Фея и охотник

      Фей прошел к кухне и расчистил для себя небольшое место. Взял продукты, что были, и принялся готовить. Ему не впервой было этим заниматься и в прошлой, совместной жизни с Джисоном он часто готовил.       Хан выглядел уставшим и ослабшим. Немало похудел, а под глазами залегли синяки. По одному взгляду можно было догадаться, что питался он не очень хорошо. Минхо порезал огурец, добавил немного сушеных трав и поставил на стол. Из ирги разве что можно было сделать джем на скорую руку. Поставив чайник на печь, Минхо шагнул к лестнице.       - Джи, прошу... Спустись ко мне. Я ни слова лишнего не скажу. Клянусь пред лесными духами и священной луной, что светит в окно твоего дома. Прошу тебя...       Джисон уже и не слушал. Поднялся в свою тёмную, почти пустую спаленку и опустился на постель. Ему было одиноко, он жил уже несколько месяцев один, и единственным его гостем был его ученик — Феликс. Он совсем отвык от гостей, совсем перестал думать о будущем и просто жил своим делом, надеясь, что однажды настанет его конец. Он не может долго прожить. Не может и не должен. Слишком не заслужил долгой жизни.       Теперь он обдумывал всё произошедшее, приход Минхо дал понять, что война грядёт, и её не избежать, разве что кто-то из старших найдёт способ закончить мир с охотниками.       Он лёг на постель, поджав ноги к груди, и молча слушал, как хозяйничает в кухне Минхо. Домик родителей Хана достался травнику по наследству, и он вернулся сюда сразу же, как разошёлся с Минхо. И с тех пор ничего не наладилось. Становилось лишь хуже.       - Я буду рядом... Даже если ты будешь гнать меня. И посчитай меня жестоким, если так захочет твоя душа, - едва сдерживаясь, говорил Минхо.       Фей оглядел дом, некогда уютное пристанище, куда он приходил навещать своего любимого, приносил ягоды, зелень, овощи и фрукты. И они сидели, подолгу разговаривая ни о чем. Сейчас же был полный бардак, как и в их отношениях.       Минхо шагнул в гостиную и понемногу стал наводить хоть какой-то порядок, складывать вещи, убирать посуду, выкидывать мусор. За это время он столько раз глядел на лестницу в надежде, что в очередной раз все же увидит там Джисона, но его все не было. За окном стемнело, когда он закончил. И, расположившись на диванчике, Минхо прикрыл глаза, медленно погружаясь в сон от усталости.       Одно единственное маленькое окошко в спальне было тихо прикрыто занавеской темно-зеленого цвета. Хан поднялся с постели, взяв с собой тёплый плед, тихо спустился по лестнице в гостиную. Он понимал, что Минхо никуда уже не уйдёт. Видимо, приказ Чана, который переживает за их с Джи отношения.       — Милый, — привык так его называть, вот и снова назвал, не подумав. — Точнее, Минхо... Укройся, я... Разожгу камин. Я совсем отбился от рук и не веду быт...       Он прошёл в гостиную, где расположился Минхо, осмотрелся и понял, что его возлюбленный за это время успел прибраться и даже что-то приготовил.       — Прости за неудобства... Ты же не можешь в беспорядке... Не надо было приходить... — Он уложил фею на колени плед и ушёл к ящику, где хранилась кипа дров, взял пару поленьев и сунул в камин, сверху плеснул кадрового масла и разжег огонь, усаживаясь на полу напротив огня.       - Джи... - тихонько, одними губами вырвалось у Минхо сквозь дрему, привлекая внимание хозяина дома.       Он высунул руки из-под кинутого пледа, обнажая кисти. На запястье все так же болтался браслет, ни на день не снятый с момента, как он сплел их для них с Джисоном, как символ их искренней любви. И, в этом фей был уверен, никогда не будет снят.       — М? — травник впервые за все это время глянул на любимого своими большими, грустными глазами, а после сразу же опустил их, снова отворачиваясь к огню.       Было тяжело слышать его голос, видеть его и понимать, что он сам виноват в том, что они больше не вместе. Он бракованный, не правильный. Поэтому, ему и не место с тем, кто достоин самого большого счастья на свете. Любовь ещё томилась в сердце травника, но он не осмелился даже сесть рядом с Ли, оставаясь на полу.       Минхо тем временем разлепил глаза и, увидев тонкий любимый силуэт у огня, едва заметно улыбнулся. Фей присел на диване, наблюдая, как свет от огня, расползается по комнате. И столь одиноко в нем выглядел Джисон.       - Я приготовил, что смог, - обратился он к Хану. - Прошу, поешь.       — Ты поешь. Я в порядке.. — также тихо отозвался Хан. — Я теперь что-то типа на диете... Слишком распух из-за депрессии.       Тем не менее, худые плечи кротко содрогнулись. Он с трудом сдерживал слёзы, которые душили. Ему было слишком тяжело рядом с тем, к кому тянулась душа.       - Ты... У тебя не останется никаких сил защитить не то, что других, а даже самого себя. - Минхо поднялся на ноги и приблизился к Джисону. Его рука дрогнула, но опустилась на хрупкое плечо. - Я принесу завтра что-нибудь еще из продуктов. Приготовлю все твоё любимое. Пирог с грибами. Наловлю рыбы, чтобы пожарить. Только умоляю, поешь.       — Собираешься снова быть рядом со мной? А как же твои родители? Они будут против, что ты снова общаешься со мной.. После того, что я натворил, так особенно..       Он аккуратно убрал руку Минхо со своего плеча и немного поёжился, поджимая колени к груди.       - Ты знаешь, я никогда тебя ни в чем не винил. И не посмел бы, - настаивал на своём Минхо. - Выше моих сил видеть, во что ты превратился... Ты никогда не был таким. Он сжал руки в кулаки с силой, ощущая до неприятной пульсации в голове, бессильность в этом вопросе. Джисон был упрям всегда.       — Зато, я виню. Ни на что не годный. Кроме трав и чтения ничего не понимаю. И вообще, я не голоден... Сложно что-то есть, понимая, что я бракованный...       Больше не в силах сдерживать эмоции, он взял очки и опустил голову на колени, расплакавшись.       - Джи... Милый... Мой... - Минхо больше не смел удерживать себя и обнял несчастного фея.       И пусть он оттолкнет, вновь отдалится. Куда тяжелее видеть страдания родного существа и не сметь даже прикоснуться. Терзает сердце изнутри даже одна брошенная слеза.       Он крепко обнимал Джисона, тихонько приговаривая слова утешения. Не в попад, лишь бы успокоить. И затем коротко коснулся губами его плеча.       Хан развернулся к нему и прижался всем телом, позволяя себя обнять. Впервые за пару месяцев он больше не мог себя сдерживать. Ему безумно не хватало Минхо, он тлел и уничтожал себя.       — Я люблю тебя... Очень. Не оставляй меня, пожалуйста... Прости, я так виноват перед тобой, — стоя на коленях, он обнимал мужа за плечи, спрятав в нем лицо.       - Джи, - выдохнул Минхо ему куда-то в шею, уткнувшись в неё носом, вдыхая родной запах. - Я тоже тебя люблю. Я так скучал по тебе.       Фей прижимал его к себе, бережно, но крепко, будто юноша сейчас просто испарится в воздухе и вновь исчезнет из жизни Минхо. И он не мог позволить этому вновь случиться.       - Люблю тебя, - томно выдохнул он и оставил ещё один поцелуй на шее. Затем выше, касаясь линии подбородка. Отстранив Джисона от себя, он заглянул в его круглые очаровательные глаза и невесомо поцеловал в губы.       — Я так скучал... — Хан больше не хотел отлипать от него. Теперь забрался к нему на колени, обвивая ногами за пояс, все ещё держался за его плечи руками и прижимался к нему.       — Прости, что тебе достался именно я. Сломанный и такой слабый. Я думал, что смогу подарить тебе дитя... Прости... — И снова уткнулся в него лицом, в очередной раз всхлипывая.       - Бельчонок, я ведь никогда не корил тебя за это, - прижимая его к себе и поглаживая по спине, говорил Минхо. - Ты не сломанный. Не слабый. Ты такой, какой есть. Такой, каким я тебя полюбил. И люблю до сих пор.       Минхо говорил совершенно искренне, без прикрас. Когда они сыграли свадьбу, он был счастлив и думал о том, как здорово будет, когда по дому, что он отстроит для них с Джисоном, будет бегать пара маленьких ножек феечки, которая будет похожа на своих родителей, которую Минхо так же будет тискать за пухлые щечки. Но даже тогда, когда стало ясно, что Джисон не сумеет ни оплодотворить, ни понести, фей вовсе не винил его.       - Разве мои чувства к тебе были так слабы, что ты поверил, будто я откажусь от тебя так просто?       — Я не думал, что ты откажешься. Это я решил, что не гожусь для семьи, а значит, должен уйти. Ты достоин был встретить того, кто подарит тебе сына или дочь, а я смог подарить тебе лишь страдания и разочарование... Я ходил в святыню, моля наших богов позволить мне родить ребёнка, но мне так и не ответили... Это все потому, что я не чистокровный... Но это же жестоко, — жаловался травник. — Я не выбирал, каким мне родиться. Так почему же судьба решила так меня наказать...       - Твое рождение - не наказание. А чудо. Чудо, которое свалилось мне в руки. И так глупо убегало от меня столько месяцев. - Усмехнулся Минхо. - Если духам будет так угодно, то мы станем родителями. Если нет, то так тому и быть. Мои чувства не изменятся ни при одном из исходов. Только не убегай от меня. Не убегай...       Он уткнулся носом в изгиб шеи Хана, сжал в ладонях ткань его рубахи. В последний раз, за пару дней до своего ухода, Джисон в его руках был не таким худощавым и хрупким. Это болью отозвалось в его душе. Минхо оставил поцелуй на коже, на мгновение задержавшись, заставив ее слегка покраснеть так, как всегда любил делать на их ложе.       — Мм, Минхо... — Джи прикрыл глаза, чуть ёжась. — Щекотно, когда ты так делаешь...       Треск костра, старый дом скрипел от каждого движения фея, но он уже поплыл. От тёплых, нежных прикосновений, поцелуев, от которых вскипала кровь.       — Давай, попробуем... Ещё раз. Ещё разочек и потом можно будет уже не пытаться... — его щёки покраснели, он опустил взгляд, удобнее устраиваясь на коленях у своего мужчины, чуть встрепенув небольшие крылья за спиной.       - Ты всегда такой скромный был на нашем брачном ложе? - не мог сдержать улыбки Минхо, заползая пальцами в его чуть длинные отросшие волосы. - Сделаю все, что смогу сегодня. И пусть Чан потом ругает лишь меня, если наш лучший травник понесет. Он сам меня к тебе отправил. Коль это случится, буду оберегать, как зеницу ока.