Не рычи

Роза Грейнджер-Уизли тихо засопела, устроившись теплой макушкой на поттеровском плече. Она долго возилась, пристраиваясь Гарри под бок, и обняла его за плечо, крепко сжимая тоненькими пальцами, перепачканными блестками и красками, и бормотала сквозь сон, чтобы «дядя Гарри» обязательно рассказал ей сказку про бравых авроров, спасавших заблудившуюся в лесу семью книззлов. Ее брат уже как полчаса старательно тер сонные растерянные глаза и сквозь зевки уверял, что совсем-совсем не устал, в маленьких кулачках сжимая какой-то навороченный летающий мобиль, который при движении забавно фыркал, как лошадь. Автомобиль выпал из детских пальцев и затормозил перед самым приземлением на пушистый бежевый ковер. Сонно моргнул фарами и тоже затих, устав от поттеровских заклинаний — они отправляли игрушку в долгое путешествие по гостиной, где она с утробным урчанием фырчала двигателем изобретенную на ходу сказку. Гарри покосился на свои пальцы в фиолетовых блестках — Роза упражнялась в маникюре, и с благодарностью поймал левитирующую чашку горячего какао — тоненькая струйка сладкого пара закручивалась причудливыми завитками. Гермиона улыбнулась ему из кухни тепло и как-то очень нежно. — Ты их вырубил всего-то за два часа, — пробасил Рон сбоку, салютуя бутылкой лимонада с несущимися игроками на этикетке — специальный выпуск к чемпионату по квиддичу. Игроки иногда забывали, что они — декор, и соскакивали с бутылки, оставаясь в итоге приклеенными к самым неожиданным местам. Гермиона быстро наколдовала заглушающие чары, чтобы не потревожить хрупкий детский сон. — Поверь, они меня тоже почти вырубили, — признался Поттер, который сорок минут на заднем дворе кирпичного домика в пригороде Лондона защищал кольца для мини-квиддича, один против двоих ревущих от восторга детей, которым куда интереснее было попасть бладжером в «дядю Гарри», чем в кольцо. Параллельно он еще накладывал антидождевые и амортизирующие чары, следил за тем, чтобы дети не вылетали за границы поля и, в целом, поймал грудью с десяток бладжеров, которые, несмотря на их пометку «для детей от семи лет», оставляли нехилые синяки. А в итоге Роза с Хьюго просто повисли на его метле, требовали демонстрации всех сложных квиддичных приемов разом, и Поттер старательно их исполнял, крепко прижимая детей к себе в надежде, что те наконец-то скоро выдохнутся. — А представь так каждый вечер, — пробормотал Рон притворно ворчливо. И обменялся обожающими взглядами с женой, и пригладил Розе волосы. Это было идеальнее самых цветных рождественских открыток — эти взгляды, полные немой любви. — Они скоро отправятся в Хог, и вы будете скучать. Гарри никогда не сказал бы этого вслух, но он тоже будет скучать. И пойдет провожать их на платформу девять и три четверти. И будет ждать трогательных писем, написанных неаккуратным детским почерком. И припрется в Хогсмид на выходные, едва мелким можно будет туда выбираться. — Мы будем спать и ходить голыми по квартире, — с такой гордостью ответил Рон, будто бы планировал получить Орден Мерлина. — И завтракать пирогами. И обедать ими же. И ужинать… — Ты станешь толстым, и Миона с тобой разведется, — предупредил Гарри, который тоже с радостью бы питался только домашними пирогами, но дома его обычно ждали только замороженное мясо из магловского Теско и порция овощей. Целитель Роальд Бут когда-то убедил его, что овощи ну просто необходимы, чтобы не сдохнуть. Возможно, формулировка была немного иной, что-то про микро- и макронутриенты, но Гарри запомнил именно так и овощи покупал исправно. А иногда ему везло, и он успевал между погонями за преступниками и попытками вычислить очередных ублюдков зайти в какой-нибудь ресторанчик средней паршивости и взять что-то горячее. Но чаще перебивался горчащим кофе, который обжигал горло, но заполнял тоскливую голодную дыру в желудке. В дни особой благосклонности Фортуны ему перепадал даже завтрак в министерском кафе. — Мы поделимся пирогами с тобой, — пообещала Гермиона. — Потолстеем все вместе, дети вернутся на Рождество и нас не узнают. Как же Гарри обожал наблюдать за ними, слушать их разговоры и чувствовать уют их дома. Семьи. — Отличный план! Они с Роном переглянулись, и Гермиона аккуратно присела в кресло напротив и бросила на него долгий, сочувствующий взгляд. — У тебя кто-то погиб? — тихо спросила она. Поттер даже не стал пытаться предположить, как Миона улавливала его состояние — по взгляду ли или движениям или еще как-то. Возможно, она что-то увидела в том, как крепко он обнимал Розу и Хьюго, и с щемящим грудь восторгом наблюдал за их улыбающимися довольными лицами. — Не совсем… Был вчера в Мунго, детский отдел, умирающий ребенок, — признался он, откинул голову и прикрыл глаза, чувствую горькую желчь на языке. — Можешь… Можешь поговорить со своими о регулярном присутствии колдомедиков в приютах? Гермиона уже как пару лет была заместителем министра по внутренней политике и могла примерно все. Могла изменить мир там, где поттеровской грубой силы не хватало. Она боролась за права тех, кто даже не предполагал, что у них могут быть какие-то права. Она с удивительной дипломатичной жесткостью проходилась по кабинетам, пронося с собой законопроекты и решения, отнимающие бюджеты, но приносящие хотя бы какое-то благо. Этого было недостаточно, конечно, но это было что-то. — Могу. В Соединенном Королевстве не хватает колдомедиков в принципе, но что-то точно придумаем. Дежурства там… — Мы с Джорджем можем часть товаров отдать в приюты, — включился Рон, смахивая с руки перебежавшего с бутылки лимонада картонного ловца. — И запустить акцию «сдай старые вещи» на две недели раньше Рождества. Основной поток благотворительности все равно придется в праздники, но часть и раньше будет… — Может нужен волонтер? Конкретно для этого ребенка? Посидеть там… — Волонтер есть, — кивнул Гарри, ощущая теплую благодарность, неловким комом разрастающуюся в груди. Он не мог произнести это, не хватало слов, но они, его лучшие друзья, и так знали. — Причем самый неожиданный. Малфой. — Малфой? — переспросил Рон. — Ты же говорил, он… Двинутый? Что от него все вокруг шарахаются, а он строчит себе жалобы и с трупами развлекается. — А по вечерам сидит с умирающей девочкой, — пожал плечами Поттер. — А ты об этом знаешь, потому что?.. — По работе, — прервал Гарри, который поймал, как заговорщицки переглянулись его друзья, и понял, куда свернет диалог. — Ничего необычного. — Конечно, — с ухмылкой кивнул Рон. — Мы все помним министерский бал… Гарри закатил глаза. Друзья, озабоченные его личной жизнью так, будто бы в мире не было ни одной проблемы важнее, умели делать странные выводы из всяких мелочей. — На котором я три раза посмотрел в его сторону? Тот бал был года четыре назад, куда Поттера угрозами и мольбами департамент по связям с общественностью затащил поулыбаться и толкнуть бессмысленную речь. Слова он разучил, в колдокамеры послушно поскалился, а дальше пытался слиться со стенами, что было крайне проблематично в парадной алой мантии. Трансфигурировать себя в блюдо с закусками или канделябр департамент по связям с общественностью ему тоже запретил. Поэтому он просто отключил голову, стараясь сосредоточиться хоть на чем-то, чтобы прямо перед всей честной редакцией Пророка ни на кого не нарычать. Самым увлекательным зрелищем оказался Драко Малфой, которого в качестве пары притащил действующий невыразимец Теодор Нотт — имя Гарри долго вспоминал. Малфой, который не был связан никакими обещаниями вести себя прилично, а до самотрансфигурации в канделябр не додумался, саботировал все попытки Нотта как-то его социализировать. Саботировал красиво, со вкусом, явно очень довольный собой. Поттер жалел, что не читал по губам, но, в целом, наблюдать, как раз в две минуты растерянные или разъяренные коллеги вылетают из облюбованного Малфоем уголка рядом с бесконечной бутылкой огневиски, было забавно. Настолько забавно, что он даже посочувствовал Нотту, который подводил своих коллег знакомиться все с меньшим энтузиазмом. Впрочем, в какой-то момент это не помешало Драко сесть за общий стол и парой фраз погрузить всех в тотальное уныние. А еще, да, Малфой в костюме, а не в вечных кожанках, узких джинсах и грубых ботинках, выглядел непривычно и охренительно горячо. Чем Поттер имел неосторожность поделиться с друзьями, за что и огребал до сих пор подколками. Мерлин, четыре года прошло! — Это на два раза больше, чем ты вообще смотришь на людей, если они не твои друзья, коллеги или преступники, — заключила Гермиона. — Мерлин, Моргана и яйца Годрика, вы невозможные, — вздохнул Поттер. — Я на него смотрел от скуки. — И сказал, что он привлекательный, — мстительно добавил Рон, старательно пытаясь вернуть сбежавшего с бутылки ловца на этикетку. — Нет смысла отрицать очевидное. Но он все тот же надменный мудила, которого я скорее всего когда-нибудь придушу, — заключил Гарри и покосился на детей. Те, разумеется, ничего не слышали под заглушающими, но он знал, каким бывает жалящее Гермионы, если он позволял себе ляпнуть лишнее. И вся аврорская подготовка бессильна, когда разъяренная мама объясняет ему, почему нельзя говорить «блядский чайник» при детях. Ответ: потому что в лексиконе пятилетки «блядским» становится все вокруг. — А тебе прям нужен филантроп в белой мантии? — Мне в целом никто не нужен, но если уж рассуждать, то что-то между адским пеклом Малфоя и сахарной благостью потенциальных филантропов подойдет, — поделился Гарри, который, глядя на Рона и Гермиону, знал только одно: ему нужно или вот так, или никак. То, как они спустя, Мерлин, почти двадцать пять лет, смотрели друг на друга, что любовью в глазах можно было освещать города. Он знал, что с его работой и характером, такое ему не найти. Поэтому и не искал. Возможно, дар судьбы в виде второй половинки вообще дан не каждому. А размениваться на отношения ради того, чтобы иметь возможность привести пару на министерский бал, он не станет. Попытался уже пару раз — скучно, долго, эти «вторые половинки» начинают что-то требовать, ждать. Просить бросить работу или соответствовать геройскому образу, который был лишь в газетах, да на страницах учебников. Интересно, а Малфой закатил бы ему истерику о недостатке внимания, или просто прирезал бы одним из своих блестящих серебристых скальпелей в порыве исследовательского интереса? Если вообще бы заметил отсутствие какого-то внимания, увлеченный очередным Вальдемаром… — Но искать ты никого, конечно, не будешь, — уловила Миона. — Не буду, — радостно согласился Гарри, представив, как просыпается от того, что Драко пытается отрезать ему палец, чтобы исследовать какое-нибудь там сухожилие. Или просто от скуки. Мол, с тобой, Поттер, диалоги неинтересно вести, ты зачем-то мне отвечаешь, но я заморожу твою конечность в качестве собственного подарка на День всех влюбленных. Так уж и быть, можешь притащить мне клубничный милкшейк и свалить куда-нибудь. — А сейчас пойду как раз-таки навещу Малфоя. По работе, во избежание ваших инсинуаций. — В девять вечера? — Он наверняка развлекается со своими ногами в морге. — Мерлин, я хочу уточнять? — скривился Рон. — Нет, — хохотнул Поттер. Аккуратно переложил спящую Розу на диван — плечу сразу стало холодно и неуютно. Уходить от Рона с Гермионой, даже если они заводили любимую песню про его отсутствующую личную жизнь — секс на одну ночь не считается, Гарри! — всегда было нелегко. Мягкий уют их светлой гостиной притягивал, и весь мир после казался еще холоднее. Он не удержался и поцеловал Хьюго и Розу на прощание, пробормотав им на ухо какую-то нежную чушь, потому что, Мерлин, это были самые прекрасные дети на свете! Обнял друзей и направился к камину, решив обязательно заглянуть на традиционный воскресный обед в Норе, после того как проведет утро с Розой и Хьюго. Если, конечно, мир снова не решит порушиться где-то по пути. Морг встретил тревожной тишиной, приглушенным холодным светом и пустыми коридорами. Малфой не открыл ему доступ в свой кабинет напрямую, разумеется. Да и Гарри не горел желанием путешествовать через крематорий, предполагая, что Драко способен использовать его одновременно и по прямому назначению. Шаги отдавались гулким эхом среди голых каменных стен. Интуиция, чертова интуиция, острым шепотом подсказала, что что-то не так, прежде, чем Поттер свернул в нужный коридор. В самом конце за поворотом мелькнула и исчезла черная мантия. Первый порыв — рвануть в погоню, разбился о едкий химический запах. Аврор Поттер наколдовал защитный пузырь и рывком распахнул двери в малфоевский кабинет. Едкие пары начали разъедать защиту. По-трупному серый Малфой лежал на полу в странной, неестественной позе. Гарри проверил пульс на шее, уловил едва ощутимый удар и аппарировал сразу в реанимационное отделение Мунго. Спасибо, что не еще один труп.