Никто не совершенен

Повседневные неприятности никогда не бывают мелкими. Они нескончаемы и с ними не справиться, в особенности если их источник — ваши домашние, неизменно всё те же, от которых никуда не уйдёшь.© Мишель де Монтень

От лица Николаса Торна Неопознанный крейсер в цивилизованном пространстве, вот это новость! Память молчит, отказываясь услужливо подсказать, были ли упоминания в последние тысячелетия о чем-либо подобном. Событие мирового масштаба, ничуть не менее захватывающее, чем пропажа двух крейсеров на днях. Но всё удовольствие от предвкушения последующих нетривиальных событий и возможного моего в них участия было обгажено этим мерзким поганцем Эверсом. Ну хорошо, я про себя его и ходячей древностью, и старой ветошью, и мерзким старпёром называю, но ведь не в глаза, не вслух, не в обществе. Он же, помимо того, что постоянно меня ормондишкой и адмиралишкой зовет, как будто так и положено по светскому этикету, еще и монолог целый мне снова прочитал, не постеснялся лишний раз напомнить мне о моей новой роли этом мире, в буквальном смысле слова в дерьмо меня в который раз втоптал. Балласт, пустое место, представитель отсталой цивилизации, да ещё, оказывается, до сих пор военнопленный. Связаться, что ли с Зейндэном, нахамить ему за мой текущий статус традиционно, в лучшей своей манере? А смысл… Да, Николас, был ты уважаемым бизнесменом, адмиралом, членом Совета Ормонда, а стал никем — домохозяйкой-прислугой мордрэйдского генерала, на клавире играющей. Настроение у меня в целом было далеко от идеала, а после ужина вообще упало ниже плинтуса. Нет, всё же Эверс нарочно жизнь мне отравляет, он даже моё увлечение кулинарией изгадить умудрился. Вот вернёмся из этого полета, уж забью я разок на репутацию великого шеф-повара, непременно в любимое генералишкой мясо слабительного подсыплю. Пусть денек-другой посидит в санузле в позе задумчивого мыслителя, глядишь, может сил не останется меня подкалывать постоянно. Ясно представил себе картину, как меня в командном пункте управления при толпе мордрэйдских генералов за ручку таскать будут и в уголок, как куклу, усаживать. Может, ну его нафиг, с этим крейсером, пусть один летит. Всё равно я ничего своими глазами увидеть не смогу, рано или поздно генерал домой вернется и в любом случае мне все новости выложит, у Эверса хроническое словесное недержание, он молчать вообще не умеет. Рефлекс видимо, как только уши свободные увидит, так сразу давай туда монологи свои многотомные вливать до полного изнеможения случайного собеседника. Пусть один валит, а я спокойно поем, что хочу, и посплю сладостно. Хотя, кого я пытаюсь обмануть, мне страсть как хочется в этом мероприятии участие принять в любом качестве. Язык мордрэйдский я великолепно знаю, как родной, всё, что они обсуждать будут, без проблем пойму. Не хочется, конечно, среди мордрэйдского генералитета светиться в роли униженной проигравшей на днях войну стороны, но, подумав беспристрастно, если я откажусь, генерал точно решит, что я попросту струсил в обществе появиться. Ладно, даже если они все как один на меня с презрением смотреть будут, порадуются моему несчастью и невольному рабству, я этого не увижу, хоть какой-то толк от этой слепоты проклятой. А если уж совсем скучно будет, там же и посплю, в уголке сидя, ормондцы в любой позе спать могут. Всё равно не заметит никто, ну закрыл слепой ормондишка глаза, им-то какое до моего поведения дело. Разговаривать, как я понял, со мной никто не будет, посижу спокойно, притворившись предметом интерьера, послушаю. Заодно, интересно узнать будет, как Эверс с подчиненными общается, если не накосячил никто. Я тот разнос, что он своим пилотам в день моего памятного награждения устроил, отлично помню. Добрейшей души генерал выделил мне час на сборы. А как мне собираться-то, у меня и вещей нет никаких, тот гардероб, что мне Зейндэн по случаю моего прибытия к нему в гости приобрел, в его доме остался. Из одежды у меня всего два костюма, да три рубашки. Выбирать совершенно не из чего, надену тот, что новый, и рубашку к нему новую, надеюсь, эти вещички не весёленьких расцветок и не, упаси космос, в цветочек. Хотя вряд ли, Эверс себя бы так позорить не стал. Надо, кстати, старой ветоши напомнить, что он меня на Бентон обещал свозить в салон и по магазинам. Давно я уже в салоне не был, выгляжу, наверно, как последний обтрёпыш, когти, я, конечно, как мог сам подпилил, но с волосами — просто беда. И совершенно нечего надеть! Самый страшный кошмар для ормондского ройалтера наяву. Резкий стук в дверь спальни отвлекает меня от моих невеселых мыслей. — Эй, господин риконт, ты там уснул что ли, к мягкой кроватке всей тушкой прилип? Рановато тебе спать, тащи сюда свою ленивую задницу, пойдем в тренировочный зал. Как же с ним сложно, вообще покоя не даёт. Я устал от всей этой суеты, регулярного унижения и плохих новостей. Натягиваю на лицо выражение привычного недовольства и выползаю в коридор. — Давай, шевели ногами, часок-другой потренируешься, потом поспишь крепким сном пару часиков до отлета. Нечего зря время терять. Странно звучит его голос, как будто он мыслями где-то далеко. Везет же генералишке, активность у него сейчас на пике, сидел, небось, подчиненным боевые задачи ставил, планы разрабатывал, совещания проводил. Мне такая жизнь, к сожалению, больше недоступна, и всё по его вине. — Что вы, генерал, до меня с этими тренировками домотались. Как будто вам в сложившейся ситуации себя занять больше нечем. — Снижай, давай, градус хронического недовольства. Я тебе что про дисциплину за ужином сказал? Я уж надеялся, что до тебя с первого раза доходить начало, но, видимо ошибся. Хочешь в мероприятии участвовать — тогда веди себя соответственно статусу адмирала в отставке и эксперта, а не капризной избалованной девицы. Не заставляй меня жалеть, что я тебе доступ на секретный военный объект обеспечил. Начинаем медленно спускаться вниз по крутым ступеням. И тут я слышу вопрос, от которого так и замираю, дыхание затаив, на одной из ступеней на полдороге. — А, скажи-ка мне, талантливый ты наш шеф-повар, только честно ответь. Ты меня, дружок, случаем отравить не пытался на самом деле? Эверс замер рядом со мной и, как я понимаю, смотрит мне прямо в лицо. Неужели он видел, как я приправу эту в утилизатор выбрасываю? Надо как-то ограничиться частичным признанием вины, если я врать начну, то он ложь мою почувствовать может. Еще передумает меня с собой брать, а я уже настроился на выход в свет. — А вы что, после ужина себя плохо чувствуете? Так это потому, что столько мяса есть вредно для желудка. Я-то думал, там ещё на завтра останется, а вы его всё употребили, вот и нехорошо вам. Ну, каюсь, когда вы ко мне с тортиком этим домотались, были у меня мысли, хотел слабительного вам подсыпать, чтоб отвязались вы от меня с расписанием вашим безумным. Но потом я передумал. — А почему ж передумал-то? Я б и не заметил ничего, да и на тебя б не подумал, слабо тебе такой решительный поступок совершить. Решил бы, что просто от жадности вкусного переел, — Эверс как-то странно хмыкает, но вниз меня пока не тянет, так и топчемся на месте. — Передумал, потому что вы мне всё же жизнь спасли, непорядочно было бы вас травить, хоть вы и редкостное дерьмо, и репутацией шефа решил не рисковать. Не буду я вас травить, не переживайте. И слабительного, честно говоря, у меня нет. — Утешил, Торн, успокоил душу мою. — Эверс подозрительно невесело смеется. — Не получилось у тебя, проще говоря, план в действие привести за неимением необходимых ингредиентов. Ты, только, господин риконт, умнее на будущее будь, если со мной что-то случится, неизвестно с кем тебе в следующее отсутствие твоего драгоценного супруга жить придется. Я-то с тобой, как нянька ношусь, развлекаю тебя, чтоб не заскучал уважаемый господин риконт, с другим опекуном хуже может быть. Закроют тебя в спальне ради твоей безопасности, кукла ты слепая, и будешь сидеть в стену пялиться и тишину слушать круглые сутки. Ах, генерал, если бы ты только знал, что я на самом деле чуть тебя твоей вечности не лишил, не знаю уж, что на меня в тот момент нашло. А насчет того, что хуже может быть всегда, это я уже на своей шкуре так прочувствовал, что урок навеки запомнил. — В общем, даю тебе последний совет на сегодня, в тренировочном зале, когда кинжалы и огнестрел в руки получишь, даже и не пытайся… — Да не собираюсь я вас убивать. Зачем вы меня в этот зал тащите, если вы меня боитесь? — Нет, дружок, я не тебя боюсь, а за тебя. Если ты подобное что-то провернуть попробуешь, я тебе на автомате, инстинктивно, так вломлю по-полной, что ты очень долго потом в себя приходить будешь. У мордрэйдцев реакция намного лучше, чем у зрячих ормондишек, а что уж о тебе говорить. Я двумя пальцами шею тебе сломать могу и всё, прощай мир живых. Надеюсь, мы поняли друг друга? — Да понял я все. — Вот ведь гадина мордрэйдская! Но он совершенно прав, сломать шею ормондцу мордрэйдец может без преувеличения двумя пальцами и одним легким движением, они в разы нас сильнее. — Я не враг себе. — Ну и славно. В воцарившемся далее молчании мы спускаемся куда-то еще некоторое время. — У вас подвал что, по глубине как шахта для добычи полезных ископаемых? Неужели здесь лифта нет? — Лифт есть. Я тебе что сказал по прибытии ко мне в гости? Чтобы ты запомнил нормально где в моем доме что располагается, ножками передвигаться будешь, не развалишься, не всё ж тебе сиднем сидеть. Любому живому организму нужна физическая активность. — Эверс, вы вообще себе хоть примерно представляете, насколько тяжело слепому в пространстве ориентироваться, насколько мне сложно ходить, на предметы не натыкаясь, и на кухне крутиться по вашему указанию, у меня к вечеру от этого напряжения мозги судорогой сводит. Я бы так не уставал, если бы на зрение полагаться мог. — А ты не напрягайся, расслабься и получай от жизни удовольствие, радуйся, что не сдох на войне. Вот умеешь ты из ничего проблемы сам себе создавать! С тобой бы местами с удовольствием все ваши покойные ормондишки поменялись, а тебе всё не так. — Совести у вас, генерал, нет, — вот ведь тварь мордрэйдская! Сам лично руки по локоть в крови ормондских пилотов замочил, играючи, и хоть бы хны. Ну ни тени раскаяния. — Все эти смерти по вашей вине произошли, и от жадности вашего Повелителя, на наше космическое пространство позарившегося, да и просто потому, что развлекаетесь вы так, чужие жизни отнимая. И слепой я по вашей милости, если говорить откровенно. — Если говорить откровенно, ты живой по моей милости, говнюк ты, вечно всем недовольный. Ты мне даже спасибо за свое спасение нормально не сказал, зато в ответ на мое милосердие отравить меня задумал. И насчет совести моей, запомни раз и навсегда: нет у меня совести и не было никогда. Честь военного, офицера есть, чувство собственного достоинства невъебенное имеется, интеллект и талант к ведению боевых действий в ассортименте. А вот совести нет, я — Зло во плоти, если ты запамятовать изволил. Или ты извинений от меня каких-то в мечтах своих глупых, детских и наивных ждешь? Зря, не дождешься, обломаешься. Я столько раз мог тебя лично во время этой войны пришибить, что тебе и в самых откровенных фантазиях не приснится, так что радуйся, что живым всю войну прошел. Даже уважение кое-какое заработал в глазах Мордрэйда, но растрачиваешь его сейчас нытьём своим, сам себе рейтинг в моих глазах обнуляешь. Всё, закрыли тему, надоело одно и то же мусолить третий день. Эверс как-то всегда умудряется ситуацию в свою пользу выкрутить. Дерьмо-то полное по всем понятиям и законам вроде бы как он, только я почему-то себя аналогично чувствую. Жив я до сих пор, действительно, только по его милости, спасибо за напоминание. Слышу звук открывающейся двери, меня подталкивают вперед, и дверь за нами захлопывается почти бесшумно. В этом тренировочном зале стоит абсолютная мордрэйдская идеальная тишина. — Сосредоточься. Слышишь что-нибудь? Внимательно прислушиваюсь. — Звук, как будто свет включился. — Хорошо. А теперь? — Ничего, — опять напряженно прислушиваюсь. — Да не напрягайся ты, зачем морду какую страшную скривил, как будто на спине своей камни таскаешь с места на место. Стой спокойно, позу удобную прими, расслабься и слушай, почувствуй пространство. Пытаюсь воспользоваться советом. — Ничего не слышу. — А так? — Странный отголосок звука, очень странный. — Что-то вроде услышал, но не понял, как будто вроде и звук, а может и показалось. — Звук повторяется. — А так? — Голос Эверса теперь доносится, как будто он не рядом со мной стоит, а отскочил минимум на десяток метров. — Опять тот же звук. Но я могу лишь предположить, что это вы куда-то переместились, ваш голос отдалился. Если пытаться направление угадать, то градусов на сорок-сорок пять и вперед метров на десять-двадцать. Мне акустика этого помещения не известна, я только предполагать могу. — Пока неплохо, это военный мордрэйдский прием, я в двадцати метрах от тебя. Слушай еще раз… В общем скакал генерал по этому весьма немаленькому залу довольно-таки долго. Надеюсь, он мне не предложит себя, любимого, вместо мишени использовать, не хотелось бы на нём тренироваться, а уж после его предупреждений об ответном ударе особенно. — Ладно, в общем и целом для первого раза сойдет. Направление звука ты улавливаешь неплохо, а вот с расстоянием не очень выходит. Процент правильных ответов не больше половины. Пора перейти к более важной части. Начнем, пожалуй, с кинжалов. — Мне в руку кладут узкий клинок и разворачивают в каком-то направлении. — Осторожно, он чрезвычайно острый, себе какую-нибудь нужную часть организма не отхвати, возиться с тобой мне сегодня некогда. Сначала задача простая. Движущаяся мишень будет перемещаться вдоль стены ровно перед тобой, твоя задача: понять скорость движения, кинжальчик бросить и цель поразить. Ты, говоришь, баловался уже такими развлечениями, так вперед, посмотрим, что ты сможешь за результат показать. Если в мишень кинжал твой не попал, то запоминай, куда он упал, иди и поднимай его, сам ищи по звуку, я тебе помогать не буду. Притом, потом стараешься вернуться на позицию точно в исходную точку. Слышу звук движущейся мишени, но четко, конечно, не могу сконцентрироваться, куда целиться. Бросаю наудачу и предсказуемо промахиваюсь. Второй, третий, четвертый раз — аналогично. Кинжал тоже не всегда удается нашарить с первого раза, уж молчу про возвращение на исходную позицию. Бесполезно, это совершенно пустая трата времени! — Ошибка твоя, что ты вместо того, чтоб расслабиться и слушать, напрягаешься. Расслабься, мышцы расслабь, встань ровно, слушай внимательно, не тормози, но и не спеши. Раза с двадцатого я во что-то попал. — О, наконец-то процесс пошел. Иди, мишень продолжает движение, иди на звук, возвращай свое оружие и потом себя обратно на исходную позицию. Эверс не соврал, гонял он меня по этой конуре не меньше часа. Сначала мишени просто двигались вдоль стены, потом возникали резко в разных местах. — Ладно, Торн, ты не безнадежен. Десять процентов попаданий. Тренироваться надо, глядишь, через пару месяцев овладеешь мастерством. Уж поверь, я с тебя не слезу, в покое не оставлю, как миленький будешь эти приемы отрабатывать. Переходим ко второй части. А вот теперь, Торн, тебе приятно не будет. Если бы ты как зрячий в тире тренировался, я бы тебе наушники предложил, чтоб не оглох ты сразу от выстрелов. Но в твоем случае это нереально, ты должен источник шума определить. Не бойся, ничего не срикошетит, стены здесь из специального материала. — Я после громкого выстрела не смогу нормально первое время слышать ничего. — У меня и с кинжалами не особо вышло, а тут… — Паузы делать будем. Не будь пессимистом, уж приложи, тварь ленивая, усилия, постарайся всё правильно сделать. В твоих интересах уметь хоть как-то за себя постоять. Будь мужиком, не сдавайся на полпути. За оставшийся час мучений я почти оглох, хоть револьвер и был с глушителем. Однако, Эверс результатом был настолько доволен, что в конце занятий, мощно хлопнул меня по плечу и радостно провозгласил, что я не настолько никчемный, как он изначально предполагал, и со мной вполне можно работать. В перспективе под его чутким руководством из меня обязательно выйдет толк, если я, скотина ленивая, буду в результате заинтересован не меньше него. Я и так-то еле на ногах от усталости держался, а после его мощного хлопка моих сил хватило только на то, чтобы добраться до постели и рухнуть на нее бесформенным кульком. Мне кажется, что я заснул, проваливаясь в блаженное небытие, еще до того, как моя голова коснулась подушки. Не уверен, что мне удалось поспать больше пары часов. Во всяком случае, когда я проснулся от того, что злобный Эверс со всей силы долбил в спальни дверь с традиционными воплями, что мы не в сонном царстве и пора подниматься с кровати, если самое интересное не хочу пропустить, я чувствовал себя совершенно разбитым. Быстрый душ, смена костюма, выползаю в коридор, еле передвигая ноги. — Ну что ты там возишься, тормоз ормондский, я тебе говорил, у тебя десять минут всего будет, а ты там все двадцать провозился. Давай уже, шевелись, потом отоспишься, нам опаздывать нельзя. — Я в полете посплю. Нам всё равно не меньше получаса лететь. — Хрен тебе, разговор к тебе есть, на сон даже не рассчитывай. Опять Эверса на общение потянуло! Пора ему, на мой взгляд, к преподавательской деятельности возвращаться, перед аудиторией вещать часами, или Советы почаще проводить, у него там собеседников много. О чем нам еще разговаривать-то, я с ним так уже наговорился, что удивительно, что мне эти диалоги в кошмарах не снятся… Ну ладно, может новости какие есть про неопознанный крейсер. — Может хоть кофе перед дорогой выпьем… — Обойдешься, и так время поджимает, — с этими словами на меня, не церемонясь и не заморачиваясь приличиями, напяливают куртку, заматывают в шарф и тащат за руку по ступенькам, потом ещё немного по льду, и далее запихивают в космокар. Да что ж такое, я уже просто на самом деле начинаю себя куклой чувствовать, а не самостоятельным индивидуумом, а мне сейчас предстоит по всему мордрэйдскому космопорту с Эверсом за ручку таскаться на потеху окружающим. Уютно устроился в кресле, глаза так и закрываются, пусть генерал что хочет бубнит, я все равно скорей всего усну. — Не спать. Слушай меня внимательно, не перебивай. Я получил от своего Демона информацию, что на этом неопознанном корабле я смогу вернуть обратно в мир живых того, кто мне очень дорог, твоего отца. — Голос генерала звучит с такой уверенностью, как будто он мне таблицу умножения зачитывает. Все понятно, ситуация прояснилась, Министр Войн сошел с ума. Отсюда и разговоры про демонов, желание меня развлечь и всё остальное, для него нехарактерное. — Генерал, вы в своем уме? Вы… — Но мне тут же затыкают рот. — Я сказал, слушать молча! Да пошел ты нафиг, самовлюбленный говнюк, со своим скептицизмом и неверием в магию. На этом неизвестном нам крейсере должно быть живое существо, в котором возродилась душа Ларри. Для этого мне необходимо самому лично в точно обозначенное время проникнуть на этот крейсер, надеть ему на палец кольцо с Лэнтариумом, которое я подарил ему при жизни и тихо, не привлекая внимания вывести его на мой крейсер. Тебя, в магию Демонов не верящего, я с собой тащу только по одной единственной причине. Демон сказал мне, что Ларри и тебе давал обещание вернуться. Было такое? Задумчиво какое-то время молчу, наверно на моей физиономии написан весь спектр возможных ормондских эмоций. С одной стороны, отец мог ему про этот разговор рассказать, с другой — не думаю, что был какой-то для этого особый повод. Я понимаю, что уже окончательно запутался. Неужели Эверс настолько любил моего отца, что готов тащить меня на военный объект и на закрытую военную операцию в надежде на исполнение своей несбыточной фантастической бредовой мечты? — Да. Перед его последним полетом и исчезновением я его провожал. И он сказал, я помню это как сейчас, что он обещает вернуться и он обязательно вернется. — Чудесно. Так вот, мой Демон затруднился точно сказать, к кому из нас он больше стремится, и посоветовал взять тебя с собой на всякий случай, уж коль ты всё равно под рукой удачно оказался в нужное время. — Из голоса Эверса пропадают мягкие нотки, которые я до этого, как мне показалось, услышал. — И только по этой причине я тащу тебя сейчас на военный объект. На штурм ты пойдешь со мной. Как только мы прибудем в космопорт, я препоручаю тебя заботам Рэрдона Коннора, вы, насколько я помню, с ним всегда не так уж плохо общались. Мне будет не до тебя. Выполнять будешь беспрекословно всё, что любой из нас двоих тебе скажет. Будет приказ «на пол» — тут же ложишься, приказ «бежать» — сваливаешь по мере возможностей и далее по списку. Твою безопасность во время штурма мой генерал будет обеспечивать лично. Первой идет группа бойцов, потом я, далее — ты и Коннор. Ты идешь за ним, он тебя прикрывает. Все ясно? Мне всё ясно, ясней некуда. Эверс помешался. У ходячей древности закончился срок эксплуатации, его мозги от старости превратились в кашу, и я лечу в космокаре, которым управляет опасный безумец. — Мне трудно переварить то, что мы мне сейчас рассказываете. Я не верю ни в ваших Демонов, ни в возрождение после смерти. — Однако, нас всегда учили, что с психами надо очень осторожно общаться и быть аккуратными в словах, поэтому до нашего приземления я решаю попытаться поддерживать видимость вежливой беседы. — Хорошо, предположим, вы правы. Вы как своим подчиненным эту муть объяснять собираетесь? Что вы, Министр Войн, узнав о приближении неопознанного крейсера, собираетесь устраивать штурм, при этом тащите с собой слепого ормондского адмирала в отставке, чтобы забрать с этого крейсера его много лет назад умершего отца? Вам не кажется, что это немного отдает неадекватным поведением в подобной ситуации, напоминающей вторжение неизвестной цивилизации? — А ты, дружок, меня ни с кем не перепутал? — О, какое превосходство в голосе! — Я, Министр Войн, ни перед кем, кроме Императора Мордрэйда в этой жизни отчитываться не обязан. Подчиненным я отдаю приказы, и мои приказы никогда не обсуждаются. Зейндэн в курсе моих поисков Ларри, и в курсе уже много лет. Я ему потом о результатах лично доложу. Тебе я сказал правду лишь только потому, что тебе тоже обещание давали и ещё потому, что ты, как сын, имеешь право знать, и чтобы ты, папочку услышав после долгой разлуки, на месте в обморок не грохнулся по причине своей ормондской эмоциональности. Остальным, господин риконт, я просто буду отдавать приказы. И, уверяю тебя, ни один из моих подчиненных их оспаривать и просто обсуждать не посмеет. Не принято в Мордрэйде, особенно после твоей памятной инспекции, дисциплину и субординацию нарушать, смертью неподчинение карается. После того, как Ларри примет свой истинный облик, вы, ормондишки, под присмотром Рэрдона быстро удаляетесь с этого крейсера и ждете меня в отдельной каюте Борта Номер 2, пока я не завершу боевую операцию. Будешь хорошо себя вести, свяжусь с Зейндэном и сниму с тебя статус военнопленного. Накосячишь или ляпнешь то, что для чужих ушей не предназначено — сделаю вид, что забыл об этом. И тогда хрен тебе, Торн, а не полеты за красотой на Бентон, ибо военнопленный Мордрэйд покинуть не может. Усёк? Эверс так уверенно о своём плане говорит, что в мою душу начинают слегка закрадываться сомнения. А вдруг это правда, о, как бы я хотел, чтобы это было правдой! Я так хочу снова обнять отца! Но разве можно принять на веру подобную чушь. — Хоть я и на минуту не верю в реальность подобных вещей, сделаю всё, как вы говорите. Интересно, чем дело закончится. Но, Эверс, как вы потом объясните появление моего отца в Мордрэйде, или вы его на всю жизнь собираетесь в своём доме закрыть? — Что и как я делать собираюсь дальше, не твоего ума дело. Но если уж ты такой любопытный, то да, я собираюсь восстановить его личность и документы. Но эта дискуссия и выбор конкретных действий касается исключительно меня и Зейндэна. — А если отец захочет вернуться в Ормонд? Вы ведь не дадите ему свободу выбора. — Да кто же в здравом уме захочет с Эверсом жизнь прожить! Это как же себя не любить надо, чтоб лет сто с ним мучиться, под одной крышей существуя. Я уже не говорю о том, что с ним же и спать придется при этом. О таком и думать противно. — Уверяю тебя, он не захочет, — Эверс смеется. — Ему со мной вполне комфортно жилось. Если бы это не так было, он бы мне своё обещание ройалтера не дал. К кому ему в ваш задрипанный Ормонд возвращаться? К мамаше твоей замужней? Ничто его в Ормонде не держит, у него там нет ничего, ни дома, ни денег, ни семьи. Зато ты теперь, господин риконт, у него для компании в Мордрэйде будешь, ты хоть и занудный до одури, но на родном языке с тобой поболтать иногда для разнообразия можно. — У него вообще-то ещё и дочь есть, и внуки. — Твоя сестра часто о папочке вспоминала с момента его официальной смерти? А о тебе самом, кстати, сестричка хоть раз вспомнила, весточку тебе прислала, поинтересовалась, а не сдох ли ты тут на морозе, слепой братец? Молчишь, нечего сказать. Даже мамаша твоя, мымра белобрысая, тебе бы о себе знать не дала, если б не хотела с твоего счета денег вытянуть. Так что не надумывай лишнего, не суди о том, чего ты не знаешь и не понимаешь. Я сидел, полностью проснувшись и проглотив язык. А если всё это окажется правдой? Если всё произойдет так, как говорит Эверс, ну просто на минутку допустим, теоретически, что это правда. Конечно, моей матери возвращение покойного мужа ни к чему, она его не любила, плюс получается, что её второй брак — недействителен. Сестра моя, честно говоря, к отцу всегда была равнодушна. Если всё сегодня произойдет так, как сказал Эверс, надо будет по этому поводу у Лэннора проконсультироваться. Интересная ситуация может в нашей семье сложиться буквально на днях. Но неужели папа действительно любил Эверса, в это я поверить не могу, и не смогу никогда, пока от него самого лично подтверждения не получу. — И как вы собираетесь объявить о том, что живете с племянником Императора Ормонда, он формально брак не расторгал. Разве в Мордрэйде допускается официально жить с чужим супругом? — Это тоже не твое дело, надоедливый ты ормондишка. Я — взрослый мальчик, сам в своей жизни разберусь. Я решу любые проблемы по мере их возникновения. Всё, прибыли в пункт назначения. Держи язык за зубами. Ситуацию Рэрдону я объяснил, а остальным до решения Зейндэна о возвращении Ларри пока знать не надо. Судя по ощущениям мы совершили посадку. Хлопает дверь со стороны пилота, потом открывается дверь с моей стороны, меня без сантиментов хватают за руку, и куда-то тащат по скользкому льду. Заходим в помещение, долго идём по коридорам и переходам и наконец-то останавливаемся. — Так, обе руки вперед, на эту панель положи, голову подними, сетчатку отсканировать надо, — добрались мы, видимо, до самого командного пункта. Механический голос равнодушно сообщает: — Допуск на объект разрешен. Открывается и закрывается за нами очередная дверь. Не особо здесь, кстати, тепло, в потайных мордрэйдских помещениях, чувствую, мне придется в куртке и шарфе намотанном сидеть на фоне генералов в идеальной военной форме. Идем дальше, по дороге процедура идентификации повторилась еще три раза. Мда уж, тайны свои мордрэйдские военные хранят отлично. У нас всё проще было — пропуск приложил и вошел, делов-то. Берегут мордрэйдцы свои секреты, видимо, даже от своих же непосвящённых в государственные тайны. Как же жаль, что я ничего увидеть не могу, был бы я зрячим, наверное от любопытства извелся уже по пути, головой бы по всем сторонам вертел. Наконец-то мы входим, судя по ощущениям, в большой зал, в котором стоит гул приглушенных голосов. При нашем появлении воцаряется полная тишина. — Приветствуем Первого Генерала Мордрэйдской Империи! — Прозвучало четко и в один голос. — Добрый день, уважаемый господин риконт, — уже в разнобой и с нескрываемой насмешкой, как я и ожидал. Я даже ответить на приветствие не успел, только рот открыл, но тут Эверс показал себя, предсказуемо, во всей красе и мощи. Традициями, этикетом, тактичностью и вежливостью генерал себя явно не обременяет ни при каких обстоятельствах. Вот она, абсолютная власть Зла во плоти. — Я не понял, что за нахрен, такое выражение на лицах? Что-то смешное перед собой увидели? Кому весело — ноги в руки и на выход нахер, вон отсюда навеки, без права возвращения в столицу пожизненно. Встать ровно, твари, молчать, суки, и слушать внимательно! — В зале воцаряется такая тишина, что я даже дыхания присутствующих не слышу, сам почти не дышу, моргать боюсь. — Ситуация неоднозначная. На моей памяти уже больше трех тысяч лет в наше пространство чужаки без приглашения не залетали. По моему приказу представителей отсталых мы о неопознанном крейсере не информировали. Ни к чему с ними эксклюзивом делиться. Это наша добыча. А чтоб потом претензий нам все, кому не лень, не предъявляли, на то у нас собственный транспортный эксперт сегодня в наличии. Торн — наше алиби на случай, если информация всё же просочится во вне. Это я вам поясняю, чтоб вопросов дебильных с вашей стороны не было по поводу его здесь присутствия. Но, имейте в виду, хуесосы, если хоть слово лишнее наружу вылезет, поувольняю всех к ебеням, разбираться, кто источником утечки был, не буду. Ностэр, твоя задача на сегодня — обеспечивать предотвращения утечек информации, как внутренних, так и внешних. Мониторинг всех новостей отсталых включить. Выполнять! — Есть, господин генерал! — Кто-то чеканным шагом прошел мимо нас на выход. — Эндридж, карантинный бокс подготовлен? — Да, господин генерал. Готов для крейсера, плюс отдельные камеры из расчета на 200 выживших. Вывожу результаты на экран. — Прекрасно. Команды биологов, зоологов, медиков, техников перевести в состояние готовности. С каждым лично — дополнительное соглашение о неразглашении. В случае утечки информации — смертная казнь. До конца операции ни один снорр не должен космопорт покинуть. Выполнять! — Есть, господин генерал! — Еще один мордрэйдец отправился в указанном направлении. — Доложить обстановку, Новэр! — Неопознанный крейсер находится в получасе от достижения заданной вами первой контрольной точки, до нашей новой границы, хмм., новой после капитуляции Ормонда. — О как, значит, приближается крейсер откуда-то со стороны Ормонда. А это пресловутое «хмм» генерала Новэра обусловлено моим неоднозначным присутствием. — Без ненужных подробностей. Ормонд в курсе ситуации? — Нет, господин генерал, в перехватываемых разговорах ничего не слышно. У них сейчас патрулирование осуществляется всего одним крейсером, он в другой стороне их пространства скромненько висит в ожидании приближающегося нового потока астероидов. Они на свои бывшие территории и близко не суются в последние дни. Мда, досталось моей несчастной родине, судя по всему дополнительно и после того, как я в Мордрэйд попал. Это надо же, всего один крейсер в патрулирование вышел, вместо положенных двадцати. — Обозначенная мной точка захвата будет достигнута ровно в три часа? — Так точно, господин генерал. — Вылет и всю операцию беру под свой контроль. Участвуют мой Борт Номер 2 и три резервных военных крейсера. Резервные крейсеры готовы? — Да, господин генерал, полная готовность. — Группа бойцов готова, Рэрдон? — Да, генерал, ждут команды в соседнем зале. — Рэрдон Коннор, которому сейчас, как я чувствую, меня и передадут на «попечение». — Группа захвата, генерал Коннор и транспортный эксперт летят со мной на Борту Номер 2. Группой руковожу лично. Рэрдон персонально обеспечивает безопасность транспортного эксперта. — И снова тишина в зале. Я даже не могу себе представить, насколько удивленные лица сейчас у окружающих меня мордрэйдских военных. Логично, что не могут они понять, зачем Эверсу эксперта с собой тащить, так никогда никто не делал, насколько мне известно. — Резервные крейсеры подстраховывают. Связи с неопознанным объектом нет? Что показало сканирование? — Связь установить не удалось. Никаких сигналов крейсер не подает, наши не принимает. Сканирование показало наличие не-живой биомассы и как минимум одного выжившего на борту. Моё сердце забилось сильнее, в тишине я как будто услышал его громкий стук, отдающийся от стен. Один? А вдруг… — Хорошо. Рэрдон, забирай эксперта и присоединяйтесь к группе захвата в зале ожидания. Твоя задача на сегодня тебе понятна? — Да, генерал. — Можете идти, на тебе безопасность риконта. Продолжим далее совещание в закрытом режиме. Итак… Меня аккуратно, я бы даже сказал, по контрасту с привычной эверсовской хваткой в последние три дня, непривычно мягко и нежно, берут за руку и куда-то спокойно ведут, а не привычно тащат на бешеной скорости, как полудохлую ззбаку на веревочке. — Пойдемте, господин Торн. Открывается и закрывается ещё пара дверей. Надо определиться, как мне сейчас вести себя с Рэрдоном. Рэрдон, конечно, не намного приличней остальных мордрэйдцев, но он меня хотя бы никогда публично не пытался поддеть и в лицо не хамил, отсталым ормондишкой в глаза не называл. Общались мы с ним вполне цивилизованно. Ладно, буду вежливым и милым для разнообразия. В общем-то мне не с руки конфликтовать с тем, кто мою безопасность в безумной афере сегодня обеспечивать должен. Да и негативом от него вроде не веет, ведёт меня за ручку трепетно, разве что не приобнимает, в ухо мне как будто дышит, настолько близко держится, что я отчетливо чувствую запах его духов или туалетной воды. Очевидно, положение риконта, всё же дает мне какие-то преимущества в глазах окружающих меня мордрэйдцев, за исключением непрошибаемого Эверса. — Где мы сейчас находимся, генерал? — Идем к залу вылета, в комнату ожидания, там есть комфотный кабинет. После получения команды у нас будет всего пара минут чтобы добраться до Борта генерала Эверса. — Да что с Коннором такое, он даже говорит мне чуть ли не на ухо, голову в мою сторону повернув. Однако, это хоть и странно, но все равно менее неприятно, чем постоянное хамство моего опекуна. — Послушайте, я не знаю, что вам наговорил генерал по поводу моего присутствия сегодня здесь… — Вам не о чем беспокоиться, я знаю истинную причину вашего здесь нахождения. Мы с Эдмондом в достаточно доверительных отношениях, у меня такая же информация, которую, насколько я знаю, он сообщил и вам. — И вы так спокойно на это реагируете? Вам не кажется, что это всё просто полный бред? Ваш главнокомандующий сошел с ума. — О, я так не думаю. В отличие от вас, мы не просто верим в магию Демонов и Лэнтариума, мы знаем, что она реально существует и превосходно работает. — Быть может, вы ещё скажете, что ваши Демоны на самом деле существуют, как описано в легенде? — Именно так. Любой военный и просто аристократ, имеющий удовольствие занимать определенное положение в обществе и проживать в столице нашей Империи заключил персональный договор с Демоном. — То есть и у вас есть личный, не побоюсь этого термина, Демон? — Конечно, господин Торн. Мне пришлось добиваться всего в жизни самому, подниматься с нуля, поскольку моя семья не может похвастаться столь громким происхождением и богатством, как например, род Эверсов или вашего супруга. Это легко понять по фамилии, все древние мордрэйдские семьи обязательно имеют в фамилии букву «э», а я же — просто Коннор. И я не смог бы добиться высот в карьере без помощи Демона. Ладно, все они тут, похоже, слегка не в себе. Попробую порасспрашивать о мировоззрении мордрэйдцев самого безобидного из них. Может быть, хотя бы он меня идиотом за моё неверие в магию прямо в лицо не назовет. — То есть вы совершенно серьезно можете лично подтвердить, что есть некий биологический вид существ, обладающий возможностью путешествовать с планеты на планету без транспортного средства, как бы так попроще выразиться, пешком? И при этом они могут принимать другую произвольно выбранную внешнюю форму, то есть, являются истинными метаморфами? — В моем голосе звучит такой скептицизм, что только глухой не обратил бы на это внимания. — В общем и целом, примерно так. Но никому из мордрэйдцев и в голову бы не пришло демоническую сущность назвать биологическим видом. И Демоны — не метаморфы, они — существа высшего порядка, владеющие магией преображения. Похоже, сегодня в Мордрэйде день открытых дверей во всех психбольницах. Или у уважаемых военных по ночам, когда все нормальные представители иных цивилизаций спят, крыша едет, галлюцинации их мучают, являя им демонов под покровом ночи. — И эти ваши Демоны заставляют вас вступать в бессмысленные войны со всеми, кто под горячую руку попадется? — Не уверен, что имею право обсуждать с вами данную тему, как с тем, кто не принадлежит к нашей цивилизации. Вам стоит, если эта тема представляет для вас интерес, расспросить о всех важных вопросах подобного толка Его Величество, вашего супруга. — Голос Рэрдона в этот момент почему-то зазвучал очень печально. — Или, возможно, лучше так и оставаться тем, кто не верит в магию. Вам же самому спокойней будет жить. Да как же тут спокойно жить-то можно, когда вы, мордрэйдцы, этих Демонов своих почти в каждую фразу пихаете! Наконец-то мы приходим в, судя по акустике, небольшой зал или кабинет. — Мы подождем генерала и группу захвата здесь. Я думаю, здесь вам будет удобно, в этом помещении теплее. — И что сегодня с Рэрдоном такое творится? Забота и предупредительность так и льются из него в мой адрес, как будто он родную маму в пункт назначения доставить должен, а не ормондишку отсталого не пойми куда. Меня заботливо подводят к креслу, и разве что не усаживают в него. В слепоте моей есть огромный минус. Все, кому перепадает временная должность «заботящегося о слепом адмиралишке», имеют возможность меня банально облапать и, похоже, предсказуемо этим пользуются. Хотя, по сравнению с Эверсом, не могу сказать, что забота этого представителя холодного мира мне особенно неприятна. В общем, чувствую, что пора к подобному поведению мордрэйдцев привыкать. Такова теперь твоя судьба, смирись, Николас, ну или традиционно забей. В помещении тепло, снимаю куртку, разматываю шарф, которые тут же забирают из моих рук и уносят куда-то в сторону. — Спасибо. Здесь действительно теплее, чем в предыдущем зале. — Я так понял, что мне с генералом Коннором час вместе придется провести. Надо хоть поговорить о чем-то, какой смысл просто так молчать. — Николас, быть может вы чай или кофе хотите? Может быть вам что-то ещё нужно? — И снова странная забота в голосе. Точно, они все здесь веселящего газа нанюхались, что-то непонятное сегодня в Империи Мордрэйд происходит. Но надо суметь воспользоваться ситуацией. — Если вас не затруднит, я бы не отказался от кофе, очень спать хочется. — Подожите минутку, — легкое дуновение ветерка, и мой собеседник куда-то скрылся. Возвращается через пару минут в сопровождении, как я по шуршанию понял, сервировочного робота. На столике передо мной возникает чашка горячего кофе и какие-то неопознанные вазочки. И судя по запаху, непременный мордрэйдский коньяк. — Вы замерзли, я заметил, бокальчик коньяка вам не помешает. — Спасибо, мне кофе вполне достаточно, — какая забота! — От коньяка отказываюсь в вашу пользу. Только бы они тут не упились все до состояния полного нестояния на ногах, не хотелось бы бесславно сгинуть на чужом непонятно откуда взявшемся крейсере. Но тут Рэрдон меня поразил, я-то успел уже к Эверсу привыкнуть, который спиртным как топливом целый день заправляется. — Я во время важных мероприятий не пью. Наши мнения по этому вопросу, видимо, совпадают. — Я больше не эксперт по контролю дисциплины и Устава, генерал, — насмешливо ухмыляюсь. — Можете меня не стесняться. — Вы здесь совершенно ни при чем. Уверяю вас, если бы вам во время проверки довелось обследовать мой крейсер, вы вряд ли нашли бы у меня хоть одно нарушение. Я, если вы помните, и сам эксперт. И для экспертов поведение, предполагающее распитие алкоголя в ряде случаев, по моим понятиям недопустимо. В вопросах соблюдения Устава я не меньший педант, чем вы. Хотя, после вашей памятной инспекции, помимо генерала Эверса мало кто рискует, помня о том разносе, что нам устроило первое лицо Империи, нарушать установленные правила. — Отрадно слышать, что в космосе стало намного безопасней, хотя бы в некоторых аспектах. — Если бы вы, мордрэйдцы туда вообще нос свой не совали, было бы ещё лучше. — Но я хотел бы всё же вернуться к событиям сегодняшнего дня, пока у нас осталось немного времени. — Николас, у меня вряд ли есть иная информация, чем та, что сообщил вам генерал Эверс. Насколько я знаю, ему необходимо попасть на этот крейсер лично, потому что его Демон сообщил, что он на этом крейсере сможет вернуть к жизни своего ройалтера. И этот ройалтер — ваш давно умерший отец. И по особым причинам, генералу требуется там ваше присутсвие, как я понимаю, из-за того, что вы — сын Ларри Торна. Больше я ничего не знаю. — И вы, самый адекватный из известных мне мордрэйдских военных считаете эту ситуацию нормальной? То есть поведение генерала — в порядке вещей, а не сумасшествие? — Хмм… может они тут все, кто не пьёт коньяк, на наркоте сидят? На Бентоне любую дрянь достать можно легко, а Рэрдон там частый гость. — Николас, вы ведь в курсе, что я не намного моложе Министра Войн. Всё, что я могу вам сказать, это то, что я точно знаю, подобные случаи возвращений имели место. Но мы не распространяемся о своей личной жизни, у нас это не принято. — Ну так объясните мне, убогому ормондцу, почему мы, в Ормонде живущие, где эти ройалтеры и рождаются, ни разу об оживших покойниках не слышали? Мы сами не верим в сказки и легенды давно прошедших времен. Мы даже не предполагаем, что нас за гранью смерти, в нашей ормондской Бездне ждёт, потому что никто оттуда не возвращался. — Да, мать же вашу, я аж чуть на заднице не подпрыгнул. Что ж за издевательство такое! Может его Эверс на меня специально натравил, нервы мне помотать под видом вежливой предупредительности. — Давайте попробуем рассуждать логично, — мой нервный тон нисколько не задел моего невозмутимого собеседника. — Во-первых, вы, ормондцы, странная цивилизация, которая не особо дорожит своей историей и памятью о прошедших эпохах. У вас практически все важные предания забыты и утрачены. Во-вторых, к кому могут вернуться ваши ройалтеры, если кольцо дарит супруг, который по вашим традициям, обычно является ровесником умершего. После смерти партнера даритель кольца может ожидаемо не дожить до момента его возрождения. В-третьих, кольцо должно быть с планетарным Лэнтариумом, то есть со звездой, вокруг которой вращаются планеты. Эти кольца стоят баснословных денег, типа вашего брачного кольца. Минимальная стоимость кольца, подходящего для возрождения ройалтера — выше миллиарда кредитов. Многие ли в Ормонде могут себе позволить подобные вещи? Не думаю. В-четвертых, как без помощи Демона кто-то может понять, где искать возродившегося ройалтера, это сложная задача, а у вас в Ормонде Демонов нет. В-пятых, вы хотя бы представляете себе, какова стоимость поиска ройалтера, например, себестоимость сегодняшней военной операции? Не любое частное лицо может себе позволить подобное мероприятие. Таким образом, для ормондца поиск возродившегося ройалтера просто невозможен по вышеозвученному мной ряду причин. Я логично вам всю картину обрисовал? Мягко выражаясь, логично. И объяснил, и меня убогого на место поставил, сам того, скорее всего, не желая. Недостаточно мы развитые, недостаточно богатые, и вообще живем слишком мало. Недостойная отсталая цивилизация. Сижу, пережевываю услышанное. Видимо, у меня было весьма впечатляющее выражение лица и мой собеседник решил слегка подсластить горькую конфетку. — Я не хотел вас обидеть, Николас. Вы попросили объяснение, я вам его дал с той точки зрения, с которой я сам смотрю на подобные вещи. Плюс, не каждый ройалтер захочет вернуться, и не всегда его партнер ждет его возвращения или, спустя годы, отправляется на поиски. Вот вам ещё два аргумента. Слишком многое должно совпасть для успешного возвращения из мира мертвых. А не слышала мировая общественность про подобные случаи потому, что, возможно, участники событий не хотят их афишировать и привлекать к себе чужое внимание. — То есть вы считаете, что Эверс всё делает правильно и он не сошел с ума? Мой собеседник искренне смеется. — Генерал — один из самых умных ныне живущих во вселенной представителей разумных цивилизаций. И он не настолько эмоционален, чтобы позволить себе сойти с ума или совершить нечто, что не соответствует его имиджу или интересам. Поверьте, я знаю его дольше и намного лучше вас. Также, могу вас уверить, что и вы, и ваш отец — далеко не первые представители Ормонда, оказавшиеся на нашей планете. Хренов Эверс, неужели не мог нормально ситуацию объяснить. Всё какими-то тайнами и загадками с матерком изъясняется. Ладно, предположим, в словах Рэрдона есть определенная логика. Когда все четко по полочкам раскладывают, я могу услышанное попробовать принять за правду. Ну, про Демонов, конечно, перебор, но всё остальное звучит не похоже на бред сумасшедшего. Эх, всё же из всех мордрэйдцев, если бы у меня был выбор, с этим представителем жестокой цивилизации общаться приятней всего, не считая, конечно, моего партнера по бизнесу. — Рэрдон, а вы музыку любите? — И, уже произнося эту фразу, я, не успев вовремя остановиться и до конца не понимая, что меня заставило задать этот вопрос, слышу, как где-то рядом открывается дверь. — Сказать по-правде, ненавижу, как и остальные шумы. А почему вы… — Рэрдон не успевает ответить, зато в разговор вмешивается нежданный третий персонаж. — Всё, Торн, хватит на жизнь жаловаться, расселся удобненько, уши себе свободные нашел. Время пришло, пора выступать. Надевай защитный плащ, капюшон на голову, руками не размахивай, держись за Рэрдоном. А ты, Коннор, следи за тем, чтобы эта кукла слепая по дороге морду себе при внезапном падении не повредила. — Судя по тону, Эверс на взводе. Ну вот опять и снова, добро пожаловать в мир привычного мордрэйдского хамства, дорогой Николас. Загружаемся на Борт Номер 2, никаких приятных воспоминаний связанных у меня с этим крейсером нет. — Слушать мою команду. Группа захвата — в кают-компанию, Торн — на мостик на место пассажира, Рэрдон, проводи господина эксперта и закрепи его в кресле так, чтоб никуда он выбраться самостоятельно не смог. Ты сам — на место штурмана. Да что же это такое, чувствую себя так, как будто меня, как игрушку живую, из рук в руки передают от одного к другому. Так, Николас, выдохни, это теперь твоя судьба, всё равно эта операция скоро закончится. Лучше подумай о том, как славненько потом можно будет по возвращении Эверсу нахамить. Меня усаживают в кресло, и совершенно без применения насилия фиксируют намертво, как ни странно, но опять присутствие Рэрдона негатива во мне не вызывает. Лучше б меня Зейндэн ему доверил, думаю, что с ним мне бы проще общаться было, тяжко вздыхаю, осознав неожиданную мысль. В этот момент я слышу, как на заднем плане странно хмыкает Эверс. Что-то новое произошло? Но никаких комментариев не последовало. Полет проходит в плановом режиме. Генералы вполголоса переговариваются между собой. — Стыковка. — Есть, стыковка. Успешно. — Отлично, Рэрдон, хватай Торна за ручку и за нами. Идем быстрым шагом, я еле успеваю за мордрэйдской братией, но, видимо, чтобы не отстать, Рэрдон меня теперь ещё и приобнимает. Нет сил спорить, сказали, быть послушненьким, не та ситуация, чтоб характером отсвечивать. И тут, видимо, мы приблизились к взрезанному шлюзу космического чужака. Я чувствую отголосок омерзительного запаха. Что они там про не-живую биомассу говорили? — Секунду, Николас, вы тут самостоятельно не пройдёте, мне придется вас перенести через порог. — И тут меня, не побоюсь этого слова, берут на ручки. Третий по счету за пару недель мордрэйдский мужчина меня облапал, вот же счастье привалило в личной жизни! За всю жизнь столько внимания на меня не сыпалось. И в очередной раз, удивляюсь сам себе, что мне это не неприятно. Когда меня Зейндэн, думая, что я сплю, обнимать пытался, мне хуже было. Видимо, привычка у меня выработалась на обнимашки с мордрэйдцами. Или я в глубине души, как про меня думали мои соотечественники, все же беспринципная аморальная тварь. Ну и плевать, все равно рано или поздно выполнения супружеского долга от меня потребуют, не отверчусь. Придётся привыкать к близким телесным контактам. Из приступа самокопания меня выводит голос Эверса, доносящийся откуда-то спереди: — Седьмой, восьмой, девятый, оставаться на месте, прикрывать наш отход. Остальные — вперед. — Двигаемся вперед еще метров пятьдесят. — Так, здесь разделяемся. Первый, второй, третий — на второй этаж по этой лестнице. Четвертый, пятый, шестой — вперед в тот люк. Живых не убивать, на поражение не стрелять, стандартный захват. Мы с Рэрдоном продолжаем движение, как я понимаю, за Эверсом вперед. Вонь просто сшибает с ног. Да какие тут живые могут быть, от такого запаха и мертвец второй раз на тот свет отправится! Меня не покидает уверенность, что крейсер древней цивилизации с давно погибшим экипажем мотался веками по вселенной и случайно залетел на мордрэйдскую территорию. — Рэрдон, что видно вокруг, запах просто ужасный. Но на меня не обращают никакого внимания, продолжая упрямо вести вперед. Идущий впереди меня Рэрдон внезапно притормаживает, моя нога поскальзывается на каком-то округлом предмете, и я куда-то лечу. Невозможная вонища, и я устремляюсь ей навстречу! Хоть бы респиратор с ароматизатором выдали, твари мордрэйдские, да что ж за день-то сегодня такой! Сраный генералишка, налил в уши всем тупого коньячного бреда, в который я почти поверил по своей наивности. Мое скольжение останавливается посредством столкновения с неопознанным твердым предметом, я упираюсь во что-то вытянутой вперед рукой. Похоже на ощупь на кресло пилота. И тут мое терпение иссякло! Да меня сейчас просто наизнанку вывернет, не могу больше терпеть эту мерзость, окружающим меня воздухом я просто давлюсь. — Эверс, вот нахрена вы меня сюда притащили. Вонь стоит такая, как будто тут кто-то давно сдох, и лежит, миазмами разложения воздух портит. Хорошо, что я не ел ничего, о, как же мне плохо. Это просто издевательство какое-то, вы специально, да? Наговорили всякой чепухи про возращение… — Рука скользит по подголовнику кресла и внезапно погружается во что-то мягкое, холодное, слизистое, похожее на огромный сгусток соплей. Твою же мать, это то, о чем я думаю? — Что это там, в кресле пилота, какая-то мертвая масса, он что… — Рэрдон, заткни, пожалуйста, господина риконта. — Злобный вопль Эверса заполняет всё помещение. Съехавший с моей головы капюшон водружают на место, вонь становится более приглушенной. Тихий шепот на ухо: — Простите, Николас, я не уследил за вами, держитесь за меня, — меня хватают за другую, незапачканную руку. — Так. Что это у нас тут такое. — Четкие шаги Эверса и его бормотание. — О, Демоны, ну и мерзость. Отлично, оно живое, шевелится. Рэрдон, выведи отсюда Торна, и закрой за собой дверь. — Но, генерал… — Рэрдон пытается возражать. Да что вокруг происходит? Что тут живое-то, кроме нас, случайных гостей? Но больше меня беспокоит, что я, похоже, влепился рукой в разлагающееся тело неопознанного пилота. Стою, буквально в шоке, весь в чужих соплях, не соображая ничего, еле сдерживаю рвотные позывы. — Исполнять. Пошли вон, оба. Дверь закрыть и не входить без моего разрешения. Вон! — Эверс орет, а меня настойчиво тянут в обратном, похоже, направлении. По мере удаления от эверсовых воплей вонь слегка ослабевает. Какое возвращение ройалтера? Да тут, похоже коллективное кладбище на выезде. О, за что мне это испытание, чем же я так судьбу прогневил, что меня просто преследуют всякие мерзости в последнее время. — Подождите, Николас, постойте, не трогайте ничего испачканной рукой. Я сейчас вам помогу. — А я до сих пор в ступоре, да меня сейчас стошнит прямо на моего незадачливого помощника. Я уже был почти готов согнуться пополам, но мне под нос пихают что-то приятно пахнущее, а моей испачканной руки касается влажная то ли ткань, то ли салфетка. — Минутку, стойте спокойно, замрите. Рэрдон, как с драгоценного предмета, начинает счищать с меня мерзко воняющую слизистую субстанцию. Потом новая салфетка, процесс повторяется, и так три раза. Стою, боясь пошевелиться, я же не вижу ничего, а вдруг тут ещё кто-то умер рядом, и лежит спокойно разлагается, не наступить бы на мертвечину. — Вроде всё, больше никуда не попало? Я не могу ему ответить, боюсь просто рот открыть, опасаясь осрамиться. Как же мерзко. Правду, видимо, про ормондцев говорят, не приспособлены мы ментально к подобным испытаниям. С меня снимают капюшон, лица нежно касается влажная ткань. Только бы в обморок не грохнуться. — Я вроде больше ничего не вижу, вы в порядке? — Меня слегка трясут. — Вы меня слышите, Николас? Вы в порядке? — А… да… вроде. Спасибо, Рэрдон, я… Что это там было такое вонючее? Оно мертвое было, да? Совсем давно мертвое? — Меня больше не трясут, теперь меня самого по себе просто бьет нервная дрожь. О, я влепился в разлагающееся тело! Я трогал хрен знает чей вонючий труп! Я теперь неделю ни есть, ни спать не смогу. Какая гадость! Мне срочно необходим душ с дезинфектором. — Да, наверно, генералу не стоило вас сюда брать с собой. — Судя по всему меня медленно разглядывают на предмет адекватности сознания, слегка поворачивая из стороны в сторону. — Простите меня, я тоже споткнулся, там провода на полу везде были, какие-то вещи валялись, вы поскользнулись и я вашу руку не удержал, побоялся, что если сильнее её ухвачу, то сломаю. Вы такой, как бы так сказать, нежный и чувствительный, Николас. Я был к этому просто не готов. Простите меня. Я, если бы мог предвидеть, никогда бы этого не допустил. Да, всё же воистину Рэрдон Коннор — самый приличный из мордрэйдцев. Эверс на его месте обложил бы меня по-полной за трусость, Зейндэн — высмеял бы как следует за брезгливость и не один раз. Если уж судьба моя была в Мордрэйде жизнь прожить, то не тому мордрэйдцу я первому в детстве в глаза посмотрел. Этот хоть порядочный, логичный, да и на клавире играть бы не заставил. Но пути обратно нет, что сделано, то сделано.