Никто не совершенен

«Жизнь в этом мире есть сон забвения, который отделяет человека от истинной действительности. Подобно тому человеку, который, увидев мгновенный сон, забывает родной город, где он жил годами, душа отдается иллюзии и сну этого мира и забывает свою истинную родину; не понимает, что этот разрушительный мир затмевает глаза, как облако закрывает звезды.» © Джалаледдин Руми

От лица Рэрдона Коннора Ничто не предвещало раннего пробуждения в тот важный для меня день несколько лет назад. Да и, честно говоря, раннее пробуждение в последние тысячи три лет мне не по должности и не по статусу. Быть генералом, заместителем Первого Генерала, Министра Войн — это то к чему я всегда стремился, строя свою успешную карьеру и чего, несмотря на все препятствия в виде неаристократического происхождения, фамильной бедности и проживания на Дальних Рубежах, я благополучно постепенно достиг. О, как уж мечтала моя бабуля, и как всегда говорила, что я должен занять это теплое место. Как она поговаривала: самое сладкое место для военного — вторая роль. Быть заместителем, который в любой момент может взять на себя роль главнокомандующего, не стремясь при этом подвинуть его в должности, ибо за преданное служение награда всегда выше, чем за мятеж и свободомыслие. С таким взглядом на мир я всегда и жил. И как показал мой личный опыт, женщины моего рода были правы, зачем оно нужно, это первое место? Чего ради я должен так напрягаться, как Эверс… Хотя ему сделать феноменально быструю карьеру было проще, чем мне мою весьма и весьма поступательно восходящую, он же потомственный аристократ, а я, как бы это странно не звучало для его заместителя спустя века, родился никем. Я из простой семьи, из настолько простой, что я отлично знаю не только свою мать, но и свою бабулю, ибо на Дальних Рубежах женщинам можно жить. И я — не аристократ ни разу. Я — просто обычный рядовой мордрэйдец с окраин, но из, безусловно, преданной интересам Империи семьи. С самого раннего детства вместо сказок, которые по традиции рассказывают женщины мордрэйдских окраин детям и внукам, мне в голову вдалбливали почти аналогичные истории, но со мной в главной роли. На тот момент я смысла подобных действий бабушки и матери совершенно не мог ни понять, ни осознать, ни принять, мне просто хотелось, как и моим ровесникам, слушать обычные детские сказки и легенды. Однако, усилия упорных женщин нашей семьи упали на благодатную почву моего подсознания и дали определенный урожай. Я стал стремиться к высшим баллам в учебе, я пытался стать лучшим учеником в силу своих возможностей, хотя это мне и не всегда удавалось. Учеба не так уж легко мне давалась, и знания не всегда охотно двигались мне навстречу. Я как был, так оставался лучшим среди середнячков. От всех них меня отличало только одно — целеустремленность и огромное желание вырваться из провинциальной общины, чтобы занять свое место в столице нашей Империи, обрести своего Демона и достичь определенного высокого положения в обществе. Пусть не первого, пусть не главного, но достойного. Я уже с детских лет понимал, что обязан обеспечить лучшую долю моей вдовой бабушке и такой же вдовой матери. Однако, хоть мы и не жили богато, точнее, существовали мы по меркам столичной аристократии очень бедно, под воздействием бабкиных сказок после достижения определенного возраста, я всегда хотел достичь успеха, я страстно желал прорваться в высоту, занять определенные руководящие позиции в нашем мордрэйдском обществе. И именно эта черта — хочу, значит, получу, как впоследствии в Академии учил нас Генерал Эверс, определила мою дальнейшую судьбу. После окончания школы, в соответствии с набранными мною баллами, я мог бы сделать отличную карьеру на любой планете на Дальних Рубежах как инженер, руководитель промышленной шахтодобычи, да я даже, воспользовавшись своими талантами, мог бы стать отличным провинциальным военным разведчиком. Но я решил стать военным, и именно в столице. Не просто военным гарнизона отдаленной от всех преимуществ аристократической жизни планеты, а военным высшего класса. Я решил, что я достоин примкнуть к клану аристократов нашего общества, и, пусть моя фамилия не настолько именита и не имеет обязательной для аристократических родов буквы «э», пусть все мужчины нашего рода давно покинули мир живых, я чувствовал, что мое место там — в мире власть имущих, в том мире, где принимаются важнейшие судьбоносные решения, где кипит яркая и красивая столичная жизнь, получить доступ к которой можно было, лишь заняв любое самое незначительное место в столице Мордрэйда. Но тот момент я отлично осознавал, чего я на самом деле хочу. И когда мне стукнуло 18 лет, как только я закончил школу, моя семья, а уж точнее, женщины моей семьи, мать и бабка, все свои не такие уж большие накопления отдали мне, мне одному — на билет до столицы нашей Империи, для того, что бы я просто попробовал сдать этот сложнейший для любого выпускника школы основной экзамен, который только и мог открыть передо мной все самые привлекательные горизонты моей жизни в перспективе. Мне не особо хотелось принимать эти деньги. Я отлично понимал, что моя бабка, работавшая всю жизнь официанткой затрапезного провинциального кафе, моя мать, рано овдовевшая жена заштатного провинциального военного, который нелепо умер по собственной глупости, не соблюдая правил безопасности при обращении с оружием, пусть и устаревшим, но при этом не потерявшем своей боеспособности… Все они, любимые мной до самой последней ниточки души, женщины нашей семьи, мне, именно мне, поверив в меня, купили мне билет в будущее на последние деньги. В прямом смысле этого слова. На последние кредиты. И я не мог их подвести. Никак не мог, права морального не имел. Обычно никто из провинциалов никогда не мог сдать этот долбанный главный в жизни экзамен на 10 из 10. Все знакомые мне парни, желающие сделать карьеру в столице, возвращались с низко опущенной головой, с позором его провалив, набрав максимум половину требуемых баллов. Но я не мог себе этого позволить. Я не мог так подвести тех, кто отдал последнее для моего будущего, ради исполнения моей мечты. В день сдачи экзамена из возможных 10 баллов по всем предметам в итоге я набрал всего лишь 8. Всего лишь восемь. И да, не последнюю роль в этом со мной сыграли моя бедная немодная одежда, мои стоптанные единственные ботинки, моя криво выстриженная морально устаревшая стрижка, мое усталое от перелета с дальней планеты лицо, и моя неуверенность в себе, которую подогревали презрительные взгляды экзаменаторов-потомственных аристократов. Еще бы, у них и свои дети ждут теплого местечка, и детишки их близких или не очень близких друзей и знакомых. И к концу вступительных экзаменов я почти утратил веру в себя. Я в глубине души уже почти распрощался с мечтой о поступлении. Меня спасли от фатальной неудачи только две вещи: я точно, в отличие от остальных аристократических претендентов четко следовал всем без исключения положениям Межпланетного Устава и я был весьма неплох в пилотировании. Не был я и отличным пилотом, где мне в моей-то провинциальной глуши было набраться этого соответствующего опыта, те крейсеры, на которых я сдавал экзамен, настолько превосходили все, на чем мы только могли даже просто мечтать летать на Дальних Рубежах. А уж я и особенно, с моим-то отсутствием связей и банально денег для оплаты дополнительных занятий. Последний экзамен, самый значимый и весомый. И тут вдруг… Ведущий экзаменатор выходит на сцену перед нами, оставшимися претендентами на счастливое будущее, а нас уже не так уж много — всего-то около ста, ведь дети в Мордрейде рождаются очень редко. — Господа экзаменующиеся, вам несказанно повезло, — и тут он просто подобострастно выдыхает. — Вас будет экзаменовать лично Министр Войн, сам Первый Генерал Эдмонд Эверс. Те, кто пройдет его отбор, имеют все шансы попасть в элитное подразделение Академии. Ну, все, это — мой конец, прощай мечты, прости семья за зря потраченные на меня накопления, промелькнуло у меня в голове. Эдмонд Эверс — лучший профессионал военного дела нашего времени, а самое главное, он — правая рука Императора. В его немногие примерно 120 лет он уже завоевал и не просто завоевал и поставил на колени, а поработил огромную планету мыслящей разумной цивилизации. Самое главное, что Эверс — представитель одного из самых древних имперских родов, аристократ до мозга костей, для которого такие как я — говно снорров под ногами и не более. Мои шансы не то чтобы поступить в Военную Академию на желаемую для меня специальность, а чтобы вообще-то куда-то поступить в столице после экзамена, сдаваемого персонально ему, стали приближаться к нулю. Что ж, как говорила иногда моя бабка — знай свое место, милый. Надо было тупо идти в инженеры, с глазомером и усидчивостью, как и с запоминанием информации и исполнительностью у меня все всегда было отлично. И когда он вошел в аудиторию, да уж скорее продефилировал своей походкой, с одной стороны, четкой, как у образцового военного, а с другой стороны, как будто он — самый желанный мужчина в этом мире и ему наплевать, хотели ли вы встречи с ним до того, как о нем узнали, после того, как вы лично увидели его, вы все пред его ногами — пыль… О да, именно так он и вплыл в экзаменационную аудиторию. А дальше, дальше было весьма интересно, неожиданно и поучительно. Как я уже упомянул, нас было всего порядка 100 желающих поступить в Академию, и, конечно, все хотели поступить в ту маленькую группу избранных, которых полетам и основам политики обучал Первый Генерал лично. Он сразу озвучил сопровождающему, не глядя на нас, что он нисколько не умаляет работу комиссии, но он сам персонально отберет тех, с кем ему не стыдно будет работать далее. И в первый же момент он отмел тех 26 кандидатов, кто ему подобострастно улыбался. Все остальные лыбиться перестали мгновенно. А далее он задал один единственный вопрос, лично ни к кому не обращаясь в зале: — Наш Повелитель, Зейндэн Аурис Лэнтэр II хочет поработить новую планету. Ваш развернутый ответ? Ответ прозвучали разные: — Необходимо больше исходных данных… — Зачем нам это, зачем это Мордрэйду, нужен ли нам подобный проект… — Что там за рабы в перспективе… — А соответствует ли это нашим возможностям на текущий момент… — Будет ли порабощение экономически выгодно, нужно все посчитать заранее… Я стоял и молчал, некрасиво потея, страшась публичного позора в своих старомодных стоптанных ботинках и устаревшем поношенном парадном костюме отца, на фоне интересных развернутых ответов моих конкурентов, понимая, что у меня есть всего лишь одна мысль, но я, очевидно, и сам туп перед его лицом, и мысль моя, вероятно, такова же. В итоге, когда не осталось никого, кто бы еще не высказался, кроме меня, генерал повернул ко мне свое усталое лицо (все же у нас только что закончилась война), и спросил: — А вам что, вообще или нечего сказать, или лень, или вы настолько тупой.? Мне и, правда, было особо нечего сказать, но уж позволить считать себя совсем тупым при всех собравшихся я, конечно, не мог: — Приказы Первого Лица государства и Первого Генерала не обсуждаются. Если есть приказ — мы ему следуем, не зависимо от места, времени, должности и иных обстоятельств. — Хмм, — Первый Генерал странно хмыкнул, — как вас зовут, молодой человек? — Рэрдон Коннор. — Вы ведь не аристократ? — Я — не из семьи потомственных аристократов, но я из приличной и верной династии порядочной семьи потомственных военных с Дальних Рубежей, и я не опозорю свое имя и нашу Империю, поступив на службу. Я уважаю власть династии Аурисов, как это делали мои предки, пусть и не именитые. И у меня есть честь и достоинство, и еще немного таланта, которые я хотел бы положить во имя Империи. Эверс прищурился, а потом улыбнулся мне, лично мне. — Что ж, — сказал он, глядя в какую-то информацию на своем коммуникаторе, — а вы отлично разбираетесь в современной политике, и не так уж плохо сдали остальные экзамены, господин Коннор. Я зачисляю вас в свою группу обучающихся лично под моим руководством, остальные могут быть свободны, их дальнейшее распределение — на усмотрение инструкторов. Мне повезло, мне впервые в моей скромной жизни несказанно повезло, и я отлично всю свою дальнейшую жизнь понимал, что повезло мне случайно, и что я из тех, кто хоть и обязан достичь высот, но все равно должен знать свое место. И я его отлично знал и принял такую судьбу, в определенных, конечно, рамках. Генерал Эверс взял меня под свое крыло, и я, как бы ни складывалась история, что за слухи не ходили бы вокруг его имени, никогда, ни разу в жизни его не подвел и не подсидел. У меня даже в мыслях такого не было, я отлично понял и принял свое место, свое в итоге удобное, комфортное, высокооплачиваемое, престижное место в мире столичных военных. Незаменимый заместитель, как говорил сам генерал. Отличное определение, если он фактически правил вселенной, опираясь на имя сначала одного, а потом другого Императора, то уж я-то, спокойно стоявший за его спиной и, иногда подкидывая ему интересные идеи, мог ежедневно чувствовать себя причастным к творению истории нашей Мордрэйдской Империи. Меня все устраивало, и я устраивал всех. Спустя тысячелетия, мы с Эверсом стали приятелями, ну уж не сказать, что именно лучшими друзьями, все же между аристократом и выходцем из глубинки Империи всегда будет пролегать несоизмеримая пропасть, но отношения наши стали весьма близкими и доверительными. А в последнее время, с приходом к власти Зейндэна Ауриса Лэнтэра III, я стал вхож в высший круг общества, позволяющий мне принимать участие даже в банкетах Его Величества, обычно проходивших в достаточно узком кругу. И о моем провинциальном происхождении постепенно забыли. Моя жизнь текла по накатанной колее, так же ровно и гладко, как и моя карьера до одного знаменательного для меня дня. Того самого дня, когда я понял, что я влюбился или точнее сказать, потерял себя, уж насколько это вообще возможно для мордрэйдца. Мы что-то в очередной раз отмечали, сидя шумной компанией особо приближенных к Его Величеству, в очередном ресторане на Бентоне. Я, на тот момент, уже достигший всего, о чем только мог бы лишь грезить в юности, всего, о чем даже в самых сокровенных мечтах даже и помыслить не могла моя семья, я влюбился, как мальчишка, как распоследний идиот. Я влюбился в ребенка. Как глупо, пошло и неожиданно. С первого взгляда, с первой секунды, как я только увидел его тень, даже до того, как я увидел его самого и услышал его голос. Я влюбился в несовершеннолетнего сына племянника ормондского Императора, в сына Ларри Торна. В тот момент я даже не знал, как его зовут. О, конечно, до этого мгновения в моей жизни были романы и прочие интригующие интимные приключения. В моем прошлом, как у одного из приближенных Первого Генерала Мордрэйда, всегда следующих его примеру, были и ни к чему не обязывающие отношения, и случайные романы, и принудительные связи с пилотишками, случайно оказавшимися не в том месте и не в то время, романы с шикарными женщинами Бентонских клубов и прочих увеселительных заведений, да даже пара вполне серьезных и продолжительных отношений с соотечественниками Но я никогда и ни к кому не испытывал таких страстных чувств, такого яростного влечения, смешанного, спустя несколько лет с огромным уважением. Я, как и многие мои соотечественники, попал под непередаваемое обаяние красавчика Николаса Торна. Если бы он был просто красив, ситуация была бы проще, я мог бы сразу предложить ему официальный брак, зная о бедственном положении его семьи, я не стал бы терять время. Ведь я был богат, на тот момент очень богат, тратить деньги мне было попросту не на кого. Я мог предложить его семье такие условия брачного контракта, что эта на тот момент слегка потускневшая и обедневшая семейка ормондского высшего общества с радостью бы его приняла. Но, к сожалению для меня, я упустил нужный момент, решив дождаться его совершеннолетия, а спустя несколько лет, время показало, что Николас оказался еще и умным. Сам выстроил не только свою карьеру, но и бизнес, которые позволили ему не нуждаться ни в чем. Когда он, как и я, стал экспертом Межпланетного Совета, я, понадеявшись, что у нас теперь будет намного больше точек соприкосновения, слегка позволил себе помечтать о перспективах, но… В этот же момент негласно промелькнула информация, что Николас Торн представляет особый интерес для Его Величества лично, и мои мечты сразу увяли, как цветок на морозе, не успев даже распуститься. Я, как тот, кто привык всегда жить и работать в тени более сильных персон, убедил сам себя окончательно опустить руки, потеряв надежду на личное счастье. Все, на что я мог с этого момента рассчитывать — лишь общение, сухое скучное политически выверенное общение или редкую совместную работу. Как же я ждал любой возможности этой пресловутой совместной работы с ним. Да я даже в его рестораны таскался за компанию с остальными не ради банкетов и иных увеселений, а лишь для того, чтобы иметь возможность на него посмотреть лишний раз, хотя, я, в общем-то, не любитель ни праздного образа жизни, ни мест массового увеселения. Даже опасаясь гнева Эверса, я позволил Николасу во время той знаменитой памятной инспекции в отсутствие генерала провести проверку Борта Номер 2, не устояв перед его просьбой, я попросту не смог ему отказать, настолько милым он был в этот момент. Я, ни сколько не веря в его успех, все же сделал на него ставку на подпольном тотализаторе, что, правда, к моему удивлению принесло мне выигрыш в миллион кредитов. И я, очевидно, был единственным мордрэйдцем, который искренне был рад за Николаса, когда он вполне заслуженно был награжден Орденом Мужества Нордлинн. К сожалению, важные дела не позволили мне присутствовать на торжественной церемонии награждения и лично выразить ему мое восхищение, и здесь меня ждала неудача. И я, вероятно, был единственным в Мордрэйде, кто искренне пожалел его, как участника того памятного порноскандала. Однако, вскоре должна была начаться война с Ормондом и шансов даже на совместную работу с объектом моего искреннего интереса становилось все меньше и меньше. И тут как гром среди ясного неба — ранний утренний вызов. Межпланетный Совет срочно собирает внеочередное совещание экспертов. Поврежденный исследовательский бот Трисберга, попав в район с установленными нашими глушилками, настолько отклонился от заданного курса, что вернулся в пункт назначения спустя почти год, когда его уже списали, как пропавшего на просторах космоса. Его занесло в такие далекие космические дали, что даже наша пронырливая цивилизация, жадная до завоеваний, никогда не исследовала этот отдаленный уголок вселенной. К изумлению снимающих с него показания исследователей, а попал он прямиком к не особо дружественно настроенному по отношению к Трисбергу Нордлинну, была обнаружена невероятная по ценности информация. В отдаленном космическом пространстве бот зафиксировал планету, на которой, возможно, может существовать жизнь, не разумная, но все же растительная и животная среда, а также предполагалось наличие кислородсодержащей атмосферы и воды. Конечно, будь эта планета обнаружена строго одной цивилизацией, информация о ней не стала бы достоянием общественности. Но, общительные и достаточно открытые нордлиннцы решили поделиться своим-чужим открытием со всеми цивилизациями, как я понимаю, чтобы в первую очередь утереть нос давним конкурентам-трисбергцам. Плюс немаловажную роль сыграла значительная отдаленность потенциально интересной планеты. Прагматичные нордлиннцы отлично понимали, что в одиночку освоить, да и просто исследовать столь отдаленный регион у них нет банально ни финансовой, ни технической возможности. Да и зачем тратить свои финансы, когда Межпланетный Совет может отправить на разведку профессиональных экспертов за счет всех семи цивилизаций Межпланетного Союза. После короткого, но весьма эмоционального обсуждения, было решено отправить на разведку экипаж из двух экспертов самой высокой квалификации, обсуждалось около десяти кандидатур, в итоге, каждая цивилизация, естественно, хотела протолкнуть в эту миссию своего представителя. В случае подобных неразрешимых споров вопрос всегда решается по установленным правилам, а именно, жеребьевкой. Джиоро Нейри, председательствующий в этот раз в Межпланетном Совете, получив результаты жеребьевки, с сожалением бросил взгляд на ормондского полковника, к которому в силу последних событий определенно испытывал благодарность за спасение своей семьи. — Жеребьевка выбрала двух участников этой важнейшей для нашего мира миссии. В исследовательский полет отправляется группа из двух экспертов: генерал Коннор и полковник Торн. Я с трудом сдержал счастливую улыбку, вот уж повезло, так повезло! Неделя наедине с предметом моего интереса. О, конечно, я отлично понимал, что ни о чем, помимо рабочих моментов мы с Николасом говорить не будем, но все же, неделя с ним наедине, какой подарок судьбы! Легкий шум с насмешками в зале. У мордрэйдцев идеальный слух, и я отлично расслышал все обрывки не до конца высказанных фраз по поводу выбора рабочей группы в таком интересном составе. — Бедняга Торн, после своего разгромного заключения работать с мордрэйдцем… — Да уж, вот уж невезение для ормондца… — Торн снова вляпался в Мордрэйд… И много чего в подобном стиле. Судя по выражению, промелькнувшему тенью на лице моего невольного напарника, от подобной перспективы он тоже не был в восторге, несмотря на присущее ему природное любопытство. Но, Торн не из тех, кто обсуждает приказы. Его исполнительность, пожалуй, даже выше моей, поэтому он просто кивнул и никак не прокомментировал перспективы грядущей совместной работы. Однако, его поджидал еще один сюрприз. — Согласно опыту экспертной работы, и в соответствии с субординацией выбранных кандидатов, — тут Джиоро Нейри просто перестал смотреть Николасу в лицо, — руководителем группы назначается генерал Коннор. Господа, поскольку полет предполагает необходимость исключить в данный момент любые утечки информации, то по правилам Совета, вы не можете брать в экспедицию помощников, вам предстоит выполнить эту миссию исключительно вдвоем. Также, поскольку данная планета находится в малоразведанном пространстве космоса, вам стоит обоим воспользоваться одним крейсером. Совет готов предоставить вам любой на ваш выбор дежурный крейсер для данной миссии. Реакция от нас с полковником последовала одновременно и, как ни странно, мнения наши по этому вопросу полностью совпали. — Ну, уж нет, спасибо, — ожидаемо запротестовал Торн, презрительно скривившись. Еще бы, он даже на инспекцию в Мордрэйд на своем «Демоне Ночи» заявился, хоть и мог предвидеть, что его крейсер вызывает у доброй половины Мордрэйда вполне предсказуемое раздражение, и, насколько всем было известно, он считал свое творение более совершенным, чем все военные или исследовательские крейсеры, за исключением мордрэйдских. — Нет, господа, — я решаю высказать свое мнение, — при всем моем уважении к присутствующим, никогда мордрэйдец по доброй воле не сядет в ваше летающее барахло, особенно в том случае, если предстоит полет в столь отдаленный район космоса, где в случае непредвиденных ситуаций помощи ни от кого оперативно не дождешься. — Кхм, — Джиоро Нейри, хоть и был готов к возражениям подобного рода, зная Торновы пристрастия к собственному крейсеру и мнение мордрэйдцев по поводу техники всех отсталых цивилизаций, но и он почувствовал себя меж двух огней, и поспешил при этом быстренько сойти с извилистой тропы предстоящей дискуссии. — В таком случае, господа, сами договоритесь между собой, на чьем крейсере вы отправитесь выполнять миссию. Для нашего мира главное — результат. На этом заседание Совета считается завершенным. Все технические данные будут вам предоставлены моим помощником в течение получаса. Члены Совета, насмешливо поглядывая в нашу с Николасом сторону, постепенно покидают зал. С выражением лица медленно идущего навстречу собственной погибели, Николас подходит ко мне. — Генерал, я думаю, нам есть, что обсудить перед вылетом и… Как бы хорошо и положительно предвзято я не относился бы к предмету своего вожделения, но, простите, полковник, сдавать свои позиции я, как генерал Мордрэйда, нисколько не намерен. — Господин Торн, — я намеренно избегаю называть его полковником, чтобы мнительному ормондцу не показалось, что я умышленно заранее хочу его унизить, — я в вашем распоряжении в ближайший час. Времени на подготовку осталось не так уж много, поэтому давайте решать все рабочие вопросы оперативно и без неуместных дискуссий. Итак, как вы слышали, что старший в нашей разведгруппе — я. Логично, в связи с этим выбор крейсера предоставить моей скромной персоне. О, я вижу, что вы готовы возразить, но я заранее отклоняю все ваши возражения. Мой основной аргумент весьма прост и очевиден — любой мордрэйдский крейсер намного более совершенен, чем ваш. Уж простите за откровенность и прямолинейность, но мордрэйдские космические технологии и ваши ормондские отличаются на сто порядков. В случае возникновения внештатной ситуации мой крейсер более устойчив как к любому внешнему воздействия, так и более боеспособен. Думаю, в этом вы со мной согласитесь. Я по природе весьма наблюдателен и, как все представители нашей цивилизации, при любом удобном случае люблю посмотреть на милых глазу ормондских аристократов. Мне всегда казалось, хотя никто из моих соотечественников эту теорию не поддерживает, что, даже сохраняя на лице невозмутимую маску, ормондцы выдают себя легким движением ушей. И вот в этот момент мне показалось, да я отчетливо это заметил, что бедняга полковник, как сказочный персонаж, в буквальном смысле этого слова печально повесил кончики своих милых ушек. — Генерал, я не могу не согласиться с вашими доводами, но есть одно большое «но». На вашем крейсере я могу выступать исключительно в роли пассажира и не более того. В случае нештатной ситуации, я пилота-мордрэйдца заменить не смогу. — Почему же вы столь не уверены в себе сегодня? — Я насмешливо ухмыляюсь, хотя он совершенно и полностью прав. — С крейсером Его Величества у вас вроде бы сложилось, как бы так сказать, неплохое взаимопонимание? — Не стоит считать меня совсем уж дураком, генерал. — Торн уже не грустит, он слегка озлобился, решив показать зубки. — Быть может мы и не в состоянии воспроизвести ваши мордрэйдские технологии, но я вполне в силах в них разобраться. Ваш крейсер и Борт Номер 1 спроектированы по совершенно разным технологиям. Если уж выражаться примитивно, то у Борта Номер 1 есть душа, с которой я мог хотя бы попытаться взаимодействовать, а у вашего — нет. И ваш борт выполнен по той новейшей технологии, которая действительно не позволит представителю немордрэйдского мира им управлять. Поэтому я и предлагал воспользоваться моим, я могу дать вам временный доступ ко всем системам управления. А два пилота в подобной ситуации — лучше, чем пилот и бесполезный пассажир. — Это, конечно, заманчивое предложение, господин Торн, но, я вынужден настаивать на своем мнении. Да, мой крейсер не позволит вам быть пилотом, в этом вы совершенно правы, но наша миссия — не только долететь до заданной точки и обратно, нам предстоит проделать огромную исследовательскую работу, а исследования — это ваша сильная сторона. Намного более эффективным будет, если я возьму на себя руководство полетом, высадкой и разведкой на местности, а вы будете отвечать за исследования и отчетность, тем более, что времени на предварительную подготовку у нас нет, а исходных данных ничтожно мало. Так что, будьте моим гостем. Если же для проведения разведки вы захотите использовать свои исследовательские боты, это вполне реализуемо. Мой крейсер технологически это позволит. — Я в целом согласен, но… — а куда ж тебе деваться-то, милый мальчик, хочешь ты того, или нет, а руководитель свалившейся на нас миссии — не ты. Но тут я понимаю, что, несмотря на то, что он с моим выбором смирился, его гложет еще что-то, о чем ему неприятно говорить. Заметив его колебания, решаю добиться от него искренности. — Готов выслушать любые ваши предложения и пойти навстречу в случае, если это приемлемо в данной ситуации. Торн тяжело вздыхает и наконец-то выдавливает из себя: — Нам предстоит неделю фактически прожить на вашем крейсере, даже если информация о наличии кислорода и пригодности для жизни подтвердится, не будем же мы, в самом деле, организовывать на незнакомой планете временный палаточный лагерь… Вот в чем дело! Торн, как истинный аристократ, не представляет себе существования без идеального уровня комфорта. Ха, дорогой мой коллега, знал бы ты, в каких условиях моей семье приходилось жить: маленькая служебная квартирка отца с комнатками-закутками. В моем детстве в моей комнате помещались лишь 4 предмета интерьера: узкая кровать, шкаф, стол и стул. Но, сказать по-правде, я и сам давно уже привык к комфорту. Однако мой крейсер — в первую очередь рабочая станция и я, в отличие от Его Величества, Эверса и моего собеседника, не тратил деньги зря на ерунду типа мягких ковров, огромных кроватей в каютах, золотых светильников и тому подобных украшений, полагая это непрактичной ерундой. Решаю слегка поддразнить напарника. — А что вы имеете против работы в полевых условиях? Что нужно военному во время операции? Безопасность, результат и вовремя употребленный сухпаёк. А пара ночей в палатке — так это вообще не проблема. Но не зря милого Николаса с детства, что в глаза, что за глаза называли «хамло ормондское», легко и сразу он свои позиции сдавать явно не намерен. — Знаете, генерал, я готов во многом пойти на уступки и воспользоваться вашим гостеприимством. Также, хотя я и считаю это не самым лучшим решением, но уж если именно вас назначили руководителем миссии, я готов и с этим смириться, оставив вам все полетные дела, взяв на себя только исследовательскую работу и роль пассажира в космосе, что для меня с шестнадцати лет будет единственным опытом. Но одно я вам точно могу сказать: спать на земле или в палатке и жрать сухой корм я не намерен. Можете считать меня избалованным и каким еще вам угодно недостойным представителем отсталой цивилизации, но мне необходим полноценный сон не меньше трети суток, нормальная еда, душ, зубная щетка и прочие радости комфортного бытия. Не понимаю вашего сарказма по этому поводу и никогда не пойму отсутствия любви к бытовым удобствам. Можете улыбаться, сколько хотите, но уж если вы настаиваете на полете именно на вашем транспорте, будьте столь гостеприимны и обеспечьте меня нормальной каютой с минимально приемлемыми условиями и наличием кухни на борту, приготовление еды для нашего экипажа я возьму на себя. Моя работа не будет эффективной в прямом смысле этого слова, если я буду сонным и голодным. И никаких палаточных лагерей, планета не исследована, а рисковать жизнью и здоровьем ради непонятного мне принципа «полевой работы» я категорически не намерен и вам не позволю. Нам надо будет еще обратно в цивилизованный мир вернуться живыми и здоровыми, а если с вами что-то случится, то не факт, что у меня это получится без вашего непосредственного участия. А если все сказанное вами до этого было всего лишь шуткой или попыткой таковой, то предупреждаю вас, у меня напрочь отсутствует чувство юмора, зато с инстинктом самосохранения все отлично. Забавные все же существа — ормондцы. И так легко ведутся на провокации. Решаю еще немного подразнить наивного юношу. У меня-то и с чувством юмора, как у истинного мордрэйдца все прекрасно. — Эх, жаль, что у вас, как у представителя современной молодежи, начисто отсутствует страсть к романтике неизведанности и риску новизны. Неужели вам в детстве ни разу не доводилось сидеть с друзьями на берегу реки, наслаждаясь красотами природы, ведь ваша планета весьма живописна? Неужели вы никогда не устраивали с друзьями ночные бдения у костра после удачной охоты или рыбалки? — Внимательно смотрю на своего собеседника и вижу, что его глаза стали как будто в два раза больше, а милые ушки напряженно застыли торчком. — А долгие пешие прогулки по лесу, а поездки, не полеты, Николас, а именно поездки по узким горным тропам? А сбор грибов или ягод? — Эмм, — мой собеседник аж воздухом подавился, и никак не может определить в итоге, шучу я над ним или говорю серьезно. — Вы издеваетесь? Тратить время на подобную чушь могут только представители технически недоразвитых цивилизаций. Мы с вами стоим на пороге открытия новой планеты, и такого ряда событий в перспективе, когда все семь цивилизаций захотят урвать себе еще один кусочек новых территорий, а вы? Вы о чем вообще только что говорили? О срубленных за каким-то хреном несчастных деревьях, которые надо зачем-то сжечь именно ночью, чтобы на костре готовить еду, ягоды в лесу собирать, как в доисторические времена? Это что за картина мира такая — «назад в прошлое»? — Ну что ж, я вас отлично понял. Вы — настоящее дитя современного цивилизованного мира. Не беспокойтесь, комфортабельная каюта со всеми удобствами и кухня будут полностью в вашем распоряжении, как и специально оборудованный зал со всем необходимым для исследований. Я вижу, что помощник господина Нейри подает нам знак, что вся имеющая у Совета информация нам уже выслана. В таком случае встречаемся ровно через сутки. Думаю, проще всего это будет сделать на Бентоне. Берите с собой все необходимое, место стоянки моего крейсера я вам вышлю. И, оставив моего напарника изумленно хлопать глазами мне вслед, переваривая полученный объем информации, я быстро удалился. Да, скучная у тебя была жизнь, Николас, и детства, похоже, нормального не было, да и при слове «друзья» у тебя разве что глаз не задергался. Всё у вас, у аристократов, с детства сложно, сплошной этикет, дресс код, правила, условности и приличия. Если эта планета будет хоть сколько-то пригодна для жизни, то дружеские ночные посиделки в лесу у костра я тебе гарантирую, или я буду не я. Не умеешь — научу, не захочешь — придется заставить. Романтические вечера мне, конечно, ввиду того, что Зейндэн на тебя права заявил во всеуслышание, не светят, ибо я не самоубийца, так что придется довольствоваться малым. Однако, мне надо сделать еще массу дел, подготовить крейсер к экспедиции, что ж, одно хорошо, что я удачно свалил на Николаса всю исследовательскую и отчетную работу, плюс провиантом заморачиваться нет необходимости. Вот уж о чем я нисколько не пожалею, так о том, что в полете в течение недели у меня будет, как я полагаю более приятное меню от знаменитого на всю вселенную шефа, а не пресловутый сухпаек. Входящий вызов от Эверса. — Рэрдон, поздравляю тебя с назначением, рад за тебя, вот же повезло тебе с напарничком, просто подарок Судьбы упал тебе в руки. — Генерал посмеивается, разве что глазом мне не подмигивает. Неужели мое всегда строго контролируемое поведение и эмоции были им замечены? — Ты там смотри, не пришиби Торна случайно насмерть в процессе выполнения миссии вселенского масштаба, а то мировое сообщество распроклятых мордрэйдцев во всех грехах обвинять снова будет. Но шутки в сторону, вернулись наши разведывательные боты. Планета — превосходна, не могу понять, как мы в свое время умудрились ее просмотреть, совсем разведка наша разленилась, пора уволить половину к демоновой матери, чем я и собираюсь в ближайшие дни заняться. Готовься к экспедиции, но перед вылетом заскочи к нам с Повелителем на часок. Истинная цель твоей миссии будет Его Величеством слегка подкорректирована. В назначенное время вхожу в зал совещаний столичного космопорта. Зейндэн мрачен, зато Эверс, как обычно, в приподнятом настроении. Вот чем мне нравится общение с непосредственным руководством, так тем, что Эверс никогда руки не опускает, и как бы и какими словами он не выражал бы свое отношение к подчиненным или проблемам и поставленным задачам, а оптимизм и энтузиазм у него всегда исключительные. — Рэрдон, буду краток. Эта планета должна войти в состав Мордрэйдской Империи. Ни с какими представителями отсталых я ее делить не собираюсь, самим пригодится. — Недобро молвил Повелитель Вселенной. — Но, Ваше Величество, — я в полной растерянности, — ведь информацию о ней нам выдал Межпланетный Совет, вполне логично… — Так, друг мой, притормози излучать негатив, я уже все продумал и все решил, — Первый Генерал как всегда готов к новой битве. — Война за эту планету исключается. У нас по плану — война с ормондишками, воевать по второму кругу с отсталыми просто лень. Не истреблять же всех вокруг ради одной небольшой дальней планетки. Задача твоя проста до невозможности. Ты должен представить, как руководитель этой почетной миссии, в Межпланетный Совет отчет о том, что отправленные боты отсталых ошиблись, причину технических или иных неполадок сам изобретай, а планета для всех наших цивилизаций непригодна, атмосфера ядовита, полезные ископаемые отсутствуют, жизни никакой нет. И планета эта ни для кого интереса не представляет при таком раскладе в силу своей удаленности даже как дальняя военная, спасательная или исследовательская база. Понял меня? — Генерал, мысль, конечно, хороша, если планета настолько перспективна, конечно, я приложу максимум усилий. Но я ведь не один туда направлен. Торн, как вы уже по собственному опыту отлично понимаете, на подлог подобного масштаба не пойдет. Что мне с ним делать? Я на его физическое устранение не подписывался, да и потом, это ничего не даст, в любой момент, случись что с одним из двух экспертов, новую миссию в любой момент могут отправить для контроля. — О физическом устранении полковника и речи не идет. Нужно сделать так, чтобы Торн согласился добровольно подписать заключение, что планета непригодна для цивилизаций Совета. Ни для каких целей. Точка. И чтобы он и впоследствии эту версию с пеной у рта был готов всем доказывать. А вот уж как ты этот маневр провернешь — твои проблемы. Задача ясна, генерал? — Повелитель зол. — Но ведь у Вас, Ваше Величество, лично не получилось его заставить или уговорить хоть как-то смягчить свое разгромное заключение по нашему космофлоту, с чего бы ему в данной ситуации, тем более после того позора, что мы ему устроили, идти нам навстречу? — Думай, Рэрдон, у тебя целая неделя будет. Или вот сейчас, пара часов до отлета у тебя есть, сидите вдвоем с Эверсом и изобретайте планы нейтрализации Торна с его принципами и особым мнением. На выходе результат должен быть таким, как я обозначил, а Торн пусть свое мнение засунет… в общем, традиционно куда подальше. Вечно от него одни проблемы. Зейндэн выходит из зала, громко хлопая дверью. — Ладно, друг мой, — Эверс достает буквально из ниоткуда любимый коньяк и пару бокалов. — Давай рассуждать логически. Убивать Торна нельзя. Но убедить порядочного ормондца при помощи логики можно всегда и в чем угодно, грамотно введя его в заблуждение. Если ему обоснованно и последовательно что-то разжевать, то он может и мнение свое изменить на нужное нам. Внушаемые они и наивные в своей порядочности, ормондишки. Ты у нас в решении логических задач — мастер высшего пилотажа. Общались вы с ним всегда неплохо, уж во всяком случае, с тобой он ладил лучше, что с остальными представителями Мордрэйда. «Ормондишкой отсталым» ты полковника не обзывал, публично и непублично не оскорблял, с памятной инспекцией ему помог, — тут Эверс насмешливо поднимает бровь, и, смотря мне в глаза, ехидно продолжает, — на чем и срубил миллион. Отлично вы с ним в паре сработались, помогли друг другу, как настоящие друзья, главное, не испорть сейчас налаженный контакт и не потеряй его доверие. — Почти испортил, запоздало ваше предупреждение. Не сошлись мы с ним во мнениях по поводу комфорта и распределения обязанностей. — А ты не спорь с ним по глупым поводам, важное дело того не стоит, уступи мальчику немного, он это оценит, может легче навстречу тебе пойдет. Да и прав Торн по поводу комфорта, это ты у нас на аскетизме повернут, а все нормальные индивидуумы при малейшей возможности любят вкусно есть и сладко спать. Так что ерундой не занимайся, предоставь ормондишке удобное спальное место и привычные для аристократа удобства. Не мелочись, не тот повод, слишком многое стоит на кону. Или… И тут на лице Эверса расплывается широкая улыбка. Похоже, генерал традиционно нашел какой-то выход из скользкой ситуации. — Друг мой, а не сделать ли так, чтобы милейший полковник попросту проспал все, что только можно? — Не пройдет этот номер, он же не идиот, сразу поймет, что его за нос водят. Не может же он неделю без перерыва спать. Да и не вызываем мы у него доверия в последнее время, уверен, что он круглосуточно начеку будет. — Тогда воспользуйся своим особым талантом. Что, друг мой стародавний, не ожидал, что я о нем давно догадался? Так вот, я отлично осведомлен о твоем особом даре, конечно, к сожалению, это не дар ноа, но умение слегка пользоваться гипнозом вместе с логически преподнесенными ормондцу данными, доводами и выводами могут сыграть в твою пользу. Эх, вот чему я вас в Академии всегда учил, а ты с веками подзабыл, так я тебе напомню: в любой острой ситуации нужно уметь применять свой особый дар, пусть не афишируя его публично, но уж когда свидетелей нет, то глупо не использовать пожалованную тебе матушкой-природой аномальную особенность. Мой не просто друг, но и наставник в очередной раз меня поразил великолепной памятью и наблюдательностью. Да, в нашей семье есть некий особый дар, который передается по мужской линии, мы владеем легким гипнозом, и в случае необходимости, я могу не только заставить нужное существо пойти по выбранному мной пути, но и забыть, почему он этому пути следует. И если слегка призадуматься, то генерал подсказал мне отличный путь решения проблемы. И я бы без раздумий воспользовался бы своим талантом, если бы мне нужно было обвести вокруг пальца любого, только не Николаса Торна. Не хотелось бы по отношению к нему поступать непорядочно. Молчу, размышляя, как выкрутиться из сложившейся ситуации, и никакого выхода не вижу. Тупиковая ситуация: либо я Торна подставлю своим обманом, либо не смогу выполнить приказ Его Величества. — Я обдумаю ваше предложение, генерал. Но я должен хорошо подумать. Применить просто так на пустом месте гипноз… — О, мой дорогой слишком порядочный заместитель… — Эверс поднимается с места с непроницаемым выражением лица, но я отлично понимаю, что он весьма недоволен мной в этот момент, я бы даже сказал, разочарован моей несговорчивостью. — Подумай, вдумчиво подумай, друг мой. Знаешь, эта планета настолько привлекательна, что я полагаю, что Повелитель не отдаст ее под военную базу или рядовую колонизацию. Моя интуиция мне подсказывает, что она будет поделена на части между узким кругом причастных к ее получению в добрые мордрэйдские руки. Поразмышляй хорошенько, взвесь все за и против, не торопись уподобляться в порядочности Торну. Ты, как первопроходец и практически первооткрыватель, сможешь претендовать на неплохой кусочек приятной отдаленной от шума цивилизации и навязчивых посетителей планеты за доблестные заслуги перед Империей. Обещаю о том похлопотать в случае успеха. Я заинтригован, я заинтересован. Часть планеты в собственность — звучит более, чем заманчиво. Аргумент Эверс привел весомый. Все территории Империи Мордрэйд давно поделены между верхушкой аристократии, государственными территориями и принадлежащими фамилии Аурисов лично. Возможность стать обладателем собственной земли, возможно, выпадает лишь раз в жизни. Что ж, стоит решать проблемы по мере их поступления. В настоящий момент передо мной стоит первоочередная задача — подготовиться к экспедиции, а уж на разрешение ситуации с мнением моего напарника у меня будет неделя. Не так много, но достаточно, чтобы понять, как действовать дальше. В назначенное время я прибыл на Бентон и тут же в зале ожидания встретился с укоризненным взглядом моего компаньона на ближайшую неделю. Вроде и не опоздал, прилетел я вовремя, в чем причина? — Добрый день, генерал, — Торн несмотря на разочарованный тон достаточно вежлив. — Я готов к миссии, нужно только погрузить багаж и исследовательские боты. — Добрый день, господин Торн, крейсер готов к погрузке. И тут пришла очередь Торна удивлять меня, что он и сделал, слегка махнув рукой в сторону бокса временного размещения. Увидев, какую гору багажа мой спутник собирается тащить с собой, я просто впал в ступор. Ну, ладно, пара исследовательских ботов, но остальное-то, что в этой огромной куче ящиков? — Николас, могу я поинтересоваться, а что в этих многочисленных ящиках? Сделав легкое непонятное движение очаровательными ушками и, возможно, слегка смутившись, тем не менее, достаточно уверенным и наглым тоном полковник изрек, как прописную истину для умственно отсталого собеседника: — Четыре исследовательских бота, запас провизии, все необходимое для ее приготовления, мои личные вещи… Генерал, неужели вы могли подумать, что я, даже отправившись в экспедицию на необитаемую планету на неделю, позволю себе пусть и в глазах единственного спутника выглядеть, как последнее отребье? Мда, неожиданно… Общеизвестный факт, что ормондские аристократы на своей внешности просто помешаны, но не настолько же! Допустим, что пару ящиков действительно может занимать провиант. Но ормондцы очень мало едят, по слухам берегут свои безупречные фигуры. Что в остальных шести? Полный гардероб с непременным смокингом, чтобы в случае нежданной встречи с представителем новой цивилизации, каким-нибудь науке неизвестным земляным червем, всенепременно быть при полном параде? Такое ощущение, что представители аристократии, что Мордрэйда, что Бентона, что Ормонда налегке путешествовать не умеет. В этот момент я понял, что случись мне путешествовать на Торновском или союзном крейсере, мой личный багаж от силы занял бы один средних размеров чемодан. Ну, подожди, дорогой ты мой спутник, моя решимость устроить тебе легкий пеший поход стала только крепче. Однако, помня о секретном задании, порученном мне моим вышестоящим руководством, я решаю не заостряться на этом скользком моменте. Да и в любой ситуации спорить с ормондцем по поводу его внешнего вида — дело бесперспективное. А уж с Николасом вступать в нелепые обсуждения в мои планы вообще не входит, пусть мальчик порадуется, все же стоит учесть разницу в нашем жизненном опыте, опыте военном, да и разница в возрасте у нас такова, что, возможно, я просто отстал от реалий жизни и, действительно, погряз в аскетизме, как постоянно твердит мне Эдмонд. Отдаю команду начать погрузку. — Прошу вас на борт, господин Торн. Вам удалось полностью изучить предоставленную информацию? Каково ваше впечатление, быть может, есть предварительные выводы? — О, да, — Николас оживляется, обрадовался отсутствию неуместных и неудобных комментариев. — Планета на первый взгляд выглядит действительно очень перспективной, если принять во внимание оптимистичный прогноз, сделанный нашими коллегами-экспертами в Совете. Однако, хочу отметить, что я не могу полностью исключить ошибку касательно ее пригодности для жизни кислорододышащих. Слишком много помех на видеозаписях, информация, которую трисбергские боты смогли собрать — весьма отрывочна. По составу атмосферы определенности нет, данные по наличию полезных ископаемых отсутствуют. На видео прекрасно видна пустыня, но вот этот участок суши, который мог бы оказаться покрытым растительностью, почти весь скрыт помехами, так что я не исключаю банальной технической ошибки. Относительно наличия воды тоже преждевременно делать какие-либо окончательные выводы. В общем, нам предстоит много работы. Если бы мне пришлось самому на основе имеющихся данных делать свое заключение здесь и сейчас, то я бы принял за основу именно пессимистичный прогноз. Что ж, он отлично подготовился, мне такой подход только на руку. Данные, полученные трисбергскими ботами действительно скудны и неоднозначны. Но в моем-то распоряжении есть и мордрэйдские, по информации которых перспективы и преимущества данной планеты — как на ладони. Возможно, не все еще потеряно, и я смогу каким-то образом ввести в заблуждение беднягу Торна, а зная его безупречную честность, и весь Межпланетный Совет. Мои слова, как представителя Мордрэйда, возможно, кто-то еще бы попытался оспорить, но вот честнейшему Николасу и его идеальным отчетам и заключениям поверят все без исключения. Багаж погружен, предлагаю дорогому гостю быстренько разобрать его до взлета, чтобы не тратить время в полете на подобную ерунду, мы расходимся в стороны, каждый для решения своих задач. Я — готовить боты к работе, Торн — обживать каюту и кухню. Встречаемся через пару часов, внимательно наблюдаю за выражением его лица, вроде недовольства не замечаю, даже ушки находятся в обычном для довольного жизнью ормондца положении. Видимо, привередливого полковника предоставленный уровень комфорта вполне устроил. Не зря я постарался, выделив ему лучшую каюту на крейсере. И даже не свою, кстати, а специально оборудованную для взыскательных гостей типа моего непосредственного начальства, привередливого Первого Генерала Эверса. Собираюсь готовить борт к скорому взлету и тут понимаю, что я не обозначил Николасу его место во время полета. Что ж, снова воспользуюсь советом Эверса, пойти на уступки лишний раз не так уж сложно, предлагаю Торну занять место штурмана. Скрывать координаты планеты от него не имеет смысла, они у него и так имеются, и хотя непосредственно участвовать он в управлении полетом не сможет, пусть посидит рядом со мной, в главный экран посмотрит, заодно и под постоянным присмотром будет, что мне только на руку, его присутствие рядом мне весьма и весьма приятно, более, чем просто приятно. Уважаемого моего гостя, господина Торна мое приглашение искренне порадовало, я чувствую, что настроение у него улучшилось, он-то небось подумал, что я ему действительно место пассажира предложу и с чем он, похоже, уже внутренне смирился после вчерашнего обсуждения. В общем, прогнулся я перед Николасом в организации нашего путешествия, как мог, сделал все, что в моих силах, чтобы он не чувствовал себя всю экспедицию на вторых ролях. Весь полет прошел без приключений, все, как у меня обычно, шло строго по плану. Обязанности на борту мы распределили в соответствии с моими полномочиями и талантами драгоценного для меня Николаса. Я — отвечаю, как мы и обговаривали за полет, а он за отчетность и за деликатесную и беспрецедентно вкусную составляющую нашего полета. Ох, Демон меня забери, да я никогда в жизни в полетах, экспедициях не ел настоящей свежеприготовленной отличной еды. Нет, я занижаю его талант, не еды, наслаждения для моих вкусовых рецепторов, он был в своем этом ресторанном деле, которым его часто дразнили, мастер высшего уровня. Даже в его ресторанах не было столь вкусно. А он, похоже, просто не понимал моего искреннего восторга, о, свежеприготовленное им — это не просто гастрономический оргазм, это наслаждение высшего порядка! Наши исследования, вся информация, что собрали наши боты полностью соответствовали исследованиям предварительно запущенных мордрэйдских ботов, что у меня лично не вызывало такого восторга, как у моего напарника. И эта информация не приближала меня к решению задач, которые передо мной поставило моей высшее и высочайшее начальство. Я был на грани фола, я должен был найти удобный, к том числе и для меня, компромисс. А он никак не находился, Торн был полон энтузиазма в составлении полновесного доклада для Совета. Настал последний день нашей экспедиции, как же быстро полетело время в приятной компании. Я старался специально распределить наше время таким образом, чтобы этот завершающий день нашей миссии посвятить непосредственной высадке на планету и устроить как для Николаса, как и для себя самого просто обычный приятный день, проще говоря, день отдыха с прогулками и пикником на природе. Но, как оказалось, мой мнительный коллега имеет на подобные планы свое особое мнение. — Господин Коннор, я еще раз пытаюсь воззвать к вашему здравому смыслу. — Упертый полковник раздраженно постукивает элегантным ботиночком по полу. — Я в очередной раз пытаюсь донести до вас свои опасения, что высадка на планету без защитных костюмов может быть попросту опасной для жизни! Возможно, мы в своих исследованиях упустили какую-то мелочь, мы ведь не всесильны, да времени на подробные исследования у нас было ничтожно мало. Плюс, мы с вами не зоологи, не биологи, и ни у кого из нас нет даже основ медицинского образования. А вдруг нас ждет опасность в виде незамеченных ботами вирусов, бактерий, патогенных микроорганизмов. А вдруг в недрах планеты обитают… — Господин Торн, вы опасаетесь внезапного нападения огромного неизвестного червя, который внезапно решит полакомиться нашей внезапно свалившейся на него вкусной плотью? — Я саркастически усмехаюсь, уже слегка устал обсуждать с упертым мальчиком его опасения по поводу наших драгоценных жизней. — Прислушайтесь, пожалуйста, к моим доводам, услышьте меня, наконец. Возможно, ваши исследовательские боты и могли упустить какой-то единичный вид из вышеперечисленных вами опасностей. Однако, в технологиях Мордрэйдской Империи я совершенно уверен. И моя уверенность строится, уж простите великодушно и не сочтите за личное оскорбление, на не просто многовековом, а на многотысячелетнем опыте высадок на различные планеты, коих я за всю свою долгую жизнь посетил на порядки больше чем вы. Ушки Торна обиженно слегка повисли, вроде ведь взрослый мужчина, эксперт, военный, но иногда ведет себя как капризный ребенок, аристократ, что с него взять. — Я еще раз вам повторяю, не стоит лишать себя удовольствия насладиться посещением этого природного нетронутого заповедника без защитных костюмов. Поверьте моему опыту, — пришлось слегка даже голос повысить. Я в любом случае вытащу тебя наружу, дитя цивилизации, даже на крайнюю меру могу пойти, отдав приказ, как руководитель, хотя это и может слегка нарушить установившуюся между нами почти дружескую атмосферу. — Нам совершенно не нужны защитные костюмы. На всякий случай возьмем свои личные исследовательские сканеры, которые, в случае возникновения сомнений о безопасности того или иного растения или представителя животного мира дадут ответ, находится ли наша безопасность под угрозой. К тому же, чтобы окончательно вас успокоить, заверяю вас, что я отлично вооружен и готов взять на себя ответственность за вашу личную безопасность. Не заставляйте меня разочаровываться в вас, полковник, и полагать, что вы, банально, струсили. Я был о вас лучшего мнения. Последняя пара фраз попала точно в цель. Уронить себя настолько в моих глазах гордый полковник никак не мог себе позволить. И с тяжелым вздохом он соглашается с моим планом высадки на планету. Шлюз открывается, я выхожу первым, Торн, с опаской осматриваясь по сторонам, неохотно тащится за мной. В лицо сразу ударяет поток свежего теплого воздуха, ароматы леса поздней весны так и щекочут рецепторы в носу. Запах полевых цветов смешивается с запахом свежей хвои. Раннее утро, и на листьях, как Лэнтариум на витрине бутика, сверкают капельки чистейшей росы. Птичье многоголосье ласкает слух, так и хочется увидеть пернатых, издающих высокие нежные трели, доносящиеся со всех сторон. Я делаю еще шаг вперед по густому изумрудному травянистому ковру, потягиваюсь и вдыхаю сладкий воздух полной грудью. Оборачиваюсь на своего спутника, надо проверить, чтобы он не струсил, но я ошибся. Торн ошеломлен великолепием и буйством красоты окружающего мира, на его вытянутой вперед ладони сидит, слегка трепеща распахнутыми навстречу солнечным лучам, бабочка размером с его ладонь, а он не двигается, затаив дыхание, боясь спугнуть явившееся ему чудо нового нетронутого разумными существами мира. Наконец бабочке надоедает сидеть на одном месте и она, сопровождаемая восхищенно-разочарованным взглядом случайного наблюдателя, величаво направляется на ранний завтрак на цветочную поляну. Полковник стоит, озираясь по сторонам в искреннем изумлении, на его лице застыло столь детское выражение наивного восторга, которого я, даже имея возможность впервые увидеть его в его шестнадцать лет, никогда не видел. В этот момент с лапы нависшей перед нами ели срывается в воздух большая пятнистая невидимая до этого благодаря маскировочному оперению птица, устремляется ввысь, издавая гортанные хриплые звуки. — Пойдемте, Николас, пройдем немного вперед. Но Торн не реагирует, похоже, захваченный представшим перед ним зрелищем, он вообще меня не слышит, он, если так можно выразиться, растворился всеми своими органами чувств в окружающем его мире. Похоже, что полковник не соврал мне в момент вылета. Ни разу в жизни до этого он никогда не видел нетронутой первозданной природы, да и, похоже, что и лес, настоящий хвойный лес он видит впервые. Как завороженный, он шагает вперед, обгоняя меня, и рукой касается нависающих над нашими головами еловых веток, как будто пытается поздороваться с ними. Что ж, все когда-то бывает впервые. Наслаждайся путем первооткрывателя, Николас. От прикосновения к веткам, с них на лицо незваного гостя падают чистые капельки росы. Николас машинально отпускает ветку, и тут же на нее откуда-то сверху запрыгивает маленький меховой шоколадного цвета зверек. Четыре лапки, черные глаза-бусинки, пушистых хвост. Видно, что зверек никогда не встречал в своей жизни тех, кто может причинить ему какой-то вред, он внимательно нас разглядывает, поворачивая голову из стороны в сторону. Николас протягивает к зверьку руку, и я просто не успеваю его остановить, мало ли, возможно этот милый обитатель лесного мира кусается, и машинально гладит зверька по шерстке одним пальцем. Зверек вовсе не против, он издает клокочущий призыв и на ветке рядом с ним появляется еще пара таких же любопытных мохнатых сородичей. Торн протягивает вторую руку, чтобы погладить еще одного, но шумная компания внезапно срывается с места и исчезает в густой хвое. Незваный гость этой планеты разочарованно смотрит им вслед. — Сбежали… — едва слышно выдыхает он. — Пойдемте дальше, посмотрим, думаю, тут есть еще не менее забавные существа. Торн послушно, как маленький ребенок, следует за мной. Конечно, я не собираюсь лезть в густые заросли, которые внезапно возникают перед нами. Колючие кусты, усыпанные сочными синими ягодами призывно манят попробовать их на вкус. Достаю сканер, проверяю ягоды на совместимость с моим здоровьем. — На мой взгляд, они вполне съедобны, во всяком случае, для моей расы. Рискну. Торн, вытаращив глаза и почти открыв рот для возражения, изумленно смотрит на меня. Я же, вспомнив давние годы моего детства, набираю полную горсть ароматных пахнущих сладким незнакомым запахом ягод и мгновенно закидываю их в себя. На опустевшей ладони остается синий след. — У вас губы синие, — все, что смог выдавить из себя мой спутник. — Да, ягоды красятся, так бывает. Очень вкусные. Рискнете попробовать? С опаской, как будто я предложил ему отведать горсть-другую радиоактивной пыли, Николас осторожно срывает одну ягоду и медленно отправляет ее в рот, на его лице застывает выражение сказочного блаженства. — Как вкусно… Эмм, надеюсь, мы не отравимся, — он как будто очнулся и пришел в себя. — Какая красота вокруг, это лес, настоящий лес, и эта равнинная местность, эта полянка. И звуки, эти чистые звуки, я такое только в старых фильмах видел. Там вдали что-то блестит, давайте посмотрим. Он уже забыл, как всего лишь полчаса назад упорно отговаривал меня от выхода на поверхность неизвестной планеты, опасаясь бактерий, микробов и неизвестных опасных микроорганизмов. А сам буквально за десять минут подержал на ладони бабочку, погладил смешного неизвестного зверька и сунул в рот немытую ягоду, совсем забыв о знаменитом инстинкте самосохранения. Не все еще пропало, не настолько он все же черствый и жесткий автомат, любознательность и детская наивность ему идут намного больше традиционного хамства и вечно холодного выражения лица. Как жаль, дорогой Николас, что моя задача — отнять у тебя эти воспоминания чуть позже, пусть она и расходится с моим желанием подарить тебе эти приятные впечатления. Но один день приятной прогулки по первозданной природной красоте я могу тебе обеспечить. Сдвигаемся вправо и выходим к небольшой речушке с бурлящими водопадами, ласкающими крупные валуны. Из воды выныривает голова странного трехглазого, как ни странно, покрытого густым жестким мехом существа, но смотрит оно не на нас, оно явно высматривает добычу. И точно, в траве на берегу реки сидит не менее интересное мелкое существо, покрытое чешуей, явно греясь в лучах утреннего солнца и лениво почесываясь. Один прыжок мохнатого водоплавающего и чешуйчатая живность исчезает в его пасти, а довольный трехглазый зверь исчезает под поверхностью речушки. Мы машинально идем вдоль берега по невысокой упругой траве и доходим до развилки, где речушка разбивается на десяток тонких журчащих ручейков поменьше. Срываю лист с ближайшего куста и бросаю в поток воды, его крутит в центре раздела, но наконец-то он выбирает свой путь и удаляется от нас с переливами воды одного из ручейков. Воздух пьянит ароматами запахов, влагой от реки и настоящей свежестью и чистотой. Даже не надо проводить никаких исследований и так совершенно ясно, что на планете — полное отсутствие техногенного фактора. Вдали от нас ручей переходит компания четырехлапых остромордых зверьков с зеленой шерстью, один побольше, другие, похоже, совсем малыши. Малыши пихаются, отталкивая друг друга, стараясь подобраться поближе к старшему зверю. Смотрю на своего спутника, да, эффект удался, он даже не моргает, переводя глаза с одного места на другое. Птица, вспорхнувшая из низкорослых кустиков, усеянных розовыми цветами, отдаленный всхлип спрятавшегося от наших глаз невидимого живого существа, игра рыб в воде, отражение бликов ручья на нашей одежде, ласковые лучи небесного светила и чистейший высокий голубой небосвод. Похоже, что у Николаса, не побоюсь этого слова, просто природно-культурный шок. В этот момент мне становится его искренне жаль. — Вы никогда раньше не видели настоящей природы, так ведь? У него нет слов, он просто отрицательно трясет головой. А я продолжаю вспоминать свое далекое провинциальное детство, моя родная планета на Дальних Рубежах немного похожа на эту, ведь кроме пары крупных городов с военными гарнизонами на ней больше ничего особенного не было, даже не велась никакая добыча полезных ископаемых, да и население рубежного гарнизона было весьма невелико, воевать там было не с кем. Эта планета потрясает воображение своей чистотой и невинностью, но мало отличается от воспоминаний моего детства, разве что звери и птицы иные. Но ели, ели почти такие же, как на моей родной планете. Я отлично помню тот сладкий насыщенный и легкий аромат дымка костра, который они дают. Я уже понял, что вернувшись на место нашей стоянки, именно такой сухостой я буду собирать для наших дружеских вечерних посиделок. Торн, вечно зацикленный на своем внешнем виде, не обращает внимания ни на пыльцу на рукавах, ни на зацепку от шипов кустарника на безупречно отглаженных брюках, ни на грязь, прилипшую к идеально чистым пару часов назад ботинкам. Сказать по-правде, я чувствовал себя так, как будто впервые вывел ребенка на прогулку, что, возможно, не особо отклонялось от истины. Любой ормондец для нас до самой своей смерти — сущее дитя с высоты лет, прожитых такими, как я. В общей сложности наша пешая прогулка заняла около четырех часов, и я заметил, что мой спутник начал понемногу уставать, пора было возвращаться. На месте стоянки нас встретила стайка пролетевших над нашими головами птичек-малюток и все те же любознательные меховые зверьки, которые с радостным писком при нашем приближении кинулись врассыпную. — Ну и как вам прогулка на свежем воздухе? — Мой собеседник за последние три часа практически не проронил ни звука. — Это было волшебно, прекрасно, незабываемо. Эта планета очаровывает с первого глотка свежего воздуха, с первого взгляда, — искренний ненаигранный восторг в его голосе меня печалит, ведь ему суждено забыть все увиденное сегодня. — А вы еще не хотели выходить на разведку, ограничившись отправкой ботов. Не всегда стоит быть подобным перестраховщиком, Николас. Но подождите, уже вернулись исследовательские боты, нужно снять показания и добавить их в отчет, да и перекусить было бы неплохо. А вечером я обещаю вам не менее интересное развлечение. Пусть говорят что угодно, что мы, мордрэдцы, злобные и бесчувственные, но я, видя наивный восторг объекта моего обожания, получил от этой прогулки едва ли не большее удовольствие, чем он. Сделать кому-то, кто тебе не безразличен что-то приятное, показать ему новые горизонты — дорогого стоит. Проходим в кают-компанию. Торн предлагает для экономии времени разделить обязанности, я с ним соглашаюсь, и он предсказуемо идет заниматься обедом, а я — списывать полученную информацию с вернувшихся ботов. Вернулись все, без каких бы то ни было повреждений, как новенькие, что дополнительно подтверждает безобидность и безопасность этой милой планеты. Нам есть что обсудить, статистика планеты просто уникальна: более миллиона видов растений, более полутора миллионов видов животных, включая насекомых и жителей подводных глубин. Атмосфера идеальна, а реки, моря и озера незамутненно чисты. Планета — просто открытие для ученых, только кто же их сюда допустит! У Повелителя вселенной на планету свои, отличные от науки виды. Даже в моей очерствевшей душе и то слегка шевельнулось сожаление. Однозначно, допусти сюда представителей всех наших цивилизаций и экологическая катастрофа неминуема. Лучше для этой планеты остаться в цепких руках горстки избранных и допущенных до этого великолепия. С учетом добавления последних данных через пару часов наш отчет можно считать полностью готовым, а миссию выполненной. Не будь моим спутником Николас, я бы в тот же миг дал команду на возвращение в цивилизованный мир, но улететь без вечернего костра — ни за что. Однако, близится вечер и на планету потихоньку начинают опускаться сумерки. — Что ж, мы все поставленные перед нами задачи успешно решили, осталось последнее. Я собираюсь сдержать данное вам обещание и показать вам, что, как вы там выразились до начала нашего полета «сжигание дерева, которые надо зачем-то сжечь именно ночью, чтобы на костре готовить еду» — не такое уж глупое и бесполезное занятие. Пришел мой черед готовить нам ужин. Торн не возражает, он вдруг становится задумчивым и непривычно молчаливым, и лишь согласно кивает. Иду на кухню, выбираю несколько овощей, пригодных на мой взгляд к запеканию на открытом огне, несколько кусков мяса. Достаю из шкафа кают-компании несколько пледов, и выхожу наружу. Воздух стал немного прохладней, но не холодней, это лишь приятная прохлада, та самая погода, когда приятно глубокой лунной ночью посидеть у костра. Иду на опушку леса, собираю упавшие сухие еловые ветви, развожу костер и притаскиваю пару относительно сухих на вид стволов поваленных деревьев, набрасываю на них пледы, один запасной предварительно оставляю для Николаса, чтобы теплолюбивый ормондец не подхватил простуду. Неплохо быть сильным мордрэйдцем, который способен ориентироваться даже в темноте. Готовлю несколько длинных тонких прочных на вид сухих веток для мяса. Торн все это время молча сидит на ступеньках трапа, наблюдая за моими действиями и окружающим миром, даже не думая о том, что может запачкать свой очередной драгоценный чистый костюм. — Идите сюда, Николас, здесь тепло. Я знаю, что навсегда запомню этот вечер, плавно перетекающий в полуночное бдение, я постараюсь оставить в своей памяти лишь те моменты, которые я могу назвать приятными, ах, как бы мне хотелось легко и просто забыть окончание этой ночи. Мы жарили мясо, подогревали овощи, а я не мог отвести глаз от своего собеседника, проклиная свою нерешительность в прошлом и привычку постоянно играть вторые роли. А ведь все могло сложиться совсем иначе, все могло бы быть совершенно по-другому. Но прошлое не вернуть, нужно наслаждаться тем, что есть, ловить ускользающие моменты столь милого сердцу настоящего. Мы сидим не один час, изредка обмениваясь редкими репликами, слушая звуки ночного леса, песню еловых иголок под тонкими руками порывов редкого ветерка и неожиданные крики потревоженных птиц, изредка замечая скользящие в отдалении тени любопытных животных, ушедших подальше от разведенного огня. И это молчание не было ни натянутым, ни неуместным. Иногда так приятно просто молча сидеть, следя за игрой язычков пламени, облизывающих и сжимающих в своих страстных объятьях сухое, прогорающее с легкими щелчками и снопами искр дерево. Так приятно просто помолчать, сидя рядом с тем, кто тебе не безразличен, если вы на одной волне. Решаю прервать затянувшееся молчание, заметив, что Торн как будто завис и ушел в невеселые мысли, сидит и, не отрывая взгляда, следит за танцующим огнем. — Николас, вам некомфортно? Что-то не так? Мы можем вернуться на корабль, если вы хотите. — Хотя мне совершенно этого не хотелось, так бы и сидел вечность, вдыхая ароматы хвойного леса, смотрел бы на далекие звезды и безумно притягательное троелуние, слушал бы песни ночных птиц под аккомпанемент лениво прогорающих в кострище дров, наслаждаясь прекрасном лицом моего собеседника. — О, нет, дело совершенно не в этом, — Торн просыпается, возвращаясь как будто из страны потусторонних грез, — я просто думал о дальнейшей судьбе этой планеты. — А о чем здесь думать, судьба этой планеты вполне очевидна. Семь континентов будут, скорее всего, поделены жеребьевкой или иным способом, планета будет носить нейтральный статус. Вот и все перспективы. — Я немного не об этом. — Николас грустно вздыхает. — Понимаете ли, мне кажется, что когда все наши цивилизации придут в этот непорочный и нетронутый техногенным воздействием мир, мы его очень быстро уничтожим. Мы погубим всю экосистему, мы сотрем природу в порошок на корню. Ормонд на своей территории вырубит эти великолепные леса, пустив доставшиеся нам территории под сельскохозяйственные угодья. Ваша территория, как и территория Трисберга станет или военной базой, или в зависимости от региона — полигоном для добычи полезных ископаемых. И вы также уничтожите эту красоту под корень. Нордлинн начнет какое-либо невнятное непродуманное строительство, но скорей всего так и не доведет его до финала или ввиду нехватки финансов, или просто признав этот проект бесперспективным, а далее, уничтожив красоту этого мира, или забросит все, или продаст вам же за высокую цену. Бентонцы рискнут вложиться в строительство элитных казино или подобного рода увеселительных заведений, который сразу же разорятся, ведь долететь сюда сможет еще меньше посетителей, чем на сам Бентон. Остальные — они просто настроят огромных куполов для любых целей, уничтожив все живое, ибо им не нужна атмосфера, содержащая кислород. Итак, совместными усилиями нашего цивилизованного мира эта красота и природное разнообразие будут банально уничтожены буквально за десяток лет. После того, как все возможные ресурсы будут выработаны, планету забросят, ее просто выбросят на обочину жизни, как ненужный мусор. И мне грустно, что на основании моего заключения будет уничтожен мир столь дивной красоты. Я всю жизнь потом буду вспоминать то, что приложил руку к исчезновению этих милых зверей и птиц, прекрасных растений и чистейшей родниковой воды, что я частично будут ответственен за то, что чистый песок будет загажен отходами наших цивилизаций, а воздух отравлен промышленностью, стремящейся получить все сразу и по максимуму, не думая о последствиях. Планета находится слишком далеко от нашего привычного мира, и ее с высокой вероятностью будут рассматривать лишь как временный источник возможного обогащения. Мне же, как и вам, придется, осознавая перспективы, раздать десятки интервью, представив в них уничтожение всего живого, как оптимальный вариант эксплуатации, приводящий к развитию и обогащению цивилизаций Межпланетного Союза. В общем и целом Николас абсолютно прав. Мне тоже, как бы это странно не прозвучало, жаль превращения этой планеты в изгаженную бесплодную безжизненную пустыню. Однако, я чувствую, что вот он, тот самый момент, о котором говорил Эверс. Тот самый миг, когда, приложив немного усилий, я могу переиграть ситуацию в свою пользу, направив мысли моего напарника по нужной мне колее, надавив на его порядочность, умение сострадать и, банально, воспользовавшись отсутствием у Торна меркантильных мотивов. — Я понимаю ваше отношение к моей цивилизации, даже к Нордлинн и Трисбергу, но почему вы столь же плохо думаете и о своей родине, ведь Ормонд — чистейшая планета, у вас много лесов, зелени, рек, озер, да, я давно там не был, но не думаю, что за последние столетие у вас что-то сильно поменялось в худшую сторону. — Вы просто не понимаете, да, конечно, у нас большая часть территории — это разнообразные посевы и сады. Но в садах растут только лишь те деревья, плоды которых можно использовать в пищу или для иных целей. У нас практически нет лесов, чтобы вот так просто… — Торн тяжело вздыхает, — просто прийти и увидеть природную естественную красоту, в Ормонде рационально используется любая земля, ведь мы поставляем более 40% продовольствия на мировые рынки. Поверьте мне, в продукции родины я отлично разбираюсь. Местная растительность и животные будут безжалостно принесены в жертву сельскому хозяйству. А если учесть, что эта планета невелика, и нам достанется всего лишь одна седьмая ее часть, то финал очевиден. После того, как резервы плодородного слоя исчерпают себя, земли не будут подвержены рекультивации, я уже примерно подсчитал, это будет экономически не выгодно. — Торн снова печально вздыхает. — Простите, я, возможно, слегка излишне любопытен, но я видел, что вы набрасывали какой-то бизнес-план. — Да, но это так, всего лишь наброски, у меня было немного свободного времени для абстрактных размышлений, мой бизнес-план не осуществим при данных исходных условиях, он никогда не будет претворен в жизнь. Если вам интересно, мне показалось перспективным создание здесь некой рекреационной зоны, зоны отдыха, которая займет лишь малую часть планеты. Но у этого плана есть огромный минус — транспортная практически полная недоступность для широких масс. Кто сможет купить сюда билет? Лишь верхушка аристократии и власть имущие. И опять и снова мы получим небольшой филиал столицы Бентона для избранных. Да и срок окупаемости слишком велик, так что, это просто бесперспективные наброски. Мы молчим некоторое время, нужно дать собеседнику возможность выговориться, уж слушателем я всегда был очень внимательным. Тишину нарушает лишь отдаленное пение птиц, треск поленьев в костре и тяжелые вздохи моего напарника. — В настоящий момент, знаете ли, я больше всего на свете хотел бы, чтобы я никогда не оказался здесь, чтобы я никогда не видел этой красоты. Я привык к видам пустого космоса, космических кораблей, станций, и планет, уже давно живущих своей обособленной современной жизнью, где все подчиняется политике прагматизма и жесткой логике. Ни в коей мере я не хочу быть причастным к гибели этого мира, что, судя по всему неизбежно. Я не хочу даже частично упоминаться в истории нашего цивилизованного мира как тот, благодаря разведке которого началось освоение живой, нетронутой техническим прогрессом планеты, хотя я сам — поклонник науки и технического развития. Но иногда их цена бывает, как я сейчас понял, чрезмерно высока. Эта цена — миллионы жизней местных живых существ, и, будь у меня выбор, я бы лично не стал платить такую цену, а оставил бы все, как есть, пусть живут с миром. Больше всего на свете я хочу забыть то, что здесь видел… Но, вместо этого мне придется вместе с вами отстаивать позицию пригодности данной планеты для освоения и наблюдать со стороны, как ее делят и рвут на части, медленно убивая на ней все живое. Что ж, вот он, тот самый момент, надавить на совесть, честь, этику и мораль порядочного ормондца, тот момент, о котором, видимо, провидец Эверс подозревал, давая мне столь сложно выполнимое задание. — А если на минуту представить, что все это возможно, Николас? — Я делаю первый шаг к осуществлению своего злокозненного плана. — Что именно вы имеете в виду? — Забвение. Забыть обо всем том, что вы наблюдали здесь в последние несколько дней. Снять с себя груз ответственности за решение судьбы этой планеты. Не быть причастным к уничтожению целого мира и продолжать спать спокойно, без лишних переживаний. — Я не совсем вас понимаю. — Можно представить отчет, основываясь на данных ботов, которые уже были поданы в Совет, добавив не всю разведанную нами за эти дни информацию. Показать в отчете лишь те два обследованных нами континента, покрытых голыми скалами и песком пустынь. Полезных ископаемых на тех континентах нет. Остальное останется, скажем так, за кадром. — Господин Коннор, я был уверен, что после моей недавней инспекции вашего космофлота у вас обо мне сложилось определенное мнение. — Торн как будто слегка очнулся и вяло пытается выразить возмущение. — Возможно, оно частично искажено нашей договоренностью относительно проверки тех пресловутых десяти транспортников торгового флота, но в том случае я имел право предоставить вам этот выбор, задание эксперта меня в этом не ограничивало. Вы ведь знаете, что я не могу пойти на подлог. И я, конечно, не смогу забыть ничего из увиденного здесь. Эта планета навсегда останется в моей памяти такой прекрасной, живой и… — И в наших с вами силах оставить ее столь же прекрасной и нетронутой. Реки, моря и океаны сохранят свою первозданную чистоту, леса не будут пущены под сельскохозяйственные угодья, растительное и животное разнообразие этого далекого мира совершенно не пострадает. — О, когда мне надо, и лишь стоит мне почувствовать слабину моего собеседника, подключив на первый раз немного моего природного дара, я могу быть весьма убедителен. И я так понял, что этот судьбоносный момент настал в эту секунду, здесь и сейчас. Или дело выгорит, или нет. На моей стороне помимо логики, дара убеждения играли еще факторы того, что Торн, похоже, впервые в жизни увидев великолепие природы, просто влюбился в эту планету. Да и немаловажным был тот факт, что, он слегка, если так можно было выразиться, спал на ходу от усталости, благодаря моим скромным усилиям, окутанный свежим лесным воздухом, пением птиц, умиротворяющим светом костра, да и всей атмосферой в целом. — Но наш отчет практически готов. Да и как я могу это все забыть… — Отчет, как я уже сказал, может содержать абсолютно правдивую информацию, но не полную картину. А забвение, это не так уж сложно. Я могу помочь вам забыть то, что вы видели здесь, то, что не войдет в отчет. Я также дам вам слово, что ни тот полный отчет, указывающий наличие жизни на планете, ни подготовленный вами бизнес-план никогда не увидят в Межпланетном Совете, а доклад я, как вы помните, и так должен взять на себя. Я не скажу ни единого лишнего слова. Вопрос в том, согласитесь ли вы на подобный шаг. Не отвечайте сразу, подумайте, представленные лишь частично итоговые данные могут на века, а то и на тысячелетия продлить жизнь этого далекого восхитительного мира. И все это благодаря вам. — И я забуду все, весь это мир, всех этих зверей и птиц, запахи ветра, вкус сорванных ягод и этот наш с вами разговор? — Торн не сомневается в моих возможностях, в его голосе нет и тени неуверенности, в нем лишь сожалении от возможной утраты воспоминаний о приятном дне. И тут я с горечью осознаю, что я победил, но в этот момент я совершенно не чувствовал себя победителем, я отлично понимал, что вся близость нашего сегодняшнего общения так же испарится из его памяти, как и ненужные Мордрэйду его знания о данной планете. За все приходится платить. — Да, вы будете помнить лишь о том, что будет включено в отчет по необитаемым континентам, не более того. — Жестоко, но честно. — Подумайте, ценой потери лишь части ваших воспоминаний о приятно проведенном дне, вы сможете спасти эту планету, и каждое растение, которое не будет уничтожено с корнем, потому что оно — всего лишь сорняк и непригодно для употребления в пищу, и тех милых зверьков, которые совершенно бесполезны, тех, которых вы пытались погладить и… — Но ведь вы будете помнить все. Вы будете знать, что на самом деле эта планета полна жизни. — Но я чувствую, что возражает он уже просто по инерции из последних сил. — Да. Но в отличие от вас я смогу соврать и договориться со своей совестью, не забывая ничего. А вы — нет. Так что, выбор дальнейшей судьбы этой планеты сейчас целиком и полностью в ваших руках. Примите судьбоносное решение, а я поддержу любой из выбранных вами вариантов. Торн закрывает глаза, и некоторое время мы сидим молча. Что ж, я отлично понимаю его сомнения, решиться пойти на сделку со своей совестью не всегда легко. С другой стороны, столь великолепный аргумент, как сохранение девственной целостности целого далекого мира, имеет сильный вес для того, у кого в принципе есть совесть и способность к состраданию. Наконец-то я слышу в ответ. Предсказуемо. — Тогда я предпочту забыть. Я не хочу отвечать за гибель сотен тысяч видов в угоду обогащению наших цивилизаций. — Николас смотрит мне прямо в глаза. — Что ж, вы приняли решение. Со своей стороны обещаю вам, что Межпланетный Совет никогда не увидит ни истинный отчет, и никакие иные материалы, которые могут мотивировать Совет отправить сюда другие экспедиции. Даю вам слово. — Мой голос звучит уверенно и ничто не выдает ту бурю, что происходит сейчас в моей душе. Честно говоря, в настоящий момент я чувствую себя последним подонком, хотя по мордрэйдским понятиям я его совершенно ни в чем не обманул. Межпланетный Совет никогда не увидит этих материалов, но я не давал слова, что эти материалы не увидит аристократия Мордрэйда. Прости, доверчивый и порядочный Николас. Как там всегда говорит Эверс: «вот ничему вас, ормондишек, история не учит, разве можно полностью доверять мордрэйдцу»… Пытаюсь оправдать себя тем, что не мог ослушаться приказа Императора, но выходит не очень убедительно. Но хватит сентиментальных колебаний, интересы Империи — превыше всего, а приказы не обсуждаются. А теперь тебе, мой дорогой напарник, пора заснуть. Я начинаю медленно произносить передаваемое из поколения в поколение в нашей семье заклинание. Полусонный полковник пытается устроиться поудобней, все сильней заматываясь в теплый плед. Глаза Николаса постепенно закрываются, голос мой звучит все тише и медленней, и наконец-то Торн падает в объятия крепчайшего ормондского сна, который стал совершенно беспробудным благодаря моему гипнотическому воздействию. Костер постепенно догорал, и, как бы ни было жаль мне расставаться и с этим местом, и с моим дорогим собеседником, но я отчетливо понимал, что к моменту пробуждения Торна мы должны быть как можно дальше от этой планеты. Часов десять он проспит. У меня достаточно времени для того, чтобы подкорректировать его отчет. Да и его план создания элитной зоны отдыха меня крайне заинтересовал. Этакая заповедная зона чистой природы, напоминающая мне Мордрэйд из древних преданий и легенд, столицу нашей Империи того времени, когда мы еще не заключили договор с Демонами Ночи. Конечно, это не очень порядочно — использовать чей-то интеллектуальный труд, не спрашивая разрешения автора. Но в любом случае, этот план не был бы претворен в жизнь, так и лежал бы мертвым грузом где-то среди Торновской документации. Я же могу попробовать слегка его подкорректировать и убедить своих соотечественников претворить его в жизнь, тем более, что в награду за отлично выполненную миссию мне полагалась часть суши этой планеты. И я уже отлично знал, какое именно место на этой планете и этом континенте я захочу получить для своего личного пользования. Тушу остатки костра водой из ближайшего родника, не хватало еще пожар лесной устроить на территории, что я присмотрел лично для себя. Превосходное место, скрытое от глаз лесным массивом. Именно здесь я и построю свой дом, а в столице мне и квартиры хватит, все равно живу один, да и на приключения с похищением кого-либо в последнее время больше не тянет. Старею, видимо, или наигрался, как Эверс, который со мной примерно одного возраста. Все когда-либо заканчивается, все пресыщается и перестает приносить удовольствие. Но в этом месте я буду бывать с радостью. Мне есть, что вспомнить. Осталось доделать немногое для завершения моего злонамеренного плана. Подхватываю на руки тельце ормондца, плотно упакованное в плед и несу на крейсер. Эх, пусть в некоторых аспектах я слегка и обманул Торна, но, я уверен, будь на моем месте кто-то другой из моих соотечественников, невинным сном под гипнозом все бы для красавчика-полковника не закончилось. Но уж в некоторых личных аспектах я — личность исключительно порядочная. Пообнимал объект своего вожделения, уже приятно. Аккуратно укладываю Торна на диван в кают-компании, прикрыв пледом. Что ж, как минимум пять часов он спать будет так, что его и война не поднимет, пусть пока отдыхает. Скачиваю себе его бизнес-план, переделываю отчет, и тут замечаю, что Торн во сне начинает потихоньку ворочаться. Глянул на часы, ох, а я и не заметил, как прошли 8 часов, он проснуться может в любую минуту. Аккуратно укладываю сонное тело на кресло, обставляю на столе все так, как будто он уснул за работой. Что ж, проснувшись через пару часов, господин Торн увидит отчет якобы собственного авторства. А мне пора на мостик, за пульт управления и скорей вдаль от этой, частично уже моей планеты. Предварительно до старта отправляю Эверсу короткое сообщение: «Задача выполнена. Рассчитываю на адекватное вознаграждение». Иду на легкий риск, делаю небольшой гиперпрыжок, чтобы оказаться с одной стороны, как можно дальше, а с другой — чтобы не вызвать лишних подозрений. И вовремя, минут через 15 после выхода из гиперпрыжка на мостике появляется полусонный и непривычно слегка растрепанный полковник с извиняющимся выражением лица. — Генерал, приношу вам свои извинения, я, похоже, все проспал. Уснул за столом в процессе работы, сам не помню как. Мы, насколько я понимаю, уже на пути домой? — О, господин Торн, не извиняйтесь, я ведь сам нагрузил вас написанием итогового отчета о нашей миссии. И да, часов через 10 мы будем в цивилизованном пространстве. Через час примерно мы выйдем на пару часов из опасной зоны, я смогу временно включить автопилот, у нас будет время подвести итоги миссии и обсудить наш итоговый доклад. — Хорошо, тогда с вашего позволения, — Торн снова невольно зевает, еще бы, смесь ормондского и гипнотического сна даром не проходит, он еще несколько дней после моего воздействия носом ближе к вечеру клевать будет и спать отлично, — я пойду, приведу себя в порядок и займусь завтраком. Или это уже обед? Я что-то совсем сбился с ритма жизни. Ты, мой милый мальчик, не просто сбился с ритма жизни, ты еще до конца не проснулся, я-то думал, ты на час дольше проспишь, рановато ты встал. Видимо, сидя за столом, не особо комфортно спать для привыкшего к уюту аристократа. Николас с расфокусированными мозгами и в полусонном состоянии удаляется в свою каюту. Весьма вовремя, мне приходит ответ от Эверса: «Я всегда в тебя верил, Рэрдон. Повелитель сказал, что после успешного доклада в Межпланетном Совете, если твою резолюцию о ненужности планетки примут окончательно, сразу после того, как мы обустроим ближайшее к ней пространство новейшими глушилками, сбивающими звездолеты отсталых с правильного курса, ты можешь считать выбранный тобой участок планеты своей собственностью. Он крайне доволен твоей работой.» Все идет по плану. Дело за малым, убедить элиту мордрэйдской аристократии, что не стоит загаживать столь милое местечко добычей полезных ископаемых, и без того не обеднеем, лучше взять за основу Торновский великолепный бизнес-план, прекратив это чудо вселенной в элитную заповедную зону отдыха для избранных. Я был счастлив, но, где-то в глубине остатков моей разодранной договорами с Демоном души, меня слегка точил червячок сожаления о воистину непорядочном поступке. О, как истинному мордрэйдцу, ставившему интересы родной Империи на первое место, личные интересы — на второе, мне было наплевать на мнение всех членов Межпланетного Совета, на иных представителей отсталых цивилизаций, но мне было стыдно, совестно по-настоящему только лишь перед обманутым мной полковником, восторженностью постижения первозданной природы и честностью которого я столь цинично воспользовался. Быть может оно и к лучшему, что в ближайшее время тесного общения с ним после защиты нашего доклада мне не светит, остатки моей порядочности скребли бы у меня на душе острыми когтями. За обедом я понимаю, что мой эксперимент по корректировке памяти милейшего коллеги прошел успешно. Торн уже слегка проснулся и сидит с кислым выражением лица. — Что-то не так, господин Торн, вы какой-то грустный сегодня. — Не обращайте внимания, я, когда уснул, сидя за столом, мне снились странные сны о зеленой цветущей незнакомой планете, плохо спал, видимо, — ха, спал ты, Николас, отлично и глубоко, не очень хорошо, конечно, что ты полагаешь, что вся увиденная красота, это всего лишь сон, но лучше бы ты вообще спал без сновидений. — Наши сны, Николас, это не более, чем отражение или наших страхов, или наших тайных желаний. Думаю, вам всего лишь хотелось стать первооткрывателем прекрасной планеты, но ваши ожидания не оправдались, и вы в глубине души испытываете разочарование от нашей миссии. — Возможно и так, но разочарования я не испытываю, мы выполнили весь объем работы в рамках поставленных задач. Обидно лишь, что зря потратили столько времени впустую. Таких никчемных планет в космосе — миллиарды, чтобы посмотреть на пустынные земли, не обязательно было тащиться в такую даль. Потратили неделю времени, а прилетим с пустыми руками, что, предсказуемо, вызовет разочарование в Совете. Хорошо, что хоть Председатель Совета решил сохранить информацию о миссии в тайне. Выглядели бы мы с вами сейчас как два дурака в глазах общественности, столько ресурсов потрачено впустую. Еще бы и интервью давать пришлось, а рассказать-то совсем нечего. — Но в отсутствии жизни, атмосферы и полезных ископаемых на любой из планет нет вины экспертов. — В этот момент мне, честно говоря, стало настолько стыдно, уж насколько мордрэйдцы на это вообще способны, что я перестаю смотреть в лицо своего собеседника. — Вы совершенно правы. Ничего плохого мы не сделали, но неприятный осадочек остался. Хотя, мне не привыкать к тому, что я постоянно кого-то разочаровываю. А для вас, генерал, думаю, подобный опыт в новинку. — Совсем нет, я ведь уже говорил вам, что участвовал в высадках на огромное число планет. И лишь единицы из них в итоге были пригодны для дальнейшей разработки, — равнодушно дергаю плечами. — Так что для меня эта ситуация не является чем-то неординарным, все в порядке вещей. Скорей, просто эта миссия не оправдала именно ваши ожидания. Да, все практически как обычно, за исключением того, что мы получим планету в свои добрые мордрэйдские руки исключительно благодаря порядочности одного единственного ормондца. О, Демоны, мне впервые в жизни по-настоящему стыдно. Наш с Торном доклад в Межпланетном Совете прошел как по маслу. Разочарование членов Совета было, конечно, предсказуемым, но даже настаивать, изворачиваться и убеждать никого не пришлось, после двухминутного выступления недовольного итогами экспедиции Торна, который в завершение своего выступления раздраженно сказал, что мы с ним лишь зря потратили свое столь драгоценное время и финансы Совета. Мой начальник и приятель Эверс выполнил свое обещание. Я в награду за свои умения вести переговоры (по его словам) и за свою подлость (по моему разумению) получил в собственность треть этого маленького континента, на котором мы с Николасом высаживались, все те земли, что я и просил. Там же, на этом континенте, часть земель была передана Повелителем в собственность особо отличившимся заслугами перед Империей всего лишь иным восьми членам особо приближенного круга. На еще одном обитаемом континенте мы построили элитную базу отдыха для эксклюзивного (строго по приглашениям Первого Лица Государства) гостевого отдыха аристократии нашего мира, в точностью в соответствии с украденным мной бизнес-планом Николаса Торна, который в условиях нашей финансовой состоятельности окупился за жалкий год. На континенте, покрытым песком, где не было ничего, кроме пустынь, мы построили пограничную военную базу, с которой мы обеспечивали бесперебойную работу «глушилок», не позволяющих никому обнаружить данную планету и наши к ней перемещения. Один континент целиком и полностью получил в свое владение Эверс. Остальное, включая водные ресурсы — стало собственностью лично Его Величества. Был ли я рад? О, да. Я был счастлив. Обладание частью планеты позволило мне, не аристократу по праву рождения, занять в обществе положение, зачастую превосходящее статус многих потомственных членов высшего общества. Но, подобное возвышение в глазах мордрэйдского светского общества и в собственных глазах дали мне уверенность, что принцип моего наставника «если я хочу — я это получу», работает, действует всегда. И с того самого памятного момента я, где-то там, в глубине моей истерзанной взаимодействием с Демоном Ночи души, я решил, что рано или поздно, но я сердцем желаемое и вожделенное мной в личной жизни получу в итоге, окончательно и бесповоротно. Пусть даже в некоторых ситуациях мне придется вступить в жесткую конфронтацию с Повелителем. А хотел я всего-то ничего — Николаса Торна целиком и полностью. Не как любовника, или героя мимолетного романа. Я хотел видеть его своим официальным супругом. И в этом аспекте, даже оставаясь в тени своего руководства и Первого Лица Государства, я был уверен, что рано или поздно я получу столь страстно желаемое. Мой дар, мой особый дар убеждения собеседника посредством легкого фамильного гипноза, не заканчивался на всего лишь данном таланте. У меня имелся легкий дар предвидения. Если бы мальчик в старомодной поношенной одежде и стоптанных ботинках, не имеющий и кредита за душой пытался бы, не имея дополнительных особых навыков, сил, качеств, попытался воззвать призывом к Демону, он бы потерпел полное фиаско. Но я не был таким. После имевших место событий я осознал, что могу больше, я могу сделать что-то для себя и своих интересов лучше, чем делал до этого. И на моей стороне время, я умел ждать. Я был весьма терпелив. И я решил для себя, что я буду ждать тебя, мой милый мальчик, мой Николас. Тот по-детски наивный, прекрасный, честный и порядочный мальчик, я буду ждать именно тебя. И рано или поздно ты сам придешь ко мне, так уж мне подсказывала моя интуиция. Таковы последствия моего дара, таковы уж мои, пусть и противоречащие намерениям Императора стремления. Но настанет момент, когда я смогу сказать, что ты — мой, и только мой! А ждать я умею. О, я подожду, подожду столько, сколько требуется Судьбе, и в итоге дождусь нужного момента. Я не готов сказать сейчас, как, когда и при каких условиях это произойдет, но я точно уверен, что счастье обладать тобой рано или поздно придет в мою жизнь. Получив столь памятное для меня место на этой планете, я начал строить там дом. Не такой огромный особняк, которые обожают мои сопланетники, но вполне себе уютный и надежный. На соседних территориях те, кто хотел по традициям Мордрэйда возводить каменные дома, начали вырубать милые моему сердцу леса. Я выкупил все срубленные деревья, да можно сказать, забрал почти задаром, как мои соседи считали «на дрова». Но они жестоко заблуждались. Я построил для нас с ним деревянный дом. И хотя он и не был столь велик, как фамильные особняки Эверса и Императорские Чертоги Зейндэна, я, памятуя о твоей любви к комфорту, все сделал по высшему разряду. Разве что мой дом был из дерева. Но, как тот, кто был рожден на Дальних Рубежах, я отчетливо и прекрасно понимал, что дома из этой древесины простоят столетия. А слишком долго я был ждать больше не намерен. И я никогда не думал, строя свой новый дом, что и этот полет, и эта миссия, и мое новое жилище сыграют потом в истории немаловажную роль. Я получил весточку от своей интуиции, и я знал, что рано или поздно, нам суждено быть вместе. Захочешь ли ты того, или нет, но… Как порядочный приличный мордрэйдец я отлично понимал, мой дорогой, что если ты сам упадешь в мои гостеприимные объятия, то я ни в чем и никогда не смогу тебе отказать. Я готов положить весь мир, или уж часть этого мира, на которую я смогу повлиять, к твоим ногам. Однако, с последующих лет мне так и не довелось больше один на один пообщаться с объектом моего интереса. А потом была война… И Николас стал заложником политической ситуации. В тот самый момент я уже подумал, что моя интуиция дала сбой, что я впервые за всю свою жизнь ошибся. Но последующие события решили все за меня — о, я как обычно, был прав, я стоял на верном пути. Эверс предложил мне прямое обеспечение безопасности Николаса Торна, уже риконта Мордрэйда в операции по исследованию случайно залетевшего в наше пространство крейсера. Я лишь опасался, что после травмы головы Николас сможет вспомнить мой непорядочный поступок, мой обман. Однако, этого не произошло. Как показали события ближайших дней, если уж Николас настолько спокойно и уравновешенно продолжает со мной общаться, значит магия забвения продолжает свое действие, значит, он уже никогда и не вспомнит про мой отвратительный по всем нормам морали для порядочного ормондца по отношению к нему поступок. Да он, скорее всего, и о существовании нашего элитного уголка отдыха никогда не узнает, не будет Зейндэн ему о том рассказывать, так же, как и Эверс, также, как и я. И даже если слепой риконт когда-либо попадет на эту планету снова, то он все равно не будет в состоянии увидеть ее более своими глазами. Хотя, я был бы совершенно не против, если бы он снова оказался на этой планете. Но только не со своим коронованным супругом, а со мной. К сожалению, в свое время моя нерешительность и привычка скромно держаться в тени, сыграла со мной злую шутку. Свой шанс на счастье с единственным, с кем я бы с радостью прожил долгие годы, был мной безвозвратно упущен, как мне казалось в последние годы. Однако, что-то там шевелилось в моей душе… Надежда? Нет. Предвкушение, ожидание далекой перспективы, так будет более правильно сказать. И я решил, что я положусь на силу и течение времени, я буду плыть по волнам своей мечты. Я буду выжидать, как дикий зверь в засаде. Я буду делать медленные и четкие шажочки к достижению своей цели, даже если мне придется вступить в негласную битву с самим Зейндэном. Я готов, я нахожусь на низком старте, я изучаю ситуацию и оцениваю обстановку. Я — хищник, затаившийся среди тех, кто полагает меня жертвой. Я, один из лучших военных стратегов, нахожусь на стартовой позиции перед решающим прыжком. Я, как тот, кто слишком долго был в тени, дошел до того момента, что я искренне готов пожертвовать своей жизнью, чтобы получить желаемое в свои теплые любящие руки. Медленно, наступательно и аккуратно. Я сделаю все, чтобы в итоге заполучить в свои объятья того, кого я страстно вожделею. Остается лишь уповать на обещанное приглашение генерала на парадный ужин у него в гостях, пока Николас ввиду отсутствия супруга гостит в его доме. Никогда не думал, что добившись того положения в обществе, которое у меня есть сейчас, я буду, как ребенок радоваться такой малости, как сопровождать нежного и трепетного господина риконта пару часов в экспедиции, и, как самый главный подарок в перспективе, буду ждать приглашения на обед или ужин, чтобы просто увидеть его снова. И эта малость, как наше заново начавшееся на памяти Николаса Торна общение, такая мелочь, как новообретенная уверенность в своих силах придает мне мужества, уверенности в себе и в идеальном для меня финале. Я хочу Николаса Торна, целиком и полностью. Я хочу его чувства, его душу, его разум, тело — на втором месте. И я его получу, однозначно, ментально и добровольно. Мне нужна его взаимность. Раз и навсегда. Спасибо Эверсу за его незабвенные уроки. Рано или поздно, но он будет моим. Я так решил. И пусть я — не аристократ, но я достаточно силен, чтобы при помощи своего Демона получить желаемое. Пусть позже, чем мне бы мечталось, но итог будет таков. Николас Торн будет моим, не просто моим, как говорит Эдмонд, «в теплой постельке», он будет моим супругом, моим смыслом жизни. И для этого я готов слегка преступить границы и выйти из тени, чуть позже, я должен это обдумать, стратегию и логику, приручить эту красивую душу. Он, пусть и в далекой перспективе, но станет моим. Раз и навсегда. Он –мой!