неизвестный

      На улице темно, а на небе не было ни облачка: вместо них только лишь мелкая луна, словно звезда, блестела высоко-высоко. Дул холодный ветер и колол щёки.       До Колиного подъезда шли почти молча. Слова говорились очень редко, будто совсем не о чем было общаться.       — Зима ещё не наступила, а уже так холодно… — Гоголь решил разбавить образовавшуюся тишину: уж очень она ему была неприятна.       — Да-а… — согласился Достоевский. — Хотя до зимы немного осталось… Сколько там?.. Две недели?       — Около того…       Идти было недалеко, и, когда они наконец дошли, Коля вновь посмотрел в глаза Феди. Они такие же красивые, какими он запомнил их тогда, когда ребят только посадили вместе… Тёмно-голубые, и будто кто-то рассыпал в них мелкие кусочки аметиста, как звёзды по небу… Очень красиво…       — У тебя глаза очень красивые, ты знал? — блондин не сразу осознал, что сказал это вслух.       Федя удивлённо приподнял брови, рассматривая друга и его глаза в том числе.       — Не думал об этом, если честно, — признался он. — Твои тоже… тоже очень… красивые… и блестят, словно… словно… — юноша не мог подобрать подходящего слова.       — Как звёзды? Солнце на поверхности воды? — помогал Коля, улыбаясь. — Как лампочки? Фонарики? Золото-бриллианты? Фольга?.. Так, что ещё может блестеть?.. Стразы? Лысина биолога? Гирлянда?..       — Какая ещё лысина?!.. Коля, причём тут глаза и лысина?       — Ты вообще обращал внимание на его лысину? Нет? Она блестит, будто он её на каждой перемене обильно подсолнечным маслом поливает…       — Коля, нет…       — Что «нет»?       — Не так у тебя глаза блестят, — объяснил Достоевский. — Как снежинки блестят.       — Как снежинки? Правда?       — Да, правда, — тот вздохнул, словно смущённый. — Всё, иди домой.       — Иду-иду, аха-ха-ха…       И они вновь обнялись, но на этот раз более дружески, нежели тогда. Те объятия вообще и одному, и второму показались… какими-то уж очень личными и даже, наверное, интимными, будто слишком много эмоций они передали друг другу через простое прикосновение тел. Правда сейчас они стояли в обнимку от силы секунду, а не так долго, как тогда…       — И да, я забыл спросить, — обратился Федя, — во сколько ты обычно выходишь? Ко скольки мне подойти.       — В восемь пятнадцать, примерно.       — Понял, — и брюнет, видя, что Гоголь уже заходит в подъезд, поспешил к себе домой.

***

      Оказавшись наконец дома, Лия решила лечь спать, предварительно поставив будильник на час ночи, чтобы, когда он прозвенит, сразу отправиться на подработку. Взяв телефон в руку, она тут же замечает новое сообщение от Вани.       «Кстати, хотел спросить у тебя, вдруг знаешь… Как распознать наркомана?»       Брови поползли наверх, глаза округлились.       Он узнал?..       Нет, не может быть, нет… Вряд ли…       Тут же девушка пишет:       «А тебе зачем эта информация, позволь спросить?»       Гончаров сразу же оказывается в сети и отвечает ей:       «У меня ощущение складывается, будто один мой знакомый начал употреблять наркотики»       «Это тот друг, который с террористом общается?» — уточняет Лиза.       «Нет, это я про этого самого террориста… Ну так что? Знаешь?»       «Не знаю,» — твёрдо отвечает она и откладывает телефон с уже заведённым будильником в сторону.       У неё есть целых два часа на сон.

***

      Она наконец-то оказалась дома, ура. На руки выдали сорок пять тысяч, и она сразу положила их на карту в ближайшем же банкомате, дабы после отложить эти средства на погашение кредита, что она взяла на новую квартиру.       Квартира была уж очень хороша. Новостройка, две уютные комнаты и кухня, что по размеру больше, нежели в родительском доме. Тут было приятно находиться, несмотря на то что ремонт далек от завершения и мебели не хватало.       Одна из комнат пока пустовала, но всегда была готова принять одного определённого гостя.       Другая комната обставлена не до конца: присутствовали кровать, небольшой стол и шкаф с одеждой. Всё из этого, к слову, белое. На полу цветной ковёр, на стене несколько картин, что были нарисованы самой хозяйкой этой квартиры.       Варя в последнее время очень полюбила рисование, и если бы времени на него было больше, то картин, соответственно, тоже было бы больше.       «Привет. Не стоит»       Он всё ещё кормит её холодом, всё ещё не желает её видеть. И из-за чего вдруг? Из-за того, что ей приходится зарабатывать именно таким образом?       «Не хочешь увидеться? Мы давно с тобой никуда не ходили вместе… К слову, как там мама?.. Не спилась окончательно?» — пишет Варя, а после отправляется в душ, дабы смыть с себя всю предыдущую ночь.

***

      Лия не знает, но знает интернет.       Найдя сайт, авторы которого подробно объясняют, по каким приметам можно различить наркомана, Ваня начинает сверять информацию с него с тем, что видел в реальности у своего одноклассника.       Локтевые сгибы рук были не видны, зрачки тоже, а прыщи на лице в их возрасте являются нормой.       Про поведение Феди сказать тоже ничего нельзя: он как был необщительным, так и остался. Гончаров не знал Достоевского близко.       Нарушение режима сна, расстройство аппетита, увеличение расхода денег — всё это об однокласснике юноша тоже не знал.       Бледность лица, сильная худоба, воспалённый нос, вялость, мешки под глазами и бегающий взгляд — вот это именно то, что Ваня смог-таки приметить.       И что это значит?       Этот террористик всегда вёл себя одинаково, и как в таком случае быть уверенным, что Федя употребляет что-то?       Если Коля сидит рядом с ним, то очень вероятно, что смог разглядеть зрачки соседа по парте… Нужно будет спросить у него про это, либо же разглядеть самому, если Достоевский всё же решит дойти наконец до школы…       …Лёжа в кровати, Гончаров думал о прошедшем вечере, вспоминая каждую деталь. В новой компании было весело, сложилось ощущение, словно он всю свою жизнь знает и Лизу, и Марину, и тем более Саню.       Даже с Колей не было настолько интересно.