Фея и охотник

      Юноша вышел из дома, раскрывая зонтик, по ткани которого тут же забарабанил дождь. Погода была обманчивой и то, что, казалось, та начала утихать, было не более, чем затишьем перед бурей, и ливень превращался в настоящую грозу. Конечно, ни одна фея в такую пору и не думала бы высунуть нос из своего уютного дома. Не будь у Феликса нужды отправиться по поручению, он бы и сам был рад остаться отогревать крылья у печи.       Тучи, заполонившие небосклон, и без того не пропускали солнечного света, но день близился к завершению, и темень наступала. Невольно в каждом шорохе слышалась угроза.       Сонхва находился дома последние дни и даже не выходил на улицу. Иногда феи болеют, но это была совершенно иная болезнь. Летняя хандра заставляла фея совсем поникнуть. Настал период, когда его единственный сын покинул родное гнездо, также это было время смерти его любимого почившего на войне супруга. Он листал фотографии в альбоме, скучая по мужу. Одиночество кололо в самое сердце, да и непослушный ребёнок, который желал слиться с людьми и уйти из общины, трепал нервы итак уставшего от всего отца. Гроза лишь всё усугубила. Укутавшись в вязаную, широкую кофту и поджав к груди ноги, фей грелся у камина, рассматривая фотографию со дня свадьбы. Его серебряные с розовыми жилами, как мрамор, крылья, густые, чуть вьющиеся волосы, белоснежный, свободный костюм в стиле бохо, а рядом его муж. Тот, кого Сонхва не был готов потерять.       Постучали в дверь. Он понял, что явился Кан - младший и велел ему отворить дверь и проходить. Вставать с места ему совершенно не хотелось.       - Рад, что ты явился, Феликс. Присаживайся, я хочу побеседовать с тобой.       - Здравствуйте, - вежливо поприветствовал его фей, откладывая зонтик и подходя к нему ближе.       Огонь мерно потрескивал в камине, создавая уют. От него по стенам расползался приятный тёплый свет. И все же, глядя на главу фей в этом большом доме, Феликс всегда ощущал какую-то странную тоску, которая исходила от, казалось, сурового Мастера, которого уважали все в поселении, чье слово было законом.       - Вы хотели меня видеть? - Фей прошел к нему и присел рядом, поднимая взор на Сонхва.       — Всё верно, верно. — Сложив альбом с фотографиями, фей сунул его под стол на кипу других книг и бумаг. — Уён вчера покинул родной дом и хочет жить в поселении с людьми. Я уже пытался с ним поговорить, но меня он не слушает... Может, твоя мудрость поможет ему понять, что вдали от дома, от фей, от нашей общины он будет в опасности. Охотники повсюду, они отлично маскируются под людей. Я не могу заставить его остаться, но и отпустить не могу, он там сгинет. Потерять ещё и его... Я просто не могу, понимаешь?       - Уен талантливый и трудолюбивый фей. Зачем ему жизнь с людьми в опасности, где всюду ходят охотники? - не верил его словам юноша. - Его магия растет изо дня в день. А в поселении и без того нас осталось мало после.... Набегов. - Феликс сжал крепче ладони от нахлынувшей боли.       Они с Уеном дружили давно. С самого детства. Их силы были похожи, под стать характерам и взглядам на мир. Порой, от столь близкой их дружбы некоторые шептались о том, что, не ровен час, Феликс покинет отчий дом, где остались лишь они с братом, и предстанет перед повелительницей луной для клятвы верности. Разумеется, о том речи быть не могло. Но связь их и правда была крепка.       - Я обязательно поговорю с ним. Постараюсь убедить, - уверил его Феликс.       - Всё дело в том, что грядёт очередная война, Феликс. И Уён не хочет в ней участвовать. Ему противно от того, что придётся бороться за право жить. Он проклинает наших предков, наши порядки, наши устои. Он уже давно не летает, забыл про лук и стрелы, давно не держал в руках меч. Всё, чем он увлекается, это читает молодёжные романы от людей и слушает музыку в той железной штуке, которую люди привыкли называть телефоном. Мой мальчик со мной не разговаривает, прячет крылья. Я понимаю, он вырос без отца, и теперь он достаточно взрослый, чтобы решать, как ему жить. Но... — Мастер поднялся из своего кресла, скидывая с себя кофту. Худое, довольно хрупкое тело фея давало понять, что он плохо питается и мало спит. — Я без него не смогу. Я уже не молод, я пережил три поколения фей, я хочу мира ничуть не меньше вас, молодых, но новое поколение охотников, жестоко. Их предводитель послал за мной одного из своих людей. Смотри. — Он протянул Феликсу письмо от лидера охотников, в котором была всего лишь одна фраза: «Бойтесь грозы, также как боитесь огня».       Феликс сжал письмо в руках, едва сдерживая порыв разорвать его в клочья на месте. Столь прямая угроза их главе пугала, как и мысли о грядущей войне.       Многие годы охотники и феи вели борьбу друг с другом, несколько раз буря бушевала до того, что воины сталкивались, погибали многие, пока фей не стало так мало. И страшно представить, что при очередном сражении с лица Земли и вовсе может исчезнуть их род.       - Мастер, Вам нужно беречь себя больше, чем когда-либо, - обратился Феликс к нему, поднимаясь на ноги и накидывая на нежные плечи кофту. - Лесные духи на нашей стороне. Они не позволят нам, их детям, сгинуть во тьме.       - Феликс, когда вернёшься завтра домой, передай брату, пожалуйста, чтобы он держал войско наготове. Что-то случилось... И случится уже завтра. Я очень ослаб из-за разрыва связи с сыном, но я восстановлюсь через пару дней. И если на нас нападут сейчас, я мало чем смогу помочь. Я... Поэтому тебя позвал. Ты же учишься. Завари мне что-то, что укрепит мои силы. Я тебя очень прошу. В погребе есть все травы, что только можно найти в нашем лесу. Хочется поднабраться сил и хотя бы защитить деревню в первый момент. Я возьму первый удар на себя. И если я погибну, прошу, передай это, — он взял со стола запечатанный свиток и передал фее напротив, — Передай это Ёсану. Это дарование ему от меня, наследство, так сказать. Он станет новым мастером, если не станет меня. Прошу, Феликс, скорее, скорее, — он укутался в кофту и перебрался на пол ближе к камину, стараясь согреться. Фея изрядно знобило.       - Джисон справился бы лучше меня. Он ведь лучший травник в поселении... - тише проговорил Феликс, с жалостью глядя на своего мастера, которому так желал долгой жизни в здравии. И хотя это была большая честь для их семьи, юноша пожелал бы, чтобы Сонхва оставался их главой. Феликс собрался с духом и кивнул. - Я сделаю все, что в моих силах.       Отложив письмо для брата в свою сумку, он поспешил к погребу, где лежали травы, такого количества которых он не видел даже в лекарском домике. Вспомнив все свои учения, Феликс собрал травы и плоды, которые должны были укрепить дух и тело, добавить бодрости, а так же напитать тело фея достаточными силами для сражения. Собрав все это воедино, Феликс поднялся наверх, занял место на кухне и принялся делать отвар. Он понимал, что этого мало. Что Сонхва нужна помощь не травника-лекаря, а целителя, существа, у которого врожденный дар к врачеванию. Его приложенных сил хватит лишь на время. Но вместе с тем приходило и осознание того, что Сонхва прекрасно это понимал. Не с проста он вызвал именно Феликса, еще не самого умелого, хоть и старательного травника, не просто так заговорил о сыне, которому желал счастья, и более всего о Есане, как следующем Мастере.       Феликс закончил с отваром и оставил его остывать. Заварил чай и вернулся к Мастеру. Он полагал, что тот уже спал, но фей лишь с задумчивым измученным видом наблюдал, как языки пламени танцевали в камине.       - Я заварил чай из ромашки и мелиссы, - оставляя его рядом, проговорил Феликс. - Поможет для хорошего сна. Вам необходимо отдохнуть.       Сонхва взял из рук фея чай, отпивая. За окном раздался первый гром, и окна небольшого домика на дереве сотряслись и заскрипели.       - А вот и гроза, — меланхолично утвердил Мастер, греясь у огня, но боясь приближаться слишком близко. — Останешься сегодня тут. Мой дом и твой тоже, ты же знаешь, вы с Ёсаном для меня, как дети. Я не позволю тебе покинуть дом в такую погоду. Налей себе чаю, возьми плед и садись со мной. И давай поговорим. Если это моя последняя ночь, то я хочу провести её в компании хорошего фея.       - Я бы хотел, чтобы это была далеко не последняя наша беседа, - сжал его плечо в хрупкой ладони Феликс.       Он отошел на кухню, налил себе ароматного чая и, закутавшись в теплый плед, сложив под него свои крылья, устроился у огня рядом с мастером.       - Мы сегодня с Есаном ходили за смородиной с утра, - начал разговор Феликс. - Если бы не торопился, то принес бы Вам ягод и листьев. Чай получился бы еще вкуснее.       Сонхва бережно приобнял юношу, укладывая щёку на его мягкие, светлые волосы, и прикрыл глаза.       - Как жаль, что наши жизни так хрупки... Стоит отрезать нам крылья, и мы бессильны. Стоит проколоть нас железным клином, и мы вовсе умрём. Сотни лет эволюции и развития, а мы до сих пор так уязвимы перед шайкой охотников, которые могут уничтожить любого из нас, а их лидер — Сан, и подавно управляет огнём. Одно его касание, и я буду уничтожен. Без меня не будет защиты у леса, а значит, в деревню без усилий попадут другие охотники. Если что-то случится, умоляю, пусть твой брат тут же направляется в святыню и примет обет Мастера.       Сонхва дрожал - ни огонь, ни тёплый чай не согревали. Душа фея медленно трескалась, рассыпалась, как песочная стена, в которую попал тяжёлый камень. Силы иссякали, но сдаваться он не хотел. Не хотел, но и сил у него не было достаточно, чтобы быть защитником для своего крохотного, добросердечного народа, который стал жертвой нападок со стороны недругов из-за священного растения, которое могло абсолютно всё, и даже воскресить умершего.       Феликс осторожно обнял его за плечи, прижимая к себе так, словно Сонхва был самым хрупким существом на свете. Ему хотелось, до безумия хотелось помочь. Но травники были бессильны против хвори, настигшей фея. Лишь целители могли бы облегчить его страдания, но, увы, тех попросту не было в поселении. Много лет назад последний, родившийся с этим даром был стерт с лица земли охотниками.              Феликс погладил его по темным шелковистым волосам и тихонько запел успокаивающую мелодию, которую частенько напевал ему в детстве Есан, когда крохотного фея одолевали ночные кошмары. Она избавляла от дурных мыслей, заставляла вспомнить тепло родных объятий, ощутить покой. Почему же они, столь хрупкие существа вынуждены были стать частью такого ужасного сражения?       - Средь леса и гор ты пройдешь, и в ущелье, сокрытом от глаз, ты тайну найдешь, что поможет лишь раз. И света лучи от всех бед защитят, коль духов следы отыщет дитя, - напевал Феликс строки, знакомые многие годы, но фей особо никогда не понимал, что они значили.       Сонхва чувствовал себя беспомощным в руках существа, который возрастом годился ему в сыновья. Феи живут сотни лет, умирают либо от сражения, либо от хвори, как у Мастера. И вот, он заболел. А его любимые, его младшие, дети, совсем малютки и старшие, все останутся без защиты, если Сонхва скончается. Этого нельзя было допустить.       В дверь постучали. Стон раненого зверя доносился откуда-то из глубины дворика, принадлежавшего главному. Дерево липы было не такое уж и старое, но довольно высокое, и абы кто подняться в дождь по заросшей мхом винтовой лестнице попросту не смог бы.       - Ну вот, видимо, они и пожаловали, — печально вздохнул Сонхва. — Оставайся рядом, они сами зайдут...