It's not your fault

Побеждённое немилосердным временем огромное зеркало упиралось в пол двумя длинными ставнями. Покрытое осевшими пылинками и многочисленными резкими чёрными царапинами стекло должно было отражать облачённого в серый магловский костюм-тройку мужчину, чьи уставшие голубые глаза смотрели сквозь гладь магического предмета, притягивающего всё внимание в пустой комнате. Но ошибочная единственная функция вещи являлась её непосредственной и удивительной особенностью: зеркало Еиналеж демонстрировало глядящему не его внешний образ, а главное, возможно потайное, желание. Столь мощный и одновременно физически слабый волшебный артефакт беспощадно поражал умы не только рядовых магов, но и величайших колдунов. Люди могли проводить часы в просмотре несуществующей картинки, дабы получить моральное удовлетворение от её созерцания. Зеркало не щадило никого: вместо первоначальной радости человек обретал психологическое расстройство в формате галлюцинаций и необыкновенное разочарование, смешанное с тоской. Предмет поражал своей степенью влияния, причина которого была столь же проста и стара, как мир. Человеческие слабости - лучший фактор давления, в настоящее время оказываемый стеклом. Это стекло! Немыслимо! Всего лишь несчастный кусок созданной руками человека смеси природных компонентов! Откуда оно может знать всю тяжесть и невыносимость боли, которую мужчина сейчас испытывает? Это зеркало не имеет никакого права на показ главной слабости и уязвлённости. Это только зеркало! Не больше, не меньше. Альбус знал, что поступил правильно: как требовали рассудок и совесть. Гриндевальд с нескрываемой гордостью носил статус военного преступника, чьи проступки были подвергнуты осуждению всего магического сообщества и заблаговременному наказанию, и сторонники тёмного мага не гнушались абсолютно ни чем, не сильно отличаясь от собственного лидера, жестокость которого была удивительной. На протяжении некоторого продолжительного временного периода колдовскую часть Европы и Америки посещали слухи о скорой и безоговорочной победе Геллерта Гриндевальда - лучшего темнейшего волшебника в истории последних веков. Его необходимо было остановить, прервав ужасающий круг расправ и националистических взглядов. Развернувшись в масштабном плане, война не принесёт с собой ничего хорошего. Победив в честной магической дуэли своего близкого друга, который стал роднее, чем братец Аберфорт, Дамблдор-старший навечно разорвал все связывающие нити с Геллертом, передав того в нетерпеливые от данной наживы лапы мракоборцев. Несколько часов назад что-то внутри, в области сердца, надломилось ощутимой на физическом уровне болью и с треском, давая понять, что когда-то казавшаяся нерушимой клятва уничтожена. Надоедливые мысли, не желавшие подарить покой, заполняли голову вопросами о верности подобного решения, навязчиво подбрасывая варианты о сценариях другого развития событий. Это пора прекратить. Если бы было возможным вернуть к жизни своих отца, мать и сестру, Альбус не пожалел бы ничего. Геллерт никогда не понимал подобных душевных порывов своего друга, хоть и сочувствующе кивал. Дамблдор всегда выбирал из Даров Смерти Воскрешающий камень, подаривший светлую надежду на реализацию мечты, оставляя его лишь скромным и невыполнимым желанием. Хотелось увидеть отца с матерью и попросить прощения за то, что недостаточно заботился об Ариане. Его маленькой, хрупкой и добродушной сестрёнке, которая непременно заслуживала прожить больше четырнадцати лет. Его младшей сестре, до безумия любившей играть в церемонии английского чаепития со своими мягкими игрушками и приглашать никогда не отказывающего ей Аберфорта и вечно занятого личными делами Альбуса. Позднее Дамблдор-старший жалел о собственных отказах на просьбу улыбчивой сестры. Как же сильно Альбус винил себя, начиная с того злополучного дня. Не уберёг, сделал недостаточно, снова его вина и ответственность. И сейчас смотрящие с поверхности зеркала члены семьи приветливо улыбались Альбусу, чьи глаза словно выцвели, лишившись принадлежавшей им ранее глубины тона. Невольно коснувшись левой ладонью края стекла, Альбус напряжённо вглядывался в беззаботные лица родных людей, надеясь, что они счастливы в ином мире. Невероятная тоска напополам с счастливыми детскими воспоминаниями пронзила Дамблдора, который совершенно потерял счёт времени. Альбус буквально чувствовал, как лихо бьётся сердце, давя на грудную клетку и вызывая физическую боль и дискомфорт. Крупные кристаллы слёз медленно валились из уголков глаз. Психологическое состояние отражалось на теле. Становилось больно и трудно дышать. Холодный пот каплями катился по шее и спине. Верхние пуговицы рубашки душили волшебника не хуже верёвки. Острые непрекращающиеся болезненные приступы сковывали мага, который в коротком припадке душевного отчаяния вцепился правой ладонью в противоположный край старинного артефакта. - Я знала, что найду тебя именно здесь. Тишину комнаты разрезал ровный и одновременно с нотками тревоги голос женщины, чьё присутствие Альбус даже не заметил, полностью погрузившись в самобичевание. - Это не твоя вина, Альбус, - сократив расстояние и сочувствующе положив холодную левую ладонь на плечо Дамблдора, уверила Минерва, прекрасно догадываясь о природе желания. Макгонагалл мысленно перебрала не один вид оказания посильной помощи дорогому человеку, но найти подходящий не могла. Семейная драма Дамблдоров стала шоком для гриффиндорской волшебницы. - Ты не права. В случившемся виноват исключительно я, - хрипло отозвался Альбус, уже не в силах поднять взгляд на изображение, созданное стеклом. Как же он ненавидел это зеркало, которое с равнозначной силой манило Дамблдора. Хотелось, чтобы всё закончилось, чтобы эта стекляшка лопнула и её осколки самоуничтожились. Не может предмет, приносящий тонну радости, компенсировать все эмоции ненавистью и злостью на самого себя. Так не бывает! Как показала жизнь, случается, да только не все в это верят. - Зеркало Еиналеж служит прообразом тени твоих воспоминаний, смешанных с желаниями, Альбус. Отображённый отклик не даёт ни знаний, ни истины. Он не выступает в качестве судьи, который расскажет тебе о твоих правильных и неправильных поступках и вынесет приговор. Арбитром являешься только ты и никто иной, - пытаясь заглянуть в глаза Альбуса, твёрдо сказала Минерва, чуть сжав его плечо. Профессор Макгонагалл целенаправленно не поворачивалась лицом в сторону зачарованного зеркала, ибо у неё была боязнь попасть под очарование артефакта. О разрушительной силе этого заколдованного творения Минерва была наслышана и строго-настрого запретила себе даже приближаться к причине будущих ночных кошмаров. Нельзя. Как бы сильно не распылилось любопытство, ни в коем случае не допустимо проявлять слабость. Минерва не имеет на это права. Обещание подобного характера кажется забавным и каким-то двуличным, потому что проявление чужих эмоций и чувств Минерва не считала слабостью и позором. Разум загорелся идеей: может столь зловредный предмет можно нечаянно разбить или какой-нибудь повредить другим способом? Сколько же страданий и мучений вещь дарит людям, не удержавшимся от искушения. Да, возможно, Министерство Магии наложит на профессора Макгонагалл крупный штраф за уничтожение данной реликвии, но эта плата не слишком низка для поступка положительного мотива? - Не стоит этого делать, профессор Макгонагалл. Зеркало Еиналеж, несмотря на свои свойства, остаётся древнейшим атрибутом магического сообщества. Утрата столь давнего предмета будет сопровождаться более мучительным министерским процессом, хоть и не оправдывающим свою цену, - аккуратно повернувшись к коллеге и взяв её ладони в свои руки, мягко заговорил Альбус. - Да наплевать на Министерство и его правила! С каких это пор ты потакаешь Министерству? - вскипела Минерва. Она была уверена, что подобное, хоть и радикальное, решение проблемы имеет место быть. Альбус едва слышно усмехнулся. Ярая блюстительница правил, Минерва Макгонагалл, иногда была не против их же и нарушить. В нынешней момент её ярко-зелёные глаза выражали категоричное несогласие со словами Дамблдора, который так и не отпустил холодные ладони женщины. Минерва обладала качеством исключительной преданности и всегда поддерживала Дамблдора, хоть данное отношение могло губительно сказаться на репутации столь талантливой колдуньи. Альбус твердил об этом не единожды, но говорящего ведь не обязательно слушать?