Никто не совершенен

От лица Ларри Торна Бентон — планета бизнеса, заключения многомиллиардных сделок и не менее крутых откатов, гнездо веселья, угара и порока. Строгие классические небоскребы, бизнес-центры, тихие, укромные улицы, ведущие к недоступному вездесущему глазу камер входу каждого из них. И как контраст — переговорные комнаты для неискушенных дурачков, кого бы стоило поймать на чем-то нескромном, оборудованные камерами слежения, похожие на камеры допроса. Но какое вам дело до загончиков для лохов, если вы — участник приятных и, главное, взаимовыгодных для обоих сторон переговоров, о, тогда, безусловно, вас препроводят совершенно в иной зал. Это будет зал, степень роскошности которого определяется перспективной стоимостью заключаемого контракта или величиной отката или «взноса на благотворительные проекты мэра». Все, на что хватает вашей фантазии в оформлении интерьеров, все это вы можете встретить на Бентоне. От дна, на которое вы легко можете скатиться, до неба, на которое не так то легко взлететь. Бентон — планета финансовых организаций. И тут уже обратная картина. Если вы готовы инвестировать не особо крупную, а то и последнюю для вас и вашей семьи сумму, то вам самая прямая дорога — в небольшой банк. Тут вас приветливо встретят красотки, предлагающие широкий спектр напитков: от кофе до элитного алкоголя. Их задача, чтобы клиент, хотя у него в кармане всего 10 кредитов не ушел, не заключив перспективный контракт с банком. Совсем иная картина в банках, где посетители имеют хотя бы миллион, хотя бы скромный миллион кредитов. Аскетичные светлые стены, возможно: одна-две репродукции дорогих картин в кабинетах, никаких спиртных напитков и сексуальных секретарш. Дама среднего возраста предложит вам на выбор кофе или минеральную воду. Бентон — отличное место для тех, кто уже обладает миллиардным или хотя бы приближающимся к нему состоянием. Тогда за вас всю банковскую работу делает юрист-поверенный. Вам не надо ходить по банкам, вам не надо вообще ничего делать. Один звонок по коммуникатору, текст договора на экране, приложенный палец, как символ подписания оного и все. Вы — инвестор, ну или клиент, просто получающий выплаты по вкладу. И если вы — представитель аристократической династии, то для вас открыты все двери любых заведений. В общем, Бентон — та планетка, где самый главный принцип комфортного времяпровождения — попасть в нужную дверь. У меня было приличное состояние, переданное мне отцом к свадьбе, а потом и второе — к рождению детей. У меня была фамилия и принадлежность к одной из самых известных аристократических семей нашего многопланетного мира. У меня была свобода и независимость в браке, свой космокар и приятная внешность. Дети только родились и ни о каких совместных семейных поездках и речи быть не могло. Марлен — о, она развлекалась строго в ормондских тусовках, никогда не покидая Ормонд. Так что этот, последний вышеупомянутый финансовый вариант был как раз для меня. Я был свободен и мог себе позволить все. На тот момент я действительно мог позволить себе почти все. Все, кроме непристойного поведения. Но, подобная модель поведения ройалтеров никогда и не интересует. Тем более, каким бы ни был ущербным мой брак, я все же был семейным человеком. С последнего пункта и началось мое знакомство с банковской (и не только) системой Бентона, с моей новой компанией приятелей, тусовкой — как они говорили. В общем, я попал в поток информации, знакомств, новых ощущений, движений и развлечений. Я вырвался из-под опеки отца, я почувствовал вкус свежего ветра на губах, новых ощущений. Я познакомился с представителями иных планет, иных цивилизаций. И лет десять я был там счастлив. Я был реально счастлив на Бентоне. Так, как почти никогда дома. Я был свободен! Конечно, как и в любой бочке меда, на Бентоне была и своя ложка дегтя. Мордрэйдская аристократия и их же военный высший свет. Их присутствие ощущалось буквально кожей, их взгляды почти в прямом смысле этого слова словно прожигали раны на теле даже через одежду. Их присутствие напрягало не только морально, но и физически. И не только напрягало, оно пугало. И не только меня, оно напрягало и вызывало дискомфорт у всех ормондцев. Мы знали, что в настоящее время их император Зейндэн наложил строгий запрет на любые романы мордрэйдцев с ормондской аристократией. Да, что уж говорить, в прошлом такие романы были не редкостью. Обычно ормондцы независимо от пола и возраста соглашались на подчиненное положение в этих отношениях, и через какое-то время после начала романа мордрэйдцы утаскивали своих зависимых партнеров на свою удаленную планету. Как говорится, утаскивали бедных ормондских аристократов в свои ледяные пещеры. И ни один из них не возвратился назад. Да что уж там говорить, как говорили деды и прадеды, через какое-то время с переехавшими (пусть и изначально добровольно) в Мордрэйд связь прерывалась. Нет, у них не забирали коммуникаторы, и им не запрещали связываться с семьей, друзьями, знакомыми. Но, по словам наших же сопланетников, они просто растворялись в своих чувствах к этим жестоким тварям и им становилось не интересно ни прошлое, ни семья, ни родные и близкие, никто не был нужен, кроме нового партнера. Правда, надо уж отдать мордрэйдцам должное, на плохое или жестокое обращение жаловались единицы, судя по историческим справкам, да и то жалобы можно было лишь условно назвать таковыми. Обычно мордрэйдцы выполняли все материальные хотелки украденных, селили их в своих шикарных замках в отличных условиях, обеспечивали всем необходимым и… как говорили очевидцы, секс, секс был идеальным. Всегда считалось, что с мордрэйдцами и бентонцами у нас стопроцентная совместимость. Но, ни один из украденных мордрэйдцами, не появился больше где-то на просторах известного нам всем космоса. С одной стороны, по словам самих же украденных, им это было больше не надо. Но с другой стороны, может все это сказано было под принуждением, под гипнозом? Кто же может о том сказать… Одно верно, сто лет назад Зейндэн, уставший, как он сам сказал от развратности ормондской расы (вот вообще не понятно, при чем тут мы, ведь самыми завсегдатаями борделей Бентона всегда были именно мордрэйдцы), наложил строгое вето на любые романы или даже просто романтические отношения мордрэйдцев с ормондскими аристократами. С нашими простолюдинами (если уж вы их где увидите, помимо родной планеты, при действующих ценах торгового и пассажирского флота, ха!) — пожалуйста, но на аристократов дозволено было лишь смотреть. Да, в рамках определенных общепринятых приличий было возможно обменяться парой-тройкой фраз со знакомыми завсегдатаями различных заведений, но не более того — никаких тактильных контактов. Жестко и категорически. Стоит отметить, что у нас то, наоборот, никакие контакты с мордрэйдцами не поощрялись в принципе — ни секс, ни отношения, да даже и просто дружеское или иное общение. Официально не закреплено, но формально и этически — табу! И, возможно, уже поколение моего отца и мое поколение было воспитано в духе, что никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя смотреть мордрэйдцам в глаза. Как говорили официальные наши легенды последних лет, что если это сделать, то мордрэйдец или влюбится, или почувствует непреодолимое влечение, а то и просто похоть. Устоять он не сможет и утащит бедного посмотревшего ему в глаза ормондского аристократа в свои ледяные чертоги — раз и навсегда. А уж там потом, в легендах то, варианты были разные, что ждет по прибытии в Мордрэйд похищенного бедолагу. Мой отец и его поколение слегка шутили по этому поводу. Но, однако, даже родной брат моего отца — Император Ормонда никогда (и как подозревала общественность именно по этой причине) не покидал территорию родной планеты. Мой же отец часто шутил на эту тему, однако развлекаться на Бентон летал не так уж регулярно, насколько мог себе позволить, особенно после смерти моей матери. Мое же поколение аристократов воспитывалось в строгих традициях — никогда и ни при каких обстоятельствах не смотреть в глаза мордрэйдцам. А если уж разговора не избежать, то никогда не спорить, и попытаться свести все общение с ними к минимуму. Особенно это касалось их правящей верхушки — императора (бооольшого любителя ресторанов, казино и прочих увеселительных заведений) и его семьи, и его верных приспешников (три генерала и парочка министров). Эта теплая и сплоченная компания, ввиду отсутствия, видимо у них более важных дел, постоянно заседала в самых лучших заведениях Бентона — от банальных ресторанов и казино до мест разврата, не брезгуя при этом бизнес-холлами (все же какие-то дела, а то и мелкие делишки финансово вели и они, высокие, на Бентоне). Наша аристократия, даже после того, как в Мордрэйде был введен запрет на любые с нами контакты, все равно была такому соседству не рада. Во-первых, никто не запрещал мордрэйдской аристократии на нас пялиться, а уж аристократия то у них в основном — долгожители, старше нас раз в десять (зачастую, правда, выглядевшие моложе объекта своего внимания), они же живут вечно, так легенды говорят! Опыт жизненный и всяческие пошлые знания — да ни с кем из нас не сравним. К тому же была у мордрэйдцев одна отвратительная черта — у них отличный, превосходный, совершенный слух. Если вы им интересны, они настраивают свой слух так, что метров за пятьдесят в шумном, переполненном ресторане или концертном зале отлично слышат все подробности вашего разговора с собеседником. Еще одна их отвратительная черта — сталкиваться с объектом своего интереса в публичных заведениях, как будто случайно, но все равно — хоть парой фраз из вежливости с ними обмениваться приходится. По себе могу сказать, постоянно, несколько лет страдал от подобных пересечений с двумя генералами и одним министром. И эти взгляды, ох уж эти их взгляды, которые ты чувствуешь всей своей кожей! Но ко всему привыкаешь. Первые пару лет да, это сильно напрягало. А уж потом все это мордрэйдское внимание стало восприниматься так же фоново, как не особо вкусная еда в самых шикарных ресторанах Бентона. А уж когда моему сынишке, Джейку, исполнилось лет десять и он (да вот такое у него было глупое для аристократа хобби) начал готовить дома разные блюда, ах, я вообще старался не есть нигде, только дома. Хотя, конечно, образ жизни и положение — они обязывали, ну не будешь же ты пить на голодный желудок, а уж идти трезвому в казино — вообще, ноненс! Так вот одно за другим и тянуло. Так вот это все, одно за одним и затянуло меня в пропасть, а мои деньги вытянуло с моих в первый момент, самых респектабельных счетов. С годами мои счета перешли постепенно в категорию попроще, а потом уж и до первой, до той, где на входе наливают, доползли. Стоит ли говорить, что еще позже мои счета из дебетовых прекратились в кредитные? Но, так уж вышло, что вышло, то вышло. Мне просто катастрофически не везло! Когда мы с компанией приятелей приходили в заведения, то действительная карта с деньгами на счету была только у меня, и я, конечно, за всех платил. Приятели обещали вернуть должки, но, честно говоря, ни разу никто это в полной мере не сделал. А мне… эммм… ну мне как обычно не хватало мужества, чтобы попросить возврата долгов, ведь расписок то я никогда не брал. А потом мы стали ходить играть в картишки. Игроком я был настолько уникальным, что в какой-то момент стал известен во всех кругах Бентона. Известен тем, что я ни разу, ни единого раза в своей жизни не выиграл ни одного кредита в карты! Ну как-то не мое это. Про казино и рулетку — аналогичная песня. Мне патологически не везло. Даже ряд моих приятелей, которые делали минимальные ставки, умудрялись выиграть хоть изредка, а то и сорвать куш в автоматах. Но я…. Я… я ни разу никогда ничего не выиграл. Этим своим хроническим невезением я всегда привлекал внимание проклятых мордрэйдцев! Стоило мне подойти к рулетке, так у них замирали все разговоры, и пара-тройка особенно известных исторических личностей, которых я называл «ходячими древностями» просто замирала, и без отрыва смотрела за каждым моим движением, как будто перед ними разыгрывалось интересное представление. Как будто, блядь, в театре в первом ряду сидят! Однажды, когда я проиграл много, правда, ну совершенно неприлично много и решил запить проигрыш отменным виски, после которого меня неизбежно потянуло в туалетную комнату, со мной случился конфуз. Выпито было таки слишком много, я стоял у зеркала и пытался вспомнить, кто я вообще такой, где я нахожусь, и что мне делать дальше. В этот момент, я почувствовал, что при попытке сделать шажок я наступил одним ботинком в лужу и нога поехала, поскользнувшись на скользком полу. Я уже был готов к неизбежному падению, но тут чья-то сильная рука схватила меня, как котенка, за воротник сзади. — Ай-ай-ай, племянник императора, семейный человек, а ведете себя, как последний бентонский тунеядец, — насмешливо прошептал мне в ухо чей-то голос, чей-то мордрэйдский жуткий, до костей пробирающий голос. — Пьете, как распоследний алкаш, курите, как старая бабка-рыночная торгашка, играете в азартные игры. Говорят, все состояние свое спустили уже. А зря, внешность то у вас приятная. Надолго ли вот здоровья хватит? Я внезапно и мгновенно протрезвел. Я ведь знал, что даже прикасаться к нам им недозволено новым этикетом. Но обладатель мордрэйдского голоса не стал церемониться, он просто … макнул мою голову в наполненную холодной водой раковину. — Пришел в себя? — Легкий смешок достиг моего слегка прояснившегося сознания. — Фен на стенке напротив, Ларри Торн. Не будь дураком, веди себя хорошо, не скучай. Еще увидимся! И с повторным легким смешком обладатель мордрэйдского голоса вышел. Мой уже прояснившийся взгляд засек знакомую фигуру, один из генералов. Генерал Эверс? Да нееет, нереально, Эверс — зло во плоти, он не способен ни на один более-менее добрый или хотя бы не злой поступок. Как я читал в наших учебниках истории, ему более или около пяти тысяч лет! И никакой доброты ему ни один биограф не приписывал. Он лично участвовал в полном уничтожении цивилизаций 7 планет, порабощенных под его личным руководством. Или даже восьми, хрен знает, не помню. Этот бы меня утопил, посчитав за веселую шутку. Хорошо, что хоть не видел никто такого позора. Однако, кто бы это ни был, но совет то он мне дал неплохой. С тех пор я бросил курить, прекратил карточные игры (да и по правде сказать, играть то мне особо было уже и не на что), да и пить стал в разы меньше и реже. Прилетал на Бентон в основном почувствовать вкус свободы или просто потусоваться. И нет-нет, да и вспоминал я этого обладателя столь запоминающегося голоса. Кто же это был? Да это правда, глупости, фигня все это. Вспоминать того, кто макнул тебя головой в раковину, пусть и с добрыми намерениями — глупость, а для аристократа моего уровня — особенно.