То, что ты есть

Больно. Нечем дышать. Каждый вдох словно разъедает органы изнутри, превращая их в одно сплошное месиво разлагающейся плоти. Лёгкие плавятся от едкого жара, разрываются, когда спасительный кислород стремительно покидает их, сменяясь болезненным удушьем. Боль в ногах от продолжительного бега ничто по сравнению с той, что приносит с собой адреналин, бьющий по вискам с двойной силой. Она бежит, совершено не разбирая дороги. Бесчисленные коридоры сливаются воедино, сменяются множеством поворотов, но ни один из них не оканчивается выходом. Здесь нет людей, нет ходячих, нет ни одной живой или мертвой души. Место, называемое Святилищем, похоже на проклятый лабиринт, выход из которого известен лишь одному дьяволу, что неустанно следует за ней по пятам. Сердце оглушает её разум очередным ударом, грозится проломить хрупкие ребра и кровавым сгустком растечься по земле, когда за спиной раздаётся удар, эхом отпечатывающийся на подкорке сознания. — Лоррейн, детка, где же ты? Выходи играть скорее! Его голос звучит совсем близко. Так близко, словно он стоит у неё прямо за спиной, вкушая её страх, наслаждаясь беспомощностью, которое породило его собственное безумие. — Ты же знаешь правила, милая. Чем дольше ты будешь прятаться от меня, тем сильнее я разозлюсь. Конечно знает. Лоррейн не из тех, кто остается на месте, зная, что смерть дышит ей прямиком в затылок. От того она бежит, нещадно раздирая себе легкие и захлебываясь собственной же кровью. — Ты хочешь по-плохому, Лоррейн? Хочешь, чтобы я был с тобой жесток? — откровенно смеясь, нараспев протягивает монстр. — Что ж, детка, пускай будет так – я буду плохим. Больше он не улыбался. Она этого не видела, но точно знала, что ярость её зверя достигла своего пика — улыбка превратилась в бешеный оскал. Цепи, доселе сдерживающие его гнев, были вырваны с корнем. Люсиль, очередным ударом прошедшаяся по железным перилам, была тому доказательством. — Вышел месяц из тумана… Для него это всё лишь игра. Очередная забава, воспламененная жаждой крови и неумолимым желанием растоптать её во чтобы то ни стало. Страх разрастается внутри всё сильнее. Демон это чувствует, от того его шаги слышатся всё громче и отчётливее в её голове. Паника сводит с ума, сдавливает в стальных тисках, напрочь выбивая землю из-под ног. Беги. Беги. Беги. Пока гонимое голодом чудовище не разорвало тебя и твою искалеченную душу на части. — Вынул ножик из кармана… Глупая считалочка сводит с ума, парализуя разум, лишая тот последнего оплота с реальностью. Ужас распространяется по венам с новой силой, когда за очередным поворотом вместо желанного выхода она видит тупик. Едва зародившаяся надежда прогорает и оседает в легких горьким пеплом, прежде чем осознание накрывает её с головой. Выхода из Ада не существует – дьявол об этом позаботился. — Буду резать, будут бить, всё равно… Лоррейн знает, что проиграла. Понимает слишком отчетливо, когда, вжимаясь в угол темного коридора, слышит, как шаги монстра затихают прямо напротив её никчемного укрытия. Тишина длится недолго, но в тот миг ей кажется, что едва ли не целую вечность. Удар битой о бетонную стену приходится в нескольких сантиметрах от её лица. Она не издает ни звука, только закрывает глаза, прекрасно зная, что в эту самую минуту смерть улыбается ей. А она упрямо не желает дарить ей улыбку в ответ. — Тебе водить! — довольно протягивает демон, обнажая зубы в голодном оскале. — Игра окончена, милая, ты проиграла. Я тебя поймал.                               *** Когда людям снятся кошмары, они не задумываются о том, что их породило. Что стало причиной их страха, ужаса, что разбудило внутреннего демона и позволило ему рвать человеческие сердца на части. О нет, в тот миг их мысли заняты совершенно другим. После кошмаров люди просыпаются в панике, с бешено бьющимся сердцем и жаждой прогнать остатки дурного сна как можно скорее. Лоррейн не является исключением. Просыпаясь посреди ночи в холодном поту, она не думает о том, почему дьявол пришел за её душой именно сейчас, спустя столько времени. Единственное, что по-настоящему волнует её в тот миг – это как не задохнуться под тяжестью панического удушья, накрывающего её с головой подобно снежной лавине. Говорят, что с рассветом все твои монстры и страхи, живущие у тебя под кроватью, исчезают. Отступают прочь, уходят во тьму, стоит лишь первым лучам солнца коснуться небосвода и возвестить о начале нового дня. Этот рассвет ни черта не спасает, ровно как и все остальные до него. Одеяло отлетело в сторону, когда голые ступни коснулись холодного пола. Девушка сама не понимает, как впечатывается дверь, нервно дёргает за ручку и едва ли не плачет, когда та не поддается её усилиям с первого раза. Холодная вода приятно обжигает ладони, создает контраст, от которого всё тело пробирает дрожь. Она не дарит избавления, но позволяет ей на пару секунд выдохнуть и привести бессвязные мысли в порядок. Страх окутывает плотно, словно кокон из роящихся в голове кошмаров. Неужели опять? — Лоррейн? — за дверью послышался взволнованный голос Джимми. — Детка, ты в порядке? С тобой всё хорошо? Детка. Сколько раз она просила не называть её так. После череды кошмаров и спровоцированных ими же бессонниц подобное обращение стало ей столь ненавистным, что каждый раз, слыша его, она едва ли не на физическом уровне ощущала, как её душу выворачивает наизнанку. Хотелось стереть себе память, вырвать с корнем все воспоминания, избавиться от каждого отголоска в своей голове, в исступленном безумии кричащем по ночам о том, что с ней было и о том, кем она была. Девушка устало прикрыла глаза. Она не может. Проклятая считалочка звучит в её голове снова и снова, как старая заезженная пластинка в гребаном патефоне, вынуждая бежать, бежать без остановки. — Ты же знаешь правила, милая – кто остановиться, тот… умрёт. — Да… Да, всё хорошо, это просто… Просто дурной сон, — еле выдавила она из себя, силясь подавить в голосе предательскую дрожь. — Со мной всё в порядке, правда. Спи, любовь моя. Собственная ложь сейчас кажется ей до одури нелепой, неправильной. Но Джим ей верит, как и всегда. Без лишних вопросов, просто потому, что так надо. Потому что Лоррейн того хочет. В их новом мире истина не имела значения. Когда сотни ходячих дышат тебе прямиком в спину, ты не думаешь о том, сколько вопросов осталось без ответа. Когда чудовище следует за тобой по пятам, ты не думаешь, чем могла обернуться твоя неудачная, маленькая ложь для близкого человека. Ты лишь пытаешься выжить. Продолжаешь бежать, плавить собственные легкие в огне и надеяться, что дьявол никогда не сможет угнаться за тобой. Ведь тот, кто остановиться, умрет. Лоррейн знает, что стояла на месте слишком долго. Пора было снова бежать.