза щипали, когда ветер ударял прямиком в глаза, из-за чего в который раз пожалев что забыла дома очки. *** Инесс Канеширо — экзотическое имя для Японии. Наполовину француженка, наполовину итальянка, она родилась и выросла на этой земле, в префектуре Хиого, где и училась сейчас. *** — Тетушка Аманэ! — Девушка осторожно приоткрыла дверь старенького салона красоты, высматривая знакомую фигуру. Внутри пахло лаком для волос, краской и чем-то неуловимо сладким. — Клубничка! Я тут, что случилось? — Из-за бумажной ширмы выглянула встревоженная женщина средних лет в стареньком, но опрятном фартуке. В её руках блеснули филигранные ножницы. — У вас есть свободные места? Я хочу срезать длину, примерно по уши, — девушка торопливо затараторила, жестикулируя рукой в воздухе, будто пытаясь показать, сколько именно сантиметров волос она хочет пожертвовать. Закончив, она опустила взгляд в пол, пытаясь отогнать образ безразличных глаз Суны. Мысль о недавнем унижении жгло глаза. Инесс щёлкнула себя по лбу, вспомнив, что отвлекает тётю Аманэ в самый разгар рабочего дня. — Аманэ-сан, простите, что помешала! — Вспомнив про ножницы в руках женщины, она поспешно добавила: — Простите, у вас там клиент, а я вас задерживаю! — Инесс низко поклонилась в знак извинения, но, не дождавшись ответа, подняла взгляд на тётю. Та задумчиво смотрела на настенные часы. — Сегодня, завтра и в ближайшие дни нету свободных окошек, — женщина развернулась к клиенту, недовольно стучавшему пальцами по подлокотнику кресла. — Но могу тебя после работы подстричь. — Она вздохнула и сбрызнула водой голову мужчины. — Этот господин последний на сегодня, можешь сходить на кухню и заварить нам с тобой чаю. — женщина подмигнула, и указала в сторону небольшой комнатки, служившей им кухней, комнатой отдыха и складом одновременно. — Мадам. Попрошу быстрее приступить к своей работе, я спешу, — пробурчал клиент, раздраженно поглядывая на часы. — Мистер, я отвлеклась всего на несколько минут, не возмущайтесь, — парировала Аманэ, накручивая прядь волос мужчины на палец и ловко орудуя ножницами. Инесс тихонько усмехнулась. Сколько она помнила тётю, подобная форма общения была для неё обыденной. *** — Не обращай внимания, Клубничка, он всегда ворчит, — проговорила тётя Аманэ, когда дверь за клиентом захлопнулась. — Так что у тебя случилось? Не верю, что ты просто так решила подстричься. — Потом расскажу, — тихо ответила Инесс, наливая в чашки ароматный зелёный чай. Ей совсем не хотелось сейчас говорить о Суне, о своей нелепой влюблённости и унизительном отказе. Тетя Аманэ лишь понимающе кивнула. Она знала, что Инесс нужно время, чтобы всё обдумать и успокоиться. А чаепитие на маленькой кухоньке, наполненной запахами пряностей и трав, всегда действовало на девушку умиротворяюще. — Тётя, а вам кто-нибудь дарил подарки на День святого Валентина? — спросила Инесс, размешивая ложечкой мед в чашке. — Хм… — Аманэ задумчиво погладила подбородок. — Если не считать коробки конфет от постоянного клиента, то нет. — А вам бы хотелось? — Глупости, — отмахнулась Аманэ. — День святого Валентина — это просто ещё один повод для продавцов шоколада нажиться на чужих чувствах. — Но ведь это так романтично! — не согласилась Инесс. — Шоколад, признания, валентинки… — она запнулась, вспоминая равнодушное лицо Суны. — Романтика, клубничка, — перебила её Аманэ, — это не про подарки и конфеты. Это то, что идёт от сердца. Это когда человек готов ради тебя на безумства, когда он рядом с тобой и в горе, и в радости. Женщина сложила свои руки в замок, хлопая ресницами — Наверное, вы правы, — тихо прошептала девушка, чувствуя, как тёплые слова женщины разгоняют тоску, засевшую в её сердце. *** — И тебе не жалко срезать почти восемьдесят сантиметров волос? — Аманэ остановилась, удивлённо приподняв брови. — Это же твоя гордость! Я помню, как ты их лелеяла, как чуть не подралась со мной, когда я хотела подрезать кончики… — — Нет, не жалко, — тихо ответила Инесс, опуская взгляд так, чтобы густая чёлка прикрыла её глаза.— — Аманэ, помните, я вам рассказывала про Суну? — — Про этого волейболиста? — Тётя задумчиво прищурилась. — Высокий такой, с каштановыми волосами, да? Кажется, даже фотографию мне показывала…— — Да, про него, — Инесс резко повернулась на стуле, глядя на тётю сквозь зеркало. По её щекам бежали слёзы, оставляя блестящие дорожки на румянце. — Я ему призналась… — Так-так! — Аманэ приблизилась к девушке, складывая руки на груди. — Чтобы я первый и последний раз видела, как ты плачешь из-за какого-то парня! — В её голосе слышалась скорее тревога, чем гнев. — Что он тебе сказал? Не важничай, клубничка, рассказывай тёте всё! — Он сказал… — Голос Инесс дрожал. — Сказал, что я ему не интересна… Что мы просто знакомые. — Вот нахал! — воскликнула Аманэ, но тут же смягчилась, увидев, как дрожат губы родной душы. — Ну не расстраивайся ты так, глупышка! — Она обняла подростка, прижимая к себе её голову. — Мало ли парней на свете! Найдётся ещё тот, кто оценит тебя по достоинству. — Но я его люблю… — прошептала дева в плечо тёте. — Ещё со средней школы… — Эх, молодость… — Аманэ вздохнула. — Знаешь, клубничка, любовь — это, конечно, замечательно. Но порой она приходит не тогда, когда мы этого ждём. И не к тем, к кому хотелось бы. — Она отстранилась и посмотрела на Инесс с нежностью и грустью. — Но это не повод опускать руки. Слышишь меня? — Слышу, — пробормотала Инесс, вытирая слёзы. — Вот и умница. — Аманэ улыбнулась и, взяв в руки расчёску, начала расчёсывать длинные, шелковистые волосы этого ребенка. — Значит, будем менять имидж? Новая причёска — новая жизнь! *** Вечером, подстриженная под каре, Инесс разглядывала своё отражение в зеркале. Укороченные волосы открывали её тонкие черты лица, подчёркивая выразительные кремовые глаза и трогательные ямочки на щеках. Она открыла подарочную коробку, которую так и не оставила Суне. Внутри лежал аккуратно связанный шерстяной шарф — темно-синий, с тонкими белыми полосками — цвета формы волейбольной команды. Девушка провела пальцами по мягкой шерсти. Жаль, что шарф не согреет сердца того, кому он предназначался. *** — спокойно ночи золотце! — тетя крепко обняла, прежде чем зайти в свой подъезд — и помни, никаких слез из-за того мальчика! — она нахмурилась приказано помахивая пальцем — передавай маме и папе привет! — женщина на последок махнула рукой, закрывая после себя дверь. *** Вечер обрушился на город ледяным душем, стирая в прах иллюзии мягкого, уютного снега. Тротуар, ещё недавно казавшийся пушистым облаком, превратился в ледяную реку, покрытую толстым слоем хрустящей наледи. —«Только не плакать, только не сейчас», — умоляла себя Инесс, кусая губы. Она даже тёте Аманэ пообещала, что не станет лишний раз расстраиваться из-за Суны. Но слезы сами наворачивались на глаза, застилая мир размытой, серой вуалью. Стоило ей закрыть глаза, как перед внутренним взором всплывало его лицо: насмешливые серовато-желтые глаза, ленивая улыбка, трогательно оголяющая клычки… И этот его редкий, низкий смех, от которого у неё всегда перехватывало дыхание. —«Почему всё так несправедливо? — с горечью думала девушка, обхватывая себя руками. — Почему он не может полюбить меня так же сильно, как я его?»— Она всё ещё помнила его спину во время одной из их редких случайных встреч в коридоре. Такая широкая, надёжная… Ей тогда захотелось спрятаться за ним от всего мира, прижаться к его футболке и больше никогда не отпускать. Хотелось снова увидеть, как его губы растягиваются в ухмылке, когда Атсуму и Осаму начинают очередную драку. Хотелось, чтобы эта ухмылка была адресована ей, только ей… «Глупая, глупая мечтательница», — ругала себя Инесс. Слезы всё-таки полились из глаз, горячими дорожками скатываясь по щекам. Светло-коричневый шарф, слегка съехал набок, давая возможность холодному воздуху обжигать горло. Инесс прислонилась к холодному металлическому столбу, на котором тускло горел фонарь, выхватывая из темноты танцующие в воздухе снежинки. Ноги дрожали — то ли от истомы, то ли от холода. На улице уже давно царила зима, а на ней были надеты только лёгкие осенние ботинки и тонкие гетры с юбкой. *** Еле переставляя ноги, девица добралась до дома. В прихожей, едва справившись с замерзшими пальцами, скинула ботинки и буквально воткнула тяжёлую сумку в руки младшего брата, появившегося на пороге с недоумённым видом. — Сестрёнка, ты чего такая?.. — начал было он, но, встретившись с её взглядом, осёкся. Про подстриженные волосы ничего не сказал.— Эй, ты что, плакала? — Инесс лишь молча прошла мимо, не решаясь заговорить, чтобы не разрыдаться вновь. На бледном лице, как два красных пятна, выделялись припухшие от слёз глаза, а под ними темнели усталые тени. Мороз придал ей ещё более болезненный вид. На кухне, не включая свет, Инесс достала из холодильника клубничный йогурт — своеобразное лекарство от всех напастей. Брат — светловолосый, как и она, только с яркими, почти голубыми глазами, — проследовал за ней, с тревогой наблюдая, как она молча ест, уставившись в одну точку. В свои четырнадцать лет он уже догнал её ростом — оба унаследовали статную фигуру отца, бывшего футболиста. Инесс, несмотря на свои сто семьдесят сантиметров, казалась хрупкой рядом с ним. — Ты же знаешь, ты всегда можешь мне всё рассказать, да? — тихо произнёс он, садясь напротив. На удивление их взаимоотношения были хорошими, и, относительно спокойными. Старшая никогда не кричала, и не ругала младшего даже если тот бесчинствовал, а пыталась спокойно объяснить тому что тот не правильно поступает. Он вырос, все та же детская улыбка озаряет его лицо, когда сестра соглашаться поиграть в футбол, или готовит что то сладкое. Инесс кивнула, не поднимая глаз. Рассказывать ничего не хотелось. Ни про Суну, ни про свои несбывшиеся надежды, ни про то, как глупо она себя чувствует. Брат понимающе вздохнул. Он, конечно, был младше, но прекрасно понимал сестру. Они ведь не только росли вместе — их объединяла общий интерес к тому же футболу. Всё началось с того, что отец принёс однажды домой настоящий, кожаный футбольный мяч. Девушка тогда была ещё совсем малышкой, но с восторгом гоняла его вместе с отцом по двору. Эти весёлые домашние матчи постепенно переросли в серьёзное увлечение. Вскоре к ним присоединился и подросший брат. Футбол стал для них не просто хобби — а частью их жизни.